Текст книги "Против силы ветра (ЛП)"
Автор книги: Виктория Альварес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)
Он вновь посмотрел в глаза юноше и вспомнил странную мысль, пришедшую ему в голову несколько часов назад при изучении портрета предка Драгомираски…
– Разумеется, на «Персефоне» нет никаких затерянных душ. Все, что рассказывают про их ночные появления – ложь. Легенда, которая была мне нужна, чтобы убедить вас в необходимости исследования.
– То есть вы все это проделали, чтобы напугать нас и заставить серьезно заняться этим делом? – процедил сквозь зубы Лайнел, с трудом сдерживая желание врезать князю.
– Вы так говорите, словно это было что-то недостойное с моей стороны, мистер Леннокс. Разве станете отрицать, что напряжение последних дней, страх стать следующими жертвами «Персефоны», стали превосходным стимулом для продолжения ваших изысканий?
– Превосходным стимулом? – закричала Вероника. – Да мы чуть со страха не померли!
Князь Константин позволил себе легкую усмешку.
– Значит, именно вы и наняли пароходы, чтобы поднять со дна Миссисипи остатки брига, – догадался Александр. Как же им раньше такое в голову не пришло? Кому же еще могла понадобиться «Персефона»? – Вы хотели, чтобы страх подстегнул наше расследование, с целью выяснения стоит ли вообще игра свеч и действительно ли это прОклятый корабль?
– Совершенно верно, профессор Куиллс. Это было моим лучшим козырем, хотя, подозреваю, что для жителей Ванделёра это произвело еще более сильное впечатление, чем нападение моряков.
Александр вдруг вспомнил, как помертвело лицо Теодоры, когда она узнала, что кто-то завладел кораблем, разрушив тем самым планы ее патрона. Было очевидно, что она никогда даже не подозревала ни о чем подобном, и теперь она смотрела на него в чрезвычайном волнении.
– Мой повелитель, две ночи назад я чуть не погибла из-за этих людей…
– Неужели ты думаешь, что я мог такое допустить, дорогая? – улыбнулся князь, беря девушку за подбородок. «Отпусти ее сейчас же – чуть не заорал Лайнел, – Не смей прикасаться к ней!» – Разве я могу, драгоценная моя, позволить, чтобы тебе причинили хоть малейший вред, как бы я ни был заинтересован в этом фарсе? Напавший на тебя человек знал, что от него ждут. Ты никогда по-настоящему не подвергалась опасности, Дора.
Такое объяснение совсем не успокоило девушку. Александр заметил, что она в ступоре, словно увидела своего патрона в новом свете.
– А как насчет графа Бервикского и леди Холлвард-Фрейзер? – тихо спросил профессор, – они не имели никакого отношения к происходящему.
– Моя дорогая Дора много рассказывала мне о ваших экспериментах за последние годы, профессор Куиллс, – не дрогнув продолжал говорить князь. – Все эти артефакты, разработанные вами для новых наук… Полагаю, что для реализации ваших исследований, вы пойдете по привычному для ученого мира пути, своего рода modus operandi, который, как вы прекрасно знаете, часто подразумевает использование в экспериментах подопытных животных. Если результаты настолько поразительны, как сейчас, а выгода стоит затраченных усилий… неужели вы хотите мне сказать, что для таких ученых, как вы, имеют большое значение подобные сопутствующие издержки?
– Сопутствующие издержки? – воскликнула Вероника. – Вы с ума сошли? Мы говорим о человеческих жизнях, а не о мышах, на которых тестируют новые лекарства!
– Полагаю, за смертью Ривза тоже стоят ваши люди, – сам себе не веря, произнес Оливер, – зачем вам понадобилось убивать этого несчастного парнишку?
– Я подумал, что это могло бы стать искрой, от которой возгорится пламя. Дора ничего не знала о том, что на самом деле происходит в Ванделёре, так что не думайте, что она вам лгала. Она лишь передала вам то, что рассказал ей я… что парень погиб из-за того, что слишком близко подобрался к затонувшему кораблю. К тому времени я уже знал вашу манеру работать настолько, чтобы быть уверенным, что вы на это клюнете.
