Текст книги "Темный полдень (СИ)"

Автор книги: Весела Костадинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

– Он знает, чего ты хочешь, – наконец прошептала она, её голос дрожал, как дрожат листья под ветром. – Он умеет подбирать ключи к твоим тайным желаниям, к тому, чего ты и сама себе не признаешься. Сначала ты думаешь, что это игра, что у тебя есть выбор… А потом… – она замолчала, и её взгляд стал пустым, словно она смотрела в прошлое, которое больше не принадлежало ей. – А потом понимаешь, что ты уже полностью в его руках, и тебе даже нравится это чувство. Это… ощущение, что он видит тебя всю, без остатка. Что ты – его, и только его.

Каждое ее слово камнем падало мне в душу, но я замерла, боясь прервать ее излияния. Мы ошиблись с ней обе. Я решила, что он ломал ее, преследуя, но это было не так. Она впустила его в свою душу, поверила в то, что он может её спасти, что он и есть тот самый идеальный мужчина, который её понимает, который хочет дать ей счастье. Она любила его по-настоящему. И поэтому её боль была в тысячу раз сильнее. Она сжигала её изнутри.

Никогда за год наших встреч с Романом я не чувствовала той зависимости, о которой говорила Арина. Даже когда он был добр, внимателен, дарил дорогие подарки, увозил в красивые места, я всегда ощущала между нами границу, за которую не позволяла себе переступить. Я слишком хорошо знала, что на кону – моя свобода, и потому не давала ему добраться до моего сердца, до того места, где зарождаются настоящие чувства. Нет, привязанность была, я не собиралась этого отрицать, но не было и близко того, что чувствовала эта несчастная.

– Он хочет, чтобы ты полюбила его, – произнесла Арина почти шёпотом, её голос дрожал, как натянутая струна. – Он не просто берёт, он требует, чтобы ты отдала ему всё, что у тебя есть. Он хочет, чтобы ты была зависима от него. И когда ты наконец-то падаешь перед ним на колени, когда признаёшься, что больше не можешь жить без него… – её глаза затуманились, и голос сорвался. – Тогда он теряет к тебе интерес. Как будто ты – всего лишь очередной трофей на его стене, который он срывает и вешает рядом с другими.

Меня пронзила острая догадка, и сердце пропустило удар. Роман искал в своих женщинах любовь – не просто влечение, не просто страсть, а глубокое чувство, то, что делает человека уязвимым, беззащитным перед другим. Ему нужно было, чтобы его любили до предела, до отказа. Возможно, потому что сам он не знал, что такое любить, и пытался заполнить эту пустоту чужими чувствами.

И вдруг я поняла, почему он не отпустил меня. Почему, несмотря на всю ту ярость и презрение, с которыми мы расстались, он продолжал преследовать меня, вмешиваться в мою жизнь. Я была для него вызовом, который он ещё не смог победить. Я не отдала ему свою любовь. Даже в те моменты, когда он был добр и щедр, когда он смотрел на меня с обожанием, я держала себя на расстоянии, я была для него всего лишь партнёршей по договору, но не той женщиной, которая потеряла бы голову от чувств.

Он не достиг своей цели. И поэтому не мог отпустить.

Нет, Арина, похоже я еще на пути к своему рекорду!

Пиздец, товарищи, я в дерьме!

Не прощаясь я развернулась и побежала в глубь парка, не разбирая дороги. Ловушка захлопывалась за моей спиной, и я знала, что в ней уже застрял мой хвост.

6

Май

Несмотря на всю мою браваду и сомнения, встать на ноги я смогла только через три дня после моего приключения. Каждый раз, когда я пыталась подняться с кровати, тело предательски отказывалось слушаться. Голова начинала кружиться с ужасающей силой, будто весь мир вокруг меня колебался, и к горлу тут же подкатывала тошнота. Простой поход до туалета превращался в мучительное испытание, а каждый шаг отдавался болезненной тяжестью в висках.

Даже в душ я ходила, держась за стены, стараясь двигаться медленно и осторожно, как будто любой резкий жест мог снова свалить меня на пол. Это состояние доводило до отчаяния, потому что в голове было одно желание – встать и вернуться к нормальной жизни, но тело продолжало напоминать, что я ещё не готова.

