Текст книги "Невеста с изъяном (СИ)"

Автор книги: Василиса Усова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

ГЛАВА 24. Другой доктор

Эвелиса сидела на краю кровати, пытаясь собраться с мыслями. Ложиться она не собиралась, тем более в середине дня. Может неслышно выбраться на кухню, и найти себе занятие там? Останавливало только то, что Арлен может спуститься еще раз. Вдруг решит проверить, действительно ли она в комнате.

С другой стороны, какой толк сидеть на месте и прислушиваться к боли в горле, да к ломоте в костях? Не лучше ли взяться за работу, а там и хворь сама собой отступит. Девушка встала и дойдя до середины комнаты, остановилась. Ей показалось, что в коридоре отчетливо различаются чьи-то голоса.

Арлен? Но кто его собеседник? Первым на ум приходил управляющий, только разве мог он приехать вот так, внезапно?

Затаив дыхание, она подошла к двери и едва успела коснуться ручки, как с той стороны постучали. От неожиданности Эвелиса подскочила на месте, а сердце заколотилось с удвоенной силой. Из-за окончательно севшего голоса, не удавалось произнести даже слова, поэтому девушка просто толкнула дверь, и отступила назад, не забыв опустить голову.

Второй мужчина определенно был не Ирвис, и даже не доктор Бертни. Он прихрамывал на левую ногу и опирался на трость, гораздо более скромную, чем у Арлена.

– Это и есть моя служанка. Эвелиса. – в голосе хозяина дома не было ни малейшей симпатии, – Я вам уже все сказал, и на этом могу считать свои обязанности выполненными.

– Да-да конечно, – голос второго мужчины звучал мягко, и странным образом успокаивал, – Пока вы можете оставить нас. Все остальное я предпочту услышать непосредственно от пациентки.

– Буду ожидать вас на первом этаже, – сухо отозвался Арлен, и не прибавив больше ни слова, вышел.

Эвелиса украдкой оглядела мужчину, который оказался на целую голову ниже ее. Чисто выбритый, со впавшими щеками, и неожиданно молодыми глазами, он абсолютно не соответствовал своему голосу.

– Хозяин этого дома попросил, чтобы я осмотрел вас, и исключил возможность туманной лихорадки, оспы и еще пары заразных болезней. Вы позволите ваши руки?

Девушка молча протянула ему ладони, завороженная звучанием его речи.

– Кожа хорошая, без гнойников и отметин. Ладони чуть грубоваты, видимо вам раньше приходилось выполнять довольно тяжелую работу.

Не смущаясь, что его слова остались без ответа, мужчина достал из сумки изогнутую трубку и сдвоенные стекла, которые водрузил себе на нос.

– Вам нужно сесть на кровать, спиной ко мне.

– Зачем? – впервые решилась подать голос Эвелиса, – У меня всего лишь хворь, она быстро пройдет.

– О, так вы все-таки разговариваете. Хворь хвори рознь. Как минимум у вас жар, и судя по голосу больное горло. Мне нужно послушать вас, чтобы убедиться, что нет хрип… что в вашем нутре не затаилась лихорадка. Сквозь эту трубку я могу услышать, сидит ли она внутри, и собирается ли наружу. – видимо привыкнув иметь дело со всякими пациентами, говорил он мягко, словно с неразумным ребенком.

Хоть девушка и подозревала, что нельзя услышать лихорадку, что это нечто другое, однако спорить не стала. Доктор едва касался трубкой ее спины, заставляя то дышать глубоко, то напротив, задерживать дыхание. Судя по тому, как он потер переносицу и сокрушенно покачал головой, услышанное ему явно не понравилось. Однако говорить мужчина ничего не стал, а вместо этого попросил разрешение осмотреть горло.

Эвелиса снова подчинилась, хоть это и показалось ей ужасно унизительным. Словно лошади перед продажей в рот заглядывают.

– Это конечно не оспа, и не лихорадка, но хорошего мало. А теперь широко откройте глаза, и посмотрите на меня.

– На вас? – голос девушки дрогнул, – Все у меня в порядке с глазами.

– По цвету белков можно многое сказать о здоровье. Хотя мне и так все ясно, но я хочу быть окончательно уверенным.

– А я… я могу отказаться?

Доктор удивленно вскинул брови.

