Текст книги "Вся жизнь - поход"

Автор книги: Виктор Дихтярев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)

Приходят туристы нашей школы, их родители,"старичкки", студенты и взрослые люди, с которыми мы познакомились на таежных и горных тропах. Гостей встречают новички группы – пятиклассники, успевшие побывать с нами в нескольких подмосковных походах. Сегодня они выполняют первое серьезное поручение – обслуживают туристский вечер. Еще днем они вымыли и украсили спортивный зал, по окончании вечера должны будут снова убрать его, а сейчас, здороваясь с гостями, малыши принимают у них лакомства для нашего буфета и походные кружки, потому что брать посуду из школьной столовой мы не решаемся.

Специальная группа в белых колпаках и фартуках обходит гостей. Пятиклассники увлеклись и начисто позабыли наши наставления: подойти к человеку, неназойливо предложить угощение – и поблагодарив, тут же отойти.

Куда там! Лавируя между людьми, они не стесняясь прерывают оживленные разговоры и умоляюще просят:

– Ну выпейте, пожалуйста! И конфеты возмите... И пирожные...

– Большое спасибо, но нас только что угощали.

– А вы и у меня возьмите. Ну что вам стоит? А то у всех берут, а у меня так никто...

Гости умиляются и покорно выпивают неизвестно какую по счету кружку.

Но вот праздничный гомон перекрывают фанфары: первые такты "Итальянского каприччио" Чайковского. Участники кавказского путешествия одевают сванские шапочки, украшенные значками Крыма, Карпат и Кавказа, и выстраиваются в шеренгу. Все это было оговорено заранее. Но, продолжая строй школьников, рядом становятся их родители и учителя.

Флаг нашего вечера поднимает ветеран группы еще интернатских лет, а ныне – техник-геодезист, только вернувшаяся с полевых работ, и пятиклассница с опытом трех подмосковных походов.

Я не знаю, где встретиться

Нам придется с тобой...

запевают в зале. Стоят рядом со старшими наши пятиклассники. Не все они знают этот прекрасный гимн скитальцев, но каким восторгом светятся глаза малышей, и с какой гордостью смотрят на них родители!

Где нас дружба чудесная

Непременно сведет,

поют наши ветераны. И от того, что руки ветеранов обнимают плечи малышей, мне кажется, что эти строчки приобретают особый смысл.

– Друзья! – говорю я. – Сегодня у нас необыкновенный вечер. Мы проводим его раз в два года. Сегодня тем из ребят, кто побывал в двух дальних путешествиях, прошел двадцать пять подмосковных походов и, проявив лучшие человеческие качества, заслужил доверие группы, присваивается почетное звание "старичков".

И хотя все присутствующие хорошо знают участников кавказского путешествия, я заново представляю их, стараясь найти для каждого самые хорошие, добрые и веселые слова.

Гаснет свет, и пятиклассники поднимают над головами зажженные свечи. В зал вкатывают высокую тележку, на которой, опираясь на ледоруб, стоит лесной царь. Почему именно лесной и почему он с ледорубом, я, признаться, не разобрался до сих пор. Но уж так повелось – приобщает к клану старичков лесной царь.

Тележка останавливается перед кавказской группой, и лесной царь произносит нечто стихообразное, объясняя, кто он и почему явился сюда. В темноте, среди колеблющихся огоньков свечей, он действительно кажется вышедшим из какой-то забытой сказки. Отступают в сторону малыши – и в торжественной тишине повторяют ребята вслед за лесным царем слова нашей клятвы:

Мы, всем сердцем туризму преданные,

Лихо и радость дальних дорог познавшие,

Клянемся!

Вечно хранить верность дружбе, рожденной у туристского костра.

Клянемся!

Всегда быть опорой и защитой младших и приходить на помощь

по первому их зову.

Клянемся!

Как бы ни было трудно в пути, не хныкать и не бояться, бороться и не сдаваться.

Клянемся!

Преклоняет колено Саша Орлов.

– Клянешься ли ты? – вопрошает лесной царь сверху, возложив на сашино плечо ледоруб.