Он посмотрел на покачивающийся на волнах корабль. Белый костюм князя ярко выделялся на фоне темного силуэта словно ангелоподобное явление.
– Жаль, конечно, – поцокал он языком, – что все эти усилия ни к чему не привели. Признаюсь, я питал большие надежды в отношении этого судна, но, как это часто бывает, все оказалось пустой болтовней. В «Персефоне» нет ничего странного… ничего, что отличало бы ее от любого другого затонувшего брига.
– Но кое-что странное есть в вас, – вдруг произнес Александр, заставив всех присутствующих повернуться в свою сторону. – Еще с тех пор, как мы были в Ирландии, я спрашивал себя, что могло сподвигнуть столь молодого человека избороздить весь мир в поисках прОклятых предметов и заколдованных домов… и сегодня днем, в отеле, я нашел ответ.
– И какое же объяснение пришло вам в голову? – нарочито мягко спросил юноша.
На его лице по-прежнему не отражалось никаких эмоций, но профессор заметил промелькнувшее в глазах удивление. Теодора, в свою очередь, внимательно смотрела на профессора.
– Вы занимаетесь этим очень давно, – спокойно ответил Александр, – гораздо дольше, чем предполагает ваш возраст, Константин Драгомираски… или мне следует называть вас Ласло?
– Профессор Куиллс… – произнесла побледневшая Теодора.
– Или, может, Адоржан Драгомираски, предок, который, как предполагается, умер в 1530 году и чей портрет вам удалось разыскать совсем недавно благодаря вашей правой руке? «Фамильное сходство налицо». Именно так говорилось в ее письме, – Александр взглянул на Теодору, словно извиняясь. – Мы вовсе не собирались за вами шпионить, но теперь я рад, что мы все-таки это сделали. Иначе я никогда бы не понял, что на самом деле стоит за этой страстью к сверхъестественному у вашего патрона.
– Но, дядя, о чем ты сейчас говоришь? – воскликнула Вероника, глядя на Александра так, словно подумывала, не ударился ли он головой. – То, на что ты намекаешь, больше похоже на сюжет одного из романов Оливера. Реинкарнации не бывает, если ты сейчас про нее…
– С каждым разом я все больше убеждаюсь в том, что вы – самые настоящие провидцы, – объявил Константин, заставив умолкнуть Веронику. К удивлению всех присутствующих, легкая растерянность на его лице сменилась удовлетворением. – Признаю, что такого я не ожидал, но, наверное, это должно было случиться рано или поздно. Те, кто постоянно находятся в контакте с тем, что обычно ускользает от человеческого разума, достаточно открыты для того, чтобы принять определенные вещи. За исключением, разумеется, таких, как мисс Куиллс, которая, возможно, одна из самых эксцентричных особ, каких я когда-либо знал.
– Как еще я должна реагировать, если слышу такую чушь? – грубо ответила Вероника. – Речь идет уже не о том, что вы – абсолютно аморальный тип, а о том, что вы безумны настолько, что считаете себя выше других, полубогом….
– Я мог бы дать с полдюжины ответов на то, что вы только что сказали, но, полагаю, это не та тема, о которой можно так легко рассуждать. Новая жизнь после новой смерти… – князь помолчал немного и добавил еще тише. – Цена за это гораздо выше, чем вы могли бы вообразить. Это одновременно и дар, и приговор.
– Ты знала об этом все это время? – вдруг спросил Лайнел, поворачиваясь к Теодоре. Та смотрела на «Персефону», словно была не в силах встретиться с ним взглядом. – Ну, разумеется, ты знала, – сам себе ответил он. – И ты еще клялась в вечной преданности этому ублюдку, который лишь использует тебя как пешку в своей дьявольской шахматной партии!
– Лайнел, сделай одолжение, замолчи, – выпалила Теодора, скорее в качестве предупреждения, чем упрека. – Я уже говорила тебе, что ты ничего о нас не знаешь…
– Вот зачем она вам нужна, – на этот раз Лайнел обратился к князю, на лицо которого вновь возвращалась улыбка. – Она должна выполнить свою часть сделки… дать вам наследника за то, что вы ради нее сделали! Да вы ничуть не лучше ее предыдущего хозяина, который выставил ее на продажу как обычную племенную кобылу!