– Разумеется, но это будет в крайней степени неразумно. Я всего лишь взгляну на цвет ваших глаз, и все. Это не больно, и не страшно.

– Девицу скромность красит… мне нельзя смотреть на посторонних… – пробормотала Эвелиса, на всякий случай зажмурившись. Щеки у нее горели, и не понятно от жара ли, или от волнения. – Мне уже лучше. Гораздо лучше.

– Тише, тише. – мужчина поднял руку и осторожно коснулся ее плеча, – Я не настаиваю. А сейчас вам лучше всего лечь в постель, и постараться поспать. Чуть позже я пришлю одну из своих помощниц, она и за вами присмотрит, и – он едва слышно хмыкнул, – за вашим хозяином.

– Его милость будет недоволен. Лучше я сама как-нибудь справлюсь.

– Если вы сгорите от болезни, то вашему господину придется искать новую служанку. Думаете это сделает его более довольным?

Девушка молча рассматривала сложенные на коленях руки. Пожалуй, для Арлена это был бы лучший исход. Все равно он не слишком доволен ее службой. Правда не прогнал ее прочь, когда узнал о болезни, и даже доктора вызвал. Но как он сам сказал, все дело в королевском указе. А теперь ему еще придется терпеть в доме постороннего человека, ту самую помощницу, о которой упомянул доктор.

– Вот, и не надо беспокоиться, – по-своему истолковал ее молчание мужчина, – И если хотите поправиться, я категорически запрещаю вам подниматься с постели, и что-либо делать.

Он снял с переносицы стеклышки, убрал в сумку изогнутую трубку, и довольно изящно поклонившись, вышел. Оставшись одна, Эвелиса подтянула колени к груди, и обхватила их руками. Угораздило же.

***

– Это не оспа, и не лихорадка. – доктор смотрел серьезно, хотя и знал, что Арлен не может его видеть, – По всем симптомам, воспаление дыхания. Но не слишком тяжелое, если конечно правильно лечить.

– Вот как.

Хозяин дома стоял у лестницы, чуть опираясь на широкие перила. Известие не вызвало у него особых эмоций. С его стороны было сделано все необходимое. От работы девку освободил, какого-то местного лекаря вызвал. Хоть и пришлось для этого пройти пару улиц по довольно мерзкой погоде.

– Не сочтите за дерзость. Но ваше состояние заставляет меня думать, что на время болезни служанки, вам не обойтись без помощницы. Я пришлю вам кого-нибудь, и могу отписать кому-то из ваших близких, если таковые имеются.

– Можете себя не утруждать. А за помощницу буду признателен. – Арлен держался вежливо, но ровно до той степени, которая требовалась приличиями.

– Кроме того, я пришлю необходимые смеси трав, которыми нужно будет отпаивать девушку, чтобы воспаление не проникло глубже.

– За это тоже буду признателен. – мужчина чуть склонил голову, надеясь, что на этом разговор будет окончен.

Но доктор не спешил уходить. Отряхнув с воротника пальто невидимые пылинки, он с интересом оглядел повязку на лице Арлена.

– Вы можете посчитать мое любопытство излишне навязчивым, и даже бестактным, но к чему вам повязка, если вы слепы?

Хозяин дома крепче сжал пальцами перила. Любое упоминание о его слепоте, было крайне болезненным, однако прежде чем язвительные слова успели сорваться с губ, доктор продолжил.

– Разве только у вас нет глаз, и вы благородно не хотите шокировать окружающих.

– У меня есть глаза, – холодно заметил Арлен, – Остальное вас не касается.

Доктор нисколько не обиделся.

– Не сердитесь на старика. Просто я многое повидал на своем веку, а хорошему лекарю полагается быть любопытным. Болезни, вроде той, что у вашей служанки, я встречаю по несколько раз на дню, а вот ваш недуг может показаться более интересным.

Арлен усмехнулся.

– Придется вас огорчить, у меня уже есть личный доктор – Лейс Бертни…

– Слышал про него. Это тот самый, который лечит иглами помутнение глаз? Уж не от такой ли операции вы лишились зрения?

Повисла напряженная пауза. Своим простым вопросом, доктор разбередил то, о чем мужчина старался не думать. Но при всем желании это получалось далеко не всегда.

