Текст книги "Служащие Ваитюру(СИ)"

Автор книги: Велимир Дембицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

– Нам важно проследить за этим, если наша с Фаннаром вылазка выйдет неудачной. Так мы узнаем уровень тех, с кем столкнулись. Если, конечно, раньше не расспросим их самих.

– Я могу вам чем-то еще помочь?

– До обеда вряд ли. Нам лучше поспешить. Фаннар?

– Уже иду. А ты поторопись на лекцию и сделай вид, что ничего особо ужасного не произошло.

– Фаннар! У него же украли рукопись! Это самое ужасное, что может произойти с ученым! – с притворным страхом воскликнула Фанндис, даже прикрыла ладонью испуганно округленный рот.

– Ты совершенно права! Гриммюрграс, держись, – похлопав его по плечу, подхватил игру сестры Фаннар.

– И придумай что-нибудь, чтобы объяснить, почему мы не поддерживаем тебя в этой стрессовой ситуации, – уже с улыбкой добавила та. – Ты же умный мальчик.

Эта беззащитная улыбка держалась на ее лице недолго. Снова устремленный взгляд и уверенность в дальнейших действиях. Дикая кошка и дикий кот вышли на охоту.

***

– Сочувствую вчерашнему, – сказал Тандри, испытующе глядя на Гриммюрграса. В его взгляде было сочувствие, но какое-то странное, не такое, как у работников Издательства, с которыми успел встретиться пострадавший.

Льоусбьёрг оказалась занята молодым перспективным автором (таких она всегда брала на себя), так что Гриммюрграса отправили дожидаться главу Издательства в приемной перед ее кабинетом. Там он и встретил своего студента, отчего-то прогуливающего лекции.

Ему нравился этот огненно-рыжий юноша в отличие от других преподавателей, имеющих не слишком лестное о нем мнение. Мнение коллег всегда удивляло Гриммюрграса: он считал Тандри целеустремленным студентом, умеющим думать. Тот был активен не только на семинарах, но и на лекциях. Возможно, Тандри иногда перегибал палку и, как выражался один из лекторов с кафедры, "фамильярничал", отчего другой лектор, пренебрежительно фыркая, называл его "пижоном", однако Гриммюрграс ничего подобного не замечал. Он не считал нужным тратить силы на мелочное выявление, насколько вежливо была произнесена та или иная фраза Тандри – его интересовал смысл слов и их воздействие. По большей части замечания и вопросы Тандри наталкивали Гриммюрграса на мысли, которые он мог упустить и не сообщить студентам: юноша на многие вещи смотрел под неожиданным углом. К тому же он помогал снимать напряжение остальных студентов, которые, взбодрившись, лучше усваивали материал.

А кроме того, у Тандри была мечта стать настоящим, а не кабинетным археологом. Не просто мечта, а цель, к которой он шел с завидным упорством. Они часто сидели в университетском кафе, обсуждая не только предмет Гриммюрграса, но и археологию в целом, проблемы кафедры и другие вопросы, занимавшие мысли одного из них (в основном, конечно, Тандри). Вслед за смелым Тандри в таких посиделках начали участвовать и другие студенты, переставшие опасаться высказывать вслух свои мысли, а затем, размышляя тут же, получив новые аргументы, признавать ошибку или же продолжать отстаивать свое мнение, сколько бы противников ни имелось. Это был важный опыт для любого будущего ученого, правда, он носил не слишком хорошие последствия: студенты забывались и могли начать спорить с профессорами на лекциях. На кафедре археологии и антропологии подобное не приветствовалось.

– Вас уже, наверное, все пожалели на словах и продолжают жалеть взглядами, – продолжал Тандри. – Хотя все прекрасно знают, что никто не сможет воспользоваться вашими трудами, и они вернутся к вам в целости и сохранности.

– Если не окажутся выкинутыми в ближайшем проулке, – с улыбкой поправил Гриммюрграс, вспоминая слова Фанндис.

– Вряд ли. Глупо воровать научный труд и тут же его выкидывать.

