Текст книги "Невеста с изъяном (СИ)"
Автор книги: Василиса Усова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)
ГЛАВА 20. «Потепление»
Холода в этом году наступили неожиданно рано. Каждое утро деревья, с которых еще не до конца облетели желтые листья, покрывались тонким узором изморози. Даже переулки, щедро политые дождем, понемногу застывали, сохраняя отпечатки следов и копыт.
Эвелиса открыла входную дверь, набираясь смелости, чтобы шагнуть за порог. На ней по-прежнему было тонкое платье, и летняя плетеная обувь. Именно поэтому она попросила у Арлена разрешения отлучиться. Совсем ненадолго. Ей всего-то и требовалось, что добежать до одежных рядов, и прикупить себе пару отрезов шерстяной ткани.
Мужчина ответил в своей привычной манере, что никто и не заставлял ее сидеть дома безвылазно. Вообще, после случая со шторами, «его милость» определенно стал терпимее. Хоть в его речи и проскальзывали едкие замечания, теперь в них содержалось гораздо меньше яда.
Несмотря на безветренную погоду, холод пробирал до костей. Поплотнее завернувшись в платок, девушка поспешила через улицу, в сторону площади. Идти вроде и не слишком далеко, однако когда показались прилавки, у Эвелисы уже зуб на зуб не попадал.
Первые ряды девушка пробежала, даже не поворачивая головы. Хоть и взяла с собой целую половину жалования, а все же для готовой одежды этого слишком мало. Один только полушубок под сто монет стоит. Про сапожки и говорить нечего. Может если попадутся какие валенки… Но и за валенки просили несколько десятков серебряных.
Бусы и серьги, поблескивающие в холодном солнечном свете, сегодня и вовсе не привлекли внимания. Слишком уж неподходящее время, чтобы останавливаться. Потом как-нибудь посмотрит.
И только когда начались нужные ряды, пришлось замедлить шаг. Не выбирать же на ходу. Пальцы уже гнулись с трудом, поэтому холодные отрезы казались наощупь абсолютно одинаковыми.
– Вот этот, сколько стоит? – поинтересовалась девушка, приподняв за угол темно-коричневую ткань, которая на ее взгляд, была плотнее прочих.
– Пятнадцать серебряных.
Эвелиса помедлила. Дорого. Если пройтись, можно и дешевле найти. Только ноги уже совсем заледенели, словно не в обувке стоит, а босая.
– А эта? – она кивнула на другую, скучного серого цвета.
– Двадцать, – хмуро отозвалась торговка.
Девушка переступила с ноги на ногу, набираясь смелости. Вроде торговаться еще положено, но как ни с того ни с сего просить сбить цену…
– Возьму первую. И… и… – она выдохнула, – Если отдадите за тринадцать…
– Да хоть за двенадцать, – буркнула женщина, – Все равно последний кусок остался. С прошлого раза лежит, никто не зарится.
Она сунула сверток Эвелисе, перехватила монеты из ледяной ладони, и пересчитав их взглядом, ссыпала в поясной кошель. Испытывая облегчение, что торг оказался не так страшен, девушка поинтересовалась, где бы еще прикупить теплую шаль, и была направлена в противоположную сторону от тканных рядов.
Там, на узких прилавках, вперемешку с пряжей, лежали платки и шали всех сортов. Цветастые, которые невестам в подарок возят, и построже, что и пожилым женщинам не совестно носить.
Взгляд сразу зацепился за один. Нежно-голубой, окантованный ярким синим узором. Прежде и не доводилось такой красоты видеть. Эвелиса украдкой погладила его, чувствуя укол сожаления. Не ей перестарку такой носить. Кабы юной девицей была, али красавицей…
– Отличный выбор! – невесть откуда подскочила румяная женщина в возрасте, – Невестка моя вязала. И рукавицы к нему под стать имеются.
– Нет. Я просто. – девушка смутилась, – Я хотела… этот, – она наугад ткнула пальцем в толстый шерстяной платок, такой же темный, как и ткань для платья.
– Тоже неплох. Матушка ваша, иль бабушка довольна останется. За четыре серебряных отдам.
В этот раз Эвелиса торговаться не стала. Отсчитав положенное количество монет, она сунула покупку под мышку, не решаясь накинуть его сразу, на глазах у этой женщины. И направилась в сторону выхода.
