Текст книги "Служащие Ваитюру(СИ)"

Автор книги: Велимир Дембицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

С прогрессом в Норзуре все было в порядке – город процветал. Да и сама вероятность того, что под небом, с которого чаще сыплет метеоритами, чем дождем и снегом, вообще способен стоять город, а к тому же расти и развиваться, казалась фантастической. Когда-то Норзур, несмотря на сложность метеорологических условий, поддерживал связь с другими городами, точно так же укрытыми куполами, способными выдержать космический камнепад, но при этом пропускающими воздух, однако теперь каждый из таких городов перешел на полную автономию. Это произошло достаточно давно, потому ныне живущие в Норзуре, в том числе и седые профессора, лишь предполагали, что где-то есть и другие города, но где именно, не знали. На самом деле даже не представляли, стоят ли они, как прежде, или были разрушены из-за какой-нибудь катастрофы. От них остались названия, упоминания в некоторых работах или литературных произведениях, а также сами работы и произведения, но не слишком много. Карт вовсе не было: теперь они оказались не нужны. Институт благообеспечения жизни, он же ИБОЖ, отвечал за то, чтобы уже изведанные территории города, надежно укрытые куполом, использовались по максимуму, а жители ни в чем не нуждались. И если посмотреть на Норзур, Институт справлялся. Даже трущобы, считающиеся болезненной частью общества, от которой не избавишься и с которой приходится мириться, невзирая на свое отношение к ней, не выглядели настолько страшно, насколько их рисовало воображение. Конечно, улицы были освещены не так хорошо, как в основной части города, строения были невысокими, и среди них встречались заброшенные и даже изрисованные изображениями, не имеющими ни смысла, ни эстетики. И все-таки здесь кипела жизнь и бурлили страсти, а значит, Институт благообеспечения жизни справлялся со своей задачей.

Гриммюрграс с интересом наблюдал, как шумная группа молодых людей зашла в заведение, рядом с которым Фанндис остановила электромобиль: жители трущоб были увлечены разговором настолько, что не обращали внимания ни на что вокруг. Вслед за ними вошли трое ученых. Они были того же возраста, что и предыдущая компания, и тоже пребывали в веселом расположении духа. Кроме того, сделали все возможное, чтобы слиться с местными, переодевшись в потрепанные вещи, будто снятые с чужого плеча, но выдали себя любознательным взглядом, каким ощупывали всё и всех вокруг. Впрочем, поправил себя Гриммюрграс, они могли быть писателями или художниками, которые тоже смотрят на окружающий мир, как на диковинку, а трущобы для всех, кроме их обитателей, именно диковинкой и являлись. Ужин в местном заведении считался экзотическим времяпрепровождением, уступающим своей эксцентричностью лишь прогулке за пределом купола. На последнее решались только самые отчаянные, в отличие от побывавших в трущобах – таких любознательных оказалось значительно больше.

– Это единственное место, после посещения которого наши не подготовленные к поглощению лишь бы чего желудки не устроят нам забастовку с демонстрациями и громкими лозунгами, – сообщил Фаннар Гриммюрграсу, когда все трое покинули электромобиль.

– А еще это любимое заведение Оуск, – язвительно добавила Фанндис, – но уверена, что это чистое совпадение.

– Почему ты считаешь совпадением, что наша сводная сестра называет любимым единственное безопасное для пищеварения заведение? На что-то ей же должно было хватить мозгов.

Фанндис предпочла оставить это заявление без комментария.

Они, конечно, не пытались сойти за местных обитателей (к тому же вряд ли бы им это удалось после выхода из электромобиля – Гриммюрграс не был уверен, что у кого-то из жителей трущоб есть такое чудо техники), и все же Фаннар и Фанндис почти не осматривали ни само помещение, куда они вошли, ни других посетителей. А вот Гриммюрграс выдавал себя с головой: пиджак, пусть и надетый на водолазку, строгие брюки, деловой портфель, а главное взгляд, пытающийся поглотить все, по чему только успевал скользнуть.

