Текст книги "Служащие Ваитюру(СИ)"

Автор книги: Велимир Дембицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

– Если хочешь оценить, насколько гениален наш противник, то отвечу тебе и так: он не просто умен, он непредсказуем. Посмотри, что ему удалось устроить! Если не считать пострадавших и тех, кто еще может пострадать, то им можно восхищаться.

– Скорее я хотел бы оценить, чем может закончиться ваша встреча. Они забрали оружие из Комнат Ярости – не забывай.

Фанндис громко захохотала. Фаннар и Гриммюрграс удивленно уставились на нее – ее смех не просто врезался в их разговор, но и выбил из колеи. Гриммюрграс не понимал, откуда взялась такая реакция, а подруга продолжала смеяться, и их удивленные лица, похоже, лишь подначивали ее.

– Если расскажешь, в чем дело, мы тоже сможем посмеяться, – язвительно заметил Фаннар. – Или это шутка для одного, и мы не поймем?

Нахмурившись, он тяжело дышал, пытаясь унять злость, но не получалось. Гриммюрграс не злился на Фанндис, лишь спокойно дожидался, когда ее приступ прекратится. Вероятность того, что она так отреагировала на его слова про оружие, казалась ему маленькой, поэтому он был готов услышать нечто вроде: "Ничего, продолжайте-продолжайте. Мне просто вспомнилось тут..." Правда, продолжить после подобного было бы сложно, но тут уж ничего не поделаешь.

Фанндис все-таки смогла успокоиться, и теперь уже она смотрела с удивлением на друзей, будто это они только что безудержно хохотали без видимых причин.

– Да вы что! – воскликнула она. – Не слышите себя со стороны? Хотя не только себя – я такая же, как и вы. Мы с вами с серьезными лицами, – и она состроила выражение, на которое без улыбки смотреть оказалось невозможно – столько сконцентрированной серьезности Гриммюрграс наблюдал впервые, – обсуждаем, стоит ли Фаннару принимать приглашение Хюглейкюра, а если да, то чего стоит бояться. Мы, которым осталось жить меньше месяца. Т-ш-ш. Не говорите сейчас про обрыв и аномалию! Это только Гриммюрграс может быть уверен, что мы пройдем через нее и все будет в порядке. У нас с Фаннаром нет никаких доказательств, мы лишь допускаем этот вариант. Так вот, объективно говоря и опираясь только на факты, мы умрем довольно скоро – через месяц, а может, и раньше. И все равно беспокоимся, как бы это не случилось сегодня-завтра, – тут она сделала паузу и выжидающе посмотрела на друзей. Никаких комментариев так и не получив, она спросила: – Вам не кажется это смешным? Нет?

Фаннар, переставший злиться уже в тот момент, когда сестра заговорила, задумчиво покивал головой с тем самым выражением, которое только что демонстрировала она, а потом громко засмеялся. Фанндис тут же улыбнулась и подхватила его смех. Гриммюрграс наблюдал за ними, чувствуя, что здесь происходит нечто, выходящее за пределы его понимания. С толку сбивали не только слова Фанндис и ее единодушие с братом, но и то, как атмосфера в комнате ощутимо изменилась. Давая Тандри задание, близнецы были заинтересованы той загадочностью, с которой Гриммюрграс увел их в комнату, чтобы что-то обсудить. Выслушав же его, они напряглись, отнесясь к словам так, как Гриммюрграс и ожидал. Теперь же он ловил себя на ощущении, будто вернулся в недалекое прошлое, когда самая большая проблема, с какой они сталкивались, была связана с кражей рукописи или осмеиванием новой идеи остальными учеными. Чудесные времена! Гриммюрграс испытал благодарность друзьям за мимолетное чувство и даже обрадовался, снова заметив на их лицах уверенность в собственных силах, но забыть о причине, почему они сейчас втроем находились в его спальне, так и не смог. И не знал, что теперь делать и говорить: возвращать их к теме разговора и требовать серьезно отнестись к ней не хотелось, а позволять им смотреть на происходящее с беззаботностью казалось неправильным и даже губительным. Поэтому приходилось ждать.

