Текст книги "Несознательный 3 (СИ)"

Автор книги: Василий Каталкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц)

Как бы то ни было, пришлось засесть с техниками и составлять регламент по подготовке к старту нашего изделия которое получило номер 412. Регламент получился объемный, по крайней мере, он содержал в себе тысяча восемьсот страниц печатного текста и рисунков, и это был не предел, он должен был содержать в себе не только прямые обязанности специалистов, но и контролеров со всеми актами и формулярами. Все это было поделено на соответствующие разделы и передано на полигон для изучения, так как испытания по плану должны были состояться в конце сентября. Практически то же самое было проделано и с пунктами наземного наблюдения, будем запускать первые ступени вдоль них, а то "убежит" она за пределы действия связи, как тогда телеметрию принимать?

Хм, интересно, а как теперь будет называться Москвич-412? Ведь это его называли изделие 412, придется теперь придумывать другое обозначение народного автомобиля, и будут ли в этой реальности покупать автомобильный завод в Италии?

*

Овеян славою народного доверия,

От юных лет мечтой прекрасною горя,

Хранит родной товарищ Берия

Завоеванья Октября.

Да, это припев из песни о маршале Берия, которая была написана в 1946 году в моей реальности. В этой же я эту песню ни разу не слышал, возможно, она и написана, но как-то не прижилась, видимо из-за ложной скромности маршала. Шучу если что. Так вот, почему я вдруг вспомнил о нем? Так не получилось у нас скромно и со вкусом пострелять в небо на полигоне, как только мы удачно запустили первую ступень в полет, нагруженную по обыкновению весовым макетом, как от Вознюка поступила команда "Стоп". Оказывается, из Грузии возвращался товарищ Берия, ну а так как его путь в Москву проходил в местах не столь отдаленных… от нас, то ему вдруг ему захотелось поприсутствовать на испытаниях будущего щита нашей Родины. Ну да, захотелось, скорее всего, это кто-то из высокого начальства прогнулся, и очень надеюсь, это был не Челомей, так как более близкое знакомство с Лаврентием Павловичем может выйти ему боком. Но тут мне гадать пришлось не долго, так как на следующий день Владимир Николаевич сам приехал на полигон.

– Срочный вызов от Вознюка, – мрачно известил он меня, – сказал, что Берия хочет посмотреть на наше изделие. Больше ничего не слышно?

– Нет, и вообще странно все это, обычно Лаврентий Павлович так спонтанно ничего не делает, сначала обязательно должна приехать охрана, а потом уж могут предупредить. А тут практически во всеуслышание объявили о его прибытии, скорее это чья-нибудь инициатива.

– Думаешь он сюда не приедет? – Засомневался Челомей.

– Подозреваю, что нет, – в отрицании кручу головой, – ведь для того, чтобы посетить полигон, требуется потерять весь день, а время у него расписано по часам.

– А что, вполне вероятен и такой ход событий, – хмыкнул Челомей, – может это и к лучшему, а то сам же как-то рассказывал об эффекте присутствия высокого начальства.

– Ага, есть такое, а вас как, к высокому начальству причислять?

– Это ты так намекаешь на то, что мое присутствие здесь нежелательно? – Хмыкнул Главный. – Нет уж, на этот раз я хочу посмотреть что получилось, а то за этими всеми заботами и сам не буду знать, как ракета со старта уходит.

– Ну да, есть на что посмотреть, – кивнул я, – зрелище действительно достойное. Правда со временем новизна проходит, да и некогда этими видами наслаждаться, все переживаешь, вдруг где-нибудь какой сбой приключится.

Прождали мы ещё два дня, и весь переполох ушел впустую, хорошо хоть рядом с полигоном построили небольшой городок, где поставили жилые модули вполне приличного качества. Так что ожидание нам было не в тягость, так-то да, жалко было бы бездарно потраченного времени, но все же неожиданная дыра в расписании дала нам возможность использовать потери во благо. Все это время мы устраивали мозговой штурм, который в будущем позволит нам покорить космос.