Надо отдать должное Дмитрию, его забота была на удивление деликатной. Он проявлял внимание к моим потребностям, но при этом оставался ненавязчивым, давая мне пространство и не навязывая своего присутствия. Его спокойствие и уверенность действовали как якорь, удерживая меня от тревог, а его предупредительность была почти бесшумной – он всегда был рядом, когда это требовалось, но никогда не переходил личных границ.

Когда я попросила подключиться к интернету, Дмитрий без вопросов дал мне все ключи доступа, словно это было само собой разумеющимся. Он даже не стал задавать лишних вопросов, когда я упомянула, что у меня пока нет телефона и сим-карты. В какой-то момент я поняла, что вообще не представляю для него никакого интереса, он убедился, что со мной все в порядке и просто давал время прийти в себя.

Что ж, меня это полностью устраивало. Чем меньше я сейчас буду привлекать внимание, тем лучше.

Проверив свою электронную почту и мессенджеры, тихо чертыхнулась. Меня продолжали искать, и судя по всему – довольно серьезно. Так и подмывало связаться с кем-то из друзей или знакомых и узнать оперативную обстановку, но инстинкт самосохранения запретил мне даже думать об этом. Хорошо хоть по базам МВД я пока не проходила в розыске. Оставалось лишь надеяться, что рано или поздно охотнику надоест гоняться за мной, и он отыщет себе новую жертву, попроще. Что будет с ней – меня волновало мало, хотелось спасти свою шкуру.

Моё сердце замерло, когда я увидела новое сообщение от главреда. "Айка, они приходили к твоей тётке!" – от этих слов я выругалась вслух. Чёрт, они подобрались совсем близко. Тётка Мария не была мне родной, но именно она забрала меня к себе в КУдымкаре, заботилась обо мне в самое трудное время. Если они пришли к ней, это означало, что цепочка сжимается. Если они догадаются проверить Бобки, это может стать настоящей проблемой.

Я надеялась, что тётка не распустила язык, хотя мы с ней не виделись почти семь лет. Отношения охладели, и вряд ли она сразу свяжет мои проблемы с этим забытым местом. Но теперь, когда охота на меня становилась всё более интенсивной, каждый шаг мог быть рискованным.

– Проблемы? – в комнату почти неслышно зашел Дмитрий, принеся ужин.

– Что? – я подняла на него голову.

– Как себя чувствуешь, Айна?

– Сегодня лучше, – кивнула я, даже не поморщившись. – Думаю, завтра уже смогу нормально передвигаться.

Мужчина поставил поднос с ужином на стол около панорамного окна, сквозь которое пробивались последние лучи заходящего солнца.

– Поговорим откровенно, Айна? – его вопрос прозвучал скорее как предложение, но я чувствовала, что отказать в этом разговоре было бы невозможно.

– О чём ты хочешь поговорить? – спросила я, чувствуя, как внутри меня нарастает беспокойство, однако заставила голос звучать ровно и спокойно.

– О том, что молодая девушка, явно городская, делает здесь, в нашем медвежьем углу? Без телефона, но с сумкой, в которой лежит крупная сумма денег. Я говорил с Витькой – ты села в автобус минуя кассу, значит, не предъявляя документов. Как я уже говорил: мне здесь проблемы ни к чему.

Я тяжело вздохнула, чувствуя, как слова застряли в горле. Как бы я ни хотела сохранить своё положение в тайне, Дмитрий явно не был тем, кого можно было легко обмануть или отвлечь от его вопросов. Он слишком многое знал, и если я продолжу скрывать правду, это может только усугубить ситуацию.

– Я не совершала преступлений, Дмитрий, – наконец ответила я, подбирая слова. – Это легко проверить, пока меня нет в базе розыска.

– Пока?

– Да, пока. Внести могут, скорее как свидетеля или подозреваемую. Но не думаю, что до этого дойдет. Деньги в сумке – мои, сняла со всех счетов, надеялась, что они помогут какое-то время продержаться, – я даже не злилась, что Хворостов покопался у меня в вещах. – Телефон вместе с сим-картой выбросила в Каму.