– Клянусь!

– Отныне ты – "старичок"!

Саще вручается грамота – свиток на славянском языке; он отпивает из литровой кружки глоток крепчайшего чая и возвращается в строй.

Склоняются перед лесным царем Аннушка Баранова и Борис Отставнов, принимают грамоты обе Маринки и Женя Мухин...

Гремят аплодисменты. Новых старичков поздравляют ветераны группы, родители, учителя. Им читают стихи, поют и преподносят подарки. Теплые слова привета шлют наши ребята из далеких воинских гарнизонов.

Колышется пламя свечей в руках у новичков.

– Вэ-Я, – спрашивают они, – а мы когда-нибудь тоже будем старичками?

– Будете, непременно будете, – говорю я. – У вас впереди еще много будет всего.

В школе-десятилетке

Через год я сдал опостылевшее директорство и вернулся в спортивный зал к любимой работе. Откуда-то ребята притащили огромный катушечный магнитофон и я начал учиться проводить уроки с музыкальным сопровождением. Сначала записывал на пленку только марши и польки с пластинок, а потом наловчился делать записи на весь урок для каждого возраста в отдельности, используя фортепьяно, когда можно было указывать какие перестроения и какие упражнения следует выполнять.

У меня скопилась большая фонотека с указаниями сколько минут уходит на отдельные части урока, и теперь не надо было тревожиться, что не уложусь в запланированный конспект – магнитофон не позволял отвлекаться от занятий.

Мы все чаще выигрывали районные соревнования по различным видам спорта, на отношение ребят к урокам физкультуры тоже не мог пожаловаться, и ни о каких изменениях в жизни, вроде бы, не помышлял. Но тут школу неожиданно закрыли, передав здание другой организации. Я со многими учениками был переведен в школу-десятилетку, стоявшую через квартал от нашей.

Уроки физкультуры были там, мягко говоря, не очень, и приняли меня ребята не слишком дружелюбно, так что первые месяцы головной боли хватало. Моих взрослых туристов, по привычке заглядывавших вечерами в спортивный зал на огонек, администрация поначалу выставляла за дверь, но вскорости все решилось к обоюдному удовольствию, благодаря случаю.

Слякотным ноябрьским вечером мы с бывшими интернатскими проводили форсированный ремонт спортивного зала. Одна группа заменяла разбитые стекла, другая устанавливала принесенные из дома динамики и тянула проводку, чтобы подсоединить к ним магнитофон. На стук молотков и вой электродрели в спортзал спустились директор школы и завхоз.

– Прекратите немедленно шум! – приказала директор. – Почему посторонние в зале?

Стовшие на стремянках под баскетбольным щитом парни оставили работу и подошли к нам.

– Вы кто такие? – спросила директор.

– Мы бывшие ученики Виктора Яковлевича, – один из парней взглянул на еще не укрепленный баскетбольный щит, снял со стремянки ящик с шурупами и поставил перед завхозом. – Подержите молоточек, пожалуйста. И отверточку, если не трудно. Простите, что пошумели.

Парень кивнул уже стоявшим рядом товарищам и сказал:

– Вэ-Я, извините, но мы пойдем. Вы уж как-нибудь сами. Тут всего-то часа на три работы.

Ребята двинулись к выходу, но директор, мгновенно оценив ситуацию, остановила их.

– Товарищи, товарищи! Вы меня не поняли. Мы собрались уходить, а тут шум в зале. Работайте, пожалуйста. Это очень хорошо, что вы помогаете своему учителю. Виктор Яковлевич, я вам ключи от школы оставлю, не забудьте только свет везде погасить.

Теперь взрослые туристы могли приходить ко мне в любое время и никогда не отказывали просьбам завхоза починить радиоаппаратуру, подтянуть фрамуги в классах или укрепить расшатавшиеся столы.

