Текст книги "Несознательный 3 (СИ)"

Автор книги: Василий Каталкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц)

– Да какого … куда смотрели эти б…. где этот ….. Под суд всех этих идиотов…

Пару минут он выпускал пар и только потом немного остыл.

– Нет, ну как же так? Почему не проверили надежность крепления? Куда смотрел мастер участка?

– Пойдемте отсюда, Владимир Николаевич, – тяжело вздохнул я, – все равно мы здесь и сейчас помочь ничем не сможем, только лишнюю нервозность внесем, главное без несчастных случаев обошлось, теперь пусть начальник цеха со всем этим разбирается. Слава небесам, майские изделия не пострадали, есть что на полигон отправлять, а эти уже под шахтное базирование делали, так что ничего страшного не произошло.

– Может быть им еще за это премию выписать? – Продолжает кипятиться Главный. – Давай, ходатайствуй!

– Нет, премию не надо, – мотаю я головой, – но сейчас наше присутствие здесь не будет способствовать объективному разбирательству.

– Эх… – Владимир Николаевич в сердцах махнул рукой и, резко развернувшись, ринулся на выход.

Вот и славненько, я тоже потрусил за ним, посмотрим что напишет в рапорте начальник цеха, мужик он обстоятельный, ради выгораживания себя любимого никого специально подставлять не будет. Ну и сравним с результатами расследования обстоятельств происшествия специально созданной для подобных случаев комиссии, чтобы потом уже сделать окончательный вывод. И только тогда можно приступить к решению извечно русских вопросов, кто виноват и что делать?

И все-таки без суда не обошлось, слишком велики оказались финансовые потери ОКБ, да и так бы не обошлось, времена нынче хоть и гораздо мягче, чем в сороковых, и тем более тридцатых годах, но тоже не сахар. Крановщику "впаяли" три года, а слесарю, который неправильно закрепил чалку со своей стороны, влепили все восемь. И если крановщику суд позволил отрабатывать свой срок на том же производстве, то слесарю пришлось отправляться по этапу. О денежных компенсациях речи не велось, да и чего можно было взять в эти времена с рабочего? Комнату в коммуналке? Были вынесены частные определения и по другим фигурантам, начальнику цеха пришлось распрощаться с должностью, мастер участка тоже был лишен своего "теплого" места и, следовательно, значительно потерял в окладе, и это им еще повезло, если бы были жертвы, получили бы реальные сроки. А как же, своих работников они должны контролировать.

На этот раз изгаляться с перевозкой первых ступеней не пришлось, железная дорога изыскала несколько нестандартных платформ, на которые все уместилось без проблем. Была только одна особенность, из-за увеличенной длинны платформ, их эксплуатация разрешалась только на дорогах, у которых радиусы "кривых в плане" были больше шестисот метров. Что это и зачем я даже разбираться не стал, главное, все пути до станции назначения удовлетворяли этим условиям, остальное от лукавого. Отправился я на полигон только через неделю, после отправки груза, и на этот раз как белый человек в специальном вагоне, в котором имелись одноместные купе. Раньше слышал о таких, но воочию увидел впервые, живут же люди, а судя по тому, что эти вагоны не простаивали, таких людей много. Хотя, купе считались вовсе не одноместными, можно было опустить еще одну полку, и отделка их была сугубо советская, без претензий на роскошь, применялся деревянный шпон и дерматин. И еще, что подпортило впечатление, это запах курева, видимо в таких купе ездили далеко не простые люди, и проводники не рисковали делать им замечание. Впрочем, это не помешало мне хорошо выспаться, последнее время для меня это превратилось в серьезную проблему, хорошо если в сутках удавалось прикорнуть часика на четыре.