***
Отогревшись у камина, девушка не удержалась, и улучив минуту, заскочила в свою комнату, полюбоваться на покупки. Вечером, убрав после ужина, она засядет шить, и всего через неделю, у нее будет новое платье, теплое.
Даже мысль об этом заставляла улыбаться. И пусть платок не такой нарядный. Ей ли прихорашиваться? Но с платьем хорошо будет. А из обрезков она подклад в туфли соберет, чтобы ноги не стыли.
И потратила совсем немного. Словом, день удался.
Хорошее настроение требовало дать ему выход, поэтому занимаясь обедом, Эвелиса негромко напевала себе под нос. Даже когда пришло время подниматься к Арлену, ее воодушевление никуда не делось. И мужчина это заметил.
– Так. Так. Голос у вас сегодня определенно довольный. Еще где штору порвали, или на этот раз пострадала мебель?
– Что вы! – девушка постаралась говорить ровно, – И ту штору уже зашила. Ее осталось только повесить…
– Ну уж нет! – он хлопнул ладонью по столу. – Только не вы.
– Но ведь…
– Даже слышать об этом не хочу. Меня не огорчит, если вы свалитесь еще раз, однако Ирвис тогда притащит в дом другую служанку. А я не слишком люблю посторонних. Так что оставьте все, как есть.
– Хорошо.
Оставить, так оставить. Спорить Эвелиса не стала. К тому же, значит у нее будет чуть больше времени, чтобы заняться платьем.
***
Как бы ни хотелось поскорее приступить к пошиву теплого платья, сперва нужно было дела по хозяйству закончить. Вроде и немного, но времени они отнимали порядочно. Тут чашки помыть, там пыль протереть. Камин опять же почистить. Хоть хозяин дома и не мог видеть сколько сделано, трудилась девушка на совесть.
Однако сегодня заведённый уклад оказался нарушен. Арлену видимо наскучило безвылазно сидеть в своем кабинете, и теперь он стоял наверху лестницы, опираясь на перила. Его молчаливое присутствие смущало не меньше, чем едкие замечания. Спросить, что ему нужно, Эвелиса не решалась, но молча уйти она тоже не могла.
Поэтому приходилось уже в третий раз протирать одну и ту же полку. Не стоять же без дела.
Первым молчание нарушил Арлен.
– Позвольте узнать, чем вы сейчас заняты?
– Протираю пыль.
– Не думаю, что она успевает оседать так быстро. Вы уже минут десять стоите на одном месте.
Девушка смутилась. К способности хозяина «видеть» ушами, привыкнуть было невозможно.
– Да… я… Я тогда пойду к себе.
– Не спешите, – мужчина провел ладонью по перилам, однако спускаться не стал, – Думаю, вы могли бы принести больше пользы, особенно когда перестанете размазывать по дому несуществующую грязь.
Эвелиса удивленно подняла брови. Судя по всему хозяину дома потребовалась какая-то помощь, но почему бы не сказать напрямую. К чему эти туманные намеки?
– Вам… – она запнулась вспомнив, что само слово «помощь», мужчина воспринимает как намек на собственную несостоятельность, – Я могу быть полезна?
– Можете. – если он и хотел сказать колкость, то в этот раз удержался, – Вам не составит труда пройти в мой кабинет?
Ломая голову, что она на этот раз сделала не так, девушка направилась к лестнице. Ежели что убрать забыла, то почему хозяин дома так мирно настроен? Или это до поры до времени?
Арлен не двинулся с места, дожидаясь, пока служанка поднимется на второй этаж, и откроет дверь кабинета. Только после этого он прошел за ней, и занял свое привычное место за массивным столом.
– Возьмите с полки землеописание Моара Вилса.
На полке стояли только книги. Эвелиса пробежала взглядом по ровным корешкам, и вынуждена была признать, что без помощи ей не справиться.
– Если вы скажете, как это землеописание выглядит…
– Оно выглядит, как толстый зеленый том, на обложке которого написано: «Землеописание составленное на основе дневников и наблюдений путешественника и естествоиспытателя Моара Вилса». – в голосе мужчины послышалось легкое нетерпение.
– Простите, но здесь много зеленых книг…
– Кажется, я вам сказал название! Повторить по слову, если вы не способны удержать его в памяти целиком?
– Не нужно. – прозвучало более резко, чем хотелось, поэтому девушка поспешила смягчить свои слова, – Просто я… Я не смогу его прочесть.