– И что же ты совершила такого, что тебе пришлось так спешно уезжать? – мужчина присел на кровать, пытливо глядя мне в глаза.

– Сказала «нет» тому, кто отказа слышать не привык, – ответила я, не отводя глаз. Все пошло не так, как я планировала, совсем не так. От этого человека, сидевшего напротив меня, сейчас зависела и моя свобода и моя безопасность.

– Насколько человек серьезный? – глядя на свои руки спросил Дмитрий.

– Очень серьезный, – пришлось признаваться. – Создать тебе проблем, как главе поселения, ему не составит труда. Именно поэтому, через день-два я уеду. Хотела пересидеть здесь…. Не вышло. Дай мне эти три-четыре дня, Дмитрий. Прошу тебя.

Мужчина встал, подошел к окну.

– Что он хотел от тебя, Айна? Правду говори, ложь я почую…. – его зеленые глаза сверкнули в полумраке и я поняла, что да, этот – почует.

– Меня. Целиком и полностью. В собственное распоряжение. Думаю, ты понимаешь, о чем я….

Дмитрий с минуту молчал, не двигаясь, но я видела, как напряжение сковывает его плечи. Потом его глаза осмотрели меня с ног до головы, откровенно, оценивающе. Несмотря на то, что все эти дни он лечил меня и ухаживал за мной, я залилась краской, настолько откровенным был этот взгляд.

– Понимаю его, – голос прозвучал глухо. – Ты красивая.

– Я – умная, – не осталась я в долгу, чувствуя, как колотиться сердце от гнева и страха. – Он любит ломать умных женщин. Делать из них свои марионетки. Хобби такое. А ломать он умеет.

Хворостов резко выдохнул, словно выпустил напряжение, и отвернулся к окну, встав, как бы отгораживаясь от этой ситуации.

– Умная и красивая – сложная комбинация, – тихо произнёс Дмитрий, его голос стал более сдержанным, но в нём больше не было той угрозы, что проскользнула ранее. – Ломать таких женщин – удел слабаков. Я не собираюсь играть в его игры. Тебе нет нужды убегать. Если все так, как ты говоришь, – он снова посмотрел на меня через плечо, но в этот раз в его взгляде было лишь любопытство и легкое предостережение, – а я найду способ проверить твои слова, здесь ты будешь в безопасности. Я не выдам тебя, а остальные… – он хмыкнул, – даже не догадаются. Какие планы были на наше село? – спросил он, его голос стал мягче, но в нём звучал оттенок практичности. Он, похоже, хотел понять, зачем я выбрала именно это место.

Я вздохнула, собираясь с мыслями.

– Надеялась просто пересидеть, – призналась, пытаясь быть откровенной. – Это место казалось тихим, почти забытым. Моя мать отсюда родом, да, но она пропала много лет назад. Тетка Маша, которая взяла меня себе, когда мне было 4 года – была всего лишь патронатным опекуном. Она лишь однажды обмолвилась о матери, а я и запомнила. Не думаю, что она поймет, где меня искать. Сама она в Кудымкаре.

– Не очень надежно звучит… – вздохнул мужчина. – Но да ладно. У нас тут чужаков не любят, вряд ли кто будет говорить с пришлыми. Что касается пересидеть… – он хмыкнул, – не думаю, что ресурсов хватит. Сумма у тебя не маленькая, да только охотники отступать не любят, девочка. Сам охотник, знаю, о чем говорю. А ты оставайся. Документооборот вести умеешь? Кто по жизни вообще?

– Журналистка я, – ответила тихо, опуская голову, – специализировалась на расследованиях, так что да, с документами работала. Научусь и делопроизводству, если надо.

Дмитрий молча кивнул, обдумывая мои слова.

– Журналистка, значит? – задумчиво протянул он, в его голосе не было ни осуждения, ни удивления, только понимание. – Ладно, научишься. Делопроизводство, документы – это не сложно, если есть голова на плечах. А голова у тебя есть, это я уже понял.

– Ты вот понял, а я – не уверена. Умудрилась в такое дерьмо вляпаться….

– Все мы хоть раз в жизни то в дерьмо, то в «Единую Россию» вступить умудряемся, – усмехнулся он.

