Текст книги "Служащие Ваитюру(СИ)"

Автор книги: Велимир Дембицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

Тандри задумчиво кивнул. От серьезности его взгляда Гриммюрграсу снова стало не по себе. В этот момент он, наверное, действительно понимал Льоусбьёрг: сколько бы они с близнецами ни оговаривали предстоящие события, мироздание в его сознании оставалось целым, и только теперь, когда он смотрел в потемневшие глаза Тандри и не видел в них ни намека на улыбку, Гриммюрграс начал замечать первые трещины. Видеть и больше не притворяться, что это всего лишь игра светотени.

Из задумчивости его вывел хорошо знакомый смех за дверью.

– Фаннар проснулся? – изумленно спросил Гриммюрграс, пытаясь заодно сообразить, сколько же времени он провел в этой комнате.

– Видимо, – отозвался Тандри. – Не заметил: вас искал. Интересно, что у них там творится?

Гриммюрграс догадывался, что может дать ответ на вопрос парня, но предпочел поступить иначе.

– Пойдем и посмотрим, – предложил он, поднимаясь с кровати и направляясь в гостиную. Тандри не заставил себя ждать.

И хотя его предположения полностью оправдались, Гриммюрграс не испытал по этому поводу никакой радости и, глядя на побледневшую Льоусбьёрг, впервые подумал вмешаться в разговор Фаннара с кем-либо и попросить того сменить тон. Тот же крайне язвительно продолжал напирать на Главного Издателя, будто не замечая ее состояния:

– Каждый имеет право выбирать, во что ему верить, Льоус, не находишь? Ты вот веришь в спасительный бункер, а я – в мир на другом конце пропасти. И зачем тебе доказательства в моей правде, если я в твоей не прошу?

– Не просишь? – резко бросила она. – Да ты всем вокруг доказываешь, что бункер не способен спасти от метеорита.

– Ничего не могу поделать с тем, что расчеты против него.

– А против пропасти расчеты проводились?

– Интересно, как, если там аномальная зона? И да, мы с Фанндис еще в самом начале пытались что-то выяснить, но ничего не вышло: ни доказательств, ни опровержений. Так что тут каждый может сам решить: поверить ему или нет. Я все имеющиеся данные предоставляю и прямо говорю: у меня нет никакой уверенности, что, сиганув туда, мы не сломаем шеи.

– И все же ты намерен сигануть?

– Естественно! Потому что тут есть хоть мизерный шанс выжить! В отличие от бункера. Даже если воронка окажется не так велика, как мы подсчитали, и даже если вход не завалит отлетевшими камнями, как вы собираетесь жить на развалинах, если таковые вообще останутся? Или попытаетесь добраться до другого города? Вы приготовились к этому походу: отыскали примерные карты, спрятали заряженные электромобили, набрали еды и воды, пригодной для долгого путешествия? Хадльфредюр – умничка, у него имеется график падения метеоритов и на месяц после, но, во-первых, там идет расчет на строго ограниченный радиус, во-вторых, его нужно подвергать корректировке. Так что, чьи шансы выжить больше: ваши или мои?

Льоусбьёрг не стала отвечать, однако взглядом, которым она при этом одарила Фаннара, вполне можно было убить. На него подобные штучки никогда не действовали, да и тонкости эмоций, выражающихся в мимике и жестах, для Фаннара будто не существовали. Может, поставь он перед собой цель убедить Льоусбьёрг в своей правоте, он и вел себя иначе, но Фаннар жил по другим правилам: он не переманивал на свою сторону особо составленными фразами, играющими на эмоциях или воспоминаниях, а излагал факты, как их видел, и давал возможность услышавшему решить, как после этого жить дальше.

– Как по мне, шансы у нас равные, – продолжил он, когда понял, что собеседница отвечать не станет. – То есть с точки зрения расчетов в обоих случаях они равны нулю. Но в расчеты не идет метафизика. В твоем случае нет ни погрешности, ни удачи, ничего такого, что нельзя рассчитать, но что может действительно спасти жизнь. В моем же имеются только слова одного-единственного человека, даже не ученого, да и слова его скорее легенда, чем доказанный факт. Поэтому, если подходить с научной точки зрения, в любом случае мы умрем. А если так, почему бы не умереть тем способом, который нравится больше? Я ведь никого не уговариваю поступать так же, как я.