– Да, согласен с тобой, что при крупносерийном производстве первых ступеней нашего изделия у нас появится шанс запустить в космос орбитальную станцию, пакетная схема носителей это позволит. – В конце концов, согласился с моими доводами Челомей. – Но без заинтересованности нашего ГАУ денег на исследование космоса нам не выделят.

– Вот как раз ГАУ и можно заинтересовать, – выдаю знания будущего, – хотя бы корректировкой траектории ракет-носителей. Ведь мы будем доставлять ядерный боеприпас на расстояние в двенадцать тысяч километров, точно попасть на такой дальности в цель – задача в настоящий момент не достижимая, а при корректировке с орбиты мы получаем такую возможность.

– Думаешь? – Сомневается Владимир Николаевич. – Ведь увидеть с орбиты ядерный боеприпас та еще задача.

– Так вручную этого не сделать, – отмахиваюсь я, – тут мы воспользуемся идеей автоматического определения координат. Несколько спутников на высокой орбите дадут достаточно точные координаты.

– Хм, это по принципу мобильной автоматизированной радионавигационной системы? – Сразу ухватил суть Челомей. – Однако без расчетных машин, заряженных соответствующим математическим аппаратом это похоже на утопию.

– Точно, но в ближайшие лет десять, мы должны подойти к решению этой задачи, и вообще, реализовать эту идею можно даже на нынешнем этапе, но вот исполнение должно быть другим. – Пытаюсь объяснить, в чем хитрость. – Орбитальная станция здесь, конечно, не нужна, можно обойтись одними высокоорбитальными спутниками, но прежде чем это станет возможно, нужно сначала освоить ближний космос.

– Надо же, как ты сказал: "Освоить ближний космос", – удивился моим словам Владимир Николаевич, – пока весь космос для нас дальний, мы даже не знаем, сможет ли там человек выжить?

– Да ничего такого там быть не может, – пришлось мне опять возражать с высоты знаний будущего, – излучений нет, только неизвестно как будет переноситься невесомость, ну так это я могу сам сказать, все-таки бывший летчик. Не думаю, что это воздействие окажется смертельным, это можно и на земле определить, достаточно поместить человека на лежак чуть вниз головой. При достаточной тренировке человек должен сохранять работоспособность. Есть еще опасность расстройства вестибулярного аппарата, но там должна наступить адаптация, меня тоже поначалу на выполнении фигур высшего пилотажа мутило, потом прошло.

– Это в тебе молодость говорит, – пришел к закономерному выводу Челомей, – без отправки в космос живых организмов, никто тебе не позволит играть жизнью людей.

– Так в чем проблема? – Улыбаюсь я. – Как появится возможность, зашлем мы туда пару собачек. А может быть и не пару. Но для этого еще надо дожить и как мне кажется ГАУ нам здесь не помощник, слишком велика для них задача.

– А кто помощник? – Ухмыльнулся Главный. – Министерству авиационной промышленности космос тоже не нужен, если только флот заинтересуется?

– Прежде всего, заинтересуется армейская разведка при Генеральном штабе, это и связь и снимки из космоса. Только ради этого нам откроют неограниченный кредит.

– Неограниченный кредит, – покатал на языке понравившиеся слова Челомей, – хорошо звучит, но не про нас, скорее неограниченный кредит откроют восемьдесят восьмому НИИ. Ладно, пойдем спать, а то я за эти дни благодаря нашим вечерним посиделкам не выспался.

Утро добрым не бывает. В мое время это утверждение стало уже банальным, но вот в это время к нему еще не привыкли. А все дело в том, что погода сменилась, зарядил мелкий дождик, это пришел циклон. И что теперь делать?

– Запуск изделий должен проводиться при любой погоде, – завел свою "шарманку" Вознюк, – противник не будет дожидаться благоприятной для нас погоды.

