Текст книги "Темный полдень (СИ)"

Автор книги: Весела Костадинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

На мониторе замерцал свет, и через секунду на экране появился мужчина. Увидев его, я невольно задержала дыхание. Он выглядел как версия Андрея из параллельной реальности – более молодой, гладко выбритый, с безупречной стрижкой и одетый в элегантный, дорогой костюм. Казалось, будто он сошёл с обложки глянцевого журнала о бизнесе.

Тот Андрей, что сидел рядом со мной на полу, выглядел суровее, жестче, словно обтёсанный временем и опытом, в его лице и в каждом движении чувствовалась усталость от мира, а этот человек на экране был словно выточен из другого материала – тот, кто привык жить в центре событий, а не на их периферии.

– Привет, Андрюх, ну и задачку ты мне тут подкинул, братец. Оооо, простите… – он перевел глаза на меня, а потом снова посмотрел на брата, задавая немой вопрос.

– Айна, это Алексей. Мой брат. Леха, это Айна. Моя… – он осекся. Мы оба с Алексеем замерли, ожидая, как именно представит меня Андрей брату. – Моя… – он судорожно искал слова, и я почти физически почувствовала его напряжение.

– Я – местная сумасшедшая, которой ваш брат спас ноги и возможно то, что повыше, – закончила я за него, улыбнувшись Алексею.

– Хм, – усмехнулся Алексей и его улыбка была зеркалом улыбки Андрея, – остается только радоваться за ваше…. Повыше.

– А уж как я-то рада! – поведала ему доверительно.

Алексей сдержанно усмехнулся, глядя на меня, но в его глазах всё ещё скользил тот же оценочный взгляд. Он явно был заинтересован, но одновременно с этим старался скрыть свои эмоции за маской светской иронии.

– Ладно. Андрюх, как ты велел я нашел специалиста… специалистку. Механошина Юлия Александровна – доктор-антрополог из университета Сыктывкара. Специализируется на традициях и обычаях коми-пермяков. Отправил ей ваши фотографии, кстати, они хоть и жуть, но отпад! Ваша работа, Айна?

– Моя. Но фотоаппарат – подарок Андрея. Так что можно сказать мы оба поучаствовали.

– Я их себе тоже сохранил – люблю нервы пощекотать, – признался Алексей. – Так вот, она их посмотрела и согласилась поговорить с нами, подключится через 10 минут. Народ, вы там что, фильм ужасом снять решили? Андрей, новые вложения? Я чего-то не знаю?

– Чего может не знать мой исполнительный директор? – пробурчал Андрей, уже успокоившись после недавнего происшествия.

– Пока Механошина не подключилась, не могу не спросить: Андрюх, когда вернешься?

– Леш. Перестань.

– Ну не мог не спросить, – пожал тот плечами. – Может на тысячный раз ты все-таки согласишься. Айна, может вы ему мозг вправите?

– А какой это раз был? – улыбаясь спросила я.

– 995, – подумав, подсчитал Алексей.

– Ну, у вас еще пять попыток.

– Я упрямый. Андрюх, я не отстану…

– Алексей, хватит, – перебил его Андрей, и в голосе прозвучало больше усталости, чем гнева. – Я уже сделал выбор. Всё. Разговор закончен.

В этот момент на экране появилось еще одно окно, которое Алексей подключил к общей связи.

На экране появилась женщина лет 45–50 с ясным, внимательным взглядом и лёгкой улыбкой, смягчающей строгие черты её лица. Волосы у неё были аккуратно убраны в пучок, на переносице красовались круглые очки в тонкой оправе, придавая её облику интеллектуальную изысканность.

– Алексей Николаевич, доброе утро.

– Доброе утро, Юлия Александровна, – поздоровался Алексей. – Это Андрей Николаевич, наш контролирующий акционер. И Айна… его подруга.

– Доброе утро Андрей Николаевич, Айна…. Айна, вы коми?

– Похоже, что да, – поморщилась я, – вчера выяснилось, что моя мать была местной.

Андрей обернулся и удивленно посмотрел на меня.

