Текст книги "Темный полдень (СИ)"

Автор книги: Весела Костадинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

Однако внезапный звук, доносящийся откуда-то справа, заставил меня замереть на месте, напрягая слух. Он был странным, непохожим ни на что знакомое – то ли стон, то ли протяжный вой, то ли приглушённый крик, который не могли бы издать ни птицы, ни звери. В нём было что-то тревожное, зовущее, но в то же время, пугающее своей неестественной интонацией.

В голове проносились разные мысли: от самых простых, вроде ветра, гуляющего в кронах деревьев, до более тревожных, связанных с волками, о которых предупреждал Дмитрий. А вдруг это один из тех зверей, которых упоминала Наталья, забрёл слишком близко к селу? Но в этом звуке было что-то человеческое, что-то неестественное для дикой природы, и именно это вызывало во мне странное, почти суеверное беспокойство.

Я глубоко вдохнула, стараясь успокоить сбившееся дыхание, и, вопреки разуму, медленно двинулась в сторону, откуда доносился звук, стараясь ступать осторожно, чтобы не хрустнуть случайной веткой под ногой.

Шла медленно, судорожно сжимая руками камеру. Думала, отойду на пару метров, не выпуская дорогу из виду, но с каждым шагом приближаясь к источнику звука удалялась от тропы.

Вой становился все более отчетливым, в нем слышалась боль и отчаяние. Я шла все дальше, чувствуя как гулко колотиться сердце. Лес вокруг становился все мрачнее, все гуще. Мягкий мох под ногами скрывал звуки, из-за густого лапника елей солнечные лучи почти не попадали на землю, делая валуны, щедро разбросанные по земле похожими на лесных духов или великанов.

Ели раздвинулись, и я оказалась на небольшой поляне, окружённой кольцом высоких валунов, поросших густым мхом. Место показалось мне странным, каким-то тяжёлым, как будто воздух здесь был плотнее и давил на голову, заполняя всё пространство вокруг липкой тишиной. Это ощущение тяжести и тревоги, как будто кто-то невидимый наблюдает за каждым моим шагом, охватило меня мгновенно, выбивая из ритма размеренных мыслей. Казалось, что даже пение птиц здесь стихло, уступив место таинственному журчанию ручья, который бежал куда-то среди камней и впадал в небольшое озерцо, скрытое в густых зарослях камыша и лопухов. Источник звука был где-то совсем рядом, за этими самыми валунами.

Я двинулась вперёд, обходя валуны, и заметила, что их расположение подчинено какой-то своей, чуждой мне логике. Они стояли не случайно – их форма и расстановка образовывали круг, который едва ли можно было назвать природным явлением. От этого осознания у меня по спине пробежал неприятный холодок, как будто кто-то невидимый дышал мне в затылок. Я невольно оглянулась, но, конечно, позади никого не было.

Шагнув вперёд, я вдруг услышала тихий хруст под ногой и вздрогнула, когда посмотрела вниз. Там, в траве, лежала крошечная куколка, вырезанная из дерева. На первый взгляд она казалась просто примитивной детской игрушкой, но стоило наклониться ближе, как меня охватило странное, липкое отвращение. Куколка была окрашена чем-то тёмным и блестящим, что источало резкий, едкий запах, заставляющий морщиться.

Мои пальцы на мгновение потянулись к игрушке, желая поднять её и рассмотреть поближе, но что-то внутри меня заставило замереть. Неведомая сила, словно предупреждение, задержала мои движения. Я не могла сказать, что именно меня остановило – возможно, странная тяжесть этого места или тот самый инстинкт, что заставляет зверя замирать перед хищником. Сердце сжалось, а воздух вокруг внезапно стал ещё холоднее, пробирая до костей. В голове мелькнула мысль: эта куколка не должна была оказаться здесь, так же, как и я.

На мгновение мне показалось, что тени на валунах зашевелились, но, моргнув, я увидела только привычную игру света и тени. Однако ощущение тревоги не проходило, нарастая с каждым моим дыханием. Стиснув зубы, я выпрямилась, отступив от странной находки, стараясь сохранить спокойствие и не дать панике овладеть мной. Что бы это ни было, мне нужно было уйти отсюда и как можно скорее.