– Даже если это было так, мистер Леннокс, я бы и от вас не сильно отличался, усмехнулся сквозь зубы князь. – Сомневаюсь, что вас привлекает в женщинах исключительно их ум или умение вести беседы. Очень жаль, что ваш талант обольщения на этот раз не сработал, хоть вы и провели столько времени с моей Дорой.
Лайнел все бы отдал, чтобы проорать в лицо этому кретину о том, что произошло предыдущей ночью, но взгляд Теодоры заставил его остановиться. «Ничего не говори, – молчаливо предупреждала она, – пожалуйста, ничего не говори…»
– Так или иначе, – вздохнул князь, хлопнув в ладоши, – боюсь, у меня не осталось времени продолжать этот разговор. Как я уже говорил, сегодня же ночью я отправляюсь в Нью-Йорк, чтобы оттуда как можно быстрее попасть в Будапешт. У меня, как и у Доры, есть там важные дела, требующие нашего присутствия, – он подошел к девушке и ласково провел рукой по плечам. – Попрощайся с ними, дорогая. Не волнуйся за свои вещи, я напишу в отель, чтобы они выслали их нам морем.
– Нет, – прошептал Лайнел. Он поспешил за ними, когда князь жестом поманил одеревеневшую Теодору за собой и направился к карете. – Нет, вы не можете вот так просто ее увести. Я не позволю, чтобы вы и дальше управляли ею словно марионеткой!
– Вы считаете, что я похищаю собственную нареченную, мистер Леннокс? Разве я приковал ее кандалами да цепями, чтобы она не смогла сама сделать свой собственный выбор?
– Вы прекрасно знаете, что в цепях нет никакой необходимости. Вы полностью подавили ее волю, но я не собираюсь сидеть сложа руки… Не позволю так просто забрать ее у меня!
– Лайнел, прошу тебя, – снова промолвила Теодора. – Я уже сказала тебе, что не могу…
– Я и тебе говорил, что не буду смотреть, как ты снова становишься рабыней! – выпалил Лайнел. Он почувствовал, как в горле словно образовался тугой узел при мысли о том, что, возможно, он больше никогда ее не увидит. – Посмотри на меня, – тихо сказал он девушке, остановился прямо перед ней и схватил за плечи. – Посмотри мне в лицо, Теодора, и скажи, что ты хочешь именно этого. Если ты скажешь, что уходишь по собственной воле…
Фразу он не закончил: в этом не было необходимости. Он чувствовал, как под его пальцами задрожали девичьи плечи, и усилия, которые девушка прилагала, чтобы сохранить спокойствие. Когда она, наконец, заговорила, то голос вновь принадлежал мисс Стирлинг.
– Сожалею, что ты поддался иллюзиям за те дни, что мы провели вместе, но, боюсь, что должна попрощаться. Ты и так заставил меня потерять кучу времени, Лайнел.
– Ты меня не обманешь, как ни пытайся. Мы оба знаем, что происходит. Ты нужна мне также, как и я тебе…
– Бог ты мой, опять ты с этими глупостями? Как мне тебя заставить спуститься на землю?
Теодора усмехнулась, вызвав улыбку у князя. Без сомнения, направленный на Лайнела взгляд был преисполнен болью. Он медленно отпустил ее плечи, поняв, что, несмотря на все его усилия, он не сможет ее удержать.
Теодора приняла решение. Лайнел не знал, сделала ли она это, чтобы спасти себя или его, – ему было все равно. С этого момента их пути расходятся.
– Если ты уйдешь с ним, – произнес он ей вслед, – не ищи меня, потому что я больше никогда не смогу тебе доверять.
Теодора молча уходила, не отвечая на его угрозу, не оглядываясь. Уходила неуверенными, словно в полусне, шагами.
– Если ты оставишь меня сейчас, надеюсь, это будет навсегда, – крикнул Лайнел. – Ты слышишь меня, Теодора? Я не захочу тебя больше видеть! Для меня ты станешь никем!