– Только не говорите, что вы не сумели в свое время освоить грамоту. Даже для такой деревенщины, это слишком… – он развел руками, не сумев подобрать подходящих слов.
К щекам прилил жар, а в груди что-то болезненно сжалось. Как и всегда, когда приходилось сталкиваться с несправедливыми обвинениями. И ведь слова сказать нельзя. «Девку скромность красит». От радостного настроения не осталось и следа. Почему-то замечание об ее безграмотности, гулко отдалось в душе, и девушка не выдержала.
– Может и освоила бы. Кабы учили, – произнесла она тихо, не в силах поднять лица, – Да только грамоте девок не учат, сыновей только.
Об этом ей с малых лет толковала мать, строго пресекая любой интерес ко всему, что выходило за рамки дел по хозяйству. Вот тесто уметь замешивать – важно. А за попытку заглянуть в отцовскую амбарную книгу, или еще хуже взять в пальцы гусиное перо, легко можно было схлопотать мокрым полотенцем.
Кажется, Арлен не ожидал столь прямого признания. Он некоторое время молчал, затем встал, и обойдя стол, приблизился к окну.
– Что ж. Жаль. – мужчина отодвинул штору, и так же резко дернул ее обратно, – Можете идти.
– Вы хотели, чтобы я вам почитала?
– Я никогда и ничего не хочу, – теперь его голос звучал абсолютно равнодушно, – Не скрою, возможно меня бы это немного развлекло, но не более.
Девушка погладила пальцем ближайшую книгу, испытывая острое сожаление, что не в силах выполнить такую простую, и в то же время сложную просьбу. Разве, имея хоть малейший шанс, отказалась бы она знать грамоту, понимать эти непонятные значки? Но не для женского ума учение придумано – так говорил уже батюшка. Ей ли противиться сложившимся устоям?
– Мне правда жаль.
Эвелиса еще раз коснулась книги, и в душе внезапно зародилась безумная идея. Раз Арлен так удивился, что она не умеет читать, значит в грамотности нет ничего постыдного. Значит и она могла бы… Если… Чтобы обратиться с подобной просьбой, пришлось собрать всю силу духа, что имелась.
– Быть может. Если бы вы мне сказали как именно, объяснили бы как люди читают. Наверное я бы даже смогла понять…
Мужчина усмехнулся, и скрестил руки на груди.
– Что может быть проще. Всего-то объяснить – передразнил он. – Вы хоть понимаете, о чем просите? Люди этому не день и ни два учатся, а порой целыми годами.
Надежда угасла, не успев родиться. Арлен продолжал, и теперь его голос звучал не просто холодно, а даже как-то зло.
– Возвращайтесь лучше к своим котлам, ниткам, да иголкам. Даже если у вас есть немного разума, я все равно не в силах вам помочь.
– Вы можете просто объяснить… – по телу прошел озноб. Как же трудно настаивать на своем, когда не имеешь на это ни малейшего права.
– Объяснить что?! Как выглядят буквы? И брать на себя ответственность за то, насколько правильно вы поймете мои слова? Ну уж нет. Это будет напрасной тратой времени, и не особо приятной, учитывая, что мне придется проводить его в вашем обществе.
Последние слова хлестнули наотмашь – с таким пренебрежением они были произнесены.
Эвелиса закусила губу, и сжала пальцы с такой силой, что ногти больно впились в ладони.
– Я вас поняла, – выдохнула она, стараясь, чтобы в голосе не мелькнуло и тени того, что выжигало изнутри. – Мне действительно лучше вернуться к своим котлам.
ГЛАВА 21. Первые уроки
Следующие несколько дней прошли довольно мирно. К разговору о книгах они больше не возвращались, хотя Эвелисе почему-то казалось, что Арлен эту идею так просто не оставит. Конечно, он яснее ясного высказался, что никого и ничему учить не собирается, но все же…
Последнее время она все чаще замечала, как мужчина берет с полки тот или иной том, задумчиво пролистывает, и с явным сожалением возвращает обратно. Погруженный в свои размышления, он теперь не только воздерживался от колкостей, но порой и вовсе не замечал присутствия прислуги.
Девушку это полностью устраивало. Она не смела надеяться, что затишье продлится целую зиму, поэтому ценила каждый спокойно проведенный день. Работа над платьем тоже ладилась. Ткань уже была раскроена, оставалось только шить, чему она и собиралась посвятить ближайшие вечера. Хорошо еще, что припасов пока хватало, и у нее не было необходимости выходить на улицу.
