Текст книги "Служащие Ваитюру(СИ)"

Автор книги: Велимир Дембицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

– Раз четыре генератора, – подхватила слова брата Фанндис, – предлагаю разделиться так: я, Фаннар и Гриммюрграс возьмем по два студента. Тандри, ты пойдешь с Оуск и...

– Почему? – вскочил тот на ноги, не пожелав слушать до конца. – Почему я не могу пойти с Гриммюрграсом?

– Например, потому, что ты четвертый, кто действительно верит в расщелину и хэимели, – напомнил Фаннар тоном, после которого никаких пререканий быть не должно.

Гриммюрграс понимал, почему Тандри хочет пойти с ним, и сам бы согласился с этим вариантом: слишком любопытно вел себя сегодня этот парень, и у мужчины накопилось к нему достаточно вопросов, с которыми хотелось разобраться поскорее. Но решение близнецов так же казалось разумным: если остальные не верили в их историю, они могли недостаточно серьезно относиться к разведке. Пожалуй, она действительно сейчас напоминала какую-то игру, и именно поэтому во главе их маленьких подразделений должны были стоять люди, доверяющие друг другу. Несмотря на организаторские способности Оуск, Гриммюрграс скорее доверился бы Тандри, чем ей. Чтобы хоть как-то поддержать парня, он заметил:

– К тому же кто-то должен проследить, чтобы с Оуск ничего не случилось.

– Вообще-то я взрослая, – недовольно отозвалась та. – Так что разумнее, чтобы студентов вела я, а не они меня.

– Я бы вообще предложил тебе отправиться к нам в квартиру и подождать там, – возразил на ее высказывание Фаннар и кивнул на ногу. – Сможешь идти?

– Да, она уже не болит, – фыркнула девушка и убрала руку. Вставать, однако, и демонстрировать свою дееспособность не спешила.

– Кхм, – привлек к себе внимание незнакомец, – я в состоянии защитить даму и, думаю, в этом окажусь получше юнца.

Тандри лишь усмехнулся, но комментировать не стал: оскорбление чужого человека не имело для него критического значения – прекрасная черта характера.

– Кстати, а кто вы вообще? – поинтересовалась Фанндис, окидывая мужчину оценивающим взглядом.

– Эгмюндюр, иллюстратор. И хотя руки – это то, чем зарабатываю на жизнь, но мои друзья слишком вспыльчивы, чтобы я не умел использовать их, – он поднял ладони на уровне лица и сжал пальцы в кулаки, – для самообороны.

Близнецы молчали, а Гриммюрграс пытался вспомнить, знал ли он этого человека. Нет, над его книгой работал кто-то другой, иначе бы Эгмюндюр знал его имя. Поверить в то, что у иллюстраторов столько заказов, что они довольно быстро забывают, над чем работали прежде, Гриммюрграс не мог.

– Ну же, – рассмеялся Эгмюндюр, не дождавшись ответа. – Если вы хотите, чтобы я был на вашей стороне, то начните мне доверять!

– Резонно, – кивнул Фаннар. – Тандри, ты везунчик, идешь, как и хотел, с Гриммюрграсом. Принеси нам еще и удачу в виде никому не нужных генераторов.

– Постараюсь, – радостно отозвался тот. – Если не будет слишком нагло, можно, чтобы мы пошли на запад и взяли с собой Ликафроуна?

Когда Тандри начал фразу "взяли с собой", Йоусабет встрепенулась и чуть было не вскочила на ноги, но не услышав своего имени, поникла. Ликафроун – молодой человек в очках и мешковатом потрепанном свитере с растянутыми локтями – сначала отряхнул колени, потом поднялся и спустился вниз, явно готовый отправляться в путь, будто разрешения близнецов и не требовалось.

– Идите, – равнодушно отозвался Фаннар. – Для меня принципиальной разницы нет.