– Сама не знала точно, – прошептала я ему, пожимая плечами. – Не успела тебе сказать…

– Внешность у вас совершенно не характерная для нашего народа, а вот имя – коми-пермяцкое. Производное от Анны, – улыбнулась женщина. – Простите, это у меня профессиональное.

– Итак….. я посмотрела ваши снимки. Сразу скажу – жуть. Это не очень профессионально, – она сняла очки и протерла их, – но очень эмоционально. Я много чего видела, но это…. Давайте разбираться постепенно. То, что вы нашли очень напоминает древнее капище. У народов коми, в частности коми-пермяков, капища чаще всего представляли собой деревянные фигуры, установленные в лесу. Однако в вашем случае имеет место гораздо более редкий случай – каменное капище. Основой для которого служат естественные камни. В архетипической модели мира камень является символом неподвижности, холода, немоты, то есть смерти, но одновременно выступает в своей противоположности, как бы опровергающей предыдущее: камень растет, дышит, смотрит, движется, разговаривает, действует, т. е. анимизируется и тем самым становится причастным жизни.

– Вот я сейчас ничего не поняла, если честно, – призналась я.

– Простите, иногда меня заносит, – смутилась женщина, – это означает, что это капище не просто место поклонения высшим силам, а как бы проход между мирами: миром живых и миром мертвых. Так понятнее? Такие места назывались «перепутья» или «капище-границы». Они считались крайне опасными, но и могущественными. Камни, в отличие от дерева, более устойчивы к времени и сохраняют следы древних ритуалов на протяжении веков. Каменное капище – это словно архивация веры, знаний и силы многих поколений. Здесь древние жрецы могли взаимодействовать с духами, привлекать их внимание, задавать вопросы или даже вызывать их в этот мир. На самом деле, это довольно редкий феномен, мы знаем всего лишь несколько подобных мест…. Так что, Андрей Николаевич, с вашего разрешения…. Не могли бы мы…

– Не сейчас. – отрезал Андрей. – Позже.

– Хорошо, – женщина казалась немного расстроенной, но смирилась. – Продолжим. Место расположения святилища тоже весьма интересное, как бы на границе леса и озера. В мифологии Коми, что б вы понимали дух леса, которого мы знаем как Ворса, всегда конфликтовал с духом воды Вакулем. И тут, дорогие мои, начинается самое интересное.

Запечатленный вами знак, символизирует хозяина леса – бога, духа Ворса. Он выбит на камне, таким образом можно заключить, что святилище изначально посвящалось именно ему. Ворса…. Он хозяин леса, его защитник. Он может быть как злым, так и добрым. Он покровительствует охоте, собирательству и охотникам. Поскольку коми-пермяки всегда жили охотой – Ворса у них один из самых почитаемых духов, хоть они его и побаивались. Он злобен, но справедлив, не позволяет бить зверя больше, чем это необходимо. Он защищает лес от тех, кто хочет ему навредить. Он ненавидит жадность и жадных, наказывает их, как и убийц. Служат Ворсе волки, которые считаются его собаками, и медведи. Иногда и сам Ворса ассоциировался с медведем. По преданиям Ворса – огромный, великан с вывернутыми пятками, он ростом примерно с сосну или выше и не носит одежды. Иногда ему приписывают мохнатые уши, а так же отсутствие бровей и ресниц.

Она медленно листала слайды, показывая нам различные изображения этого существа.

– Часто Ворса мог и сам оборачиваться животным, в частности – кошкой, ровно поэтому кошки, так же как и волки считаются его помощниками и представителями. У Ворса по поверьям, была жена Йома или Ёма, которую, однако, убил Пера– богатырь. Поэтому Ворса иногда приходит в село за женщинами. Или уводит тех в лесу.

– Йома…. – задумалась я, – так при мне назвали одну девушку….

– В чистом смысле этого слова йома – ведьма. Лесная ведьма. Кто-то вашу девушку сильно не любит, если так назвал. Это могло быть как оскорблением, так и проклятием, в надежде что ту заберет Ворса себе в жены.

Нда уж, у Натальи с Надеждой любовь просто до гроба, похоже.