Однообразный труд по дому, ее не утомлял. Напротив, иногда девушка ловила себя на мысли, что начинает чувствовать себя здесь почти хозяйкой. Нет, разумеется не такой, как настоящий владелец. Она прекрасно понимала, что является всего лишь прислугой. Но Арлену не было никакого дела до того, как ровно стоят горшки на кухне, или что принесут на обед. Такую свободу в мелких бытовых вопросах, она никогда бы не смогла позволить себе в отчем доме. Да и если бы вышла замуж – тоже. Во втором случае, всем бы заведовала мать жениха, или любая старшая родственница. Так что своей участью следует быть довольной.
Эвелиса прошла по первому этажу, смахивая невидимые пылинки, и поправляя идеально стоящие стулья. Даже при большом желании делать здесь было абсолютно нечего. Ужин же готовить еще слишком рано. Может выделить час-другой, и посвятить его рукоделию?
Наверху послышались шаги.
– Эвелиса?
В этот раз Арлен не потрудился даже подойти к лестнице. Что ж, значит рукоделие придется отложить. Девушка торопливо поднялась по ступеням, успев попутно протереть перила.
– Вы хотели меня видеть?
– Даже если бы я был в состоянии видеть, не думаю, что ваш облик доставил бы мне удовольствие.
Эвелиса вспыхнула. Привыкнув к хозяину дома, она порой напрочь забывала о его недуге. А надо бы помнить. И поменьше в своих мыслях витать, пока еще какой глупости не ляпнула.
Однако настроение у мужчины сегодня было хорошее, поэтому ограничившись коротким замечанием, он без перехода заговорил о деле.
– Я тут поразмыслил, и пришел к выводу, что пожалуй мог бы обучить вас грамоте. Если конечно ваш разум в состоянии усвоить хоть что-то, что сложнее уборки и выпаса коров.
– Обычно коровами занимаются пастухи, – заметила девушка.
– Вы только что подтвердили мои опасения, – иронично хмыкнул мужчина. – Но я готов дать вам шанс.
– Я польщена. – Эвелиса и сама не знала, откуда на язык сорвалось это слово, но в душе понадеялась, что употребила его правильно.
Арлен нетерпеливо кивнул, и облокотился на край стола.
– Вы знаете, где находится кабинет Ирвиса? На первом этаже, по коридору…
– Напротив малых гостевых комнат. – закончила девушка. – Да, я иногда протираю там пыль.
– Возьмите у него в столе несколько чистых листов бумаги, чернила, и какое-нибудь перо.
– Но разве можно, в его отсутствие?
Мужчина дернул плечом.
– Не думаю, что он бы возражал.
– Хорошо.
Спорить Эвелиса не собиралась.
Легче всего отыскались чернила, стоявшие прямо на столе, а больше всего времени ушло на поиски пера. Но в итоге обнаружилось и оно. Остро заточенное, белое, перо лежало вперемешку с металлическими палочками в одном из ящиков. Оставалось надеяться, что управляющий и впрямь не станет возражать против такого вторжения. С другой стороны, перечить хозяину дома тоже не стоило.
Взяв перо в пальцы, Арлен хмыкнул.
– Почему-то я даже не удивлен. Интересно, откуда у Ирвиса такая древность. Или это вы общипали какую-то несчастную птицу?
– Вы же сказали принести перо, – на взгляд Эвелисы, это перо ничем не отличалось от того, которым делал записи ее отец.
– Вот именно. Перо для письма. Палочка из черного дерева, с серебряным наконечником. Если вместо бумаги вы раздобыли пергамент, самое время в этом признаться.
– Я думала, что это перо окажется подходящим, – признаваться в собственном невежестве не хотелось, – Но раз вы желаете, могу принести другое.
– Будьте так любезны. Нет-нет, это можете тоже оставить.
Наконец, все было готово. Опустившись на самый край обитого бархатом стула, Эвелиса сосредоточила все внимание на желтоватом листе. Сердце колотилось с такой силой, что казалось сейчас вырвется из груди.
– Все очень просто. – Арлен обхватил левой ладонью чернильницу, чтобы точно знать ее местоположение, – Я буду писать букву, ваша задача ее запомнить.