– Думаю, с Оуск лучше пойти Соуль и Кетитлю, – поспешил вмешаться в распределение Гриммюрграс. Он понимал, что им нужно доверять иллюстратору, но предосторожность не помешает, тем более такая: вряд ли кто-то поймет, почему именно эти студенты были названы. Гриммюрграсу Соуль, сыгравшая Кожу Змеи и действительно подходившая на эту роль, представлялась не только разумной девушкой, но и обладательницей хороших реакций и интуиции. Кетитль же, самый мощный из собравшейся компании, на деле был прилежным студентом, по крайней мере, если речь шла о предмете Гриммюрграса, поэтому вполне мог послушаться приказов Соуль, а не строить из себя самого сильного и самого умного. И словно в доказательство его мыслей, Кетитль согласно кивнул, а потом подмигнул Соуль.

– Так и поступим, – оценила выбор друга Фанндис. – Если у оставшихся есть какие-то предпочтения, высказывайтесь сразу же.

– Или же забудьте о них, – коварным шепотом подхватил Фаннар. – Ваше решение будет единственным и изменению не подлежит.

Фанндис укоризненно скрестила руки на груди и покачала головой, но как ни странно, слова ее брата подстегнули оставшихся студентом: они вскочили со своих мест и сообщили о своем выборе. Не сговариваясь, девушки пожелали пойти с Фанндис, а парни с Фаннаром.

– Ох, зря вы так, – рассмеялся Тандри, обращаясь к студенткам. – Женские физические признаки не означают женское же естество.

– Естество? – недоуменно переспросил Гриммюрграс.

– Идемте уже. Расскажу по пути.

Глава 2

Под естеством Тандри имел в виду что-то вроде характера, и для примера привел Оуск, как яркую представительницу носителей женского естества. Фанндис, по его мнению, тяготела к мужскому. Гриммюрграс не мог ничего сказать по этому поводу, потому что так и не уложил в голове, что все-таки имел в виду парень. То, как он понял его объяснения, не позволяло полностью согласиться с выводом Тандри, но дискутировать на тему из незнакомой области – все равно, что выйти на охоту с завязанными глазами: можно, конечно, и даже есть шанс одержать победу, но большая вероятность все-таки быть разорванным на мелкие кусочки.

А вот Ликафроун, похоже, обладал познаниями в психологии (или к какой науке относилась теория Тандри?) и активно с ним спорил. Увы, его доводы не облегчили Гриммюрграсу понимание вопроса, поэтому в какой-то момент он почти перестал слушать спорящих. Куда интереснее было узнать о них самих. И если о Тандри кое-что Гриммюрграсу было известно, то его близкий друг, Ликафроун, оставался загадкой. Он видел этого парня на парах, но тот особой активности не проявлял, а иногда даже откровенно спал, да и его письменная работа не вызвала особого интереса. Гриммюрграс даже вспомнил, что несколько удивился, увидев его среди пришедших на пробу, и пока тот не прочитал выбранный монолог, думал, что парень попал сюда по ошибке или с кем-то за компанию. Кстати, о том, что этой компанией мог оказаться именно Тандри, решить было невозможно: на лекциях и семинарах они не сидели рядом, да и на перерывах Гриммюрграс не замечал их вместе. И все же, слушая их разговор, он вспоминал Фаннара и Фанндис, а потому не мог скрыть улыбки. Впрочем, сейчас она была незаметна.

– Кстати, у тебя очень хорошие реакции, Тандри, – заметил Гриммюрграс, когда спор об "естествах" закончился.

– А вы побудьте защитником своего факультета на Полигоне Ярости, и я посмотрю на ваши, – не без гордости отозвался тот и не забыл добавить: – Археологи, между прочим, уже два года разделывают остальные факультеты как орехи.

– Между студентами происходит соревнование? – уточнил Гриммюрграс, поскольку услышал о подобном впервые, и профессора, кажется, ни в чем таком не участвовали.

– Ага. И мы доказываем всем, что археологи – не рохли, вроде завкафедрой Орри, а вот вы как раз подходите под наш идеал. Причем я так считал и до того, как узнал о вас всю правду.

