Текст книги "Тайны йога-центра"

Автор книги: Виктор Корнеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)

– Допускаю это. Но вы, скажем, сегодня вечером могли бы провести меня к сейфу? – спросил Виджей.

– Когда вам будет угодно, – ответил банкир.

Он замолчал. Инспектор, видя, как заходили желваки на его скулах, быстрее заморгали глаза, понял – тот чем-то озабочен. Наконец он заговорил вновь:

– Вы же понимаете, мои друзья не оставят меня в покое после того, как узнают о пропаже компьютерного диска. Вилли Смит должен будет окончательно уйти со сцены – его найдут в любом уголке Земли.

– Да, я тоже думал об этом и, кажется, нашел выход. Ваши друзья из Общества наследников Ост-Индских компаний скоро узнают, что Вилли Смит погиб в автомобильной катастрофе, а вы наконец станете носить свое настоящее имя. Я помогу вам получить новый паспорт на имя Джона Голифакса. Так что для вас это будет началом новой жизни.

– Что ж, если вы действительно сможете все это сделать, я согласен помочь вам, – после небольшой паузы ответил банкир.

– Значит, тогда будем считать, что мы договорились. А материалы из вашего досье получите сразу же после успешного окончания своей миссии. – Инспектор поднялся с кресла. – Давайте только условимся – ровно в восемь вечера я буду в банке.

– Нет, давайте лучше условимся встретиться чуть позже, скажем в девять – половине десятого, когда все сотрудники кончат работу и нам никто не будет мешать. Заходите прямо ко мне в кабинет – вы знаете дорогу, – ответил банкир.

Уже в машине, выезжая на залитую водой дорогу, Виджей отметил про себя, что банкиру нельзя отказать в присутствии духа.

В управлении его ждали помощники. По их кислому виду Виджей понял – они опечалены его переводом. Инспектор их хорошо понимал: люди в криминальной полиции трудно срабатывались друг с другом.

– Так что же будет с делом об убийстве Бенджамина Смита? – спросил Рамиз.

– Вероятнее всего, придется сдать его, хотя бы на время, в архив, а там видно будет. Ведь не будем же мы арестовывать покойника? – ответил инспектор.

Зазвонил телефон. Услышав голос Агарвала, инспектор коротко произнес:

– Жду тебя через полчаса там же, – и повесил трубку.

За ними сейчас вновь могли следить агенты службы безопасности, и поэтому нельзя было дать им возможность установить, откуда звонит журналист.

– Мне надо отлучиться ненадолго. Я вас вот о чем попрошу, – обратился он к своим помощникам. – Проследите еще раз, чтобы за мной не было «хвоста» до площади Республики, и, если что, «отцепите» его. Договорились?

Сержанты многозначительно переглянулись и, ни о чем не спрашивая шефа, дружно закивали головами в знак согласия. Так они и вышли из здания полицейского управления – Виджей впереди, а за ним метрах в двадцати – его помощники.

«Хвост» опытные полицейские заметили сразу. Теперь для них было делом только техники его «отцепить». Дарни подошел сзади к бородачу, довольно нагло, почти тенью, шедшему за инспектором, и потребовал у того предъявить документы. Агент начал протестовать, но Дарни это было только на руку. Не обращая внимания на протесты, сержант ловко заломил агенту руку, приставил к стене дома и обыскал. Обнаружив складной нож, он быстро защелкнул наручники на руке агента и, моргнув на прощание Рамизу, направился с незадачливым «хвостом» в полицейское управление.

Рамиз сопровождал Виджея до самой площади, но ничего подозрительного не заметил и встал в сторонке, у газетного киоска, пока инспектор беседовал со ждавшим уже его на площади Агарвалом.

– Будем ночью банк «брать», – с усмешкой произнес инспектор и кратко рассказал о своей беседе с банкиром.

– Значит, тогда до вечера, – выслушав внимательно инспектора, сказал Агарвал.

