Текст книги "Темный полдень (СИ)"

Автор книги: Весела Костадинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

Я сидела на полу, голая, мокрая и раздавленная, едва понимая, что мне говорят. Роман сломал меня. Переехал, словно бульдозером. Он подставил не только меня, но и людей, с которыми я работала, моих друзей, моих коллег.

Он не добрался только до тех, кого я обещала защищать всеми силами. Потому что переписка и данные о них хранились не на основном ноутбуке, а на резервном, о существовании которого не знал никто. Там же хранились и данные о моих аккаунтах на иностранных платформах, о моем счете на пайпал. То, что я старательно укрывала от бдительного ока врагов и налоговой, подключая его к интернету только с защищенных каналов и только через VPN.

Быстро отключила взломанный ноутбук от интернета, бросила в сумку на самое дно, туда же отправился и резервный со всеми данными, которые могли бы помочь начать новую жизнь, самые необходимые вещи, та наличка, что была при мне, к счастью сумма была более чем приличной. Документы, паспорта, фотоаппарат, телефон.

Старые фотографии с теткой Машей из несчастливого, но по крайней мере спокойного детства.

Больше у меня не осталось ничего.

Закрыла за собой плотно двери, оставив ключи там, где обычно оставляла хозяйка. И шагнула в холодную ночь, не зная что еще сулит мне будущее.

Я не знала куда идти и что делать, просто быстро шла по ночному городу, а свет от фонарей расплывался перед глазами. И только через несколько секунд я поняла, что плачу.

8

Май

Дмитрий слово сдержал, через несколько дней привез мне телефон с сим-картой. Телефон хороший, не айфон, конечно, но добротный. Я уже могла спокойно передвигаться по дому, не рискуя каждый раз на лестнице свернуть себе шею, поэтому, пока хозяин отсутствовал, начала немного помогать по дому женщине, которая следила за хозяйством.

Надежда действительно была странной – женщина неопределённого возраста, вечно хмурая и молчаливая, как будто всё время носила в себе какую-то неведомую тяжесть. Когда я впервые спустилась вниз, она стояла у плиты, готовя обед. На звук шагов она обернулась и зыркнула на меня так, что по спине пробежал холодок. Ее щека дернулась – то ли пренебрежение, то ли просто зло.

– Вам помощь нужна? – тихо спросила я, не зная, что делать дальше. Голова всё ещё слегка кружилась, но показывать слабость в её присутствии не хотелось.

Она что-то пробормотала под нос на своем языке, а потом, снова осмотрев меня с ног до головы, указала глазами на кастрюлю с помытой картошкой.

Не возражая, я присела за стол и начала чистить овощи: сначала картошку, потом морковь и лук, которые она, все так же не проронив и слова, поставила передо мной. Дома я пользовалась картофелечисткой, однако тут пришлось орудовать ножом, который все время норовил выскользнуть из руки, был острым и опасным. Время тратилось гораздо больше, чем обычно, но я упрямо сжала губы и продолжала работу, даже под ее неодобрительным взглядом.

– Кужтӧм*(неумеха)! – презрительно бросила она, забирая почищенные овощи.

Её тон был резким, почти оскорбительным, и я почувствовала, как внутри вспыхивает раздражение, но постаралась его подавить.

– Простите, я не понимаю языка коми, – тихо сказала я, стараясь сохранять спокойствие.

Надежда лишь снова зыркнула на меня из-под тёмных бровей, явно не собираясь объяснять. Её жесты, выражение лица и даже это слово – всё в ней было пропитано каким-то глубинным неприятием ко мне, как к чужачке, и я не могла понять, что именно вызвало такую реакцию.

Я сложила руки на столе, ожидая, что Надежда поручит мне что-то ещё, но она молчала, полностью поглощённая процессом приготовления. Ловко порезала овощи и мясо, закинула всё в кастрюлю, а часть отправила на противень и поставила в духовку. Наблюдая за её действиями, я невольно залюбовалась ею.

