Текст книги "Вся жизнь - поход"

Автор книги: Виктор Дихтярев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

Наконец я не вытерпел и, выбрав паузу в разговорах у костра, спросил:

– Так за что же тебя подкинули к нам ?

– А, – рассмеялся Алик, – и вспоминать не хочется.

– Ты все-таки вспомни, интересно же, – зашумели ребята, предчувствуя, что рассказ будет веселым. – Тебя вроде как на перевоспитание нам отдали, так что давай, колись!

– В общем так, – улыбнулся Алик. – Приехали мы в деревню, где с вами встретились. Пошли по тайге, чтобы через пять дней вернуться. Ну и сразу девчонки заныли, что рюкзаки тяжелые. А парни разгружать их не хотят. Не могу же я за всех нести. Сказал одному – он ни в какую. Сказал другому – он вроде не слышит. Ну, я ему врезал. А потом дождь пошел. Анна Петровна за дровами посылает, я начал таскать, гляжу – все по палаткам сидят. Зову парней, а они не идут. Заглянул в палатку, говорю – что же вы ? А один меня послал...

– А ты ему врезал, – развеселились ребята.

– Ну, врезал... Нос разбил...

– А тебе – втык! – ребята хохотали, как на цирковом представлении.

– Попало, конечно, – улыбнулся Алик. – А на другой день трое со мной потолковать хотели...

– И ты врезал! – ребята валились друг на друга от смеха. – А тебе опять втык!

Ага, – рассмеялся Алик. – Вот я и решил ни во что не вмешиваться. Никто не идет за дровами, и я не иду. А Анна Петровна говорит, что я самый здоровый и должен вкалывать. А я говорю, что если все будут, то и я...

– А тебе сказали, что ты – хулиган.

– Да ну вас! – Алик смеется вместе со всеми. – Хорошо, что с вами встретились. Вот теперь с какими красавицами живу! – Алик прижимает к себе девчонку. – И поход настоящий, а не туда-сюда-обратно.

Мы славно повеселились, а потом я долго разговаривал с Людмилой Яковлевной.

Она сразу сказала, что дело не в плохой или хорошей руководительнице, а в неподготовленности группы к таким походам. Уже то, что женщина одна вывезла ребят так далеко от дома, говорит, что в туризме она не новичок. Видимо, она не раз ходила с этой группой, но по простым маршрутам, а тут тайга, непогода, вот ребята и раскисли.

– А как же она проглядела такого хорошего парня, как Алик?

– Ну, по-разному может быть. Представляешь: один подойдет с синяком, другой... Девчонки наговорят всякого. По результатам он действительно виноват. А тут еще отказывается работать. Как ты на это посмотришь?

Мне все-таки казалось, что подготовленность группы и действия руководителя – вещи взаимосвязанные. Причем подготовленность группы не в физическом плане – что тоже важно – а в плане отношений между участниками путешествия.

К этому времени я уже достаточно наслушался разговоров о великой воспитывающей силе туризма, когда школьники попадают в условия, изолированные от негативных внешних влияний, и сами обстоятельства походной жизни формируют у них в короткий срок необходимые нравственные качества.

С тайной завистью я слушал рассказы учителей, как, взяв в путешествие достаточно разболтанный класс, они приводили домой сплоченный коллектив такая сказочная метаморфоза мне никогда не удавалась, и я дотошно выспрашивал, что же такое делали мои коллеги для достижения столь блистательных результатов. На личном опыте я, к сожалению, нередко убеждался в обратном: в лучшем случае – какую группу выводил на многодневный маршрут, такую и приводил. Кто-то сдружился в пути, кто-то рассорился – обычная ситуация, какая бывает при смене обстановки, например, при выезде в пионерские лагеря.

Но бывает, что класс возвращается из путешествия со значительно худшими показателями, чем имелись до выхода на маршрут. Поэтому я давно уже не уповал на хождение под рюкзаками как на воспитательный момент, полностью соглашаясь с А. С . Макаренко, что любое средство само по себе нейтрально к процессу воспитания и становится действенным только при правильном его использовании.

