Текст книги "Откровение (СИ)"

Автор книги: Виктор Майер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 32 страниц)

В голове эзотерика мелькнула зловещая мысль, что это именно он повинен в сложившемся незавидном положении. Его недавние действия, направленные на восстановление функциональности навигационного терминала, спровоцировали ответную и, возможно даже, не вполне осознанную, или же, что более вероятно, полностью автоматическую защитную реакцию ИскИна. Необходимо срочно найти способ исправить ситуацию, но разве может какой-то ничтожный Предсказатель недалёких религиозных фанатиков перехитрить совершенный мозг мыслящей машины, по уровню интеллекта тысячекратно превосходящий человеческий разум? По силам ли ему такой поступок? Достаточно ли у него мужества? Впрочем, альтернативного варианта не предвидится... Кто ещё, если не он? Вдруг это и есть его предназначение? Ужасаясь собственным дерзким умозаключениям и в то же время подбадривая себя мыслями о судьбоносности момента, Шасгат решил взглянуть на проблему под другим углом. Он переключил своё внимание с изучения отдельных фрагментов и попытался охватить всю картину в целом. Для того чтобы осуществить задуманное, требовалось покинуть площадь рубки и, радикально расширив границы восприятия, рассмотреть сеть близлежащих пространственных коммуникаций.

Безусловно, какому-нибудь стороннему наблюдателю могло показаться, что каналы, карманы, переходы и полости скручены в сложнейший клубок, распутать который не представляется возможным, но эзотерик вовсе не собирался заниматься чем-то подобным. Его ментальная сущность погрузилась в это переплетение и заскользила вдоль скоплений путей и узлов, и их пересечений друг с другом, минуя пузыри помещений и отсекая, как он полагал, второстепенные, малозначительные ветви. Вскоре ищущий взор Шасгата привлекла редкая аномалия – абсолютно прямая артерия, заканчивающаяся на одной стороне тупиком неподалёку от внешней поверхности навигационной рубки. Следуя интуитивному чувству, он проник сквозь оболочку необычной конструкции и, очутившись внутри длинного цилиндрического туннеля, устремился в противоположном от тупика направлении, обнаружив в результате выход в весьма внушительную по размерам полость. Заинтригованный этим открытием, эзотерик продолжил путь и тут же наткнулся на массивное каменное возвышение в виде скалы, у подножия которой виднелся небольшой водоём, отделённый от горного сооружения песчаным пляжем и окружённый с других сторон зарослями травы и невысоких деревьев. Шасгат воспарил в небо с целью увеличения поля зрения и чем дольше смотрел оттуда на расстилающуюся внизу панораму, тем сильнее в его голову закрадывалась пока ещё смутная, но постепенно приобретающая довольно-таки устойчивые черты гипотеза, и чтобы окончательно удостовериться в своих выводах, он решил исследовать область, расположенную на обратной от озера стороне скалы. Тот вид, что ему там открылся – несколько вместительных карманов с паровыми полями, овощными плантациями и фруктовыми садами, с которых, очевидно, уже собрали урожай, – разрушил последние сомнения. Теперь Предсказатель точно знал, где оказался. Это была Земля с Горой у Озера – родина Ферлата и его соплеменников.

Осознание данного факта вызвало неожиданный эффект: молниеносно всё в мыслях эзотерика стало на свои места, приняло закономерный порядок, и решение проблемы пришло так ясно, как будто только и ждало этого мига. В его голове возник крайне смелый, но вполне осуществимый план. Вопрос заключался лишь в том, какую цену в конечном счёте ему придётся заплатить. При всём при этом он хорошо понимал, что другой возможности у него не будет и был готов пойти на любой риск. На первый взгляд его замысел выглядел достаточно простым, но одновременно таил в себе громадную опасность. Главной идеей являлось создание переходного канала между рулевой рубкой и Землёй с Горой у Озера. Для достижения этой задачи следовало воспользоваться частью неисчерпаемых ресурсов энергетического реактора и с их помощью присоединить тупиковый конец прямой артерии к оболочке рубки. Тот трудный путь по извилистым артериям, что братья и члены экипажа проделали от прежнего места проживания последних до цели путешествия, занял слишком много дней, кроме того, единственные выходы из обоих помещений – и новый, возникший в рубке благодаря Шасгату, и старый, через который все они покинули Землю с Горой у Озера, – сомкнулись, словно их никогда и не было (эзотерик уже убедился в этом, осмотрев соответствующие участки стен), а при наличии в будущем прямого сообщения между двумя областями передвижение пешим ходом из одного конца в другой займёт максимум несколько часов.