С уроками физкультуры тоже стало получше. Сначала прекратились прогулы занятий – ребята увидели, что программа достаточно сложная и получить хорошую оценку "за просто так" не удастся. Через год мы начали выигрывать одно районное соревнование за другим, и спортивные секции работали до десяти вечера, так что для меня пришлось сделать дополнительный ключ от входных дверей. В какой-то степени помогли укрепить отношения с моими новыми учениками ребята из прежней школы. Они рассказывали о наших путешествиях, о литературных вечерах и устных журналах – и даже пугали моей строгостью на уроках. В результате, не приступив еще вплотную к занятиям, я обрел в глазах новых учеников определенный образ несколько своеобразного учителя, на которого любопытно взглянуть. Я давно заметил, что авторитет учителя формируется не только на уроках и не только при прямых контактах с ребятами. Имеют значение и всякого рода слухи о том, что и где сделал учитель необычного, не очень согласуемого со стандартным представлением о человеке этой профессии. Помню, как в бытность мою школьником, мы в девятом классе узнали, что новый учитель истории играет за сборную института в баскетбол. Для нас это не лезло ни в какие ворота: учитель истории – и вдруг баскетбол! На перемене, поставив у дверей класса на шухере двоих парней, мы открыли чемоданчик нового историка – и увидели майку с нагрудным номером и спортивные трусы. Вот это да! Для нас общение с учителями ограничивалось только уроками, для нас они были из другого мира, который мы не знали и не пытались узнать. Мы набрались храбрости и спросили историка насчет баскетбола.

– Да, – говорит, – поигрываю.

– А с нами сыграете?

– Можно.

Следующим вечером мы собрались в спортивном зале и, сдерживая улыбки, смотрели на своего учителя, представшего перед нами не в привычном строгом костюме, а в майке и в трусах.

Играть в баскетбол мы не умели, знали только, что надо забрасывать мяч в кольцо. Игроков все же решили разделить по справедливости: нам – кого поспортивней, и учителю – не самых заморышей. А он говорит:

– Берите себе самых сильных, а я уж один как-нибудь постараюсь.

Ну, это уж совсем необычно. Посовещались мы шепотком, встали по разным углам зала – и началась игра!

Учитель вел мяч, словно нас и не было на площадке. Мы гуртом бегали за ним, в азарте били его по рукам, даже толкали, но дотронуться до мяча почему-то не могли. Учитель вертел мяч вокруг себя, протягивал его нам – и неожиданным толчком проталкивал между нашими ногами. Это было не столько обидно, сколько смешно: пять игроков не могут справиться с одним! А наш учитель легко закладывал в кольцо мячи ритмичной чередой, да еще спрашивал на ходу, какой счет нас устроит – тридцать на ноль или пятьдесят. Мы все-таки попали в кольцо пару раз, но минут через пятнадцать выдохлись и остановились.

Тогда учитель начал показывать различные фокусы, забрасывая мяч в кольцо из-под ноги или в прыжке после отскока от щита...

И поползли среди старшеклассников слухи о новом историке, который играл уже не за свой институт, а за сборную "Динамо", а потом и за сборную страны.

Не скажу, что после этой баскетбольной встречи все старшеклассники увлеклись историей, но на уроках молодого учителя бузы не допускали.

Потом я не раз слышал разговоры школьников о потрясающих подвигах своих учителей. Сами ребята этих подвигов не видели, но слыхали от товарищей – и с каждым разом вспоминали все новые подробности. И конечно, гордились своими наставниками. Один учитель, по словам ребят, расшвырял напавшую на него банду (на самом деле – вышиб из дворца пионеров полупьяного подростка и шуганул за дверь его компанию), другой перерезал загоревшуюся в школе проводку, и его парализовало током (в действительности – перерезал проводку, предварительно вывернув пробки). Но главное, слухи ходили только о тех учителях, которые могли совершить такой поступок. Поэтому и достоверность слухов не вызывала сомнений.

Мои новые ученики попросили рассказать поподробней, как я прыгнул в пропасть за сорвавшимся туристом, на лету поймал его, и мы оба повисли на веревке.

– Что за бред?

– А нам говорили.

Пришлось разочаровать ребят, сказав, что прыгал не в пропасть, а на снежный склон, и что никуда мы не летели, а проскользили немного – и все. Но испорченный телефон работал, и то, что новый учитель физкультуры способен делать что-то необычное, поднимало меня в глазах учеников.