– То есть все эти люди, – она обвела рукой переполненную гостиную: все собрались в ней и, затаив дыхание, наблюдали за их спором, – сами выказали желание прыгнуть в пропасть?

– Ага, – улыбнулся Фаннар. – Мы их не заставляем. Сказали: "Ага, бункер есть, и если он вам больше нравится, пожалуйста! Только учтите следующее... У нас есть альтернатива. Она не дает сто процентов гарантии, но вы имеете право о ней знать". Ну а дальше они сами решили, что им ближе. И, Льоус, если бы у бункера был хотя бы один процент шанса спасти людей, мы бы за него ухватились. Но... – он качнул головой и сделал небольшую паузу, давая собеседнице высказаться, но та не воспользовалась возможностью. Фаннар усмехнулся: – А знаешь, что самое ироничное во всей этой ситуации? Вот мы спорим, спорим, а правых среди нас нет. Кто бы из нас ни выжил в конце концов, второму он не сообщит никак, да и не будет знать о судьбе второго. Может, бункер справится со своей функцией, и в то же время на другом конце пропасти окажется мир, где все желающие найдут новый дом. А? И было бы в этом случае здорово встретиться и посмеяться, вспомнив наш спор. Увы, не выйдет. Так что пусть каждый в этом городе решит за себя, как же ему поступить. Но для этого необходимо знать об обоих вариантах, не так ли? А еще лучше учесть все их достоинства и недостатки.

Эти слова очень понравились студентам: многие из них зааплодировали, а Оддмар и Кетитль даже одобрительно присвистнули. Льоусбьёрг не заметила реакции окружающих или же только сделала вид – еще какое-то время она смотрела в лицо Фаннару, будто ожидая чего-то, затем отвернулась и вышла на кухню. Гриммюрграс грустно улыбнулся. Не такого разговора она ждала. Впрочем, винить в этом Фаннара было бы нелепо: он не в ответе за то, что происходит в головах окружающих.

– Хочешь есть? – спросил Гриммюрграс, повернувшись к Тандри. – Я не завтракал. А ты?

– Не успел. Так что не против буду, если есть, что перекусить.

– Найдется. Идем.

Однако прежде, чем зайти на кухню, Гриммюрграс подошел к Фаннару и похлопал его по плечу:

– Отличная речь. Повторишь?

– А надо? – удивился тот.

– Необходимо. Но где-то после обеда. Оддмар обещал кое-кого привести. Фанндис спит, и я не знаю, что нам следует еще сегодня предпринять.

– Я схожу в университет и поговорю там с народом. Чем-то серьезным займемся уже завтра.

Гриммюрграс удивленно вскинул брови.

– Сегодня фантастическая ночь, друг! – объявил Фаннар, затем похлопал его по плечу и подмигнул Тандри. – А где моя сестренка?

Гриммюрграс указал на свою спальню, затем жестом пригласил Тандри на кухню. За столом сидела Льоусбьёрг и пила чай. Ее взгляд был направлен в окно, но вряд ли она там что-то различала. Гриммюрграс заглянул в холодильник и достал две порции завтраков, которые Фанндис готовила раз в несколько дней, а потом раскладывала в лотки по порциям. Вкус у этих завтраков был специфическим, но с их энергетической ценностью их поспорить было невозможно. Вручив один лоток Тандри и достав бутылочку с молочным коктейлем, он указал парню на стул рядом с Льоусбьёрг.

Гриммюрграс сел напротив, открыл свой лоток и подтолкнул его женщине.

– О! Нет, спасибо, – покачала она головой. – Я завтракала.

Гриммюрграс забрал лоток себе, Тандри передал ему вилку. Льоусбьёрг все это время молчала и смотрела на дно своей чашки. Внезапно она заговорила.