– Лайнел, пусть идет, – услышал он за спиной голос Вероники. – Я тебя предупреждала, что у этой женщины нет сердца. Она не стоит твоих усилий.
В его груди вспыхнул испепеляющий огонь, уничтожая остатки здравого смысла. Два года назад, покидая Дублинский порт, Лайнел боялся, что никогда ее не увидит. Теперь он сожалел, что его опасения не сбылись: так он избежал бы сильнейшей боли за всю его жизнь.
Точно также, как и «Персефона», он сражался против силы ветра, который пытался их разлучить. И точно также, как и «Персефона» потерпел поражение.
– Полагаю, добавить больше нечего, – прокомментировал князь Константин и слегка поклонился четверке англичан. – Поверьте, я не меньше вас сожалею о том, что так и не удалось достичь желаемой цели, но, возможно, со временем, нам представится другая возможность. Что же касается предложенного вам филиала в Нью-Йорке…
– Можете оставить его себе вместе с вашей подопечной, – заявил Александр, хватая Лайнела за руку, пока тот не набросился на князя. – Нам от вас ничего не нужно.
– Гордые до мозга костей, как истинные сыны Великобритании. Так или иначе, – добавил напоследок князь, неспеша удаляясь от причала, – надеюсь, история с «Персефоной» хоть в чем-то окажется вам полезной, несмотря на всю ее прозаичность. И не беспокойтесь о нашей Доре, мистер Леннокс: если это послужит вам утешением, могу пообещать, что буду хорошо о ней заботиться.
Минуту спустя он сел в карету, в которой его уже ждала Теодора и жестом приказал лакеям сесть вместе с кучером. Колеса зашуршали по гравийной дорожке и карета направилась по идущей вдоль Миссисипи дороге, которая соединяла деревню со столицей Луизианы.
Только когда экипаж скрылся за поворотом, Лайнел осознал, что потерял ее навсегда. Последнее, что он увидел – легкое движение за окошком и жест, похожий на прижатые к заплаканным глазам ладони, но, себе он сказал, что это всего лишь игра его воображения. Вероника была права – у этой женщины нет сердца.
– Иди сюда, – прошептала ему подруга, обнимая его словно младшего брата. – Я уверена, что это лучшее, что могло с тобой произойти в данной ситуации.
– Впервые в жизни я согласен с Вероникой, – грустно закивал Александр. – Вы двое принадлежите к совершенно разным мирам, Лайнел. Да и ничего хорошего у вас бы не получилось, даже если бы вы смогли преодолеть эти различия: ее патрон никогда не позволил бы вам быть вместе.
Оливер был единственным, кто ничего не сказал. Он лишь смотрел на Лайнела с сочувствием, которое никогда даже не думал ощутить по отношению к нему. Вдруг какое-то движение справа привлекло его внимание. Он удивился, заметив Виолу на борту «Персефоны». «Наверное, мы напугали ее своими криками», – подумал он, глядя как она осторожно приближается к ростре. Легкий бриз колыхал ее ночную сорочку как и пламя лампы, которую она держала в руках.
Приближался рассвет и небо окрасилось в пурпур. Женщина остановилась перед деревянной скульптурой, подняла повыше лампу, словно желая повнимательнее рассмотреть до боли знакомое лицо. Лицо своего худшего врага.
И вдруг сделала нечто, заставившее Оливера вздрогнуть.
– Александр, – тихо позвал он. Виола наклонила лампу над статуей и из нее тонкой струйкой полилось масло, его запах почти достигал пирса. – Александр! – почти прокричал Оливер, – Виола собирается…!
Не успел он закончить фразу, как старуха бросила лампу. Огонь мгновенно охватил деревянную конструкцию, окружив статую Персефоны столбом пламени, который оранжевыми всполохами отражался на лице Виолы. Она отступила на пару шагов, когда загорелась ростра, словно не могла поверить в то, что только что сделала.
– Господь Всемогущий! – воскликнул профессор. Вероника выпустила Лайнела из объятий и оба повернулись в сторону корабля. – Спускайтесь оттуда скорее, Виола! Это слишком…!