Бесспорно, условия социальной изоляции, а если точнее – условия относительной социальной изоляции, накладывают отпечаток на отношения и действия людей. Можно привести огромный список литературы, включая и мемуарную, о жизни групп вдали от привычных условий – в тайге, в горах, на полярных станциях, на кораблях, в космосе – подтверждающей возможность значительных изменений в психике и оценках действительности у тех, кто надолго остается в замкнутой среде без возможности выхода из нее.

И чем лучше подготовлены люди к предстоящей работе, тем вероятность таких изменений меньше. Это же относится и к школьным путешествиям.

Дело в том, что, помимо рюкзаков, туристы несут с собой груз представлений, ценностей, установок, сформированных под влиянием общества и личной жизнедеятельности.

Соответственно и поведение их будет определяться опытом, сложившимся еще до выхода на маршрут.

Если нравственные качества школьников еще не сформированы или не получили достаточной устойчивости, нет никаких гарантий, что они будут укрепляться в путешествии. Может случиться, что встреча с трудностями как раз и приведет к деформации нравственных представлений, и каждый участник путешествия начнет искать наиболее комфортных условий только для себя, пусть даже за счет товарищей. Уровень дружеских связей и общественной активности при такой ситуации будет, естественно, стремиться к своему нижнему пределу. Постоянные вынужденные контакты с членами группы могут создать состояние напряженности, переходящей в открытые конфликты. А сложившаяся нездоровая обстановка, если ее не удастся изменить педагогическими средствами, неминуемо приведет к образованию нейтральных или враждующих между собой микрогрупп, что, конечно же, не способствует формированию положительных качеств у школьников. Поэтому обольщаться какой-то волшебной воспитывающей силой туризма вряд ли стоит.

Если же нравственные качества школьников и уровень отношений между ними сформированы еще до выхода на маршрут, то можно надеяться, что трудности путешествия укрепят жизненные позиции членов группы и помогут правильно действовать даже в экстремальных ситуациях.

В этом сложнейшем вопросе человеческого взаимодействия не может быть однозначных решений. Не исключен вариант, когда в силу сложившихся обстоятельств у людей формируются новые качества и новые отношения, противоположные изначальным. Здесь большую роль играют индивидуальные особенности членов группы – характер, темперамент, уровень воспитанности, интеллект, понимание долга. Еще большее значение имеет степень воздействия на группу ее руководителя и наиболее авторитетных туристов.

Но опять же: новые качества и отношения не формируются на пустом месте – они возникают в результате сложной и противоречивой борьбы старых и новых представлений, а значит, соотносятся с тем нравственным багажом, который был у школьников перед началом путешествия. Поэтому и говорят, что полной изоляции от мира не бывает. Даже Робинзон на своем необитаемом острове использовал те знания и умения, которые получил раньше, живя среди людей. Точно так же и в путешествиях, вдали от большого общества, руководитель начинает свою работу не с нуля. Он должен хорошо представлять, каким жизненным опытом уже располагают его туристы, и чего можно достигнуть в работе с ними, находясь много дней в пути. Тогда условия относительной социальнлй изоляции могут сыграть положительную роль.

Этот разговор можно было бы и продолжить. Наш опыт путешествий с группой школьников разных возрастов привел к казалось бы парадоксальному выводу: нравственный климат в смешанных группах создается легче, чем в одновозрастных. Правда, при одном "пустячном" условии: старшие ребята должны обладать достаточным уровнем воспитанности.