– Но вот дальше… – Механошина снова перевела слайд на наш увеличенный знак, переводя разговор, – как вы правильно заметили, кто-то исказил символ Ворсы, сделал его иным. Смотрите, – на экране появился другой символ, очень похожий на то, что из себя представлял наш, только уже измененный. – Это, уважаемые, символ Вакуля – вечного врага и соперника Ворсы, духа воды. Водяного, по-русски. Его имя происходит от слова Куль, что на языке Коми обозначает дьявол. В финно-угорских мифах характерной чертой сказаний является отождествление мрачного подземного мира с непознанным водным. Вакуль, в отличие от Ворсы – жаден, злобен и очень опасен. Это не просто дух реки или озера – это темное воплощение водных глубин, дьявольская сила, связанная с подводным миром, утопленниками, мрачными течениями. Его часто отождествляли с духами, которые охраняют выходы в иной мир через водные врата. Жертвы ему приносились с целью получить богатство или силу, но его благосклонность была мимолетной. В отличие от Ворсы, он никогда не был справедливым. Понимаете?

– Не очень, – за нас всех ответил Андрей, барабаня пальцами по своему колену.

– За искажением символа следует искажение хозяина этого места. То, что изначально было местом почитания одного, заменяется на другого, более мрачного, более непредсказуемого, более злобного. Однако… более понятного и дающего реальные блага. Если с Ворсой все предельно просто: бери столько, сколько необходимо и приноси дары в знак уважения. То с Вакулем история иная: он даёт за жертвы. Жертва – не дань уважения, а плата за помощь. В этом случае понятны и ловушки, установленные по границе святилища – не допустить внутрь волков – верных помощников Ворсы.

От её слов повеяло холодом, словно внезапный сквозняк пробежал по комнате. Я вздрогнула, пролив несколько капель кофе на джинсы. Андрей быстро заметил это движение, посмотрел на мои дрожащие руки и, не говоря ни слова, мягко забрал кружку у меня. Его пальцы на мгновение коснулись моих

– Опять же, – после короткой паузы продолжила Механошина, – то, что символ нарисован, а не выбит показывает, что изменения начали происходить не так давно. По верованиям нельзя просто сбить знак с камня, место должно привыкнуть к новому хозяину, подчиниться ему, стать его домом навсегда. Поэтому я думаю, что все это произошло не раньше, чем лет 50 назад. Видите, – она приблизила изображение символа на экране, и теперь можно было разглядеть каждую неровную линию и трещину, покрытую слоем жуткой краски. Эта краска, темно-багровая с едва заметным блеском, покрывала камень, впитывалась в его поры, делая рисунок почти частью его текстуры. – Состав краски, судя по всему, устойчив к воде, ее не смывают дожди или снег, но, как и всё остальное, она подвержена времени. Со временем вещество тускнеет, теряет силу, и тогда его обновляют. Кто-то целенаправленно следит за этим местом, за его состоянием.

– Да, – кивнула я головой, – краска…. Она….. мерзкая. Липкая и вонючая. Запах смерти, крови, очень отвратительный, если честно.

– Тут я вам не помощница, – покачала головой женщина, – я не химическая лаборатория, да и даже будь она у меня под рукой, нужны образцы. Впрочем, на самом деле это не так уж и важно – из чего. Важнее, для чего. Если запах такой как вы описали – он привлекает волков. Они сами бегут на его запах и…. попадают в ловушки. Этим тот, кто нанес это безобразие решает сразу две задачи: ритуально лишает Ворсу его силы – волков, и приносит своеобразную кровавую жертву Вакулю.

– Не может это вызвать… бешенство у волков? – осторожно спросил Андрей.

– Без понятия. Попробуйте взять образцы вещества, возможно там что-то есть. А еще лучше – поставьте в известность главу поселения. Но думаю, это только совпадение. Прошлый год был не самый лучший, зимой еды мало, вот волки и вышли к людям. Однако, – Юлия подняла палец, – тот, кто правит там ритуалы так может не думать, и воспринимать нападения волков, как знак, правда не знаю чего…. Важно понимать, что в таких местах, особенно в глубинке, где сохранились древние верования и традиции, всё это воспринимается всерьёз. Ритуалы, духи – для местных это не метафора или сказка, это часть их жизни. Если вы попытаетесь навязать своё рациональное объяснение или вмешаться в их обычаи без должного уважения, вы рискуете наткнуться на сильное сопротивление. Я антрополог, а не психолог, но даже мне понятно, что ничего хорошего из этого не выйдет.