В итоге полости станут одним цельным сооружением, естественно, обособленным и, по существу, отрезанным от остальных жилых конструкций звездолёта, но зато с практически неисчерпаемыми по причине их возобновляемости запасами продовольствия и внушительным жизненным простором. Сородичи командора несколько веков провели в полной изоляции, и, несмотря на это, им всё же удавалось поддерживать более-менее нормальный уровень жизни. Конечно, по прошествии многих лет нависла существенная угроза ухудшения генофонда племени, которая могла быть вызвана рождением младенцев с похожим набором хромосом вследствие близкородственных половых сношений, однако данная проблема уже потеряла свою прежнюю остроту ввиду появления носителей другой генетической информации. На данный момент большинство членов экипажа были женщинами, в то время как абсолютно все люди из Братства Божественной Истины являлись мужчинами. За исключением небольшой группы скопцов, братья представляли собой почти идеальных доноров новых наследственных признаков. В последние дни Шасгат стал чаще замечать, что их приверженность к целибату перестала быть прочной и незыблемой, и особенно самые молодые из них проявляли всё больший интерес, правда, пока ещё несколько скромный, к девушкам экипажа. Наглядным примером тому могли служить отношения Василия и Джессики. Только дурак и слепец были бы не в состоянии заметить их сперва робкие, но с каждым днём усиливающиеся чувства друг к другу. Жизнь бок о бок в замкнутом пространстве, хотя и довольно обширном, неизбежно ускорит темп развития подобных тенденций, что наверняка приведёт сначала к возникновения любовных и, как результат, сексуальных связей между мужчинами и женщинами из двух разных групп, а спустя уже определённый промежуток времени и к объединению в один народ.

Грандиозная картина коллективного будущего для Братства и экипажа приняла отчётливые очертания в воображении эзотерика, не оставляя места скептицизму. Чтобы выжить и осуществить Святую Миссию, изначально чужие друг другу люди должны будут навсегда забыть о разногласиях, противоречиях и взаимном недоверии. Им волей-неволей придётся выстраивать добрососедские отношения для мирного сосуществования, и по прошествии нескольких лет их общество станет единым и сплочённым. Неожиданно Шасгат понял, что не видит себя в новом мире, состоящем из двух полостей и одного прямого перехода между ними. Ему не будет там места... Эта тревожная мысль напугала его и заставила крепко задуматься. Возможно, риск слишком велик, и значительно ослабевший эзотерик не переживёт ещё одну попытку изменить физическую конфигурацию объектов космического корабля. Хватит ли у него духу пожертвовать собой ради достижения благородной цели? И есть ли, вообще, хоть какой-то выбор? Скорее всего нет, ведь на кону стоит судьба не только братьев и экипажа, но и всех без исключения обитателей звёздного ковчега... Как бы там ни было, сейчас не время для малодушия. Он сделает то, что должен, и выполнит задуманное, даже если это приведёт к смерти! Впрочем, кто знает, вдруг последствия не будут столь сокрушительными для его жизни и здоровья? Всё-таки пока ещё не следует терять надежду на благоприятный исход... В любом случае надо в первую очередь известить Талгата о своём плане и взять с него обещание, что он дословно перескажет Ферлату и Тедеклию завет Предсказателя, а уже после этого можно с чистой совестью приступать к работе.