В следующую секунду все услышали ужасающий вопль со стороны «Персефоны». Это не могла быть Виола, которая не размыкая губ наблюдала, как языки пламени пляшут вокруг ростры. Женский крик разрывал ночную темноту, огонь распространялся по палубе, взбирался на полусгнившие мачты, поглощал уцелевший такелаж. За пару секунд бриг превратился в огненный шар, словно целиком был облит маслом.
«Но это же невозможно, – в ужасе подумал Александр, – «Персефона» покоилась под водой больше сорока лет. Не может настолько отсыревшая древесина так быстро гореть!»
– Дядя, мы должны сейчас же подняться за Виолой! – попыталась перекричать треск огня Вероника. – Она сгорит, если мы ее оттуда не вытащим!
– Что это такое? – вдруг произнес Оливер. – Вы видите то же, что и я?
В словах не было необходимости. Все увидели одно и тоже, и изумление заставило их застыть на месте вместо того, чтобы бежать по причалу. В центре палубы, меж извивающихся словно змеи языков пламени, появилось около дюжины силуэтов.
Много лет спустя, вспоминая этот момент, они будут уверены, что это была лишь иллюзия. Что высокий мужчина, протянувший руку Виоле среди огненной вакханалии, был лишь тенью, и что остальные, стоявшие за его спиной фигуры – лишь причудливыми сгустками дыма на фоне предрассветного неба. Но они навсегда запомнят улыбку, появившуюся на губах пожилой женщины, как она повернулась к ним спиной и беззвучно исчезла за стеной огня, как пламя сомкнулось вокруг нее словно объятия любимого, ждавшего ее слишком долго. Наконец, Персефона возвращалась в ад. Возвращалась домой.
Глава 35
Бриг горел еще несколько часов, словно огромный факел среди Миссисипи. Когда Солнце, наконец, взошло над рекой, окрасив ее воды розовым и золотым, жители Ванделёра стояли на берегу разинув рты, глядя на все еще дымящийся деревянный скелет, который вскоре вновь погрузился на дно. Гарланды выбежали из таверны, услышав крики англичан, но успели лишь увидеть, как вода поглотила обугленные останки мачт, оставив от «Персефоны» лишь воспоминания. Раскрытие настоящей личности матери, повергло Кристофера Гарланда в шок, хотя, узнав, что именно произошло, и почему она оказалась на борту судна минувшей ночью, он понял, что по-другому и быть не могло, как бы ни было ему от этого больно.
К сожалению, полиция, по-прежнему находившаяся на территории отеля, не проявили подобного понимания. Смерть лорда Сильверстоуна, наступившая всего через день после гибели графа Бервикского и леди Холлвард-Фрейзер, взбудоражила всех еще больше и четырем друзьям вместе с леди Сильверстоун ничего не оставалось, как подвергнуться очередному допросу. Благодаря тому, что их показания полностью совпадали, инспектор пришел к заключению, – житель Нью-Йорка, известный под именем Бен Уилсон, воспользовавшись маской для подводного плавания, пересек реку и напал на лорда Сильверстоуна с целью ограбления. Подобное объяснение удовлетворило и Арчера, несмотря на то, что во время допроса вскрылась некая небольшая деталь, всколыхнувшая его личную вселенную.
Когда его ушей впервые достигли имена Александра Куиллса, Лайнела Леннокса и Оливера Сандерса, он вспомнил судебный процесс, имевший место в Ирландии два года назад. И теперь, узнав, что его жена оказалась сестрой одного из тех людей, Арчер счел это достаточным поводом для того, чтобы, к его огромному сожалению, аннулировать только что состоявшийся брак. Его удивлению и разочарованию не было конца, когда леди Лилиан начала смеятся, словно в истерике, срывая с пальца обручальное кольцо и возвращая ему, а затем выбежала в сад к матери и брату, чтобы сообщить им радостную новость. Без сомнения, леди Сильверстоун испытала не меньшее облегчение и пообещала Оливеру, что как только они покончат со всеми необходимыми формальностями, то тут же отправятся в Англию, чтобы, наконец, быть вместе.