*

На первый старт ракеты-носителя несмотря на раннее утро, собралось все высокое начальство, как же, без этих звездных представителей теперь не обходится ни одно значимое событие на полигоне. Так-то они не мешают, кучкуются в сторонке, но наличие «звездных» соглядатаев откровенно напрягает, приходится прилагать усилия, чтобы не замечать их присутствия и глубоко прятать эмоции, когда на стартовой площадке происходили события, требующие от меня немедленного острого реагирования.

– А что, так и должно быть? – Не выдержал Соколов, отделившись от "могучей" кучки.

– Нет, – мотаю головой, – немного нарушена очередность работы служб, видимо ваше присутствие вносит нервозность в работу обслуживающего персонала, тренировки проходили в спокойной обстановке. Надеюсь что это все только сегодня, потом люди привыкнут, и все будет делаться строго по регламенту.

– А успеют они заправить носитель к стартовому времени?

– До старта еще три с половиной часа, – напоминаю генералу, – а на заправку отпущено час сорок, так что времени еще целый вагон.

Хоть и на пределе, но службы в регламент вложились, значит все идет как надо. Дальше проверка систем, раскрутка гироскопов, приведение в рабочее состояние инерциальной системы наведения и включение нашего "макроэлектронного" калькулятора, который будет отвечать за коррекцию траектории носителя. Его включение должно было проводиться за двадцать минут до старта. Во-первых: надо было успеть прогреть устройство; а во-вторых требовалось прогнать несколько тестов, чтобы подтвердить его полную работоспособность. И все это надо было проделать именно за это время, иначе емкости аккумуляторов не хватит, да и испарителя использующегося для охлаждения тоже ограниченное количество.

Отсчет стартовой готовности вел оператор, ну а я в это время наблюдал за стартом через перископ, второй занял Соколов, остальным пришлось довольствоваться своими ощущениями. Кстати, зря он так, гораздо интересней наблюдать за стартом из второго бункера, который находится на расстоянии километра, там и хорошая оптика стоит и есть с кем словом перекинуться. Хорошо еще, что старт снимался на три автоматические кинокамеры, а то совсем бы плохо было, пора бы уж ставить видеонаблюдение, вроде бы в Ленинградском ВНИИТ уже разработан трех дюймовый суперортикон ЛИ-19. Правда кинескопы сейчас подкачали, максимальный размер их всего восемнадцать сантиметров в диаметре, это очень мало, надо хотя бы тридцать пять, а то придется линзу перед экраном ставить. Может выделить время да наведаться на Запрудненский электроламповый завод, где среди прочей продукции заняты производством кинескопов, да выдать им ТЗ на сорока сантиметровые экраны. А там глядишь, и производители телевизионных приемников заинтересуются, и появятся лет на пять раньше телевизоры с нормальным экраном.

И да, что-то надо делать с системой отображения информации, а то голос оператора по поводу скорости и ускорения никак не способствует представлению об отклонении от графика. Что из того, что мне стало известно, какой скорости достиг носитель, и насколько выросло ускорение на сороковой секунде полета, толку от этой информации никакого, мне нужно видеть насколько реальные параметра полета отличаются от расчетных. И не когда-нибудь потом, а сейчас, в режиме онлайн, а для этого нужна полноценная ЭВМ с графическим выводом на большой проекционный экран, да еще бы желательно в цвете. Скажете фантастика? А вот и нет, это и сегодня уже доступно, еще в 1936 году заработала первая в мире вычислительная машина для решения уравнений в частных производных – гидравлический интегратор Лукьянова. Главным его узлом стали вертикальные основные сосуды определенной емкости, соединенные между собой трубками с изменяемыми гидравлическими сопротивлениями и подключенные к подвижным сосудам. Поднимая и опуская их, меняли напор воды в основных сосудах и все это на фоне разлинованного бумажного экрана. Чем не современная графика? Пуск или остановка процесса расчета производились кранами с общим управлением. В 1951 году за создание семейства гидроинтеграторов В. С. Лукьянову присуждена Государственная премия. Вплоть до середины 1970-х годов гидравлические интеграторы применялись в 115 производственных, научных и учебных организациях.