Стон раздался совсем рядом, буквально в паре-тройке метров от меня. Мне было страшно идти дальше, но и уйти я не могла. А если это человек, попавший в беду? Или… каким-то образом пропавший ребенок оказался здесь? Понятно, что он пропал далеко отсюда, но….

Проклиная себя и свою глупость, я крадучись пошла дальше.

– Стой! – властный, грубый окрик заставил меня замереть на месте.

Окрик был резким, почти пронзительным в тишине леса, и он заставил моё сердце ухнуть куда-то вниз, к самому дну. Я замерла, даже перестав дышать, напряглась, словно зверь, попавший в ловушку. Мой разум отчаянно спорил с инстинктами: беги, немедленно! Но ноги словно приросли к земле.

Я обернулась в сторону, откуда раздался голос, пытаясь разглядеть в сумраке леса хоть что-то. Из-за валунов медленно выходил высокий силуэт – его фигура, тёмная и сливаясь с окружением, показалась мне почти нереальной. Сначала я не узнала его, но, когда он приблизился на пару шагов, мне стало понятно: это был Андрей. Даже в этот момент его лицо казалось каменным, а глаза – холодными, как сама ночь. Он был сосредоточен, в его взгляде читалось напряжение и полная замкнутость.

– Не двигайся, Айна, – приказал он, подходя ближе и хватая меня за локоть.

– Что такое? – мне стало по-настоящему страшно.

– Под ноги глянь, – коротко ответил он, чуть уводя меня в сторону от того места, где я стояла и, приседая на корточки, указал мне на что-то.

Опустив глаза я с ужасом обнаружила костяные зубья, торчавшие из земли и готовые захлопнув свою пасть от малейшего движения. Андрей бросил в них палку, и зубья сомкнулись со зловещим хрустом, перемалывая ее в щепки. Холодный пот выступил на лбу, и мне пришлось стиснуть зубы, чтобы не выдать свой страх – один шаг и вместо этой палки была бы моя нога.

– Что за чертовщина? – прошептала похолодевшими губами.

– Волчья ловушка, – ответил мужчина, поднимаясь. – Кто-то ставит их на моей земле.

– Твоей земле? – я вдруг поняла, что меня бьет дрожь. – Местные, наверное. Волки нападают на скот….

– Волки? – приподнял он черную бровь. – Стой здесь. Сейчас приду.

– Можно… с тобой? – мне было стыдно признать, но оставаться одной было ужасно страшно. Этот страх был внутренним, иррациональным, но настоящим.

Андрей на мгновение замер, разглядывая меня взглядом, в котором промелькнула тень раздумий. Казалось, он взвешивал все за и против, прикидывая, насколько безопасно взять меня с собой или оставить здесь одну. Его выражение лица было напряжённым, и, когда он наконец заговорил, в его голосе прозвучала лёгкая, почти незаметная нотка уступчивости:

– Ладно. Иди за мной. Не отходи ни на шаг, – его голос стал твёрдым и властным, словно он уже привык отдавать приказы и ожидать, что их будут исполнять.

Он шел мягко и практически бесшумно. Через минуту мы вышли к источнику звука, и я едва сдержала вздох жалости и боли. На этот раз ловушка сработала, захватив в свою отвратительную пасть молодого щенка-волчонка.

Я замерла, с ужасом глядя на детеныша, который беспомощно бился в костяных зубьях. Его тонкий, жалобный визг пронзал лесную тишину, вызывая в груди острое чувство жалости и беспомощности. Тёмная шерсть маленького зверя была испачкана грязью и кровью, а задние лапы, попавшие в ловушку, выглядели ужасно – кости были раздроблены, а вокруг всё покраснело от крови.

Лицо Андрея дернулось, как от удара. Он подошел ближе, знаком велев мне оставаться на месте. Присел перед щенком. Погладил скулящего ребенка по мохнатому лбу. Тот, только что щеривший на нас зубы, слабо заскулил, подчиняясь силе мужчины, признавая вожака, доверяясь его рукам. Одним движением Андрей перехватил щенка за горло и свернул ему шею.