Я не выдержала – рассмеялась.

– Видимо ты знаешь, о чем говоришь. Главное – потом выбраться из этого.

– Это уж как повезет…. Село у нас большое, к тому же есть и сельскохозяйственный комплекс. Большой. Животноводство, молочка, плюс рыбное хозяйство. Снабжаем продуктами… – он усмехнулся, – элиту.

– Элиту? – переспросила я, с интересом приподняв брови. – Значит, не просто сельское хозяйство?

– Значит, что наши продукты – проверенные временем и вкусами.

– Не боишься, что отожмут? – не удержалась от легкого ехидства.

– Кто? – по-настоящему весело рассмеялся он. – Думаешь много желающих жить в этом богом забытом месте?

– Деньги… они любое место скрасят, – усмехнулась я, глядя вокруг. – Ты, вон, смотрю, не сильно страдаешь.

Я обвела глазами просторную, уютную комнату, которая явно намекала на хороший уровень жизни. Дмитрий, заметив мой взгляд, снова усмехнулся.

– Ну, страдать я и не собирался, – спокойно отозвался он, его голос стал мягче, но в нём оставалась нотка уверенности. – Деньги, конечно, многое могут скрасить, но здесь дело не только в них. Это место не для всех. Людям с большими деньгами тут неуютно. Слишком отрезано от их мира, а те, кто пытаются "отжать", быстро понимают, что далеко не всё здесь можно купить или взять силой. – Он внимательно посмотрел на меня и продолжил. – Ты, Айна, хоть корнями и отсюда и имя носишь наше, местное, но наш мир не понимаешь. Как и все пришлые. Остаться можешь, – он чуть прищурил глаза, словно проверяя, как я восприму его слова. – Но запомни и прими: я здесь хозяин. Моё слово – закон. Пока ты наших устоев не нарушаешь – ты желанный гость. Но всего лишь гость, помни это.

Его слова ударили как молоток по наковальне, они были ясными и окончательными. Он не угрожал, но поставил всё на свои места. Я почувствовала лёгкий холодок, пробежавший по спине. Дмитрий свою власть держал крепко, свои силы знал, страха или неуверенности не чувствовал. Не был он похож на других глав – этого невозможно было ни прогнуть, ни сломить. Только договориться.

Он смотрел на меня своими глазами, цвета лесного мха, ожидая ответа. Я кивнула, ощущая, как сила этого мужчины подчиняет меня себе. Подчиняет, но не ломает, поэтому протеста внутри не почувствовала.

Дмитрий заметил моё согласие и чуть склонил голову, словно признавая, что я всё поняла правильно. Его взгляд оставался таким же спокойным, но за ним скрывалась скрытая мощь – словно лес, который казался спокойным, но в любой момент мог взять своё.

– Хорошо, – тихо произнёс он, его голос был спокойным, но равнодушным. – Здесь ты в безопасности, пока понимаешь, как всё устроено. В конце села есть изба заброшенная, на землю под ней мы давно отчуждение сделали. Велю ее привести в порядок. Как только выздоровеешь – переедешь туда. Печь топить умеешь? Баню?

Ни хрена я не умела, но кивнула, понимая, что придётся привыкать к новой жизни. Здесь не город – никто не собирается заботиться обо мне, а значит, если хочу жить, придётся быстро учиться. Дмитрий посмотрел на меня с сомнением, но не сказал ни слова, оставив мой кивок без комментариев.

– На работу выйдешь в комплекс, – сказал он, словно продолжая спокойно объяснять мой новый уклад жизни. – Там старая делопроизводитель на пенсию собралась, введет тебя в курс дела и на покой – внуков нянчить.

Он говорил уверенно, как будто всё уже было решено и определено. И в глубине души я понимала, что спорить с ним бесполезно. Это был его мир, и, если я хотела остаться здесь, придётся играть по его правилам.

– Официального трудоустройства, как понимаешь, не будет, – продолжил он, будто говоря о чём-то само собой разумеющемся. – Но деньгами не обижу. Не привык. Мои все хорошо зарабатывают. Для села, конечно.