– Ладно. Далее, что меня смутило совершенно, ну то есть совсем – это куколка. Вот то, что полностью выбивается из моей картинки, – перед нами возникло фото той самой куклы, от которого меня снова передернуло. – Это Акань – традиционная кукла народов коми. Детская игрушка, если хотите. Но! Акань имеет и иное значение. Значение коми слова Акань – «маленькая игрушечная сестренка, женщина». Это чисто женское начало, а еще – символ ментального двойника. У каждой девочки коми количество тряпичных Акань в игрушечной семье, как правило, соответствовало количеству членов реальной семьи ребенка. Но при этом, Акань никогда не давали собственные имена членов семьи, что обусловлено стремлением обезопасить живых людей от установления возможной связи с судьбой игрушечного двойника и, тем самым, исключить возможность сглаза и порчи. Родители строго следили за тем, чтобы Акань шилась только из обрывков новой ткани, ни в коем случае нельзя было использовать лоскутки от одежды, которая кем-либо носилась. По поверьям коми одежда, "пропитанная запахом живого человека", является его вуджöр (тенью). Считается, что, закопав в землю куклу, одетую в такую одежду, можно наслать неминуемую болезнь или даже гибель на её реального "двойника".

В вашем случае, Акань не была закопана, однако…. Она испачкана той же жидкостью, что и ловушки. Честно, я никогда с подобным не сталкивалась. Впрочем, не сталкивалась я и с изменением хозяина капища, но хотя бы слышала слухи о таких вещах. А вот значение Акань…. Причем, если вы посмотрите внимательно, у этой Акань не очень-то характерные черты – волосы ее не темные, характерные для коми, а светлые.

– Ой, да ладно! – невольно вырвалось у меня, когда оба мужчины одновременно посмотрели в мою сторону.

– Это может не иметь значения, – пожала плечами антрополог, – а может и иметь. Я в полной растерянности, если честно…. Единственное объяснение, которое я могу выдвинуть: Акань изображает жрицу. Жрицу со светлыми или седыми волосами. Поскольку светловолосые женщины у Коми большая редкость, они всегда считались особенными, близкими как нашему миру, так и другому, миру духов. Если вы, Айна, говорите, что ваша мать была родом из этого села, и ваша кровь – коми-пермяцкая…. Ну тогда кто-то может посчитать вас идеальной фигурой для жрицы. Впрочем, если в селении есть беловолосые седые женщины – они тоже вполне подходят под эту роль, и даже больше чем вы, – она ободряюще улыбнулась.

– Луншӧрика. – вдруг вспомнила я, – Что означает это слово?

– Хм, – женщина откинулась на спинку стула и сложила руки на груди. – Интересно. А где вы его услышали, Айна?

– Вчера…. Один из стариков села так назвал меня. И неделю назад…

– Ого, вот это поворот. Ну вообще, дословный перевод слова звучит как «лун» или «вун» – это день, «шӧр» – середина. То есть это слово означает – полдень. А применимо к вам – «полудница».

– Это что, шутка такая? – я не знала плакать мне или ржать в голос.

– Отнюдь. Поймите, Айна, «полудница» у Коми, хоть и похожа на своего двойника у славян, однако имеет и существенные различия. Полудница в Коми, не страшная баба с железными когтями, а юная и очень красивая молодая женщина или девочка. Ее волосы золотистые, точно пшеница, а глаза – синие или голубые, как цветы василька. Кстати, этот цветок – символ Полудницы, ее знак. Как и у славян, она появляется в поле в полдень, может нанести и вред, однако в большей степени – символ плодородия и процветания. Полуднице поклонялись, ее уважали и любили, хоть и опасались. А вот злобные черты она приняла уже под влиянием славян, с которыми общались Коми.

– Братан, – хохотнул Алексей, – поздравляю, ты спас полудницу, и она сидит у тебя в гостях. Не хотите ли закусить парой детишек, Айна?