– Нет. У меня другой случай. Но лучше уж иглы, чем болезненно яркий свет, и едкие глазные капли. В случае затемнения, лечение приводит к победе… или к полной слепоте. А тут же, просто долгая пытка, отравляемая надеждой.

Слова сорвались сами собой, и почти сразу Арлен закусил язык, злясь на себя за излишнюю откровенность. Однако доктор отреагировал на его слова неожиданным образом.

– Интересно. Я конечно не такой специалист, как Бертни, но вы никогда не пробовали оставить ваши глаза в покое? Месяц, другой, а то и целый год не проводить над ними никаких манипуляций? Судя по тому, что вы можете различать свет, и ощущаете боль, ваше дело вовсе не безнадежно.

– И вы думаете, я предпочту ваше мнение, мнению столичного доктора?

Пожилой мужчина пожал плечами.

– Решать вам. Только не забывайте, что у Лейса Бертни, из ста пациентов как минимум шестьдесят остаются слепцами. При некоторых заболеваниях он творит чудеса, в остальных же случаях… – и не договорив доктор покачал головой, и принялся застегивать пуговицы.

Арлен молчал. Неосознанным движением он коснулся повязки и тут же отдернул руку, словно обжегся. Местному доктору легко рассуждать, но отказаться от лечения – почти то же самое, что сдаться. А сдаваться мужчина не хотел, пока есть хоть единый шанс, за него нужно цепляться. И в этих делах, знаменитому лекарю верилось как-то больше.

– И вот еще, – доктор задержался на пороге, словно вспомнив кое о чем, – Помощница, которую я вам пришлю, очень хорошая и добрая женщина. Но в детстве она переболела воспалением ушей, поэтому почти не слышит, и очень плохо разговаривает.

– Интересно получится. Я не вижу, она не слышит…

– Будь она здорова, то нашла бы себе занятие лучше, чем ходить за больными, – резонно возразил мужчина. – Но если вас что-то не устраивает…

– Что вы, – по губам Арлена скользнула усмешка, – Молчаливая прислуга, это большее, на что я смел бы надеяться. Пусть даже и на малый срок.

– Значит договорились. – доктор коротко кивнул, открыл дверь, и поежившись шагнул в моросящую слякоть.

Арлен успел ощутить, как кожи кратко коснулся сквозняк, после чего в доме наступила плотная, непроницаемая тишина.

ГЛАВА 25. Помощница

Эвелиса лежала на кровати и разглядывала потолок над головой. Серый, нависающий, такой же каменный, как и стены. Ей было скучно. Между делами по хозяйству, хворь переносилась бы легче. Но вместо этого приходилось лежать, и прислушиваться к своим ощущениям, к слову сказать довольно мерзопакостным.

Кости ломило, грудь сдавливало так, словно на ней кто-то сидел, а по телу волнами разливался жар. Можно было закрыть глаза, но приходившие сны, отрывистые, тяжелые, изматывали хуже болезни.

« – Ведьма! Кикимора скрытница! Чего-й не полностью превратилась? – в спину летит огрызок яблока, и стукнув между лопаток отскакивает на землю. Дети смеются, а она кусает губы, пытаясь удержать слезы. – А может ее в ручье искупать? Вдруг цвет болотистый из глаза вымоется?

Сколь не отбивайся, но деревенская ребятня тащит к воде, улюлюкая, и выкрикивая обидные прозвища. Помощь приходит неожиданно. На пути появляется кто-то из взрослых, отвешивает пару затрещин обидчикам, а затем оглядывает ее, и морщится.

– Шла бы ты домой, нечего тебе среди нормальных робят делать. Из уважения к твоему отцу говорю, в другой раз даже вступаться не подумаю.

Смутный образ расплывается, и вот она уже идет по пыльной улице, глотая соленые слезы. А дома достанется и за испачканный сарафан, и за порванную ленту, и за то, что нечего ей убогой, среди здоровых сверстников делать…»

По щекам скатываются слезы, уже не во сне, а настоящие. И чья-то мягкая теплая рука тут же стирает их, вместе с каплями пота, выступившими на висках.

Чтобы открыть глаза, пришлось сделать над собой усилие. Удалось это не сразу, но все же постепенно начали проявляться очертания комнаты. Судя по серому сумраку, кажется уже наступил вечер. А еще девушка окончательно осознала, что она не одна.