Во взгляде Тандри читалась насмешка, но в то же время он оставался цепким

– А не глупо пытаться принести его сюда, если и без того все знают, чем это закончится?

Тандри смотрел Гриммюрграсу в глаза, оба молчали. Затем юноша рассмеялся.

– Ну а вдруг на этот раз выйдет? Хотя в вашем случае они точно сплоховали: нельзя воровать рукописи у знаменитостей – ими занимается Льоусбьёрг собственной персоной.

– Возможно, они рассчитывают, что новичка она не возьмет и оставит на попечение рядовому сотруднику? – с улыбкой предположил Гриммюрграс, хотя и был уверен, что ответ совсем другой.

– А ваш новый труд не связан с изучением общества наших предков? – поинтересовался Тандри, недоверчиво глядя на преподавателя.

– Нет, – рассмеялся тот. – В том-то и дело. Хотя я собирался проводить параллели, их вполне можно вычеркнуть. Не помню, появились ли они уже в тех черновиках.

Последняя фраза показалась Гриммюрграсу проявлением равнодушия к собственному труду, и, помня о своей цели, он постарался изобразить грусть на лице. Правда, какой смысл притворяться перед проницательным Тандри? Впрочем, если тот и заподозрил неладное, в подробности вдаваться не стал и прекратил расспросы задумчивым:

– Вот оно, значит, как...

Гриммюрграс решил, что теперь имеет полное право удовлетворить свое любопытство, да и возникшая в разговоре пауза располагала к этому.

– А ты почему здесь?

– О, эта история поистине достойна называться байкой археолога! – встрепенувшись, заговорил студент-прогульщик, и Гриммюрграс на мгновение понял причину негативного отношения к нему других преподавателей: в его голосе не прозвучало ни капли оправдания. Напротив, Тандри словно загорелся изнутри, будто то, о чем сейчас собирается рассказать, является в разы важнее скучных лекций и ничего не дающих практических занятий. Гриммюрграс не смог сдержать улыбки.

– Археолога? – переспросил он. – Ну-ка.

– Да, – кивнул Тандри. – Я пришел попросить печать одной книги по требованию. Не глядите на меня так изумленно – вы еще не услышали самой истории, – он рассмеялся. – Никто не начинает рассказывать байку с самого начала. Нужно обратить на себя внимание слушателей, завладеть им. Вот как я сейчас. Вы ведь сидите и думаете: "Ну и что тут занимательного?" Посмотрите на название.

Выписанное на бумагу название, как и имя автора, Гриммюрграсу ничего не сказали, но в одном Тандри был прав: его внимание уже полностью принадлежало рассказчику.

– Книга по археологии, как понимаете. И, казалось бы, ее можно легко достать! Но нет. В библиотеке ее не оказалось. В книжном магазине, разумеется, тоже. Более того, библиотекарь не был уверен, что такая книга вообще когда-либо выходила: название знакомое, но с авторством что-то не то. Вот тут-то я и почувствовал себя археологом. Теперь мне нужно откопать это сокровище во что бы то ни стало.

Тандри сделал паузу, явно намереваясь вынудить Гриммюрграса нетерпеливо потребовать продолжения. Гриммюрграс сдержался, однако легкая улыбка сменилась широкой: оставаться равнодушным он не мог.

– Я нашел книгу. Целых три экземпляра во всем Норзуре. И в таком виде, что сердце сжимается. Представьте, что вместо вазы отыскали лишь черепки. Черепки – тоже хорошо, и когда нет вазы, лучше черепков ничего нет. Но как же, держа их в руках, хочется увидеть целую вазу!

– То есть тебе достались разрозненные страницы? – уточнил Гриммюрграс, окончательно заинтересовавшись историей загадочной книги, чем неожиданно смутил Тандри.