Я невольно фыркнула, пряча улыбку.

– Только в виде пирожков, Алексей.

Юлия тоже не сдержала улыбку, а вот Андрей напротив, чуть нахмурился.

– Чем это грозит Айне? – коротко спросил он.

– В принципе – ничем. Поймите, в мифологии коми, хоть и присутствуют капища, жертвоприношения, язычество, злые духи, но…. они не кровожадны по своей природе. Не приятно – ну да, смерть волка – тоже не радостно. Ловушки в лесу…. Опасны. Но это всего лишь ритуалы. Им сотни лет… и я не вижу реальной опасности для вас. Самое лучшее – просто не ходить на то место и оставить местным их местные суеверия. Возможно, Айне предложат исполнить какую-то роль в предстоящем празднике летнего солнцестояния – время правленияЛуншӧрики. То, с чем вы тут столкнулись – всего лишь вариация местных верований, которые распространены по всей Республике Коми и в Коми-пермяцком округе, не более. Да, чуть более мрачное и неприятное, но не думаю, что опасное. Хотя… выглядят эти кадры, как сцены фильма ужаса, с этим согласна.

Слова Механошиной звучали уверенно и спокойно, но тревога, которую я ощущала внутри, не отпускала. Её попытка объяснить всё как часть безобидных местных верований не слишком успокаивала, особенно после всего, что я успела увидеть и почувствовать в этом забытом богом месте. Алексей хмыкнул, казалось, что его вся ситуация развлекала. Андрей, напротив, выглядел сосредоточенным и хмурым, его челюсти сжались, когда он слушал объяснения.

– Луншӧрика… Время правления, говорите? – повторил он с ноткой недоверия в голосе. – Только ритуалы?

Юлия кивнула, складывая руки на груди и изучающе глядя в камеру, её взгляд оставался спокойным и слегка отстранённым, словно она обсуждала обыденную тему лекции в университете.

– Да, ритуалы. Понимаете, лето у Коми – время особое, когда они всегда обращались к силам природы с просьбами о защите, плодородии, хорошем урожае. Луншӧрика, если её воспринимают как фигуру, связанную с плодородием и светом, может стать символом обильного урожая, успешного лета. Возможно, это даже попытка воссоздать забытые ритуалы, вернуть прежнюю магию природы в их жизни.

Я нервно закусила губу, всё ещё не зная, как относиться к её словам. Андрей не отрывал от неё взгляда, словно пытаясь найти в её словах подтверждение своих опасений.

– А если это не просто ритуал? Если за этим стоит что-то большее? – продолжал настаивать он, напряжение в его голосе ощущалось отчётливо.

– Слушайте, Андрей Николаевич, – с лёгким раздражением отозвалась Юлия, поправляя очки, – я исследую традиции, ритуалы, мифологию, а не реальные угрозы. Если вас беспокоит что-то конкретное, например, исчезновение людей или агрессия местных, тогда вам не ко мне, а в правоохранительные органы. Но если всё сводится только к странным символам, ритуалам и пугливым старикам – то это не выходит за рамки того, что я сказала. В принципе, – она покачала головой, – из того, что вы мне дали – это все.

– Спасибо, Юлия Александровна, – поспешил вмешаться Алексей. – Ваша помощь неоценима. И вы нас конкретно успокоили. А то от фото даже у меня шерсть на загривке дыбом вставала.

– Да… – согласилась она, – думаю можно поздравить фотографа – отлично переданные кадры. Но это всего лишь обряды… но местные в них искренне верят, тоже не забывайте об этом.

Не измывайтесь над чужой религией. Это и нехорошо, и неприлично, и… небезопасно (А.Сапковский). Я в свою очередь все-таки попробую узнать чуть больше про Акань. Это вопрос, который меня действительно зацепил…. Поговорю с коллегами. С вашего разрешения, отправлю им снимки.

Попрощавшись с нами, женщина отключилась, на последок попросив держать ее в курсе, если мы обнаружим что-то еще.