– Либо мы пришли первыми, – заметила с насмешкой Фанндис, направляясь к пустому столику, которых оказалось не так много, – либо кому-то пора переодеться в юбку.

– Я готов поспорить с тобой, что Оуск появится, – ледяным тоном ответил Фаннар, садясь напротив сестры. – А если нет, то неделю буду носить юбку.

Гриммюрграс улыбнулся, представив друга, проигравшего спор. Фаннар не откажется от своих слов – для него это дело чести. Если проспорил, изволь исполнять требование. Правда, в случае с Фаннаром эта фраза чаще всего относилась к его оппоненту, поскольку сам он не участвовал в спорах, если не был уверен в победе на девяносто шесть процентов. Почему именно такая цифра, никому так и не удалось узнать, и даже Фанндис, кажется, не имела представления.

Они заняли столик недалеко от входа не только потому, что дальние уже успели облюбовать другие посетители, но и для того, чтобы Оуск сразу их нашла. Пока Фаннар и Фанндис читали меню, комментируя каждое блюдо, Гриммюрграс осматривался. Увидев, что через ряд от них, чуть дальше от двери, сидит та самая компания жителей трущоб, которую он заметил на входе, Гриммюрграс улыбнулся, будто встретил старых знакомых. Он попытался отыскать взглядом и компанию ученых, когда Фаннар постучал его по плечу, возвращая к реальности.

– Так что, будешь мясо, приготовленное на огне? Это их фирменное блюдо, ради которого сюда все и ходят. Но "фирменное блюдо" еще не значит "превосходного качества". Даже в трущобах не умеют правильно жарить мясо на костре, так что чаще всего оно полусырое.

– А временами пережаренное, – заметила Фанндис, – но здесь действительно его готовят лучше, чем в других местах. Ну, я не сравниваю его по вкусу с мясом, приготовленным в программированной электродуховке. И все же думаю, тебя это блюдо заинтересует.

– И попробуй запеченный в углях картофель. Вкус, конечно, скверный, но такое ты точно нигде, кроме как здесь, не найдешь.

Гриммюрграс не оспаривал выбор друзей и согласился со всеми рекомендациями. В Норзуре готовкой почти никто не занимался: программируемые электроприборы позволяли людям не тратить на это время, уделяя его более важным вещам. Находились, конечно, любители поэкспериментировать на кухне, но и они подходили к готовке как к научному опыту. Такой же принцип использовался и в ресторанах, так что посетители, делая заказ, всегда знали, что получат в итоге. В трущобах же вкус блюда со знакомым названием мог оказаться непредсказуемым, о чем и сообщили друзья Гриммюрграса, потому данные заведения и приобретали особую привлекательность. Все-таки ни один здравомыслящий ученый не откажется от частицы хаоса в своей упорядоченной жизни. Откинувшись на спинку стула, Гриммюрграс изучал остальных посетителей, пытаясь вычислить процентное соотношение местного населения и рискованных жителей центра.

– Простите за опоздание, – раздался милый женский голос, вынудивший Гриммюрграса отвлечься от изучений. Впрочем, он успел прийти к выводу, что нынче количество представителей трущоб равно количеству представителей ученого сообщества и общества искусств. С небольшой погрешностью, конечно, и с учетом, что исследователь был неопытен в данном вопросе, так что некоторых посетителей мог занести не в ту группу.

Обладательница голоса уже села за столик. Оуск, сводная сестра близнецов. Гриммюрграс узнал ее: она занималась документацией на одной из кафедр, не связанных с его кафедрой, но Норзур был устроен так, что каждый ученый волей-неволей встречался с учеными, работающими в далекой от него области. На самом деле в Норзуре почти не осталось узких специалистов, поскольку новые научные изыскания все больше требовали вовлечения нескольких смежных специальностей, отчего круг соприкосновения только расширялся.

– Профессор Гриммюрграс! – она тоже узнала его, и на ее симпатичном личике заиграла обворожительная улыбка. – Если бы я знала, что вы общаетесь с Фаннаром и Фанндис, передала бы им свой экземпляр вашей замечательной книги для автографа.