Виджей посмотрел чуть в сторону, туда, где, казалось, весь поглощенный чтением газеты стоял Рамиз, и сказал:

– Будь предельно осторожен. За мной они опять попытались слежку установить, мои сержанты сейчас «хвост» сняли, но, думаю, ненадолго.

Друзья простились и разошлись в разные стороны.

Агарвал, помня предупреждение инспектора, сменил два такси и еще долго петлял переулками, прежде чем ступил в подъезд своей гостиницы. Хозяин гостиницы держал в руке трубку и был необычайно взволнован. Агарвалу пришлось несколько минут подождать, пока тот не положил наконец трубку, достал ключ от комнаты, протянул его Агарвалу и, вздохнув, сказал:

– Полиция. Ищут какого-то Агарвала, журналиста, говорят, связан с террористами. Но я сказал, что у меня вообще новых постояльцев с прошлой недели нет, а по фамилии Агарвал тем более.

Агарвал молча взял из рук хозяина ключ, а про себя порадовался своей предусмотрительности – сейчас все, кто только въехал в гостиницы вчера или сегодня, будут находиться под подозрением. В его комнате было сыро и темно. Он подошел к окну, раскрыл створки ставень – с улицы дохнуло бензиновой гарью, комната наполнилась звуками улицы. Агарвал забрался в кровать, натянул на себя плед и начал вновь читать листки, исписанные знакомым ровным почерком Бенджамина Смита.

«История моего интереса к «соме» и «кундалини» началась с письма, которое я получил три года назад в Лондоне. Первое, что меня удивило, был сам конверт – желтый, с маркой, на которой был изображен наш последний король. Правда, рядом с ней была приклеена современная марка, поскольку иначе письмо вряд ли могло дойти до меня без дополнительной оплаты. Я с интересом перевернул конверт, посмотрел на обратный адрес – и чуть было не выронил письмо из рук. Там значилось: «Анандпур, Франклин Смит-эсквайр».

Именно так подписывал мой отец свои письма, которые лежали сейчас перевязанные голубой ленточкой где-то в моем шкафу. Я быстро вскрыл конверт и начал читать небольшое письмо – последнее обращение ко мне отца, датированное днем накануне его гибели. В нем он просил меня как можно скорее приехать в Анандпур, с тем чтобы помочь ему в одном очень важном деле, от которого зависит его жизнь. Отец писал о какой-то опасности, угрожающей ему, вспоминал смерть деда, обстоятельства которой были так до конца и не раскрыты. Прочитав письмо, я начал размышлять – кто бы мог отправить мне его сейчас, почти через 30 лет после гибели отца. Тогда я решил, что кто-то хочет, чтобы я вновь вернулся на Восток и занялся расследованием обстоятельств гибели моих предков. Разве мог я тогда подозревать, что это письмо отправил мне не кто иной, как сам Джай-баба, решивший таким образом использовать меня в качестве ищейки, для того чтобы найти утерянные следы рецепта «напитка богов». Я давно хотел поехать в эту страну. Уже тогда я собрал большой материал о корпорациях «Биохим» и «Кэпитал корпорейшн» и здесь хотел дополнить его. Кроме того, после смерти матери мне было как-то неуютно жить одному в нашем большом полупустом лондонском доме, и я решил ехать. Сначала я почти полгода жил в столице и собирал необходимые мне материалы в Национальном архиве, но во время этой первой своей поездки в город, где я родился, в надежде раскрыть тайну смерти отца я встретился со старым викарием. Я показал священнику письмо отца, он прочитал его, потом вышел куда-то и долго не возвращался. Наконец, когда я уже стал беспокоиться, не заснул ли старец где-нибудь, или не случилась ли с ним беда, он вновь появился на пороге своей маленькой гостиной. В руках он держал какую-то небольшую шкатулку.

– Вот, возьмите. – Он протянул мне эту шкатулку.