Все вроде опять правильно, но все же зачем устраивать экстрим, когда можно осуществлять старты в нормальных условиях, а тут могут быть проблемы на ровном месте, и контакты водой зальет, и телеметрия будет работать на пределе своих возможностей. Нам это точно не надо. Однако были вынуждены согласиться, так как дальнейший прогноз погоды тоже не радовал. Ох и намучились службы подготовки на стартовой площадке, попробуй установить ступень при такой парусности, только когда начали заполнять баки, вздохнули более или менее свободно. В результате отставание от графика составило полтора часа, не смертельно, но неприятно. А вот сам старт порадовал, пыли было гораздо меньше, да к тому же газоотводный канал сработал хорошо, так что старт ступени мы рассмотрели без помех.

– Хорошо ушла, – оторвался от перископа Владимир Николаевич, – и чувствуется мощь, даже до сих пор внутри все дрожит.

Ага, есть такое дело, но уйти красиво со старта это лишь небольшая часть дела, теперь главное получить полную телеметрию, и расшифровать ее. Вот тут бы компьютер очень пригодился, ибо за большей частью показателей телеметрии следить было невозможно, попробуй, например, по регистратору-самописцу, навскидку определить скорость изделия, если он показывает только изменение ускорения. Для меня это не препятствие, достаточно одного взгляда, чтобы "железяка" выдала результат, а для других это представляет серьезную проблему.

– Что ж, действительно хорошо ушла, – соглашаюсь с Главным, – немного порыскала на курсе, но это при таком ветре вполне допустимо.

– Откуда известно, – сразу проявил интерес Челомей.

– Так по датчику курсовой устойчивости, – киваю на очередной регистратор-самописец, – тут даже расшифровка не нужна. А по остальным параметрам будем смотреть уже завтра, когда привезут данные со станций наблюдения. Кстати, куда будем девать останки от первого испытания? Пока они маленькие были, их к нам привозили, а теперь надо что-нибудь на эту тему придумывать. Не получается их на платформы грузить, деформированы сильно, порезать бы их предварительно.

– А какие там рядом города?

– Наиболее близкий Петропавловск, чуть подальше Омск.

Владимир Николаевич на секунду задумался, а потом махнул рукой:

– Вот и будем с Омском договариваться, чтобы в Москву не везти.

Да уж, проблемы за проблемами, еще неизвестно как они решаться будут в обстановке всеобщей подозрительности и секретности, желание Челомея перекинуть заботы по утилизации отработанных ступеней на чужие плечи понятно, но согласятся ли на это те, кто отвечает за секретность? Ведь тогда произойдёт значительное расширение круга посвященных, что явно не входит в их планы. Как бы нам не пришлось все же организовывать цех по утилизации отработанных частей ракетных носителей и как в той реальности решались эти проблемы, ведь тогда использовались ядовитые компоненты топлива?

Третье по счету испытание прошло тоже удачно, а вот последнее изделие улетело совсем недалеко, ступень с весовым макетом поднялась всего на тридцать два километра, а потом что-то произошло с двигателем, как потом выяснилось, вышел из строя турбонасос. Так и рухнула она с высоты, израсходовав чуть больше половины топлива, причем по всем расчетам она должна была разломиться из-за возникших при падении динамических нагрузок, но на удивление этого не произошло, поэтому пожар на земле получился приличный, для утилизации мало чего осталось.

– Это должно было когда-нибудь произойти, – прокомментировал неудачу Главный, когда ознакомился с протоколом испытаний, – не стоит по этому поводу огорчаться.

Не знаю насчет огорчения, но радости точно не было, теперь надо будет расследование проводить, искать причину, нельзя все списывать на неудачу, в нашем случае это чья-то ошибка, а, как известно, «У каждой ошибки есть имя и фамилия». Говорят, что эти слова произнес Иосиф Сталин, так ли это на самом деле, подтвердить трудно, впрочем, как и опровергнуть.