Он лишь улыбнулся в ответ, вспоминая, как при их встрече Оуск зарделась и тут же опечалилась, потому что под рукой не имела его книги. Разумеется, Гриммюрграс пообещал, что при следующей встрече, если книга будет при ней, непременно оставит автограф, но, выйдя с кафедры, забыл об этом. Его книга имела настоящий успех в Норзуре, так что Гриммюрграс вскоре перестал обращать внимание на восхищение читателей, полностью погрузившись в работу на кафедре, а теперь и вовсе заинтересовавшись другим вопросом. Заявление Оуск, что та не знала о дружбе знаменитого искусствоведа из Фьялса с не менее известными близнецами, вызвало улыбку: Гриммюрграсу казалось, что об этом знает каждый житель Норзура, за исключением, пожалуй, обитателей трущоб. Однако его нисколько не расстраивал тот факт, что Оуск так и не приложила никаких усилий, чтобы получить желаемый автограф – он отнес ее просьбу к одной из конструкций вежливого общения. На самом деле его куда сильнее волновало, будет ли правильно спросить у девушки прямо сейчас, что она думает о значении своего имени. Будет ли это "правомерно". Гриммюрграс улыбнулся шире, вспоминая это слово.

– Теперь знаете, – ответил он, кивнув, – так что в любой момент можете передать книгу через близнецов.

– Но вы, наверное, очень заняты, – виновато прощебетала Оуск.

– Не больше, чем любой другой профессор, – рассмеялся Гриммюрграс, не ожидавший такого внимания к своей персоне.

Он-то думал, что будет наблюдать за происходящим со стороны и даже не окажется вовлеченным в разговоры. Он все еще помнил печальный утренний опыт не к месту заданного вопроса, поэтому дал себе зарок не повторять те же ошибки. Оуск была иного мнения: она продолжала разглядывать Гриммюрграса, будто Фаннар, позвавший ее на ужин, не сидел рядом и не сверлил сестрицу едким взглядом.

– Кстати, мы уже сделали заказ, – сообщил Гриммюрграс, почувствовав, что никто не хочет нарушать молчание: Оуск, похоже, ожидала инициативу от него, Фаннар надеялся, что родственница вспомнит, зачем пришла, без чьих-либо намеков, ну а Фанндис еще в электромобиле предупредила всех, что влезать в разговор между этими двумя не намерена.

– О! – воскликнула Оуск и взяла меню, дожидающееся именно ее. – Вы, верно, выбрали мясо? Так все делают. Я тоже почти всегда беру мясо, но сегодня хочу попробовать рыбу. Вы ведь знаете, что у нас только один искусственный водоем, где выращивают рыбу? Это удивительно, что здешний хозяин заполучил ее. Мне рассказал профессор Лодин и посоветовал обязательно заказать при случае рыбу. Хотя рыбу я не очень люблю.

Она продолжала болтать, и Гриммюрграс задумался, действительно ли она родственница его друзей. Оуск, безусловно, была милой, а ее наивные рассуждения вызывали улыбку, но представить ее, занимающейся каким-нибудь исследовательским проектом, так и не получилось. Даже первокурсницы с кафедры археологии в этой роли выступили бы куда увереннее.

Перебивать Оуск никто не собирался, и она фантастическим образом сумела, ни на минуту не прекращая говорить, плавно перейти на волнующую тему. При этом она даже умудрилась сделать заказ, не отвлекаясь от рассказа. Выяснилось, что профессор Лодин – восхитительный человек и удивительный ученый, значение которого для общества Норзура недооценено. И именно его Оуск действительно любит. Об этом она сообщила уже Фаннару, глядя на него так серьезно, что у заметившего этот взгляд Гриммюрграса не возникло и мысли, что та ошибается в своих чувствах. Фаннар лишь надменно фыркнул и скрестил руки на груди. Фанндис уже давно сидела в такой позе, и теперь эти двое стали походить на одинаковые статуи, смягчить выражение лиц которых не представлялось возможным. Оуск тем временем продолжала описывать свои страдания, поскольку оказалось, что профессор Лодин не отвечает на ее чувства, или же, вернее сказать, отвечает, но не совсем так, как Оуск хотелось бы. Совершенно безутешно она призналась:

– Мне кажется, он считает меня младшей сестрой.