Несмотря на свою внешнюю мрачность и грузность, двигалась она с удивительной, почти звериной грацией. Казалось, её руки выполняли не просто кухонную работу, а нечто большее, словно это был ритуал или таинство. Каждое движение было отточенным, плавным и уверенным, как у дирижёра, ведущего оркестр, а не у простой домохозяйки. Её работа больше напоминала колдовство: я смотрела на неё и чувствовала, как что-то в этом процессе начинает меня очаровывать.

В какой-то момент она начала напевать себе под нос. Слова были незнакомыми, мелодия – простой, но в ней чувствовалось что-то глубинное, будто её напев был частью этого таинства на кухне. Мелодия журчала, как весенний ручей, льющаяся плавно и нежно. Её голос, низкий, но поразительно красивый, никак не вязался с мрачностью её внешнего облика. Как и ее гибкие руки, он был как будто из другого мира – чистый, сильный, и я почувствовала, как песня начинает проникать в меня.

Через пол часа по кухне поплыл одуряющий аромат приготовленной еды. Мой восстанавливающийся организм требовал своего – я невольно сглотнула слюну, бросив быстрый взгляд на настенные часы. Дмитрий всегда приносил мне ужин около восьми вечера, возможно он придерживался четкого распорядка. Поэтому, я лишь тоскливо вздохнула – до ужина оставалось никак не меньше двух часов.

Неожиданно прямо передо мной упало большое блюдо, полное ароматных маленьких пирожков. Я вздрогнула от неожиданности, подняв взгляд на Надежду, которая стояла напротив с всё тем же строгим выражением лица.

– Ешь, – коротко приказала Надежда. – Хозяин сегодня поздно придет. Ешь, бокӧвӧй *(чужачка).

Она тут же отвернулась от меня, не ожидая ни благодарности, ни чего-то еще. Однако на душе у меня слегка потеплело.

Ни на следующий день, ни через еще несколько отношения ко мне она не поменяла – оставалась такой же холодной, безразличной и молчаливой. Что, впрочем, не мешало ей давать мне мелкие поручения по дому. Не сложные, не требующий серьезной концентрации, внимания или сил, однако необходимые для поддержания порядка.

Дом Дмитрия был действительно впечатляющим по своим размерам. Просторная кухня, где хозяйничала Надежда, плавно переходила в столовую и гостиную с большим камином, который, наверное, в холодные вечера заполнял дом мягким теплом. Гостиная была обставлена уютно, но сдержанно – в ней не было излишеств, только то, что нужно для комфорта.

Чуть дальше располагалась библиотека – настоящая сокровищница книг, которая вызывала у меня восхищение. Рядом с библиотекой – кабинет Дмитрия, который, как и его спальня на втором этаже, оставался для меня закрытой территорией. Он чётко дал понять, что эти два пространства – его личное, и я туда не имею права входить. Это правило было понятным, но вызывало у меня лёгкое любопытство, которое, впрочем, я быстро подавила.

На втором этаже, помимо спальни Дмитрия, была и моя комната, а также две гостевые, куда я могла заглядывать без лишних вопросов. Эти комнаты, хоть и были простыми и светлыми, но не использовались.

Я старалась пересекаться с Дмитрием как можно реже, избегая лишних разговоров и случайных встреч. Несмотря на его внешнюю привлекательность и заботу, которую он проявлял, его отношение вызывало у меня скорее неприязнь, чем благодарность. Его властность и уверенность, которые многие бы, возможно, сочли за достоинства, вызывали у меня внутреннее сопротивление. И хотя он явно не делал мне ничего плохого, я всё ещё чувствовала себя лишней в его доме – незваной гостьей, которая принесла только проблемы.

Особенно меня тяготила мысль о скандале, который я случайно подслушала в первые дни своего пребывания здесь. Это чувство так и не покинуло меня, но вскоре я поняла, что ссора была явно не с Надеждой. Несмотря на её замкнутость, молчаливость и холодность, она, похоже, принимала моё присутствие в доме как данность, не придавая этому особого значения. Если вначале она смотрела на меня с лёгким пренебрежением, то вскоре, увидев, что я не собираюсь сидеть сложа руки, её отношение смягчилось.