– А ведь если смотреть с этой точки зрения, то мы просто обязаны сходить к Хюглейкюру! – заявил наконец Фаннар. – Не для того, чтобы попросить его прекратить все это безобразие, а чтобы узнать, зачем он его устроил. Все равно уже не важно, что будет, так хоть не умрем, не узнав его великий замысел. И ведь мы ни разу не задались вопросом, что на него нашло. Зная Хюглейкюра, могу предположить, что это не просто попытка насолить тем, кто назвал его сумасшедшим и не стал принимать его работы. Но все-таки настоящую причину представить не могу. И если он согласен говорить только со мной, так почему бы не порадовать его и не удовлетворить наше любопытство?

– Ты пойдешь один? – поинтересовался Гриммюрграс, готовый взывать к его рассудительности, хотя уже понимал, что это бесполезно.

– Одному будет скучно, – заметил Фаннар с той интонацией, с которой обсуждают планы на вечер, – так что предлагаю составить мне компанию.

– А он согласится разговаривать с тобой в нашем присутствии? – с сомнением спросил Гриммюрграс, чувствуя, что идея друга ему нравится все меньше, но объективно объяснить, почему, он не мог и потому подыскивал резонные аргументы.

"Наверное, мне не нравится его настрой, а не сам план", – признался он сам себе, глядя на почти маниакальный взгляд Фаннара и его кривую улыбку.

– Если ему очень хочется уединиться, кто ему помешает? – пожал тот плечами. – Или не пустить вас. Раз уж он контролирует эту территорию, пусть решает, как с вами поступить. А вдруг ему будет все равно? Нельзя исключать такой возможности.

– Значит, идем втроем? – нетерпеливо уточнила Фанндис, явно готовая уже направиться к электростанции.

– Кто-то должен перевести наших сторонников на территорию завода и проследить, чтобы и оружие с боеприпасами было перепрятано. Доверять мы можем только Тандри, так что придется его оставить здесь.

Гриммюрграс усмехнулся потому, что Фаннар, сказав это, посмотрел на него со странным выражением, то ли извиняясь за свое решение, то ли подчеркивая, что иначе никак нельзя.

– Кстати, говоря о помощниках, что вы собираетесь делать с Оуск?

Фаннар, услышав имя кузины, скривился. Эту историю, без подробностей, Гриммюрграс рассказал друзьям в самом начале, но она не произвела на них никакого впечатления, а приглашение Хюглейкюра, казалось, даже стерло воспоминание о ней. Одного вопроса, как ни странно, хватило, чтобы освежить их память.

– Оставим ее в покое до завтра, – решила за всех Фанндис, поднявшись с кровати. – Одного дня ей вполне хватит, чтобы оплакать не случившийся роман и прийти в себя.

– То есть ты полагаешь, что все ее обвинения – всплеск эмоций, не связанный на деле с ее мыслями обо мне? – не поверил Гриммюрграс. – Она на самом деле не считает меня причиной всех бед?

– Всех или нет, но некоторых – определенно да, – ответила Фанндис, пожав плечами. – До вчерашней ночи она, скорее всего, на что-то еще рассчитывала, но теперь поняла, насколько была наивной. И кого в этом обвинять, как не тебя?

Гриммюрграс непонимающе уставился на подругу: он уже почти смирился с тем, что в каком-то смысле и правда являлся виновником выходки Хюглейкюра (то есть если бы он попал сюда в какой-нибудь другой день, Хюглейкюр не заменил бы близнецов на электростанции, а потому и не получил бы к ней доступ – обвинение, конечно, притянутое за уши, но в эмоциональном состоянии вполне простительное), теперь же выяснялось, что в этом-то он как раз не виноват, зато совершил иной непростительный поступок, но какой именно, понять ему не удавалось.

– Не бери в голову, – отмахнулась Фанндис. – Это Оуск, с ней такое постоянно бывает. А потом она окажется в твоем мире, встретит какого-нибудь симпатичного молодого охотника без пары и наконец-то будет счастлива. Не переживай. Лучше пойдем уже давать Тандри задание – не знаю, как вы, а сегодня сгораю от желания узнать, о чем таком Хюглейкюр хочет поговорить с моим братцем.