– Как он это делает? – с горечью воскликнула она, взглянув на Гриммюрграса. – Хотя поэтому мы им и восхищаемся, не так ли? И ведь я пришла, чтобы... да, посмеяться над ним, чего уж там! Высмеять ученого, который совершенно ненаучно верит во всякую чушь! И на его слова так и хотелось сказать: "Да пошел ты!" и уйти. А вместо этого я сижу здесь и думаю, чем буду заниматься там, на другой стороне проклятой пропасти. И ему же при этом все равно, убедил он меня или нет.

– Думаю, он будет рад за каждого выжившего. Но ты права: бегать за кем-либо, уговаривая его изменить решение, если этим "кем-либо" не является Фанндис, он не станет.

Возможно, этот ответ был несколько неуместен, но на деле Гриммюрграс мог сказать вообще все, что угодно – Льоусбьёрг его не слышала.

– Вряд ли мне найдется там занятие, – сообщила она то ли Гриммюрграсу (Тандри, похоже, она даже не заметила), то ли чашке. – Все, что я умею – определять, понравится ли текст людям или нет и является ли идея и исследование стоящими или же это только трата времени и ресурсов. А там... А ведь там придется рожать, о чем многие из нас уже забыли думать! И что будет, если я не смогу родить? – вот тут она оторвала взгляд от чая и посмотрела на Гриммюрграса с каким-то неясным ему обвинением. – Тогда я буду несостоявшейся в обществе?

– Почему? – удивился он.

– Ты в своей книге писал...

– Я писал про уклад своего селения. Таким видел его мой народ, полагая, что только так можно выжить. Какие же правила будут у вас, решите вы. Да, в хэимели поделятся опытом, но принимать его полностью или переиначивать – выбор ваш.

– Шанс построить новое общество? – грустно усмехнулась она и сделала большой глоток.

– По крайней мере, вы к этому можете подойти с научной точки зрения, – улыбнулся в ответ Гриммюрграс и положил руку на ладонь Льоусбьёрг. – Впрочем, кое-что важное, причем то, в чем ты мастер, сможешь сделать уже сейчас.

– О, и что же это? – в ее серых глазах заиграл деловой огонек. – Надеюсь, не выпуск брошюрок с речью Фаннара?

– Нет, обойдемся без них, – рассмеялся Гриммюрграс и приступил к объяснению: – Изначально мы планировали, чтобы все желающие выучили мой родной язык с помощью машины Фанндис. Она хороша тем, что не приходится запоминать, что такое-то слово звучит так-то. Все дело в образах. Но в любом случае без электричества она не заработает. Возможно, Фанндис и Йоусабет удастся запустить генератор, но я особо не надеюсь. Тем более, что у нас оказался запасной вариант. Дагфридюр, когда учила язык для роли, записала все слова. Конечно же, речь лишь об основных, и машина позволила бы изучить чуть больше, но этого вполне хватит, чтобы с первой же встречи хоть немного понимать жителей хэимели. Так что если в Издательстве были генераторы, и ты сможешь их запустить, ты бы смогла сделать копии с этой тетради. Такое же возможно?

– Да, пожалуй, – медленно кивнула она в ответ.

– Не знаю, получится ли пронести тетрадь через пропасть. Но на мне осталась одежда, и если положить ее под одежду, есть шанс, что и с ней ничего не случится. Но даже если и нет, за месяц можно будет выучить несколько слов по тетрадям, если у нас окажется достаточно копий.

– Хочешь, чтобы было по экземпляру на каждого жителя Норзура?

Этот тон Гриммюрграсу нравился куда больше: Льоусбьёрг забыла о ситуации и занималась делом, теперь ее интересовали лишь ответы на конкретные вопросы.

– Думаю, можно сделать из расчета один экземпляр троим в руки. Тетрадь не такая большая, так что у Издательства, не имеющего иных заказов, ресурсов должно хватить.

Она снова кивнула, затем улыбнулась уголками губ.

– Хорошая идея. Твоя?

– Если бы, – широко улыбнулся ей в ответ Гриммюрграс. – Спасибо Биргиру. И да, если такая возможность имеется, может, сегодня и сделаешь? Возьми его и Дагфридюр. Если нужны еще помощники, бери любого. Кроме, пожалуй, Оддмара – он будет занят.