– Как у тебя с управляющей электроникой дела обстоят? – Поинтересовался Челомей.

– Движемся строго по плану, тут торопливость только во вред. Где-то третью часть электронных модулей сделали, скоро приступим к изготовлению цифрового вычислителя. К сожалению, надежность его пока под вопросом, но мы уже наметили пути решения проблемы, так что есть хорошие шансы в будущем получить рабочий прибор. И да, тут еще возникает одна неожиданность, требующая решения на самом высоком уровне. Мы же планируем забрасывать груз на расстояние в двенадцать тысяч километров, это уже район Тихого океана, требуется готовить флот, и это надо начинать делать сейчас, весной будет уже поздно.

– Ну, этот вопрос я думаю решить просто, – хмыкнул Владимир Николаевич, – было бы чем до океана достать.

на достать.

Глава 7 На пороге великого перелома

Блин, горелый! Не получается у нас по электронике в запланированный вес вложиться, и так на нее по ТЗ было «выделено» двести пятьдесят килограмм. Но мы же не можем обойти проблемы надежности «калькулятора» вот и получились, что дополнительный вес скакнул за все сто тридцать. А что сделаешь, это ведь выросло из существующей элементной базы, хоть она и получалась гораздо компактнее, чем в той реальности, но все же это не полупроводники, поэтому пришлось наращивать вычислительные мощности и надежность за счет объема. Да уж, мощной, в смысле потребления электроэнергии, получилась у нас электроника, сразу анекдот на ум приходит:

– Советские инженеры создали самый мощный в мире процессор. Его мощность – 50 киловатт.

Ну, у нас хоть и не пятьдесят, но к пяти киловаттам подбираемся, этакая печка в ограниченном объеме, а ведь это и проблема в охлаждении, и в увеличении веса аккумуляторов. И где мне брать эти килограммы? Если только за счет корпуса второй ступени килограмм пятьдесят выгадать? Так ведь не получается, корпуса уже в производстве, даже баки не увеличишь. Тут только один выход, решать проблему за счет первой ступени… Но, чуточку подумав, решил пока оставить всё как есть, пусть дальность на начальном этапе будет незначительно меньше, а года через два уже транзисторные схемы пойдут, там всяко в параметры по весу впишемся. Зря я в свое время не послушал "железяку" все-таки правильно она советовала сделать запасец на пять тонн по общему весу. Но я просто испугался, что не хватит бюджета, который, кстати, один чёрт по всем швам трещит. Видимо у ОКБ ограничения на бюджеты по работам всегда будут основной головной болью, раньше я как-то об этом не задумывался, мне казалось, про какие ограничения может идти речь в эти времена? Ведь разговор идет о создании ракетно-ядерного щита страны. Но нет, в министерствах бились за каждый рубль, выдирать финансирование на разработки с каждым годом приходилось всё с большей кровью, хорошо еще, что расширение и модернизация производства шли по другой статье, иначе было бы совсем грустно.

Короче, если образно, то всю шерсть с нас сбрили, теперь хотят до мяса добраться, иной раз такая апатия накатывает, что тошно становиться и тогда сразу возникают нехорошие мысли: а не послать ли все это чертям собачьим, и плыть потихоньку по течению, ведь и так уже впереди планеты всей. Только в последний момент, когда хандра совсем уж заедает, приходится себя одергивать: нет уж, пока есть возможность эксплуатировать свою "железяку" это надо делать, это и обществу польза, и шанс в очередной раз почувствовать свою ущербность, что хорошо от зазнайства.

