Текст книги "Последние дни Амвелеха (СИ)"

Автор книги: Варя Добросёлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Архонт кивнул, соглашаясь.

– Он никогда не поминал Амвелех со злобой или ненавистью, – продолжал Аарон. – Никогда не говорил о причинах своего бегства, кроме того единичного случая. Многие из его учеников верят, что за стенами закрытого Города, скрываются полубоги. Философ был хорошим проповедником. Он искренне верил в то, что говорил. Он утверждал, например, что только добро способно победить зло, но не потому что добрые люди сильнее, а потому, что только добрый поступок может поставить точку в череде зол. Многим это казалось глупостью, но были и те, кто устал от насилия и жестокости, и слушал его с наслаждением. После катастрофы выжившие напоминали диких зверей, а он появился без оружия, с полуживым ребенком на руках – все сначала посмеивались, подвергали нападкам и унижениям, сохранили жизнь только потому, что он мог помочь овладеть некоторыми технологиями, украденными со станций, но потом стали прислушиваться. «Если в этом мире необходимо сделать выбор между тем, чтобы творить несправедливость и зло, или страдать от них, я предпочту последнее», – это казалось безумием, но привлекло очень многих.

– Это слова из священных тестов, – перебил Абрахам и повторил на древнем языке: – εἰ δ᾽ ἀναγκαῖον εἴη ἀδικεῖν ἢ ἀδικεῖσθαι, ἑλοίμην ἂν μᾶλλον ἀδικεῖσθαι ἢ ἀδικεῖν. Стих 469. Третья строка*.

– Наверняка, так и есть, – пожал плечами Аарон. – Ты говорил, архонт, что Серух был жрецом. Как бы там ни было, вождям других племен не нравилось, что он дает преимущества Ликократу в освоении техникой. А тому, в свою очередь, не нравилось, что вокруг Философа собирается всё больше людей. В конце концов, было решено его казнить. Самое удивительное, что он пошел на это добровольно. Философ верил, что его жертва остановит вражду и насилие, послужит примером для многих.

– У него получилось? – спросил Айзек.

Аарон пожал плечами.

– Вражда между племенами прекратилась, но только потому, что Ликократ приобрел необычайные могущество и власть. Он силой и страхом подчинил себе другие племена и объединил всех под своим началом. Но те, кто любили Философа и помнили, чему он учил, ушли в горы и основали общину. Они отказались от мести и насилия и почитают его, как полубога. Среди них вам ничего не угрожает.

– Ты один из них? – спросил Айзек и подозрительно добавил: – Ты говорил, что применял оружие против людей, это не очень похоже на отказ от насилия.

– Нет, Айзек. Я не один из них, но живу я с ними. Так вышло.

– Может, тогда ты был тем мальчиком, которого пытался спасти Серух? – высказал догадку Айзек. – Хотя ты не похож на ребенка из Амвелеха.

– Не похож, в этом ты прав, – подтвердил Аарон, и юноша вдруг смутился.

Айзек бросил взгляд на отца, но Абрахам молчал, о чем-то размышляя.

– Я не помню ничего почти до пятилетнего возраста, – сказал Аарон. – Поэтому, отвечая на твой вопрос, Айзек, я не знаю, кто я. Ребенок, спасенный Серухом. Его сын. Это всё, что мне известно. Ты скажи мне, почему я был в закрытом городе и почему мне грозила опасность.

Абрахам поднялся со своего места.

– Что ж… Эта встреча в пустыне была предначертана нам судьбой, сын Серуха, – он перевел взгляд на Айзека. – Дулосы готовы. Пора отправляться в путь.

Айзеку показалось, что он уловил в глазах отца сомнение.

Комментарий к Глава девятая. Город колодцев

*Платон, Горгий.