Надежда невольно приняла мои правила: если я хотела помочь по дому, она не возражала. С каждым днём между нами устанавливалось нечто вроде молчаливого соглашения, и теперь я завтракала, обедала и ужинала с ней на кухне, а не с Дмитрием. Это меня устраивало: так было проще и спокойнее – без лишних вопросов.

Тем временем лето постепенно вступало в свои права. Весенние дожди всё чаще сменялись теплыми солнечными днями, и я стала выходить из дома, когда Дмитрий уезжал по своим делам. Всё больше времени я проводила в его великолепном саду, среди деревьев яблони, черёмухи, ирги и кустов смородины и крыжовника. Работа в саду, к которой я никогда не испытывала особой симпатии, стала для меня своеобразной формой принятия новой реальности. Сначала это был способ отвлечься от мыслей и беспокойств, но постепенно я начала находить в ней некое спокойствие. Ощущение свободы, пусть и ограниченное пределами сада, давало мне ощущение нормальности – пусть и временное.

– Не устала? – услышала я голос за спиной, заканчивая прополку грядки с морковью и луком.

Обернулась, вытирая со лба выступивший пот. Дмитрий стоял, привалившись плечом к дереву и глядя на меня слегка удивленно и насмешливо. Впрочем, одобрение в его взгляде тоже присутствовало.

– Все в порядке, – поднялась, слегка пошатнувшись. Ноги уже успели затечь от долгого времени, проведённого в неудобной позе, но я старалась не показывать, что чувствую усталость.

Движение Дмитрия было стремительным, быстрым и точным – его рука мягко, но сильно поддержала меня за локоть, помогая найти равновесие.

– Осторожнее, – произнёс он спокойным, но немного строгим тоном, глядя на меня с лёгкой насмешкой. – Не стоит перетруждаться, мне тут трупы не нужны.

Его прикосновение было неожиданным, но не навязчивым, а скорее уверенным, как будто он привык оказывать помощь, когда это необходимо, не задавая лишних вопросов. Я почувствовала, как внутри меня на мгновение вспыхнуло чувство, похожее на смущение. Слишком близко. Слишком… заботливо?

– Спасибо, – буркнула я, забирая руку, – для трупа я чересчур бодра.

– Вижу, – согласился он, снимая куртку под теплыми солнечными лучами. Мои глаза невольно задержались на его фигуре. Поджарый и сильный, он выглядел так, будто привык к физической работе, даже несмотря на свою непринуждённую уверенность. Простая, но дорогая футболка лишь подчёркивала его силу и выносливость. Дмитрий явно только что вернулся из поездки в район, ещё не успев переодеться в свою обычную рабочую одежду.

– Идем, составишь мне компанию за обедом, – он не предлагал, он ставил перед фактом.

Я тяжело вздохнула, чувствуя, как мой внутренний протест вспыхнул на мгновение, но быстро угас. Спорить не имело смысла – просто кивнула, на ходу вытирая руки от земли и травы, пытаясь привести себя в порядок.

– Дом, про который я тебе говорил, почти приведен в порядок, – без предисловий сообщил Хворостов, когда мы сели за массивный стол, накрытый Надеждой. – Можешь заселяться в любое время.

От этой новости улыбка пробежала у меня по лицу – слава богу, я смогу покинуть этот пусть и комфортный, но неуютный дом!

Глядя на мою реакцию, Дмитрий, казалось бы, нахмурился, впрочем, возможно, мне это всего лишь показалось – внешне его лицо не изменилось.

– Что касается второй твоей проблемы…. Можешь не волноваться. Если у твоих преследователей и промелькнула мысль заглянуть сюда, они от нее уже отказались. Медвежий угол, кто захочет к нам ехать по доброй воле? – усмехнулся он уголками красивых губ.

– Спасибо! – выдохнула я искренне, намазывая хлеб золотистым маслом. – Я сегодня же соберу вещи. Не стану больше обременять тебя.

Дмитрий на мгновение замер, внимательно посмотрев на меня, как будто пытаясь прочесть мои мысли. Его выражение лица осталось спокойным, но в глубине глаз мелькнуло что-то, что было сложно уловить. Возможно, это была тень разочарования или лёгкая досада, но он быстро справился с этим, оставаясь внешне таким же непроницаемым.