– Что, и Тандри можно утащить? – спросила она со странной ухмылкой и бросила взгляд на сидящего рядом с ней парня, успевшего уже поглотить завтрак.

– Готов трудиться! – спешно заверил ее тот, вытерев губы рукавом.

– Ну раз готов, так за мной, – распорядилась Льоусбьёрг и встала из-за стола.

Проходя мимо Гриммюрграса, Тандри не отказал себе в возможности похлопать бывшего профессора по плечу, в ответ тот похлопал студента по задержавшейся на плече ладони. Что-то в этом похлопывании, начатом Фаннаром, было особенное, связывающее, отчего Гриммюрграс не мог не улыбаться.

***

День показался Гриммюрграсу сплошным ожиданием вечера. И хотя они сделали много полезного, он мысленно нет-нет, а возвращался к обещанию Фаннара – сколько бы его ни спрашивали, тот так и не пояснил, почему приближающуюся ночь назвал "фантастической", поэтому оставалось лишь гадать. Фаннар утверждал, что полученный ответ вряд ли что-то изменит, да и скорее будет отвлекать от дел, потому советовал пока об этом позабыть. Вышло же, что его загадочность мешала не меньше.

Впрочем, от Гриммюрграса сегодня особых действий не требовалось: Льоусбьёрг забрала с собой всех, кроме Оддмара и Йоусабет, заявив, что присутствие Гриммюрграса там не обязательно; Фаннар весь день посвятил просвещению жителей Норзура, а Фанндис с Йоусабет разбирались с генератором, который от долгих лет простоя не спешил запускаться. К генератору его не подпускали:

– Грас, мы знаем, как сильно ты хочешь помочь, но если не разбираешься в таких вещах, то лучше не лезть. Уверена, что найдется дело, где мы будем вынуждены стоять в сторонке или выполнять твои указания беспрекословно.

И Гриммюрграс не лез. Он пытался было придумать, как занять электростанцию или же стоит о ней забыть и сосредоточиться лишь на генераторах, питающих барьер. Ответа не было – Гриммюрграс не обладал достаточными данными, чтобы составить план. И даже если его не очень интересовало расположение помещений в здании, а также находящиеся в нем предметы (во время охоты никогда не знаешь, где именно встретится тебе зверь, и как при этом использовать местность, решаешь уже в процессе), то количество противников являлось той необходимой информацией, без которой он не мог обойтись.

Таким образом, часть дня Гриммюрграса прошла в неплодотворных размышлениях, а затем он стал наглядным доказательством слов Фаннара о мире на другой стороне пропасти. В этой роли от него требовалось лишь сидеть на видном для всех желающих месте и время от времени серьезно кивать. Фаннар снова говорил с той неподдающийся объяснению убедительностью, из-за которой и стал любимцем всех молодых людей и объектом презрения для тех, кто постарше. Вот и теперь студенты с радостью приняли сторону безумцев, ученые же, с которыми Фаннар провел первую половину дня, остались скептично настроенными и в своем ответе утверждали, что бункер им кажется более надежным решением. Впрочем, оратор после сообщил Гриммюрграсу по секрету, что в их интонации уловил нотку замешательства. Льоусбьёрг, раздавая копии тетради Дагфридюр, предположила, что эффект от речи Фаннара был бы куда сильней, если бы он привел ученых к себе в квартиру.

– Но большинство из них и без того со мной знакомо, – со смехом возразил Гриммюрграс.

– Дело не в этом, – холодно отрезала она. – К вам просто нельзя приходить со своим мнением.

– Что за ерунду ты несешь? – оскорбился Фаннар, ярый поборник свободного мышления.

– Я не могу это объяснить, – ответила ему Льоусбьёрг, – но здесь словно воздух пропитан вашими мыслями, и оттого они кажутся реальнее. И что куда ужаснее, ты дышишь ими и заражаешься. То есть я отправилась в Издательство, на свою территорию и, казалось бы, вышла из-под вашего влияния. Так нет же! Я делала копии с полным ощущением их необходимости, а когда Тандри спросил, не было ли у меня личного оружия для Комнаты Ярости, как у многих важных людей в Норзуре, я не удивилась его вопросу, а посчитала, что в сложившейся ситуации он крайне уместен.