О таких вещах не пишут в учебниках педагогики, но они существуют – так почему же о них надо молчать? Еще в интернатскую пору я разучил с десяток простеньких фокусов и при случае развлекал ими ребят. И теперь новые ученики удивленно разевали рты, когда из моих рук внезапно исчезала монетка или когда та же монетка, завернутая в носовой платок, которую каждый мог прощупать, девалась неизвестно куда. Старшеклассники на переменах приходили ко мне и умоляли объяснить, как я угадываю, до какой спички из десятка разбросанных на столе они дотронулись. Я терпеливо растолковывал:

– Все очень просто. Я отворачиваюсь, и один человек дотрагивается до спички, так?

– Так.

– Потом я беру его за кисть и прошу думать, до какой спички он дотронулся. Правильно?

– Ну да.

– И ко мне идут его биотоки. Я скольжу взглядом по спичкам, и когда импульс от человека превышает его субъективную норму, он интегрируется с моим, и пик генерации концетрирует мою энергию на нужной спичке. Это же элементарно!

Ребята обалдело слушают мою галиматью, и вместе с ними поражается мой тайный ассистент.

А когда я начал отвечать на вопросы, скрыто записанные на клочках бумажек – тут уж многие старшеклассники заподозрили, что я обладаю какой-то магической силой, тем более что я нет-нет, да насмешливо спрашивал их:

– Что это вы уроки физкультуры не прогуливаете? Какое благословенное время было в первой четверти – в зале пять-шесть человек, тишина и простор, а теперь не протолкнешься.

– Да понимаете, – говорили мне в тон ребята, – решишь не пойти, а внутри что-то тянет и тянет. Биотоки, наверное...

Такая вера в необычность и в удачливость своего учителя очень важна. Скоро я обнаглел и перестал уговаривать ребят выступать на районных соревнованиях. Учителя физкультуры знают, как трудно бывает сформировать сборную команду: кто-то не может прийти именно в нужный день, а кому-то просто неохота. Я тоже сталкивался с этим, но после нескольких побед, увидев, что ребята поверили в свои силы, просто начал вывешивать на спортивном стенде списки сборных команд и фамилию ответственного за явку. Самым трудным были объяснения с не попавшими в списки.

– Что я, хуже других?

– Не хуже, но в команде уже мест нет. В следущий раз включим тебя.

– А когда следующий раз?

– Через неделю.

– А можно, я сейчас запасным пойду?

– Можно, но не обижайся, если не поставим на игру.

Мы шли на соревнования в сопровождении толпы болельщиков, шли как на праздник, потому что не сомневались в победе. Или почти не сомневались.

Как-то я спросил выпускников, которых взял еще в шестом классе: почему они стремятся попасть в сборную школы.

– Так ведь когда мы идем с вами, то всегда выигрываем, а это приятно. Ну что за радость смотреть, как побеждают другие? Да и гоняете вы нас до седьмого пота, не пропадать же труду.

– Не слушайте их, – сказала десятиклассница. – Просто они обидеть вас не хотят. А остальное – это уже приложение к основному.

И то верно. Добрая половина выпускников была уже в нашей туристской группе, и дружба с ними сохранялась еще много лет.

Ребята не сомневались, что со мной найдут выход из любых трудных положений. Они-то не сомневались, но каково было мне – при всегдашней необходимости оставаться "на уровне". Конечно, чаще всего выручал опыт, но и везение играло не последнюю роль. Полезли мы в подмосковные пещеры. Был я там всего три раза, да и то в ближних залах, поэтому ведет нас бывший воспитанник интерната, немного помешанный на спелеологии. Идем узкими штольнями, чиркая касками по нависающим сводам. Наш проводник обещает минут через пятнадцать вывести в большой зал, где можно с удобствами заночевать. Мы терпеливо бредем за проводником со свечками в руках, протискиваясь через низкие лазы из одной пещеры в другую. Но все они маловаты для нашей группы. Уже понятно, что мы сбились с пути, что идем по второму кругу, узнавая места, в которых были полчаса назад.