– А еще это поможет в работе, – влез в разговор Ликафроун, но как-то рассеянно, будто пребывал в своих мыслях и, услышав последние слова друга, решил отреагировать. – Полевой, то есть, – добавил он, осознав, что первая фраза звучит неоднозначно, а после паузы дополнил: – Точнее, должно было. Теперь ни о какой работе, похоже, речи не идет.

– Нас ждет более захватывающая экспедиция! – возразил Тандри, не скрывая своего энтузиазма. Гриммюрграсу показалось, что парень не только забыл о причине, из-за которой должна состояться эта "экспедиция", но и о той ситуации, в которой они оказались, и почему сейчас шли почти в полной темноте.

– Да, рассказ о ней звучит так же неправдоподобно, как и о любой другой экспедиции. Так почему бы и нет?

– Ликафроун, ты тоже принимал участие в тех состязаниях? – недоверчиво спросил Гриммюрграс: внешний вид этого молодого человека свидетельствовал как раз об обратном.

– Шутите? – ответил Тандри вместо друга, в его голосе прозвучали непривычно холодные нотки. – Ликафроун – гроза Полигона. Точнее, наш с ним тандем, но без него я добился бы лишь половины возможного. О том, насколько обманчива внешность, вы знаете лучше нас всех.

– Но из пистолета стрелять я не умею, – вступил в разговор сам объект обсуждения. Снова помолчал и решил добавить пояснений: – На Полигоне мы стреляли из специального оружия. Может, разницы и нет.

– Ну, его держат в двух руках, и стреляет оно очередью, – принялся размышлять вслух Тандри. – И все же нужно сравнивать на практике.

– Оно стреляет шариками с краской? – припомнил рассказы близнецов о Полигоне Гриммюрграс.

Студенты живо подтвердили.

– Больно, когда попадает?

– Ощутимо. А в лицо вообще опасно, поэтому существуют специальные маски.

– Но с играющими грязно нужно вести себя соответственно, – непередаваемым тоном заметил Тандри.

Гриммюрграс так и не смог понять, какие нотки услышал в нем: решительность, злость, мстительность, азарт, все сразу? Его настораживала такая реакция. Только недавно Тандри, казалось, не воспринимал угрозу, вызванную действиями Хюглейкюра, всерьез, но теперь он словно искренне ненавидел сошедшего с ума ученого и его прихвостней, будто насмотрелся последствий их выходки. Но пока улицы Норзура оставались прежними, если не считать погруженности во тьму: никто не ходил по улицам, не собирался в группы, не обсуждал случившееся. Возможно, привыкшие к порядку люди, для которых самым ужасным преступлением была кража объекта интеллектуального труда, решили, что их разыграли, и наутро электричество снова будет в каждом доме, а слова Хюглейкюра о метеорите и бункере станут пересказывать со смехом. Город спокойно спал, и даже Гриммюрграс почти поверил, что он с друзьями поднял бурю в стакане, и потому вдвойне странно было услышать в голосе Тандри подобные интонации. Или таким же тоном он говорил о своих противниках на Полигоне Ярости? Вероятно, Гриммюрграс смог бы найти ответ, прочитав его на лице парня, но такой возможности не имел.

Какое-то время они шли молча, Гриммюрграс обдумывал, как много ему с друзьями предстоит сделать до встречи Норзура с метеоритом. Изначальный план был прост: люди с помощью аппарата Фанндис учат основные фразы, в изучении языка им также помогают Гриммюрграс, близнецы и Тандри. Теперь к этому процессу точно можно было бы подключить и других студентов, участвовавших в спектакле, однако появилась трудность с самими учениками: услышав о наличии бункера, они скорее в нем увидят защиту, нежели в прыжке в бездну. Анализируя события вечера, Гриммюрграс подумал, что их план имел роковой недочет: не стоило им сначала обо всем рассказывать главам общества. Лучше бы в конце выступления Фаннар вышел на сцену, объявил зрителям и о метеорите, и о прошлом Гриммюрграса и тут же предложил бы решение. Фанндис же тем временем заперла бы глав в том кабинете и дала бы прослушать пленку, а затем сообщила бы, что остальные жители уже все знают. Так бы они опередили Хюглейкюра, и тот, возможно, отказался бы от своей затеи, а если и нет, то не произвел бы запланированного эффекта.

