Текст книги "Служащие Ваитюру(СИ)"

Автор книги: Велимир Дембицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Тандри кивнул. Прерывать речь Гриммюрграса он не стал.

– А вот мое положение как раз именно то, – продолжил тот. – Я почти полностью уверен, что обратного пути не существует. Но и оставаться здесь бессмысленно. Выживу ли я один тут? Сомневаюсь. Так что у меня лишь один выход: рискнуть.

И снова Тандри только кивнул. Он не отводил взгляда, и Гриммюрграс всматривался в его серьезное лицо. Мысленно он благодарил темноту, из-за которой чтение выражений превращалось в угадывание, а значит, можно было с легкостью обмануться, предположить, что слова оставили не такие глубокие следы, а может, даже зародили надежду. Днем такой роскоши себе не позволишь, впрочем, и слова при свете звучат как-то иначе.

И все-таки, наверное, он делал что-то не то, но что именно, не знал. Уперев руку в оконную раму, Гриммюрграс невидящим взором уставился в окно. Тандри молчал, но это не давило, будто эта тишина была нужна им обоим. Мысли постепенно из непонятного комка стали выстраиваться во что-то определенное.

– У меня к тебе есть одна просьба.

– Какая?

– Позаботься о детях.

– Что вы имеете в виду?

Гриммюрграс оглянулся и заметил, что Тандри хмурится. Эти слова действительно оказались крайне неожиданными, и, возможно, стоило бы сказать "Потом", а затем... Но что "затем", Гриммюрграс так и не знал, да и не заметил, чтобы Тандри был против внезапного разговора.

– Фаннар и Фанндис не вспомнят о них. О детях Норзура. Может, те, кто за них отвечают, попробуют их спасти, но... Выберут ли они пропасть? К тому же детей тоже нужно подготовить. Только ты определенно знаешь, насколько непрост этот путь. Да, вы его пройдете, все, я не сомневаюсь, но будет очень больно. И стоит об этом предупредить, как думаешь? По крайней мере, детей. И только ты это сможешь сделать правильно.

– Почему только я?

На лице Гриммюрграса проскользнула грустная улыбка. Зачем задавать этот вопрос? Чего хочет услышать Тандри? Хотя... хотя Гриммюрграс знал, что ему требовалось: было бы невыносимо думать, что последняя фраза для Гриммюрграса на деле ничего не значила, что он использовал ее лишь для получения согласия Тандри. Это не так. Но чтобы ответить, нужно дать определения всем своим ощущениям, что сложно даже в обычный день.

– Я так чувствую, – в конце концов произнес Гриммюрграс, прекрасно зная, что такой ответ ничего не отражает. Однако каким-то образом он умудрился произнести эти слова с нужной интонацией, отчего Тандри кивнул и, кажется, улыбнулся.

Гриммюрграс снова посмотрел на небо, которое теперь казалось таким мирным, будто и не было камнепада, а звезды, вечные светила, продолжали неустанно гореть. О них Гриммюрграс ничего не знал, в отличие от тех, что видел в далеком, временами кажущимся невероятным, прошлом. Правда, и тогда он ничего не знал на самом деле, только легенды, но хотя бы их мог рассказать, а тут...

– Можно мне остаться?

– Да.

Гриммюрграс сначала ответил, мысленно представляя знакомые с детства созвездия, и лишь потом понял, что имел в виду Тандри.

– Больше никого сюда не подселят? – спросил он, вновь посмотрев на парня.

– Неа. Они сдвинули всю мебель, да и Фаннар разрешил в своей комнате устроиться всем, кто захочет. А откуда у них столько спальников, не знаете?

– Ох, если бы! – рассмеялся Гриммюрграс. – Хотя Фаннар вполне мог стащить где-нибудь несколько, пока пытался убедить знакомых, а мы не заметили.

Гриммюрграс вернулся к кровати и сел на нее. Он уже достаточно привык к темноте, чтобы четче видеть детали, а потому был вполне уверен, что Тандри снова улыбался.

Глава 4

– Здания разрушены, – сообщил Гриммюрграс – одеваясь, он смотрел в окно, и теперь Норзур предстал совсем в другом виде. – Впрочем, вы-то наверняка заметили еще вчера.