Когда ползать в темноте надоело, я сказал, что сам поведу группу. И пробираясь к проводнику, услышал шепот:

– Вэ-Я вперед пошел. Сейчас придем на место.

И надо же – едва свернув в боковую штольню и перевалив через кучу камней, мы очутились в нужном зале! Как это получилось – откуда мне знать? Но ребята были уверены, что по-другому и быть не могло. Вся эта мелочевка, доходившая до многих школьников в переиначенном и разукрашенном виде, изменяла их отношение ко мне, новому учителю, и была одним из кирпичиков в построении той платформы, на которой уже можно было спокойно работать.

Однажды, выступая на семинаре школьных туристских организаторов из разных регионов страны, я, между прочим, сказал, что руководителю детских групп полезно обрастать всякого рода легендами.

– А за вами тянутся легенды? – ехидно спросили из зала.

– Еще какие! – тут же закричали мои бывшие ученицы, по скромности устроившиеся в последних рядах.

Разговор перешел на волнующую молодых учителей тему: как создается авторитет руководителя – вопрос не совсем ясный и для меня. Мы проговорили весь перерыв, и опытные туристские вожаки, немного смущаясь, признавали, что ореол слухов об их действиях в сложных ситуациях очень помогал в дальнейшей работе. А что тут смущаться? Все правильно.

Наши частые победы на районных соревнованиях немного удивляли меня. Два сорокапятиминутных урока физкультуры в неделю ничего не решали, как бы хорошо ни проводились. И в других школах сильных учеников было не меньше, чем в нашей. Бывало, мы проигрывали в индивидуальных видах – скажем, в прыжках или в беге. Но в общем зачете, как правило, побеждали. Несомненно, у нас были какие-то преимущества: рядом стадион, где мальчишки с первого класса занимались в футбольной и хоккейной секциях, недалеко спортивные школы с отделениями легкой атлетики, женской гимнастики и баскетбола. Это уже было весомо. Но такие же условия были и у соседних школ. Так в чем же дело?

Я спросил об этом старших ребят.

– С гимнастикой ясно, – сказали они, – здесь мы выигрываем за счет нашей секции и уроков. Футбол и хоккей – так кто у нас ими хоть немного не занимался? Вон Гена уже за "Динамо" играет.

А остальное... Остальное – так получается.

– Ну что значит "так получается", – допытывался я. – Один раз получилось, другой – но не постоянно же!

И тут ребята сказали то главное, на что я как-то не обращал внимания. Они сказали, что отношение к соревнованиям у нас серьезней, что они разговаривают со знакомыми из других школ и знают, что многих заставляют приходить соревноваться, ставя за явку пятерки по физкультуре, а это уже не тот настрой на борьбу.

– Мы выходим всегда подготовленной командой, и в ней только сильнейшие. А у других – то лучший бегун не придет, то лыжник... Кто с нами борется? Две-три школы. Всегда одни и те же. Почему так получается – это вам лучше знать. И кроме того, посмотрите: у нас почти все команды старших наполовину из туристов составлены, у них дополнительные тренировки, значит, в массе мы чуточку сильнее...

Пожалуй, настрой на борьбу и был нашим основным козырем. Вот мы готовимся к эстафете по улицам района. Приглашаю ребят посоветоваться, кого на какой этап ставить. А у них уже все расписано, да еще с учетом тактики: на старте – лыжник-перворазрядник. Его задача – придти вторым или третьим. Это на случай, если у соперников найдутся бегуны посильнее. Хотя маловероятно. Дальше желательно подтянуться к первым. Или не увеличить разрыв. Это реально: на одном из этапов у нас еще один перворазрядник по лыжам. Победа должна закладываться на самом длинном женском этапе, где бежит наша чемпионка Москвы по кроссу. Она гарантирует, что, начав бег с отставанием от первой метров на пятьдесят, обгонит всех. Ну, а финишировать будет тоже не слабенькая девушка, ей и делать-то нечего – всего каких-то триста метров. Мы анализируем варианты предстоящего бега на каждом этапе, и по всему выходит, что должны выиграть.