Горечь медленно заполнила меня изнутри. Я не привыкла к такому обращению – словно всё уже решено за меня, словно у меня нет права голоса. Но в то же время, не он меня звал сюда, и это я свалилась на его голову со своими проблемами. На душе стало ещё тяжелее. Внутри боролись обида и осознание реальности: здесь, в этом заброшенном селе, я была чужаком, с которым обращаются так, как считают нужным.

Внезапно Дмитрий резко оторвался от окна и быстро подошёл ко мне. Его резкие шаги заставили меня вздрогнуть, а когда он без предупреждения схватил меня за подбородок и заставил посмотреть прямо в его глаза, я замерла. Его хватка была уверенной, но не болезненной, а взгляд – острым и пронзительным.

– Посмотри на меня, – тихо, но твёрдо произнёс он, не давая мне отвернуться. – Здесь нянек нет и не будет. Здесь все либо доказывают полезность, либо…. живут как знают или не живут вообще. Ты умна, городская девочка, а насколько сильна – посмотрим. Поняла меня?

Я сглотнула, чувствуя, как внутри меня взметнулись разные чувства: обида, страх, но вместе с тем – вызов. Дернула головой, вырываясь. Сжала зубы и кивнула.

– Хорошо, – согласился он, отступая. – Постельный режим у тебя еще три дня. После – неделя на восстановление. Ты здесь не в рабстве, гнать на работу женщину, не оправившуюся после сильного сотрясения, я не собираюсь. Если будет необходимость – будешь еще отдыхать.

– Есть здесь кто-то, кто может мне комнату сдать…. На время лечения? – холодно уронила я, чувствуя внутри волну ледяного гнева.

– Комнату сдать? – переспросил он, его голос оставался спокойным, но за ним угадывалось напряжение. – Уже и коготочки показываешь? Хорошо, значит выздоравливаешь. У меня останешься. Если твои…. друзья, – хмыкнул он, – приедут, здесь ты в безопасности будешь. У меня им тебя не найти. А гордость свою убей на корню, девочка. Мозги включай, а не гордость.

Его слова задели меня, как удар под дых. Обида и гнев всё ещё бурлили внутри, но я понимала, что он прав – моя гордость сейчас не то, что поможет мне выжить. В безопасности ли я? Этот человек, несмотря на всю свою грубость, был моей единственной защитой в этом мире. И, как бы мне ни хотелось доказать свою независимость, я знала, что в данный момент это была игра не на моей стороне.

– Хорошо, – холодно сказала я, сдерживая эмоции. – Я поняла.

– На этом и остановимся, – кивнул мужчина. – Ешь, тебе силы нужны.

Он коротко кинул на столик и направился к выходу, но на пороге обернулся.

– На неделе в Кудымкар поеду, привезу тебе телефон и сим-карту. По здешним лесам без связи ходить – на неприятности нарываться. На себя оформлю. Деньги в счет зарплаты возьму, поняла?

Я молча кивнула, понимая, что это не просто забота о моей безопасности. Дмитрий вновь подчёркивал свою власть и контроль, и я не могла не признать, что это в моих интересах. В здешних условиях отказ от его помощи был бы равносилен безрассудству.

– Поняла, – ответила тихо, стараясь не показывать, как смешанные эмоции продолжают бурлить внутри.

Дмитрий, удовлетворённый моим ответом, кивнул в последний раз и вышел, оставив меня в одиночестве. В комнате повисла тишина, и я, глубоко вздохнув, поняла, что мне придётся смириться с тем, что я зависима от этого человека. Пока.

7

Апрель

Я вышла из редакции, не чувствуя под собой ног, не веря в то, что произошло. С этим изданием я сотрудничала более трех лет, ни разу не подводила редактора, все мои материалы были строго выверенными и проверенными не один и не два раза. Я не могла совершить такой ошибки, в которой меня обвиняли. Мои источники были хорошо проверенными и работали со мной не один раз. Все они были людьми если не кристально честными, то по крайней мере разделяли мои взгляды и понимали, почему и для чего дают мне информацию.

Страх сжал сердце ледяной рукой. Вся моя жизнь стремительно катилась к херам собачьим и я точно знала, кто стоит за всем этим.