Почему они так поступили? Почему посчитали, что окончательное решение должно принимать именно руководство? Что ж, так или иначе, ответственность за спасение жителей Норзура теперь лежит полностью на них. А с выходкой Хюглейкюра появилось множество осложнений. Хотелось надеяться, что тот пошутил насчет отключения барьера, но Гриммюрграс отлично понимал, что это непозволительная роскошь.

Отвлекшись от мыслей, так и не придумав, как именно они смогут убедить людей, что именно самый экстравагантный способ спасения является единственно возможным, Гриммюрграс осмотрелся. Он не узнавал улицу, по которой они шли, и была ли виной тому темнота или же то, что он шел по ним впервые, сказать он не мог. Вскоре дома закончились, и дорога прямой стрелой прорезала поля, завершаясь огненным наконечником. Все трое замерли одновременно.

– Какова вероятность, что костры разожгли смотрители генераторов? – высказал общие подозрения Ликафроун.

– Подходить ближе, чтобы проверить, рискованно, – заметил Тандри. – Мы не знаем, что они сделали со смотрителями.

– И не узнаем, с такого-то расстояния, – фыркнул Ликафроун.

– Невооруженными подходить не стоит, – возразил Гриммюрграс. – Если не знаешь, что ожидать от зверя, будь готов к нападению.

– Но они не звери! – возмутился Ликафроун.

– Те, кто отключает барьер, чтобы город засыпало метеоритами, вполне могут называться зверьми, – хмыкнул Тандри.

– Не знаю, что вы вкладываете в понятие "зверь", – несколько удивленно произнес Гриммюрграс, – но я имел в виду хитрое, сильное и, скорее всего, опасное существо.

– Эти парни – хитрые и (или же) сильные существа, раз сумели захватить электростанцию и по всей видимости и генераторы барьеров. Ну а поскольку они способны поставить под угрозу существование целого города, то и опасные, причем крайне. Так что я мыслю в верном направлении.

– Послушайте, у нас ведь нет доказательств, что они и правда захватили электростанцию, – внезапно заметил Ликафроун.

Его предположение показалось Гриммюрграсу настолько нелепым, что он даже не смог это выразить вслух. Тандри же слов не растерял.

– То есть повсеместное отключение электричества для тебя не доказательство? – усмехнулся он.

– Нет. Они, возможно, и правда пробрались на электростанцию и серьезно повредили систему. Однако их могли быстро поймать и выпроводить оттуда. На устранение неполадок требуется время и, возможно, много, поэтому света до сих пор нет.

– А зачем смотрителям разжигать огонь, если электричество в сторожках от генераторов? – не скрывая насмешки, напирал Тандри.

– Откуда ты знаешь, что это не свет из окон?

– Он расположен слишком низко.

– С такого расстояния точно не определить.

– А подходить ближе опасно.

– Почему мы сразу отнеслись к ним, как к неспособным на переговоры? Почему считаем, что они вооружены и воспользуются оружием против нас? Такова модель поведения в вашем мире, профессор, там, где мы должны найти убежище? Если так, то как-то не хочется.

– В моем мире много хищников, наделенных оружием от рождения, – ответил Гриммюрграс холодным тоном. – Они не нападают просто так, но то, что ими движет, человеку не всегда понятно, и потому при каждой встрече с хищником стоит иметь возможность защититься. Не пускать в ход оружие, но быть начеку. Мы не знаем, что движет Хюглейкюром, и потому нужно приготовиться к худшему. Если они действительно хотят контролировать город, то должны защищать электростанцию и генераторы барьера, как самое дорогое, что у них есть.

То ли тон Гриммюрграса превращал все сказанное в непреложную истину, то ли слова наконец дошли до адресата, но Ликафроун больше не возражал. Света звезд было достаточно, чтобы разглядеть его силуэт: студент стоял, потупив взор, будто на семинаре не смог ответить на простой вопрос и был опозорен.