Такое отношение ребят к соревнованиям, конечно же, радовало меня, потому что было естественным продолжением всей нашей школьной спортивной работы. Ребята гордились своими победами, и я не всегда мог умерить их желание с кем-нибудь посоревноваться. Однажды городские соревнования по лыжной эстафете совпали с первенством района по лыжным гонкам. Спортивное начальство мне говорит:

– Езжай на город, а за район мы тебе и так первое место дадим.

Эстафета – вещь наглядная: какой команда финишировала, такое у нее и место. Девушки затесались в первую десятку, а юноши – третьи!

Ребята распалились:

– Вэ-Я, давайте еще и на районных соревнованиях выступим!

– Зачем? Вы и так уже победители.

– Так интересно же!

Гоним выделенный нам "Икарус" к районному старту, а там уже итоги подводят.

– Так и так, – говорю, – мальчишки хотят пробежаться.

– Но вам же отдали первое место!

– Неважно. Что это за победители без соревнований? Пусть бегут.

– Да судьи с дистанции уже ушли, сейчас разметку снимать будем.

– С разметкой подождите. А судьи нам не нужны. Я сам ребят выпущу и сам приму. Доверяете?

– Ну, вы даете!

И четверка лыжников умчалась в лес. И заняла первые четыре места.

Этот азарт борьбы, который я сумел развить у сильнейших учеников, подстегивал и не самых спортивных ребят.

Я уже знал, как создавать это эмоциональное состояние, когда чувство общности заставляет человека делать то, что в одиночку он бы сделать не смог или не захотел.

В то время практиковались загородные сборы для допризывников-десятиклассников. Собирали их со всего района в воинской части и неделю обучали разным премудростям.

День начинался с километровой пробежки. Я бежал, задавая темп, впереди трех сотен ребят, а отстающих подгонял специально выделенный ефрейтор. Так вот: все допризывники нашей школы всегда бежали рядом со мной – по-другому считалось неприличным. Из других школ рядом держались 15-20 человек, остальные постепенно отставали, а очень многие переходили на трусцу, не обращая внимания на окрики ефрейтора. И отставали не только потому, что скорость бега была непосильной – просто для них это было незначимое дело, и стало быть, не к чему напрягаться.

Спартакиаду на лагерных сборах мы выиграли с большим отрывом от остальных школ. Да, среди наших десятиклассников были сильные ребята чемпионы района по лыжам и бегу. Они лучше всех подтягивались на перекладине и дальше всех метали гранату. Но было несколько человек, для которых спортивные упражнения заканчивались после звонка с урока физкультуры. Но как они старались поддержатиь своих лидеров!

Большинство учеников других школ выходили на старты без разминки и на одном этом теряли очки и секунды. Наши ребята разминались всей группой, тщательно прорабатывая каждую мышцу. И когда слабейшие подходили к перекладине или спускались в бассейн, вся команда подбадривала их. Такая нацеленность на победу и позволяла нашим школьникам занимать первые места. Другого объяснения я не находил.

Лагерные сборы заканчивались военной игрой.

Подняли нас в пять утра и поротно приказали выдвигаться на исходные позиции. Естественно, карта и компаса – у наших туристов. Они ведут роту через лес, по мокрому мху, продираясь через кусты и завалы деревьев, ведут так уверенно и быстро, что офицеры сдерживают их, давая возможность подтянуться отделениям других школ. Учителя шли позади роты, поэтому я не сразу понял, почему прекратилось движение. Протиснувшись через толпу поеживающихся от холода школьников, увидел укутанную в туман речушку, шириной метров в пять.

– Вэ-Я, мостика нет. Что делать? – спрашивают туристы.

Подхожу к офицерам-посредникам:

– Так задумано?

– Так задумано. Ищите выход.

И тогда, не оглядываясь на ребят, громко командую:

– Туристы, в воду!

Пять человек тут же прыгнули в реку. Стоя по пояс в воде, они перебросили через реку тонкие бревна, и рота, держась за палки, протянутые еще тремя туристами, перешла на другой берег. Тем же манером переправились и взрослые.