Правильная организация путешествия позволяет преодолеть сопротивление отдельных туристов общегрупповым требованиям, и анализ различных ситуаций убедительно показывает всем, что нравственное поведение каждого – это действия, наиболее выгодные для группы. Как для межличностных отношений, так и для успешного прохождения маршрута. Если носителем групповых норм выступает не только руководитель, но и авторитетные школьники, эти требования обычно принимаются (вынужденно, рационально или внутренне) всеми участниками путешествия. В данном случае отсутствие посторонних влияний и невозможность выхода из ситуации существенно облегчают работу носителей нравственных норм.

Естественно, что при разновозрастном составе носителем требований будут старшие члены группы. От того, какие нормы и каким способом они привнесут в группу, в значительной степени будет определяться ее социальная характеристика. Пример старших становится эталоном, которому младшие стараются подражать. С другой стороны, старшие вынуждены подавлять в себе даже спонтанно вспыхнувшие негативные поведенческие проявления, чтобы оставаться на уровне отведенной им роли и не разрушать того образа, который уже создан в представлении о них у младших товарищей. Отсюда и поддержка сложившейся структуры, и безусловная помощь нуждающимся, и соответствующий стиль отношений между участниками путешествия. Но все это достигается отнюдь не на маршруте, а только при длительной подготовке к нему. Если такая подготовка не проведена, отношения старших и младших в путешествии могут стать непредсказуемыми.

Предварительная работа необходима и с группами одного возраста, но там есть ряд моментов, затрудняющих ее. Это борьба за лидерство между сверстниками, отсутствие нужного нравственного опыта у школьников среднего звена и критическое отношение к распоряжениям товарища у старших.

Как уже говорил, работа с группой школьников одного возраста не предполагает сроков более пяти-шести лет – до момета их выпуска из школы, в то время как в структуре разновозрастной группы заложена преемственность поколений.

Но с какой бы группой ни шел руководитель, психолого– педагогические вопросы должны постоянно находиться в центре его внимания.

Скорее всего такая работа не велась в группе, передавшей нам "хулигана Алика". После Алтая он еще год ходил с нами, но окончив школу, потерялся из виду, оставив по себе самые теплые воспоминания.

Десять дней мы шли по тайге. Один раз сбились с маршрута – я завел группу в болото, и ночевка была не из приятных, но даже поставив палатки на кочках и подмокая снизу, ребята не ныли, а только незлобиво посмеивались надо мной. На последнем спуске с хребта в долину реки Чулушман, вдоль которой шла тропа к Телецкому озеру – конечному пункту нашего путешествия девочка подвернула ногу. Не то чтобы серьезно, но идти не могла. Ее тут же разгрузили, она проковыляла немного и села. Такую ситуацию мы проигрывали на тренировках. Теперь опустошили мой рюкзак, усадили девочку в лямки и, страхуя меня на крутых местах, двинулись дальше. Правда, на тренировках "пострадавшего" носили ребята, но им все-таки по 14-15 лет, и я посчитал, что лучше им наблюдать за спуском со стороны. Меня радовало, что старшие постоянно предлагали пересадить девочку к себе за спину, в крайнем случае нести ее почередно – это был тот уровень взаимоотношений, который необходим в каждом путешествии.

Мы спустились к реке и, по счастью, встретили пастуха на лошади, едущего на стойбище как раз в нужном нам направлении. Договорившись, что пострадавшая переночует у него – это километрах в тридцати от нашей стоянки, – усадили девочку позади пастуха и, распрощавшись, пораньше улеглись. Во второй половине дня пришли на стойбище – девочка уже могла неторопко ходить, и мы, не задерживаясь, снова встали в походную колонну. Продукты были на исходе, а катер на турбазу ходил от нашего края Телецкого озера через день, так что надо было спешить. Я видел, что ребят шатало от усталости, но вел группу до темноты. На ночном привале только вскипятили чай – есть никто не хотел, – и ребята сразу повалились на палатки: устанавливать их не было сил. Поднял группу, едва рассвело. У всех ноют плечи, а походка – ноги врозь и вперевалочку. Приказал самостоятельно разминаться. Начали приседать, наклоняться – стонут, кряхтят и смеются друг над другом.