– И все же ты тоже можешь оказаться прав, – после некоторого молчания продолжил мужчина. – Возможно, они только повредили нечто важное и на электростанции, и в генераторах, но работники электростанции и смотрители уже прогнали их и пытаются все исправить. Однако чтобы проверить, кто из нас заблуждается, нужно подойти ближе. Мое предположение не позволяет мне рисковать.

– А согласно моему, вы боитесь напрасно, – пожав плечами, заметил Ликафроун.

Тупик. Гриммюрграс обдумывал, как поступить. Он мог просто заставить Ликафроуна подчиниться, но отгородиться от его слов у мужчины уже тоже не получалось. Им действительно стоило подойти ближе и проверить, но старые инстинкты, раньше молчавшие, а теперь снова заговорившие во весь голос, заглушали любые рассуждения.

– Ты бы рискнул дойти до генератора в одиночку? – спросил он наконец.

– Почему бы и нет, – равнодушно отозвался Ликафроун. – Мне не кажется, что это опасно.

– Хорошо. А если вдруг прав окажусь именно я?

– Если меня поймают, скажу, что проверяю генератор по собственной инициативе. О вас ни слова.

– Тебе удастся проявить заинтересованность в планах Хюглейкюра?

– Ага. Мне действительно любопытно узнать, чего он хочет добиться.

– А ты что скажешь? – спросил Гриммюрграс у Тандри. – Справится?

– Более чем, – уверенно отозвался тот.

Впрочем, Гриммюрграс и сам думал, что, облачившись в скорлупу, Ликафроун надежно спрячет свои истинные мысли и намерения, а сама скорлупа может быть абсолютно любой.

– Тогда иди. Если все хорошо, возвращайся к близнецам. Придется сбежать – лучше к себе домой: скорее всего нам придется противостоять приспешникам Хюглейкюра, так что нужно, чтобы они узнали о нас как можно позже. Ну а если сумеешь выяснить о них хоть что-то, вообще замечательно. Ум – одно из природных оружий, как и хитрость. Так что при необходимости защищаться его стоит использовать.

Гриммюрграс и Тандри молча следили за уходящим Ликафроуном. И странное дело – чем дальше тот шел, чем меньше становилась его фигура на фоне далеких огней, тем усиливалось ощущение, что их опасения – чистая глупость. Отчего человек будет вредить другому человеку? В хэимели случались разногласия и временами выяснения отношений переходили в рукоприкладство, но даже тогда никто не использовал оружие, потому что знал – покалечив другого, накажет сам себя, поскольку будет обязан приносить вдвое больше пищи. Как ни странно, но это действительно помогало сдерживать гнев и перенаправлять его в русло, приносящее всем пользу.

Но Гриммюрграс изначально увидел в Хюглейкюре представителя другого вида, у которого нет причин сотрудничать с людьми, зато есть нечто, что приходится делить. И вот в этом могла заключаться его ошибка. Возможно, Хюглейкюр просто таким странным способом выяснял отношения со своими обидчиками, а всех жителей Норзура призвал в свидетели. Зачем ему вредить кому-либо, особенно в сложившейся ситуации? Ликафроун считал это дикостью и потому так уверенно шел к генератору. Отчего же тогда Гриммюрграс, чужак в этом мире, решил, что сразу все понял верно и расставил по своим местам? Абсурд.

– Пойдем проверять барьер?

Вопрос Тандри вывел его из размышлений, вырвал из воспоминаний о хэимели, где очень многое было понятно, остальное же принималось таким, как есть. Он огляделся, сделал глубокий вдох. Как он хотел, чтобы этот мир стал его! Мир бесконечного числа вопросов и беспрестанного поиска ответов на них, он действительно нравился Гриммюрграсу, как и его обитатели, но принял ли он незваного гостя как собственное дитя или только притворялся, Гриммюрграс не знал. И эта ночь казалась ему пустой, лишенной определенности, зыбкой от своих вопросов – вроде бы обычное ощущение для любого жителя Норзура, но такое чуждое для Гриммюрграса, что тому начало казаться, будто он здесь неуместен, лишний. Ему не хватило времени, чтобы стать своим, и именно это вызывало теперь печаль.