И все-таки видимо не на пустом месте родился слух, что Берия хотел посетить полигон во время проведения испытательных запусков первой ступени, в декабре он вдруг без предупреждения заявился к нам в ОКБ. Сначала, вместе с Челомеем прогулялся по отделам занимающимися проектированием и доработками нашей ракетной техники, а потом надолго застрял возле макета 412-го изделия, все пытал Главного о перспективах, которые открываются в связи с освоением космоса. Все-таки маршал в отличие от нашего генералитета видит перспективу в покорении безвоздушного пространства, но вовсе не в плане мирного использования, как раз его интересы лежали в области чисто военного применения космических программ. Ладно, хоть такой интерес, пока никто из высшего руководства страны не видит перспектив использования космоса кроме как в пропаганде научных достижений социализма. А о том, что все эти достижения возможны только благодаря военным разработкам, стараются не вспоминать, вроде как, умный и так выводы сделает. Но особый интерес у Берии вызвало наше экспериментальное производство, видимо впечатлили его чистые цеха, хотя назвать их чистыми можно лишь условно, но если сравнивать с тем, в каких условиях творят другие КБ, такое утверждение будет, наверное, правильным.

– И что, здесь на самом деле стерильно? – Спросил он у Владимира Николаевича.

– Нет, что вы, – смутился тот, – но стараемся чистоту соблюдать, накопленная пыль может забить фильтры, стоящие на входе в нагнетатели, а это скажется на устойчивости работы двигателя. К тому же пыль, попавшая в азотную кислоту, может выступить в роли катализатора, что приведет к аварии.

– Был я как-то на самолетостроительном заводе, – поделился маршал своими наблюдениями, – так у них там тоже чистоту пытаются поддерживать, но до ваших цехов им далеко.

– Что поделаешь, – развел руками Челомей, – специфика производства.

Не думаю, что Берия к нам приехал просто из любопытства, видимо грядут какие-то решения, но вот какие именно, знать бы было надо. Пытал Вычислитель – молчит как партизан, а ведь наверняка что-то знает, просто не считает нужным делиться информацией, типа того, что кое-какие знания могут и навредить его подопечному. Жалко, что нельзя прижать эту вредную "железяку". Ладно, высокое начальство двинулось на выход, надо бы попытать Главного, чем-то же он должен поделиться.

– А, – отмахнулся Владимир Николаевич, – интересовался перспективами съемки земной поверхности из космоса, хочет получить подробную карту территории Европы и Северной Америки. Этой задачей будем заниматься после того как отчитаемся по "стратегу", и то если в план включат, а то делать все инициативным порядком последнее время не получается.

– И что, прямо так ему и сказали? – Удивился я.

– Нет, ничего я ему не говорил, – потемнел Главный, – я еще не выжил из ума. Надеюсь, заказ все же будет от Генерального Штаба.

– А он ничего не говорил про ускорение разработок?

– Нет, даже не упоминал, – покачал головой Владимир Николаевич, и задумался, – ты знаешь, мне кажется он не просто так сюда приезжал, видимо в чем-то хотел убедиться. Только вот в чем именно?

– Оценить перспективы?

– Не думаю, для этого ему не надо было лично сюда ехать, достаточно мнения специалистов. Тут что-то другое…

А может быть, мы зря гадаем, и проблема лежит в совсем иной плоскости? Многие стали замечать, что Сталин стал периодически пропускать публичные мероприятия, что говорит о том, что здоровье у него резко ухудшилось, вот и засуетился народ в верхах, пытается путем курирования важных направлений развития страны набрать себе веса. Если это так, то высшее руководство без внимания нас не оставит. Вот только как теперь относиться к визиту Берии, как к хорошим предзнаменованиям, или как к наступлению плохих времен, ведь если его свергнут, как в моей истории, опалы Челомею не миновать.