– Интересно, почему? – улыбнулся Гриммюрграс.

– Думаю, слышала за утро не раз о вашем походе на склад Полигона. Ничего конкретного, лишь о ящиках, которые студенты все утро перетаскивали и еще что-то в этом роде. Но все, о чем говорится в этой квартире, просачивается прямо в мозг. Я не знаю, что это и как объяснить, но оно действует. И ведь мы не верим вам на слово! Не идем за вами потому, что вы так сказали! Не надейтесь. Но наше сознание само находит доводы за вашу точку зрения, а не противоположную. У меня в голове вертятся данные о бункере, которыми я совершенно точно располагаю, в отличие от Фаннара, который даже не представляет, где именно находится этот самый бункер, а лишь предполагает. Впрочем, это не мешает ему быть правым. А эти ребята согласились поверить в наличие другого мира потому, что прежде, чем совершить самую большую в их жизни глупость и прыгнуть в аномальную дыру, они будут заняты делом. Не важно, каким – главное, их дни будут чем-то наполнены. А потом случится что-то, что окончательно докажет правоту именно вашего решения, сделает его единственно верным.

– Почему ты думаешь, словно что-то обязано произойти? – нахмурился Гриммюрграс. Несмотря на какую-то усталость, сквозящую в голосе Льоусбьёрг, последнее она произнесла так, будто обещала не нечто в неясном будущем, а сообщала о факте, уже случившемся.

– А разве ты и близнецы ни о чем таком не знаете? У вас троих и Тандри время от времени появляется выражение на лице, будто вы храните какой-то страшный секрет, который не открываете до поры, чтобы не беспокоить окружающих. Скажешь, ничего такого нет? А ты, Фаннар? Вот об этом и речь.

Так и не получив ответ, она отошла к Соуль, которая рассказывала что-то новоприбывшим.

Гриммюрграс посмотрел на Фаннара, но тот лишь пожал плечами. Он знал, о чем беспокоится сам, и догадывался, что друг, предвещающий "фантастическую" ночь, имел в виду именно то нечто, что, по мнению Льоусбьёрг, избавит от сомнений в разумности их плана. Возможно, и Фанндис была в курсе секретов Фаннара или знала что-то еще, а вот что за тень ложилась на лицо Тандри, Гриммюрграс представить не мог. Только поговорить с ним до вечера так и не удалось.

Ближе к вечеру он узнал, что победа над генератором, внесшая столько воодушевления в их компанию, не может считаться полной. Фанндис не сказала об этом сразу, да и теперь призналась лишь брату и другу, поскольку подумала, что огорчать остальных не стоит.

– Я сразу заподозрила неладное, как только поняла, что генератор отвечает за электричество во всем доме. То есть его мощности достаточно, чтобы все жители полагали, будто электростанция снова работает в обычном режиме. По крайней мере, если не будут включать особо энергоемкие приборы или подзаряжать аккумуляторы электромобилей. Как догадываешься, моя машина относится к первому типу. Может, конечно, если отключить все остальные электроприборы, причем во всем доме, что-то и получится, но не уверена. Посмотрим.

И все-таки благодаря Дагфридюр и Льоусбьёрг это известие их не сильно расстроило. Даже Фанндис скорее злилась, что провозилась столько времени с генератором просто так. Фаннар попытался напомнить ей, что теперь у них есть свет и работают холодильник и плита, что немаловажно, но это не сильно помогло. Фанндис оставили наедине с ее яростью, зная, что она быстро отойдет.