– Весело у вас там, однако, – прокомментировал Алексей. – Хорошо ты, Андрюх, устроился: и природа, и адреналин, и девушка красивая рядом – и все в одном месте. Это я в Москве, как дурак, целыми днями савраской бегаю. Андрей, ты документы подписал? Мне бухгалтерия скоро голову снесет, они в налоговую не могут отчеты без твоей подписи отправить.

– Подписал, отправлю сейчас. Леш. Я зачем тебя генеральным поставил?

Чувствуя себя лишней, я одновременно боялась пошевелиться. То, что происходило сейчас приоткрывало Андрея с иной стороны, с той, о которой я даже не подозревала. Он открыл второй ноутбук, быстро пробегая глазами документы.

– Я пойду на кухню, – тихо предложила я, не желая влезать туда, куда меня не приглашали.

– Сиди спокойно. Я скоро.

Алексей чуть приподнял брови, и пожал плечами, посмотрев на меня.

– Готово. Леш, я отклонил запрос из Тайланда. С ними не работаем.

– Хорошо. Тоже не горю желанием, – согласился мужчина с экрана, – Андрей, тебя не хватает.

– Меня не хватает десять лет. И все равно все работает. Не начинай. Ты – главный. Смирись.

– Слушаюсь, насаааальника, – передразнил Алексей. – Ладно, ребят. Мне пора. Андрей, Айна, берегите себя. Андрей, если что – вызывай ребят, приедут. Айна…. Рад познакомиться, полудница. Присмотрите за моим братом краем глаза.

– Ну разве что самым краем, – отозвалась я, – приятно было познакомиться, Алексей.

– Дурдом, – вздохнув, прокомментировал Андрей, поворачиваясь ко мне. – Прости. Леша всегда такой….. – он снова пытался найти слова.

– Энергичный? Я заметила, – я улыбнулась. – Но он любит тебя, за это ему можно простить все.

– Ему и прощается, – немного смущенно ответил Андрей, глядя на меня снизу вверх, – а он – пользуется. Паразит.

– Вы очень похожи…. Только ты старше и мудрее, так что…

– Айна, – перебил меня Андрей грустно улыбнувшись, – мы близнецы. Я старше его ровно на 5 минут.

Я открыла рот и так же его закрыла, не зная, что и сказать. Да, схожесть братьев была неоспоримой, но Алексей выглядел лет на 40, если не моложе, а Андрей….

– Сколько тебе лет? – вырвалось у меня.

– 43. Судя по твоим глазам, выгляжу плохо.

– Тактичность будет считаться враньем? – пискнула я.

Он рассмеялся своим бархатистым, глубоким голосом, поднимаясь на ноги и подавая руку мне.

– Нет. Не будет. Но я предпочитаю правду. Останешься на обед?

25

Июнь

Я не только на обед осталась, я провела в доме почти весь день, внутренне не желая возвращаться в село, где меня по-настоящему ждала только наша кошка Обжорка. Андрей не возражал. Когда после обеда он вернулся в свой кабинет, то выдал мне маленький золотистый ноутбук.

– Держи. Он сейчас твой. Я установил расширения. Тебя не отследят. Можешь смело работать.

– Андрей…. – у меня перехватило дыхание, а в носу внезапно защипало.

– Это всего лишь ноутбук. У меня их много. Работа – это важно, Айна. Я знаю насколько.

– Спасибо….

– У меня интернет спутниковый – быстрый. Если хочешь… можешь поработать. Здесь. Я буду у себя. Мне тоже нужно поработать.

Он оказался прав – интернет просто летал. Я давно не испытывала такого удивительного чувства, когда можно раскрыть миллион вкладок и работать с большим массивом данных. Да и ноутбук был достаточно мощным для работы. Я наконец-то открыла свою основную почту в которую не заходила уже почти два месяца, настроила мессенджеры, даже вышла в свои соц. сети, используя резервные коды и почты.