И хотя Гриммюрграс по-прежнему считал, что в таком настроении идти опасно, он так и не смог придумать ни одного стоящего возражения. Взять с собой Тандри тоже не представлялось возможным, тем более, что, несмотря на все свои положительные качества, уравновешивающим элементом тот стать не мог – Гриммюрграсу требовался некто, лишенный той легкости во взгляде на вещи, которая являлась отличительной чертой как этого паренька, так и близнецов. На ум приходило лишь одно имя, но произносить вслух его он не стал, полагая, что одобрения со стороны друзей не встретит. Но кое с чем они все-таки согласились: оружие даже при мирной беседе иметь не помешало бы.

***

Всю дорогу до электростанции Гриммюрграс улыбался, причем, скорее всего, довольно глупо, вынуждая Фанндис кривить губы в ухмылке, толкать Фаннара локтем, кивать на себя и что-то шептать брату. А виной всему был их четвертый спутник. Льоусбьёрг. Именно ее он хотел позвать и потому не мог не радоваться тому, что она сама выяснила, куда они направляются, и настояла на своей компании. Фанндис, конечно, все поняла не так, но разубеждать ее Гриммюрграс не собирался. Льоусбьёрг же, к своей чести, не обращала на все эти переглядки внимания.

Возле электростанции их встретило четверо охранников, вытащивших оружие, как только заметили приближение гостей. Двое из них показались Гриммюрграсу смутно знакомыми, но откуда, он не понимал. Пока один из них не воскликнул:

– Это же тот тип из хранилища!

– Хранилища? – нахмурившись, переспросила Льоусбьёрг и непонимающе посмотрела сначала на Фаннара, а затем на Гриммюрграса.

Второй из старых знакомцев, тоже узнав Гриммюрграса, заскрипел зубами – его рука, похоже, снова нормально функционировала, но боль он так и не забыл. Как и желание отомстить.

– А где твой рыжий дружочек? – злобно поинтересовался он.

– Что это значит? – настойчиво потребовала объяснений Льоусбьёрг, но Гриммюрграс на нее даже не смотрел.

Такая встреча означала, что их с близнецами обращение в ИБОЖ не являлось проявлением паранойи. Поэтому даже если Гриммюрграс и правда принес беду, вынудив Фанндис попросить Хюглейкюра проверить работу электростанции несколько лет назад, все-таки послужить и на благо общества он сумел, спугнув этих двоих прежде, чем они заполучили нужные документы. Или все-таки их промах ничуть не навредил планам Хюглейкюра?

– О, так вот это кто был, – протянул Фаннар и широко улыбнулся. – А ведь, думаю, ему будет любопытно увидеть хотя бы одного из тех, кто помешал его ребяткам. Он не сильно на вас злился тогда, а?

– Эй, смелый! – крикнул первый из узнавших Гриммюрграса и прицелился Фаннару в лоб. – Я вооружен, между прочим. А еще очень нервный. Хочешь жить – вспомни про воспитанность.

– Ты смеешься? – язвительно поинтересовалась Фанндис. – Не узнаешь его? Это Фаннар, парень, который не знает, что такое "воспитанность".

– Его проблемы, – равнодушно отозвался тот, продолжая удерживать Фаннара на мушке.

– Рискни, и тогда проблемы будут у тебя, – расхохотался тот, будто не замечая оружия. – Впрочем, тебе же не впервой испытывать терпение Хюглейкюра. Ты в этом эксперт, ага?

– Слушай! Я имею полное право пристрелить любого, кто подойдет к электростанции! Понял?! Сначала тебя, потом этого придурка, из-за которого мой друг проходил в гипсе, затем твоего братишку-близнеца, а после и рыжую – она наверняка находится в каком-нибудь родстве с тем молокососом.