Фаннар снова фыркнул.

– Учитывая его возраст, думаю, что дочерью, – язвительно заявил он и с самодовольной улыбочкой встретил принесенный им заказ.

– Откуда тебе знать, как мужчина относится к своему ребенку? – защищаясь, поинтересовалась Оуск. Она пыталась повторить язвительные нотки Фаннара, но голос дрогнул, а сама она быстро перевела взгляд на свою тарелку – похоже, на самом деле не считала предположение брата таким уж беспочвенным.

Гриммюрграс чувствовал себя неуместным за этим столом, хотя на самом деле неподходящей была несчастная девушка с ее безответным чувством и попытками найти сострадание там, где получить его она никогда не сможет. Намного милосерднее было бы сейчас, наконец, сказать ей, что ее брат и сестра скорее поймут печаль, связанную с провалившимся экспериментом, нежели с проигранными любовными сражениями. И к своему сожалению, Гриммюрграс не знал, как намекнуть на это Фаннару, а Фанндис по-прежнему оставалась в стороне, хотя и кидала косые взгляды на брата, после чего странно ухмылялась. Поэтому Оуск продолжила рассказывать о своих злоключениях, прибегая ко всем известным ей маневрам, способным, казалось бы, растопить любое ледяное сердце, но главный слушатель оставался непреклонным.

– Послушай, сестрица, – внезапно произнес Фаннар, прервав ее рассказ на середине, – нам давно пора кое-что прояснить. Я полагал, что разыскав нас с Фанндис и определив наше близкое с тобой родство, ты составила себе труд узнать о нас хотя бы несколько основных моментов. Судя по всему, нет. Иначе бы ты знала о наших с Фанндис отношениях ко всякого рода любовным игрищам. Поскольку каждый...

Он не договорил, прерванный недовольным вскриком Фанндис:

– Эй!

Занятый размышлением о незавидном положении Оуск, Гриммюрграс только теперь заметил, что поднявшийся в заведении шум явно не признак возрастающего веселья посетителей. Та самая группа молодых жителей трущоб, которую он хорошо запомнил, уже не просто громко спорила: двое ее участников стояли на ногах, решив подкрепить словесные аргументы кулаками. Их слишком близкое расположение привлекло внимание Фанндис, заставив насторожиться. Ссора выходила слишком жаркой, а их столик оказался в опасной близости от эпицентра.

– Думаю, нам стоит... – хотела было предложить Фанндис.

Не успела.

Первый же удар в челюсть уронил одного из парней на нее, и хотя тот тут же отшатнулся, выплюнув извинение вперемешку с ругательством, спокойствие было нарушено. Гриммюрграс не успел подняться на ноги и прикрыть Оуск, как оказался чуть ли не в центре непонятного хаотичного движения. Он не мог определить, сколько людей участвуют в драке: казалось, желающим выпустить пар был каждый третий. Им не оставалось ничего иного, как попытаться выбраться наружу прежде, чем попадут под удар. Где-то в стороне завизжала девица, послышался звон бьющейся посуды, а потом снова ругательства. Оуск, дрожа всем телом, прижималась к Гриммюрграсу: верная политика, такую хрупкую девушку могло смести в считанные секунды, а если бы она упала, ее наверняка бы затоптали. Гриммюрграс хотел уже кивнуть друзьям, что следует продвигаться на выход, когда Фаннар с криком: "Стоять, дегенерат!" – бросился за кем-то, кого сам Гриммюрграс не разглядел. Он замер, ошарашенный, не ожидавший, что Фаннар способен на что-то подобное.

– Профессор? – пискнула Оуск, и Гриммюрграс вспомнил, что не один и отвечает за безопасность девушки.