Открыв ее, я увидел такой же желтый конверт, а рядом два небольших пузырька, в которых обычно хранят лекарства. В одном пузырьке были желтоватые шарики, в другом – зеленоватые. Я вскрыл конверт и увидел записку, написанную уже знакомым мне почерком отца. В ней говорилось:

«Дорогой Бенджамин, вчера я отослал письмо в Лондон в надежде, что оно до рождества дойдет до Вас. Тогда я еще надеялся, что все обойдется и тайна, из-за которой погиб мой отец, больше не принесет никому вреда. Но, видно, судьба распорядилась иначе. Сегодня днем ко мне приезжал этот волосатый посланец Сатаны и требовал отдать все, что касается секрета изготовления «сомы». Но все его шарлатанские выходки, угрозы и уговоры ни к чему не привели. Но боюсь, что теперь они попытаются любыми способами получить секрет «сомы». Поэтому сейчас я передаю все, что касается тайны «напитка богов», в руки викария – более надежного человека я не знаю. Вместе с табличкой, на которой особой клинописью выбит секрет приготовления «сомы» и которую, к сожалению, невозможно уничтожить (я все испытал, но тщетно) или достаточно надежно спрятать – вероятно, она источает какую-то неведомую энергию, – тебе дадут два пузырька – в одном «сома» в виде желтоватых шариков, в другом – «асома» – антидот, снимающий действие «сомы». «Сому» можешь использовать, только если овладеешь секретом «кундалини». Мне так и не удалось этого сделать. Знай – есть люди, много людей, которые стремятся заполучить секрет изготовления «сомы» для того, чтобы использовать этот чудесный напиток в целях закабаления человечества. Они хотят лишить людей свободы, то есть права выбора в жизни, превратить их в послушных и довольных жизнью роботов. Я очень опасаюсь за Вилли и поэтому отсылаю его к тебе. Прошу тебя, позаботься о нем.

Твой отец».

Я последовал совету отца и начал изучать все, что относилось к «кундалини-йоге». Из прочитанных книг я узнал, что это самая трудная и наименее исследованная часть общего учения йоги. Она направлена на высвобождение «кундалини» – своеобразного сгустка космической энергии, спящей в человеческом теле в форме свернувшейся в три с половиной кольца в основании позвоночника змеи.

Разбуженная «кундалини» с быстротой молнии поднимается по нерву, называемому «сушумна», вверх, неся с собой жизненную энергию, к «шашасраре», расположенной в верхней части мозга. В это время тело остывает и становится как бы безжизненным, а душа, освобожденная от плоти, переходит в состояние экстаза, известного под названием «самадхи» – блаженного бессмертия и соединения с высшим сознанием.

Бывают случаи неожиданного пробуждения «кундалини» у тех, чья нервная система была подготовлена соответствующими наследственными чертами, правильным образом жизни и правильным мышлением. Но часто это вело к печальным последствиям, поскольку, если пробужденная таким образом «кундалини» направит свою энергию не по «сушумне», а по какому-нибудь другому нерву, человеку грозит серьезное нервное потрясение или тяжелая болезнь, а иногда и мгновенная смерть. Обычно считается, что «кундалини» может освободиться от сна через «пранайям» – дыхание по системе йоги, которому можно научиться только с помощью гуру – духовного учителя, но лишь использование «сомы» делает это полностью достижимым.

И вот я решил последовать в какой-то мере примеру Эмануэля Сведеборга, который почти до 60 лет был крупным биологом-естествоиспытателем, а затем объявил себя «духовидцем», способным непосредственно созерцать мир «духов». Материальный же мир рассматривался им как призрачный и все явления в нем – как определяемые миром духов.

Но в отличие от Сведеборга, жившего два столетия назад, я, неисправимый материалист, к тому времени уже знал недавно получившую распространение теорию о том, что наряду с гравитационным полем, которое образует совокупность физических тел, существует совокупность особых голограмм, соответствующих пространственному контуру предмета и несущих информацию о его свойствах, образующих информационное поле. Считается, что существуют три типа подобных голограмм, представляющих соответственно неживые предметы, организмы и психические явления. Следовательно, психический образ в его широком понимании, представленный особой голограммой, может существовать вне головы человека в качестве объективной реальности. Таким образом, заключил я для себя, вероятно, что с помощью специальных упражнений и «сомы» человек получает возможность развить скрытое в нем какое-то седьмое чувство, позволяющее ему связаться с этим информационным полем.