Чтобы убедиться в этом, пришлось повернуть голову. Медленно. Осторожно. Но даже такое робкое движение не осталось незамеченным.

Женщина сидевшая у кровати, тут же вскочила на ноги, и быстро что-то заговорила. Голос у нее был певучий, но слов разобрать не удавалось. Сплошные «а-ам а-ао ы-ить е-ка-во». Может это все еще продолжается сон?

Эвелиса снова закрыла глаза, но женщина мягко потрясла ее за плечи, затем потянула, заставляя сесть. Перед лицом оказалась чашка с теплым пряным напитком. От одного запаха перехватывало дыхание, и хотелось закашляться. Незнакомка настойчиво что-то промычала, затем сделала вид, что пьет, и снова приложила чашку к губам девушки.

Пришлось подчиниться. После первого же глотка к горлу подступила едкая тошнота. Пойло оказалось не только пряным, но и на редкость горьким. От второго глотка по щекам потекли слезы, не имеющие никакого отношения к душевным переживаниям. Однако женщина не отступала, заставляя допить до конца. Когда же эта пытка закончилась, в качестве награды сквозь сжатые зубы была просунута ложка с медом.

От неожиданности Эвелиса все-таки поперхнулась, чувствуя себя так, словно горло прижгли каленым железом. Те же мягкие руки опустили ее обратно на подушку, бережно подоткнули одеяло, и даже погладили по голове.

Тяжесть в груди стала постепенно отступать, можно было даже позволить себе вдохнуть чуть глубже, и жар внутри тела начал превращаться в тепло. Голова наливалась тяжестью, и незаметно для себя девушка провалилась в сон, на этот раз без сновидений.

Женщина еще некоторое время посидела у кровати пациентки, потом коснулась ее лба. Убедившись, что жар начинает спадать, она поставила на поднос чашку, пару баночек, и забыв ложку на краю стола, бесшумно покинула комнату.

***

Арлен сидел в кресле, и задумчиво постукивал пальцами по подлокотнику. Он не собирался принимать всерьез слова местного доктора, но они острым шипом застряли у него в голове. С одной стороны хочется хвататься за любую соломинку, за малейший шанс вернуть зрение, но в то же время авторитет и имя Лейса Бертни говорили сами за себя. Пусть ему удавалось вылечить не всех, но ведь случаи успеха были оглушительными, и годами держались у всех на слуху.

Мужчина сцепил пальцы и уткнулся в них лбом. Собственная немощность была как удавка на шее, она же лишила его всего, чего он добивался годами, на что положил столько лет упорного труда…

Дверь открылась неслышно. Если Эвелиса сперва стучала, то эта женщина, присланная доктором, явно не собиралась утруждать себя такой мелочью. Она прошла в кабинет, словно бывала здесь не раз, одним движением сдвинула предметы на столе в сторону, и только после этого поставила поднос с ароматным дымящимся супом.

Слух не способен полностью заменить зрение, но по смеси звуков и запахов, Арлен примерно понимал происходящее.

– Благодарю, но я обычно не завтракаю. Вы зря старались.

– Я о-оу а-ам о-мо-о?

Мужчина мысленно чертыхнулся. Прислали же помощницу.

– Я не голоден! – повторил он громко и внятно, надеясь, что в этот раз его слова достигнут адресата. Но надежда разбилась вдребезги, когда его потянули из кресла, и твердой рукой повели к столу.

– Что вы творите?!

Чужие прикосновения раздражали, особенно такие бесцеремонные. Он попытался вывернуться, но хватка у служанки была крепкой. Какая нелепость, но не сражаться же с женщиной.

С мрачным выражением лица, он позволил усадить себя за стол, мысленно призывая на голову помощницы всевозможные кары. Можно бы и вслух, но какой смысл, если она все равно не услышит. Скрестив руки на груди, он вскинул голову собираясь сказать… Но служанка опередила его, сунув в рот ложку супа.

От неожиданности Арлен поперхнулся, и закашлявшись вскочил на ноги. За неполные три десятка лет, еще никто не смел обращаться с ним таким образом. И даже привыкая жить в темноте, он никогда и никому не позволял настолько вмешиваться…

– Вы. Как вы посмели? – в его голосе лязгнул металл, но это не произвело на женщину не малейшего впечатления, – Убирайтесь вон, из моего дома!