Быстро оглядевшись, он заметил, что Фанндис тоже исчезла. Но пропала не только она. Портфель с его рукописью! Неужели кто-то, прикрывшись суматохой, решил его ограбить? Кражи в Норзуре происходили лишь в трущобах, и Гриммюрграс об этом знал, но он все равно не мог поверить, что кому-то потребовалась его рукопись. Или же Фанндис прежде, чем покинула заведение, захватила портфель?

– Идем, – шепнул он Оуск и тоже направился к выходу, оберегая девушку от случайных ударов. В том, что близнецы в состоянии постоять за себя, он не сомневался.

Уже на улице Гриммюрграс спросил у все еще дрожащей спутницы, в порядке ли она, но та смогла в ответ только кивнуть. Впрочем, этого было достаточно. Гриммюрграса волновало куда больше другое: ему не удавалось найти взглядом электромобиль, друзей тоже нигде не было видно.

– Как ты добралась досюда? – спросил он Оуск как можно мягче.

– У меня... – начала отвечать она, но голос сорвался. Всхлипнув, девушка сделала глубокий вдох и повторила попытку: – У меня электромобиль.

– Где он?

Она указала.

Конечно, сажать ее за руль в таком состоянии было нельзя, а Гриммюрграс лишь в общих чертах представлял, как управлять машиной. Оглядев улицу еще раз, он подбадривающе улыбнулся Оуск.

– Ты не против ночной прогулки?

Она не возражала.

Глава 2

Животные мудры – об этом помнит каждый, выходящий в степь с копьем или луком. Их мудрость отличается от мудрости человека, закон в стае не такой, как закон в хэимели, но глуп тот охотник, что считает себя умнее животного.

Зверя приходится убивать, чтобы прокормить семью. Зверя приходится убивать, чтобы защитить хэимели. Но чтобы сразиться со зверем, нужно стать достойным.

Животные не просто охраняются Ваитюрами, они – частицы Ваитюров, воплощения их замыслов, а потому они обладают мощью Ваитюров, хитростью и порядочностью: каким бы опасным ни был зверь в бою, ни один из них не нападал на хэимели, если не был голоден или если люди сами не напали на его стаю. И потому нельзя было убивать зверя ради забавы и без позволения Ваитюров. Ваитюры защищали звериные стаи и могли увести их подальше от дерзких охотников, но они же защищали и людей, не позволяя животным нападать на хэимели, если только того не требовалось ради спасения самих животных или наказания людей.

Прежде чем выйти в степь, охотники подходили к жрецам и просили назвать достойных. Только выбранные Ваитюрами имели право взяться за оружие. Затем отобранные охотники закрывали глаза и представляли зверя: вспоминали все качества, которыми он обладает, примеряли их на себя, подмечая свои слабые стороны и сосредотачиваясь на сильных. А потом произносили клятву:

– Мы выходим на битву с достойным и достойно завершим ее.

Хитрить на охоте не запрещалось, поскольку зверь и сам хитер. Хитрость – это проявление своего ума в противовес уму соперника. Можно выслеживать, устраивать ухищренные ловушки, но никогда не нападать со спины. Малодушным нет места на охоте.

Охотник являлся одним из достойных. Он ни разу не был отвергнут Ваитюрами, правда выходил в степь редко. Он предпочитал охранять хэимели, но охрана состояла и в добыче пропитания. И когда он чувствовал, что сегодня его роль заключалась именно в этом, он шел к жрецам. Охотник знал некоторые хитрости, подметил особенности животных, на которые остальные не обратили внимания, но делиться этими знаниями не собирался. Охота – это проверка, достоин ли ты выжить, а значит, должен сам научиться этому. Если Ваитюры пожелают, они повернут твою голову в нужную сторону, откроют глаза и уши, но этот опыт может быть только твоим. Учить азам охоты, разумеется, следует, но этим занимались те, чей путь был связан с наставничеством. Когда заботишься о своем ребенке, есть соблазн приоткрыть ему доверенные тебе тайны, чего нельзя делать, иначе пострадаешь не только сам, но и тот, кому пытался облегчить жизнь: Ваитюры отвернутся от тебя. И потому Охотник не открывал своих секретов никому, но он знал, что может намекнуть на них, сделать смутную подсказку. Однако на охоте не до подсказок, и потому другие охотники предпочитали звать с собой того, кто больше знает, а не пытаться перенять его опыт. И они звали Охотника с особой готовностью, но тот не всегда соглашался.