– Возможно, я преувеличил и привел не совсем точный пример, – пробурчал он, зардевшись, чем в свою очередь вызвал недоумение у Гриммюрграса, не ожидавшего подобной реакции. Но уже через мгновение Тандри взял себя в руки и продолжил как ни в чем не бывало: – Они почти рассыпались в руках, причем от старости, а не от плохого к ним отношения. Я и не думал, что такие книги еще существуют. И да, они не переиздавались. Что само по себе странно, поскольку в одном из учебников я нашел на нее ссылку – оттого и отправился на поиски. Ссылка незначительная, конечно, но меня заинтересовала книга, написанная еще в эпоху Сотрудничества – тогда археология не была сугубо теоретической наукой.

Гриммюрграс понимающе кивнул, хотя история Тандри не показалась ему такой загадочной, какой она выглядела по обещаниям рассказчика. Он предположил, что научное общество уже не видело в книге полезность, потому и не заинтересовалось в ее переиздании. Но выводы, оказалось, делать было рано: оглянувшись на дверь, ведущую в кабинет к Льоусбьёрг, а затем на ту, за которой находилась приемная с секретарем, Тандри перевернул листок бумаги и постучал по нему пальцем, взглядом приглашая обратить внимание на написанное.

– Две фамилии, – нахмурившись, заметил вслух Гриммюрграс и удивился, что произнес эти невинные слова приглушенно. Хитрец Тандри добился своего.

Будущий археолог довольно закивал и продолжил тихо, накаляя атмосферу секретности до предела. Гриммюрграс не только прислушивался к его шепоту, но и старался уловить движение за дверьми, чтобы не оказаться застигнутым врасплох.

– Второй не наш. Не из Норзура.

– Точнее, тот, что первый? – догадался Гриммюрграс, поскольку повторялось то имя, что шло следом.

– Именно, то есть работа написана в соавторстве, и наш профессор лишь помогал вот этому. Но в учебнике, где была ссылка на книгу, ни о каком втором и слова не было. То есть они хотели приписать все заслуги нашему ученому.

Гриммюрграс медленно кивнул, не отводя взгляда от Тандри и при этом отмечая какую-то суету в кабинете Льоусбьёрг.

– Такое случается. И все же...

Он не дал Тандри договорить, жестом заставляя оборвать фразу на середине. Вовремя: молодой перспективный автор, выражая сердечные благодарности, покинул Главного Издателя, та же провожала его улыбкой чуть теплее профессиональной. Гриммюрграс с грустью отметил, что точно такую же улыбку Льоусбьёрг адресовала ему, когда работала над его первой рукописью. Тогда Гриммюрграс расценил ее неверно, о чем только теперь узнал. Похоже, изображать печаль в кабинете Льоусбьёрг будет не так сложно, как казалось сначала.

– Мой любимый автор! – заметив его, воскликнула Главный Издатель и жестом пригласила войти.

Тандри успел прошмыгнуть прежде, чем она закрыла дверь, за что получил укоризненный взгляд, но выгнан не был: Льоусбьёрг предпочитала невербальный способ командования и в большинстве случаев ее слушались. Тандри же скромно уселся в углу, рядом со шкафом, на полках которого были выставлены самые шикарные издания, и попытался слиться с обстановкой, изучая книжные корешки. Льоусбьёрг недовольно наморщила носик, но сразу же забыла о наглеце. По крайней мере, сделала вид, повернувшись к Гриммюрграсу и пригласив его присесть напротив. На то самое место, где только что сидело начинающее дарование. Гриммюрграс вздохнул, но принял приглашение.

Он был очарован этой женщиной и искренне верил, что то неподдающееся описанию смешение чувств, тягучее, но в то же время приятное, испытывает каждый мужчина при встрече с Льоусбьёрг. Невысокая и не обладающая особо притягательной фигурой, она все равно оставалась эффектной, с такой точностью подбирая наряды, что казалось, будто они являлись ее естественным продолжением, как шерсть дикого животного: не вычесанная человеческой рукой, но в то же время гладкая и лоснящаяся. К тому же недостаток фигуры с лихвой перекрывали не менее значимые достоинства: пышные волосы медного оттенка, завивающиеся в крупные кудри, и мелодичный, чуть низкий голос, в котором всегда слышалась гордость. А еще глаза, от которых было сложно отвести взгляд.