Ближе к закату большинство захотело пойти домой, и Фаннар загадочным образом посоветовал этого не делать. Поскольку объяснять, почему, тот не стал (будто поверил в теорию Льоусбьёрг об овеществлении мыслей и точек зрения), изменивших решение не нашлось, и тогда Фанндис резонно напомнила про нерабочие плиты в их квартирах и она не была бы на их месте уверена, что кафе проблема с электричеством каким-то чудом обошла. И сколько бы это общество ни провозглашало, будто разум превыше всего, против голода они оказались беззащитны, а потому согласились остаться, хотя необходимым количеством полноценных спальных мест хозяева не располагали. Глядя же на ухмылки Фаннара, Гриммюрграс догадался: это проблемой не является и про сон стоит не вспоминать.

После ужина, оказавшимся для многих не слишком привычным с вкусовой стороны (однако в итоге ни одной полной тарелки не осталось), Фаннар собрал всех в гостиной, позволил рассесться поудобнее и начать беседы, а затем вдруг выключил свет.

– Посмотрите, – предложил он, подойдя к окну.

Многие повернули головы, а некоторые даже подошли и остановились рядом с ним. Вид из окна открывался потрясающий: поскольку рядом стояли дома, чьи крыши не доходили до этажа, на котором располагалась квартира близнецов, ничто не загораживало неба. Тут оно казалось ближе и... О, каким же бескрайним оно было! Гриммюрграс удивился, как раньше не замечал его, хотя не раз смотрел в окна, а потом вспомнил про электрический свет, который съедал звезды. Неужели Фаннар решил показать им именно это? Не похоже на него, но...

Завороженные звездной красотой, люди молчали. Часть из них уже испытала подобное чувство, когда вышла из погрузившегося во тьму театра, и все равно, снова взглянув на ночное небо, они не могли пошевелиться.

– Такое небо мы будем наблюдать там каждую ночь, да? – тихо спросил Тандри. Гриммюрграс повернул голову на голос – парень стоял рядом с ним. – Я имею в виду... Что мы будем видеть его снова и снова и всегда испытывать те же чувства. Или же когда-то оно станет привычным для нас?

– В какие-то моменты и правда перестаешь замечать его, – согласился Гриммюрграс, – а потом как-то внезапно поднимешь голову и утонешь в нем. Его власть никогда не ослабнет полностью...

Он задумчиво замолчал, потом прищурился.

– Что-то не так?

– Не узнаю созвездий.

– Ну, созвездия в зависимости от времени года меняются, – напомнил Фаннар.

– Знаю. Сейчас осень, почти середина. И я помню, какие созвездия видел на небе там в середине осени. Не эти. Совсем не эти.

– Значит, все-таки другой мир существует? – предположил кто-то из студентов. – Или это другая планета, находящаяся совсем в другой галактике, а потому и звездное небо над ней другое?

– А не значит ли это, что он из прошлого? – возразили ему. – И за все эти миллионы лет все старые звезды потухли и появились новые?

– Да ладно тебе! Прямо все?

Завязавшийся спор заставил Гриммюрграса улыбнуться: они обсуждали положение звезд на небе с такой серьезностью, что даже не возникало мысли, будто кто-то еще считает хэимели вымыслом. И тут, среди голосов, он услышал покашливание Льоусбьёрг, или решил, что услышал именно его, отчего улыбнулся еще шире. Могло показаться, будто он сказал про созвездия специально, но слова сами слетели с губ и никакой цели Гриммюрграс при этом не преследовал.

– А еще, если я не ошибаюсь, на другом полушарии тоже совсем иной звездный узор, – негромко сообщил Фаннар.

– Считаешь, что мой дом находится не так далеко? – с интересом посмотрел на него Гриммюрграс.

– Если так, то неизвестно, почему у вас нет метеоритных дождей. Но как бы то ни было, мы все равно не узнаем, где же именно расположено хэимели. Да и важно ли? Но не упомянуть о созвездиях, видимых на другом полушарии, я не мог.

Гриммюрграс рассмеялся.

И все-таки звезды продолжали манить. Он не заметил, как снова погрузился в размышления. Он попытался вспомнить, что чувствовал тогда, в хэимели, когда ему выдавалось вглядываться в ночное небо. В то время он многого не знал, и хотя звезды были чем-то загадочным, изучая их положение, он не испытывал тот же трепет, что теперь.