– Если бы ты меня обременяла, тебя бы здесь уже не было, – холодно ответил он. – Впрочем, как пожелаешь. Не смею задерживать, – последние слова прозвучали почти грубо.

В горле пересохло, его реакция застала меня врасплох, но я сдержала себя, стараясь не выдать своих эмоций.

– Не хотела, чтобы ты так воспринял, – ответила, осторожно подбирая слова, чтоб не обидеть хозяина еще больше. – Я благодарна тебе за помощь и за дом, но…. прости, я не привыкла жить за чужой счет. Ты много сделал для меня, но ты прав – здесь нет нянек, а я – не ребенок.

– Обращаешь мои слова против меня? – ухмыльнулся он, но глаза по-прежнему напоминали две зеленые льдинки. Я почувствовала, что ещё одно неверное слово – и разговор может снова принять неприятный оборот, но, кажется, его уязвлённая гордость начала смягчаться.

– Ладно, проехали, – бросил он, отмахиваясь от недавней резкости, как будто для него это уже не имело значения. – Не передумала работать?

– Нет, – выдохнула чуть свободнее. – Я, похоже, здесь застряла…. Надолго….

– Верно, – подтвердил он мои худшие опасения. – Мужик серьезный. И интерес у него к тебе…. Серьезный.

Кусок встал поперек горла.

– Они…. спрашивали… тебя?

– Нет, – рассмеялся он, – не переживай, Айна. Я просто привык читать между строк – моя работа требует этого. Или ты думала, что мы здесь, в деревне, такие недалекие? Понимаю, вам, городским, мы кажемся примитивными, но именно в этом наше преимущество.

– Я… – мне стало стыдно. Дмитрий вообще не подходил под образ деревенского жителя. Я легко могла представить его в дорогом костюме на серьезной должности. В его уме и интеллекте сомневаться не приходилось.

– Нам, всем главам, пришла ориентировка. Но не официально, – он бросил на меня быстрый взгляд. – Думаю, это просто мера предосторожности, на всякий случай. Если бы они подозревали, что ты здесь – уже бы приехала целая делегация. Нет… – он рассмеялся, – они настолько уверены в своих силах и нашей лояльности, что…

– Мне повезло, что попала к тебе, – заметила я уныло, ведь сама не была уверена в своих словах.

– Повезло, – внезапно серьезно подтвердил он. – Айна, большинство глав и участковых выдали бы тебя с потрохами. От таких людей легко не уходят, ты это понимаешь?

Я фыркнула.

– Да, понимаю.

Дмитрий хмыкнул, но его серьёзность не исчезла.

– Ты должна осознать одно: ты в безопасности не из-за того, что хорошо спряталась. Ты в безопасности, потому что я решил, что ты останешься здесь. И пока это моё решение, твои преследователи сюда не доберутся. Но если ты уйдёшь – всё может измениться. Держать тебя я не стану, но как только ты покинешь территорию моего поселения – это будет не моя зона ответственности.

Если бы я не знала, что за люди идут по моему следу, то решила бы, что он манипулирует моими страхами, чтобы держать на коротком поводке. Однако, увы, все сообщения, полученные от друзей, подтверждали его слова: Баринов сдаваться не собирался. Крепко ударил по его самолюбию мой отказ, он начинал давить.

Я оказалась в настоящей ловушке. Ситуация была безвыходной: если уйду, то попаду прямо в лапы хищника – человека, который привык получать всё, что хочет, и не прощает отказов. Останусь здесь – значит, поставлю крест на всех своих мечтах, на будущем, которое я так долго строила и о котором мечтала. Сердце сжалось от тоски. Этот уголок, хоть и безопасный, становился для меня клеткой, из которой нет выхода.

Полный пиздец, как ни посмотри.