Глава 16

Я проснулся уже несколько минут назад, но не спешил раскрывать глаза, пытаясь удержать в памяти смутные обрывки сновидения, в котором она опять привиделась мне. После долгих лет отсутствия лёгкая тень этой женщины с новой силой заставила биться моё истосковавшееся, раненое сердце. Мне не дано было разглядеть её лицо и фигуру, и мой затуманенный взгляд напрасно силился распознать неясные, расплывчатые очертания. Разум отчаянно стремился придать им узнаваемую форму, но все попытки были тщетны, и она ускользнула от меня так же легко и непринуждённо, как уже не раз делала в прошлом, оставив после себя невыносимую горечь разлуки... Этот сон не был возбуждающим и не способствовал появлению эротических фантазий, что заметно отличало его от тех томительных ночных грёз, какие снились мне первое время после разлуки с Самирой, когда тело, привыкшее к плотским утехам за все годы, которые мы провели вместе, требовало сексуальной разрядки, и в связи с этим я заключил, что таинственной женщиной могла быть только Линда. У нас с ней не было физической близости, не считая редких объятий, и мы никогда не говорили откровенно о чувствах друг к другу, хотя, безусловно, ощущали сильное взаимное притяжение. На моей памяти нет ни одного случая, чтобы она мне приснилась, хотя Самира утверждала, будто слышала по ночам, как я в блаженном сонном бреду называл Линду по имени, что в конце концов послужило одной из причин разлада с моей гордой женой из племени странников. Мне хотелось верить, что именно Линда стала гостьей сегодняшнего сна, но в то же время я был не в силах понять, почему её присутствие являлось столь призрачным и неуловимым, словно она всего лишь дразнила меня.

Мои мысли вернулись к Самире, и я невольно вспомнил гибкое молодое женское тело, жаждущее ласки, и наши жаркие ночи. Её мягкий, миловидный внешний облик отличался от строгой красоты Линды. Эти две девушки были очень разными (даже по своей природе), но их объединяло одно – обе они стали моими спутницами и подругами. С той, которую я встретил первой из двух, у меня была только духовная связь, а вот со второй я прожил бок о бок несколько лет, однако не любил её так, как ту, с кем прилетел на корабль. Впрочем, любил ли я, вообще, Самиру? Наверное, всё-таки нет... Мне стыдно в этом признаться, ведь подобные слова звучат так, как будто я использовал её в течение всего того времени, пока она была рядом со мной. Конечно, я бы мог сказать в своё оправдание, что с моей стороны было сделано всё возможное, чтобы сохранить наши отношения, но у меня уже нет никаких иллюзий, что это утверждение соответствует правде. Подсознательно я сам всячески отталкивал Самиру от себя, так как мои скрытые и чисто платонические чувства к погибшей Линде были, несомненно, намного крепче привязанности и естественного полового влечения к живой, соблазнительной, но при этом всё же нелюбимой женщине. Думаю, решающим событием, уничтожившим последнюю надежду на возвращение Самиры в мой шатёр в качестве подруги или жены, послужило прибытие странников на Новые Земли, точнее, тот день, когда все мы – я, Темгон и его соплеменники – остановились перед неприступной стеной, поразившей нас не только тем, что она наглухо перекрывала единственный доступный нам проход, но и своим довольно странным видом.

Все остальные пути в непосредственной близости от этой местности уже контролировались гибридами и киборгами. После долгих поисков разведчикам странников наконец-то удалось обнаружить безопасный туннель, и он, судя по добытой от других беженцев информации, должен был непременно вывести на Новые Земли. Нам часто приходилось слышать, что материя, с помощью которой была создана данная область ковчега, обладает необычными свойствами, а также не отличается долгосрочной стабильностью, и если на Потерянных Землях сдвиги перегородок и туннелей происходили довольно редко, то здесь этот процесс был в порядке вещей. Хотя мы знали о подобных особенностях той зоны, куда лежал наш путь, факт отсутствия входа на границе двух территорий немного выбил нас из колеи... Я и Темгон стояли прямо перед сплошной серой стеной и удручённо разглядывали её складчатую, шишковатую поверхность, где волнообразные гребни хаотично перемешивались с ребристыми буграми, одиночными впадинами и спиралевидными выпуклостями. За нашими спинами собралось всё племя, и я затылком чувствовал обеспокоенные взоры мужчин, женщин и детей, желавших как можно скорее покинуть опасный район и столкнувшихся вдруг с непреодолимой преградой. Вождь странников обречённо покачал головой и отошёл от стены, оставив меня наедине с досадной проблемой и показав тем самым, что всё ещё верит в мою исключительность.