Фанндис, начавшая смеяться на словах про братишку-близнеца, теперь сгибалась пополам от хохота и хваталась за Фаннара, в конце концов она даже повисла на нем, уткнувшись в плечо. Льоусбьёрг наблюдала за происходящим с осуждающим выражением лица, причем относилось оно не только к охранникам, но и к ее спутникам. Охранники не понимали, что происходит, а парень, удерживающий Фаннара под прицелом, даже опустил пистолет, явно не готовый видеть не просто равнодушие, а даже презрение в глазах пришедших. Им было действительно все равно, застрелят их сейчас или нет, и это пугало, причем Гриммюрграса в первую очередь. Да, он, как и друг, предполагал, что Хюглейкюр не будет счастлив, узнав о смерти Фаннара, вероятно, что спустивший курок после этого долго не проживет, но какая разница, если Фаннар уже будет мертв? Сам же Фаннар, похоже, полагал, что злости Хюглейкюра на несдержанного охранника окажется вполне достаточно, чтобы смерть не оказалась напрасной.

Второй участник похода в хранилище тем временем что-то серьезно обдумывал, а потом поманил напарника за собой. Двое оставшихся охранников тут же взялись за оружие, пристально следя за гостями и не давая им пройти. Первые о чем-то переговаривались, не повышая голоса, но при этом эмоционально жестикулируя и указывая то на Фаннара, то на Фанндис, затем вернулись.

– Идите за нами, – распорядился недавно угрожавщий Фаннару, после чего одарил Гриммюрграса уничтожающим взглядом – похоже, если бы Хюглейкюр не был заинтересован в обществе одного из близнецов и если бы его приятель об этом не вспомнил, Гриммюрграс остался бы лежать на пороге электростанции с пулей в теле. Интересно, насколько это больно – получить такое ранение? Хотя, если быть откровенными, Гриммюрграс предпочел бы узнать подробности с чьих-либо слов, а не на собственном опыте.

– Мы пришлем вам кого-нибудь, – сообщил оставшимся охранникам второй, решивший также составить компанию четверке пришедших.

Гриммюрграс не старался запомнить коридоры и помещения, по которым их вели – у них был план этого здания, да и близнецы наверняка обратят внимание на каждую мелочь. Что действительно волновало его, так это количество встреченных им людей, большинство из которых он видел впервые. И если все эти люди вооружены и не растеряются, увидев ворвавшуюся толпу, откроют огонь... Гриммюрграсу не хотелось этого признавать, но он все меньше верил в исполнение их дерзкого плана. Фаннар и Фанндис шли впереди, поэтому понять, насколько они оценивают теперь их шансы, было невозможно. Льоусбьёрг шагала рядом, надменно подняв голову и старательно не глядя на Гриммюрграса. Еще в самом начале она предприняла попытку заговорить, но увлеченный изучением обстановки Гриммюрграс не сразу расслышал ее слова, а потом было уже поздно, да и к лучшему – объяснять, откуда он и Тандри знает этих двоих помощников Хюглейкюра и как это связано с хранилищем, совершенно не хотелось.

Внезапно конвоиры остановились – долгий монотонный поход в полной тишине рождал ощущение, что конец ему никогда не наступит. Компания оказалась перед дверью, и тот, что пострадал во время стычки в хранилище, предложил другу доложить: отчего-то он не горел желанием отмщения или же мог его контролировать, в то время как хладнокровие приятеля ставилось под сомнение. Второй оказался не рад такому раскладу, но спорить не стал и скрылся за дверью.

Ждать приглашения пришлось недолго. Комната, куда они проследовали за охранниками, являлась, скорее всего, местом отдыха работников электростанции: светлая и просторная, помимо входной двери имеющая еще одну, боковую, в данный момент закрытую. Из мебели здесь стояли широкий диван, кресло, небольшой обеденный стол и четыре стула вокруг него, из техники – холодильник, небольшая электропечь и приличных размеров экран, висевший на противоположной от дивана стене. В комнате находился лишь один человек, вальяжно сидящий на диване. Во взгляде Хюглейкюра читалось, что даже без наличия дополнительной охраны он понимает свое преимущество.