Однако Тандри ждал ответа и явно хотел плевать на то, что думают о Гриммюрграсе другие жители Норзура, да и весь мир в целом.

– Пойдем, – согласился он, хотя прежде они решили, что отсутствие барьера не может являться доказательством их опасений в полной мере.

Гриммюрграс слишком много задолжал этому парню за последний месяц, а может, просто сам нуждался в его обществе, чтобы ответить отказом. Он не смог бы сказать, почему именно компания Тандри вселяла в него надежду найти хоть немного определенности прежде, чем холод ночи окончательно поглотит его рассудок, и, пожалуй, был даже рад, что никто об этом не спросит.

– Думаю, я знаю, где нас не увидят.

И он снова шел за Тандри, хотя и догадался, куда именно тот его ведет. На этот раз он не следил за дорогой, только за небом, ожидая, что звезды вот-вот начнут падать. Те не собирались. Возможно, на днях, но точно не сегодня. Гриммюрграс попытался вспомнить, наблюдал ли за метеоритным дождем ночью, и пришел к выводу, что вряд ли. Норзур, источающий свет, затмевал звезды и метеориты не могли произвести столь же сильный эффект, что и днем. Но теперь все выглядело иначе: и сам город, и небеса. И все-таки Гриммюрграсу не хватило воображения, чтобы представить, как большой камень ни с того ни с сего прорежет пространство и упадет между ним и Тандри. Мысль о том, что небо способно исторгнуть глыбу, которой ничего не стоит уничтожить целый город, казалась намного нелепее предположения, что через расщелину, наполненную огненной рекой, можно попасть в другой мир. Наверное, и его друзья не до конца верили в реальность этой опасности, а если все-таки были в состоянии в подробностях представить последствие катастрофы, то их воображение покорило бы Гриммюрграса окончательно. Наверное, именно в этом состояло различие между жителями Норзура и им. Интересно, а что ощутил Тандри, узнав о падении метеорита?

Спросить Гриммюрграс не решился. Тандри замер – они почти дошли до того места, где наблюдали метеоритный дождь. Гриммюрграс поравнялся с ним, но остановился лишь на мгновение, чтобы посмотреть на Тандри, кивнуть и тут же пойти дальше. Тандри больше не медлил. Они шли молча, глядя вперед, сначала уверенно и быстро, но с каждым следующим шагом замедляясь. В темноте увидеть границу, где проходил барьер, было невозможно, и потому они, не сговариваясь, вытянули руки вперед, ожидая вот-вот наткнуться на преграду. Но они делали следующий шаг, а руке так ничего и не препятствовало. Гриммюрграс затаил дыхание: работающий барьер не мог исключать вероятность, что электростанция все же под контролем Хюглейкюра, но его наличие дарило надежду, что город не разрушится под серией метеоритных дождей прежде, чем упадет тот, который уничтожит Норзур полностью. До этого еще месяц, за который можно многое сделать, и сейчас барьер нужен им, как никогда. Гриммюрграс закрыл глаза, одними губами шепча: "Пожалуйста".

Тандри грубо выругался. Гриммюрграс остановился, открыл глаза и посмотрел на парня. Тот наклонился к земле и поднял что-то увесистое.

– Вот и сбылась мечта, профессор, – с усмешкой произнес он, подбрасывая предмет в воздух.

Гриммюрграс огляделся, и по его губам пробежала горькая улыбка. Просить что-либо Ваитюров самостоятельно было не принято: что значат проблемы человека для существа рангом выше? Мелочи, на которые некогда обращать внимание. И все же они просили, неосознанно, после стыдясь содеянного, но просили только тогда, когда боялись настолько сильно, что лишь обращение к Ваитюрам позволяло не сойти с ума от страха, просили, когда были растеряны, когда понимали, что сами ничего не в силах изменить. К кому только что обращался Гриммюрграс? Кого возвел в ранг Ваитюров? Как бы то ни было, какую-то долю минуты он верил, что не все еще потеряно, что мир не успел рухнуть. Однако...

– Почему все не так?