Апрельский вечер встретил меня холодно. Да, днем солнце уже становилось по настоящему теплым, но вечерами дыхание зимы еще давало о себе знать. Я потёрла замерзшие пальцы и щеки, стараясь сдержать злые слезы в глазах. Где и как я могла так проколоться, едва не подставив всю редакцию своим материалом и потеряв работу?

Ладно. Зашла в одну из кофеен города и заказала себе черный крепкий кофе, большой сладкий пирог – мне нужен был сахар. Села в одном из самых дальних уголков и попыталась успокоится.

Да, работу я потеряла, это уже понятно, однако на этом жизнь не закончилась. Как минимум мне нужно понять, кто из моих информаторов меня подставил и почему он это сделал. Финансовая подушка у меня есть, я никогда не полагалась только на основную работу, поэтому могу пока пережить. Разберусь с одним, потяну ниточки, а дальше, может и зацеплю кого поинтереснее. Ты хочешь противостояния, Рома? Ты его получишь! Не верю, тварь, что у тебя нет скелетов в шкафу, они есть у всех, даже у меня. Мои ты готов вытащить, что ж, я сделаю тоже самое.

– Замерзла, Айка? – от неожиданности я вздрогнула всем телом, когда большая тень мужчины упала на меня, загородив свет люстры в кафе.

Удивилась ли я его появлению? Да. Но не сильно. Понимала, что эта встреча должна была произойти рано или поздно. Сегодня, завтра, послезавтра. Он хотел своими глазами увидеть мое поражение, возможно – принять капитуляцию.

– Роман Владимирович, – чуть поджала губы, но даже не пошевелилась, когда тяжелая рука скользнула по обнаженному плечу таким привычным жестом.

– Айна, я пришел не ругаться, – он сел напротив, небрежно давая понять официанте, что ничего от нее не ждет. Странно, почему я раньше не замечала, насколько бездушно он обращается с персоналом. Они были для него всего лишь машинами, роботами, выполняющими его требования. Он никогда не улыбался им, никогда не благодарил, смотрел и не видел.

– Зачем тогда ты здесь? – я задала этот вопрос, прекрасно зная на него ответ.

Он помолчал, глядя на быстро темнеющую улицу.

– Устал без тебя…. – рука скользнула к моей, накрыла, погладила одними пальцами. Даже сейчас эта ласка вызвала невольный отклик в душе. Правда скорее эхо, тень былых эмоций.

– Устал? – я не смогла сдержать сарказма в голосе, и на моих губах мелькнула усмешка. – Найди себе новую игрушку, Рома. Ты в этом мастер.

– Айна, – он вдруг пересел ко мне, совсем рядом и уткнулся лицом в шею. – Ты победила. Дай мне два месяца, чтобы разобраться с разводом. Хватит уничтожать и себя и меня.

Я дернулась как от мощного удара, не поверив ушам. Он правда говорит про развод? Собирается развестись с дочерью федерального министра?

Горячие губы скользнули по шее, заставляя тело реагировать – Роман всегда знал, как подействовать на меня.

– Я сейчас здесь, с тобой, сижу в этой непонятной норе, Айка…. – шептал он, покусывая мочку уха. Аромат его парфюма, такой знакомый и притягательный, кружил мне голову. – Я без тебя схожу с ума.

– Я заметила, Рома, – я невольно назвала его простым именем, даже не заметив этого. Как бы я не старалась – было в этом человеке что-то, что тянуло меня к нему. Даже сейчас. – Ты перешел все границы.

– Знаю, Айка, – выдохнул он, – знаю. Ты заставила играть так грязно, как я никогда не играл… с женщинами. Я совершил ошибки. И продолжаю их совершать, потому что не могу я тебя отпустить.

Слова Романа были как ядовитый мед, проникающий в мои мысли, затуманивая рассудок. Его горячее дыхание на моей коже, мягкие покусывания – он знал, как заставить меня реагировать, знал, где мои слабые места. Как легко было поверить ему сейчас, как легко было отдаться во власть этих рук и губ. Я ведь знала, что одним щелчком пальцев он вернет мою жизнь на круги своя. Зачем же сопротивляться?

Он словно гипнотизировал меня, убаюкивал своими интонациями и действиями, давал понять, что мне будет безопаснее рядом с ним. Он знал, что мне хорошо с ним, знал….