Однако одному постичь «кундалини-йогу», как и любую другую разновидность йоги, практически не только невозможно, но и очень опасно. С большим трудом через своих друзей мне удалось узнать о том, что в горной пещере, почти у самой границы снегов, живет отшельник, занимающийся «кундалини-йогой». Две недели я с проводником-гурхом добирался до пещеры, где жил отшельник. Но тот не обратил на меня никакого внимания. Он почти все время сидел в центре пещеры в позе лотоса, поджав под себя ноги, вытянув вперед руки и закрыв глаза. Лишь на третий день после нашего приезда по его лицу пробежала какая-то дрожь, и он открыл глаза. Через некоторое время он заметил меня. Я, не произнося ни слова, протянул ему пузырек с «сомой», и, когда он понял, что это такое, его лицо преобразилось, он, сложив ладони, выбросил руки вверх над головой и пал ниц передо мной. Мне с трудом удалось дождаться, когда он наконец поднимется, и тогда через гурха я объяснил цель моего появления здесь. Отшельник-йог охотно согласился обучить меня всему тому, что знал сам, попросив за это несколько горошин «сомы».

Сколько я пробыл в этой пещере – не могу точно сказать, мне показалось, что целую вечность. Мой гуру занимался со мной в основном различными дыхательными упражнениями, давал мне возможность постичь главное в «кундалини-йоге» – правильное дыхание. Но курс учебы мне завершить так и не удалось. Однажды, проснувшись, как всегда, на рассвете, я нашел тело моего учителя бездыханным. Рядом валялся сосуд, в который я отсыпал отшельнику горошин «сомы». По всей видимости, он принял слишком большую дозу снадобья и умер, но я не исключаю и того, что мой гуру достиг наконец того, к чему шел всю свою жизнь, – «самадхи» – полного и окончательного слияния с абсолютом, оставив здесь, в пещере, свое бренное тело. Но скажу прямо, мне все же было как-то не по себе. Мне повезло, что через несколько дней в пещеру, как мы заранее договорились, вернулся мой проводник-гурха. Он был несказанно рад найти меня живым и невредимым. Ведь по нашему уговору гурха получил лишь половину причитавшейся ему суммы, а остальное должен был получить после нашего возвращения.

Мы принесли сухих веток, завернули тело моего гуру в белую простыню и положили поверх сучьев. Гурха разжег костер, а сам стал на колени и запел молитвы.

Вернувшись домой, я несколько дней находился под впечатлением ухода из жизни моего гуру и не решался продолжить занятия «кундалини-йогой». Постепенно, правда, я возобновил занятия по овладению правильным дыханием – «пранайям» и медитацией. Но это лишь даст возможность отвлечься от всего мирского, только создать условия для путешествия «кундалини», а разбудить его могла только «сома».

Но вот наступил момент, когда я решился. Это было на рассвете. Я сел лицом к окну, через которое было видно светлевшее под лучами восходящего солнца небо, проглотил горошины «сомы» и «асомы». Действие второго снадобья начиналось не сразу, а с некоторым запозданием, что давало возможность достичь только на некоторое время состояния «самадхи», а затем благополучно выйти из него и вернуться к нормальной жизни. Затем я начал тщательно выполнять все, чему научился у своего гуру-отшельника.

Мое дыхание становилось все более замедленным, ритмичным, все внимание я сосредоточил на воображаемом расцветавшем цветке лотоса. Вначале меня все еще отвлекало дыхание, но постепенно оно сократилось настолько, что стало почти незаметным. Через какое-то мгновение я потерял ощущение своего тела и начал как бы парить в воздухе. Единственное, что я видел и ощутил, был расцветший яркий цветок лотоса, от которого исходило изумительное свечение. Я знал – такое видится многим, кто занимается медитацией, это случалось уже ранее со мной, там, в горах.