Мой крик прозвучал в тишине леса, словно неуместный разрыв звука, нарушивший этот жуткий миг. Я не могла сдержаться – горло сдавило болью, а в глазах защипало от слёз. Волчонок, только что скулящий и беспомощный, замер в руках Андрея, его тело обмякло, как будто исчезла последняя искра жизни. Меня захлестнуло чувство несправедливости, острое и болезненное.

Андрей медленно положил тело щенка на траву, его лицо оставалось бесстрастным, но во взгляде мелькнула тень усталости, словно он уже не раз совершал подобные поступки, и каждый раз они оставляли на его душе невидимый след. Он выпрямился и, не оборачиваясь на меня, поднял ловушку с земли, сжимая её так, будто хотел раздавить этот мерзкий механизм из костей и чего-то еще….

– Мне жаль. – сказал он. – Это не для тебя. Он бы умирал долго. Я не могу… не умею… – он судорожно искал слова, чтобы объяснить свой поступок. Но объяснения были не нужны, я все понимала и без этого – с такими повреждениями не живут.

Так и не сумев сказать то, что хотел, он поднялся и подошел ко мне.

– Пойдем. Будет темно – опасно. Здесь много ловушек.

Я молча кивнула, следуя за ним по пятам. Но когда мы проходили мимо обезвреженной ловушки остановилась и взялась за камеру.

Андрей тоже помедлил, вопросительно глядя на меня.

– Хочу заснять это, – глухо пояснила я, – все это место. Может…. Не знаю, просто засниму.

Мужчина подумал и коротко кивнул, позволяя мне щелкать затвором. Я медленно перемещала объектив по поляне, стараясь ухватить каждую мелочь, каждый нюанс этого места. Ловушки, тело несчастного щенка, валуны. Засняла и куколку, стараясь не задеть ее. Но камера приближала ее, заставляя рассматривать каждый изъян её грубой поверхности, пропитанной той странной, сладковато-отвратительной субстанцией, которая покрывала её как тёмная патина. Не знаю, что именно побудило меня зафиксировать этот момент, но внутри меня росло ощущение, что эти кадры важны, что они могут открыть что-то, что сейчас ускользает от понимания.

Андрей молча следил за моими действиями, его напряжённое лицо казалось вытесанным из камня. Лишь когда я опустила камеру, он подошёл ближе, коротко взглянув на дисплей и, будто увидев что-то, что я не заметила, чуть прищурился.

– Идем. Ты замерзла. Тебя трясет. – сказал он, набрасывая на мои плечи свою тёплую куртку. Она пахла чем-то терпким, очень приятным – смесью древесного дыма, пропитавшего ткань, и свежести лесного воздуха, с едва уловимыми нотками сосновой смолы.

К тропинке вышли тогда, когда солнце почти скрылось за высокими деревьями, в лесу стало почти темно. Вышли совсем с другого места, не там, откуда пришла я.

На тропе стоял знакомый внедорожник, забравшись в который я почувствовала, как меня бьет дрожь. Андрей сел рядом и тут же включил печь.

– Выпей, – сказал он, протягивая мне маленькую фляжку. В темноте салона её матовый металл блеснул на мгновение. Я не сразу сообразила, что он имеет в виду, но потом с благодарностью приняла, не задавая лишних вопросов. Обжигающий глоток чего-то крепкого сразу же согрел изнутри, оставив после себя приятное тепло, которое разлилось по всему телу, а с этим теплом уходила и напряжённость, сжимавшая мышцы.

Машина тронулась с места, пробираясь по узкой лесной дороге, по которой я даже не подозревала, что можно проехать. Андрей вёл уверенно, сосредоточенно вглядываясь в дорогу, его руки крепко сжимали руль, а его профиль, освещённый тусклым светом приборной панели, казался резким и суровым.

– Ты могла погибнуть. Айна. – тихо произнёс он после долгого молчания, не отрывая взгляда от дороги. Его голос был низким, сдержанным, но в нём прозвучали эмоции, которые раньше он не позволял себе показывать – усталость, тревога, что-то похожее на гнев. – Это место опасно. Не лезь туда больше.