Мы с санитаром выкладываем на пенек аптечку:

– Кому нужна помощь, становитесь в очередь.

Первым к нам дохромал семиклассник. Из одного кеда выглядывает носок, а другой прибинтован к натертой ноге.

– Болит?

– Ох, болит.

– Пройдет. Следующий!

Грохнул смех. Очередь распалась: наши интернатские мало обращали внимание на всякие ссадины и болячки.

После построения и сдачи рапорта я сказал:

– До озера всего десять километров. Катер отходит через два с половиной часа. Надо успеть. Пойдете по этой тропе, каждый в своем темпе. Я с Людмилой Яковлевной выйду последним через десять минут. И сделайте так, чтобы мы никого не догнали. Все понятно? Тогда вперед.

Вчерашний сорокакилометровый переход вымотал ребят, но я надеялся, что они выдержат и к пристани придут вовремя. Иначе сутки придется сидеть на полуголодном пайке.

Идем мы с Людмилой Яковлевной – и видим отдыхающих старших.

– Вы-то почему отстаете?

– Так задумано. Сейчас догоним последних, немного разгрузим, еще посидим, потом новые отстающие появятся.

– Выдержите?

– А то!

Впереди две девушки ведут за руки пацана. Сейчас-то он бизнесмен, на "Мерсе" ездит, а тогда – 12 лет и самый тщедушный в группе. Девушки уже разгрузили его – сняли с плеча фотоаппарат. Мы идем рядом, я киваю, что надо ускориться, девушки понимающе улыбаются и говорят мальчишке:

– А давай в ногу шагать, под счет: раз, два, раз, два – левой! А хочешь, мы тебе песни петь будем?

Мальчишке уже все равно, лишь бы дойти. Но ведь идет!

Мы успели к приходу катера, а на вечернем отчете дежкома ребята не очень понимали, за что я хвалю их: надо дойти – значит, надо, обычное дело. А помочь товарищу – так разве можно иначе?

Была у нас такая традиция – в удобный для группы день мы с Людмилой Яковлевной брали отпуск и уходили из лагеря: пусть ребята пораспоряжаются сами. На этот раз мы ушли в туристский лагерь "Медвежонок", куда приезжают школьники со своими учителями. Их водят по достаточно сложным маршрутам, обучают туристской технике, чтобы потом они могли ходить в походы самостоятельно. Накануне наша группа встретилась с туристами лагеря. Ребята рассказывали о своей поисковой работе и о таежных переходах. Им задавали много вопросов о группе и ее делах – получилась долгая и непринужденная беседа. И начальник лагеря, фанатично преданный своему делу, пригласил нас, руководителей, продолжить беседу следующим вечером у него в домике. До двух ночи мы просидели за всякими педагогическими разговорами, а когда утром вернулись к своим палаткам, стоявшие рядом взрослые туристы-москвичи сказали:

– Ну и ребята у вас! Заметят фантик на земле – кто бросил? Вечером собрание устроили, кого-то там прорабатывали. Дисциплиночка! А потом пели у костра – так не только мы, с турбазы народ собрался.

С этими туристами мы потом лет десять ходили под Москвой, двое осели в нашей группе, прошли памирские и

кавказские маршруты, а один отпраздновал в ней свою свадьбу. Потом в группу пришли их дети.

Через несколько лет об отпуске руководителей перестали вспоминать: в группе появились взрослые люди, и необходимость в проверке самостоятельности школьников отпала.

Мы вернулись в интернат к учебным будням, самообразованию и романтике походных костров.

Алтайское путешествие показало, что ребята готовы и к более сложным маршрутам. Мы с Людмилой Яковлевной тщательно проанализировали возможности группы и решили, что пора целиком переключиться на горы, сделав их нашей туристской специализацией.