При личной встрече человек, ставший воплощением хаоса для большинства жителей Норзура, выглядел так же, как и на экране, хотя некоторые подробности его внешности удалось уточнить только теперь: ростом он оказался с близнецов, правда, конечно, массивнее их, русые волосы аккуратно собраны в хвост, а глаза голубовато-зеленые, невероятно яркие при таком освящении. Очки были теми же, только теперь Хюглейкюр держал голову так, что они не бликовали.

Что же касалось восприятия его позы, взгляда, всего того, через что передается его характер и самоощущение – они остались неизменными. Старательно ли он исполнял роль, мастерски вжился ли в нее или же действительно всегда вел себя именно так? Об этом мог судить лишь Фаннар, так что Гриммюрграсу осталось только запомнить заинтересовавший его вопрос, чтобы после, когда они окажутся далеко от электростанции, задать его.

– Неужели мечтам суждено сбываться! – воскликнул Хюглейкюр. Он смотрел только на Фаннара, других, казалось, даже не замечал. – Когда я осмелился высказать вслух одно из самых горячих желаний, то и не надеялся, что приближу его исполнение. Может, мне и прежде не стоило бояться озвучивать их вслух, как думаешь?

В его голосе звучал нескрываемый сарказм и наслаждение происходящим, но слова, как и тогда, в театре, обволакивали. Такая манера говорить пригодилась бы желающему повести людей за собой: так же, как честность Фаннара, она звучала убедительной, что бы он при этом ни произносил. Хюглейкюру не просто хотелось верить – слыша его, не возникало желания обдумывать его аргументы самостоятельно. Может, именно поэтому посетившие театр в День Фордилда не отрываясь глядели на экран? Однако вспоминая их реакцию уже на следующее утро, Гриммюрграс понял, что очарование голосом Хюглейкюра временно и пропадает, стоит только ему замолчать. В этом плане воздействие Фаннара было значительно сильнее, поскольку изначально вынуждало мозг работать, так что даже после окончания беседы с Фаннаром о его словах оказывалось невозможно не думать.

– Стесняться и бояться провала глупо, особенно для нас, – ответил Хюглейкюру Фаннар, и хотя Гриммюрграс видел друга лишь в профиль, он заметил, что разговор приносит ему удовольствие.

– Это точно. Правда, иногда так наскучивает быть неоцененным! Время от времени приятно побыть в этой заманчивой неизвестности, которая нашептывает, что, возможно, тебя бы и не отвергли. Отказ – это так больно. Но за страх получить его мы можем расплатиться несбывшимся желанием.

– Человек, который осмеливался выдвигать самые решительные и даже опасные теории, за что и получил прозвище "сумасшедший", боялся получить отказ от меня?

– У всех нас свои странности, свои пунктики, особые мании и собственные табу, – равнодушно отозвался Хюглейкюр и на мгновение даже отвернулся.

Ненадолго повисла пауза. Фаннар не спешил задавать волнующие всех вопросы, и хмурящаяся все это время Льоусбьёрг не выдержала.

– Ты собрал возле себя в основном жителей трущоб, – заметила она. – Сначала они отказались от правил общества, насмехались над ними, а теперь, когда только общество способно их спасти, решили, что оно не примет их обратно, не так ли? И потому решили, раз уж вам не спастись, то пусть и другие погибнут.

Хюглейкюр не ответил. Он не повернулся и ничем не выразил то, что услышал ее слова – будто никто ничего не говорил. Прошло еще несколько мгновений тягостного молчания прежде, чем он снова подал голос.

– Фаннар, ты сам по себе ничего не делаешь? Хотя бы ванну один принимаешь? С Фанндис я уже смирился, понял, что она неотъемлемая твоя половина. Но кто этот парень? Зачем притащил его сюда? Или эту госпожу Самая-Умная-Здесь?

– Тебя смущает их присутствие или слова? – искренне удивился Фаннар.

– Да мне плевать на то, что они там думают! – поморщился Хюглейкюр и отмахнулся, смотрел при этом он только на него. – У нас свобода мыслей и заблуждений. Просто интересно стало, как в последнее время ты изменился.