Гриммюрграс посмотрел на Тандри: тот рассеяно оглядывался, а голос его звучал сдавленно, будто произнести что-либо вслух ему стало невероятно сложно.

– Не так, как я представлял... В тот вечер... Тогда я был готов перейти, оказаться с другой стороны. Я не боялся. А теперь...

Гриммюрграсу показалось, что парень задыхается. Он быстро подошел к Тандри и взял из его руки камень. Подарок с небес. Гриммюрграс поднял голову и снова оглядел звезды. Сколько раз они видели метеориты, сколько обсуждали, к чему приведет отсутствие барьера, но только теперь, держа один из них, не самый крупный, в руке, Гриммюрграс понял, что прежде они никогда на самом деле не верили до конца, что это все реально. Они видели падение камней, видели, во что те превращали землю, но как же все это было от них далеко!

Тандри же продолжал судорожно дышать, лихорадочно оглядывая горизонт, и Гриммюрграс внезапно понял, какое именно открытие совершил только что его студент.

– Он действительно огромен, – тихо произнес он. – Больше, чем мы позволяли себе представлять.

– Но...

– В тот вечер тебе не было страшно, потому что ты сам хотел встретиться с ним, со всем этим. Ветер, – Гриммюрграс подставил ему лицо и улыбнулся. В Норзуре создавали некое подобие ветра, но оно не шло ни в какое сравнение с настоящей стихией. Как давно он не ощущал ничего подобного.

– Тогда почему сейчас мне страшно? Я обманывал себя?

– Нет, – снова посмотрел на него Гриммюрграс, – но сейчас тебя не спросили и просто выкинули из привычного места. Это растерянность, – он положил руку на плечо Тандри, – и это сопутствующая часть свободы.

– Что? Всегда? – не поверил тот. Но даже несмотря на это, его дыхание выправилось, и Гриммюрграс улыбнулся.

– Всегда – в той или иной степени. Потому что у свободы нет готовых ответов и решений, а значит, есть место растерянности. Но мы вольны выбирать, поддаться ей или же обратить внимание на то, что открывается перед нами.

– Вы бы слышали, как это звучит со стороны, – рассмеялся Тандри.

– По-моему, все профессора рано или поздно начинают использовать подобные конструкции. Но ты все равно понял, что я имел в виду. Глупо бояться и стыдиться растерянности, если это обычное состояние, только и сосредотачиваться на ней не всегда хорошо. Что лучше для тебя в данный момент, решать придется тебе. О, я снова это делаю?

– Звучит несколько назидательно, да, – продолжал улыбаться Тандри, а потом серьезно произнес: – Спасибо.

Гриммюрграс не ответил. Он опустил взгляд на камень, который все еще держал в руке. Один месяц, всего один месяц. Но и тот, был ли он у них на самом деле?

***

– Что вас так задержало? – облегчение не успело вспыхнуть на лице Фанндис, тут же сменившись озабоченностью. Она быстрым взглядом окинула лестничную клетку.

– О, у вас есть фонарики! – воодушевленно заметил Тандри, глядя на предмет в ее руках. Свет от фонаря почти не рассеивал тьму, зато Фанндис имела возможность, которой так долго был лишен Гриммюрграс – видеть лица. Он радовался уже от того, что мог разглядеть, как подруга поморщилась, отвечая студенту:

– Ненадолго. Они работают на аккумуляторах, которые нужно заряжать. А этой возможности у нас нет. Проходите. Гриммюрграс, чему ты так улыбаешься? Хорошо провел время?

Он лишь негромко рассмеялся. Заявление, что он счастлив видеть ее лицо, прозвучало бы странно и неуместно, объяснять же, насколько Гриммюрграсу оказался важен зрительный контакт, не хотелось. Он позже поделится с близнецами этим открытием, а сейчас у них есть более важные дела, пусть некоторые и считают, что он об этом позабыл.

– Барьера нет, – сообщил он, зайдя в гостиную, где собрались все остальные. – И по тому, что Ликафроуна среди вас тоже нет, можно сделать вывод, что генераторы-таки во власти Хюглейкюра.