– Что это за место? – поежилась я, пытаясь хоть немного выдохнуть.

– Старое капище. – Подумав, ответил он. – Плохое место.

Мой уставший мозг фиксировал все, что происходило. Я снова отметила манеру речи этого человека – странную, рваную. Это не было специально, он действительно испытывал проблемы с языком.

– Капище? – переспросила я, чувствуя, как холод пробирается по коже даже в тёплой куртке. Это слово звучало слишком древним, неуместным в наше время, словно из другого мира, откуда-то из глубин истории. – Ты хочешь сказать, что… там действительно проводили какие-то обряды?

– Давно. И совсем недавно. Айна, – он потер глаза рукой, – я устал. Нужен отдых нам обоим.

Моя догадка о том, что Андрею трудно подбирать слова, подтверждалась с каждым моментом. Он выглядел так, будто разговор сдерживал его, напрягал сильнее, чем сам лес и все, что произошло на поляне. Его лицо оставалось непроницаемым, но короткие паузы между словами, тяжёлые вздохи, неумелые попытки объясниться выдавали, что это было для него почти физической болью.

Внутри меня бушевали вопросы, но каждый из них словно натыкался на невидимую стену. Что он знал об этом капище? Что за странные обряды проводились там и кем? Почему он так остро реагировал? Но задавать эти вопросы сейчас было бессмысленно – слишком очевидно, что у него не было ни желания, ни сил вдаваться в объяснения.

Я скользнула взглядом по его лицу, задержалась на напряжённой линии челюсти и потемневших от напряжения и усталости глазах.

– Хорошо, – согласилась я, кивая.

Он взглянул на меня, и в его глазах на мгновение промелькнуло что-то похожее на благодарность. Через час с небольшим, когда солнце село полностью, мы выехали из леса, но направились не в сторону села. Я слегка вздрогнула.

– Куда мы едем?

– Домой, – коротко ответил мужчина. – Нам нужен отдых.

– Андрей… – я откровенно забеспокоилась. Не сказать, что я боялась его, однако оказаться в доме незнакомого человека, которого совсем не знала.

– Фотографии. Хочу их посмотреть, – пояснил он. – Не бойся, пожалуйста.

– Я не боюсь тебя, – я слегка покривила душой. – Не привыкла быть незваной гостьей.

– Так я приглашаю. – едва заметно улыбнулся он.

Интересно, сколько бы отдали местные, чтобы оказаться в его доме – таком закрытом, таком удаленном, таком красивом. Я и сама испытывала любопытство, которое старалась скрыть под маской безразличия.

17

Май

Я задержалась на мгновение, изучая дом, прежде чем решиться выйти из машины. Андрей, заметив моё колебание, остановился у двери, слегка приподняв бровь в немом вопросе. Взгляд его был терпеливым, но я чувствовала, что он не любит пустую задержку. Всё вокруг, казалось, дышало его внутренней уверенностью и силой.

Дом вблизи оказался ещё более впечатляющим. Темные деревянные балки, из которых были сложены стены, сливались с окружающим лесом, словно природа сама вплела это строение в свой ландшафт. Небольшая терраса с деревянными ступенями и перилами добавляла дому уюта, но за этой видимой простотой угадывалось умение найти баланс между естественным и рукотворным. Это место выглядело как укрытие, спрятанное от посторонних глаз, но при этом оно не теряло своего шарма и открытости для того, кто его заслуживал.

Краем глаза я заметила гараж, расположенный чуть дальше от дома, но Андрей предпочёл оставить машину снаружи, словно желая дать мне время привыкнуть к новому месту. Такое внимание к моему комфорту было неожиданным, и, если быть честной, мне это польстило.

– Входи, – мягко предложил он, слегка кивнув в сторону дома, и я, сделав глубокий вдох, выбралась из машины, ощущая, как прохладный ночной воздух обволакивает моё лицо и уставшее тело.

Мы вместе подошли к крыльцу, где Андрей открыл дверь, и я шагнула внутрь, оставляя за порогом свои последние сомнения.