Но здесь я неожиданно испытал новое странное ощущение – внизу основания позвоночника как будто что-то зашевелилось. Это ощущение было настолько неожиданным, что я чуть было не отвлекся от созерцания светящегося цветка лотоса. Вдруг внутри меня как молния пронзил мощный разряд энергии. Он шел снизу вверх вдоль позвоночника прямо в мозг. Прилив энергии становился все сильнее и сильнее, лотос в моем воображении светился, как солнце, а сам я будто превращался в сноп огня. Затем все кончилось так же неожиданно, как и началось. Все ощущения прекратились, лотос померк, и я услышал гудки проезжавших за окном автомашин, ощутил запах подгоревшего на кухне молока. То, что я понял и ощутил в тот короткий момент огненного существования моего разума, я не могу описать. С тех пор я почти каждую неделю занимался «кундалини-йогой». Постепенно я научился не только пробуждать «кундалини», но и направлять эту энергию в нужное мне русло. Сконцентрировавшись на какой-нибудь одной мысли, я получал за сеанс всю информацию, относящуюся к ней.

Так, сначала я раскрыл тайну смерти своего деда, которого убили агенты нацистов и выкрали расшифрованную запись рецепта производства «сомы». Однако саму таинственную дощечку с клинописью дед незадолго до этого спрятал и наказал своему сыну хранить ее.

Через несколько дней, немного отдохнув, я вновь разбудил «кундалини» и на этот раз приобщился к тайне гибели моего отца. Я как бы присутствовал в момент, когда его управляющий Голифакс, которого он приютил вместе с сыном, ровесником Вилли, выстрелил в отца, отчаявшись завладеть секретом «сомы», и, разлив керосин из лампы, поджег дом. Я понял, что Голифакс еще жив.

После этого я сразу же вновь выехал в Анандпур, чтобы найти убийцу отца. Я узнал, что Голифакс вскоре после гибели моего отца сошел с ума, и разыскал его в клинике доктора Стерна. Там меня ждали еще большие сюрпризы. Оказалось, что клиника постоянно получает пожертвования от «Ориент бэнк», а сам Вилли часто, по крайней мере раз в месяц, наведывается сюда к Голифаксу.

Вернувшись домой и немного отдохнув, я вновь решил связаться через «кундалини» с информационным полем. Так я узнал, что дощечку похитил Джай-баба, который хранит ее в йога-центре, что «Биохиму» удалось расшифровать содержание клинописи, а в Асике в спешном порядке идет сооружение установки по производству концентрата «сомы». Надо сказать, что этот сеанс «кундалини-йоги» очень сильно истощил мою нервную систему, я заболел и пролежал в постели почти месяц. За это время я продумал, что надо сделать, чтобы помешать «Биохиму» осуществить его планы.

В середине ноября я уже достаточно оправился, чтобы попробовать вновь подключиться к информационному полю. На этот раз я выяснил многое – узнал, где хранится компьютерный диск и как к нему подобраться. И только о Вилли я не успел до конца выяснить – начала действовать «асома». После этого сеанса у меня не осталось ни одной таблетки «сомы», и я решил выяснить все о Вилли сам. Для этого мне пришлось вновь поехать в Анандпур. Фотографии в альбоме не оставили у меня и тени сомнения – человек, которого я столько лет считал своим братом, – на самом деле сын убийцы – Голифакса. Я вернулся в столицу совершенно невменяемым. Сначала я сразу хотел все сказать этому человеку, но затем понял, что сейчас самое главное – сорвать планы производства «сомы». И здесь я обнаружил, что за мной стали следить. Вероятно, я недооценил возможности Джай-бабы – ведь он тоже владел искусством «кундалини-йоги» и мог знать все обо мне. Поэтому надо спешить – времени у меня осталось очень мало…» На этом рукопись обрывалась.