– Гриммюрграс, – начала Льоусбьёрг с улыбкой, которая показалась ему чуть теплее той, с которой она проводила писателя, – сочувствую произошедшему. С тобой такое впервые? Во Фьялсе подобное не случается?

– Со мной, по крайней мере, не было, – смущенно улыбнулся он в ответ.

– Что ж, через такое должен пройти каждый ученый и писатель. Можно считать это своего рода посвящением.

– Момент пропажи рукописи или попытки выдать ее за свою? – уточнил Гриммюрграс и поймал взгляд, который ему не понравился. Сочувствие. Кажется, искреннее, но не такое, которое читалось ранее во взгляде Тандри. То, как заговорила Льоусбьёрг дальше, лишь подтвердило неприятное ощущение Гриммюрграса.

– Не волнуйся: никто себе ничего не присвоит. Я знаю свое дело. Так что ты сейчас изложишь содержание похищенной работы, а я сделаю запись. Как только в Издательство принесут рукопись, полностью или частично совпадающую с записью, мы сразу вернем тебе твой труд.

Гриммюрграс нахмурился: неужели он выглядел настолько растерянно? Конечно, от него требовалось изобразить расстроенного ученого, перенесшего серьезную утрату, но все равно было неприятно от мысли, что Льоусбьёрг считала его неспособным постоять за себя. Более того, она собиралась защитить его от жестокой части общества. Гриммюрграс сжал кулаки. Этот жест не остался незамеченным.

– Понимаю твои чувства, Гриммюрграс, но не стоит. К чему нелепые геройства, когда тебе есть, чем заняться? Ты хороший лектор и прекрасный писатель. Так удели свое внимание тому, в чем ты действительно профессионал.

Гриммюрграс не ответил, лишь усмехнулся, но постарался тут же спрятать любые эмоции. Скорее всего, другие ограбленные авторы смирно ожидают, когда им вернут рукописи, а значит, и ему нужно вести себя так же. Гриммюрграс даже разжал кулаки и приготовился рассказывать о теме диссертации, когда Льоусбьёрг, роясь в шкафчике стола, добавила:

– К тому же я слышала, что твои друзья собираются перевернуть вверх дном все трущобы, лишь бы вернуть твои бумаги. Оставь это дело им, тем более что Фаннару и Фанндис все равно больше нечем заняться.

Ему потребовалось время и силы, чтобы совладать с собой. Фанндис учила, что в такие моменты полезно глубоко дышать, а Фаннар – давать саркастический ответ. Дела с сарказмом у Гриммюрграса обстояли не лучшим образом: он научился различать его в речи других, но сам использовать до сих пор не мог. Да и не знал, что ответить на подобные слова. Гриммюрграс бы доказал Льоусбьёрг на деле, что способен не только читать лекции, но согласно плану близнецов он не должен был проявлять какую-либо активность. Гриммюрграс так и не понял, почему, поэтому пришлось просто смириться. В этом ему помог совет Фанндис.

Взяв себя в руки, Гриммюрграс рассказал основную идею будущей диссертации и постарался припомнить, что именно успел написать. Льоусбьёрг деловым тоном требовала больше подробностей и даже желала услышать несколько цитат. Весь их разговор записывался на диктофон. Направляясь сюда, Гриммюрграс и не думал, что будет подвергнут такому испытанию. Ему даже показалось, что Главный Издатель подозревает, будто сам Гриммюрграс никаких диссертаций не писал, а пытался присвоить себе чужой труд. Она желала его разоблачить и, закончив запись и убирая диктофон обратно в ящик, выглядела удовлетворенно, будто бы справилась с поставленной целью. Гриммюрграс растерянно посмотрел на нее, не зная, что делать дальше, Льоусбьёрг же будто забыла о нем, вспомнив о другом посетителе, все это время просидевшем на стуле и не издавшем ни звука.

– Ну а ты что хотел? – она слегка наклонила голову, так что на очки упал свет – стекла угрожающе сверкнули.

Тандри сделал глубокий вдох и твердо ответил:

– Вот эту книгу.