Из книги «Служащие Ваитюру» профессора Гриммюрграса

– Кража рукописей, Гриммюрграс, увы, не такая уж и редкость.

Перезарядив оружие, Фаннар прицелился и дважды выстрелил. Одна пуля ушла далеко от цели, вторая прошла очень близко от центра. Фаннар хмыкнул.

– Поскольку научный и творческий труд ценятся в разы больше физического, многие жители трущоб, желающие легкой жизни (а они все ее хотят, иначе бы не жили в трущобах), пытаются присвоить себе чужую рукопись. Не слышал ни об одном удавшемся случае.

Перекинув пистолет в левую руку, Фаннар тут же поднял его и трижды выстрелил. Все пули практически попали в цель – Гриммюрграс посчитал, что погрешность незначительна.

– Правая рука начала уступать, – усмехнулся Фаннар, рассматривая левую, все еще держа в ней оружие. – Забавно для урожденного правши.

Гриммюрграс посмотрел на свой пистолет, потом на цель. Встал в ту же позу, что и Фаннар до этого, прицелился и дважды спустил курок. Обе пули ушли выше, чем он надеялся. К огнестрельному оружию придется долго привыкать. Глядя на друга, Гриммюрграс соблазнился попробовать пострелять с левой руки, но он прекрасно понимал, что прежде следует научиться работать ведущей рукой.

Фаннар снова держал оружие в правой и прицеливался. Выражение его лица заинтересовало Гриммюрграса, отвлекая от их настоящей проблемы. Этот профиль ему был хорошо знаком: недовольство и решительность.

– Пытаешься сладить с оружием? – высказал он свое предположение вслух.

– Да, – кивнул Фаннар, то опуская пистолет, то снова поднимая. – В левой теперь лежит, как влитой, а в правой...

Чуть повернув ствол, он выстрелил. Снова промах. Фаннар выругался, но в следующую секунду повернулся к Гриммюрграсу, самоуверенно улыбаясь. Решительность, впрочем, так и не исчезла с его лица.

Комнаты Ярости были созданы специально, чтобы каждый желающий мог отвести душу, и располагались на каждой улице, предлагая своим посетителям широкий спектр услуг: среди них встречались комнаты с тиром, где кроме круглых мишеней имелись и выполненные в форме человека, комнаты с мешками для битья и манекены для рукопашного боя. Существовала и пара комнат для фехтования, но этот вид снятия напряжения не пользовался популярностью. Особо жаждущие могли прикрепить на мишень или манекен изображение своего обидчика. Если же разногласия были обоюдными, противники могли встретиться на Полигоне Ярости, обстреливая друг друга из специального оружия шарами с краской, хотя чаще всего там собирались команды, чтобы просто избавиться от стресса и хорошо отдохнуть. И именно наличие Комнат и Полигона Ярости свело количество преступлений в Норзуре до нуля. То, что творилось в трущобах, не учитывалось в общей статистике, а шло отдельно, тем более что их обитатели отказались использовать Комнаты и в считанные дни разнесли их, ИБОЖ же тратить средства на восстановление не стал.

Обо всем этом Гриммюрграс знал, но только со слов окружающих. В саму Комнату он попал впервые, когда вернувшийся под утро Фаннар задержался дома лишь для того, чтобы залпом опустошить приготовленную Гриммюрграсом для себя чашку чая, а затем заявить:

– Идем со мной.

Фанндис к тому моменту так и не появилась.

Гриммюрграс не стал сопротивляться: он видел, как взвинчен его друг, и любой отказ или просьба объяснений привели бы к никому не нужной вспышке гнева. Кроме того, он-то успел вздремнуть и, хотя поднялся раньше положенного, чувствовал себя хорошо. А вот как держался Фаннар, Гриммюрграс понять не мог, и то, что он при этом способен попадать почти в цель, а не пускает все пули в молоко, удивляло. Даже первые выстрелы, в которые была вложена вся злость Фаннара, накопленная за эту ночь, были на взгляд Гриммюрграса довольно удачными.