Новости, конечно, не обрадовали, но и в особый шок не ввергли. Баринов оставался верен себе – меня продолжали полоскать по всем информационным каналам и журналистским сообществам. Моего главного редактора задергали акционеры и владельцы издания, но вроде серьезных проблем у него не возникло. По нашим договорённостям, он полностью переложил вину на меня – так было проще для нас обоих. Как ни странно, вся эта ситуация уже не казалась мне катастрофой мирового масштаба. Да, Рома почти уничтожил меня, однако сломать меня ему так и не удалось, и это вызвало во мне нечто вроде ехидного злорадства. Судя по сообщениям знакомых, кто еще относился ко мне более менее лояльно – он продолжал поиски и даже усилил их, что опять вызвало злую усмешку. Я так и представляла его красивое лицо искаженное бешенством, чувствуя удовлетворение от этого.

Странное это было чувство: осознание того, что человек, который еще полтора месяца назад казался мне всесильным, на деле оказался просто больным извращенцем. Дмитрий, со своей суровой и, казалось бы, незыблемой решимостью, и Андрей, закрывший меня от внешнего мира своим спокойствием и невероятной силой, оба стали для меня защитой. Они встали на пути Баринова – не из-за любви или обязательств, а просто из желания помочь мне вырваться из этой ситуации, стали мощным щитом от этого говнюка. И он уже сейчас лоб себе расколол об этот щит, хотя и сам еще того не понял.

Но щит – это еще не все. Мне нужно было найти что-то, что могло бы помочь мне вернуться. Вернуться и уничтожить ублюдка, который посчитал, что имеет право разрушать чужие жизни. Я начала стандартную работу журналиста-расследователя, открывая все вкладки, связанные с Романом Бариновым и его компанией. Выписывая всех контрагентов, друзей и знакомых Баринова, я старалась собрать каждую крупицу информации: совместные проекты, деловые партнеры, ресурсы, принадлежащие его семье, и источники инвестиций. Мне предстояла долгая и кропотливая, в чем-то опасная работа, но меня это уже не пугало.

Подняв голову через несколько часов с удивлением поняла, что проработала большую часть дня, как собственно и Андрей, так и не выходивший из своего кабинета.

Приготовила две чашки с кофе, одну оставила себе, другую занесла ему. Он сидел за своими мониторами, полностью погрузившись во власть своих цифр и кодов. Лицо его было сосредоточенным и немного уставшим, но удивительно умиротворенным. Его работа была тем же самым, что и моя для меня – способом выразить самого себя. Он сделал глоток кофе, всё так же молча, и я отметила, что его взгляд стал чуть мягче, как будто на мгновение отвлёкся от цифр и позволил себе просто быть здесь, в этой комнате, со мной.

– Сильно устала? – наконец тихо спросил он.

– Даже не заметила времени, – призналась я. – Я соскучилась по работе, по быстрому интернету, по возможностям.

– Чем занялась?

– Готовлю ответ, Андрей, – ответила честно. – Не верю, что у поганца нет слабостей. Я хорошо знаю таких как он – у них в шкафах целые кладбища. И я намерена вытащить и старые кости, и новые трупы.

Он кивнул головой, соглашаясь с моими словами.

– Око за око, Айна. Это правильно. Жестоко – но правильно.

Андрей говорил спокойно, но в его словах чувствовалась сила, которая заставила меня вздрогнуть – словно он лучше меня понимал, что такое настоящая справедливость. Я видела его холодное одобрение, в котором не было осуждения, только твёрдое убеждение в необходимости защищать себя и возвращать удары, даже если это непросто. Я холодно усмехнулась – приятно было сознавать, что кто-то не стремиться прикрыться общепринятыми нормами морали, лицемерно заявляя о всепрощении. В эти мгновения я поняла и то, что и сам Андрей врагов не прощает. Его спокойствие и уверенность многие могли бы принять за слабость, но это было бы грандиозной ошибкой – этот человек умел быть безжалостным. Не на показ, а внутри, в самой своей сути. Он четко знал разницу между добром и злом, но никогда не сомневался в своих решениях, даже если они были темными и жестокими. Я вдруг поняла, что он давно научился управлять своей тьмой, приняв её частью себя, и не пытался бороться с ней ради одобрения других. И моей тьме, которой тоже хватало внутри, он протягивал руку, не стараясь ее покорить или выдавить, а предлагая ей союз.

За окном постепенно опускались сумерки, и я нехотя поняла, что мне пора уходить.

– Подожди. Увезу, – Андрей тоже поднялся, допивая кофе на ходу.