– А где Ликафроун? – взволнованно спросила Йоусабет, глядя скорее на Тандри, нежели на Гриммюрграса, однако ответ получила именно от профессора.

– Он предположил, что мы рано сделали выводы о ситуации, и на деле она может оказаться не такой однозначной. Поэтому Ликафроун отправился к генератору.

– Один? – испуганно воскликнула Оуск.

Гриммюрграс посмотрел на нее и кивнул:

– Один. Он вполне в состоянии о себе позаботиться, и если не вернулся, значит, генераторы заняты не хранителями. Подходить ближе, чтобы сказать с уверенностью, было опасно, и мы пошли проверить наличие барьера. Его не оказалось.

– Да, западный генератор хорошо просматривается с дороги, – вспомнил Фаннар.

– Кстати, почему он называется западным, если находится на юго-западе?

– Потому что называть генераторы юго-западный, юго-восточный, северо-западный и северо-восточный несколько неудобно, – съязвил Фаннар. – Западный же он потому, что находится не точно на юго-западе, а немного ближе к западу, нежели к югу. Все просто.

– Ага, мне бы твою смекалку, – улыбнулся Гриммюрграс и, взглянув на Тандри, подмигнул ему.

На лице парня играла привычная хитрая улыбка, и Гриммюрграс невольно задался вопросом, видел ли кто-то, кроме него, страх Тандри, его растерянность, борьбу с собой. И не ту неуверенность, когда понимаешь, что не знаешь ответа или решения задачи, и принимаешься его искать, а понимание, что ты даже не представляешь, в какую сторону тебе следует двигаться. В Норзуре вряд ли бы кто позволил себе показать подобное, здесь каждый с детства знает, что у любого вопроса должен быть ответ, а у задачи – решение, потому любая неясность – вызов, она не должна выбивать землю из-под ног. И яркой иллюстрацией тому являлись сидящие в этой комнате. Только у троих из них было представление, как решить проблему номер один, и оттого проблема номер два стала для них лишь досадным мешающим фактором, но в целом направление осталось то же. Для остальных же выходка Хюглейкюра по своим масштабам равнялась с летящим к городу метеоритом, и вместо того, чтобы испугаться и поддаться панике, они сразу принялись искать способ, как разобраться в ситуации. Они вряд ли до конца верили, что через расщелину и правда можно попасть в другой мир, но предложенные близнецами действия их устраивали, потому что они способствовали решению хотя бы одной из проблем.

Но даже если Тандри и доверял кому-то так же, как доверился Гриммюрграсу, пережитое им около барьера пока оставалось их общей тайной – глядя в эти горящие глаза, в свете фонаря искрящиеся каким-то особым образом, что Гриммюрграс волей-неволей вспомнил о Ваитюрах, сложно было предположить, чем на самом деле обернулась их проверка. То, что испытывал сейчас Гриммюрграс, глядя на Тандри, не поддавалось описанию: он отдавал себе отчет, что игра искусственного света наложилась на его воспоминание недавнего события, и что теперь он видел в Тандри, возможно, что-то большее, чем было на самом деле, и уж точно то, что не видят другие, но даже это не умаляло нахлынувшего ощущения. Гриммюрграс попытался определить, чувствовал ли что-то подобное прежде, но не успел: Тандри показал руку, до этого спрятанную за спиной.

– И у нас с вами есть серьезная проблема, – произнес он, демонстрируя метеорит, уместившийся в его ладони. – Пока мы ждем главного гостя, посетители поменьше вряд ли изменят своим привычкам, а двери теперь для них широко открыты. Приходят же они без предупреждений.

– Почему без предупреждений? – воскликнул Фаннар и кинулся из комнаты. Отсутствовал он недолго и вскоре снова оказался в гостиной: – Забыл, что компьютер работает от электричества. Но знаю, у кого наверняка все должно быть записано на бумаге. Продолжайте без меня, – обратился он к сестре, вырвал из ее рук фонарик и выбежал из квартиры.

Фанндис не успела должным образом возмутиться, выудила из заднего кармана второй фонарик, включила его и обвела взглядом оставшихся.