Хех, как в воду глядел, за два последующих два месяца, у нас прямо паломничество какое-то, и Маленков к нам приезжал, и Булганин, даже Хрущев интерес проявил, этот вообще обещал всякую помощь в решении бытовых проблем. Получается, не смотря на отношение вояк, ОКБ-51 в ЦК котируется? Тут можно прямо сказать: неожиданно! Кстати, Соколов из ГАУ то же отметился, причем заявился к нам на "экскурсию" с Михаилом Клавдиевичем Тихонравовым, это под его руководством в моей реальности был спроектирован и первый искусственный спутник земли и первые пилотируемые корабли. А к нам его "притащили" видимо для того, чтобы оценить техническую оснащенность производства, видимо ценят его в ГАУ как специалиста. А тогда все было иначе, дело в том, что Тихонравов решил выступить на заседании Учёного совета института с докладом «Пути осуществления больших дальностей стрельбы» и сделал это сообщение в начале лета 1948 г. в присутствии специалистов и учёных из других учреждений. В этом докладе он заявил, что «пакет» из разрабатываемых в ОКБ-1 «тысячных ракет» способен достичь любых дальностей полёта, и даже вывести на орбиту искусственные спутники Земли, конечно, это взбудоражило зал, и вызвало бурю отрицательных и даже язвительных откликов и выступлений. А потом Михаил Клавдиевич повторил свой доклад в июле на годичном заседании Академии артиллерийских наук, что привело к многочисленным критическим и даже оскорбительным выступлениям. Все это закончилось тем, что вышестоящее руководство упразднило в НИИ-4 отдел, в котором работал ученый, и свою исследовательскую деятельность он смог продолжить только благодаря поддержке Королева. Но вот грянул 1950-ый год, и усилиями нашего КБ в космос был выведен искусственный объект, это позволило восстановить репутацию Тихонравова в ГАУ… но не в научной среде, академики оказались достаточно консервативны и неохотно меняли свое мнение.

Да уж, заполучить такого человека в ОКБ было бы желательно, его не требуется подгонять, он и так фонтанирует идеями, а нам в будущем наверняка понадобится такой инициативный человек. Но попытка прощупать настроение Михаила Клавдиевича не удалась, он просто не воспринял меня серьезно, для него я обычный функционер, мальчик на побегушках, который ходит в замах у Главного. Ну, что ж, мне осталось только утереться, придется конструкторов спутников и пилотируемых космических аппаратов растить в своей среде. Может быть это и к лучшему, не будут воспринимать как пятое колесо в телеге.

За всеми этими заботами потихоньку плоть обретала и вторая ступень, уже в марте мы приступили к её стендовым испытаниям. Тут надо сказать, что спроектировать и воплотить в металле сам стенд тоже оказалось задачей не из легких, ведь тут было недостаточно просто водрузить ступень на ферму, которая соединяла две конструкции в единое целое, требовалось еще испытать все это в динамике при возникновении различных нагрузок. Поневоле проникнешься уважением к Королевским спецам, у меня-то Вычислитель есть, он все сомнительные места в конструкции еще на стадии проектирования вылавливает, да еще во время реализации контролирует, а они все механизмы вынуждены были на стендах отрабатывать, а потом еще и переделкой заниматься. На этом фоне проблем, судя по приходящим отчетам, тихой и спокойной гаванью выглядели работы по строительству второй стартовой площадки на полигоне, вот у кого нет проблем ни в плане финансов, ни в плане организации работ, даже завидно становится. Подозреваю, что ближе к срокам сдачи и у них выявятся и кое-какие недоделки, но это всегда считалось нормой, сдача объектов в эксплуатацию без различного рода замечаний не обходится.

Однако эти заботы хоть и были важны, но вдруг отошли на второй план, в марте произошли сразу три события, это сестра Катерины вышла замуж, супругу выдвинули в соискатели второй Сталинской премии, и наша семья увеличилась на одного человека, вернее на одну человечку – дочка у меня родилась. Первое событие так себе, без свадебных мероприятий обошлось, что считалось обычным в эти времена, даже устроить застолье не получилось, в тот же день съехала жить к мужу. Зачем? Непонятно, мы бы и у нас комнату молодым выделили, а так ютиться будут в доме у родителей, а там то ещё общежитие с удобствами на улице. Второе тоже не сильно обрадовало, больше суеты и головной боли, хоть деньги никогда лишними не бывают, тратить их особо некуда, да и некогда. А вот третье событие, это действительно СОБЫТИЕ, теперь Кате пришлось возиться по дому одной, её матери еще шесть лет до пенсии, ну а я постоянно пропадаю в ОКБ, так что через месяц опять придется няньку нанимать.