Глава пятнадцатая
САМОЛЕТ НЕ ПРИЗЕМЛИЛСЯ

«Гранд Палас» – один из самых дорогих и импозантных отелей столицы, окруженный аллеей высоких белоствольных королевских пальм и сочетавший в своей вычурной архитектуре, пожалуй, самые худшие черты колониального архитектурного стиля, на время предвыборной кампании стал штаб-квартирой Народной партии.

Без перерыва открывались и закрывались двери дорогих гостиничных номеров, временно превращенных в рабочие кабинеты функционеров партии, где давались последние предвыборные указания, готовились заявления для печати, принимались делегации различных профсоюзов, бизнесменов, домохозяек, студентов. Сюда же обращались за разъяснением политической платформы Народной партии представители иностранных посольств, корреспонденты телеграфных агентств, газет, журналов, радио и телевидения, то есть все те, для кого предстоящие выборы были новой возможностью отличиться, сделать еще один шаг вверх.

По дороге в отель Агарвалу пришлось дать большой круг. Движение в центре столицы, где размещались правительственные учреждения, было перекрыто полицией. Из Старого города и университетского городка толпы народа шли на манифестацию против принятия правительством условий займа Всемирного клуба.

Журналистское чутье подсказывало, что эта манифестация является самым важным политическим событием сегодняшнего дня, и его инстинктивно тянуло туда, в центр города. Агарвал понимал – ему необходимо встретиться с лидером оппозиции, использовать этот шанс в борьбе с теми, кто убил Бенджамина. Сегодня поздно вечером у кандидата в президенты от Народной партии последнее предвыборное выступление по телевидению, которое может стать решающим в его избирательной кампании.

Агарвалу удалось незаметно проскочить через огромный холл на второй этаж, заставленный телефонами, телетайпами, телевизорами и прочими атрибутами, без которых немыслима предвыборная обстановка.

– Где я могу видеть господина Вьяса? – спросил он, предъявив репортерское удостоверение, миловидную девушку в простом, но в то же время изящном длинном национальном платье с прокрашенным красной краской прямым пробором угольно-черных волос, сидевшую за столиком с табличкой «Информация для печати».

– Третий этаж, комната триста пятнадцать, пожалуйста, – ответила она, даже не взглянув на протянутое ей удостоверение. Поднявшись еще на один этаж по широкой боковой лестнице, он прошел почти через весь застеленный красным ковром коридор, стараясь сторониться то и дело распахивающихся дверей, из которых вылетали сотрудники секретариата Народной партии, репортеры столичных газет. Узнав Агарвала, они не имели времени поздороваться, а просто, улыбнувшись и кивнув головой, проносились мимо в другие двери. У двери 315-го номера в отличие от других дверей сидели двое дюжих молодцов в униформе военизированной организации Народной партии, которые брали удостоверения или визитные карточки у толпившихся репортеров и по очереди исчезали за дверью. Возвращаясь через пару минут, они обычно сообщали, что господин Вьяс сейчас очень занят и может принять их только завтра. Некоторые, зная характер пресс-секретаря лидера Народной партии, уходили сразу, другие в нерешительности продолжали топтаться у двери.

К удивлению многих, дежурный, ушедший с визиткой Агарвала, почти сразу же вернулся и пригласил его войти. Да иначе и не могло быть – Агарвал и Вьяс знали друг друга еще с университетской скамьи, вместе работали в студенческом совете университета, даже раза два в полицию тоже вместе попадали, после разгона студенческих выступлений.

Номер был из тех, что называли полулюксом, – небольшой холл, гостиная и спальня. Но сейчас отсюда было вынесено все липшее, и он казался просторным, несмотря на то что здесь толпилось не менее полутора десятков людей – как понял Агарвал, шла последняя считка текста сегодняшнего выступления лидера партии. Вьяс сидел посередине спальни за столом и что-то быстро, не отрываясь, писал. Чуть подняв на мгновение голову, он сказал:

– Привет, Сунил, садись, я сейчас.