Когда друзья в последний раз шли по дубовой аллее, их окутывал аромат гардений и эвкалиптов. Когда они уже почти достигли ворот, Лайнел краем глаза заметил нечто, заставившее его обернуться и снова встретиться с прячущимся в зарослях преследователем. Из-за одного из деревьев вышла Этель, но на этот раз не одна – ее сопровождала мамбо Альма.
От неожиданности, мужчина чуть не выпустил из рук багаж.
– Дайте мне пару минут, – попросил он остальных. Как он и предполагал, дамы пришли, чтобы поблагодарить их за все, что они сделали для Виолы и экипажа «Персефоны».
– Теперь мы можем быть уверены, что они, наконец, обрели покой, – произнесла мамбо Альма. – Да и моя мать тоже, хоть ей и пришлось ждать почти полвека.
– Вы с самого начала знали, что Виола жива, – скорее утверждая, чем спрашивая сказал Лайнел. – Почему вы не рассказали нам об этом тогда, на болоте?
– Потому что пообещала не рассказывать. Когда она вернулась в Ванделёр, однажды ночью я пришла в таверну поговорить с ней наедине и рассказала, что являюсь дочерью Мэй Куин, и что моя мать посвятила меня в тайну прежней владелицы плантации. Но Виола не знала, что мы все живем на болоте, не подозревала о том, что мы проводим ритуалы, чтобы контролировать ее сестру. Тебе не кажется, что у нее было право самой рассказать свою историю после того, как она молчала столько лет?
– Полагаю, что да… но, что вы будете делать теперь? Наконец, все закончилось и нет смысла оставаться жить на болоте, верно?
– Думаю, да, – вздохнула она. – Я уже говорила с Боем и остальными сегодня утром. Они согласны с тем, что наша миссия подошла к концу. Снова выйти во внешний мир будет для нас настоящим испытанием, но я уверена, что мы справимся.
Во время разговора она пристально смотрела на Лайнела, которому нетрудно было догадаться почему. Этой женщине не нужна была магия, чтобы читать мысли.
– Время еще не пришло, Леннокс. Удерживающие ее цепи сейчас слишком крепки, чтобы она могла их разорвать. Даже с твоей помощью…
– Оно никогда не придет, – вполголоса ответил Лайнел. – Я предупредил, что если она уйдет, я больше никогда не захочу ее видеть. В конце концов, скучно ей не будет: королевская свадьба в Будапеште, наследник, который не заставит себя долго ждать… Маловероятно, что у нее найдется время вспомнить обо мне.
Почему же он почувствовал такую горечь в этих словах, если последние несколько часов то и дело их себе повторял? Видимо, выражение его лица было понятно без слов: мамбо Альма подняла руку и провела по небритой щеке.
– Теодора и ты – вы словно две планеты, приговоренные сталкиваться на небосводе раз за разом, при этом не имея возможности покинуть каждый свою орбиту. Где бы вы ни были, всегда будете чувствовать взаимное притяжение. Это как первобытный магнетизм, почти космический. Ты никогда не сможешь отдалиться от нее, так же, как и она от тебя.
– Вам об этом рассказали ваши видения? – спросил Лайнел и, не дожидаясь ответа, добавил: – Если это так, то я ничего не хочу знать о нашем будущем, потому что ничто не изменит моего мнения. Она сделала свой выбор, я сделал свой. Нет смысла задаваться вопросом, что и как могло бы быть.
– Как пожелаешь, – мягко ответила мамбо. – Я ничего тебе не скажу, только имей в виду, что Теодора знает, что произойдет между вами. Она спросила меня об этом, когда мы были наедине тогда, в сердце болота, до того как ты к нам присоединился.
Лайнел хотел спросить не предсказания ли заставили Теодору оставить его, но предпочел не напрягать обстановку прощальной встречи. Он неловко погладил по головке Этель, тихо попрощался с мамбо Альмой и вернулся на тропу к молча ожидавшим его друзьям. Подойдя к воротам отеля, Лайнел, поразмыслив, решил обернуться и посмотреть там ли они, но их и след простыл. Ему оставалось лишь последовать за остальными к причалу, чувствуя комок в горле, напоминающий о том, что эта дверь закрылась для него навсегда.