Первое, что бросилось мне в глаза в доме, – это отсутствие идеального порядка. Здесь не было грязи или хаотично разбросанных вещей, но и стремления к безупречной чистоте не ощущалось. Андрей явно не утруждал себя ежедневной уборкой, но при этом дом не выглядел запущенным. Всё говорило о том, что хозяин заботится о своём укрытии, но не считает нужным переживать по поводу мелких деталей.

Большая гостиная, куда мы вошли, была освещена мягким, приглушённым светом, который создавал уютную, почти интимную атмосферу. В центре комнаты стоял большой тёмно-серый диван с немного помятыми подушками, обращённый к массивному камину. В камине тлели угли, создавая приятное тепло, от которого сразу захотелось расслабиться и отогреться после долгого времени на холоде. Перед диваном располагался низкий стеклянный столик, заставленный разномастными книгами, стопками журналов и чашкой, на дне которой остались следы давно выпитого кофе. Среди этих предметов виднелся небольшой резной нож, пара свёрнутых карт и даже старая деревянная игрушка, напоминавшая мне куколку, которую я видела на поляне.

В углу гостиной стоял книжный шкаф, но книги в нём тоже были расставлены хаотично – вперемешку старые, с потёртыми корешками, и современные издания. Над камином висела пара рамок с фотографиями природы – густой лес, озеро в тумане, и зимний пейзаж с заснеженными деревьями. Возможно, эти снимки он сделал сам, а может быть, они просто напоминали ему о чем-то важном.

На креслах, около дивана небрежно наброшенный плед, и пара разномастных подушек.

Увидев чашку, хозяин слегка смутился, быстро забрав ее со стола.

– Садись. Сейчас приготовлю чай. И баню затоплю. – Отрывисто бросил он.

При слове баня я вздрогнула.

– А может у тебя просто душ есть? – спросила с искренней надеждой, не горя желанием повторить свое приключение.

– Душ – есть. Но лучше горячая баня. Что не так?

Я села в предложенное кресло и поежилась.

– Похоже мне светит посещение психиатра…. Еще один комплекс образовался. В общем…. Я едва в бане не угорела, – щеки порозовели от спутанных воспоминаний о пережитом кошмаре. – До глюков, – добавила, ощущая, что горят уже и уши.

– Бывает. В моей – не угоришь. Главное – в первый жар не ходить.

Да сговорились вы все тут, что ли?

– Я сейчас ужин приготовлю. – Мне показалось или его лицо слегка покраснело, а может это был всего лишь отблеск от огня в камине.

– Если разрешишь… – я поднялась на ноги, – я могу помочь. Ты бы занялся баней, я – ужином. С твоего разрешения, конечно.

Вся ситуация казалась мне нереальным сном. Еще вчера я ненавидела этого человека всей душой, а сегодня он ведет меня на свою большую кухню, оснащенную по последнему слову, молча показывает где что лежит и уходит, оставляя полновластной хозяйкой.

Я прошлась по кухне: продукты и специи были разложены не то чтобы идеально, но определённый порядок всё же прослеживался, посуда была разномастной, но хорошего качества.

Быстро почистила картошку – благо картофелечистка в этом доме имелась, – закинула на противень, приправив специями и забросила в духовку. На сковородку бросила несколько уже готовых, замороженных котлет – изгаляться не стала – есть очень хотелось.

Села на высокий стул перед кухонным столом, поставив таймер, и тихо засмеялась: впервые в жизни я готовила ужин мужчине. И кому? Не тому, кто преследовал меня своей привязанностью, сублимацией любви и контролем и даже не тому, в кого влюблена сама, а дикому отшельнику, который вызывал во мне и раздражение и опасения одновременно. Но именно на его кухне – удобной, функциональной и уютной, я чувствовала себя по-настоящему комфортно!

Здесь не было навязчивой роскоши и холодной стерильности, как в жизни Баринова. В этом доме каждая вещь была подобрана с практичностью, без излишних украшений и вычурности. Не было и Диминого стремления к идеальности и чистоте, когда всё должно быть расставлено по своим местам, словно под линейку. В доме Андрея чувствовалась естественность, как будто он принимал хаос вокруг себя и не пытался его подчинить.