Как было не гордиться такими ребятами? Но сами они не видели в своих действиях ничего необычного. Нам уже приходилось переносить через ручей, кроша тонкий ноябрьский ледок, до сотни девушек педагогического института, скопом сдававших туристские нормативы комплекса ГТО, да и в горах, наводя веревочные переправы, мы не раз полоскались в бурных реках, растирая потом задубевшие от холода ноги – так что героями себя ребята не мнили. И все-таки я, не слишком щедрый на похвалу, поблагодарил их.

Младшие классы тоже чаще всего ходили в победителях, хотя специально к районным соревнованиям мы не готовились:

покажу третьеклассникам программу "Веселых стартов" или спрошу, кто хорошо катается на коньках – вот и вся подготовка.

Думаю, победы малышей закладывались на уроках. Я много работал с ними над общим физическим развитием: подвижные игры, лазание, акробатика, эстафеты. И все в хорошем темпе, так что нагрузка для их возраста была внушительной. Поэтому к пятому классу ребятишки могли успешно бороться со сверсниками из других школ. Но бывало, что очередная победа совершенно не зависела от меня. Вот Проводятся районные соревнования четверокалассников по санкам: кто дальше проедет с горки. Какая здесь нужна тренировка? Отбираю нужное количество ребят, они прокатились – и пожалуйста – первое место! Ну, ладно, повезло. Через неделю выезжаем соревноваться на город. И снова первые! Меня спрашивают как я этого добиваюсь, а я только плечами пожимаю: самому любопытно.

Разумеется, кое-что зависило и от меня. Приходит, например, в школу баскетбольный тренер:

– Разрешите, – говорит, – посмотреть третьеклассниц, может быть, отберу двух-трех девочек в секцию.

– А зачем их смотреть? Забирайте всех.

– Вы не поняли. Мне высоких надо и поспортивней.

– Берите всех, – настаиваю я. – Через какое-то время неспособные сами отсеятся. А в компании девочки лучше к вам будут ходить, чем по одиночке.

Через год в спортшколе остались только шесть девчонок, а те, что прекратили занятия, все-таки успели получить основы баскетбольных знаний . И тренеру хорошо, и мне – неплохо.

Когда баскетболистки были уже в седьмом классе, я заявил их на районные соревнования.

– Зачем это тебе, ведь у вас никогда не было баскетболисток? – спросило меня спортивное начальство.

– Да пусть девочки поучаться, – скромно говорю я.

Посмотреть на соревнования, предчувствуя очередной аттракцион, пришли даже старшеклассники.

Как и положено, даю девочкам последние наставления перед игрой. А они так по хитрому переглядываются и говорят:

– Да ладно, Вэ-Я, сами разберемся. Вы только скажите с каким счетом выиграть.

– Ну, обнаглели девчонки! – смеются старшеклассники.

А девчонки сидят на корточках, глазками в них постреливают и бантики поправляют.

– 100:0! – говорю я, чтобы сбить спесь с команды. – 100:0 и ни одним мячом меньше!

Девочки весело перемигнулись:

– Сделаем!

То ли соперницы нам попались слабоватые, то ли хорошо обучили девочек за четыре года в спортшколе, но игра пошла в одно кольцо. Девчонки запутывали соперниц перебежками, крутили мяч вокруг себя и между ногами, делали неожиданные передачи, и к середине первой половины игры счет приблизился к шестидесяти. Мне было крайне неудобно перед учителем другой школы, ведь зрители хохотали над его командой, и я взял минутный перерыв.

– Дайте хоть забить себе несколько мячей – попросил я баскетболисток.

– Да мы несколько раз отдавали им мяч, а они не попадают.

– Но вы все-таки не очень усердствуйте.

– А как же 100:0?

– Забудьте.

Перед концом первого тайма счет действительно вырос до 100, и за несколько секунд до свистка наша капитан и туристска Катюша Аболяева, озорно показав мне кончик языка, мягко заложила в кольцо еще один незапланированный на эту половину игры мяч – 52:0!