– Ага, но это произвело меньшее впечатление чем то, что вы творили.

Гриммюрграс оглянулся на Тандри и виновато улыбнулся:

– Наверное, придется просить прощения. И объяснять.

– Ничего, думаю, многие обойдутся без особых извинений. Хотя синяки у кое-кого останутся.

Тандри потянулся, встал и тоже взялся за одежду.

– На самом деле, это не показалось им странным, – помолчав, заметил он. – Мы просто испугались за вас. И, думаю, это спасло от истерики некоторых. Когда рушится мировоззрение, конечно, тяжело, но когда перед твоими глазами разрушается мир по-настоящему!.. Для многих это было действительно болезненно. Так же они сосредоточили свое внимание на попытках привести вас в чувства, а потому временно забыли о своих переживаниях. Вот утро нас ждет непростое. Но... зато теперь мы точно знаем, что барьера нет и что против метеоритов у нас не остлось никаких шансов.

– Не слишком ли бодро ты об этом говоришь? – поинтересовался Гриммюрграс, уже подойдя к двери.

– Уныние оставим до ночи, – завязывая шнурки, отозвался тот. – Зачем отвлекаться, когда можно действовать?

– Идем завтракать, – смеясь, предложил Гриммюрграс и открыл дверь.

Тандри оказался прав – никто не ждал от Гриммюрграса объяснений. В гостиной почти никого и не было, а сидевшие изучали копии тетради Дагфридюр и, кажется, даже не заметили его. А вот на кухне его уже ждали: Фанндис тут же встала из-за стола, подошла к Гриммюрграсу и молча обняла его.

– Нам нужно что-то знать? – спросил Фаннар, внимательно глядя на друга.

– Пожалуй. Но это подождет. – Гриммюрграс сел за стол, Тандри устроился рядом, а Фанндис направилась к холодильнику, откуда извлекла свой фирменный завтрак. Гриммюрграс тем временем произнес: – Разрушений достаточно много.

– Ага, – кивнул Фаннар и пододвинул к нему листок. – Посмотри.

На нем были записаны ближайшие даты, ближайшее время и еще какая-то цифра.

– Расписание метеоритных дождей? – догадался Тандри, уже принявшийся за свою порцию.

– Именно. А вот эти цифры – скажем так, интенсивность. Или сила. Хадльфредюр сказал мне, как назвал ее, но я не запомнил. В общем, тот, что был ночью, можно назвать где-то средним. И как видите, нас ждет несколько маленьких метеоритных дождей.

– По большей части днем, – задумчиво отметил Гриммюрграс, проведя пальцем по колонке с временем.

– Точно. И вот один средний и один сильный. Думаю, что маленькие будут доставлять неприятность, но здания не пострадают, а вот от этого и тем более этого... Собственно, полагаю, что кому-то даже не придется выбирать, спасаться ли в бункере или же прыгать в пропасть.

– Поэтому нам нужно восстановить барьер как можно скорее.

– Боюсь, что не только, – возразила Фанндис. – Нас уже много, а мы хотим, чтобы стало еще больше. Оставаться в домах небезопасно. Конечно, мы можем попытаться прогнать прихвостней Хюглейкюра от генераторов или его самого из электростанции, но я бы не стала на это рассчитывать. То есть, мы, разумеется, сделаем все возможное, но предлагаю сразу придумать, что запасной план. Все-таки мы никогда ничего подобного не совершали, так что стопроцентного шанса у нас нет.

– Хочешь найти что-то вроде временного убежища, где поместятся все, согласные пойти за нами?

Фанндис кивнула.

– А им обязательно находиться рядом с нами? – спросил Тандри. – По изначальному плану мы должны были обучить их языку, причем с помощью машины, которую, вроде как, и не вынести из вашей лаборатории. Выходит, что машину использовать не будем?

– Энергии генератора для нее недостаточно.

– В таком случае можно было бы им просто раздать тетрадки, разбить на группы – у каждой будет по куратору, успевшему выучить язык хоть частично, – и в назначенный день встретиться у пропасти. Но как я понимаю, все наши единомышленники будут не просто рассказывать друзьям об альтернативе и готовиться к прыжку, а примут активное участие в избавлении Норзура от Хюглейкюра. Так?