В какой-то момент мне показалось, что я слышу, как Андрей топит баню. Звук льющейся воды, тяжёлые шаги по полу – всё это казалось странно домашним, даже привычным, словно мы не два чужих человека, столкнувшихся на грани чужих миров, а что-то гораздо большее.

Когда Андрей вернулся, его волосы были слегка влажными от пара, черные чуть вьющиеся пряди падали на лоб, и в воздухе витал аромат сосновых дров, смешанный с тем же терпким запахом, который я уловила в его куртке. Он остановился в дверях кухни, несколько мгновений наблюдая за тем, как я готовлю, прежде чем его губы едва заметно дрогнули в слабой улыбке.

– Пахнет вкусно, – сказал он наконец, и в его голосе снова прозвучала та отрывистая, но всё же теплая интонация, которая раньше меня бы удивила, а теперь вызвала лишь ответную улыбку.

– Это просто ты голодный, – тихо засмеялась в ответ. – Остается лишь надеяться, что я нас не отравлю. Осталось минут пятнадцать и узнаем.

Андрей слегка кивнул, продолжая стоять на пороге, словно раздумывал, войти ли дальше. Его взгляд, теперь чуть смягчённый, метнулся от меня к духовке и обратно, и мне показалось, что в нём было нечто похожее на… заинтересованность или даже смущение. Но это ощущение быстро сменилось привычной сосредоточенностью.

– Нечем здесь травить, – ответил он, немного расслабляясь, и от его слов стало теплее на душе. – А если что, у меня аптечка есть.

Я снова рассмеялась. Он подошел ближе, чуть коснувшись пальцами одного из стульев, и с лёгким шорохом присел на край, продолжая наблюдать за мной.

– Не знаю, не знаю. Вдруг вместо специй у тебя толченые лягушачьи лапки, – не смогла удержаться я от шпильки. – Не зря тебя местные ведьмаком зовут….

Андрей хмыкнул, слегка приподняв бровь, и уголки его губ снова дрогнули в слабой улыбке.

– Может и не зря зовут. Только приключений в лесу ты ищешь. Не я.

– Так у меня еще домовой с банным живут, – не знаю, что на меня нашло, я не могла остановить смех. Словно выплескивала из себя накопившиеся усталость, страх и напряжение. – Я домовому даже еду оставляю, а он мне косы не плетет!

– Значит, договорилась с суседку? – в его голосе прозвучала насмешливая, но удивительно мягкая нотка. – Это хорошо. С таким соседством надо уметь ладить.

Я замерла на мгновение, осознавая, как странно звучал наш разговор, как будто в нём перемешались реальность и какая-то древняя сказка. Но этот момент был настолько настоящим, что я позволила себе снова рассмеяться, хотя и с легкой грустью.

– Нужно же мне хоть с кем-то разговаривать! – я утерла слезинки и встала проверить картошку. – Господи, какую херню я иногда несу….

Андрей не перебивал, лишь наблюдал за мной из своего угла кухни, и в его взгляде не было осуждения, скорее – лёгкое понимание. Он будто без слов соглашался с тем, что каждый справляется с одиночеством по-своему.

– Иногда надо и херню нести. – ответил он, глядя, как я колдую над картошкой. – В голове легче становится. Я с кошками говорю, – вдруг признался он.

Я замерла на секунду, а потом обернулась к нему.

– И как? Отвечают?

– Когда как, – он уже совсем не скрывал улыбки. Сдержанной, но красивой. – Это кошки – они сами по себе.

– И много их у тебя?

– Не знаю. Они приходят и уходят. Когда сами хотят. Со всей округи прибегают. Их в селе не любят. Постоянно живет только одна. Черная.

– Как у настоящего ведьмака, – ухмыльнулась я. – Но да, я тоже заметила, что в селе кошек почти нет. Это странно – обычно их много, а в этом селе – нет. Я, кстати, думала сначала, что у меня кошка поселилась, но она на кыс-кыс не идет. Так что думаю, что кормлю крысу. Ай! Твою мать! – я схватилась за горячий противень голой рукой и взвизгнула от боли.

Скорость реакции Андрея была просто невероятной. За доли секунды он оказался около меня, рукой подхватывая горячий поднос и спасая наш ужин. Быстро поставил картошку на стол и обернулся ко мне.