– Почему ты… не боишься? – спросила я, стараясь держать голос ровным, хотя внутри всё переворачивалось. – Думаешь, Баринов до тебя не дотянется? Ты всего лишь глава поселения… – последние слова вырвались с ноткой презрения, почти против воли. Я действительно не понимала, как этот человек, несмотря на всю свою уверенность, может противостоять кому-то вроде Баринова – владельцу крупнейшего ЦБК в крае, человеку с властью и связями на самых высоких уровнях. Он легко входил в кабинет губернатора, не утруждая себя стуком в дверь.

– Не стоит обижать меня, Айна, – усмехнулся мужчина. – Не я виновник твоих бед. Если я дал тебе защиту, это не значит, что готов раскрывать все. Ты либо веришь, либо нет. Либо остаешься, либо уходишь. Решай сама. Кстати, почему-то уверен, что твой…. поклонник…. Не долго будет сердиться на тебя за побег. Если подойдешь с умом – можешь даже выиграть от возвращения, – в его словах звучала откровенная издевка. – Перспективы, карьера…. Все будет, Айна.

Меня передернуло от его слов.

– Когда мне выходить на работу? – холодно спросила, закрывая тему.

– Со следующей недели, – ответил Дмитрий, спокойно откинувшись на кресло и наливая себе чай. – Начнём с трёх дней в неделю, пока я не уверен в твоих силах. Голова заживает хорошо, но с координацией у тебя ещё есть проблемы. Не переживай, умереть с голоду здесь у тебя шансов нет, – он слегка улыбнулся, и эта неожиданная мягкость снова вывела меня из равновесия. – Не сбегай от меня, Айна, я не враг тебе. Сегодня у меня нет времени, но завтра помогу с вещами и покажу дом. Согласна?

Этот неожиданный переход от холодной насмешки к почти заботливому тону снова заставил меня вздрогнуть. Его манера разговаривать и менять настроения сбивала с толку, как будто он держал меня на эмоциональных качелях. Всё это казалось странной смесью контроля и заботы, и я не знала, что из этого на самом деле было искренним.

Ничего мне не оставалось как кивнуть, соглашаясь с его доводами.

9

Май

Село Бобки, которое я считала типичной российской глубинкой, не ожидая увидеть ничего примечательного, удивило. И удивило сильно.

Дмитрий, прежде чем проводить меня к старому дому, решил показать свои владения. Он бросил машину с моими вещами около двухэтажного здания местной администрации и предложил прогуляться. Мы медленно проходили по улицам, и он рассказывал о людях, живущих здесь, о том, как устроено это место.

Село было по-настоящему огромным и совершенно не напоминало те небольшие и заброшенные деревни и села, которые я проезжала по пути сюда. Асфальт покрывал не только центральные улицы, но и окраины, а подъезды к домам были аккуратно отсыпаны гравием и песком, что было удивительно для Коми округа, ведь и гравий и песок здесь были редкостью, и говорило об определенном достатке местных жителей.

Сами жители тоже разительно отличались от тех, кого я встречала ранее в других сёлах. Они носили хорошую, хотя и не дорогую, одежду, которая выглядела аккуратно и ухоженно. Не было того ощущения запущенности и бедности, которое часто сопровождает жизнь в глубинке. Мужчины, которых мы встречали, выглядели крепкими, подтянутыми, занятыми делом – кто-то работал во дворе, кто-то возился с техникой. Женщины тоже были ухоженными: в простых, но чистых платьях или спортивных костюмах, волосы чаще были заплетены в косы или пострижены коротко.

Я заметила детей, которые бегали по ровным тротуарам – их звонкий смех наполнял воздух. Многие из них были в современных кроссовках и ярких куртках. На их лицах не было той обречённости, что часто видишь у детей из неблагополучных деревень. Это было место, где жизнь текла по-другому, и люди, несмотря на удалённость от больших городов, жили, казалось, лучше, чем во многих райцентрах.

Улицы были чистыми – не было валяющегося мусора, заброшенных дворов или полуразрушенных домов. Даже хозяйственные постройки, такие как сараи или теплицы, выглядели крепкими и ухоженными. По всему чувствовалась забота о порядке, как будто здесь существовали свои строгие правила, которых все придерживались.