Обернувшись, я увидел, что почти все мои попутчики тоже ожидают от меня чуда, даже обычно невозмутимый Моглурн смотрел на меня с надеждой, а Самира, почувствовав на себе мой взгляд, виновато потупила глаза. Из всех них только она одна, видимо, понимала, что её сородичи требуют от меня невозможного. Я мог бы объяснить им ситуацию и сказать, что, вероятнее всего, на Новых Землях действуют иные законы и тактильные датчики люков, мембран и перегородок уже не будут повиноваться моим прикосновениям так, как это случалось прежде. Кроме того, на данном участке не имелось сенсорных панелей, и этот наглядный факт, в общем-то, должен был вразумить их и натолкнуть на мысль о том, что Великий Номад при всём желании бессилен что-либо здесь сделать, однако чем пристальнее я вглядывался в лица своих соратников, тем сильнее убеждался в том, что их иррациональная вера в мои способности по-прежнему осталась непреклонной. В те минуты я окончательно осознал, что переубеждать суровых скитальцев бесполезно, и мне уже никогда не удастся избавиться от того статуса, которым я, по их мнению, обладал. Будут ли они и в дальнейшем благосклонны и преисполнены почитания, если меня сегодня постигнет неудача? Готовы ли в таком случае сохранить мне жизнь? Что случается с богами, когда люди прозревают и к ним приходит понимание, что их вера была ложной? Чего мне ожидать – скорой смерти или постепенного забвения? А может, и того, и другого? Я опять повернулся к стене, опасаясь, что неутешительные думы и сомнения отразятся у меня на лице, и это вызовет ещё большое смятение в душах странников.

Гнетущая тишина позади меня тяжким грузом давила мне на плечи, а взор мой уже несколько минут отрешённо блуждал по поверхности рокового препятствия, как вдруг в кажущемся хаосе складок, изгибов и извилин я обнаружил один маленький участок, где изогнутые линии рельефа неожиданным образом складывались в более-менее логичный рисунок. Мне пришлось сосредоточить всё своё внимание, чтобы распознать в беспорядочном нагромождении неровностей хоть какой-то смысл, и, хотя поначалу это и представлялось всего лишь обманом зрения, с каждой новой секундой внутри меня росла уверенность, что данный объект расположен там совсем не случайно. Озарение пришло внезапно, и расплывчатые очертания мгновенно слились в узнаваемую форму: это было ничто иное, как контур раскрытой ладони. Не веря собственным глазам, я оглянулся на стоявших в небольшом отдалении людей, полагая, что они также разглядели скрытый символ, затерянный среди сумбурного скопления углублений и запутанного сплетения выступов, но, похоже, никто из них не заметил ничего особенного. Удивительный факт отсутствия какой-нибудь реакции со стороны моих товарищей не на шутку встревожил меня и заставил усомниться в собственных предположениях, поэтому, чтобы окончательно удостовериться в своих выводах (или же опровергнуть их), я вновь сфокусировал взгляд на странном сегменте стены, пока тот не принял – по крайней мере, в моей голове – вид своеобразной сенсорной панели. В следующий же миг я быстро прикоснулся к нему рукой, боясь упустить подходящий момент, и сразу после этого действия нам впервые в жизни представилась возможность наблюдать Раскрытие...

В центре стены моментально образовалось маленькое, почти незаметное круглое отверстие, а затем оно стало стремительно увеличиваться в диаметре до тех пор, пока через несколько секунд не расширилось до размеров немногим больше человеческого роста и лишь после этого приняло устойчивую форму, создав таким образом вход в змеевидно петляющий и равномерно освещённый туннель. Приятное, мягкое свечение исходило от поверхности его стен, пола и потолка, или, вернее, их подобий, выполнявших аналогичную функцию. Человеческому глазу невозможно было разграничить эти элементы конструкции, поскольку они плавно перетекали один в другой, напоминая замысловато скрученную спираль. В то время как я, торжествуя в душе, с восторгом рассматривал странный проход – впоследствии подобные ландшафтные объекты мы стали называть каналами, артериальными туннелями, или просто артериями, – изумлённые возгласы за моей спиной сменились гробовым молчанием. Меня посетило тягостное предчувствие, и когда я опять развернулся к своим друзьям, то увидел такую же удручающую картину, какую мне однажды уже довелось лицезреть при схожих обстоятельствах: все без исключения странники стояли на коленях и взирали на меня с чувством глубокого благоговения.