По скалам и ледникам

Здесь все, что вдоль, маршрутом не зовут

Живущие внизу поймут едва ли,

Что горным называется маршрут,

Когда он тяготеет к вертикали, – читал я ребятам свои топорные вирши.

Это ведь только так говорится: прошли через столько-то перевалов. А что за этим? Выматывающие душу подъемы по крутым тропам и мелкая осыпь камней, когда увязаешь по щиколотку и больше топчешься на месте, чем идешь вверх. Это рыхлый снег и разрубленные трещинами ледники. Это веревочные переправы через бурные реки, в которые надо еще не побояться войти, где при малейшей ошибке тебя сбивает с ног, и тащат тогда туриста к берегу на страховке аки бревно – бывает и такое. Это переправы по веревкам над водой – тоже не для слабонервных. Это веревочные спуски по склонам, близким к отвесу, и нехватка воздуха на высоте, когда спички только шипят и пускают едкий дымок. И непогода – снег, дожди, ветер. Случается всякое. Не на каждом маршруте и не каждый день, но вполне хватает, чтобы понять, куда тебя занесло. И если рядом нет хороших товарищей, если не ждешь ни от кого помощи, если нет шуток и смеха на привалах, то зачем все это терпеть? Счастье горных дорог – это не только любование красотой и не только возможность испытать себя. Общение с близкими по духу людьми, хорошие песни под крупной россыпью звезд запоминаются не меньше, чем трудные переходы, и не будь этого, прелесть горных маршрутов не была бы столь яркой.

И вот, посчитав, что ребята готовы к встрече с горами, мы вывезли их на Кавказ, а через год – в Среднюю Азию с расчетом пройти через Центральный Памир к Сарезскому озеру. Ничего у нас с этим не вышло – пропуска в пограничный район мы не догадались оформить, но все-таки нас пропустили в Алайскую долину, и ребята увидели мощнейший Заалайский хребет и пик Ленина, и другие пики, и кишлаки, и кибитки – все то, что вряд ли видели многие школьники больших городов. Мы поднялись на перевал Тенгизбай, откуда Федченко открылся ледник, впоследствии названный его именем. Потом побывали в Шахимардане, Фергане и ошалело ходили среди древних мечетей и медресе Самарканда, еще не зная, что будем в этом удивительном городе много раз.

Что ж, не получилось с Центральным Памиром – выберем другой маршрут. Пораспросив инструкторов на самаркандской турбазе, я увел группу в Фанские горы, в такие места, что ребята сказали: мы напились красотой на всю жизнь.

Мы влюбились в горы Средней Азии и в ее седую историю. За несколько сезонов прошли весь Алайский хребет, проехали по Памирскому тракту от Оша до Хорога и вдоль границы с Афганистаном в Душанбе, добрались до Сарезского озера, были на Тянь-Шане и всегда заканчивали путешествия поездкой по городам – Пенджикент, Исфара, Коканд, Самарканд, Ташкент, Бухара, Хива... Став взрослыми, ребята поездили по заграницам и тоже повидали немало, но все равно говорят, что наши путешествия остались самыми памятными.

Еще перед Алтаем я потребовал от туристов обязательных пробежек по15-20 минут ежедневно. Теперь же, готовясь к выходу в большие горы, мы начали тренироваться посерьезней, добавив к бегу силовые упражнения. Год за годом мы меняли систему общей физической подготовки, но какой бы совершенной она не была, проверять ежедневные самостоятельные занятия ребят в интернате, а тем более, бывших воспитанников, я не мог.

Тогда мы ввели контрольные нормативы, не выполнив которые человек лишался права участвовать в горном путешествии.