Он встал, подошел к столу Льоусбьёрг и положил уже известный Гриммюрграсу листок, после чего сразу отошел. Гриммюрграс ненароком взглянул на бумагу, пока та не оказалась в руках Главного Издателя, и отметил, что на листке значится лишь имя профессора из Норзура. Однако спешить ему было не нужно: Льоусбьёрг даже не коснулась листа. Она быстро пробежала взглядом по старательно выведенным строчкам и посмотрела на Тандри с каким-то странным сочувствием. Кажется, этот взгляд был профессиональным, как и чуть теплая улыбка, и хотя он выводил из равновесия, избавиться от очарованности сильной женщиной Гриммюрграс не мог.

– Извини, но у нас сейчас много других проектов, важных и интересных, действительно требующих внимания. Как только наш график станет свободнее, мы выполним твой запрос. Это все?

– Это все, – пробубнил тот и вышел из кабинета.

Гриммюрграс поднялся со стула, кивнул Льоусбьёрг, получил в ответ уже привычную улыбку и последовал за своим студентом.

– Будто с секретарем говорил, честное слово! – взорвался Тандри, когда они покинули здание. Он теперь расхаживал вдоль роскошного фасада Издательства, гневно сжимая кулаки. Эту энергию требовалось направить в мирное русло, но Гриммюрграс пока не представлял, к чему именно ее можно приложить. Он сам еще не совсем отошел от разговора с Льоусбьёрг, продолжая тщетно гадать, была ли она честна в своих словах и признаниях с ним или нет. Следовало вывести ее за стены кабинета, посмотреть, какая она не на работе, а там узнать и о ее отношении к "любимому автору". Да, давно пора.

– А ведь если посмотреть на их анонсы, ничего особо интересного нас не ждет! – не унимался Тандри. – Разве только ваша рукопись могла стать такой, но ее украли.

– Ты уверен, что у них хранится рукопись нужной тебе книги или первый экземпляр? – осторожно спросил Гриммюрграс, неуверенный, что ученым позволительно не разбираться в издательском процессе.

Впрочем, реакция Тандри его быстро успокоила: тот хоть и замер, повернувшись к преподавателю, но не посмотрел на него как на идиота. В его взгляде даже не появилось сочувствие, за этот день успевшее Гриммюрграсу изрядно надоесть и уже не казавшееся такой уж искренней эмоцией. А вот толику гордости, промелькнувшую не только во взгляде, но и в улыбке, Тандри подавил не сразу, и хотя говорил спокойно, наглая улыбочка так и прорывалась.

– Конечно. Все книги, которые когда-либо побывали в Норзуре, хранятся в электронной базе. Правда, об этом стараются не распространяться. Сами посудите: если никто не знает, что книга имеется в электронном виде и найти ее в базе очень просто (по крайней мере, издателям, знающим индексацию), можно сказать, что для такого заказа, как мой, требуется много времени и сил. Это, конечно, противоречит свободе информации, но издателям тоже не хочется размениваться на мелочи. Единичный заказ – это помощь одному человеку (причем явно не вопрос жизни и смерти). А зачем помогать одному, если в это время можно помочь многим и получить больше очков полезности? Ну а если сказать, что единоличный заказ затрагивает много ресурсов (и если общество будет думать, что так оно и есть), то за такой труд можно получить достаточное количество очков, чтобы иметь смысл на него отвлекаться.

– Но производство книги действительно не простой процесс, – возразил Гриммюрграс, попытавшись вспомнить все этапы, которые перечисляла Льоусбьёрг, обсуждая издание его первой работы. Не смог. Воскресил лишь ощущение, что написание рукописи – не самая сложная часть в появлении книги на свет.

Они дошли до маленького сквера, разбитого рядом с Издательством, и присели на лавке в тени невысокого деревца. Солнечные лучи играли на листьях, вызывая улыбку и чувство, будто ничего серьезного не происходит. А тем временем где-то в трущобах Фаннар и Фанндис продолжают преследование или уже завершили его. Вернулись ли друзья с добычей, Гриммюрграс не знал: для этого ему нужно было самому попасть домой. Но нельзя. Он должен быть на виду общественности. Возможно, стоило бы пойти в студенческое кафе, но вряд ли бы Тандри последовал за ним: не обо всех вещах можно говорить в людном месте. В сквере же никого не было, а тонкости издательского процесса, о которых не услышишь от профессионала, действительно увлекали. Или во всем виновато обаяние студента, умеющего рассказывать?