Служанка снова сжала его плечи, заставляя сесть на место. Арлен стиснул кулаки в бессильной ярости. Единственное, что позволяло держать связь с миром – его голос, сейчас был абсолютно бесполезен. А применить силу, и вытолкать дуру-прислугу за дверь… после такого он просто потеряет право называть себя мужчиной.

Скрипнув зубами, хозяин дома нашарил ложку, и сжал ее так, что та чуть погнулась.

– Хорошо. Я съем это гадкое варево. И вполне обойдусь без вашей помощи.

Морщась, он зачерпнул суп, испытывая непреодолимое желание запустить чашку в стену. Аппетита не было, приходилось делать над собой усилие, чтобы продолжать есть. Стоило на миг потерять бдительность, как женщина ловко промокнула его губы салфеткой. Второй раз он уже был настороже, и успел перехватить руку в самый последний момент. Молча. Ибо к чему тратить слова, когда нет ни малейшего шанса быть услышанным.

Кто бы мог подумать, что можно соскучиться по деревенщине. А ведь день только начался…

***

Новая служанка явно не собиралась ограничиваться завтраком. Собрав посуду, она удалилась всего на каких-то десять минут, а затем вернулась громыхая ведром, и шелестя веником.

– Вы можете не утруждать себя уборкой! – но и в этот раз голос Арлена словно разбился о невидимую преграду.

Если Эвелиса передвигалась почти бесшумно, и протирая пыль возвращала вещи на их неизменные места, то помощницу доктора такие мелочи заботили мало. Вокруг что-то стучало, звякало, скрипело, иногда плескала вода, и оставалось только догадываться, в каком состоянии скоро будет кабинет. Эти стены никогда еще не слышали столько шума, сколько создавала эта женщина.

Арлен скрипел зубами, пару раз с его губ сорвалось ругательство, и на этот раз не принесло никакого облегчения. Мужчина чувствовал, что для служанки он всего лишь часть интерьера, как скажем стул, или комод. Если он оказывался на пути, его просто передвигали, и продолжали свое дело.

Такое пренебрежение выносить было попусту невозможно. Когда в очередной раз что-то со стуком упало и покатилось по полу, мужчина понял, что его терпению окончательно пришел конец.

– Убирайтесь из моего дома! – под руку попался небольшой предмет. Чернильница? Не важно. Главное хоть как-то привлечь внимание.

Он сжал пальцы и с силой запустил добычу в стену. На какой-то миг стало легче, а потом все те же твердые руки ухватили его за плечи, вывели в зал второго этажа, и усадили на один из мягких стульев. Словно нашкодившего ребенка.

В душе всколыхнулась целая волна чувств. От потребности спустить мерзавку с лестницы, до желания не сдвигаться с нового места, чтобы его больше не трогали. Местный доктор явно знал что делает, присылая такую прислугу… Доктор!

Пришедшая в голову мысль оказалась настолько простой и ясной, что Арлен почувствовал себя глупцом. Всего то и нужно, что пройти пару улиц, найти этого несчастного лекаря, и потребовать, чтобы он отозвал свою бесцеремонную бабу, или хотя бы объяснил ей, как вести себя в чужом доме.

Эвелиса же понимала элементарные вещи, – в душе шевельнулось глухое раздражение, – Угораздило же эту деревенщину заболеть. Может спуститься, узнать хоть, как она там? Мужчина помедлил. Нет, сперва нужно поговорить с доктором.

Он направился к лестнице, чувствуя, как принятое решение помогает вернуть былое спокойствие. Но у двери его поджидал новый сюрприз. Уличной трости, его неизменной спутницы в прогулках, не оказалось на законном месте.

Арлен несколько раз обшарил стену, крюк, где обычно висела трость, оказался пуст. Мужчина в порыве чувств пнул дверь. Без такой простой, но необходимой вещи, он не мог покинуть дом. Отправляться же бродить по улицам на свой страх и риск, не имея надежной опоры… В этот раз он выругался уже громко. Сегодня совершенно все было против него.

Однако, раз он уже спустился, может навестить Эвелису? Вдруг она уже идет на поправку, и на днях сможет вернуться к своим обязанностям?

Путь через коридор занял всего пару минут. Мужчина старался не прислушиваться к шуму со второго этажа, и не думать, в каком состоянии позже найдет свой кабинет. Сейчас он все равно не мог повлиять на происходящее.