– Тебе не стоит беспокоиться о рукописях, – произнес он с улыбкой, будто не злился только что на промах. – Издательство занимается и художественной литературой, и научной, так что все рукописи проходят через него, а Льоусбьёрг за соблюдение авторских прав загрызет кого угодно.

Гриммюрграс улыбнулся, вспомнив невысокую женщину с рыже-медовыми вьющимися волосами. За очками с тонкой оправой холодно блестели серые глаза, переливающиеся в свете люминесцентных ламп и похожие на металлические части какого-то сложного механизма – лишенного всяких эмоций, но идеального в выполнении своей функции. Беспощадного, но прекрасного.

– Если редактор, проверяя рукопись, заподозрит ее в плагиате, – продолжал Фаннар, не обращая внимания на улыбку друга, – он свяжется с автором, у которого предположительно украли рукопись или идею.

Фаннар внезапно расхохотался. На лице Гриммюрграса, похоже, отразилось удивление: Фаннар, посмотрев на него, озорно улыбнулся и пояснил:

– Вспомнил случай. Меня невообразимо бесил один профессор. Только подумать, у него была профессорская степень! Его статьи даже ты, не знакомый с его областью, назвал бы чушью, а он за это получал очки полезности, причем немалые. И, разумеется, он считал себя самым гениальным ученым и искренне верил в то, что писал. Нет ничего отвратительнее глупости, полагающей себя умом.

Фаннар поморщился, взял оружие в обе руки и прицелился. По его презрительному профилю Гриммюрграс понял: в мишени он видит лицо того профессора. Выстрел. Прямо в цель. Фаннар широко улыбнулся и победоносно посмотрел на Гриммюрграса.

– Я стал писать пародии на его работы. Писал в его стиле, но содержание было куда абсурднее оригинала. Думаешь, это невозможно? Я сначала тоже так считал, пока не взялся за ручку. Оказалось, нести чушь не так уж и сложно. Так вот, когда я принес эту рукопись в издательство, естественно, подняли тревогу и вызвали того профессора. "У вас не крали рукописей? Вы уверены, что это не ваше? Уж больно похоже..." О, ты бы видел его лицо!

Фаннар зашелся смехом. Он не мог рассказывать дальше, согнувшись пополам, и Гриммюрграсу пришлось терпеливо ждать. Ему было не обязательно знать, о ком идет речь, чтобы примерно представить лицо того профессора: за почти два года общения с Фаннаром он видел их великое множество. Взбешенные, оскорбленные мужчины и женщины, наверняка придумавшие с десяток оригинальных способов умертвить Фаннара. У них всех была одна общая проблема: и нет, не сам наглый молодой ученый, не признающий авторитетов, а их слабость перед его выходками. Если бы они оставались равнодушными, Фаннар бы давно закончил игру, а так он продолжал проверять, как долго они способны терпеть. С наличием Комнат Ярости, скорее всего, до самой смерти.

– Когда он прочел мои шедевры... – все еще смеясь, все-таки смог произнес Фаннар. Он выпрямился и самодовольно смотрел на Гриммюрграса. – О, когда он их прочел, то просто вспыхнул! – Фаннар, не выпуская из руки пистолета, изобразил, будто его голова взрывается, а затем закатил глаза. Постоял с безумным видом и снова рассмеялся. – "И вы считаете, что я способен написать такой бред?!" – передразнил он чей-то срывающийся фальцет, причем вид его был униженно-разгневанный. Гриммюрграс не сдержал улыбки: именно такое лицо он себе и представил, пока друг был не в силах говорить из-за смеха. – А редактор тоже хорош. Она спокойным тоном произнесла: "Стиль очень похож на ваш. Моя работа заключается в исключении плагиата при малейшем подозрении". – Внезапно Фаннар стал прежним: серьезным и слегка надменным. Он повернулся к мишени и снова прицелился. – Он развернулся и ушел. А она вызывала его еще несколько раз, пока мне не надоело издеваться над стариком.