– Жива? Покажи, – потребовал он, не дожидаясь ответа, поднял мою руку к свету. Я почувствовала, как горит ладонь, но его спокойствие помогло мне немного успокоиться.

– Сейчас мазь принесу.

– А просто подуть и пару заклинаний? Нет? Не вариант? – морщась попыталась я отшутиться, ругая себя за неосторожность.

– Подуть – могу. А потом все равно мазь.

Андрей невозмутимо посмотрел на меня, и его серьёзность даже вызвала у меня улыбку. Он склонился ближе и, прежде чем я успела что-то сказать, действительно слегка подул на обожжённое место. В этот момент я не смогла удержаться и расхохоталась, несмотря на боль и нелепость ситуации.

– Держи, – он протянул мне тюбик, достав из одного из ящиков на кухне. – Я накрою на стол. А после ужина – баня. За банника не переживай. Он меня боится.

Странно было это все – с Андреем мне было легко. Очень легко, не смотря на его странную манеру говорить и то, что не всегда было понятно шутит он или говорит серьезно. Может быть это потому, что я не воспринимала его как мужчину. У меня не было с ним смущения как с Димой, или противостояния, как с Романом. Просто два человека на обычной кухне.

После ужина мы действительно пошли в баню – Андрей первый, я после него. Баня была совершенно не похож на мою – скорее сауна, хоть и топилась на дровах. Три комнаты: для отдыха, для мытья и горячая часть. Не смотря на это, я чувствовала себя не очень уверенно, голова все время подбрасывала воспоминания о моем последнем посещении подобного места.

– Иди уже, – тихо подтолкнул меня Андрей, развалившись в кресле в комнате отдыха, одетый в махровый халат. – Здесь подожду. Если что – кричи. Пока чай заварю.

– Хорошо, – пробормотала я, пытаясь не выдать нервозности, и направилась в комнату для мытья.

Оказавшись в теплом полумраке, где мягко потрескивали дрова в печи, я остановилась, чтобы успокоить дыхание. Тепло постепенно окутывало меня, пробираясь под кожу, смывая остатки пережитого в лесу страха. Я огляделась: стены из светлой древесины, скамейки, небольшая емкость с холодной водой – все чисто, аккуратно, но не безжизненно, как в моей бане.

Быстро скинула одежду, распустила косу, расчесывая волосы пятерней и скользнула в горячую часть, вытягиваясь на пологе. На несколько секунд затаила дыхание, однако ничего не происходило – так же тихо потрескивал огонь в камине, немного булькала горячая вода в баке. Только тепло, приятное и почти домашнее, обволакивающее с головы до пят.

Волосы быстро стали влажными и тяжелыми, начали слегка виться от влаги, разметались по деревянному пологу. Андрей был прав – горячий воздух снимал усталость и напряжение. Ни о чем другом думать не хотелось.

– Айна! – услышала из комнаты отдыха глубокий голос Андрея, – все хорошо?

– Хорошо, – выдохнула в ответ.

Провела рукой по разгоряченной коже, ощущая, как мелкие капли пота собираются на ладони. По шее, по груди, по животу. Мысленно вздохнула, прикрывая глаза – мужчины у меня не было давно, почти четыре месяца. Тело напоминало о себе, но… увы. Тот, кто был мне нужен играл со мной в свои игры, и мне это не нравилось. И все же при мысли о Диме в животе у меня запульсировало желание.

Я постаралась отогнать от себя эти мысли, сосредоточившись на ощущениях: горячий воздух, капли, стекающие по коже, мягкий жар, обволакивающий каждую клеточку тела. В конце концов я в сауне у местного отшельника думаю о другом мужчине, ну супер, конечно!

Резко убрала руку от себя и села. Так, еще немного и я окончательно выпаду из реальности. Опоил этот Хворостов меня чем-то, что ли? Я знаю-то его всего пару недель! И чувства у него не ко мне! Совсем кукушкой поехала!