***

Эвелиса поджала колени к груди, и плотнее завернулась в одеяло. Кожа горела, но изнутри бил противный озноб. С утра снова пришлось пить противную горькую настойку, от которой сжимались все внутренности. Женщина приносила еще суп, но на еду не было сил даже смотреть.

Ей было откровенно плохо, а от случайных мыслей, забредающих в голову, становилось еще хуже. Ведь для всех она и так давно уже сгинула, может давящая болезнь и есть расплата за своеволие?

Девушка обхватила себя руками. Неправда. И исчезнуть она не может. По крайней мере, пока не отдаст долг младшей сестрице, иначе станет душой неприкаянной. А это еще хуже, чем за дурня безмолвного выйти.

Скрипнула дверь. Эвелиса с трудом повернула голову, ожидая снова увидеть добродушную женщину. Видимо опять пришло время пить горький отвар. Каким бы противным он не был, но ведь от него становилось легче… Однако на этот раз ее ожидания не оправдались.

– Ваша милость! – вспомнив, что на ней одна нижняя рубашка, она смутилась и натянула одеяло до самого подбородка, – Вы… Я… я не одета.

Арлен хмыкнул.

– Вот как. Но даже если бы я мог видеть, вряд ли ваше тело смогло бы меня заинтересовать.

– Я не… – по щекам полыхнул румянец.

– Впрочем, у нас еще будет время это обсудить, когда вы поправитесь. Как ваше самочувствие?

– Мне гораздо лучше, – горло обожгло болью, и она уткнулась в одеяло, не в силах сдержать кашель.

Арлен подошел ближе и протянув руку, коснулся ее щеки.

– По-прежнему жар. Доктор обещал прислать травяные сборы.

– Я уже их пью. – осипшим от кашля голосом отозвалась девушка.

– Надеюсь они помогут.

Ритуал вежливости был выполнен, но уходить слишком скоро не хотелось. Эвелиса молчала, но даже ее молчаливое присутствие делало потревоженный мир спокойнее. Наверное все дело было в привычке, и в том, что эта служанка была понятной, и хорошо знакомой. Практически своей. Даже захотелось сделать для нее что-то приятное.

– У вас есть родители, близкие? – прежде он об этом не задумывался, но не сомневался, что семья у девушки имеется, – Может послать им весть о вашей болезни? Они бы даже могли навестить вас…

– Нет! – в голосе девушки послышалась паника, – Не нужно.

– Уверяю, я не буду иметь ничего против. Особенно если это поможет вам быстрее поправиться.

Эвелиса смутилась, и постаралась произнести как можно спокойнее.

– Я благодарна вам, но правда не нужно. Мне… мне не хочется их понапрасну тревожить.

Не говорить же, ее болезнь явно не вызовет у родственников сочувствие. Да и ни к чему им знать, где она находится.

– Подумайте хорошенько. Поверьте, некоторые отдали бы что угодно, чтобы иметь хоть одного близкого человека… – Арлен закусил губу, и с силой сжал спинку стула подвернувшуюся под руку, – Впрочем, как знаете. Если вам не нужно, мне тем более нет до этого дела. Но если передумаете, то дайте знать.

Девушка неслышно вздохнула. Она знала, что не передумает. А еще в словах мужчины ей послышалась едва скрываемая горечь. И уже не в первый раз мелькнула мысль, почему он при своем недуге живет совершенно один, а навещают его только доктор да управляющий. Но спрашивать об этом не стоило.

В этот раз дверь открылась гораздо громче. Появившаяся на пороге женщина всплеснула руками, и указав на Арлена замотала головой.

– Кажется, вам нельзя здесь находиться. – заметила Эвелиса, правильно истолковав возмущенные жесты.

– В своем доме я могу находиться, где захочу, – возразил Арлен.

– Наверное, вы можете перехватить от меня болезнь. И… я не знаю как ее зовут, но женщина, которую прислал доктор, хочет, чтобы вы вышли… Простите…

Мужчина вскинул голову.

– Не многого ли она хочет? – но вспомнив, как легко его выставили из собственного кабинета, скривился. Не хватало еще, чтобы это повторилось на глазах у служанки, – Хорошо. Я как раз собирался идти. Выздоравливайте.