Но, все это так, небольшие отвлечения, а носитель уже подходит к отметке семидесяти километров и сейчас произойдет его разделение.

– Есть команда на отключение двигателя первой ступени… есть запуск двигателя второй ступени… есть отделение второй ступени. – Продолжал бубнить оператор и тут же прорезался новый голос. – Разделение прошло штатно, отклонение в пределах расчетного.

Раз в "пределах" то беспокоиться нечего, не для того такой мощный калькулятор в изделии городили, чтобы отклонение вышло за пределы, он же четко отслеживает и ускорение, и направление иначе о точности попадания в цель можно забыть. Пару минут мы еще наблюдали за телеметрией, а потом все, не сделали еще каналы от наблюдательных станций, только в пятьдесят третьем году обещают подсоединить их к нам посредством связи через ВЧ, используя оборудование правительственной связи. Однако в любом случае телеметрия не пропадет, сейчас самописцы, находящиеся на пунктах наблюдения по пути следования второй ступени, продолжают все регистрировать, а значит, будут полные данные для анализа.

Ответ с полигона устроенного на Камчатке пришлось ожидать три с половиной часа. Мы даже беспокоиться стали, неужели не смогли найти головную часть засветло, ведь разница по времени у нас примерно в девять часов. Но все же информация через радиотелеграф поступила, хоть и на пределе ожидаемого.

– Ну вот, смотрите, – передал я расшифрованный текст телеграммы начальнику расчетного отдела.

– Ничего не понимаю, – уставился он в листок бумаги, – промах составил семнадцать километров по дальности. Но мы же рассчитали все точно.

Мне осталось только пожать плечами, через два дня, если успеют подготовить стартовую площадку, произведем новый запуск, и тогда станет ясно, чей расчет точнее. А вот Соколов прибежал ко мне весь красный от возмущения:

– Такая точность никуда не годится, – сходу он стал выговаривать мне, – тут отклонение от цели даже больше чем на четыреста третьем изделии, если перевести дальность. ОКБ не выполнило задачу.

– А разве мы сейчас проводим приемосдаточные испытания изделия, – удивляюсь его реакции, – вроде как у нас пока пробные стрельбы, разговор об окончательной сдачи ракета-носителя не идет.

– И ты надеешься, что следующая головная часть попадет точно в цель?

– Так ведь проблема не в самом изделии, оно как раз двигалось точно по расчетной траектории, не учтены кое-какие нюансы в расчетах, ведь никто еще на такое расстояние не стрелял. – Объясняю неприятный момент. – Поправим методику, произведем новые расчеты и посмотрим, насколько они верны. Ведь и артиллеристы не с первого раза по цели попадают, нужны корректировки.

– А не слишком ли дороги у вас снаряды? – Язвит генерал.

– А что сделаешь? – Развожу руками. – Иного подтверждения теории кроме практики еще не придумано.

– Все с вами ясно, – насупился Соколов, – короче, ждем следующего пуска изделия 412, и по его результатам делаем выводы.

Хм, не слишком ли генерал категоричен, или он планировал отчитаться пораньше, получить дополнительные дивиденды, так сказать. Нет уж, не надо нам такого счастья и так гоним как на пожар, хотя по тех заданию у нас еще целый год впереди. Вот и пускай все идет своим чередом, а на все эти нападки плюнуть и растереть.

– Не выдержали конструкции стартового стола, – сообщил мне Вознюк, начальник полигона, – придется основные балки дополнительно укреплять, повело от жара, наши инженеры говорят это почти пять дней.

– Понятно, – принял я к сведению и вновь сделал спокойное лицо.

– И что, ничего не скажешь по этому поводу? – Поинтересовался генерал-лейтенант.

– А что я должен сказать, – удивленно смотрю на него, – что график запусков срывается? Ну срывается, однако сделать все равно ничего нельзя… Хотя нет, можно, надо сделать втык проектировщикам, которые не рассчитали нагрузок и не применили жаростойкие материалы.