Опрокинула на себя ковш холодной воды – вроде помогло. Надолго ли? Мысли нет-нет снова возвращались к Дмитрию и Наталье, которые уехали сегодня вместе. Но приняли иное направление. Нашли ли ребенка? Вернулись ли с поисков? За всеми своими приключениями я совершенно забыла о том, что произошло вчера и сегодня утром.

Странные ловушки в лесу, капище, пропавший ребенок и волчонок с раздробленными ногами…. Все это ушло на второй план в уюте и спокойствии этого дома. Но в любом случае раньше завтрашнего дня новостей мне не узнать. Андрей не станет сегодня обсуждать произошедшее, да и нет смысла настаивать – утром на все можно будет посмотреть под другим углом.

Стук в двери отвлек меня от мыслей, сердце ухнуло куда-то вниз.

– Айна? Ты в сауне? – спросил Андрей.

– Да.

– Не выходи. Я занесу тебе одежду и халат.

Скрипнула дверь, я замерла, думая, зайдет он ко мне или нет. Но дверь в сауну даже не трепыхнулась, когда мужчина занес вещи в отделение для мытья и вышел оттуда. Я снова тихо засмеялась. Да, Айка, в этом селе ты популярностью не пользуешься.

В рубашке я утонула, а халат почти волочился по полу – все-таки Андрей был серьезно крупнее меня. Но я не возражала. Чистая, приятная одежда после моей, в которой я проходила целый день, была настолько кстати, что на размер даже не стала обращать внимание.

Вышла в комнату отдыха, где Андрей разлил по чашкам черный, ароматный чай с незнакомыми травяными нотками. На столе стояли простые вафли и печенье, а рядом – маленькая чашка со сгущённым молоком, которое, вероятно, сам Андрей добавлял к чаю. В этом сочетании было что-то домашнее, простое, но тёплое, словно сам этот вечер.

Я осторожно села напротив него, обхватывая ладонями тёплую чашку и наслаждаясь её теплом. Андрей молча наблюдал за мной, но в его взгляде не было ни напряжения, ни излишней заинтересованности.

– Я удалила фото твоего дома, – помолчав, решила все-таки сказать ему это.

– Почему?

– Потому что…. так будет правильно. Я правда снимала не потому, что он твой, а потому что он – красивый. Идеально вписывается в пейзаж.

– У тебя хороший глаз, Айна, – кивнул он, тоже обхватывая чашку руками. – Произошло…. Недоразумение. Ты хороший фотограф. Очень. Я видел твои фотографии Натальи. И другие….

– Ее легко фотографировать, – мягко улыбнулась я, – она красивая. И очень оригинальная. В ней есть что-то особенное, согласен?

Андрей приподнял брови.

– Ты… ты нравишься ей, – я словно в омут прыгнула, чисто по-женски сдавая соперницу.

Андрей пристально смотрел на меня, а потом засмеялся. И смех его, как и голос, был настолько глубоким, бархатистым, что я невольно заслушалась.

– Айна…. – он покачал головой. – Я знаю. Она – ребенок. Придумала себе… меня. Она не видит правды. Она видит образ. Она сказки хочет. Понимаешь?

Я кивнула, заливаясь краской.

– Значит, я тоже – ребенок? Мы ведь ровесницы…

– Ты? Нет. Ты не ребенок. Дело не в возрасте. Ты умнее. Ты – опытнее.

– Опытнее? – я попыталась пошутить, но голос слегка дрогнул. – Это так называется, когда жизнь пару раз приложила о землю?

Андрей снова едва заметно улыбнулся, но в его взгляде было понимание.

– С чего ты это взял? – все-таки решилась спросить.

– Ты – журналистка, Айна. – Я вздрогнула, хотя понимала, что он скорее всего разузнал обо мне. – Задавать вопросы – твоя суть. Но за вечер ты меня ни о чем не спросила.

– Мы оба имеем право на…. секреты, – пробурчала я, тонко давая понять, что мне не понравилась его осведомленность. – Я здесь не по твою душу.

– Знаю. Поэтому ты в моем доме. И видишь меня как есть. Без… – он грустно усмехнулся, – прикрас. Без фантазий.

Я сделала глоток чая, пытаясь разобраться, что именно хочет сказать Андрей.