– Понятно, почему он тебе доверяет, – улыбнулась Фанндис. – Смышленый мальчик.

– Да тут все очевидно! И все же, вы хотите обеспечить их жильем на оставшееся время подле себя?

– Нам кажется, что мы отвечаем за их безопасность, – пожал плечами Фаннар. – Уже хотя бы потому, что у нас есть это, – он постучал пальцем по графику, – а у них ничего подобного нет. Может, Лейкни и придумает что, выглянув утром в окно, но раз мы предлагаем людям что-то альтернативное, то ограничиться раздачей тетрадок не можем.

– Насчет Хюглейкюра, – вставила Фанндис, – мы не будем заставлять всех в этом участвовать. Только добровольцев. Но чем больше нас будет, тем лучше, не так ли? Особенно если мы решим заняться генераторами.

– Кстати, а где все? – поинтересовался наконец Гриммюрграс.

– Пошли проверить свои квартиры и друзей, – сообщила Фанндис. – Еще пообещали принести продуктов, так как наши такими темпами быстро закончатся. И если к их возвращению мы что-то придумаем, будет шикарно.

– Итак, нам нужно большое здание, причем метеоритоустойчивое, – вернулся к вопросу Тандри. – Есть такие на примете?

– Ага, электростанция, – усмехнулся Фаннар. – Вы знали, что она окружена своим куполом? То есть он не включен постоянно, но, думаю, Хюглейкюр им воспользовался, отключив барьер над всем городом.

– Свой собственный барьер! – присвистнул Тандри.

– Электростанция, обеспечивающая защиту Норзура, самый важный объект, так что не удивительно.

– О! А ведь генераторы могли пострадать! – заметила Фанндис. – У них барьеров нет, а куда упадут метеориты, никто не знает. Поэтому, думаю, нашей основной целью должна быть именно электростанция.

– Но если мы ее займем, то вернем барьер, и общее здание для всех, кто разделяет нашу точку зрения, не нужно, – усмехнулся Тандри, всем видом подчеркивая очевидность такого развития событий.

– Нет, нужно, – настойчиво повторила Фанндис. – Неизвестно, когда мы займем электростанцию. Может, нам это не удастся. Не заставляй меня брать слова о тебе назад, Тандри. Помещение нужно уже сейчас.

– Похожее по защите на электростанцию, но не электростанция, – подчеркнул тот и откинулся на спинку стула. – Есть ли еще важные объекты, окруженные собственными куполами? Мне ничего подобного не известно.

– А подобного и нет. Барьеры – слишком дорогая технология, и проще накрыть все одним большим шатром, нежели делать несколько маленьких. Хотя не могу с уверенностью сказать, на что затраты больше.

– В любом случае, мы слышали только об одном дополнительном барьере, – подвел итог Фаннар. – Самостоятельный поиск, есть ли еще такие, займет слишком много времени, а спросить... Можно было бы обратиться к Лейкни, но скажет ли она, даже после метеоритного дождя...

– Думаю, она скорее активирует уже имеющиеся барьеры. Или попробует поговорить с Хюглейкюром.

– Что, она правда это сделает? – не поверил сестре Фаннар.

– С нее станется, – усмехнулась она в ответ. – По крайней мере, попробует узнать, чего тот хочет: может, она сможет ему это дать, чтобы он вернул барьер.

Фаннар присвистнул и захохотал, а Тандри удивленно спросил:

– А разве он что-то хочет? Кроме уничтожения города. Кажется, он ясно выразился, что желает, чтобы в бункер попали лишь достойные. Поэтому сомневаюсь, не станет ли этот поступок из разряда глупейших.

– Значит, у нас нет надежно защищенных зданий, о которых мы знаем? – произнес Гриммюрграс, чувствуя, что разговор уходит не в то русло.

– Выходит, что нет, – признался Фаннар. – Так что как выбирать...

– Постой! – вдруг воскликнула Фанндис. – Я кое-что вспомнила. Как мы могли забыть! Мёрдюр!

– Мёрдюр?

– Не говори, что не помнишь. Мёрдюр, покрасивший крышу!

– А! Мёрдюр, покрасивший крышу! О да! Действительно!