Он снова играл мною. От разрушения перешел к восстановлению, бросая меня изо льда в огонь. Он знал, как действовать, чтобы сломать волю.

Да, он играл грязно, разрушая мою жизнь и одновременно давая понять, насколько сильно я ему нужна. Но правда в том, что я ему не нужна. Ему нужны только мои эмоции, мои чувства, моя… любовь. Это тоже своего рода ловушка, в которую он заманивал жертву: растоптать, унизить, а потом вновь поднять до себя.

Разве не этим привлекают таких как я? Признанием моей силы, моей власти над ним, усыпляя бдительность, давая нити управления в руки, но при этом маскируя одно – что концы этих нитей по-прежнему у него в руках.

Я вспомнила глаза Арины – красивые, но безумные. Как? Как он ломал ее?

– Остановись, – почти приказала ему. – Стой, Рома.

Он замер, перестал целовать шею, чуть отстранился, выжидательно глядя на меня. Но в его глазах уже горели знакомые мне огоньки триумфа. Он был уверен, что победил. Какие бы условия я ему сейчас не выдвинула – он победил.

Или нет.

Я встала, отстраняясь.

– Как еще объяснить тебе, Роман Владимирович, что наша с тобой история завершена? – этот самый огонек внезапно напрочь сжег мои сомнения и разрушил построенную им иллюзию. – Не потому, что ты женат, это вообще не имеет отношения ко мне. А потому, что я не хочу тебя! Я. Тебя. Не. хочу! – произнесла жестко, почти по слогам. – Мне не нужен твой развод! И брак с тобой, если ты хотел мне его предложить, тоже не нужен. Я хочу свободы от тебя.

Я видела, как его лицо медленно меняется. Его уверенность дала трещину, словно он не мог понять, что именно пошло не так. В этот момент, когда он смотрел на меня с тем самым огоньком в глазах, я осознала, что он привык видеть во мне ту, кто борется, ту, кто ломается, но потом снова возвращается к нему. Но я больше не собиралась играть по его правилам.

Роман отступил на полшага, и я заметила, как его взгляд стал жёстче, как если бы он не верил своим ушам. Он был уверен, что знает меня до мельчайших деталей, что знает, как заставить меня вернуться. Но моя твёрдость и решительность явно не входили в его сценарий.

А потом я увидела в нем то, чего увидеть не ожидала – ненависть. Первородную, незамутненную, истинную ненависть.

Он не сказал мне больше ни слова, просто встал и вышел из кафе, набросив на плечи дорогое пальто. Но это молчание напугало меня очень сильно. Теперь я понимала, что он уже не остановится.

Добралась до дома пешком, нужно было проветрить голову, выдохнуть, понять, что делать дальше. Внутри меня все холодело от осознания того, что отношения не просто зашли в тупик, что этот человек теперь ненавидит меня. Я знала, что его ответ не заставит себя ждать, внутри медленно, но верно нарастала самая настоящая паника.

Эта паника лишала меня сил и разума, заставляла сердце стучать в ускоренном ритме, не давала возможности обдумать мое положение. Теперь мне уже ничего не могло помочь. Позвони я ему с извинениями – он просто не ответит на мой вызов, бросит номер в черный список и начнет уничтожать. Или все-таки поможет?

Проверять не хотелось, хотя мысль такая и пробегала в голове несколько раз – настолько мне было страшно.

Звонок главного редактора застал меня в душе.

– Айна, – голос его был дерганным и по-настоящему испуганным, – ты где?

– Дома, Алексей Маркович. Пытаюсь собрать себя по частям.

– Айна, тебе нужно уехать. Срочно. Пересидеть. Переждать. Снимай к черту все деньги с карт, собирай чемодан и вали.

Я выскочила из душа, не успев даже обернуться в полотенце, вся мокрая, с каплями воды, стекающими по коже. Телефон, с которого раздался звонок, я крепко сжала в руке, чувствуя, как от этих слов по мне пробегает холодная волна. Алексей Маркович всегда был сдержанным человеком, и его растерянность, настоящий страх в голосе, которые я слышала сейчас, мгновенно выбили меня из равновесия.