Ощущения постепенно сложились в мысли, а те озвучились сами собой:

– Здесь я встретил много интересных вещей и сделал невероятные открытия, но, пожалуй, самым потрясающим, с чем было сложнее всего примириться, и что я не могу до сих пор полностью осознать, это то, что наше солнце – одна из тех звезд, которых так много на небесах, – Гриммюрграс широким жестом обвел видимый в окне кусок неба, где так ярко блестели мириады далеких светил. – А вы можете. Вы понимаете, что возле каждой из сотен этих звезд есть такой же мир, а сами они на самом деле так же велики, как наше солнце.

– И даже больше, – мягко поправила Фанндис. Ее голос прозвучал откуда-то из-за спины Гриммюрграса, а затем он почувствовал, как она положила ему на плечо согнутую в локте руку. – Да и солнце больше, чем то, что мы видим.

– И это поражает еще сильнее, – улыбнулся в ответ Гриммюрграс. – Как и вы, люди, способные это принять.

– Мировоззрение твоего народа тоже удивительно, – заметил Фаннар. – Наверное, это страшно – принять подобное. Я уже и не помню, как сам отреагировал на заявление, что такое звезды на самом деле. Мы все были детьми, когда нам рассказали о них, так что нам, пожалуй, было намного проще.

Гриммюрграс промолчал: он не мог представить, каково знать о космосе с самого детства. Может, жителям Норзура действительно не составляло труда принять сводящую с ума правду, и она являлась для них чем-то самим собой разумеющимся, не поражая воображение, и все же это не делало их в глазах Гриммюрграса менее выдающимися.

Первый метеорит прочертил небо в полной тишине. Он показался чем-то нереальным, каким-то обманом зрения, будто люди слишком долго вглядывались в темноту, отчего яркие точки-звезды начали просто-напросто расползаться. Кто-то, возможно, даже не заметил его, продолжая думать о своем. Гриммюрграс же вспомнил закат у барьера, но решил, что его мысли быстро перескочили на те воспоминания, отчего он даже представил, что небо горит.

Однако небо горело на самом деле. Один, второй, третий. Кто-то вскрикнул, кто-то выругался, кто-то воскликнул: "Не может быть!" – реакции остальных лишь подсказали, что Гриммюрграсу все это не чудится, что метеориты действительно прошивают небо, оставляя за собой огненные следы, но уже через мгновение он перестал замечать кого-либо вокруг.

Он не мог пошевелиться, глядя, как объятые пламенем камни обрушиваются на город. Почему он не видел раньше, как они горят? Этот жар, он... Гриммюрграс вскрикнул и взглянул на свои руки – это пламя перекинулась и на него! Текучее, облизывающее камни, вынуждающее раскалиться их докрасна, а потом покрыться пеплом. Он видел этот огонь, живой, обладающий неким непостижимым разумом, лишь однажды, когда несся ему навстречу, такой же обреченный, как и метеориты. Кто-то из них не в состоянии выдержать напор огня, и потому от них ничего не остается, другие же, возможно, что-то теряют, но в целом выживают, однако ни первые, ни вторые уже никогда не вернутся на небо.

Никто из них не способен испытать подобное дважды.

Гриммюрграс отшатнулся от окна, но взгляд его снова был прикован к небесам: он видел себя среди этих метеоритов, но пока те падали, он пытался нестись им наперерез. На это требовалось куда больше усилий и невероятная скорость, потому что (теперь он это определенно знал) поверхность планеты притягивает с огромной силой. Огромной, но не непреодолимой, а значит...

Кожу жгло. Нет, ее будто бы сдирало, и он сделал несколько шагов назад, отталкивая кого-то (подвернувшийся на пути метеорит?). И все-таки он хорошо помнил, что обязан перетерпеть боль и при этом оставаться в сознании, а потому прикусил губу и прикрыл глаза. Оставаться в сознании было важно тогда, чтобы не разбиться и не сломать шею при неудачном падении, теперь же это просто жизненно необходимо, иначе он замедлится и не сможет победить притяжение земли, а значит, не вернется...