– Они тут не причем, – взял на себя роль адвоката Вознюк, – никто не мог предположить, что поток газов от двигателя будет настолько большим, что сорвет с балок всю тепловую защиту.

Ага, так я и поверил, вес, на который должна быть рассчитана стартовая площадка, был проектировщикам известен, сечение газоотводного канала тоже, трудно было рассчитать давление газов на балки во время старта носителя? И вообще, во время установки носителя на стартовый стол, напротив сопла ни одной балки не видно, а значит интенсивное воздействие горячих газов на них кратковременное, в пределах четырех – пяти секунд стартового времени. Этих секунд не хватит, чтобы разогреть их до состояния изменения свойств металла, а значит причина в чем-то другом. И кстати, откуда там какая-то тепловая защита? "Чугуниевые" плиты что ли положили на балки?

– Эх, как ты вывернул, – задумался генерал, – а ведь верно, что-то здесь не чисто. Ладно, пойду выяснять.

Уж что там произошло на самом деле, так и осталось тайной, но мне донесли, что Вознюк долго кричал на свои кадры и вроде даже кого-то из строителей посадил под арест. Но в назначенный срок стартовый стол был готов, и мы приступили к подготовке к запуску второго изделия. Координаты цели прежние, полигон на Камчатке. На этот раз почти весь генералитет съехал, любопытство они удовлетворили, значит, пора и делами заняться, один Соколов, наверное, из принципа решил дождаться второго пуска. Вот ведь неймется.

Однако расчет Вычислителя оказался верным и второй раз мы не промахнулись, отклонение от центра мишени составило километр триста метров, что было всеми признано как попадание в цель.

Вот теперь и наступило время стрелять на предельное расстояние, корабли тихоокеанского флота уже неделю как парятся возле атолла Каваджалей. Представляю, что они сейчас думают по этому поводу, наверняка в целях сохранения секретности о предстоящей операции предупрежден только капитанский состав, остальным ничего неизвестно.

*

– Черт бы побрал этих русских, – шипел Эрл Лидерман, капитан эсминца ВМС США, – и нашли же место, где можно встать на якорь, зачем их принесло сюда, так далеко от их баз? Теперь мы из–за них вынуждены торчать здесь целую неделю.

– Возможно, они знают то, о чем мы не догадываемся, – предположил помощник, – русские просто так, в богом забытом краю, выжидать не будут.

– Думаешь, опять на Бикини готовятся испытывать очередную ядерную бомбу? – Повернулся он к сделавшему предположение.

– Почему нет? – Пожал плечами тот. – Сколько времени прошло, пора бы уж снова что-нибудь взорвать.

– Но тогда они должны подобраться ближе к полигону, а не торчать в ста шестидесяти милях от него.

– Вполне возможно, что там у них есть кто-то из наблюдателей, а они здесь отвлекают наше внимание, – продолжил гадать помощник, – иначе зачем им здесь держать четыре корабля?

– Ладно, пойду отдохну, – решил Эрл, – в случае любого изменения обстановки вызывай немедленно.

– Слушаюсь, капитан.

Однако отдохнуть капитан не успел, только он смежил веки, как раздался звук телефонного вызова.

– Да! – Сразу схватил Лидерман трубку.

– Сэр, на кораблях русских замечено движение, – последовал доклад помощника, – по-моему, они готовятся выбирать якоря.

– Понял, объявляй готовность дать ход.

– Так, что у нас тут, – схватил капитан бинокль, появившись на мостике. – А ведь точно, готовятся покинуть место стоянки.

Однако выбрав якоря, русские не торопясь отошли подальше от берега атолла, разошлись в стороны на расстояние в несколько миль и снова замерли на своих местах.

– Непонятно, – покачал головой Эрл, – они что, решили поиздеваться над нами?