– Не надо, я вполне дойду сама.

– Нет. – довольно жестко отрезал он, заставив меня поднять брови. – Не сейчас. Айна, мне не нравится, что происходит.

Я уже достаточно хорошо знала этого мужчину, хорошо различала его интонации, которые говорили ничуть не меньше, чем слова. И сейчас поняла, что спорить с ним бесполезно, решение он уже принял.

Но что меня удивило, что Андрей погрузил в машину часть оборудования из своего дома.

– Ноутбук – твой. Забирай, – заметил он, открывая передо мной двери машины.

– А это зачем? – кивнула я на коробки сзади.

– Это усилители сигнала. И мобильный роутер. Ты жаловалась на интернет, будет лучше. Понятно, что не 5G, но все же….. Сейчас приедем – установлю все.

– Андрей… ты не обязан….

Он повернулся и посмотрел на меня.

– Знаю. Но мне приятно. Разрешишь?

Меня слегка ошеломило его предложение, но в глазах Андрея была такая простая уверенность, что я даже не нашлась, что ответить, просто кивнула.

26

Июнь

Несколько дней все мои заботы, страхи и эмоции ушли на задний план: я работала как проклятая. Одна стена в моей избе стала похожа на паутину из бумажек, записей, приколотых нитей, канцелярских резинок. Андрей обещание сдержал – мой интернет сейчас работал без сбоев, а еще он установил мне программы дозвона с сокрытием номера телефона, что позволило мне совершать пока редкие звонки, которых, однако, со временем, я это понимала, будет все больше и больше.

Когда вечером мы подъехали к моему дому, то обомлели, перед дверями на пороге стояли корзины полные еды: яйца, пироги, творог, молоко, домашняя колбаса, сыры…. Ее было столько, что мне это было не съесть и за неделю.

– Выражение «твою мать» становится любимым в моем лексиконе, – тихо прокомментировала я, глядя на это богатство. Андрей недовольно поджал губы, молча выражая свое беспокойство и недовольство.

– Мне это не нравится, – только и заметил он, помогая мне унести продукты в дом.

– Мне тоже. Лучше уж они бы меня и дальше игнорировали, – призналась я, рассказывая ему за чаем историю спасения мальчишки из колодца, правда умолчав о предложении Димы и о том, что последовало за этим. – Возможно это просто благодарность за спасение ребенка.

– Или…. – он задумчиво смотрел на букет из колосьев пшеницы и васильков, обнаружившийся в одной из корзин, – ты для них полудница. Луншӧрика.

– Прекрасно, просто прекрасно, – вздохнула я. – А я все думала, чего мне для полного счастья не хватало.

– Айна… – он хорошо подумал. – Держи меня в курсе. Не хочу, чтобы….. – он закрыл на несколько секунд глаза, формулируя мысль. – Не хочу, чтобы ты пострадала или впуталась в историю. Хорошо?

Я улыбнулась ему, провожая до машины.

– Не волнуйся. У меня сейчас есть чем заняться. Я постараюсь вообще больше не высовываться. Спасибо тебе за все, – сама взяла его за руку и крепко сжала.

Все эти дни я Диму не видела, коллеги в администрации говорили, что он уехал в район, а я в душе радовалась этому отсутствию. Видеть его сейчас не было ни сил, ни желания. День, проведенный с Андреем, стал как глоток свежего воздуха, как минута отдыха, передышки. Однако по-прежнему я не могла не думать о Диме, чувствовать боль от того, что этот человек – не мой. И все никак не могла отделаться от мысли, что было бы если бы я сказала ему «да». Может, мне было бы намного легче. Впрочем, работа стала хорошим отвлекающим маневром, позволяя мне думать не над настоящим, а над прошлым. Над настоящим я тоже думала, но скорее в контексте того, что не плохо было бы выяснить о том, кем именно была моя мать и что с ней случилось 25 лет назад. Впрочем, до приезда Хворостова заняться этим я не могла – он единственный, кто мог дать мне разрешение покопаться в местных архивах. Увы, в этом плане Бобки было типичным российским селом – прогресс в виде цифровизации сюда еще не дошел.