И все же, на лицах людей улыбок я не замечала. Они были хмурыми, сосредоточенными, если не сказать – угрюмыми. При виде Дмитрия местные жители просто кивали головами, приветствуя своего главу, но никаких лишних эмоций не выражали. В его присутствии они сохраняли почтительность, но не показывали тепла. На меня же бросали подозрительные взгляды – женщины неодобрительно поджимали губы, как будто моё появление здесь не вписывалось в их привычную картину.

Я прекрасно понимала, что выгляжу чужачкой. Моя одежда, пусть и не роскошная, выбивалась из их представлений о том, как должна выглядеть женщина в деревне. Молодые девушки, которых мы встретили на улице, смотрели на меня с откровенной враждебностью. Они не делали попыток задеть меня напрямую, но их взгляды говорили о многом. В их глазах я видела не просто подозрение, а вполне явную угрозу – угрозу для их мира. На Дмитрия они бросали вполне недвусмысленные взгляды – интерес и явное восхищение. Он был не просто местным главой, но и, без сомнения, завидной партией. Моё же присутствие явно пришлось им не по вкусу. Как и любая чужачка, я была потенциальной конкуренткой, угрозой их стабильности и, возможно, надежд на будущее.

Мне не нужно было слышать слов, чтобы понять их мысли. Я чувствовала это в каждом взгляде, в каждом холодном кивке.

– Здесь наш магазин, – ровно продолжал свою экскурсию Хворостов, игнорируя недоброжелательность местных. – Выбор не велик, но основные продукты и вещи всегда в наличии. Если чего-то нет, но очень нужно – ты всегда можешь заказать у Натальи, хозяйки. Она ездит в Кудымкар каждую неделю. Привезет все, что нужно. За отдельную плату, – усмехнувшись, добавил он, открывая мне двери и приглашая внутрь.

Я шагнула в прохладное помещение, ощущая лёгкий запах пыли, перемешанный с ароматом свежеиспечённого хлеба. Магазин был небольшой, но чистый и ухоженный. Полки, хоть и не ломились от изобилия, были аккуратно заполнены: тут можно было найти всё самое необходимое, от круп и консервов до мыла и спичек. Вдоль стены стояли деревянные ящики с сезонными овощами, а за прилавком я заметила молодую женщину – мою ровесницу, может чуть старше. Яркую и красивую, отличавшуюся от местных так же разительно, как и я.

Женщина взглянула на Дмитрия и приветливо кивнула ему, улыбнувшись уголками красивых губ. Я невольно хмыкнула – от такой улыбки у мужчин голову должно сносить. Я тоже была красива, знала это, но на фоне этой девушки выглядела, наверное, бледно. Темные волосы, заплетенные в замысловатые косы, большие, чуть раскосые темно-карие глаза, в обрамлении длинных ресниц, высокие скулы, тонковатые, но четко очерченные губы. Высокая с тонкой талией, красивой грудью и крутыми бедрами, она совершенно не подходила этому месту.

Мои глаза скользнули по лицу Хворостова, и сердце невольно пропустило удар. Лицо его было по-прежнему непроницаемым, однако во взгляде появились знакомые мне искорки интереса. Это был не просто дружеский или приветливый взгляд – в нём было нечто большее, что он старательно скрывал.

Эта девушка не просто выделялась среди местных, она была воплощением той красоты, которой нельзя не восхищаться. И Дмитрий, несмотря на свою внешнюю холодность, явно был неравнодушен к ней. Внутри меня зародилось странное, ничем не объяснимое чувство, которое мне абсолютно не нравилось, но отрицать его было бессмысленно.

Наталья, казалось, чувствовала все взгляды, но продолжала вести себя так, словно была на своём месте. Она кивнула Дмитрию ещё раз, её улыбка не исчезла, но в глубине глаз мелькнуло что-то вроде удовлетворения.

– Дмитрий Иванович, – пропела она низким грудным голосом, и я похолодела. Именно его я слышала в день своего пробуждения в доме главы. Это она устроила Хворостову скандал, явно связанный с моим появлением. – Давно вы к нам не заходили.