– Осмелюсь предположить, что они ждут прибытия самолета, сэр. – Отозвался помощник.

– Почему так решил?

– У них выставлены наблюдатели, и они контролируют зенит, причем каждый наблюдает свой участок неба.

– Да, возможно ты прав, – вынужден был согласиться Лидерман, разглядев наблюдателей на советских кораблях, однако не слишком ли высоко они головы задирают? Выставить наблюдателей, определить зоны наблюдения.

Прошло еще минут сорок, на русских кораблях ничего не менялось, все так же они подрабатывали малым ходом, чтобы компенсировать снос по течению и все так же наблюдатели уперлись взглядами в небо.

– Они что, решили так и провести весь день? – Опустил бинокль капитан.

– Сэр, вам надо это видеть, – вломился на мостик уорент-офицер.

Не мешкая, Эрл выскочил на площадку и задрал голову вверх, в вышине, примерно в полутора километрах над поверхностью моря висело ярко зеленое облако, причем размеры этого облака были метров двести в диаметре, и оно продолжало расти, кто то не пожалел краски.

– Что это?

– Это появилось полминуты назад, сэр, – доложил наблюдатель, – похоже на взрыв чего-то на высоте. А еще перед этим я видел какие-то вспышки в небе, они были едва заметны.

– Сэр, – выглянул наружу старпом, – русские дали ход.

Теперь действия кораблей русских стали понятны, они ожидали именно эти взрывы на высоте, а когда это произошло, сразу же двинулись прочь.

– "Что же выходит", – рассуждал молча капитан, – "если предположить, что взрыв капсулы с краской произошел на высоте полутора километров, и при этом не было замечено ни одного самолета, получается, что она прилетела из космоса. А ведь русские это могут, ведь они полгода назад спутник запустили… Черт, так это что же следует вывод, теперь они могут вот так же на любой город Америки атомную бомбу сбросить? Надо срочно сообщить эти данные разведке".

–

И так Уолтер, что вы скажете на этот раз? – Откинулся в кресле президент Трумэн. – Ведь данные полученные от капитана Лидермана ясно говорят, что Советы имеют возможность достать до любого города США и вряд ли при этом они промахнутся.

– Я был не прав, сэр, – тяжело вздохнул генерал, – мы действительно недооценили русских, еще два года назад у них ничего не было.

– Я не уверен в этом, – отмахнулся президент, – в пятидесятом от наших английских друзей поступала информация, что в Советском Союзе произошел прорыв в области ракетных программ, и якобы они уже тогда сумели запустить стратосферный аппарат.

– Но тогда эти сведения не получили подтверждения…

– Уолтер, – прервал его Трумэн, – после того, что произошло, у меня нет ни малейшего желания верить вашим предположениям. Мы до сих пор не имеем сколько-нибудь достоверных сведений по ядерной программе Советов. Но если учесть их успехи по созданию ракетной техники, страшно даже предположить чего они сумели достичь в разработке ядерного оружия.

– Не думаю, что затраты на создание атомных бомб, сильно отличаются от наших, – продолжал гнуть свое Смит, – им придется строить много обогатительных заводов, Советы на это сейчас не способны.

– Это опять предположения, – отмахнулся президент, – нам нужны точные сведения, я понимаю ваши трудности, но все же придется больше вкладываться в создание агентурной разведки, техническая пока не дает нам возможности что-то точно утверждать. И да, почему я последнее время не слышу сведений о здоровье старого Джо?

– Это в СССР на сегодня самый охраняемый секрет, – поморщился генерал, – но если учесть, что последнее время Сталин все реже появляется на публике, можно предположить, что его болезнь прогрессирует.

– Вот, это следующая задача, – кивнул Трумэн, – хорошо бы узнать, кто будет его преемником, и что от него ждать? Не побоюсь сказать, мы на пороге великого перелома, когда уйдет Сталин, Советский Союз в своем нынешнем виде перестанет существовать. И очень важно кто именно займет его место, возможно, у нас получится подобрать к нему ключик.