Он обмакнул перо, и прочертил первую закорючку. Девушка только успела окинуть ее взглядом, как с серебристого наконечника сорвалась небольшая капля, и полностью перекрыла знак.
– Это буква «Асм». В таком написании она читается, как С-твердая. Если заметите над ней короткую черточку, произносить нужно мягко. Перед «Ыр» и «Ят» она не произносится, хоть и всегда пишется. Запомнили?
Эвелиса отвела взгляд от чернильного пятна, пытаясь собрать воедино все, что услышала.
– Без черточки читается, как С-твердая…
– Нет же! Это с черточкой читается, как С-мягкая.
– Но ведь я так и сказала…
– Вы выворачиваете все на свой лад, а нужно просто запомнить то, что я говорю. Если это конечно вам по силам. Ладно. – он шумно выдохнул, и заговорил спокойнее, – Остановимся пока на том, что это «Асм». Сможете найти ее в книге?
– Простите, но когда вы писали, чернила немного растеклись… Но кажется, я успела запомнить…
– И сказать об этом вы решили только сейчас? Хорошо, попробуем еще.
В этот раз, пятно появилось еще на середине буквы. Арлен скрипнул зубами.
– Вот что значит отсутствие практики, – буркнул он себе под нос. – Попробуем другую букву.
Но и с другой буквой дело долго не хотело ладиться.
– Может принести вам новое перо? – робко заметила Эвелиса, когда перепачканный чернилами лист был скомкан, и со злостью откинут в сторону.
– Дело не в пере, а в том, что невозможно писать, когда не видишь собственной руки. – мужчина встал, и скрестив руки на груди, подошел к окну. – Пустая затея.
Однако девушке не хотелось так сразу отказываться. Разве ей еще когда-нибудь предоставится шанс обучиться грамоте? Поэтому она молча направилась вниз, и принесла сразу несколько перьев. К этому моменту Арлен успел остыть, и согласился продолжить.
На букве «Ят», дело увенчалось успехом, и спустя час, лист оказался усеян неровными знаками, перемежающимися пятнами чернил. Всего в алфавите оказалось аж тридцать семь букв, и на каждую целый ряд условий, когда и как они будут звучать.
Эвелиса чувствовала, что от силы запомнила три или четыре знака. И то, глядя на множество закорючек, теперь не была в этом полностью уверена. Голова шла кругом, захотелось даже подумать о чем-нибудь другом, чтобы привести мысли в порядок.
Арлен судя по всему, тоже утомился. Поставив жирную точку, он протянул лист девушке.
– На сегодня достаточно. Вы все равно большую часть к утру уже забудете. Можете взять к себе любую книгу, сравнивайте символы, и пытайтесь запомнить, как они выглядят.
– Как скажете.
Она встала, только сейчас вспомнив о том, что давно пора готовить ужин, что внизу дожидается недошитое платье… А перед глазами все еще мелькали одинаковые буквы-закорючки.
***
Обучение грамоте оказалось делом нелегким. Каждая буква состояла из трех частей: название, звучание, и внешний вид. Причем закорючки отличались порой самой малостью – черточка не в ту сторону, или кружок вверху, а не внизу, и все. Это уже совсем другой символ.
Эвелиса старалась как могла. Закончив вечерние дела, она до поздней ночи сидела над книгой, и при тусклой лампе выискивала знакомые значки, стараясь закрепить в памяти их названия.
К тому же, как учитель, Арлен вовсе не отличался терпением. Если правильные ответы он принимал как должное, то за каждый промах отчитывал с такой язвительностью, что девушка потом долго еще всхлипывала на кухне, жалея, что вообще вызвалась обучаться грамоте.
– Что это за буква? – Арлен прочертил палочку, мягко закруглив ее на конце.
– Кть. Нужна для того, чтобы смягчить конец слова.
– Допустим. А как она сама звучит?
Эвелиса задумалась. Если названия букв ей еще удавалось запоминать, то их звучание перемешивались в голове в сплошную путаницу.
– Да никак, никак она не звучит! – мужчина вскочил на ноги, и принялся ходить по комнате. – «Кть», «Ер» и «Ио» не имеют собственного звучания. Они с другой целью придуманы. Неужели вы не в состоянии этого запомнить?!
По лицу девушки пошли красные пятна. Она честно старалась усвоить все то, что объяснял ей Арлен, но видимо этих усилий было недостаточно.
– Я запомню…
– Вы и в прошлый раз так говорили. Как звучит «Асм»?