– Не думаю, что сильно.

– Правда? А ты попробуй оглянуться назад, на несколько лет. Не замечаешь разницы?

Фаннар какое-то время молчал, будто честно исполнил его совет, а затем пожал плечами.

– Да вроде прежний. А если тебя вдруг смущает мой круг общения, то такое же замечание можно направить и в твой адрес. И я не имею в виду этих веселых ребят, которые даже не знают, что значит угрожать, но берутся это делать. И не про малышей, которые считают, что ушедшие от природы и увязшие в науке люди людьми не считаются.

На слове "малыши" Хюглейкюр тихо рассмеялся и чуть кивнул, но тут же провел пальцами по губам, стирая эту улыбку и снова придавая лицу надменное выражение.

– Я скорее о тех друзьях, – продолжал Фаннар, будто ничего не заметил, – которые оказались на самом деле полезными.

– О! Ну, тут секрет очень прост: я всегда ценил знакомства с умными людьми, и за искреннюю дружбу они мне платят тем же. Тебе этого не понять, Фаннар. Ведь что такое человеческие взаимоотношения для тебя? Или же... Может, тебе мои слова уже не кажутся звучащими на чужом языке? А ведь только вчера я думал, что бы случилось, если бы на этом диване сидел ты, а я к тебе заявился с какими-нибудь просьбами. Прочел бы ты лекцию, насколько опасны привязанности, и показал бы, к чему они приводят? Вчера я радовался, что обстоятельства сложились именно таким образом, который привел нас к нынешней расстановке сил. Но смотрю на тебя сейчас и думаю, а не зря ли вчера боялся? Может, ты все-таки сумел отрастить себе сердце? Лучше поздно, чем никогда. В конце концов, это тоже интересный опыт. Да и рыженькая ничего, – тут он хитро подмигнул Фаннару, – только умничает много.

Льоусбьёрг вспыхнула, только Фаннар этого не видел. На слова он тоже никак не отреагировал, и Гриммюрграсу захотелось увидеть его лицо, чтобы иметь хоть какое-то представление, что испытывает сейчас его друг. О том, что он задумал, догадаться было невозможно.

Отсутствие ответа пошатнуло самоощущение Хюглейкюра, и тот сменил позу: подался вперед, оперся локтями на колени и сложил пальцы в замок, на который положил подбородок.

– Хочешь, покажу тебе одну вещь? Знаю, ты сам способен создать что-то подобное, это ты и сделал – до меня дошли некоторые слухи про тебя. Однако я предлагаю тебе взглянуть на оригинал. Прежний Фаннар пошел бы ради подобной возможности все, что только могла предположить моя фантазия, и даже несколько дальше. А оказалось, ради этого нужно было просто прийти сюда.

– Да ладно, Хюглейкюр! – усмехнулся Фаннар, и все же в его голосе кроме недоверия прозвучала и нотка горячей заинтересованности.

– Хадльфредюр! – чуть громче произнес тот.

Дверь, ведущая в соседнюю комнату, открылась, и оттуда вышел тот самый молодой человек, который пытался объявить о важном сообщении на Дне Фордилда, но Фаннар ему не дал, буквально уволок со сцены. Тогда у Хадльфредюра был крайне неуверенный вид, будто он не понимал, как оказался в такой нежелательной ситуации, и хотел поскорее из нее выбраться, но не знал, что должен для этого сделать. Сейчас он выглядел почти так же: посмотрел на Фаннара, сник, затем оглянулся на Хюглейкюра, протянул ему какую-то бумагу и так замер, только нервно водя плечами.

Хюглейкюр брать принесенный документ в руки не стал. Он снова откинулся на спинку дивана, положив одну руку на него, а вторую устроил на колене. Подбородком он указал на Фаннара, не скрывая самодовольную улыбку. Хадльфредюр перевел взгляд в этом направлении, но так и не сдвинулся с места.

– Что ты тут делаешь?! – хрипло воскликнул Фаннар. Чтобы справиться с шоком, ему потребовалось несколько секунд, что значило: такой поворот событий он не мог предположить даже с малой долей вероятности.