– Вы хотите сказать, что следующий руководитель СССР будет менее опасен, чем Сталин?

– Может быть, и нет, – пожал плечами президент США, – но, во всяком случае, он будет другой.

– Но тогда зачем подбирать к нему ключ?

– А вдруг он изменит отношение к коммунизму, ведь такое вполне вероятно. – Усмехнулся Трумэн и тут же задумался. – Хотя… Нет. Пусть Советы будут в своем прежнем виде, ведь должны же американцы кого-то бояться.

Глава 8 Мишка на Севере в Новый Год

На сей раз, стрельба по «тарелочкам» с помощью ста пятидесяти тонной ракеты возымела свое действие, если спутник заставил американцев поежиться и запросить у конгресса денег на строительство бункеров для особо важных объектов, то после демонстрации устроенной в Тихом, океане разразилась настоящая истерика. Оказывается, Советы могли достать до любого города в США и поразить его с необыкновенной для такого расстояния точностью. Возникло даже предположение, что такой точности невозможно достичь с помощью технических средств, а значит, СССР запустил на орбиту корректировщика и тот управляет полетом ракеты из космоса.

И все-таки эта истерика не была похожа на то, что было в той реальности после запуска искусственного спутника земли, люди еще не осознали последствий возможного применения ядерного оружия, напомню, что только в 1951 году на одном из атоллов был произведен взрыв под кодовым наименованием «Джордж». Основная часть мощности взрыва была получена именно за счёт водородного синтеза, что привело к созданию термоядерной бомбы большой разрушительной силы 225 килотонн. Однако использовать этот заряд в военной сфере было нельзя, так как он представлял собой здание с криогенным оборудованием и рассматривался пока как чисто научный эксперимент. А потому население Америки было уверено, что находящиеся на вооружение атомные бомбы хоть и обладают большой разрушительной силой, но никто их бросать на города не будет. Только к 1956 году пришло осознание того, что следующая война будет происходить не на полях сражения, а на всей территории стран участниц конфликта и количества ядерных зарядов окажется достаточным, чтобы сделать её непригодной для проживания.

Что еще интересного произошло, пока мы возились с ракетными носителями? Так то, что несмотря на выполнение задания партии, детище Петлякова так и не получило "путевку в жизнь". По линии разведки были получены данные, что в США строится новый стратегический бомбардировщик Convair YB-60 с максимальной взлётной массой в 186 тонн и бомбовой нагрузкой в 33 тонны. Максимальная высота его полета должна была достигать 13,6 километров, а дальность 14 тысяч. Конечно же, специалисты сразу поняли, что такие данные достижимы только по отдельности, но с точки зрения наших партийных деятелей это не имело особого значения, раз есть по отдельности у Них, значит должно быть в комплексе у Нас. И в этом плане более предпочтительно выглядел бомбардировщик, предложенный туполевским КБ (выложил такой проект Туполев), при максимальной взлетной массе в 170 тонн дальность была заявлена в 12 тысяч километров. Я, услышав об этом, только усмехнулся, получается, Петляков проиграл Туполеву только потому, что точно выдерживал техническое задание, которое получил на год раньше? Очень интересно, почему тогда не скорректировали задание Петлякову, он ведь всяко был ближе к окончанию работ? Или это такие игры в масштабах государства, мол, если не получиться у Туполева, то есть беспроигрышный вариант в лице Петлякова? Вот только толку от этого, ведь в этом году в США появится турбореактивный В-52, который по всем параметрам оставит наши бомбардировщики далеко позади. Опять проявилась инерция Истории, она снова стремиться вернуться на прежний путь.