Второй тайм судьи решили не проводить, а потом вообще вычеркнули нашу команду из соревнований, сразу отправив ее на первенство города.

Таких заготовок было у меня много. Попробуй выиграть у наших гимнасток, когда они с первого класса занимаются в школе подготовки олимпийского резерва. А футболисты спортшколы громят заезжую команду с двухзначным счетом, а наш вратарь отмеряет круги по стадиону, потому что замерз стоять без дела на ветру...

* ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ *

Группа Вэ-Яков

Мы уже давно поговаривали, что недурно как-нибудь назвать нашу туристскую группу. Особой нужды в этом не было – группа и группа, можно даже писать с заглавной буквы. А тут одна студентка предложила:

– Давайте мы будем вэяки.

– Что это за бьяки такие, – не понял я.

– Не бьяки, а вэяки. Вас Вэ-Я называют, вот и будем вэяками.

Прислушайтесь, здесь что-то от яков угадывается. А мы разве не похожи со своими рюкзаками на вьючных животных?

Пошутили и забыли. Но от похода к походу все чаще раздавалось в лесу:

– Вэ-Яки, за дровами!

– Вэ-Яки, по ложкам!

– Вэ-Яки, подъем!

Название прижилось, и я перестал связывать его со своим именем. Потом мы изготовили нарукавные эмблемы для всей группы и значки, вручаемые только старичкам, где над ледорубом и горами тоже красовалось: "Вэ-Яки". Под этим именем мы стали известны среди московских туристов. Однажды в поезде соседи спросили наших ребят, от какого они клуба: вроде и дети едут, и взрослые непонятно.

Ребята начали объяснять, но запутались. В самом деле – как тут объяснишь? Мы не из школы, не из института и вообще ниоткуда. Мы – сами по себе.

– Давайте разберемся, – начали помогать соседи. – Вот, к примеру, в Москве есть такое очень большое объединение, выступающее на слетах, городских юморинах и на конкурсах студенческой песни. Там тоже дети и взрослые. Их вэяками зовут...

– Так это мы и есть! – рассмеялись ребята.

Мне же все чаще было не до смеха. Попробуй оформить документы для дальнего путешествия, особенно в пограничные районы, когда школьников туда не выпускают, когда человек десять работают или учатся по отдельности от остальных, и их не заносят ни в студенческую, ни в школьную маршрутную книжку. Доходило до абсурда. Ребятам, поступившим после восьмого класса в техникумы, пропуска на Памир выдают, а их товарищам-девятиклассникам – ни под каким видом.

– Почему? – спрашиваю.

– Школьникам не положено.

А тут еще появилась инструкция, запрещающая детям до 14 лет путешествовать за пределами своей области. Моих пятиклашек, уже находивших под Москвой сотню километров и не раз ночевавших в зимнем лесу, не выпускают на скалолазание в Крым, а рядом спокойно оформляются старшеклассники других школ, не имеющие никакого туристского опыта. Был в инструкции еще один интересный пунктик, ставящий крест на нашей работе: в походах могут участвовать группы только одного возраста или смежных возрастов!

К этому времени я имел уже в школьном туризме определенный вес, и маршрутные комиссии старались помочь обойти инструкцию на законных основаниях. Мне подсказали обзавестись справкой из лаборатории детского туризма при НИИ, где я вел весьма незначительную работу, что группа наша экспериментальная и, следовательно, в научных целях может выходить за рамки общепринятых положений. Сейчас все эти несуразности вызывают только улыбку, но тогда, в 70-х годах, дело обстояло сурово. Один руководитель-байдарочник, в группе которого было несколько шестиклассников, обивал пороги Министерства просвещения, добиваясь разрешения идти по реке, вильнувшей за пределы Московской области, но тут же развернувшейся обратно. Другого учителя, рискнувшего нарушить инструкцию, с большим шумом уволили из школы. Все эти чиновничьи игры отнимали время и трепали нервы, но сказать ребятам, что мы незаконнорожденные и надо расставаться, я не мог, и перед каждой дальней поездкой приходилось заниматься эквилибристикой, обеспечивая группе место под солнцем.