Эвелиса сцепила пальцы. Это тоже вылетело из памяти. Она помнила лишь саму закорючку, и то, что над ней иногда ставится короткая черта. Но вот почему…
– Вы безнадежны. – подвел итог мужчина, – Я потратил около десятка дней, и за это время вы могли бы уже хоть чему-нибудь научиться.
– Я знаю, как написать эту букву…
– Вероятно вы очень довольны этим фактом. Однако хочу вас огорчить, запомнить символы в состоянии даже ребенок. А вот понимать их звучание… Для этого требуется ум, которого я у вас, увы, не наблюдаю.
Подавив тяжелый вздох, девушка остановила взгляд на закорючке. Она же знает… Если только немного подумать, то можно вспомнить… Но времени на размышления ей не дали.
– «Асм» звучит как С-твердая! Понимаете, твердая! Я говорил вам об этом, как минимум дважды.
Арлен хлопнул ладонью по столу, от чего перо покатилось, и запачкало край бумаги. Сегодня урок шел особенно тяжело. Мужчина был раздражен, и даже не пытался этого скрыть. Как только он повышал голос, Эвелиса чувствовала, что мысли в голове начинают путаться, и те буквы, которые она вчера с легкостью находила в книге, напрочь вылетали из головы. А ответа от нее требовали сразу, воспринимая любую заминку, как личное оскорбление.
– Вы могли бы приложить хоть немного усердия, хотя бы из чувства благодарности. Если конечно знаете, что это такое!
Повисла тяжелая пауза. Девушка смотрела прямо перед собой, до боли закусив губу. Что бы ей ни говорили, главное оставаться терпеливой. А может, она просто слишком глупа для грамоты?
– Ладно. – Арлен выдохнул, стараясь успокоиться, – На сегодня хватит. Займитесь чем-нибудь другим.
Не проронив ни слова, Эвелиса собрала листы, и направилась на кухню. В одном из углов скопилась уже целая кипа исписанной бумаги. Сжечь ее или выбросить, девушка не осмеливалась, ведь тоже денег немалых стоит. Поэтому пока все бережно собиралось в одном месте.
«Асм». Она остановила взгляд на закорючке. Звучит, как С-твердая. Вроде и не сложно. Надо бы ее как-нибудь приметить, чтобы и потом не забыть. Девушка выудила из камина пару угольков, и обвела нужную букву в кружок.
Вот так лучше.
И поддавшись внезапному порыву, она дорисовала несколько палочек, не заботясь, что они заходят на другие символы. Теперь казалось, что буква находится внутри солнца.
Эвелиса оглядела незамысловатый рисунок, чувствуя внутреннее удовлетворение, и добавила маленькую тучку. Пальцы оказались перепачканы углем, однако результат ей нравился. Теперь точно ни с чем не перепутает, «Асм» – С-твердая – в солнышке.
Пришедшая в голову мысль, оказалась настолько простой, что девушка даже затаила дыхание. С – в солнышке. А если нарисовать тучку, какая буква звучит, как Т? Она пробежала взглядом по символам, пытаясь припомнить. Кажется «Тиа»… В ней должен быть кружок.
Однако букв с кружочками было слишком много, поэтому пришлось переключиться на что-то другое. Например, зачеркнуть крест-накрест те буквы, которые не звучат. И подрисовать глаз к еще одному знакомому символу. Получилось неплохо. Правда наверное нечестно, оставлять для себя такие подсказки, но как быть, ежели по-другому не получается запомнить?
***
Поздно вечером, перерисовав значки начисто и подобрав к каждому картину, Эвелиса вновь склонилась над книгой. Читать она еще не могла, но теперь буквы открылись для нее с новой стороны. Натыкаясь на знакомые символы, она шепотом повторяла их звучание, чувствуя, как они накрепко остаются в памяти. И ничего, что таких букв набралось всего четыре или пять. Их запомнила, и остальные осилит.
На подоконнике лежала раскроенная ткань, которая пока еще так и не стала платьем. Девушка задержала на ней взгляд, испытывая острое желание задвинуть книгу подальше, и взяться за иглу. Уже снега скоро пойдут, а у нее так и нет теплого платья…
Она встряхнула головой. Зато платок вязанный есть, пока сгодится. Лучше больше старания к грамоте приложить, пока Арлену учить ее не наскучило. А платье еще успеет пошить. Как только умнее станет.