Теперь за два месяца до выезда в горы туристы демонстрировали свои возможности: юноши должны были пробежать за час двенадцать километров, а девушки десять. Это выполнялось всеми сравнительно легко. Второй норматив -12-ти минутный бег по стадиону. Для юношей – 2800 м, для девушек 2600. Здесь уже без самостоятельных тренировок не обойтись. Скоростная выносливость редко кому преподносится при рождении, ее надо вырабатывать достаточно долго. Но я говорил ребятам, что наш 12-ти минутный бег по затратам энергии, в какой-то степени, равен подъемам на горные перевалы, и готовиться к напряженной работе на больших высотах надо внизу. Последний норматив – приседание на каждой ноге по десять раз. Конечно, можно было ввести еще несколько тестов из альпинистских программ, но тогда слабейшие наверняка бы отсеялись, а мы никогда не ставили во главу угла прохождение маршрутов повышенной сложности, у нас были другие задачи.

Прежде всего, мы хотели, чтобы в горы пошли все желающие, и относительная доступность нормативов это позволяла. При известных усилиях, разумеется.

В первом же кавказском путешествии ребята убедились, что без дополнительных тренировок не обойтись. Технически простой, хотя и снежно-ледовый, перевал Бечо многим показался не таким уж и легким. Правда, шли через него 6-8 классы и старшие были основательно перегружены. Да и высота за 3000 м давала о себе знать. Но ребята выдержали – не зря же водили мы их по уральской и алтайской тайге! После Кавказа спортивные тренировки стали непременной частью подготовки к будущим путешествиям, такими же обязательными как и занятия по горовосходительной технике. До сих пор никто не учил ребят как надо ходить по осыпным и снежным склонам. Альпинисткого снаряжения у нас еще не было, а без него можно прокладывать маршруты только через простенькие перевалы. Для первых путешествий большего и не требовалось, но ведь ребята повзрослеют, не наскучит ли им хождение по избитым путям? Я пологал, что постепенное усложнение маршрутов поставит перед ребятами дополнительные задачи.

Надо будет научиться скалолазанию и работе с веревками – это в предсезонный период. А в горах потребуется серьезная взаимопомощь, страховка на подъемах и спусках, наведение переправ, разведка перевалов – и, значит, появление новых ситуативных лидеров, которые сейчас могут быть в тени.

Когда мы уже прочно осели в горах, я увидел, что не ошибся.

Пришел к нам перед одним из памирских путешествий молодой худощавый мужчина с какого-то завода. Не особо разговорчивый, но зато работящий и всюду поспевающий. Прижился он в группе быстро, хотя в наши дела особо не встревал и в споры у костра не вмешивался. Перед отъездом в горы меня предупредили, чтобы использовал Толика только как тягловую силу и ни в какие разведки не посылал.

– Почему?

– Лучше не надо.

Мы сделали дневку перед первым перевалом, и я спросил не хочет ли кто-нибудь прогуляться наверх, посмотреть, сколько еще идти завтра до предперевального цирка.

– Я схожу, – вызвался Толик.

– И я с ним, – сказал наш крепыщ-десятиклассник.

– Шести часов на туда-обратно хватит?

– Хватит, – сказал Толик, взглянув на карту.

Через пять часов Толик сбежал по тропе к палаткам.

– Ты почему один? А где напарник?

– Сейчас придет. – Толик глотнул протянутый ему компот. – Значит так. Здесь прямо по линеечке до цирка часа два идти. Тропа хорошая – забрасывать продукты к перевалу не надо, все сразу утащим. А спуск на ту сторону крутой. До тропы метров сто мелкая сыпуха...

– Постой, ты что же на перевале был?

– А чего? Надо же посмотреть.

Десятиклассник притащился в лагерь совершенно вымочаленный. Ничего от него добиться мы не смогли.

– Так сколько же подниматься до цирка?

– Не знаю. Шли быстро, потом Толик вперед убежал – это не человек, а танк какой-то. Пока я до цирка шел, он уже с перевала спустился. Разговаривайте с ним, а мне дайте компота и я спать пойду.

По моим прикидкам мы должны были занести наверх сначала ящики с продуктами, а лагерь сворачивать на следующий день. Но раз до цирка не больше двух часов, можно идти с полной выкладкой – не за два, так за три часа дойдем.