Фаннар снова выстрелил, но на этот раз промахнулся. Выругался.

– Так что не бойся: никто не присвоит себе твое исследование. Особенно если ты прямо сейчас пойдешь к Льоусбьёрг и сообщишь тему своей диссертации.

– Монографии, – поправил Гриммюрграс.

– Тем более что не она была им нужна.

Мужчины обернулись: Фанндис стояла слева от Гриммюрграса и целилась в мишень в виде человеческой фигуры. Оружие в левой руке, три быстрых выстрела – в голову, грудь и живот. Без промаха.

– А с правой руки? – спросил заинтересовано Фаннар.

Фанндис окинула его долгим сочувственным взглядом, перезаряжая оружие, взяла пистолет в правую руку и, не тратя время на точное прицеливание, выстрелила трижды.

– Вот это да, сестрица! – завистливо и в то же время с гордостью присвистнул Фаннар. – А что ты имела в виду, говоря о ненужности лекций Гриммюрграса? Он, конечно, начинающий ученый, но его исследование находится в незатронутой прежде области, что сразу прибавляет ему вес. Да и воры интеллектуальной собственности никогда не интересовались качеством украденной работы.

– Какой бы гениальной ни являлась работа, обнаружившись внутри портфеля ИБОЖ, она будет выброшена в ближайшем переулке трущоб. Прости, Гриммюрграс, это моя вина.

Она положила руку на плечо другу, чуть покусывая нижнюю губу. Фанндис переживала, но только ли из-за утерянной рукописи?

– Так это был портфель Лейкни?! – воскликнул Фаннар.

– Ты даже не заметил, – усмехнулась его сестра, убирая руку с плеча Гриммюрграса и снова берясь за оружие. – Хорошо, что я выложила документы.

Она снова принялась расстреливать мишень, попадая туда, куда целилась. Уверенная, внешне сохраняющая спокойствие, она завораживала. Гриммюрграс отложил пистолет и сделал два шага назад, не спуская глаз с подруги. Ее замершая фигура напоминала дикую кошку перед прыжком. От этой мощи становилось не по себе. Бросив быстрый взгляд на изрешеченную мишень, Гриммюрграс понял: так выглядел бы похититель, если бы Фанндис настигла его с оружием в руках.

– Вы с Лейкни снова прокололись, – язвительно бросил Фаннар, будто не замечая состояния сестры.

Та резко обернулась, наградив мужчин испепеляющим взглядом.

– Знаю. Я только что от нее. У нас есть возможность все исправить, если будем действовать быстро.

– До обеда я весь твой, а потом извини, – сказал Фаннар и вернулся к своей мишени. Прицелившись, он спросил: – Каков план действий?

– Мы с тобой продолжаем прочесывать трущобы.

– А что Лейкни?

– Отдала распоряжение, чтобы не пропускать никого с портфелем ИБОЖ.

– Так грубо?

– Разумеется, нет. Я не знаю подробностей, но все должно пройти тихо, чтобы никто не знал, что похищен был именно портфель.

Выстрелы справа, выстрелы слева. Гриммюрграс с трудом разбирал слова и удивлялся, как сестра и брат слышат друг друга. Сам он не сразу понял, что к нему обращаются по имени, причем, похоже, не один раз.

– Гриммюрграс? – вопросительно посмотрела Фанндис, опустив оружие. Фаннар тоже перестал стрелять.

– Да?

– От тебя требуется малость: зайти к Льоусбьёрг и рассказать о случившемся. Возможно, они сработают тонко и для отвода глаз попытаются выдать твою рукопись за свою.

Слово "они" Фанндис буквально выплюнула, не дав преступникам никакого наименования: то ли не знала, к какой группе их отнести, то ли не хотела грубо выражаться, хотя обычно не заботилась о выбранных словах. Гриммюрграс задумчиво нахмурился.