Агарвал сел на свободный стул, огляделся. Наконец Вьяс кончил писать, поднял голову, знаком попросил Агарвала придвинуть стул поближе к его столу.

– Уж кого-кого, а тебя я никак не ожидал здесь сейчас увидеть. Ну говори, что надо. Только учти – интервью наш лидер уже больше никому не дает. Сегодня предстоит, как ты знаешь, последнее выступление по телевидению – и кампания закончена.

– Нет, Вьяс, у меня дело другого рода. Вот посмотри, я для краткости здесь кое-что написал. Думаю, вам это сейчас очень пригодится. – Агарвал протянул листок бумаги, на котором вкратце описал планы организации производства «сомы» и ее использования в политических целях, совещание Общества наследников Ост-Индских компаний в Бешваре.

Вьяс взял листок, быстро пробежал его глазами, затем еще, уже более внимательно перечитал написанное.

– И что – это все правда? У тебя есть доказательства? – спросил он.

В ответ Агарвал развернул сверток, достал из него кассеты. Вьяс вставил магнитофонную кассету в портативный магнитофон, убрал звук, надел наушник. По тому, как менялось лицо пресс-секретаря, Агарвал понял, что все идет, как он и ожидал.

– А что на этой видеокассете?

– Испытания «сомы» в йога-центре Джай-бабы, – ответил Агарвал.

Вьяс подозвал секретаршу:

– Срочно спечатайте текст с этой кассеты.

Затем набрал внутренний телефон. Агарвал понял, что его приятель звонит своему шефу.

– Господин председатель, это Вьяс. У меня для сегодняшнего выступления есть важное дополнение, – сказал в трубку Вьяс. – Хорошо, через пять минут буду у вас. – Он положил трубку.

– Пошли к шефу. Думаю, что он такого подарка судьбы и не ожидал. Ведь по последним опросам, мы отстаем от Национальной партии на десять пунктов, – сказал Вьяс.

Они прошли к лестнице, поднялись еще на этаж. На этот раз Агарвала при входе обыскали два дюжих охранника, вооруженные короткими автоматами, свисавшими с их плеч. Он с улыбкой посмотрел на Вьяса.

– Ничего не поделаешь – будущий президент, – как бы извиняясь, ответил тот.

Наконец охранники открыли перед ними дверь, и они вошли в огромный номер, в гостиничном обиходе именовавшийся суперлюксом.

– Подожди меня здесь, – сказал Вьяс и сдал Агарвала под присмотр одного из охранников. Заметив на столе телефон, Агарвал набрал номер Амриты – было ровно три часа.

– Это я, – услышав голос Виджея, сказал он в трубку, – звоню из «Гранд Паласа». Думаю, освобожусь через полчаса и могу сразу приехать.

– Давай, жду. Мой гость исчез – будь осторожен, – ответил инспектор и положил трубку. Прошло четверть часа, показавшиеся Агарвалу часами. Наконец дверь приоткрылась, из нее выглянул Вьяс и жестом пригласил Агарвала войти.

Агарвал сразу узнал Хабиба – председателя Народной партии, сидевшего за массивным письменным столом из красного дерева и читавшего, вероятно, материал о «соме». На телевизионном экране Агарвал увидел знакомые кадры испытания «сомы» в йога-центре. Заметив вошедшего Агарвала, кандидат в президенты отложил чтение, встал, подошел к Агарвалу и двумя руками крепко стиснул его ладонь.

– Вы совершаете настоящий гражданский подвиг. От имени всех тех, кто желает добиться радикальной демократизации нашего общества, выражаю вам свое восхищение. Мы, откровенно говоря, уже кое-что знаем о том, что правительство надеется на какое-то чудо, так как народ настроен в своей массе против него. Можете рассчитывать на меня – я всегда помню добро. А сейчас извините – мне через час надо уже отправляться на телецентр. Надеюсь встретиться с вами сразу же после нашей победы на выборах.