И они оба расхохотались, Гриммюрграс непонимающе посмотрел на Тандри, но тот тоже недоумевал. Поэтому пришлось спросить у близнецов прямо:

– Что за Мёрдюр и какую крышу он покрасил?

– О, это было задолго до тебя, Гриммюрграс, – отсмеявшись, заметила Фанндис. – Ну и ты, Тандри, кажется, тогда еще не появился на свет. Мы были совсем детьми, когда это произошло.

– Ага, на самом деле мы даже не знаем, правда ли это все. До нас доходили обрывки новостей, и в том числе про проект Мёрдюра. Он вроде как изобрел что-то наподобие краски, которая делает поверхность устойчивой против ударов. Он намеревался ей покрыть все крыши Норзура, чтобы нам не требовался барьер.

– Правда, успел покрыть лишь крышу одного завода, а потом его высмеяли. Не знаю, в чем там было дело, но, наверное, остальные вспомнили о полях и фермах, которые этой краской не покрыть, а значит, барьер все равно требуется.

– Или эта краска не может на самом деле укрепить крышу, чтобы помешать метеориту пробить ее.

– Точно-точно, и поэтому пошла поговорка "Мёрдюр, покрасивший крышу". Ею дети часто награждали Фаннара, а некоторое время звали его просто Мёрдюр – они считали, что все его проекты так же фантастичны, как и проект с этой краской.

– Но один завод он успел покрыть, – напомнил Фаннар. – И если его изобретение хоть немного выполняло обещанное, то этот самый завод можно будет использовать для временного убежища.

– Только сначала проверить надо, пострадал он или нет от метеоритов, – кивнул Гриммюрграс.

– Этим мы и займемся. Но прежде решим второй вопрос. Грас, у тебя есть представление, как занять электростанцию, если ее действительно будут хорошо защищать?

Он ждал этого вопроса, потому не смог скрыть улыбку, появившуюся явно не к месту, поскольку ответа так и не было.

– Боюсь, пока не узнаю, сколько их там, ничем помочь не смогу.

– Тебе нужен план здания? – спросил Фаннар, вскакивая со стула: похоже, этот самый план у него имелся, но находился не под рукой.

– Возможно, но это менее существенно, чем количество людей. Если мы не будем знать, сколько их, кто-то из них нападет сзади, когда мы решим, что уже победили. Если бы дело происходило на открытой местности, то можно было бы пойти и так. Но план... Да, все-таки покажи его, раз уж он у тебя имеется.

– Если бы мы могли связаться с Ликафроуном, то узнали бы, сколько там людей, – высказался Тандри. – Но я не знаю, как это сделать. Можно, конечно, проверить в его квартире, однако сомневаюсь, что он там.

– Проверь, пока мы будем заняты обследованием завода, – предложила Фанндис. – Если не найдешь Ликафроуна, может, обнаружишь что-то другое небезынтересное.

– Ага, договорились, – широко улыбнулся Тандри, вставая из-за стола. – Как понимаю, никто из вас не составит мне компанию? Ну, не удивительно даже.

На прощание он похлопал по плечу Гриммюрграса и махнул остальным рукой. Когда он вышел, Гриммюрграс, с легкой улыбкой наблюдающий за задором парня, стал крайне серьезным и посмотрел на друзей.

– Я так понимаю, что проверять завод мы пойдем не втроем.

– Кто-то должен остаться здесь? – догадался Фаннар. – Ты прав. Придется тебе снова посидеть без дела.

– Может, мне предстоит отвечать на вопросы, а это уже хоть какое-то, но дело. Про завод рассказывать или лучше дождаться результатов проверки?

– Второе, – кивнула Фанндис.

– В таком случае я, вероятно, прав, что следующее хочу сказать сначала только вам. Сообщить остальным, думаю, тоже придется, но уже непосредственно перед расщелиной, чтобы страх не помешал им принять правильное решение.

– Только не говори, что и у вас там постоянные метеоритные дожди! – воскликнул Фаннар и напустил на себя ужас, в который можно было легко поверить.

– Нет-нет, успокойся, ничего такого! Иначе мы бы не выжили. Однако предупредить кое о чем все-таки должен. Возможно, было бы легче вообще этого не знать, но я знал, а потому не представляю, что стало бы в ином случае.