– Давай расскажу тебе одну историю, – вновь подал голос Хюглейкюр, поскольку Хадльфредюр так и не отреагировал. Фаннар тоже решил не отвечать. – Жил-был один мальчик. Его любознательность и взгляды на жизнь поражали воспитателей, но среди ровесников он не находил единомышленников. Только двое мальчишек поняли, насколько интересен тот странный мальчик и что общение с ним способно вдохновлять. Эти мальчишки попытались стать ему друзьями, да только у мальчика была сестра-близнец, с которой он не разлучался, а потому пришлось общаться и с ней. Впрочем, в этом они не видели беды – сестра была не меньше интересна, чем ее брат. Дети росли. К их компании присоединилась еще одна девочка, которая искала дружбы как раз сестры странного мальчика. Двое мальчишек с ней тоже общались, но глубокой дружбы с ней так и не случилось. Даже друг с другом они дружили не так уж и сильно, скорее общались из-за общего желания стать близкими друзьями с тем мальчиком. Однако, чем старше они становились, тем яснее понимали, что их мечта несбыточна: близнецам, казалось, никто и не нужен. Да, конечно, выдвинув какую-то теорию, они делились ею со всей компанией, но теория к тому моменту была уже полностью проверена и все недочеты учтены. Остальные только выслушивали готовый результат. Обидно, знаешь ли, особенно когда понимаешь, что можешь принять участие в обработке этого камня, а не только любоваться результатом. Жаль, близнецы об этом не думали. Собственно, время шло, дети выросли, и близнецы окончательно отдалились от своих приятелей. Нет-нет, они продолжали общаться друг с другом... иногда, изредка. Когда-то кому-то из бывших друзей требовалась помощь близнецов, и они шли к ним, хотя не всем гордость это позволяла сделать безболезненно. Иногда близнецы нуждались в бывших друзьях и не стеснялись обратиться к ним. И все равно было ясно: близнецы сами по себе, их бывшие друзья – сами по себе. Стали ли дружить друг с другом отвергнутые? Не сказать, чтобы их теперь что-то объединяло, и все-таки некоторую связь они друг с другом поддерживали.

Хюглейкюр замолчал, будто сказал все, что запланировал, и теперь от Фаннара требовалось как-то отреагировать. Но Фаннар предпочел снова ничего не говорить. Тогда Хюглейкюр улыбнулся и продолжил:

– А теперь представь, что один из этих ребят узнал кое-что шокирующее, кое-что очень важное, грандиозное. Куда ему податься с этой новостью? Сообщить главам города? Ну конечно! Он непременно это сделает, но на следующий день, когда сам свыкнется с услышанным, немного успокоится. Но в первую очередь хочется поделиться с тем, кому доверяешь. И да, в первую очередь он подумал о том мальчишке, с которым так хотел дружить, но в тот день он оказался занят: они проводили какие-то исследования с сестрой. Никакие "Но это важно!" не произвели на того впечатление, и он сказал: "Приходи завтра". Но завтра – это уже не то. Согласен? И тогда парень вспомнил про друга по несчастью. Конечно, тот был не таким умным, не таким находчивым, но в целом тоже ничего. Ну и когда других вариантов нет, приходится соглашаться на то, что имеешь. И он пришел к нему и все рассказал. На следующий день он-таки добрался до глав Норзура, рассказал и им. Смог узнать, что те планируют сделать, и эта информация его совершенно не порадовала. Он сделал собственные расчеты, проверил их несколько раз и убедился, что первоначальное предположение насчет их идеи его не обмануло: это не выход. И вот теперь-то ему стоило бы пойти к тому самому мальчишке, способному найти выход! Но... отвергнутый однажды вряд ли осмелится на вторую попытку. Поэтому он снова пошел к другу по несчастью. Вот такая история произошла, Фаннар. И как видишь, мы бы рады были видеть тебя среди нас с самого начала, да ты сам отказался. Причем из-за какой-то глупой мелочи! Обидно, не так ли?

– Могу я посмотреть?.. – внезапно заговорил Фаннар, сделав шаг по направлению к Хадльфредюру.