– Привел тебе нового клиента, Наташ, – спокойно отозвался мой спутник, но и в его голосе проскользнули бархатистые нотки.

Наталья скользнула взглядом по мне, как будто только что заметила моё присутствие. В её глазах не было ни злобы, ни радости – только безмолвная оценка. Она осматривала меня как соперницу, как потенциальную угрозу, но делала это с явной уверенностью в своих силах.

– Клиент, говорите? – она слегка усмехнулась, но ни тени тепла в её голосе не прозвучало. – Что ж, будем рады.

Я надела профессиональную маску и улыбнулась максимально тепло и приветливо, словно только что встретила лучшую подругу.

– Айна, – протянула ей руку.

– Наталья, – она руку проигнорировала, но я снова только улыбнулась ей.

– Приятно познакомиться. Видимо я буду частым клиентом у вас, Наталья. Дом нужно обставлять, а у меня лишь совсем немного вещей с собой.

– Новый дом? Вы надолго к нам?

– Пока не знаю, до конца лета точно, – я не давала ей перехватить инициативу. – Там видно будет. Место у вас хорошее, а я…. несколько устала от города. Хорошо, что аренда у вас не высокая, Дмитрий Иванович нашел мне место для жизни…

Дай людям максимум информации, переплети правду с ложью и они не станут копать – это первое чему учат журналистов.

– Рада, – холодно заметила она, – что вам нашлось здесь место.

– Спасибо за теплый прием, – пропела я, заканчивая разговор.

Когда мы вышли на улицу, Дмитрий посмотрел на меня внимательно.

– Язык у тебя подвешен хорошо, – только и обронил он, за всю дорогу до выделенного мне домика.

Отвечать я не стала, не желая выдавать, какие чувства вызвало знакомство с Натальей. Впрочем, вскоре я забыла о ней, полностью погрузившись в текущие проблемы.

Дом, который мне выделили, оказался не таким уж и большим, но вполне уютным. Простая кухня, совмещённая с просторной гостиной, маленькая спальня и небольшая кладовка. Это жильё идеально подходило для одного человека – не слишком большое, но и не крохотное. Всё было в меру скромно, но чисто и аккуратно, без лишних излишеств, как раз то, что нужно для спокойного уединения.

– Электричество есть, вода в дом проведена от насоса, – Дмитрий провел меня по моему новому прибежищу. – Плитку мы тебе поставили электрическую, до осени хватит, а потом, надеюсь, научишься и печь топить. Горячей воды… увы, нет. Так что баня – твое все. Разберешься?

Как будто у меня выбор был!

Он показывал мне все, что нужно было знать, а я, хоть и слушала его внимательно, все больше погружалась в объятия серой, липкой тоски. Дом был действительно в хорошем состоянии, прибран и готов к жизни – подозреваю Хворостов воспользовался служебным положением и заставил привести его в порядок своих работников. Но и работы в нем был еще непочатый край. До бани вела узенькая вычищенная дорожка, однако остальная часть некогда обширного сада полностью заросла крапивой и малиной. Вещи первой необходимости в доме были, но даже по самым небольшим прикидкам мне предстояло потратить не маленькую сумму, чтобы довести все до ума.

Я неплохо знала, как справляться с подобными задачами – выросла в Кудымкаре, жизнь там была далека от роскошной – но, уезжая почти десять лет назад, надеялась, что больше никогда не вернусь к такой жизни. А вот теперь мне предстояло снова окунуться в эту рутину. Я слабо вздохнула, выглянув в окно.

Моя изба стояла на самой окраине села, и из её окна открывался удивительно красивый вид, который, казалось, мог хоть немного сгладить тяжёлые мысли. Передо мной раскинулись зеленеющие поля, укутанные яркой листвой, а вдали чернел густой лес, словно тая в себе нечто древнее и неизведанное. Прямо около опушки леса бежал тихий ручей, обрамленный длинными тонкими стеблями камыша, которые шевелились под лёгким дуновением ветра.