Поняв, что они уже хотят услышать обещанное, Гриммюрграс сделал глубокий вдох и попытался описать ощущения, что испытал в расщелине. Но днем рассказ вышел намного скудней, чем тот, что услышал Тандри. Почему-то в Норзуре при солнечном свете все слова теряли свои краски и становились фактами, по отношению к которым не испытываешь эмоции, а даже если бы и испытывал, никто на это не обратил бы внимания, а факты остались бы теми же. Чувствовать легче ночью, думать – днем. Или это последствия вчерашнего? Как бы то ни было, Гриммюрграс не смог вспомнить и отзвука тех ощущений, о которых говорил, он даже смутно припоминал, что чувствовал накануне, глядя на метеориты. И все-таки ему удалось обрисовать ситуацию так, что в глазах близнецов проскользнуло понимание.

– Ты прав, – кивнул наконец Фаннар. – Лучше подобное говорить перед прыжком. Они и так не до конца верят в расщелину, а тут им еще обещать мучения перед окончательным спасением, – он внезапно замолчал и внимательно оглядел собеседников, после чего серьезно спросил: – Вам не кажется, что я несу какой-то бред? То есть, я, конечно, знаю, что через аномалию мы спасемся (если считать, что она работает одинаково в оба направления), а в бункере у нас нет шансов, но вот услышь я подобное от кого-нибудь другого, не находящегося сейчас в этой комнате, то послал бы его.

– Надеюсь, ты не думаешь, что нам не стоит рассказывать другим про этот вариант?

– Рассказать стоит, но выбор пусть делают они.

– Вы и так никого силком не волокли, – заметил Гриммюрграс и снова не сдержал улыбку. Неуверенный в чем-либо Фаннар был редким зрелищем и в такой момент приобретал некую детскость, отчего и Гриммюрграс рядом с ним чувствовал себя чуть ли не подростком, который еще почти ничего не знал о мире, но был готов к любому вызову.

– И все же мы желали, чтобы они выбрали именно наш путь, – признал вслух Фаннар, что далось ему нелегко. – Ну вот, это тоже звучит безумно.

– Можете тогда рассказать им о грядущих ощущениях, – со смехом отозвался Гриммюрграс. – Тогда их решение будет полностью свободным.

– Ты издеваешься? – спросила Фанндис, с укором посмотрев на него, а затем положила ладонь на его руку: – Спасибо, что рассказал нам. Тандри знает?

– Да, но только он.

– Почему я не удивлена? Впрочем, ему, похоже, все нипочем. Ладно, хватит сидеть – пора заняться делом.

Она с братом поднялась первой и, пройдя мимо Гриммюрграса, оба с какими-то странными ухмылочками на лицах похлопали его по плечу. Он же проводил друзей теплой улыбкой, но стоило двери закрыться за ними, отвернулся и провел ладонями по лицу: он рассказал им главное, но не все. Наверное, о последнем скажет уже перед прыжком, когда что-либо менять будет поздно. Или не скажет вообще. Он не знал, какой из вариантов будет правильнее по отношению к друзьям, а потому радовался, что еще имеет возможность это обдумать. Хотя, скорее всего, возможность крайне мнимую.

Выходя из кухни, Гриммюрграс полагал, что какое-то время побудет в одиночестве. И хотя Фаннар так и не дал ему план, решать вопрос тактики было бы бесполезно, он все равно рассчитывал как минимум на час свободного времени. К тому же он подозревал, что друг не окажется против, если Гриммюрграс найдет в его бумагах нужный документ.

Но не тут-то было.

– Гриммюрграс?

Он оглянулся на Оуск, удивленный той интонацией, с которой она произнесла его имя, будто пыталась повторить сложное слово на незнакомом языке и потому испытывала неуверенность, удалось ли ей.

– Да? – спросил он, не зная, чем это вызвано.

– Ты в порядке... Гриммюрграс?