Тандри откинулся на спинку лавки, прикрыл глаза и тяжело вздохнул.

– Да обошелся бы я без книжного экземпляра, – наконец сообщил он. – Мне хватило бы простой распечатки, чтобы в любой момент иметь доступ к тексту и возможность оставлять свои пометки и комментарии. И хотя сделать распечатку без переплета и прочего – дело пустяковое, я бы заплатил за нее как за лично изданную книгу. Но ее величество Льоусбьёрг не предложила ничего подобного!

– Ты уверен, что у них есть возможность распечатать любую книгу из своей... базы? И что доступ к ней имеет любой работник Издательства?

– А почему нет? – удивленно посмотрел Тандри.

Гриммюрграс улыбнулся в ответ. Слова студента напомнили один из странных разговоров Фаннара и Фанндис. Фанндис внезапно заинтересовалась геологией. Фаннар полагал, что во всем виноваты пыльные бури, напрямую связанные с метеоритными дождями, которые уже давно привлекали внимание обоих близнецов, но лежали за пределами их компетенции. Впрочем, этих двоих не могла остановить подобная мелочь: оба хорошо знали, что курс лекции успешно заменяется книгами, если, конечно, уметь их читать. Так что Фанндис раздобыла необходимые для начинающих геологов труды и зарылась в них. Далеко не ушла: в одной из основополагающих работ обнаружила данные, взявшиеся неизвестно откуда. Никаких ссылок на другие источники, приведшие автора к таким выводам, не существовало, будто эти данные были чем-то основополагающим.

"Издание третье, переработанное", – с тоской прочла Фанндис.

"Если сможешь достать издание первое, непереработанное, узнаешь, откуда взялись эти данные, – усмехнулся Фаннар. – Но никто тебе его не даст".

Тогда Гриммюрграс удивился лишь тому, что кто-то по неизвестной причине скрывает некие данные от других ученых, которые, не удовлетворившись сомнительной информацией, не примут ее на веру, а попытаются докопаться до сути. То, что первое издание где-то хранится, странным Гриммюрграсу не показалось. Льоусбьёрг положила его рукопись в специальный шкаф, так что он решил, будто все рукописи находятся в подобных хранилищах. Шкаф закрывался на хитроумный замок, и потому слова Фаннара о недоступности их людям, не работающим в Издательстве, были понятны.

Теперь же он припомнил связи близнецов. Фаннар даже умудрялся издавать шуточные брошюры, на появление которых в ее типографии Льоусбьёрг смотрела сквозь пальцы, позволяя кому-то из рядовых сотрудников отвлекаться на подобную ерунду. Разве в таком случае брат и сестра не могли получить любую книгу по запросу? Судя по словам Фаннара, нет, что наводило на мысль об ограниченном доступе не только для людей со стороны, но и для обычных сотрудников, с которыми Фанндис вполне могла договориться.

– Какой-то странный вид у вас, профессор, – не дождавшись ответа, заметил Тандри. Сам он, впрочем, выражал не только недоверчивость, но и предвкушение чего-то. Будто догадался, о чем думает его преподаватель, или был близок к этому. И как другие профессора не замечали подобных огоньков в многообещающем студенте?

– Как ты узнал про базу? – вместо пояснений спросил Гриммюрграс. Он все еще сидел на лавке, хотя уже с большим трудом: в нем пробудилось желание ученого проверить свою гипотезу. Ему не нужны были секретные документы, но выяснить, насколько они доступны, Гриммюрграс считал теперь своей обязанностью. Ему представилось, как несколькими годами раньше его младший друг горел тем же желанием и наверняка удовлетворил его (раз бросался определенными фразами) хотя бы частично. Правда, отчего-то в этом эксперименте не участвовала его сестра, что для многих казалось невероятным ходом событий. Спросить, однако, о правильности своих догадок Гриммюрграс в данный момент не мог.