– Конечно! Собственно, ты должен был увидеть это еще столько времени назад! Так что наверстывай упущенное, не стесняйся. Только одно "но": своим друзьям, особенно сестрице, не показывай. Я ведь воспринимаюсь обществом как ужасное зло, поэтому имею право диктовать условия.

– Договорились, – не споря, согласился Фаннар и подошел к схемам.

Гриммюрграс заметил, как заметно занервничала Фанндис: наверное, это был единственный случай, когда брат что-то скрывал от нее, и она об этом знала. И хотя Гриммюрграс подозревал, что стоит им выйти из этой комнаты, как Фаннар обо всем расскажет, все-таки в данный момент Фанндис, ненароком сделавшая шаг назад и потому оказавшаяся между ним и Льоусбьёрг, казалась потерявшейся девочкой, будто из ее жизни исчезло что-то важное, и теперь все вокруг кажется не тем, чем было раньше, лишенным смысла. Ему до крайности захотелось положить руку на плечо подруги, показав тем самым, что это не конец, ничего ужасного не случилось, но он не стал этого делать, уважая ту сильную Фанндис, что стояла здесь минуту назад, – ей бы не понравилось, если бы ее слабость не только заметили, но и подчеркнули это.

Фаннар внимательно изучал бумаги – документ (или документы) занимал несколько страниц, и каждую из них он тщательно просматривал, то и дело возвращаясь к прошлым. Хюглейкюр и Хадльфредюр смотрели на него, и трое его спутников если и были кому интересны, то разве что охранникам. Ситуация складывалась неловкая, особенно учитывая, что Фаннару ничего на самом деле не угрожало. Может, стоило отпустить его одного? Хотя Фанндис, скорее всего, не согласилась бы на это, а оказаться тут в одиночестве, ощущая себя лишней, было бы намного хуже, чем в присутствии еще хоть кого-нибудь.

Сколько времени потребовалось Фаннару, сказать было сложно, и все-таки, похоже, он досконально разобрался в содержимом документов и вернул их Хадльфредюру. Теперь друзья могли видеть его профиль, и потому Гриммюрграс определил, что увиденное Фаннару понравилось, и теперь он не жалеет, что пришел сюда. Он смотрел на Хюглейкюра, который выглядел не менее довольным, будто продемонстрировать документы Фаннару являлось для него наивысшим удовольствием или жизненной потребностью.

– Ну что, теперь ты понимаешь? – спросил он и неопределенным жестом обвел комнату.

– О да, – широко улыбнулся Фаннар, кивнув.

– Я рад, что ты пришел. Хотя бы под конец, пусть и кажется, будто я тебя вынудил.

– Ты ведь говорил, что до тебя дошли кое-какие слухи про мои действия. Неужели ты не знаешь об их причине?

– Хадльфредюр рассказывал, – пожал плечами Хюглейкюр и презрительно поморщился, – но звучит это совершенно нелепо. Не в твоем стиле. Но такое мнение лишь мое, и я никого к нему не принуждаю. Каждый волен выбирать себе смерть по своему усмотрению – не к этому ли мы так долго стремились?

Фаннар снова с улыбкой кивнул. Их разговор проходил словно на понятном лишь им двоим языке, что начало нервировать даже Гриммюрграса. Он вроде бы знал значение произнесенных слов, но чувствовал, что есть еще и те, что не сказаны вслух, и именно с ними картина стала бы целой. Пока же он не мог понять, почему друг до сих пор не задает главного вопроса: что нужно сделать, чтобы Хюглейкюр вернул барьер. Конечно, он сразу говорил, что Хюглейкюр никаких требований выдвигать не будет, так что они пришли сюда не за этим. Тогда простое удовлетворение любопытства казалось достаточной причиной, чтобы пройти на электростанцию и уйти, не получив ничего другого. Теперь же она казалась незначительной. Гриммюрграс даже начал злиться, а заметив это, пришел в изумление. Когда он испытывал подобное в последний раз? Уж точно не в Норзуре. Так почему же теперь...