Священный трепет явно читался в их широко раскрытых глазах, а губы шептали слова восхищения, причем среди этих охваченных религиозным экстазом людей присутствовали ведь не только закоренелые фанатики типа Моглурна, но и такие, как Темгон, кто до сей поры относились ко мне хоть и с чрезмерным уважением, но всё же как к вполне нормальному человеку. Я с печалью и грустью в сердце смотрел на коленопреклонённые фигуры, пытаясь увидеть прежних единомышленников и товарищей, но находил лишь преданных почитателей, ослеплённых сверхъестественной верой в моё высшее предназначение. Вот тогда-то и пропала последняя надежда на возвращение ко мне Самиры, поскольку её поведение в данный момент практически ничем не отличалось от действий соплеменников. Мне стало ясно, что она уже больше никогда не будет воспринимать меня как обыкновенного человека из плоти и крови. Я перестал быть для неё тем мужчиной, кого можно просто любить, и окончательно превратился в олицетворение древнего культа, которому нужно служить. Несомненно, теперь она могла бы вновь стать моей подругой, если бы от меня последовала такая просьба, однако сама мысль о том, что кто-то – хоть и по собственному желанию – будет выполнять роль безропотной наложницы или служанки, казалась мне отвратительной. Я не нуждался в личных отношениях, усиленных или подталкиваемых религиозными чувствами, и, кроме всего прочего, уже имел возможность на собственном горьком опыте убедиться в том, что нельзя заставить себя полюбить, – даже такую привлекательную, желанную и добрую женщину, как Самира...

– Хвала Великому Номаду! – вдруг оглушительно выкрикнул Темгон и вскочил на ноги.

Все прочие странники последовали его примеру, и воздух наполнился ликующими возгласами. Они вопили, свистели и потрясали руками в порыве общего воодушевления, а мне оставалось только подавленно наблюдать за ними со стороны. Тоска наполнила мою душу, когда я понял, что опасения провести весь остаток своей жизни в духовном одиночестве среди чуждых мне по образу мышления и этическим нормам обитателей звездолёта, которые вроде бы уже рассеялись после того, как меня радушно приняли в племя благородных бродяг, неожиданно вернулись ко мне с прежней силой. В конечном счёте моя отличительная способность взаимодействовать с контрольной системой корабля (пусть даже на весьма примитивном уровне) воздвигла незримый барьер между нами. Приняв этот неутешительный вывод и признав полную бесперспективность борьбы с навязанным мне титулом полубога, я решил оставить всё как есть и постараться в будущем сделать как можно больше, чтобы облегчить жизнь людей, доверивших мне свои судьбы.

В тот день мы благополучно покинули Потерянные Земли и для всех нас начался новый этап существования. Мы довольно долго блуждали по сложнейшему лабиринту артерий, изучая необычный ландшафт, где каждая встречная полость – привычное слово «отсек» никак не подходило для обозначения этих пространственных объектов – отличалась от предыдущей по своей площади, форме и структуре материала. Во время странствия нам много раз попадались тупиковые проходы, в связи с чем мы были часто вынуждены искать обходные пути, и лишь некоторые из тупиков преодолели благодаря механизму Раскрытия, причём во всех этих случаях неясный знак открытой ладони на поверхности стен, символизирующий тактильный сенсор, видел исключительно я один. Кого бы из странников я ни подводил вплотную к очередному рисунку и ни просил хорошенько всмотреться в изгибы линий, чтобы попытаться разглядеть в них пусть даже лёгкий намёк на упорядоченную последовательность, в ответ получал только осторожное недоумение, переходящее в неподдельный восторг, когда мне удавалось одним прикосновением руки создать большой круглый проём в дотоле неприступной и незыблемой тверди. Кстати, несколько лет спустя я как-то показал Лене Рамирес аналогичный символ в одном из каналов неподалеку от Лагеря, и она, как ни старалась, не смогла ничего распознать, и это повергло меня в некоторую растерянность, так как я искренне рассчитывал, что женщина-андроид, прожившая довольно долго на Марсе, должна обладать всё же большей проницательностью, чем коренные жители ковчега. Других своих близких друзей я решил не подвергать подобному тестированию и, несмотря на то, что они были достаточно наслышаны о моих «успехах» на этом поприще, никогда в их присутствии не активировал видимые только моему взору сенсоры, поскольку всерьёз опасался появления у них неверного, искажённого отношения ко мне – не просто как к боевому товарищу и другу, а как к избраннику судьбы, или хуже того – как к сверхчеловеку. Меньше всего я желал, чтобы Ремар, Тим и Водан уподобились соплеменникам Темгона и превозносили мои заслуги и боготворили меня. У Лены уже изначально был подобный настрой, и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы она нашла в себе силы в некоторой степени побороть комплекс слепого повиновения и служения человеку с Земли, каковым я, в общем-то, и являлся, и всегда оставался в её глазах.