Они добрались до Нью-Йорка, оттуда в Ливерпуль и, наконец, в Оксфорд. Настроение всех четверых сильно отличалось от того, что у них было во время поездки из Оксфорда в Новый Орлеан. Они с облегчением вышли на железнодорожной станции и осознали, что, так или иначе, путешествие подошло к концу. Вскоре они наняли машину и направились на юг. Оливер не мог дождаться встречи с Эйлиш, Александр и Вероника переживали за Лайнела и старались не оставлять его одного. С этого момента многое будет по-другому, хоть профессор пока и не мог ясно понять, дало ли им что-то последнее дело.
– Может, включим историю «Персефоны» в следующий номер «Сонных шпилей», – говорил он, пока они ехали в транспортном потоке по улицам города. Лето в Оксфорде вступило в свои права и жара выгнала многие семьи за город. – До сих пор мы ничего не писали о паранормальных явлениях в США и, может, это заинтересует наших читателей. Жаль, конечно, что это привлечет внимание к отелю Арчера. Не хотелось бы делать рекламу этому типу.
– Достаточно и того, что мы не будем упоминать эту белобрысую тварь, – буркнула Вероника. – Я не могла перестать о нем думать все это время.
– Я тоже, – признался Александр. – Я до сих пор поверить не могу, что мои подозрения подтвердились. У него за спиной сотни лет, а он по-прежнему выглядит как его предок Адоржан.
– Но если он реинкарнировался… поверить не могу, что говорю об этом… его тело остается тем же, – ответила Вероника. – Я имею в виду, что сейчас у него внешность юноши, но он должен был быть достаточно взрослым, чтобы переродиться снова и снова…
– Есть кое-что, о чем я давно хотел спросить, – обратился к Александру Оливер. – Той ночью ты сказал, что Константин невероятно похож как на Адоржана, так и на Ласло, что позволило тебе обо всем догадаться. Но мы никогда не видели князя Ласло, даже на портрете.
Александр так долго обдумывал как же ему обо всем рассказать, что не сразу ответил. Наконец, решив, что лучше покончить с этим побыстрее, запустил руку в карман жилета, вытащил маленький серебряный предмет и показал друзьям на раскрытой ладони.
– В этом медальоне – портрет князя Ласло. Я убежден, что вы его узнаете. Пару лет назад все мы ежедневно его видели.
– Это же медальон моей свекрови, – удивился Оливер. – Я узнал бы его где угодно.
– Действительно… Я помню, что ты решил оставить его себе незадолго до нашего отъезда из Ирландии, – кивнул Лайнел. – Почему ты никогда не говорил нам, что он скрывает?
Профессор не знал, что и сказать. Оливер осторожно открыл крышку медальона, чтобы рассмотреть маленькую акварель внутри, и несколько обескуражено произнес:
– Ничего не понимаю. Откуда мать Эйлиш знала князя Ласло? И зачем носила его изображение вместо фото покойного мужа?
– Здесь лишь надо сложить два и два, Оливер, – вступила разговор Вероника. – Разве это не очевидно?
Оливер открыл рот. Взглянул на Александра, словно надеясь, что он остановит племянницу, посмевшую высказать такую нелепость, но никаких опровержений не последовало. Профессору пришлось рассказать всю историю, пока они ехали Сент Олдейтс вслед за двумя экипажами и каретой, принадлежащей похоронной конторе, задерживавшими движение.
– Теперь все сходится, – Вероника взглянула на Оливера. – Теперь я понимаю, откуда у Эйлиш дар психометрии, почему она видит прошлое людей при прикосновении. Как же иначе, если она является дочерью подобного человека?
– Почему ты никогда мне об этом не рассказывал, Александр? – возмутился Оливер. – Думаешь, у меня не было права знать такие важные вещи о семье моей жены?
– Я несколько раз пытался сделать это, – извинился профессор, – но каждый раз не находил подходящего момента. Имей в виду, что твоя свекровь призналась мне в этом в конфиденциальном разговоре, Оливер. Разумеется, рано или поздно я бы все равно сказал бы тебе об этом, но я боялся предать оказанное мне ею доверие.