– Поговорил с одним парнем и одной девушкой, – не без гордости сообщил Тандри. – Я умею воздействовать на людей, сами знаете.

Гриммюрграс рассмеялся:

– Но не на Льоусбьёрг.

– Льоусбьёрг не человек – она королева! А правители – не люди. Как и у наших предков, ничего не изменилось. Кстати, глава про них – моя самая любимая. Если не считать, что Верховный – мужчина, то на его месте легко представляется Льоусбёрг. Как и Верховный, она обладает доступом к секретным знаниям, и хотя официальным руководителем Норзура не является, на деле весь город зависит исключительно от нее. Только самые отчаянные не пытаются нравиться Льоусбьёрг, вроде жителей трущоб (но они вне всяких систем, так что блага общества им не нужны) или Фаннара (у которого, по слухам, есть личная типография).

"Или личная поклонница в Издательстве", – мысленно поправил Гриммюрграс. На самом деле он точно не знал, кто помогает Фаннару в печати его брошюрок и прочих язвительных пародий на научные труды, но успел убедиться, что многие из них встречали отклик в сердцах общественности, пусть даже и меньшей ее части. Поэтому Гриммюрграс не стал говорить об этом вслух, вместо чего задал следующий вопрос, внимательно глядя на собеседника:

– Так значит, некоторые связи в Издательстве ты имеешь?

– Некоторые, – уклончиво ответил Тандри, хмурясь. Он уже начал подозревать, что его разговор с преподавателем одной дискуссией не ограничится. Видимо, поэтому и добавил: – Смотря для чего они нужны.

Мучить его неведением Гриммюрграс не стал.

– Попытайся уговорить их сделать тебе распечатку, не просто так, разумеется. Соглашайся на любую цену – если не хватит, я заплачу.

– Но!.. – возмутился было Тандри, однако Гриммюрграс жестом попросил его не перебивать. Он продолжил:

– Узнай, могут ли они вообще это сделать. Поэтому не жадничай, и, если вопрос действительно лишь в очках полезности, уже к вечеру ты заполучишь свое сокровище.

Тут Гриммюрграс лукавил. Он не стал выдавать Тандри, что в его планах было достать книгу в любом случае. И, кажется, тот ничего не заметил. Кивнув, он лишь уточнил, хочет ли Гриммюрграс, чтобы он пошел к своим знакомым прямо сейчас.

– Да, а я пока подожду тебя в том кафе, что рядом с Издательством. Если они не захотят тебе помогать за любое количество очков, попробуй узнать, в чем причина их отказа: простой страх перед Льоусбьёрг или же ограниченность доступа к хранилищу.

– Хотите проверить свою теорию? – догадался Тандри и хитро подмигнул: – Тогда обратились по адресу. Узнаю все, что вам нужно.

– В таком случае не скупись на подробности, – рассмеялся в ответ Гриммюрграс. – Заодно узнай, как туда можно пробраться.

– Нездоровое у вас любопытство, профессор. Но будь по-вашему. Отказать вам выше моих сил.

***

– Вы уверены, что нам действительно стоит это сделать?

Наблюдать за Тандри было крайне любопытно: тайно проникнуть в хранилище Издательства в его представлении, похоже, находилось где-то на одной ступени по аморальности с воровством рукописей, но в то же время желание заполучить книгу во что бы то ни стало пыталось заставить совесть молчать. К тому же Тандри был молод и отчаян не только на словах, так что, получив вызов, он, конечно, хотел на него ответить. Именно поэтому мелькающие во взгляде озорные огоньки мешали Гриммюрграсу всерьез воспринять звучащий в голосе укор. Даже если Тандри и пытался воззвать к разуму преподавателя, делал он это скорее для того, чтобы потом честно сообщить, что пытался отговорить профессора с антиобщественными наклонностями.