Впрочем не совсем, с удивлением узнал, что работы Петлякова не пропали даром, пока туполевский стратегический бомбардировщик еще не воплотился в металле, его Пе-114, грузовой вариант с расширенным фюзеляжем, вдруг получил путевку в гражданскую авиацию. С точки зрения коллектива КБ это был, безусловно, шаг назад, но если взглянуть под другим углом, то получилось, в общем-то, неплохо, в отличие от туполевского КБ, КБ Петлякова получило широкую известность не только у населения СССР, впервые о комфортабельных воздушных лайнерах узнали и на Западе. Так-то да, в качественной отделке салона они явно уступали зарубежным пассажирским самолетам, хотя производители и старались учитывать вкусы искушённого западного потребителя, но лётные характеристики Пе-114 могли дать фору любому пассажирскому зарубежному самолету. Даже последнему английскому реактивному самолету Comet 1, который был сделан по заказу British Overseas Airways Corporation (государственная авиакомпания Великобритании), особенно в плане дальности. Во-первых: Пе-114 брал на борт восемьдесят пассажиров против тридцати шести у Comet; во-вторых: дальность Пе была более шести тысяч километров, против двух тысяч четыреста у зарубежного самолета, что позволяло без особого напряжения преодолевать Атлантику; ну и в-третьих: по скорости Пе не сильно проигрывал турбореактивным самолетам. Именно эти характеристики и склонили французскую авиакомпанию Air Franceк к закупке у СССР десяти Пе-114.

Естественно в наших газетах этот факт преподносился как показатель превосходства советских пассажирских самолетов над зарубежной техникой, но я прекрасно знал, что просто так сложились обстоятельства, да и цена на наши изделия была заявлена ниже английских. Пройдет всего два года, и кинувшиеся вдогон американские и английские производители быстро закроют нишу дальнемагистральных пассажирских авиалайнеров. Никто не позволит СССР долго зарабатывать на поставках пассажирской авиатехники, это грозит не только потерей больших денежных средств, но и позволит "ненавистным" коммунистам продемонстрировать всему миру свои научно-технические достижения в области самолетостроения… Как бы еще дело не дошло до диверсий конкурентов, как было в моей реальности.

Хм. Надо будет попробовать подсказать иркутскому КБ при самолетостроительном заводе, что будущее не только за мощными турбовинтовыми двигателями, но и за экономичными, малошумными турбовентиляторными. Решено, пока моя загрузка позволяет, надо немного отвлечься и сделать кое-какие эскизы с расчетами. Обратят ли в иркутском КБ внимание на труды моей "железяки"? Почему нет, ведь Добрынина, занимавшего должность главного конструктора"ушли" еще в конце 1945-го, а его место было занято Сытиным, бывшим ведущим конструктором, это под его руководством были спроектированы и пущены в производство турбовинтовые двигатели с противоположно вращающимися винтами. Однако Сытин, чего греха таить, не лучший вариант для главного конструктора, нет у него таланта предвидения, и азарт исследователя отсутствует, поэтому время идет, а с последней реализованной идеи прошло уже три года, пора бы придумать что-нибудь принципиально новенькое. Вот и пусть этим новеньким станет именно турбовентиляторный двигатель для пассажирских самолетов. И пусть им станет чуть меньший аналог ПД-10, хотя для четырехмоторного извозчика Пе-114, его тяга избыточна, но много это не мало. Ну а потом можно и об увеличении размеров подумать, ведь двигатель может быть легко масштабирован, должно же что-то остаться для будущих разработок.

– Чем занят? – Как чертик из табакерки вынырнул Челомей.

– Да вот, решил вспомнить свои наработки в области турбовентиляторных двигателей. – Честно отвечаю я. Врать ни к чему, Владимир Николаевич сам иногда может на неделю потеряться в рассуждениях на отвлеченные темы. – Крутятся кое-какие мысли, работать мешают.

– Понятно, сколько волка не корми… – Машет он рукой, выражая легкое недовольство. – Думаешь, будет толк?

– Пока не вижу особых препятствий, – пожимаю плечами, – по расчетам всё получается, и двигатель даже проще в производстве выйдет, чем турбовинтовой.