Ему показалось, или ее голос действительно дрогнул? И странная пауза перед его именем. Он настороженно посмотрел на девушку, но тут же поспешил уверенно кивнуть и заявить, что с ним все хорошо – похоже, ее следовало как можно скорее успокоить и подбодрить. Гриммюрграс даже хотел извиниться за вчерашнее и дать красивое, но вполне безобидное объяснение случившегося, но не успел: Оуск заплакала. И хотя что-то подобное он и ожидал, но все равно растерялся. Сомневаясь в своих действиях, Гриммюрграс все же притянул Оуск к себе и, приобняв, начал поглаживать по волосам. Она не сопротивлялась и даже прильнула к нему, словно нуждалась в его тепле или ощущении, что рядом кто-то есть. Какое-то время он дал ей поплакать, ничего не говоря, только обнимая и гладя, затем она сама отстранилась и выбралась из его объятий.

– Гриммюрграс, – произнесла она снова, успокоившись, вытерла последние слезы и посмотрела на него. – Такое имя ты себе выбрал? Как по мне, тебя следовало звать "Иллурграс" – так было бы честнее.

– Иллур? – переспросил он, вспоминая, с какой сложностью столкнулся, переводя свое имя на здешний язык. "Гриммюр" подходило больше всего, потому что этим словом обозначалось нечто злое, яростное, как зверь, и именно в таком значении употреблялась первая часть его имени в хэимели. Однако Оуск выбрала другой оттенок слова "злой".

– Ты принес нам беду, так почему не признаваться об этом честно? Не понимаю, почему ты назвался Гриммюрграсом – в тебе нет ярости. И потому буду звать тебя Иллурграс.

– О какой беде ты говоришь, Оуск? Я не притягиваю метеориты.

– Не притягиваешь, – надрывно рассмеялась она, – но ты сделал кое-что похуже. Мне рассказала Льоусбьёрг. Увидев тебя, близнецы не выполнили задание, ради которого пошли на электростанцию, и дали к ней допуск этому придурку. И что из этого вышло!

– Постой, прошло уже два года с того случая. Кто мог предполагать, что он приведет к таким последствиям?

– Желающий да мог, – отрезала она решительно, и тут Гриммюрграс увидел, что девушка смотрит на него с ненавистью, настолько сильной, что поверить, будто она способна испытывать ее, было сложно. И все-таки... – И близнецы могли бы, если бы не ты. Ты демон, злобное порождение. Приносящий беду.

– Мне казалось, вы не верите ни в демонов, ни в что-то подобное.

– А еще они, наверное, говорили, что мы не любим. Но я любила тебя! Какая же я была дурочка! Хотя не удивительно, ведь ты делаешь все, чтобы разрушать чужие жизни: и в прямом, и в переносном смысле. Тебе разбитое сердце – потеха, а сгубленные жизни – удовольствие. Теперь ты хочешь заманить нас всех в свою ловушку, затащить в свою пещеру и мучить там. Думаешь, я не слышала, что ты рассказал близнецам? Не пойму только, как ты можешь ими крутить, как запудрил их умные мозги, но со мной теперь играть не сможешь – я свободна от твоей власти. Я ненавижу тебя, Иллурграс, и не хочу больше видеть. Не трогай меня! Не прикасайся!

Каким-то образом она сумела вырваться из рук Гриммюрграса и убежала, а он смотрел ей вслед, не понимая, откуда в ней взялось столько злости. Отчего-то ему показалось, что возле двери Оуск замерла на мгновение, будто ожидая, что он все же схватит ее и не даст уйти, но так и не дождавшись, открыла дверь, выскочила за порог и со всего маха ударила дверью.

Еще одна головная боль. Но с ней, похоже, придется разбираться Фаннару и Фанндис, если, конечно, они не захотят оставить кузину в покое. Сам же Гриммюрграс сомневался, что сможет хоть как-то уладить ситуацию.

После ухода Оуск он получил долгожданное одиночество, но сосредоточиться на важных вопросах теперь не мог: девушка не шла из головы. Куда она могла отправиться в таком состоянии? Что собиралась делать теперь? Отправится ли она к Хюглейкюру, чтобы рассказать о готовящемся нападении на электростанцию? Она вполне могла поступить так из-за досады и страха – гремучей смеси, делающей любого опасным противником. И все же Гриммюрграс надеялся, что вопреки всему Оуск не считает, будто для нее все потеряно, а значит, и жалеть уже не о чем. Интересно, Фанндис смогла бы воззвать к ее разуму? Или без лишних слов заперла бы в комнате и не выпускала, пока Оуск не одумается?

