Текст книги "Клинок его Величества"

Автор книги: Василий Горъ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

Глава 18
Аурон Утерс, граф Вэлш

…Выслушав вассальную клятву Даржины Нейзер, Илзе едва заметно шевельнула пальцами, и я с удивлением увидел, что они складываются в жесты «Опасность…», «Справа…», «Мало…»

Я посмотрел ей в глаза – и вопросы отпали сами собой: принцессе не хватало знаний жестов, чтобы объяснить подробнее, но она была уверена, что эта клятва – просто слова…

Мысленно обругав себя за то, что взялся учить ее жестикуляции так поздно, я с хрустом сжал кулак, чтобы привлечь внимание отца, и… вздрогнул, услышав каркающий смех старой королевы:

– Хе-хе! Граф Аурон, вы еще очень молоды, и… плохо знаете женщин…

«Заметила?» – мысленно спросил себя я, увидел подтверждающий кивок Илзе и… пожал плечами: – Может быть! Но ее высочеству я верю, как самому себе…

Даржина Нейзер выгнула бровь дугой:

– Честно говоря, не ожидала, что Утерс, да еще и заслуживший прозвище Законник, может оказаться настолько легковерным! Юноша, запомните – в своих поступках мы, женщины, склонны руководствоваться чувствами. А эти самые чувства в наших душах меняются так же быстро, как погода в высокогорье…

Читая мне нотацию, леди Даржина работала! Меняла положение тела, дыхание, взгляд, но еле заметно, на самой грани восприятия. И одновременно изображала немощь – морщилась, словно от боли, и прижимала правый локоть к подреберью. Великодушно дав ей отзеркалить пару своих жестов, я демонстративно сменил ритм дыхания, пластику движений и ухмыльнулся:

– Не стоит! Я не смотрю, а вижу…

– Зна-а-комая фраза… – недовольно протянула старая королева, а потом, прищурившись, посмотрела на Илзе: – Девочка моя, ты что, влюбилась?

– Не влюбилась, а полюбила. Ее высочество – моя невеста… – накрыв рукой ладошку Илзе, сказал я. И, решив окончательно добить старую каргу, с усмешкой добавил: – А еще мы обменялись Клятвами Жизни…

Во взгляде Даржины Нейзер мелькнуло нечто, похожее на растерянность! Она что-то прошамкала морщинистыми губами, и… промолчала.

Воспользовавшись паузой, я быстренько передал отцу мнение Илзе. И, увидев подтверждающий жест, слегка расслабился. Как оказалось, зря: увидев мою жестикуляцию, королева Даржина раздраженно фыркнула и зашипела:

– Ты ш-ш-то, сомневаеш-ш-шься в том, что я с-с-сдержу эту клятву?

Принцесса пожала плечами, закрыла глаза и начала говорить:

– В этой жизни люди по-настоящему ценят только три вещи: свободу, деньги и власть… Свобода – это возможность делать то, что тебе вздумается. Деньги – средство, позволяющее расширить горизонты своих возможностей. А власть… власть – это приправа, придающая Жизни настоящий вкус. Те, у кого есть и то, и другое, и третье – уже не люди. Они – боги. Ибо стоят над Законом и вершат чужие судьбы…

Леди Даржина криво усмехнулась:

– Не забыла… Что ж, ты в чем-то права. Вернее, не так: тогда, десять лет назад, я действительно могла бы нарушить любые клятвы… А сейчас… сейчас – нет! Граф Логирд знал, что мне предлагать…

– Все равно я считаю, что этого мало… – глядя ей в глаза, ответила Илзе.

Старуха побледнела, вжалась в спинку кресла, затравленно посмотрела на отца, потом на Брюзгу, и, видимо, почувствовав, что слова Илзе имеют вес, понуро опустила плечи:

– Граф Логирд! Я… готова сказать вам Слово…

– Три… – холодно уточнила Илзе.