– Конечно проще, – кивает Главный, всматриваясь в эскиз, – ты ведь редуктор выкинул.

– Да, – пришлось согласиться с этим утверждением,– редуктор нам немало крови в свое время попортил, да и сегодня это самое слабое место в движке. Но тут иная проблема, пришлось использовать двухвальную схему двигателя и значительно увеличивать количество лопаток на турбине низкого давления, иначе вентилятор нужных оборотов не наберет.

– Постой, – вдруг спохватывается он, – но турбовентиляторный двигатель не позволит скорость больше тысячи набрать, зачем он нужен?

– В том-то и дело, что нужен, – вздыхаю я, – слышали же, что у нас десяток Пе-114 Франция готова приобрести, вот для них и нужны такие двигатели, они и скорость позволят держать около девятисот километров в час, и топливо сэкономить. Особенно это важно для полетов на дальние дистанции.

– Э… А не проще лишний раз на посадку зайти, чем все топливо с собой тащить? – Задает закономерный вопрос Челомей.

– Нет, – мотаю головой, – очень много тратится топлива при взлете и наборе высоты, поэтому посадка это и потеря времени и лишний расход керосина. А так, представьте себе, из Москвы в Иркутск можно будет за шесть часов долететь.

– Я же говорю, сколько волка не корми, он всё в лес смотрит. – Смеётся Главный. – Видимо сильно ты к Иркутску прикипел. А насчет шести часов – фантазии это у тебя, и кто будет за полет на самолете втрое больше платить, чем за поездку на поезде?

Вот так, и это говорит человек, который потом будет утверждать, что не далек тот день, когда люди будут летать на стратосферных ракетопланах. Ладно, спишем это все на желание Владимира Николаевича немного подтрунить над своим замом, ну не может же он на самом деле так думать.

– Слушай, – продолжает он, – я все спросить хочу, как тебе в голову такие мысли приходят?

– Какие мысли? – Насторожился я.

– Да всякие, – ухмыляется Челомей, – ты даже этот двигатель прорисовал, вот так, на пустом месте, обычно кучу бумаги изведешь, пока мысль оформишь, а у тебя сразу начисто получается. Хоть бы один листочек чтобы мыслям было за что зацепиться.

– А, это… – Делаю вид, что расслабился. – Тут просто, все что можно уже двадцать раз обдумал, сейчас только конечные результаты на ватман переношу.

– Ну, да. – Покивал Владимир Николаевич. – Такое объяснение можно было бы принять, но ты и по другим направлениям так же работы ведешь. Вон секретчики на тебя уже не одну служебную настрочили, утверждают, что ты скрытен и прячешь от всех свои наработки.

– И как это я могу здесь сделать? – Оглядываю свой кабинет. – Не на себе же отсюда "свои наработки" вытаскиваю. Да и какие наработки? Я же сколько бумаги взял, столько и в работу вернул, просто не привык думать глядя на эскизы, все в голове держу. – И только тут понимаю, что меня больше всего возмутило. – Так они что, еще и кабинет мой без спроса обыскивают?

– А ты как хотел? – На этот раз Главный не выдержал и хитро улыбнулся. – Секретов от своих быть не должно.

– Понятно, – мрачнею я, оказывается Челомей пришел предупредить, что на меня поступили доно… то есть сигналы от службы безопасности, на нетипичное поведение. А чтобы поведение стало типичным, требуется дополнительно тратить время на художественное оформление черновиков, короче, я должен полностью вписаться в их представление о советском инженере, который выкуривает по пачке Беломора в день, и изводит на черновики стопку бумаги. Бред. – Владимир Николаевич, я работаю так, как привык. Не виноват я, что все само в голове рождается, переносить не оформившиеся мысли на бумагу это потеря времени, нам ведь главное, чтобы дело делалось, а не промежуточный результат. И что подумают при этом "свои" не должно вас беспокоить.