Эта картина, несмотря на всю свою дикость и отдалённость от цивилизации, была по-своему завораживающей. Природа здесь казалась спокойной и неизменной, живущей по своим законам, которым мне предстояло приспособиться. Внезапно руки сами зачесались взять фотоаппарат и сбежать из села, из этого дома туда, к лесу и ручью. Почувствовать на лице свободный прохладный ветер, вдохнуть аромат трав и еловых веток. Умыть лицо ледяной водой от которой сводит зубы.

– Вечером ужин тебе принесет Надя, – прервал мои невеселые мысли Дмитрий.

Этот внезапный голос вернул меня в реальность, вырвав из плена пейзажа и мечтаний. Словно природа и её зов исчезли в тени того, что происходило вокруг меня, и на смену им пришли привычные хлопоты.

– Да, – отозвалась машинально, уже мечтая остаться одной, – спасибо.

Дмитрий нахмурился, не ожидая такой реакции. Я заметила, как недовольно сжались его губы, невольно испытав что-то вроде злорадства. Чего он ожидал? Что я брошусь к нему в ноги, рассыпаясь благодарностями?

Слова повисли в воздухе, тишина между нами стала натянутой. Я уже привыкла к его вниманию, но не могла избавиться от раздражения, которое оно вызывало. Может, ему нравилось играть роль спасителя?

– Дмитрий Иванович, – не скрывая легкого ехидства, пропела я, – думаю я справлюсь. Спасибо вам большое, но мне бы еще вещи разобрать….

По взгляду поняла, что он не может поверить, что я его выпроваживаю. А в меня словно беси вселились, те самые про которые тетка Маша рассказывала. Его взгляд становился всё более холодным, но меня это почему-то лишь подстегивало. Неразумно, глупо, но я чувствовала укол злорадства. Пусть он свою заботу отдаст той, что смотрит на него призывным и горячим взглядом тёмных глаз. А я не нуждалась в его опеке или в его одобрении.

На пороге он остановился и прищурив глаза посмотрел на меня внимательно.

– Айна….

– Да? – я подняла голову от своих сумок, всем видом давая понять, что он здесь лишний.

– Звони, если что, – хмуро ответил он. – Приду.

Я невольно усмехнулась – мы оба понимали без слов, что даже если я умирать буду, то не позвоню. Он резко развернулся и вышел, хлопнув дверью, оставляя меня в полном одиночестве и тишине.

С его уходом вся моя бравада испарилась, как пар над горячей чашкой. Я тяжело опустилась на один из старых, разномастных стульев, бессильно закрыв лицо руками. Впервые за несколько дней я осталась полностью одна, без чужих взглядов и обязанностей поддерживать разговор. Одиночество обрушилось на меня неожиданно, словно лавина, и его груз был таким тяжёлым, что я едва не застонала сквозь зубы.

Внутри что-то оборвалось, и я поняла, что даже эта тишина, которую я так жаждала, теперь казалась угрожающей, почти пугающей. Казалось, всё вокруг заговорило со мной – тикающие часы на стене, скрип половиц, шелест ветра за окнами. Всё это внезапно стало напоминанием, что от себя не убежать, что ни лес, ни свежий ветер не спасут меня от того, что происходит внутри.

Что-то горячее капнуло мне на руку, и только через несколько секунд я осознала, что плачу. Это были мои слёзы, катящиеся по щекам, капая на деревянный пол, на мои руки. Я не позволяла себе этой слабости в доме Дмитрия и во время всей этой поспешной попытки бегства, но сейчас, оставшись наедине с собой, внезапно поняла, что больше не могу нести этот груз. Словно удерживавшая меня броня дала трещину, и вся накопившаяся боль вырвалась наружу, как прорванная плотина.

Мне всего лишь 26 лет, а жизнь моя – полная катастрофа. Казалось, я бегу по кругу, стремясь что-то исправить, но чем быстрее я двигалась, тем дальше уходила от того, что когда-то считала нормальностью. В этот момент, сидя на старом стуле посреди пустого дома, я наконец признала, что больше не могу убегать ни от себя, ни от того, что натворила. А самое поганое было то, что я не видела никакого выхода. Я могу снова сорваться с места, уехать еще дальше на север или на юг, но мои ресурсы не бесконечны, как и мои силы.