– Не представляю, что с нами сделают, когда поймают, – признался он, переставляя чашку с одного места на другое, словно манипуляции с ней успокаивали. – Сошлют в трущобы или убьют. Думаю, что кого-то они убивают. Ну, того, кто совсем в обществе не ужился и сам в трущобы не ушел. Оступился – падай. Так ведь? Или докажи, что способен выжить.

Гриммюрграс не ответил. Он мысленно уточнил: "Не "когда", а "если"". И снова не озвучил, потому что не хотел, чтобы их разговор отнял много времени. Тандри и так больше часа пытался "обработать источник" (откуда он взял этот термин, Гриммюрграс не знал, но со словом "источник" был согласен). Увы, его деятельность успехом не увенчалась. К концу часа, допивая вторую чашку чая и исписав пять любезно предоставленных работницей кафе листов бумаги, Гриммюрграс уже думал, что его догадка не верна, и студент вот-вот вернется с распечаткой. Он даже свыкся с этим предположением и испытал разочарование, когда Тандри появился ни с чем. Точнее, кое-что он все-таки выяснил: Гриммюрграс был прав, и к хранилищу имеет доступ только Льоусбьёрг (возможно, кто-то еще из занимающих высшие должности, но "источники" такими подробностями не владели). Девушка вообще старалась избежать разговора, и очарование Тандри не помогло выудить что-нибудь действительно полезное, а вот парень оказался смелее (хотя на этих словах Тандри странно улыбнулся, отчего у Гриммюрграса возникла мысль, что цена знаний парня оказалась меньше, чем цена, выбранная девушкой). Таким образом, сидящие в кафе студент и преподаватель знали, как попасть в хранилище, а точнее, как дойти до заветной двери. Для входа нужно использовать пропуск и ввести числовую комбинацию, что полностью подтвердило утверждение Гриммюрграса об ограниченном доступе к базе.

На этом можно было бы считать проверку гипотезы оконченной, если бы не внезапное изменение настроения Гриммюрграса. Для себя он, разумеется, это изменение с легкостью объяснил, а для Тандри подобрать аргументов не мог. Вряд ли бы у него поменялось отношение к предлагаемой афере, узнай он, что перед мысленным взором преподавателя (спокойного и мудрого, по мнению многих студентов, мужчины тридцатипятилетнего возраста) стоит сама Королева, Ее Величество Льоусбьёрг, утверждающая, что единственным оружием, каким может владеть Гриммюрграс – слово, причем в первую очередь написанное на бумаге. Ввязываться в рискованную историю только из желания показать ей ошибочность ее мнения – дело действительно глупое, Гриммюрграс понимал это. Но пока Фаннар и Фанндис занимались по-настоящему существенными вещами, он изображал из себя страдающую жертву и с заданной ролью явно не справлялся. Ему требовалась разрядка, с которой Комната Ярости не могла помочь. К тому же если Фанндис права, и кражу совершили из-за портфеля, что лучше отвлечет внимание общества: удрученный профессор, пытающийся справиться с пережитым, расстреливая мишени, на месте которых представляет воров, или же профессор, желающий доказать окружающим (и прежде всего женщине), что способен за себя постоять, отчего совершает нелепые поступки? Второе, возможно, дискредитирует его как ученого и навсегда погубит репутацию, но зато точно станет самой обсуждаемой темой на ближайшие дни, так что провал Лейкни и Фанндис останется в тайне.

Именно поэтому Гриммюрграс молчал. Была и еще одна причина: он не знал, как поступить с Тандри. Ввязывать его в сомнительные приключения не хотелось, поскольку Гриммюрграс не мог представить, какое наказание тот понесет, если что-то пойдет не так. Впрочем, как именно "так" все должно пойти, он тоже пока не знал. Поэтому Тандри предстояло самостоятельно решить, идти вместе с профессором или же остаться в стороне. Вероятность, что студент побежит рассказывать Льоусбьёрг об амбициозном плане преподавателя, в расчеты не бралась: во-первых, потому что Гриммюрграс не мог представить такой сцены, во-вторых, он не видел особой беды в своем провале. Возможно, это даже принесет больше пользы, чем заполученная книга.