*

Семнадцатого марта меня вызвал к себе Челомей:

– Утвердили нам цели для стрельбы, – сообщил он мне и подвинул листок с координатами, – посмотри, если будут возражения, говори сразу.

Первые координаты и так ясно, где-то на камчатке, вроде бы особых проблем быть не должно, а вот следующая строчка цифр указывала на Тихий океан, но где это, можно посмотреть только по морским картам.

– В десяти километрах от северной точки атолла Каваджалей, – пришел на помощь Вычислитель, – расстояние одиннадцать тысяч триста семьдесят четыре километра.

Вот черт, а у меня дальность на сегодня меньше одиннадцати тысяч, и как теперь быть?

– Применить раздвижной насадок на сопло двигателя первой ступени. – Опять последовала подсказка от Вычислителя. – Это позволить увеличить импульс тяги в верхних слоях атмосферы.

– Вот, бл… А чего раньше молчал, что так можно было?

– Не было необходимости.

– Ага, я тут месяца два назад голову чуть не сломал, думая как нужной дальности достичь, а ты только сейчас об этой возможности сообщаешь.

– Если бы не были проигнорированы мои рекомендации, такой проблемы бы не возникло.

Эх, ну что здесь скажешь? Ведь действительно виноват, однако воспитательный момент угадан верно, "железяка" отмалчивалась покуда проблема не вылезла в полный рост, и только потом предложила выход. Все-таки мне кажется, что она вовсе не бездушная.

– А чего тогда ждем? – Продолжаю кипятиться. – Давай чертежи и технологию, у нас всего два месяца до старта осталось. И, кстати, почему "насадок", а не "насадка"?

– Он насаживается сверху на нижнюю часть сопла двигателя при достижении определенной высоты.

Очень понятно, "мыло мыльное потому, что оно мыло". Хотя какое мне до этого дело, хоть горшком назови, если это позволит решить задачу по достижению расчетной дальности. А до карт я все-таки добрался, и посмотрел, где конкретно находится это атолл, так вот он почти весь под водой, только отдельные островки на поверхности проступают. Но не в этом дело, вся проблема в том, что он находится в трехстах километрах от атолла Бикини, где США устроили свой полигон ядерного оружия. Понимаете что это означает? Вот-вот, вместо того, чтобы полностью засекретить пуски стратегов, наше руководство решило провести демонстрацию силы. Ведь понятно же, что советские корабли без присмотра вблизи ядерного полигона не оставят, а значит наблюдатели наверняка увидят действие моряков по вылавливанию железа оставшегося от второй ступени, она тоже должна попасть примерно в тот же район. Рискуют, ох рискуют, ведь первыми к упавшему с неба железу могут подобраться и американцы, да и глубины океана в этом районе не велики, вполне смогут достать что-нибудь со дна, что тогда будут делать в этом случае? Ладно, мое дело маленькое, пора эти данные расчетчикам передавать, пусть считают траекторию, вдруг да не ошибутся.

Ну как же, не ошибутся. Ха, ха! Аж на сорок километров мимо. Как же мы собираемся по Америке стрелять, если правильно расчет провести не можем. А все потому, что есть определенные хитрости в небесной механике, которые ими пока не учитываются. Попытка подсказать, в чем заключается ошибка, наткнулась на довольно таки сильное сопротивление.

– Вы выдали нам задание, мы рассчитали. За правильность расчетов ответственность несем только мы. – Насупился начальник отдела. – Если есть какие-нибудь неучтенные факторы, прошу сообщить.

– Да, есть такие неучтенные факторы, но вы ведь на слово мне не поверите, потребуете доказательств?