– Фанндис.

Странно, Гриммюрграс не называл имя подруги вслух. Он оглянулся и увидел еще одну женщину, появление которой в этой гостиной означало, что мир окончательно рухнул.

– Проходи, Лейкни, – пригласил он, вставая с дивана.

Она сделала судорожный вдох, шагнула вперед, замерла, задумавшись, затем качнула головой и развернулась. Но ей, в отличие от Оуск, уйти не удалось – Гриммюрграс перехватил ее и повел на кухню. Лейкни была очень бледна и нуждалась в крепком чае, и уж этим Гриммюрграс мог ее обеспечить.

Ей потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя и снова выглядеть так, как полагает лидеру. Допив вторую чашку чая, Лейкни посмотрела на Гриммюрграса долгим взглядом, затем чуть улыбнулась:

– Спасибо.

Ее голос не дрогнул – хороший знак. Гриммюрграс улыбнулся в ответ и кивнул, после чего предвосхитил вопрос гостьи и сообщил:

– Фанндис и Фаннар вышли, но к обеду должны вернуться. Могу я чем-то помочь?

– Полагаю, что нет, – покачала она головой. – Мне нужен Фаннар и никто другой. Только сам он вряд ли станет меня слушать, вот я и хотела сначала поговорить с Фанндис. Но раз их обоих нет...

Гриммюрграс промолчал. Он не стал говорить Лейкни, что любой секрет, известный Фаннару, станет доступен и ему. Повисло молчание. Стоило как-нибудь разорвать его, начать ничего не значащий разговор, но теперь такая роскошь была доступна лишь друзьям, едва же знакомым людям пустая болтовня показалась бы тратой драгоценного времени. Можно было встать и уйти, сославшись на важные дела, но и этот поступок вышел бы неловким. Единственным достойным решением оказалось предложение сделать еще чашку чая, которое Лейкни приняла с улыбкой.

– Я видела Льоусбьёрг, – сообщила она, когда Гриммюрграс протянул ей горячий напиток. – Она дала мне это, – Лейкни достала из внутреннего кармана куртки распечатку тетради Дагфридюр и положила на стол.

– Сказала что-нибудь?

– Нет. Просто дала и пошла дальше. Такое ощущение, что слов и не требовалось, – она задумчиво разгладила смявшиеся листы и проронила: – Странный момент. Если Льоусбьёрг раздает всем это... Все, чем мы жили, сломалось еще до падения метеорита. Когда я была девочкой, то думала, что наше устройство самое идеальное, что наше мировоззрение самое верное – иначе мы бы не выжили. Но что происходит сейчас... Что владеет умами людей? Что заставляет их поступать именно так? Разрушать город, агитировать прыгать в пропасть, обещая на другой стороне таинственный мир...

– Что там, на улице? – спросил Гриммюрграс, внезапно понявший, что лишен возможности увидеть, как метеоритный дождь и пострадавшие здания повлияли на жителей.

– Холодно, – совершенно неожиданно ответила Лейкни, за что получила удивленный взгляд. Слегка улыбнувшись, она пояснила: – Кроме барьера, у нас всегда был контроль климата. Если бы не он, мы бы с трудом переносили зимы – они слишком жестоки. Теперь же узнаем, какая температура на самом деле. А ведь мир – совсем негостеприимное место, не так ли? Все эти камни, падающие с неба, да еще и холод. Мы старались победить его, но в итоге он все-таки одержал верх. Ты, наверное, на все это смотришь иначе?

– Тебе и правда интересно? – с улыбкой спросил Гриммюрграс.

– Не особо. Искать себя через призму взглядов других – не самое лучшее решение. Знаешь, пожалуй, я пойду. А вот это оставлю здесь – оно мне не нужно, – она постучала костяшками пальцев по распечатке, после чего встала. – Спасибо за чай.

– Ты не станешь ждать близнецов?

– Нет. Посидев с тобой, поняла, что если попрошу помощи у них, то стану такой же, как Льоусбьёрг – потерянной. Так что, пожалуй, лучше оставить все, как есть. Да и какая разница?

Она отмахнулась и пошла к двери.

– Неужели Фаннар действительно мог чем-то помочь?