Леди Даржина потерла ребра под левой грудью, осторожно прикоснулась к торчащей из левого уха игле и угрюмо согласилась:

– Все три… Но… только вам… ну… и… вашему сыну…

…Всю дорогу до своих покоев Илзе мрачно молчала. А, ввалившись внутрь, мертвым голосом попросила Кристу оставить нас наедине. И, с трудом дождавшись, пока служанка уйдет, еле переставляя ноги, поплелась в спальню. Пока я думал, оставаться мне или уходить, оттуда раздался глухой удар, потом второй – и я, ворвавшись внутрь, увидел, как она падает на кровать. Прямо в платье.

Удивленно покосившись на показавшиеся из-под подола босые ступни, я оглянулся по сторонам, нашел взглядом валяющуюся у дальней стены туфельку, и, подумав, присел на покрывало.

Несколько минут ожидания, и Илзе, словно продолжая начатый ранее разговор, глухо поинтересовалась:

– Знаешь, что она сказала мне потом? Ну, после слов о свободе, деньгах и власти…

– Нет…

– «А у тебя, маленькая тварь, не будет НИЧЕГО! Ни мужа, ни любви, ни детей! Да что там любовь – ты не получишь удовольствия даже от мимолетных интрижек. Ибо впереди у тебя, грязное отродье Рендарров, только Кошмар. И смерть. Такая же жалкая, как твоя жизнь…»

– Любовь у тебя уже есть. Муж… муж – тоже… – прикоснувшись к ее ладони, тихонько сказал я. – А Кошмара уже не будет. Никогда…

Илзе сжала руками виски и застонала:

– Кошмар со мной… Всегда… Тут, в моей душе… Стоит закрыть глаза – и я оказываюсь в нем…

Я придвинулся к ней поближе, запустил пальцы в ее волосы и нежно погладил по затылку:

– А так?

Илзе замерла… и расслабила плечи:

– Так – нет: когда ты ко мне прикасаешься, я вообще перестаю соображать…

– Тогда как насчет массажа?

Вместо ответа девушка выгнула спину, и я, улыбнувшись, взялся за шнуровку ее корсета…

…Я массировал ее шею и плечи, вслушивался в ее дыхание, анализировал только что закончившийся разговор и думал о том, что избавить ее от воспоминаний о Кошмаре будет безумно сложно. Прежде всего потому, что каждая встреча Илзе с ее родственницами будет заставлять ее вспоминать.

Да, обе королевы дали вассальную клятву, да, они сказали эти самые Слова – но в результате их отношение к Илзе стало еще хуже: благодаря вмешательству «маленькой твари» и «грязного отродья Рендарров» они были вынуждены отдать свои жизни в руки отца.

Стоило вспомнить взгляд, которым задыхающаяся от Защитного Слова Даржина Нейзер «наградила» Илзе, как пропадали всякие сомнения – она будет мстить. Непременно. И, скорее всего, тогда, когда мы с отцом покинем Вэлш – то есть, скорее всего, весной.

Озадачить Кузнечика? Но что он один сможет сделать против двух женщин, жаждущих отомстить за испытанный страх и унижение? Против тех, кто всю свою жизнь оттачивал искусство придворной интриги?

«Вам и вашему сыну придется провести остаток жизни здесь, в замке Красной Скалы. На правах членов моей семьи…» – грустно повторил я про себя. – «Кроме того, вам придется дать мне слово, что вы никогда не воспользуетесь своим даром против моего сюзерена и его подданных…»

Увы, эта формулировка оставляла слишком много простора для маневра. А вынудить отца ее пересмотреть не представлялось возможным: он уже принял обе клятвы. То есть начал относиться к ним, как к Закону. И, соответственно, не оставил мне возможности для ответных действий… Или все-таки оставил?

«Оставил!!!» – мысленно воскликнул я, найдя довольно простой выход: для того, чтобы защитить Илзе от любых поползновений ее родных, требовалось просто забрать ее в Арнорд. И поселить в городском доме!

…Видимо, облегчение, которое я почувствовал при этой мысли, как-то сказалось на моем дыхании или движениях рук, так как Илзе, еще мгновение назад растекавшаяся по кровати, вздрогнула, уперлась рукой в покрывало, приподняла правое плечо и встревоженно посмотрела на меня:

– О чем ты только что подумал, милый?

Я с трудом оторвал взгляд от невольно продемонстрированной мне груди, прикоснулся тыльной стороной ладони к своему лицу, почувствовал, что горю, и покраснел еще сильнее:

– Я… придумал, как… справиться с Кошмаром в твоей душе…

– Как?

– Расскажу… Если ты ляжешь…

Илзе сообразила… и улыбнулась. Так, что у меня мгновенно пересохло во рту, а сердце начало биться с перебоями. Потом легла, вытянула руки вдоль тела и закрыла глаза:

– Знаешь, мне нравится, когда ты на меня смотришь… Вот так, как сейчас… Это так приятно…

– А мне нравится на тебя смотреть… – вырвалось у меня. – Ты очень красивая… Только я боюсь… самого себя…

Илзе пожала плечами:

– А я не боюсь. Нисколечко. Ни тебя, ни себя: ты – настоящий мужчина. И мой муж… Смотри, сколько хочешь…

Я представил, как она переворачивается на спину, как колыхнется ее грудь, и… рванул ворот камзола, ставший вдруг жутко тесным. Вздох, другой – и я замер, испугавшись, что Илзе может решить, что я раздеваюсь! Взгляд на ее лицо – и этот страх куда-то улетучился: глаза Илзе были закрыты, а на губах играла счастливая улыбка.

Я смахнул со лба выступившие на нем капельки пота, кое-как заставил себя успокоиться, еще пару раз глубоко вдохнул, и, решив, что смогу нормально говорить, буркнул:

– Так вот, о Кошмаре…

Получилось хрипловато и как-то… нервно, что ли? Я облизал губы, несколько раз напряг и расслабил мышцы спины, а потом продолжил:

– В общем, всю зиму я буду рядом с тобой. А весной заберу тебя в Арнорд…

– От мамы и Даржины? – мгновенно сообразила Илзе.

– Да…

– Я не поеду…

– Что?

– Я останусь тут… – твердо сказала принцесса. Потом набросила на себя край одеяла, перевернулась на бок и хмуро посмотрела на меня: – Знаешь, лучше бы вы их убили…

Я вытаращил глаза:

– Н-не понял?

Илзе закусила губу, угрюмо посмотрела куда-то сквозь меня и криво усмехнулась:

– Ты и твой отец – чистые и прочные, как алмаз. Вы по-настоящему преданы своему сюзерену, вы держите свое слово в любых ситуациях, и искренне уверены, что все остальные – такие же, как вы. Увы, это не так! Пойми, моя мама и Даржина – это две ядовитые змеи, только и ждущие возможности ужалить…

– Они сказали нам все три Слова! – попробовал возразить я. – И теперь…

Илзе грустно вздохнула:

– Даржина права: ты плохо знаешь женщин! Вернее, не знаешь их совсем… Вспомни, как они говорили вам эти самые слова?

– Нехотя… с ненавистью глядя на тебя… При этом леди Даржина была бледной, как полотно, а твоя мать – красной, как вареная свекла…

– Я не о том. Главное, что поодиночке! Они близкие родственницы, знают друг друга не один десяток лет, оказались в одной и той же безвыходной ситуации – и все равно до смерти боятся за свою жизнь и свободу сознания!

Я вспомнил свои ощущения и согласно кивнул:

– Ну да!

– А теперь задумайся вот о чем: они считают тебя и графа Логирда врагами! Значит, обязательно заключат союз против вас…

– И?

– Две Видящие, пользующиеся полной свободой передвижения… Очень сильные, заметь… Которым очень мешают Слова, которые душат их, как ошейник… Дальше догадаешься?

– Уберут их друг другу? По-очереди?

Илзе кивнула:

– И будут изображать, что они есть. А вот потом… В общем, тут есть варианты… Первый, сравнительно неплохой. Моя мать дождется, пока ваши воины привезут ей сына и решит, что спокойная жизнь в замке Красной Скалы лучше, чем гнев моего отца. Даржина убедится в том, что шевалье Вельс Рутис действительно способен подарить ей десяток лет жизни без болезней, и просто уведет его из графства. В Свейрен…

– …сделав личинами десяток-другой наших воинов, и, конечно же, предварительно убив Кузнечика? – представив себе такую ситуацию, уточнил я.

– Да. В ваше отсутствие ей будет мешать только он… – подтвердила Илзе. – Кроме того, зная, на что способны Утерсы и воины Правой Руки, она для собственного успокоения наверняка прихватит с собой еще и Лидию с Айлинкой…

Я заскрипел зубами:

– И это ты называешь сравнительно неплохим вариантом?

– Да. Второй – намного хуже. Моя мать и Даржина подомнут под себя весь Вэлш, отправят гонца к отцу и в обмен на свое будущее подарят ему Элирею. В этом варианте о судьбе твоей мамы и сестер не хочется даже думать…

– Мда-а-а… – ошарашенно протянул я.

Илзе выпростала руку из-под одеяла, ласково потрепала меня по волосам и грустно улыбнулась:

– Вот поэтому-то я и должна остаться… Эх, если бы… Ха!!! Ронни! Я передумала: я поеду с тобой!!!

Глава 19
Фирол Серебряная Струна

…Гриф лютни привычно лег на левую ладонь. Пальцы легонько пробежались по струнам, проверили их натяжение и замерли, словно испугавшись своей дерзости. Несколько мгновений неподвижности – и пальцы правой руки, до этого нежно ласкавшие отполированную и покрытую лаком деку, на миг зависли над розеткой, и в многоголосый гам единственного зала таверны «Сломанный щит» вплелся первый аккорд.

Дородная молодка-разносчица, довольно успешно отбивавшаяся от домогательств порядком подвыпившего мужика, мгновенно развернулась на месте, вгляделась в лицо барда, кокетливо поправила волосы и заулыбалась.

Мужик, перед которым вместо пышной груди девицы вдруг оказался ее необъятный зад, растерянно икнул, нахмурил брови и вцепился своими лапами, покрытыми засохшей коростой, в широченные бедра. Видимо, решив заставить свою даму повернуться. Не тут-то было: отмахнувшись от ухажера влажной и не особенно чистой тряпкой, разносчица сорвалась с места и в три здоровенных прыжка оказалась рядом с помостом:

– Доброй ночи, красавчик! Меня зовут А-…

– А ну-ка брысь на кухню!!! – рявкнул хозяин «Сломанного щита», и, погрозив девице костлявым кулаком, повернулся к залу: – А ну ма-а-алчать!!! Сеня-а-а… в ма-а-аей таверне-е-е играет и па-а-ает за-а-алатой голос Дие-е-енна, ви-и-иликий и нип-привзайденный Фирол Си-и-иребряная Струна-а-а!!! Для тех, хто меня не понял: он па-а-ает, а вы – ма-а-алчите! Ясна?!

– Струна серебряная, а голос золотой! Гы-ы-ы!!! – пьяно расхохотался какой-то шутник. И тут же умолк, увидев, что вышибалы, стоящие рядом с входной дверью, одновременно набычились и угрожающе провернули в руках увесистые дубинки.

Снова набрав воздуха в необъятную грудь, Манкас по прозвищу Рваная Губа изо всех сил врезал кулаком по заставленной кружками стойке и рявкнул еще громче:

– Ишшо одно слово – и кто-то ни-и-идасчитаеца зубов!!!

Видимо, в способностях вышибал никто не сомневался, так как в зале мгновенно наступила мертвая тишина.

Страшно довольный реакцией зала, Рваная Губа повернулся к Фиролу и неопределенно пошевелил пальцами:

– Ты, эта, можешь начинать…

Бард кивнул, задумчиво оглядел одежду разгоряченных выпитым вином слушателей и криво усмехнулся: публика тут собиралась… мягко выражаясь, не особо состоятельная. Значит, надеяться на хороший заработок не стоило. А все из-за не вовремя сломавшегося колеса! Если бы не оно, то труппа успела бы въехать в городские ворота и теперь работала бы в каком-нибудь из лучших постоялых дворов Мегли [83]83
  Мегли – город в королевстве Онгарон.


[Закрыть], а не в этой занюханной забегаловке.

– Баллада… – начал он, потом сделал небольшую паузу, и, заметив, что на лицах слушателей начали появляться недовольные гримасы, с ухмылкой закончил: – …о веселых похождениях отставного солдата Ярмара по прозвищу Корень!

Зал взвыл от радости: эта разбитная песня, всех куплетов которой не знал ни один бард Диенна, повествовала о приключениях сына мельника из небольшого городка под Малларом после Четырехлетней войны.

Отставной солдат, честно заслуживший аж две алые нашивки [84]84
  Алая нашивка – нашивка, которую носили воины, первыми забравшиеся на стену вражеского укрепления.


[Закрыть], был молод, хорош собой и весьма любвеобилен. Поэтому его путь от стен Баррейра до родного дома превратился в увлекательное путешествие по чужим постелям и сеновалам.

Воин, не раз глядевший в лицо смерти, не боялся ни оскорбленных мужей, ни отцов обесчещенных им девиц, ни городской стражи. Поэтому, увидев очередную красавицу, без малейших раздумий бросался в атаку. И, конечно же, побеждал.

Естественно, для каждой красотки выбиралась своя тактика – крестьянки млели от изысканных комплиментов и обещаний жениться, жены и дочери мастеровых – от широченной груди и сильных рук, зажиточные купчихи – от его молодости и красоты, а дворянки – да, были и такие! – сдавались от неудержимого натиска и безграничного нахальства.

Надо ли говорить, что все четыре основных припева этой баллады знали все? Не успевал Фирол допеть куплет про какую-нибудь крестьяночку, как зал молодецки подхватывал:

«…Кусочек хлеба, пива кружку -

– и я, согревшись у огня,

Забуду милую подружку, ту, что в деревне ждет меня…»

Запевал про дворянку – и вскоре глох от давно набивших оскомину строк:

«Не обещаю я куплетов, и куртуазной чепухи…

Возьму за это… и за это -

– и на кровать, под балдахин…»

Особенно сильно на нервы действовали доморощенные шуты, пытавшиеся показать, за что именно бравый Ярмар хватал прекрасных дворяночек, прежде чем ими овладеть: эти придурки то и дело вскакивали на ноги и принимались гоняться за злыми, как собаки, разносчицами, мешая им собирать «благодарность». И периодически получали по голове. Как от хозяек «этого и того самого», так и от отрабатывающих свои деньги вышибал.

При желании петь балладу можно было бесконечно – куплета после двадцатого слушатели встречали первый с таким же восторгом, как и в начале выступления. Ибо каждый из них, слушая немудреное пение, представлял себя на месте Ярмара. И гордился своей наглостью, неотразимостью и мужской силой.

Можно было. Но минут через двадцать, добросовестно пропев добрую четверть известных ему куплетов, Фирол последний раз ударил по струнам, и, вскочив с табурета, вскинул лютню над головой:

– Пока все! Пока…

– У-у-у… – расстроенно взвыл зал.

Бард выставил перед собой ладонь, дождался тишины и с улыбкой сказал:

– Пьете?

– Да!!!

– Давно?

– Да-а-а!!!

– А у меня горло пересохло…

Тут же раздался грохот кружек и характерное бульканье – добрая половина присутствующих восприняла это, как намек.

Не дожидаясь, когда к нему ринутся желающие выпить вместе с «ви-и-иликим и нип-привзайденным», Фирол щелкнул пальцами – и на помост взлетели братья Огоньки:

– Итак, пока я поправляю свое здоровье, вы можете полюбоваться на самых известных жонглеров и метателей ножей во всем Онгароне!!! Братья Игар и Эган!!! Быстрые, как ветер и смертоносные, как веретенка!!!

Приунывшая было публика восторженно взвыла. И во все глаза уставилась на замелькавшие в воздухе клинки…

…Спрыгнув с помоста, Фирол подошел к Урману Скале, отдал ему свою лютню и неторопливо направился к стойке: судя по выражению лица Иллары, стоящей рядом с хозяином, выручка после первой части выступления была намного ниже ожидаемой.

Подойдя к девушке вплотную, бард заглянул в ближайшую шапку и поинтересовался:

– Что, настолько плохо?

– Одна медь… – отозвалась она. – Да и той немного…

Фирол расстроенно вздохнул, кивнул хозяину, ткнул пальцем в чистую кружку… и вздрогнул, услышав тихий шепот за своей спиной:

– Второй этаж… Третья комната слева… Шевели костями, Струна…

«Шевели костями…» – угрюмо повторил бард полузабытый пароль, залпом осушил протянутую ему кружку, буркнул Илларе что-то невразумительное, и, сгорбившись, поплелся по направлению к лестнице…

…Остановившись перед дверью в нужную ему комнату, Фирол зачем-то отряхнул камзол и шоссы, вытер рукавом вспотевшее лицо, и, поймав себя на мысли, что трусит, потянул на себя ручку.

Шаг внутрь – и возникшая рядом мощная фигура споро охлопала его ладонями, в мгновение ока лишив всего, что можно было счесть оружием. А потом легонько толкнула в спину. Отчего Фирол был вынужден сделать пару шагов и оказаться лицом к лицу со своим прошлым.

– Ну, здравствуй, Струна! – сказало прошлое. И нехорошо улыбнулось.

– Доброй ночи, ваша милость…

– Что-то ты мне не рад… А ведь когда-то ждал каждой нашей встречи с плохо скрываемым нетерпением! Ты что, так много зарабатываешь?

– Я отошел от дел, ваша милость! Уже давно… – начал, было, бард, потом понял, насколько фальшиво это звучит, и замолчал.

– Слышали! Мы с его светлостью даже радовались за тебя… Искренне! А потом… потом поняли, что нам тебя не хватает…

– Но вы же обе-…

– Обещали… – кивнул Виллар Зейн. – Ты сделал свою работу, и мы сдержали свое слово… Поэтому приказывать тебе я не буду. А просто сообщу, что нам очень нужна твоя помощь… и буду ждать шага навстречу…

Фирол криво усмехнулся: чего-чего, а ждать сотник Тайной канцелярии никогда не умел. Все, что было нужно ему или его сюзерену, он получал предельно быстро и в полном объеме. Невзирая на сложности или чье-то нежелание…

«Запомни, Струна, я никогда не делаю ни одного лишнего движения. Если я дотронулся до рукояти своего меча – это значит, что кто-то умрет. Если взялся за кошель с монетами – то либо заплачу за услугу, либо… дам им по голове…»

Вытерев о шоссы враз вспотевшие ладони, бард обреченно поинтересовался:

– Чем я могу вам помочь, ваша милость?

– Мне нужно, чтобы ты и твои люди отправились в Вэлш: на носу зима, а веселить графа Логирда и его семью НЕКОМУ…

– В Вэлш?! – вскрикнул Фирол, и тут же получил по голове от пса [85]85
  Псами называют сотрудников Тайной канцелярии королевства Онгарон.


[Закрыть], мигом оказавшегося рядом.