Странники воспринимали путешествие по территории Новых Земель как естественное продолжение жизненного пути. В их представлениях идея Бесконечного Вояжа нашла здесь своё следующее воплощение, и поэтому они не особо печалились, когда вдруг оказывались в трудных ситуациях. Как однажды сказал мне мой верный телохранитель Моглурн: «Пока с нами Великий Номад, смелым рыцарям-бедуинам сопутствует удача, и мы всегда будет следовать за тобой!» Повинуясь этому нехитрому лозунгу, которому они придавали сакральный смысл абсолютного правила, неутомимые скитальцы никогда не оспаривали моих решений и даже Темгон полностью предоставил мне право выбора направления продвижения, что раньше было преимущественно его обязанностью. К сожалению, довольно скоро нам пришлось убедиться в том, что молчуны так же, как и все остальные люди, могут беспрепятственно пробираться на Новые Земли. После нескольких кровопролитных стычек с ними я решил увести доверившийся мне народ как можно дальше от границы с Потерянными Землями. Тогда всем нам казалось, что мы только по чистой случайности сумели избежать встречи с киборгами, но уже через некоторое время выяснилось, что здешние территории являются запретной зоной для машин, и они по причине Смыкания не в состоянии активно действовать здесь. Когда этот факт был установлен и доказан, я посовещался с Темгоном, и у меня возникла идея приостановить Бесконечный Вояж и закрепиться в какой-нибудь полости, пригодной для жизни значительного количества людей. Я не видел особого смысла в постоянном бегстве от врага, который без поддержки со стороны киборгов уже не мог представлять значительной угрозы нашему существованию. Благодаря своему особому положению в племени мне удалось убедить странников принять моё предложение, тем более что многим бойцам уже порядком надоело скрываться от мертвяков и они желали расквитаться с противником, заставившим их покинуть привычный ареал проживания.

В результате усиленных поисков нам удалось найти подходящую полость, отличавшуюся не только присутствием в ней нескольких открытых источников воды, но и довольно обширной площадью. К счастью, она не была занята каким-нибудь другим народом, бродячим кланом или беженцами с Потерянных Земель, и я распорядился основать там поселение, которое впоследствии получило название «Лагерь» и стало опорным пунктом Гвардии Ковчега. С той поры мы решили последовательно бороться с оборотнями, и первое время это были лишь одиночные рейды небольших групп воинов из племени странников, а спустя пару лет, по мере увеличения нашей численности за счёт притока новых мужчин и женщин, готовых сражаться, боевые действия всё больше начали принимать характер полномасштабной войны. Особенно этому способствовало появление среди нас Водана, бывшего лорда ангелов, который оказался дальновидным и талантливым военачальником. С течением времени количество людей, желающих примкнуть к армии сопротивления, стало превышать возможности их размещения в Лагере, и тогда военный совет, постоянными членами которого, кроме меня, были Темгон, Водан, Ремар, Тим и Лена, постановил разделить население и отправить его наиболее беззащитную часть – небоеспособных женщин, стариков, детей и тяжелораненых гвардейцев – в Приют, одну сравнительно недавно обнаруженную полость вдалеке от Лагеря и в стороне от главных артериальных туннелей, но располагающую всеми условиями для нормальной жизни. Таким образом, Лагерь принял на себя роль военной базы, и большинство её жителей составляли воины или воительницы, хотя там всё же присутствовал небольшой контингент из тех женщин и мужчин, кто не имели боевой подготовки и не стремились воевать с зомби, тем не менее хотели по-прежнему жить в этом месте, потому что со временем оно стало для них домом. В основном такие люди следили за хозяйством, убирали территорию, добывали продовольствие (к примеру, собирали овощи, ягоды и фрукты или охотились на диких животных в соседних полостях с подходящей флорой и фауной), готовили пищу, шили одежду или чинили доспехи, причём всё это они делали совершенно добровольно. В принципе, в Лагере никого не держали против его желания, каждый из нас был там по велению сердца и старался принести максимальную пользу.