Мы вышли по утренней прохладе, и скоро я проклял и хорошую тропу, и свою доверчивость. Воды нет, вокруг только блестящие на солнце камни, а за каждым взлетом появляется новый – даже хребта, на котором наш перевал не видно.

Через три часа я спросил Толика скоро ли дойдем.

– Да кто его знает, вроде бы давно должны. Тянемся медленно,– Толик подкинул на спине свой рюкзак весом под сорок килограммов. – Тут, смотрите, по линеечке и сразу в цирке.

Это "сразу" обернулось для нас еше двумя часами.

Так появился в горах не знающий усталости новый лидер. На Памире и на Кавказе Толик всегда впереди. Возглавить группу заброски продуктов, разгрузить девчонок, провести разведку (мы его обтесали, втолковав что к чему), лучше Толика никто не мог. Не говоря уже о работе с примусами в самую непогоду. Толик стал авторитетнейшим человеком в группе. Спустившись с гор, он отходил в сторону – в городах появлялись новые лидеры – но отношение к нему не менялось: ответственность и надежность ценились у нас очень высоко.

Таких лидеров у нас появлялось немало. И эти самые умелые, самые опытные ребята, чьи возможности внизу не могли быть востребованы полностью, почувствовав свою нужность, прикипали к группе, входили во многие ее дела без них теперь никакие вопросы, связанные с горными маршрутами, не решались.

С усложнением маршрутов начали появляться проблемы, о которых мы раньше не задумывались. Одно дело пройти два простеньких перевала, не требующих особых технических умений. Берешь продуктов на несколько дней и шагай себе.

Но если маршрут планируется на две недели, да еще с перевалами за 4000 м, тут уже надо позаботиться об уменьшении веса рюкзаков. Постепенно мы научились доводить дневной рацион до 700 граммов на человека, но все равно с учетом личного и общественного снаряжения средний вес рюкзаков зашкаливал за 30 кг, а это уже многовато для нашей группы.

Поэтому первые дни мы относили продукты и снаряжение поближе к перевалу, или, еще лучше, перетаскивали часть продуктов на другую сторону хребта через несложный перевал, чтобы придти к ним, закончив половину маршрута.

Еще одна забота, с которой мы раньше не сталкивались, это выход на маршрут группы в 30-40, а иногда и в 50 человек.

На подъемах и особенно на спусках, вылетевший у кого-то из под ноги камень, может запросто попасть в нижестоящего.

Чтобы этого не случилось, мы создали несколько отделений. идущих друг от друга в пределах видимости, а когда у нас появились рации, то с временным интервалом в двадцать минут.

Безусловно, время дневных переходов несколько затягивалось, но это учитывалось при разработке маршрутов и не беспокоило нас. Зато первое отделение успевало до прихода остальных навести переправу через реку или навесить веревки на сложных участках. Все эти тактические ухищрения появлялись по мере надобности и требовали четкого взаимодействия отделений и очень хороших отношений между ребятами.

Какие бы нами ни выбирались маршруты, прежде всего надо заботиться о безопасности людей. Я постоянно втолковывал ребятам, что всякое лихачество и необдуманные действия в горах рано или поздно могут привести к травмам и даже к трагедии. Усваивалось это не всеми и не сразу.

Вот мы пересекаем довольно крутой каменистый склон. Ледоруб в это время надо держать на изготовке и штычком к склону, чтобы в случае потери равновесия опереться на него и сохранить устойчивое положение. Вроде бы элементарно и давно освоено на тренировках. Я иду впереди, и перед неприятным участком даю команду: "Ледорубы на самостраховку!". Склон в общем-то безопасный, навешивать веревочные перила не требуется. И вдруг: "Ах!" Оглядываюсь: девушка кувыркается по мелким камням, ее разворачивает головой вниз и накрывает рюкзаком. Далеко она не уехала, только исцарапалась хорошенько. Выйдя на ровные площадки, выясняем как могло такое случиться. Да, собственно, и выяснять ничего не надо: девушка замечталась и перебросила ледоруб штычком от склона, а значит лишила себя дополнительной опоры.