Агарвал понял, что надо уходить.

– Так что там у тебя случилось? – спросил уже в вестибюле Вьяс. – Удалось уладить с полицией?

– Да, все нормально. Ну я пошел, – поспешил попрощаться Агарвал.

Дверь в квартиру Амриты ему открыл, как было видно, довольно расстроенный Виджей.

– Мюллер уехал в Асик, а Джай-баба со своими приближенными отбывает завтра за океан, – сказал инспектор.

Последнее ему сообщила полчаса назад Амрита. Это означало, что они вряд ли смогут увидеться в ближайшем будущем. Амрита так и сказала: «До встречи в новой жизни», – а затем повесила трубку – очевидно, больше она говорить ни о чем не могла.

– Значит, табличка с секретом «сомы» улетает за океан, «Кэпитал корпорейшн» не желает больше рисковать, – сказал Агарвал и, порывшись в карманах, нашел небольшой клочок бумаги с записанными на нем четырьмя последними цифрами телефона связного «Бригады С». Утром, когда он пытался дозвониться, телефон молчал. Сейчас тоже в трубке были длинные гудки, но затем раздался женский голос.

– Говорит друг. Я хотел бы срочно поговорить с шефом насчет моего «амбассадора», – сказал Агарвал.

– Минуточку, – ответила девушка, и на несколько секунд в трубке воцарилась тишина.

– Вы можете прийти сегодня к семи часам на Центральный овощной рынок?

– Конечно, я там буду, – ответил Агарвал.

– Вас там встретят, – в трубке раздались короткие гудки.

– Кажется, есть возможность помешать Джай-бабе, – сказал Агарвал, положив трубку. – А теперь расскажи, как там было у тебя с этим Смитом-Голифаксом.

Спустя два часа Виджей высадил Агарвала у входа на Центральный овощной рынок, а сам поставил машину на парковке и включил радио.

Рынок сиял тысячами огней – каждый прилавок, небольшой духан, был освещен сразу несколькими электрическими лампочками, а за ними тянулись ряды лотков с шипящими газовыми горелками. Эти огни освещали разложенные на витринах и лотках, лежавшие в открытых ящиках, поставленных прямо на землю, налитые солнцем золотистые яблоки «гольден», грозди винограда, пирамиды из гуавы и чику, груды бананов – от огромных, но самых дешевых, до маленьких, но самых дорогих, королевских. Чуть подальше, в глубине рынка, расположились торговцы овощами – товаром, в отличие от фруктов доступным и рядовому горожанину.

Вдоль пахнущих зеленью и керосиновой копотью рыночных рядов, не обращая внимания на зазывные крики продавцов, неторопливо прохаживались пришедшие сюда зачастую целыми семьями люди небольшого достатка – рабочие и мелкие служащие, студенты и пенсионеры. Для многих из них рынок был одним из лучших мест, где можно провести свободное время, а заодно и сделать – не торопясь и долго увлеченно торгуясь – свои нехитрые покупки. Большинство покупали овощи да полдюжины бананов – виноград, яблоки, мандарины стоили для них еще дорого, и нужно было подождать до Нового года, когда цены на некоторые фрукты начнут постепенно падать, радуя хозяек и детвору.

Базар – идеальное место для тех, кто опасается слежки. Затеряться здесь в многоликой толпе не составляло никакого труда. Чуть отошел от лотка – ты уже в полутьме, и толпа поглотила тебя. Агарвал подошел к условленному месту.

– Сааб желает вкусных яблок с гор? Заходите, заходите, специально для вас я оставил ящик, – вдруг услышал он знакомый голос.

Агарвал поднял глаза – перед ним стоял бородатый человек в чалме, в котором с трудом, но можно было узнать предводителя «Бригады С». Он протиснулся между лотками и зашел в небольшой духан. Каюм отдернул матерчатую занавесь и пропустил его внутрь подсобного помещения, заставленного ящиками.

– Говори, только быстро – что там у тебя? – вполголоса произнес Каюм.