Гвардия Ковчега пополнялась прежде всего за счёт беженцев с Потерянных Земель, но к нам приходило также и некоторое количество местных, кто по каким-то личным причинам решили стать гвардейцами, хотя «местными» их можно было назвать лишь с большой натяжкой. На самом деле они являлись либо потомками переселенцев, которые давным давно, ещё до Вторжения Машин, обосновались здесь, либо сами выбрали этот обширный край для своего проживания много лет назад, когда особей ещё и в помине не было. Как раз первая категория поселенцев неоспоримо продемонстрировала нам, что, помимо защитного механизма Смыкания, Новые Земли обладают ещё одним решающим преимуществом по сравнению со старыми районами звездолёта, а именно отсутствием негативных последствий от излучения преобразователя материи для генома человека. Среди них не было людей с физическими отклонениями вследствие врождённых мутаций, а ведь они представляли собой как раз то поколение, которое появилось на свет уже в новых условиях. Очевидно, одной из характерных особенностей строительного материала всех внутренних конструкций – полостей, артерий и карманов – являлась его непроницаемость для вредоносного излучения. Вскоре это предположение подтвердил тот факт, что дети, рождённые в Лагере или позже в Приюте, после того как всех беременных женщин стали отправлять туда, были абсолютно физически здоровыми. Кроме того, не только стены, пол и потолок, но, вероятно, даже сам воздух отличались лечебными свойствами, так как беглецы с Потерянных Земель (а к их числу можно отнести основную массу гвардейцев), безусловно, уже имели в своих ДНК мутировавшие гены, но данное обстоятельство никоим образом не сказывалось на потомстве. Некоторые из вступивших в Гвардию местных обитателей упоминали, что где-то очень далеко от расположения Лагеря живут настоящие коренные народы этой гигантской и по большей части неисследованной области звёздного ковчега, однако никто из них не видел собственными глазами те племена и лишь пересказывал различные, зачастую совершенно неправдоподобные слухи. Ремар неоднократно заявлял, что готов снарядить отряд из своих соотечественников, главным образом поисковиков, чтобы отправиться на розыски этих загадочных людей, но Водан всегда решительно выступал против уменьшения количества активных бойцов – здесь следует заметить, что полицейские составляли элитное подразделение нашей армии, – даже на непродолжительный срок. Я всецело поддерживал мнение генерала по этому вопросу, в связи с чем разрешал бригадиру и его воинам предпринимать только кратковременные поисковые экспедиции на небольшом удалении от Лагеря.

Между тем гибриды не оставляли попыток завоевать Новые Земли, и гвардейцы днём и ночью выслеживали их группы, стараясь расправиться с ними уже в приграничной зоне, но это получалось не всегда, и отряды молчунов всё чаще стали появляться в глубине территории. Поначалу мы пытались взять в плен отдельных представителей этих лишённых собственного интеллекта существ для детального изучения, и нам пару раз удалось захватить несколько экземпляров и доставить их в Лагерь. Подвергнув пленных оборотней допросу и обнаружив абсолютную невосприимчивость к коммуникации и неспособность к логическому мышлению, да и вообще какой-нибудь разумной деятельности, нам пришлось всех их умертвить для последующего вскрытия. Мы надеялись, что нашим медикам (среди них была и Самира) удастся разгадать загадку бессловесных тварей и определить, каким образом киборги ухитрились подчинить их разум и нервную систему своей воле. Первый же препарированный труп подтвердил версию, высказанную когда-то Леной Рамирес, согласно которой для обеспечения довольно-таки специфических функций как в головной, так и в спинной мозг мертвяков должна быть внедрена псевдобиологическая регулирующая система, сформированная из комбинированных модулей, созданных в результате гибридного скрещивания органики и искусственных компонентов, и позволяющая воспринимать внешние сигналы, а также обрабатывать информацию, переданную дистанционным способом, причём количеству органических системных элементов следует значительно превалировать над долей неживой, но активной материи, иначе зомби не будут иметь возможности свободно перемещаться по всей площади Новых Земель, ведь в таком случае они своими действиями неизбежно вызовут Смыкание.