Он кричал, конечно же, кричал, но крик в таких случаях облегчает боль. Ведь и метеориты кричат. Разве их никто не слышит? И снова кто-то из этих камней начал попадаться ему на пути. Гриммюрграсу приходилось откидывать их. Он хотел извиниться, но не мог. Да и что им будет? Да, они немного изменили траекторию, но если все еще находятся в сознании, смогут благополучно упасть, а если нет, то и прежде у них не было шансов. Ему же нужен чистый путь, чтобы не сбавлять скорость. Ни за что, ни при каких обстоятельствах, даже если кожа уже сошла и огонь прожигает саму плоть.

И тогда он сможет, он доберется до цели. Тем более, он чувствовал, осталось совсем немного.

– Дыши глубоко и быстро.

Чей это голос? Гриммюрграс понять не мог. Но голос прозвучал настойчиво и над самым ухом – значит, принадлежал огню. Больше и не кому. Слушать его? Подчиниться? Ведь именно он приносил столько боли. Но не огонь препятствовал Гриммюрграсу, он просто был, как необходимая составляющая этого перехода, а мешало лишь притяжение. В таком случае мог ли он давать подсказки? Если дышать глубоко, то у Гриммюрграса появятся силы на дополнительный рывок, а если делать это еще и быстро, то силы прибавятся скорее.

И он задышал – глубоко и быстро, как нашептывал огонь.

Внезапно все прекратилось – его окружила темнота.

***

Гриммюрграс открыл глаза. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять – он лежит на своей кровати, а в комнате помимо него есть еще кто-то. Вглядевшись в силуэт сидящего на подоконнике, он скорее догадался, чем узнал, кто это.

– Ты специально?.. – он не смог закончить вопрос потому, что не знал, как его точно сформулировать.

Слова отчего-то не спешили возвращаться. На миг Гриммюрграсу подумалось, что он смог бы все выразить на своем языке и даже хотел выругаться из-за необходимости продолжать общаться на совершенно другом, чужом. Однако и слов родного языка не хватило, так что он не смог высказать Тандри все, что хотел. А хотел ли на самом деле?

– Пришлось, – тихо произнес тот, когда понял, что продолжения не последует. – Вы не реагировали на другие слова, и я решил рискнуть. Мне повезло, что меня вы услышали. Можно рассматривать это как комплимент?

Гриммюрграс не ответил. Он улыбался, хотя Тандри не видел этого. А кроме того, был крайне благодарен этому парню, и отчего-то казалось, что одного взгляда хватит, чтобы выразить это. Опомнившись, что в темной комнате вряд ли можно что-то прочесть на лице, он произнес:

– Спасибо.

– Всегда к вашим услугам, – бодро ответил Тандри, а затем снова перешел на тихий голос: – Вы снова ощущали то, что и при переходе?

– Скорее то, что буду ощущать, попробовав вернуться, – горько усмехнулся Гриммюрграс.

– Вы же не хотите сказать... Не хотите сказать, что не сможете вернуться?

Он снова промолчал, потому что и правда не хотел этого говорить, но и соврать не мог. И Тандри понял его молчание правильно, выругался и отвернулся к окну.

Снова требовались слова, но не какие-либо, а определенные, и снова память отказывалась находить их на обоих языках. Гриммюрграс попытался встать, решив, что хотя бы действия способны их заменить, но не успел – Тандри резко повернулся.

– Вы намерены остаться?

Гриммюрграс покачал головой, сдерживая смешок. На самом деле ему захотелось громко рассмеяться от пришедшего в голову осознания. Все-таки он поднялся и подошел к окну.

– Помнишь разговор Льоусбьёрг и Фаннара? Фаннар говорил, что нет никаких доказательств, что на другой стороне пропасти есть мир и что ваш безумный поступок не приведет к смерти. То, что у вас в любом случае мало шансов выжить, и поэтому вы можете выбрать способ, каким вам приятнее умереть. Да, доказательств нет, но я, не просто проживший всю сознательную жизнь с легендой, но и прошедший этот путь, уверен, что вы выживете. Так что ваше положение не такое, как описал Фаннар.