– Доверие? Эйлиш моя жена! Она имела право знать правду, я тоже.
– Но Эйлиш обожала своего отца, – сказала Вероника. – Точнее, человека, который вырастил и воспитал ее, как отец. Подобная новость перевернула бы ее жизнь с ног на голову.
– Правда всегда предпочтительнее лжи, – настаивал Оливер, даже если эта ложь призвана кого-то защитить. Ты хоть понимаешь насколько все может измениться? Я недавно узнал, что я бастард, а теперь оказывается, что моя собственная жена тоже? Незаконнорожденная дочь королевских кровей?
Молодой человек протянул медальон Александру, но тот покачал головой:
– Оставь его себе, – сказал он. – Он твой и тебе решать рассказывать ли Эйлиш или нет. Когда я узнал эту историю, то пообещал себе рассказать все как только она достигнет совершеннолетия, но ты прав – теперь решать тебе.
Поколебавшись немного, Оливер кивнул. Он положил медальон в карман как раз в тот момент, когда кучер натянул вожжи, чтобы остановить лошадей перед Кодуэлл Касл. Наконец можно было разглядеть через окно знакомый зубчатый силуэт, вид которого после проведенных на другом конце света пары недель, действовал умиротворяюще. «Все путешествия заканчиваются встречей влюбленных — подумал Александр, не сводя глаз с Оливера. – Где же я это прочитал? У Шекспира?»
– Что ты решил? – поинтересовался он, пока кучер открывал им дверь.
– Надо подумать, – ответил молодой человек. – Пока, наверное, ничего. Вероника права, для Эйлиш это будет слишком сильным потрясением. Думаю, лучше будет сначала дождаться рождения малыша. Не хочу, ее сейчас ничем волновать.
Он собрался было сойти с экипажа, когда увидел очень странное выражение на лице Лайнела. Оно выражало тревогу, явно не имеющую отношения к его личной трагедии.
– Лайнел, ты в порядке? – спросил его Оливер. – Почему ты так побледнел?
– Этот экипаж, – прошептал его друг, – который только что остановился перед нами. Мы ехали за ним по всей Сент Олдейтс и кажется… – он сглотнул, пока остальные выглянули из кареты, чтобы посмотреть. – … кажется, у нас один и тот же пункт назначения.
– О котором из них ты говоришь? – удивилась Вероника. – О том, который принадлежит…
Она умолкла, поняв, что имел в виду Лайнел. Александр почувствовал, как у него сжалось все нутро. Лайнел был прав: именно за этой каретой они следовали всю дорогу. Огромный черный экипаж с застекленными окнами, который тянула пара лошадей того же цвета. Сзади красовалось название одного из похоронных бюро. Двое мужчин вытаскивали из катафалка гроб, прохожие приостанавливали свой шаг, пара старушек перекрестились.
«Нет, – внезапно подумал Александр, глядя на побледневшего, еще больше чем Лайнел, Оливера. – Ради всего святого, нет… Только не то, о чем я сейчас подумал… "
– Наверное, умерла одна из мисс Смит, – послышался дрожащий голос Вероники. – Они довольно старые и, насколько я помню, одна из них была очень больна…
– Уверен, что это не имеет к нам никакого отношения, – сказал Лайнел, с возрастающим беспокойством наблюдая, как Оливер на подгибающихся ногах выходит из кареты. – Успокойся, Оливер, в Кодуэлл Касл не могло произойти ничего такого. Сколько времени нас тут не было? Пару недель?
Ему пришлось замолчать, когда он увидел, что дверь дома была открыта и на крыльце появилась миссис Хокинс. Она была одета в черное с ног до головы и прижимала ко рту мокрый от слез платок, пока сотрудники похоронного бюро вносили гроб. Увидев вторую карету и онемевших Куиллсов и Лайнела, увидев словно идущего во сне по дороге Оливера, она не смогла сдержать горестного возгласа.
– Мистер Сандерс! – и побежала к молодому человеку, заливаясь слезами. Она бросилась ему на грудь, не переставая всхлипывать. – Ох, мистер Сандерс…, мне так жаль!