– Конечно, – продолжал хмуриться он, – откуда им взяться?

– В таком случае давайте поступим так, – предлагаю я, – по Камчатке мы будем выпускать два изделия, одно уйдет по вашим расчетам, другое по нашим.

– А позвольте узнать, кто входит в эти "наши"?

– Тут могут возникнуть сложности, – начинаю строить из себя Жоржа Милославского из одной известной в моей реальности кинокомедии, – их имена слишком известны, чтобы раскрывать раньше времени.

– Ну, ну. – Хмыкнул начальник расчетного отдела. – Посмотрим, каков будет результат у этих "наших" знаменитостей. Вы главное скорость носителя в расчетных точках обеспечьте, а там никаких неучтенных факторов не будет.

Да уж, размазал он меня, а все потому, что никто еще на такие расстояния не стрелял. А и хрен с ним, вытребовал себе одну попытку и ладно, когда ошибка по Камчатке будет зафиксирована, расчет Вычислителя по Атоллу уже не будет вызывать сомнения, а для нас главное там точно попасть, пуск по этим координатам будет только один.

– Чего такой хмурый? – Увидел меня Челомей в сборочном цехе, где производились сборки первых ступеней изделий. – Вроде бы по дальности выкрутился, с помощью своего насадка. Даже удивительно, почему раньше никто не додумался, что так можно импульс тяги двигателя поднять?

– Додумались, но только в теории, – отмахнулся я, – а импульс можно еще поднять на несколько процентов с помощью дициклобутила. Но это дело будущего, если будет востребовано.

– И ты об этом так спокойно заявляешь? – Хмыкнул Владимир Николаевич. – А почему бы сразу не применить?

– Пока мы наращиваем мощь носителей, нет смысла суетиться ради пары процентов тяги. В будущем возможно и возникнет такая потребность, но тут надо смотреть на экономическую составляющую, пока она не очевидна.

– Смотри-ка, "экономическая составляющая", не рано об этом задумываться?

– Нет не рано, уже раздаются требования со стороны военных перейти на пару диметилгидразин и тетраоксид азота, – нашел повод пожаловаться Главному, – а там столько проблем с их ядовитостью возникает, мама не горюй. Мало того, что компоненты сами по себе дороги, так еще и на средства химзащиты вкладываться нехило придется.

– Зато эта пара действительно дает выигрыш по сравнению с керосином и азотной кислотой.

– А зачем нам этот выигрыш, если мы людей потравим? – Возражаю в ответ. – Пусть носитель будет тяжелее, зато проблем с токсичностью гораздо меньше.

– Может быть ты и прав. – Пожал плечами Челомей, – Слышал, в КБ-1 делают двигатель для зенитной ракеты на смеси триэтиламина и ксилидина?

– Что диметилгидразин, что смесь этой "сладкой" парочки, с одного куста ягодки. – Отмахнулся я. – Намучаются с ними зенитчики по самую макушку. Нет уж, нам это счастье ни к чему, для стратегов и керосина с азоткой хватит, а для космоса мы и так запланировали азотную кислоту на кислород заменить.

– Да, как у тебя дела с кислородными двигателями продвигаются? – Поинтересовался Владимир Николаевич

– Нормально, по графику первый двигатель должны отправить на стендовые испытания в конце апреля. Проблем возникнуть не должно, там только в турбонасосе серьезные переделки, а так почти все то же самое. А что там у Глушко?

– А у Глушко пока проблемы, хотя в последней серии своих четырех камерных двигателей почти добился стабильности работы…

В этот момент в цехе на наших глазах происходит ЧП, топливный бак носителя, подаваемый на сборочную площадку, срывается с подвески кран балки и с высоты шести метров с грохотом валится на стапель, сминая часть уже собранной конструкции. Я думал, что Челомей достаточно воспитан, чтобы не выражать свои мысли с помощью "Великого и Могучего", но оказывается глубоко ошибался: