Текст книги "Клинок его Величества"

Автор книги: Василий Горъ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

Глава 28
Алван-берз

Вайзары добрались до Чорым-лака [107]107
  Чорым-лак – буквально «бездонный колодец». Оазис недалеко от северной границы Степи.


[Закрыть] только на закате. Последними. И, вместо того, чтобы устраиваться на ночевку, всем родом заехали на вершину Последнего Холма. Прямо к берзу, восседающему на своей кобыле в окружении остальных вождей.

Дерран, сын Идриза, едущий впереди отряда, был хмур, как зимнее небо и холоден, как белые мухи, падающие с неба на далеком Севере. Остановив коня, он вскинул вверх десницу, и, дождавшись, пока его сородичи осадят своих скакунов, раздраженно поинтересовался:

– Ну и зачем все это нужно?

Берз равнодушно пожал плечами:

– Я – берз. Вы – мои воины. Я говорю – вы выполняете…

Вождь заскрипел зубами. Потом умерил свой гнев и приложил десницу к груди:

– О, Алван-берз! Объясни своим воинам, для чего армия пятый день носится по степи, вместо того, чтобы осаждать Ларс-ойтэ…

«Когда ты услышишь этот вопрос – посмотри на него, как на неразумное дитя. Потом удиви. И заставь задуматься. Не его, а его воинов: до тех пор, пока они в душе считают себя сначала Вайзарами, а потом твоими воинами, эта армия не стоит гнутого медяка…»

Мысленно повторив слова своего эрдэгэ, Вождь Вождей оторвал взгляд от горизонта, уставился на сына Идриза и искривил свои губы в усмешке:

– Я не собираюсь ничего осаждать…

Первый среди Вайзаров удивленно вытаращил глаза:

– То есть? А… Ларс-ойтэ?

– Я иду на север брать! То, что принадлежит мне по праву сильного…

– Тем более! – воскликнул первый среди Вайзаров. – К чему носиться между оазисов, если можно пойти и взять?

«Простые воины видят войну не так, как вы, вожди: каждый из тех, кто едет за твоим конем, больше всего на свете мечтает выжить. Они точно знают, что с севера вернется далеко не каждый. И что кони, женщины и оружие нужны только тем, кто способен твердо стоять на ногах. Поэтому с радостью пойдут за тем, кто подарит им Надежду снова увидеть своих жен и детей…»

– Я – берз. Значит, несу ответственность за каждого из тех, кто держит мою саблю. Тренировки по сбору в нужном месте – это способ сохранить жизни моих воинов. Поэтому мы пойдем на север только тогда, когда каждый из вас будет готов к войне!

– Оглянись, берз! Твою саблю держит вся Степь! С такой силой можно превратить в прах пять десятков таких стойбищ, как Ош-иштар!

– А зачем тебе прах? – Алван сделал вид, что удивлен. – Прах не вынесет тебя из боя! Прах не согреет твою кошму! Прах не наполнит твоего желудка и не заставит твое чело кружиться от радости!

Сын Идриза слегка растерялся:

– Я хотел сказать, что наша армия…

– Моя армия…

– …что твоя армия, о берз, способна захватить любое из стойбищ лайши!

«При любой возможности показывай воинам разницу между тобой и остальными вождями!» – мысленно повторил берз. И заставил себя тяжело вздохнуть: – Ты меня не слышишь! Победа победе рознь. Скажи, много ли тебе будет радости, если во время штурма того же Ларс-ойтэ половина твоих сородичей уйдет во Тьму?

– Мои воины сделают все, что смогут! – Дерран, сын Идриза гордо вскинул подбородок.

«Не каждый вождь умеет думать. Тем более – быстро. Поэтому используй каждую их ошибку. А еще старайся вовлекать в разговор тех, кто тебя окружает. Конечно же, на своей стороне. Для этого надо не так много – похвалить тех, на кого ты рассчитываешь. И дать им возможность высказаться…»

– Армия должна была собраться у Чорым-лака на рассвете. Все рода, кроме твоего, выполнили мой приказ. Цхатаи, которым надо было проделать самый длинный путь, прибыли сюда первыми! – Алван повернулся к вождям и благодарно улыбнулся Цертою, сыну Марзгана. Тот подбоченился…

– Шавсаты, единственный род, который я обременил грузом – прибыли сюда вторыми! А ваши кони, Дерран, все еще в пене! Хотя Удири-бали [108]108
  Удири-бали – бог солнца. Расседлать своего коня – уступить мир ночи…


[Закрыть] уже готов расседлать своего жеребца. И это все, что вы смогли? А если бы тут была армия лайши?

– Если бы тут была армия лайши, то вина за жизни тех, кто ушел во Тьму, лежала бы на тебе! – рыкнул Цертой. – Берз приказал, значит, ты обязан был оказаться здесь на рассвете!!!

Дерран, сын Идриза угрюмо посмотрел на вождя Цхатаев, потом – на остальных, и, сообразив, что он оказался в меньшинстве, еле слышно пробормотал:

– Если бы армия шла одним кулаком…

– Представь себе песчаную бурю! – перебил его берз. И постарался как можно точнее повторить и слова, и интонацию своего эрдэгэ: – Мириады песчинок, летящие туда, куда дует ветер… Ты можешь схватить одну песчинку – но остановить бурю не сможешь никогда… Так же и лайши – любая их попытка остановить мою армию будет похожа на попытку поймать ветер…

Как и обещал сын Алоя, поняв, что с каждым сказанным словом он все больше и больше противопоставляет себя всем остальным вождям, Первый среди Вайзаров предпочел перевести разговор на другую тему:

– Запасов еды осталось на трое суток…

– Еды – предостаточно… – Алван, усмехнувшись, показал на север. – Вон там… Только прежде, чем мы ее возьмем, вы научитесь выполнять мои приказы…

…Четверо суток спустя Алван-берз в сопровождении сотни телохранителей выехал на опушку Найризского леса и с интересом уставился на Ларс-ойтэ.

На первый взгляд, стойбище лайши выглядело абсолютно неприступным. И на второй – тоже: высоченные башни и соединяющие их стены выглядели такими мощными, как будто с их помощью северяне пытались защититься от нападения армии богов.

«О, Субэдэ-бали!» – мысленно взмолился он, сообразив, что раз едва заметные черные точки под зубцами – это бойницы, то стены должны быть головокружительной высоты. – «Помоги мне сделать то, что суждено – и я брошу к твоим ногам весь Север…»

– Стены высотой в двадцать локтей. Восемь локтей в ширину у зубцов, и в двенадцать – у основания… – словно услышав его мысли, буркнул оказавшийся рядом сын Алоя. – На башнях – мощные самострелы и камнеметы; за каждыми из городских ворот – захабы [109]109
  Захаб – фортификационное сооружение. Длинный узкий коридор, соединяющий внешние ворота с внутренними.


[Закрыть]; перед стенами – довольно глубокий ров, а на поле – ловушки, утыканные кольями и «чеснок» [110]110
  Чеснок – военное заграждение из звездообразно соединенных острых стальных штырей, направленных в разные стороны. Рассыпанный по земле, эффективен против конницы и пехоты.


[Закрыть] до самого леса…

– …а еще целая армия! В лагере по левую руку от стойбища… – угрюмо добавил десятник Даргин.

– И не одна, а три… – усмехнулся белолицый лайши. – Вассалы Урбана Красивого, Вильфорда Скромного и Бадинета Ленивца…

«Каждое твое слово будет передаваться из уст в уста. Поэтому старайся, чтобы в твоем голосе всегда звучала уверенность…»

– Именно на это я и рассчитывал… – пожал плечами Алван. Потом посмотрел на темнеющее небо на закате и приказал: – Начинайте!

Десяток посыльных, еще мгновение назад глядевших на стены Ларс-ойтэ с плохо скрываемой неуверенностью, подали коней назад, развернули их мордами к лесу – и вскоре в чаще застучали топоры…

…– Пока мы будем рубить хворост [111]111
  Связки прутьев или хвороста называются фашинами. Ими забрасывали рвы.


[Закрыть], воинам объединенной армии трех королевств будет не до сна… – пробормотал эрдэгэ, растянувшись на попоне, подложив под голову седло и уставившись в звездное небо. – Десятники будут терзать рядовых, сотники – десятников, тысячники – сотников. Ополченцы примутся жечь костры и кипятить масло, инженеры – проверять состояние осадных машин, а те, кто командуют армией – ломать голову, пытаясь понять, каким образом мы собираемся штурмовать стены, не имея осадных машин. Трус умирает дважды – поэтому и горожане, и ополченцы и ветераны будут с ужасом представлять завтрашний день. Легче всего будет тем, кого займут делом. Например, тем, кого пошлют в лес за пленниками. Кстати, если ты не забыл, им надо дать возможность захватить хотя бы пару воинов…

«Да помню я, помню…» – мысленно рыкнул берз. Но возмущаться вслух не стал. Зная, что услышит в ответ одну из любимых поговорок белолицего лайши: «Лучше проверить дважды, чем сокрушаться, лежа на погребальном костре…»

– Объединенной армией трех королевств командует граф Олаф де Лемойр по прозвищу Старый Лис… – после небольшой паузы сообщил сын Алоя. – Это и хорошо, и плохо…

Берз тут же превратился в слух: о командующем объединенной армией он слышал первый раз.

– Плохо, потому что он умен, опытен, видит поле боя, умеет вовремя принять единственно верное решение и не боится рисковать. А еще он почти не делает ошибок. В общем, будь на его месте любой из военачальников Урбана Красивого, мы взяли бы город с ходу…

– Почему «плохо» я понял. А почему «хорошо»?

– Во-первых, Лис всегда бережет своих воинов – значит, бросит их под наши стрелы только тогда, когда будет уверен, что иначе города ему не удержать… – усмехнулся Гогнар.

– А во-вторых? – спросил Алван, мысленно представив, как белолицый, перечисляя, сгибает толстые пальцы с криво обрезанными ногтями.

– А во-вторых, если бы вместо него армией командовал Утерс Неустрашимый, то еще до рассвета мы бы потеряли несколько сотен солдат и добрую треть вождей…

Берз удивленно уставился в темноту, решив, что ослышался: в голосе его эрдэгэ прозвучало что-то вроде опасения!

– У меня почти два десятка терменов! – воинственно воскликнул он, стиснув пальцы на рукояти Гюрзы.

– В прошлом году наследник Утерса Неустрашимого вместе с горсткой своих воинов остановили армию Иаруса Молниеносного… – хмуро буркнул сын Алоя. – В этом Утерсы выиграли две войны, и при этом умудрились не потерять ни одного солдата…

– Этого не может быть!

Судя по звукам, донесшимся из темноты, сыну Алоя надоело пялиться в небо, и он перевернулся на бок. Несколько мгновений молчания, легкое потрескивание проминающейся под ним земли – и когда Алван решил повторить свое утверждение, до него донесся тяжелый вздох:

– Может… Еще как может… Поэтому-то я и радуюсь… Ладно, давай спать – завтра у нас будет тяжелый день…

…Заснуть оказалось довольно трудно: мысли о завтрашнем дне будоражили кровь и заставляли таращиться в темноту. Туда, где за черной стеной деревьев должно было находиться Ларс-ойтэ. Кроме того, здорово мешал перестук топоров, шелест ветра и густой запах кипящего масла, пропитавший все и вся. Стоило закрыть глаза, как перед внутренним взором возникали обрывки недавних воспоминаний – горящие юрты Ош-иштара, темные пятна крови на утоптанной сапогами земле и трупы, трупы, трупы. А когда Алван-берза все-таки разморил сон, к его плечу почти сразу же прикоснулась чья-то рука:

– Просыпайся, пора!

Берз недоуменно уставился в темноту, потом сообразил, что уже почти утро, стряхнул с себя остатки сна, бесшумно поднялся на ноги и вгляделся в темноту:

– Что творится в городе?

– Зарево от костров и факелов, колокольный звон, лязг кузнечных молотов и вопли слишком бдительных часовых. Все, как и должно быть. А тут, у нас, чуть веселее: пропало двадцать два человека. Ну, и еще семнадцать найдены мертвыми…

– Их… лайши? – зачем-то уточнил Алван.

– А кто же еще? Старый Лис – волк. Самый настоящий!

– Лис – волк! – фыркнула промелькнувшая мимо тень. И, что-то подхватив с земли, метнулась к коням, фыркающим неподалеку.

«Кто-то из моих… Подобрал войлочную подстилку…» – запоздало сообразил берз и пожал плечами: – Ты же сам говорил, что сегодня без жертв не обойтись!

– Говорил… Я просто сообщаю новости…

– Ясно… – берз пожал плечами, сделал пару шагов к ближайшим кустам и принялся развязывать мотню…

…Получасовая пробежка по ночному лесу с конями в поводу – и термен Надзиров выбрался на поле, заставленное скирдами сена. Несколько мгновений, чтобы дождаться отставших – и воины, услышав команду, взлетели в седла. Не особенно быстро – на лицах большинства до сих пор можно было увидеть непонимание…

«Главное, что молча делают то, что приказано…» – пуская коня в галоп, подумал Алван. Потом вгляделся в темное пятнышко на дороге и потянулся к Гюрзе: пара крестьян с телегой оказались не там и не тогда…

…Трое суток безумной скачки – и термен, оставив за собой пару сотен перестрелов и полтора десятка вырезанных под корень деревень, растворился в Вирентском лесу. К этому времени роптать начали даже урожденные Надзиры: сородичи Алвана отказывались понимать, зачем род бежал из-под Ларс-ойтэ, почему, двигаясь на север, он постоянно менял направление движения и почему Вождь Вождей строго-настрого запретил брать в полон красивых лайш-ири. Поэтому, когда отряд выбрался на очередную поляну и ехавший первым эрдэгэ объявил, что на ней термен будет ждать утра, один из воинов решил поинтересоваться планами своего берза.

Дождавшись, пока телохранители Алвана натянут между деревьями полог и отправятся рубить лапник, он подошел к восседающему на брошенном на землю седле Первому среди Надзиров, вытянул руку куда-то на юг и буркнул:

– Ларс-ойтэ – там… Мы – тут…

Алван усмехнулся: после гладких речей Гогнара, сына Алоя вопрос воина казался кривым, как след змеи на песке. Впрочем, отвечать на него тоже было надо:

– Я знаю…

– И?

Берз ласково провел пальцами по ножнам своей сабли и улыбнулся:

– Ты получишь ответы на все вопросы… Но… утром!

– А сейчас?

– Сейчас всем нам надо отдохнуть…

Воина это не удовлетворило. Он наморщил лоб, пошевелил губами и… разродился:

– Ты сказал, что мы возьмем Ларс-ойтэ!

Алван-берз демонстративно посмотрел на небо и пожал плечами:

– Утром…

Воин хмуро оглянулся по сторонам, видимо, в поисках эрдэгэ, который иногда отвечал на вопросы простых воинов, и, не найдя его в пределах видимости, угрюмо вздохнул…

«Осталось совсем немного…» – мысленно обращаясь вроде бы к сородичу, но на самом деле успокаивая самого себя, подумал берз. – «Скоро вернется сын Алоя – и время понесется вскачь…»

…Как ни странно, ждать белолицего лайши пришлось не так уж и долго: он возник рядом с ложем Алвана перед самым закатом. И не один, а с каким-то северянином, чем-то неуловимо похожим на него:

– Это мой побратим, про которого я тебе говорил. У него все готово… Можем начинать…

– Ойра! – облегченно выдохнул Алван, мигом оказался на ногах, улыбнулся побратиму эрдэгэ, повернулся к своим воинам и рыкнул. На всю поляну: – Первые две сотни – со мной. Пешком… Остальные – здесь, с эрдэгэ.

На лицах тех, кто помнил Ош-иштар, заиграли улыбки. А в глазах давших Клятву Клятв после Большого Хэйвара появилась робкая Надежда…

…Переход по лесу берз почти не запомнил – мелькающие перед лицом ветви были похожи друга на друга, как две капли воды; трухлявые грибы проминались под сапогами точно так же, как и в лесу под Ларс-ойтэ, а овраги, в отличие от степных курганов, друг от друга не отличались вообще. Кроме того, Время неслось вскачь так быстро, что не давало вглядываться даже в ту тропу, которая ложилась под ноги… Впрочем, стоило отряду добраться до опушки леса, как оно замедлило свой бег. Вернее, почти остановилось. И дало волю распоясавшейся Тьме.

Ночь, будто издеваясь над Алван-берзом и его планами, тут же замедлила свой полет. Словно не собираясь прятать под своими крыльями те два перестрела поля, которые лежали между лесом и городскими стенами. Потом на небо выметнулся Идэгэ-шо… и искры из-под копыт [112]112
  Искры из под копыт Идэгэ-шо – звезды.


[Закрыть] так щедро усыпали небосвод, что сияние от них осветило землю не хуже, чем лик Удири-бали.

«Ну, и как нам добираться до стен? Ползком, что ли?» – вглядываясь в темное пятно Сайка-ойтэ, мысленно спросил себя сын Давтала. И с трудом удержался от сокрушенного вздоха…

…Оказалось, что вздыхать нет необходимости: выждав какое-то время, Марух, сын Нардара просто повернулся к городу спиной и пошел в чащу! Недолгое плутание между кустов, остановка у самого обычного трухлявого пня, щелчок пальцами – и из-под куска дерна, поднявшегося в воздух, показалось улыбающееся лицо Касыма!

Кто-то из воинов, следующих за Алваном, восхищенно зацокал языком. И тут же получил тумака от своего десятника.

– Путь свободен, берз! – еле слышно прошептал тысячник, невесть как разглядев лицо своего берза в темноте. И… исчез! А вслед за ним исчез и Марух, сын Нардара.

Спрыгнув в черный провал сразу же за побратимом своего эрдэгэ, Алван нащупал ладонью стену, сделал первый шаг в темноту… и зажмурился от вспышки кресала.

– Тут можно со светом… – ухмыльнулся шири, поднял с пола стеклянную вазу, в которой бился огонек, и чуть ли не бегом унесся куда-то вниз…

…В огромной деревянной юрте, в которой закончилось одно из ответвлений подземного хода, пахло свежей землей и нечистотами. А еще в ней было жутко тесно: воины Касыма, пробравшиеся в Сайка-ойтэ вместе с Марухом, сыном Нардара, занимали чуть ли не ее половину. Впрочем, как только из подземного хода выбрался первый десяток Надзиров, в юрте стало чуть свободнее – Байзар, сына Шадрата, увел их к Южным воротам.

Следующий десяток увел его брат Ядрат. Потом пришел черед Жалгыза, Гирви и других «горожан»…

…Воины уходили в темноту один за другим. И каждый раз, когда кто-то из них выходил из юрты, снаружи раздавалось неприятное чавканье. Что это за звук, берз смог оценить сам. Эдак через полчаса. Когда проводил последних сородичей и вслед за Касымом выбрался наружу.

Оказалось, что проходы между каменными и деревянными юртами завалены нечистотами и гниющим мусором, а местным алхызам на это наплевать! В общем, почти всю дорогу до городских ворот Алван вглядывался не в улицы и переулки, а себе под ноги…

…– Пришли… – почти касаясь губами его уха, шепнул Касым.

Берз поднял голову, уткнулся взглядом в огромную каменную арку, тьму под которой перечеркивала чуть более светлая полоска массивного деревянного засова и удивленно сообразил, что вместе с телохранителями стоит чуть ли не по середине прохода между двух огромных каменных юрт. И… перед внутренними воротами города! А у засова, совершенно не скрываясь, суетятся его сородичи!

– С внешних ворот засов уже сняли… – вглядываясь куда-то между зубцов надвратной башни, сообщил шири. – Обе решетки на всякий случай начнут поднимать одновременно: маслом их, конечно, смазали, но они, скорее всего, все равно заскрипят…

– А где казарма городской стражи? – с трудом выговорив непривычные слова, спросил Алван. И на всякий случай оглянулся, проверяя, не видит ли кто-нибудь его и его воинов.

Касым показал рукой на высоченную юрту, пристроенную прямо к городской стене:

– Вот она. Но живых в ней уже нет. Потравили. А тех, кого не взял яд – прирезали…

– Тогда чего ты шепчешь?

– По привычке… Да и потом тут говорят, что город никогда не спит… – криво усмехнулся шири. Затем снова уставился на зубцы надвратной башни и после довольно продолжительной паузы скрестил руки над головой: – Ну наконец-то!

– Что, маалои подошли?

– Угу… Я приказал поднимать герсы… Все, сейчас начнется…

…Жуткий скрип, раздавшийся из глубины захаба, заставил Алвана вздрогнуть и схватиться за саблю. Одновременно с ним клинки выхватили и его воины. А Касым даже не пошевелился:

– Убери Гюрзу, берз! Не думаю, что она вкусит чьей-нибудь крови: у нас есть четыре по сотне и еще двадцать ударов сердца. А герса поднимается за сто и четыре…

– Не понял…

– На улице Могильщиков – стрелецкие казармы… Даже если их подняли по тревоге, то добежать быстрее, чем за четыре сотни и двадцать ударов сердца им не удастся. Там – восемьдесят два стражника, если считать и десятников. А ударов через двести тут будет термен, а то и два…

– Ты говоришь почти как лайши… – отметил берз, удивленно вглядевшись в лицо своего сородича.

Касым пожал плечами:

– Как говорит Марух, сын Нардара, жить захочешь – полетишь…

– Правильно говорит… – улыбнулся Алван, забросил Гюрзу в ножны и неторопливо двинулся к воротам: – Тогда пойдем, послушаем, что скажет Илар, сына Аццага, когда поймет, что Сайка-ойтэ УЖЕ МОЙ!

Глава 29
Коэлин Рендарр, маркиз Честский

…Рассказывая про успехи ерзидов, граф Игрен захлебывался от восторга. По его мнению, план Иаруса Молниеносного был «абсолютно безупречен» и «совершенен в своей гениальности». Ибо Алван-берз, марионетка в руках «Рендарра Великого», с легкостью перехитрил графа Олафа де Лемойра, оторвался от объединенной армии трех королевств и захватил Вирент.

– Как вы и советовали, от границы степи до Найриза степняки дошли одним кулаком. Так, как будто именно этот город и был их целью их первого удара… – ухмылялся начальник Ночного двора. – И всю ночь изображали подготовку к штурму. А когда рассвело, оказалось, что их уже нет: восемнадцатитысячное войско испарилось, как утренний туман, оставив на месте полевого лагеря пепел от костров, гору хвороста и пару сотен нещадно изрубленных деревьев.

Дальнейшее Коэлин мог бы рассказать и сам. Ибо успел прочитать часть письма, полученного из Найриза: целых трое суток Старый Лис ломал голову, пытаясь понять, что задумал Алван. И не смог: по сообщениям его лазутчиков, ерзиды были везде и всюду!

Цхатаи двигались к Фриату, Вайзары – к Лативе, Эрдары – к Комтину, а Шавсаты – те вообще зачем-то возвращались к сожженному дотла Дилессу. Мелкие рода вообще метались где попало, меняя направление движения чуть ли не по нескольку раз в день. Естественно, мотались не просто так – каждый род врывался в попадающиеся на пути деревни, забирал продукты и фураж, убивал тех, кто брал в руки оружие и насиловал женщин. А вот жечь – не жег. И не трогал невооруженных мужчин: те, кто не пытался сопротивляться, оставались живыми и здоровыми!

Утром четвертого дня де Лемойру сообщили, что Вождь Вождей взял Вирент. Сходу! Потеряв то ли трех, то ли три десятка воинов! – Пергамент лежал наискосок, и это место было прикрыто чернильницей. – Взял. И… тут же оставил! Вместе со своими воинами умчавшись куда-то на юг.

Город остался цел. Сожженные казармы, разрушенные надвратные башни и пущенные на дрова городские ворота – не в счет. Ведь степняки не тронули домов горожан, не пустили красного петуха в особняки вирентской знати и не увели в полон ни одной женщины!

Рассказав до этого места, Игрен нахмурил брови и подергал себя за ус. Видимо, изображая поведение Старого Лиса. А потом зацокал языком:

– Говорят, что де Лемойр читал письмо из Вирента раза три-четыре… А потом приказал выяснить, кто писал этот бред…

Будь на месте графа Олафа Коэлин, он бы тоже не поверил в то, что орда тупых и грязных ерзидов, захватив один из богатейших городов Морийора, не устроит там дикую резню…

Иарус удовлетворенно улыбнулся:

– Бред? Мне кажется, что де Лемойру пора на покой: эта война ему не по зубам… Кстати, Игрен, а что там с добычей?

Начальник Ночного двора заглянул в лежащий перед ним свиток и пожал плечами:

– Как вы и приказали, сир, в Нижний город ерзиды даже не совались. Три часа грабежей в верхнем городе – и Алван приказал воинам двигаться дальше…

– Грабеже-е-ей?! – нахмурился монарх.

– Гогнар решил, что перегибать палку не стоит… – глядя в стол, пробормотал Игрен. – Им сказали, что все, что влезет в седельные сумки – принадлежит им. То есть золото, драгоценности и фамильное оружие. Коней в конюшнях тоже… позабирали. И женщин… изнасиловали…

– На коней мне плевать… – фыркнул Молниеносный. – И на женщин, в общем-то, тоже. А вот мое имущество…

– Имущество цело… Ну… почти цело… – буркнул граф. – Кроме казарм, домов воинов городской стражи и сотрудников Тайной службы…

…Через пару минут принц поймал себя на мысли, что не разделяет восторгов начальника Ночного двора: по мнению принца, план отца был слишком сложен. Поэтому имел слишком много слабых мест.

Скажем, подробнейшие карты Морийора, которыми Гогнар Подкова снабдил каждого из вождей ерзидов, позволяли тысячам свободно передвигаться по королевству Урбана Красивого. И в то же время открывали им дорогу до границы Делирии. Тактика «песчаной бури», придуманная специально под конницу ерзидов, могла поставить на колени любое государство Диенна. В том числе и Делирию. А уверенность в своей непобедимости, которой рано или поздно должны были проникнуться степняки, должна была превратить их армию в единый и несокрушимый кулак, способный разбить кого угодно.

«Если мы упустим время, то набравший ход таран станет неуправляем…» – мрачно думал принц. – «И смерть Алван-берза Степь уже не остановит…»

Увы, отец этого не видел. Или видел, но считал, что в любой момент переломит ситуацию в свою пользу: «войны выигрывают не солдаты, а те, кто ими командует». А он считал, что армией ерзидов командует именно он…

«Это пока…» – глядя на карту, расстеленную перед отцом, мысленно ворчал Коэлин. – «А через месяц-полтора армией будет командовать Идея. Или четыре коротких слова – «Великий Поход на Север…»».

…Когда Игрен начал повторяться, Иарус жестом приказал ему заткнуться, откинулся на спинку кресла и посмотрел на Коэлина:

– Что скажешь, сын?

– О чем, сир? – на всякий случай спросил принц.

– О том, что будет дальше…

Его высочество пожал плечами:

– Морийор – королевство сравнительно небольшое. Урбан Красивый – робок и неуверен в себе. Если Алван захватит еще два-три города, то…

– Не «если», «а когда»! – нахмурился король.

– Простите, сир, оговорился… Когда Алван захватит еще два-три города, Рединсгейр перепугается, сообразив, что его вассалы вот-вот поймут, что его сторона вассальной клятвы – пустой звук…

Молниеносный ободряюще кивнул:

– И?

– …и если в каждом следующем городе берз будет оставлять все более и более четкие намеки на свое небезграничное терпение…

– О чем это ты?

Коэлин пожал плечами:

– В Виренте не сгорело ничего. Хотя и могло… В Фриате может пострадать имение-другое. И какие-нибудь королевские склады… В Найризе могут превратиться в пыль уже четыре-пять имений. А еще летний дворец Красивого. Кстати, неплохо, если там же пара десятков человек в муках умрет на кольях…

Король приподнял бровь, многозначительно посмотрел на Игрена и снова уставился на сына:

– Очень неплохая мысль, сын! Ты начинаешь думать!

– Спасибо, сир! – Коэлин склонил голову и смиренно дождался разрешения продолжать: – В общем, если намеки Алван-берза будут становиться все более и более прозрачными, то Красивый согласится на любые условия, лишь бы ерзиды убрались обратно в свою степь…

– Условия? – переспросил монарх. А в его глазах мелькнуло что-то очень нехорошее.

Принц сообразил, что слишком сильно выпячивает свое «я», слегка изменил оттенок своей речи:

– Я про ежегодную дань, сир! Про вашу идею, которую Гогнар Подкова должен был вбить в голову этого самого Вождя Вождей…

– С чего ты это взял?

– Ну, орда ерзидов носится по Морийору, берет и оставляет города, и при этом не забирает ни оружия, ни коней и ни женщин. Что из этого следует? То, что они уверены, что все это им ПРИНЕСУТ! Туда, куда они укажут…

Молниеносный улыбнулся:

– Что ж, ты действительно настоящий Рендарр. Поэтому я расскажу тебе кое-что еще…

…По дороге в свои покои Коэлин угрюмо думал о том, что фраза «ты настоящий Рендарр» абсолютно ничего не значит: вместо того, чтобы посвятить сына в тонкости планов, касающихся Морийора, Элиреи и Онгарона, Иарус сообщил ему о сущей ерунде. О «серьезнейшей проблеме, требующей незамедлительного решения».

На взгляд принца, проблема с нехваткой средств на содержание армии требовала не решения, а большой и победоносной войны. Вернее, средств, взятых у поверженного врага. Но начинать войну в начале зимы было бы совершеннейшим безумием.

«В ряде провинций отмечены случаи убийства мытарей. А в Монерро и Вигионе [113]113
  Монерро и Вигион – королевства, захваченные Иарусом Молниеносным.


[Закрыть], где налоговое бремя несколько выше, чем по остальной империи, назревают бунты…» – Коэлин мысленно передразнил отца, покосился на замершего в нише стражника и раздраженно сплюнул на пол: – «Армия, которая не воюет, съедает саму себя. А тут за два года – ни одного захваченного королевства! Странно, что бунты еще только назревают…»

…Отсутствие хоть каких-нибудь выпуклостей на платье присевшей в реверансе молоденькой служанки заставило принца поморщиться. Взгляд на серое и излишне скуластое лицо девушки, потом на ее тощие, густо поросшие волосом ручки – и его настроение стремительно покатилось вниз. Настолько быстро, что уже шага через два он мысленно пообещал себе, что как только займет трон, то тут же отправит в опалу графа Фроела Айкарского. За то, что тот ничего не понимает в женщинах.

«Не разбирается сам – пусть берет девушек, похожих на дворянок, славящихся своей красотой! Например, на Оланну де Вайзи или Этель дю Орри…»

Додумать эту мысль он не успел. Так как вгляделся в лицо следующей попавшейся по пути служанки и ненадолго потерял дар речи.

Эта выглядела намного страшнее первой! Редкие белесые волосенки, узкое, как колун и совершенно бесцветное лицо, слишком маленький нос и тонкие бледные губы делали ее похожей на смерть. А пышное платье, болтающееся на ней, как на манекене – на смерть, сошедшую с ума…

…Ввалившись в свою гостиную и наткнувшись взглядом на грудь вскочившей с дивана Зары, принц облегченно улыбнулся:

– Какое счастье, что мне есть, на кого полюбоваться…

Девушка поймала его взгляд. Но краснеть, по своему обыкновению, не стала:

– Приятно слышать, ваше высочество… Правда, боюсь, что это ненадолго…

Коэлина перекосило от бешенства:

– Что, опять? Сколько можно!!!

Зара непонимающе нахмурила брови… и отрицательно помотала головой:

– Простите, ваше высочество, я просто неудачно выразилась! Можете не волноваться: очередной смены прислуги пока не ожидается…

– Тогда о чем ты?

Девушка криво усмехнулась, обошла Коэлина, выглянула в коридор, и, сообщив Герко, что его высочество занят и приказал никого не впускать, плотно затворила дверь:

– Вчера вечером леди Оланна посетила лавку мэтра Лаксы. Что интересно, добиралась она до нее пешком! И в платье своей наперсницы…

Коэлин, бывало, и сам передвигался по Свейрену пешком, поэтому не обратил никакого внимания на такое «вопиющее безобразие». И поинтересовался только личностью этого самого Лаксы:

– Кто такой?

– «Самые лучшие приворотные отвары и нужные вам зелья»… – усмехнулась девушка. – «Нужные вам зелья» – это разнообразные яды… Не слышали? Странно… В общем, лавка находится в Дворянской слободе на улице Летних Трав…

– Ну и?

Ходить вокруг да около Зара не стала:

– Она купила две баночки самого дорогого приворотного отвара и притирания для губ из медуницы. Как на мужчин действует медуница, знаете?

Коэлин рванул воротник камзола, вдруг ставший слишком тесным, и прошипел:

– Это… для меня?

– Добиться ее благосклонности дю Меленаксу пока не удалось – леди Оланна усиленно «блюдет свою честь»! А их свадьбу почему-то опять отложили…

Представив себя опоенным и умирающим от вожделения, принц здорово разозлился:

– То есть де Вайзи решила стать королевой?

Зара еле заметно кивнула:

– Похоже, что да…

– С помощью приворотного зелья и медуницы? – зарычал Коэлин. Потом сообразил, что его рык наверняка слышно в коридоре и заставил себя успокоиться: – Что ж, я буду вынужден ее разочаровать…

Следующая мысль заставила его поморщиться: этим вечером он собирался использовать леди Оланну, чтобы скрыть свою отлучку из дворца!

– Мда… А я собирался пригласить ее на ужин…

В глазах Зары мелькнуло понимание:

– Она нужна… как в прошлый раз?

Коэлин кивнул. Отметив, что девушка явно знает, что у стен дворца Рендарров иногда вырастают уши.