Не оборачиваясь, Лейкни пожала плечами:

– Может быть. Или нет. Кто может ручаться за этого безумца?

– За кого из?

Этот вопрос заставил ее бросить на Гриммюрграса долгий испытывающий взгляд.

– А ты хитрый, – наконец заметила она. – Вроде бы спрашиваешь просто так, а информацию выпытываешь. Хюглейкюр сказал, что будет говорить только с Фаннаром. Доволен? Только это не значит...

– Разумеется, не значит, – согласился Гриммюрграс. – Ты справишься с ситуацией сама и найдешь устраивающий тебя и верящих тебе выход.

Она кивнула и вышла. Гриммюрграс посмотрел на чашку, оставшуюся рядом с листами бумаги. Как ни странно, но он понимал, почему Лейкни решила поступить именно так, и был согласен, что в ее случае иного выхода не существовало.

***

– Значит, она все-таки ходила к нему! – присвистнул Фаннар и расхохотался.

Близнецы и Гриммюрграс сидели в его комнате, пока Тандри в гостиной объяснял, почему перебраться на территорию завода в сложившейся ситуации безопаснее, чем оставаться в квартире. Поскольку большинство успело воочию убедиться, что их дома перестали являться надежными убежищами, вряд ли ему потребуется много времени на убеждение. Однако пусть и недолго, но они будут заняты, и Гриммюрграс сможет спокойно сообщить друзьям новую информацию и обсудить дальнейший план действий.

Фаннар среагировал вполне ожидаемо, а вот реакция самого Гриммюрграса на его смех оказалась внезапной: он не помнил, чтобы раньше так откровенно не мог одобрить действия друга. И все же он ограничился лишь тем, что покачал головой и объяснил:

– У нее не было других вариантов – она должна была попробовать.

– Но ведь было же очевидно, что она ничего не добьется!

– И все же ей пришлось. Нельзя ни о чем утверждать с уверенностью, если не проверил на деле, не так ли?

– На стороне Лейкни теперь не только Фанндис, но и ты. Не ожидал!

– Мне кажется, я понял, в каком она положении. Думаю, на ее месте мы бы поступили так же.

– О нет! Даже если бы я был в положении Лейкни и не имел в друзьях такого советчика, как ты, все равно не пошел бы предлагать что-либо Хюглейкюру – я знаю, что если бы он что-то хотел от нас, сказал бы прямо. Он не из тех, кто получает удовольствие, когда перед ним ползают на коленях прежде горделивые и могущественные. Ему не надо видеть своими глазами – он знает, что сбил спесь, и этого достаточно.

– А известно ли все это Лейкни?

Фанндис тихо усмехнулась и покачала головой.

– Так что будь ты на ее месте, не имел бы представления об особенностях Хюглейкюра. А потому и пошел бы к нему узнать, что можешь предложить. И все же кое-что он попросил.

– Не думаю, что фразу "Я буду разговаривать только с Фаннаром" можно рассматривать как просьбу.

– То есть он просто так это сказал, а не высказал желания встретиться с тобой? Кстати, на той записи никаких личных обращений к тебе не было.

– Поэтому мне и кажется все это чушью.

– Значит, ты не пойдешь к нему поговорить?

– Во всяком случае, не один, – фыркнула Фанндис, в глазах ее заплясали воинственные огоньки.

– Речь не об этом, – улыбнулся Гриммюрграс, – а о том, воспользуемся ли мы возможностью или нет. Поскольку я не знаком с Хюглейкюром, то и сказать, как поступил бы, не могу. Решать вам.

– Это все, конечно, звучит очень странно, – задумчиво проговорил Фаннар, вышагивая по комнате. – Возможно, даже какая-то ловушка, но какая... Так что идти неподготовленными нельзя, и точно не в одиночку. Но идти стоит. Нам же нужно было пробраться внутрь! Вот и приглашение. Возможно, сумеем узнать то, что нам необходимо.

– А какого типа ловушку он может подстроить и зачем? – нахмурился Гриммюрграс. – Знает ли он о том, что мы собираемся сделать? Тандри не нашел Ликафроуна, так что, возможно, от него Хюглейкюр узнал о наших планах. А если нет, мог ли он что-то подобное предположить?