– Почему же идущий сзади не упредил ее?

– Да как-то не обратил внимания...

Снова и снова я убеждаю ребят, что в технике хождения по горам не бывает мелочей, и что накопленный опыт безопасности оплачен кровью многих альпенистов. Ребята все прекрасно понимают, тем более, что исцарапанная девушка предметно подтвержает мою правоту. Но должно пройти время, чтобы умения ребят сделались устойчивым навыком, когда практически не задумываешься, выполняя то или иное действие. Как не задумываешься, застегивая пуговицы или завязывая шнурки на ботинках. Поэтому в первые годы наших горных путешествий я всенепременно напоминал туристам о правильном выполнении технических приемов, напоминал даже тогда, когда надобность в этом отпала. Но пойди угадай, что взбредет в головы новичкам!

На одном из склонов с большими вкраплениями снежников мы съезжали как на лыжах, притормаживая в случае надобности ледорубами. Скользит мимо меня девчонка-первогодок. Лицо вдохновенное, волосы в разные стороны разлетаются.

– Вэ-Я, – кричит девчонка, подняв ледоруб над головой – я такая счастли...

И тут же, споткнувшись, врезается лицом в жесткий снег.

Эта эйфория и вскинутый вверх ледоруб обернулись для красавицы разукрашенной зеленкой физиономией.

Ладно девчонка, ей всего-то шестнадцать годков. Но взрослая женщина, преподаватель педагогического училища, когда тропа начала выполаживаться и пошли травянистые склоны, вдруг вырвалась из колонны и с криком "Эй-гей!" по-козлинному запрыгала вниз. Все заорали, да поздно: распираемая восторгом туристка уже набрала скорость, ноги ее как у тряпичной куклы мотались в разные стороны, перекрешиваясь и расходясь, и то что она не упала, сэкономив нашу аптечку и позволив продолжить маршрут – просто незапланированное везение.

Я тут же обрушил на голову женщины всю искренность своих чувств, не стеснясь присутствия ее учеников. Молодая педагогичка удивленно хлопала глазами, не понимая, что это вдруг на нее нашло. А ведь я много раз напоминал, что подняться на перевал – это не значит пройти его: после подъема еше бывает и спуск. Выйдем на травянистые площадки, тогда и поздравляйте друг друга, выпускайте пары. Новички всепонимающе смотрят на меня, а потом это "Эй-гей!" Ну прет радость из новичков, что тут сделаешь.

Мы всегда разбирали такие случаи, их становилось все меньше, и когда наши маршруты усложнились, необдуманных выходок уже никто не допускал.

Второе, а может быть, первое, к чему надо было приучить ребят – это к безусловному подчинению распоряжениям руководителя. Никаких советов при выборе пути, а тем более, при прохождении сложных участков. Основные тактические моменты разрабатываются с наиболее опытными туристами и доводятся до сведения остальных еще до выезда в горы. Здесь каждый может возражать и советовать сколько угодно. План завтрашнего перехода растолковывается на вечернем привале. И здесь мы выслушиваем тех, кому есть что сказать. Но на этом кончено: теперь любое замечание руководителя – это приказ.

Подходим мы к довольно бурной, но мелкой реке. Говорю, что будем натягивать веревку.

– Зачем? – протестуют ребята, – Мы и так. Только время потеряем.

В принципе, можно объяснить, что страховка не помешает

течение быстрое, вдруг кого-то снесет, а нам это надо?

Но я тут же обрываю ребят – пусть привыкают: демократия не для горных маршрутов. А потом ребята видят как борется с напором воды здоровенный парень, перетаскивая веревку на противо-положный берег. И на себе чувствуют силу реки, хотя вода не выше колен.