– В Вэлш? К Утерсам? Ни за что!!! – горячечным шепотом затараторил бард, не обращая внимания на недовольную гримасу Вилара Зейна. – Я готов сунуться куда угодно – в Ратмар, в Вестарию, к равсарам, – только не к ним!!!

Как ни странно, сотник ничуть не расстроился. Пожав плечами, он встал с табурета, одернул щегольский бархатный камзол и спокойно пошел к двери!

– Жаль… А мы так на тебя надеялись…

– Простите, ваша милость, но Утерс Неустрашимый и его воины – это… это…

– Странно – мне они страшными не показались. Люди как люди. Ну, может, чуть более сильные и быстрые, чем обычные солдаты… Да, кстати… Если я не ошибаюсь, то это твое?

Фирол кинул взгляд на ладонь сотника и похолодел: кольца, лежащие на ней, принадлежали его дочерям и жене! Самое тоненькое из них – серебряное, с малюсенькой жемчужинкой, – он подарил младшенькой только месяц назад!!!

По спине потекли струйки холодного пота, а сердце резанула такая острая боль, что потемнело в глазах.

– Я… поеду… в Вэлш, ваша… милость… – с трудом заставив двигаться непослушные губы, прошептал он. – На что… я должен… обращать внимание?

Виллар Зейн пожал плечами:

– Ну, если ты настаиваешь, то… Ладно, так и быть, мы поручим это дело тебе… На что обращать внимание? Да ни на что: нам нужна не информация, а человек. Один. Если быть совсем точным – женщина…

Фирол вытаращил глаза:

– Кого-то похитить? У Утерсов? Но это просто невозможно! И потом, я всегда собирал только информацию!!!

– Да, так и есть… Но не забывай – ты был одним из лучших соглядатаев! Да, в общем-то, и сейчас лучший. Опять же, у тебя в труппе – шесть тренированных телохранителей. А телохранитель – это тот же убийца… Короче говоря, нам ОЧЕНЬ нужна эта женщина! Других бардов у нас нет, а засылать в графство воинов бессмысленно… Кстати, обрати внимание на то, что во времени мы вас не ограничиваем…

– Да, но зимой большинство воинов Правой Руки…

– Не перебивай, когда я говорю!!! – разгневавшись, рыкнул сотник, сжал кулаки… и виновато вздохнул: – Прости – последние дни выдались у меня уж очень тяжелыми… О чем я там говорил? Ах, да, о времени! В общем, найти удобный момент один раз за три месяца ты как-нибудь сможешь… А что касается вассалов Неустрашимого – ты можешь их не бояться: есть основания полагать, что очень скоро большая их часть отправится на запад…

«А если не отправится?» – мысленно спросил себя Фирол. И хмыкнул: – «Тогда мы просто умрем…»

– Ну, и еще пара мелочей: когда вы доставите в Свейрен нужного мне человека, каждый из вас получит бешеные деньги: аж по десять золотых! Если кто-то не вернется, то мы передадим эти деньги его семье…

– Иллара и Урман – сироты… – думая о своей семье, глухо пробормотал бард.

Сотник поморщился:

– Это они тебе так сказали? У-у-у, Струна, кажется, ты начинаешь стареть. Ладно, пусть так! Тогда передай этим сиротинушкам, что если они запамятовали о своих родных, то эти деньги с удовольствием пропьют в Башне… [86]86
  Башня – главное здание Тайной канцелярии королевства Онгарон.


[Закрыть]

– Передам, ваша милость…

– Вот и хорошо… А теперь посмотри-ка во-он на тот холст… – Виллар Зейн ткнул пальцем за спину Фирола, и бард, повернувшись, прикипел взглядом к лицу немолодой, но довольно привлекательной женщины…

– Запомнил, как она выглядит?

– Да, ваша милость!

– Тогда держи вот этот пакет. В нем – кое-какие инструкции… И… удачи тебе, Струна!