– Что происходит? – с трудом выдавила я, чувствуя, как внутри всё сжимается в один тугой узел. – Зачем мне уезжать? Что-то случилось?

– Открой новостные ленты, Айна.

Дрожащими руками я включила ноутбук и открыла новости. Сначала не поняла ничего, а потом в глазах потемнело.

В паблик было выброшено все, над чем я работала в последние полгода: наброски статей, фотографии, незавершенные расследования, письма из электронной почты и мессенджеров. Все, что было моей работой и содержалось на моем ноутбуке.

Меня буквально парализовало, когда я увидела это на экране. Страницы новостных сайтов и социальных сетей пестрели заголовками, разоблачающими мои расследования, выкладывающими на всеобщее обозрение материалы, над которыми я работала втайне, тщательно проверяя каждую деталь. Все то, что должно было остаться за закрытыми дверями, было выброшено в открытый доступ, обнажая мои методы, источники, даже личную переписку.

Каждая строка, каждое фото казались мне ударами – не просто по репутации, но по всему, что я строила. Вложенные усилия, долгие часы работы, все мои осторожные шаги – теперь это превратилось в грязное белье, развешенное на всеобщее обозрение. И это не было случайностью. Это было целенаправленно, точно спланировано, чтобы лишить меня поддержки, чтобы отбить у меня всякое желание бороться дальше.

– Он сделал это, да? – мой голос звучал как шёпот, как будто я не могла позволить себе произнести эти слова громче, боясь услышать подтверждение. Но я знала ответ, знала, что за этим стоит Роман. Это была его месть, его способ показать, что я не смогу уйти просто так, что он не простит мне этого отступления, что он не просто угрожает, но действует.

– Да, – ответил Алексей Маркович, и в его голосе прозвучала такая же безнадежность, что и во мне. – Я знаю, что ты пыталась остаться в тени, но, видимо, кому-то было очень важно показать, что ты – незащищена. Я не знаю, какие у него планы на тебя, но, если ты останешься здесь, тебе не дадут и дня.

Я смотрела на экран, где мелькали заголовки, опускаясь все ниже и ниже. Они вырывали мои фразы из контекста, придавая им совершенно иное значение, заставляя мои слова звучать так, будто я сама лезу в грязь, будто я играла в какие-то тайные игры за спиной у своих источников. Теперь я была под прицелом не только его, но и всех тех, кто мог использовать этот скандал, чтобы поднять свой рейтинг, чтобы утопить меня в этой грязи.

– Это… это конец, – прошептала я, чувствуя, как в груди всё сжимается от паники, от ужаса перед неизбежностью. – Я потеряла всё. Репутацию, работу… Что я буду делать?

– Ты должна уехать, – настойчиво повторил Алексей Маркович, и его голос звучал, как будто он сам говорил это себе, убеждая и себя в том, что это единственное решение. – Ты не можешь оставаться здесь. Возьми деньги, и просто исчезни на какое-то время. Пусть всё уляжется. Мы с тобой оба знаем, что он не остановится, пока не добьётся своего.

Я прижала телефон к уху, с трудом осознавая, что это действительно происходит со мной. Внутри всё металось – гнев, страх, отчаяние. Я чувствовала, как почва уходит из-под ног. Я хотела бы закричать, выплеснуть всё, что разрывает меня изнутри, но вместо этого просто стояла, смотря на экран, как в трансе, не зная, что делать дальше.

– Хорошо, – наконец выдавила я, стараясь собрать остатки здравого смысла. – Я уеду. Постараюсь найти место, где меня не достанут. Но если это не поможет…

– Это поможет, – перебил меня редактор, его голос был полон той решимости, которую я не могла в себе найти. – У тебя есть шанс начать заново, Айна. Не упусти его. Я… Я постараюсь сделать всё, что могу отсюда, но ты знаешь, что мои возможности ограничены. Не дожидайся утра, Айна, снимай деньги с карт, потому что утром они могут быть уже недоступны. Потом езжай…. Куда-нибудь, сними комнату за наличку. Не светись. Подожди несколько дней и уезжай еще дальше. Если взломали твой ноутбук, а судя по всему это именно так, то у них есть и доступ к твоим счетам.