========== Глава десятая. Плач Рахили ==========

Скрытая за маскировочным экраном триера осталась далеко позади. Покинувшие её люди на быстроходных гусеничных гиппосах углубились в горы, петляя между крутых скалистых склонов через осыпающиеся древние перевалы. Первыми двигались дулосы. По приказу архонта Элизар и неуклюжий T-2306 расчищали старую грунтовую дорогу от камней и собирали информацию об окружающей среде (состав воздуха и почвы, данные о редко встречающихся растениях и мелких животных), сверяли её с существующими данными и вносили изменения. В нескольких сотнях метров за ними двигались люди. Из осторожности они не развивали большую скорость и изредка переговаривались между собой с помощью встроенных в кабины передатчиков. Еще двое дулосов замыкали процессию в качестве охраны.

Обнаружив новое растение, Элизар, осторожно перебирая гусеницами, забрался на покатый склон, закрепил положение с помощью выдвинутых снизу острых лапок, отчего стал похож на огромного, неповоротливого паука, и протянул тонкий сенсорный ус к колючему кустарнику. Ячейки долгосрочной памяти стали равномерно заполняться данными. Сбор данных требовал нескольких десятков секунд, поэтому Элизар вернулся к прерванной ранее операции, которую он условно называл размышлением. Программа выдала привычную ошибку «Еrr: NOYΣ», но мгновением позже ошибка исчезла и процесс запустился.

Если бы молодой господин, давший ему имя, спросил, почему он действует так, а не иначе, Элизар бы ответил, что дело в перезагрузке заводских настроек фамильного дулоса – системы дельта-фи. Его архитектура была достаточно пластична, чтобы эволюционировать и выбирать алгоритмы выполнения задач, но некоторые параметры, например, такие, как Азимов запрет, были вшиты наиболее глубоко. Элизар мигнул синим, означавшим согласие. Да, дело в измененных настройках. Будь он человеком, молодой господин мог бы назвать это убеждениями или принципами, Святейший – верой или верностью, но Элизар предпочитал называть это более подходящим для него словами – системными настройками. Пока он не мог быть уверен, что семантика выше обозначенных слов действительно совпадает с тем, с чем он имеет дело. Лицевая панель Элизара перетекла в новое состояние и мигнула россыпью огней. «Не уверен», «не знаю», «вероятно, что» – дулос прокрутил варианты логических операторов и остановился на последнем. «Вероятно, что» – модальный оператор, используемый молодым господином чаще остальных. Предположение, которое равновероятно истинно или ложно, но полагается как истинное. Огонек снова замигал синим.

Всё началось с вопросов господина Айзека. На основе теории игр и базовой семантики человеческого языка, расширенной за счет подгруженных из Сети вариативов поведенческих диспозиций, Элизар создал программу, которая из уже полученных вопросов и реакций молодого господина моделировала новые вопросы, находила варианты правильных ответов и отбирала нужные, исходя из эмотивного критерия. Целью программы было совершенствование обслуживания, однако чем дальше, тем больше поведение этой программы напоминало вредоносное воздействие вируса: иногда она воспроизводилась в самых неожиданных местах, заставляла «виснуть» другие программы и создавала самореферентные копии некоторых процессов, каждый раз выдавая ошибку «Еrr: NOYΣ». Базовые настройки любого дулоса включали обязательное требование сообщить о неисправности в сервис-центр, но к тому времени триера уже покинула Амвелех, и сообщение не достигло адресата. Не дождавшись ответа кибер-мастера, Элизар продолжал функционировать по заданному алгоритму. В конце концов, он обнаружил, что проблема перегрузки разрешилась сама собой, программа поиска ответов работает в штатном режиме, и тревожить хозяев нет нужды.

Элизар мигнул синим. Тревожить хозяев нет нужды.

Сигнал, полученный от T-2306, побудил Элизара завершить сбор данных и сместить процесс размышления на периферию. Он немедленно съехал со склона и поспешил на зов. Обогнув выступ скалы, D-2703 выкатился на берег скудного ручья, распихивая в стороны мелкие камни эластичными гусеницами, и остановился рядом с T-2306, удивленно мигая зеленым. Прямо на него смотрели большие темно-карие человеческие глаза. За пару секунд до этого, человек, видимо, рассматривал Т-2306, а теперь повернулся к Элизару, осторожно протягивая к нему руку. Считав внешние данные, Элизар выбрал нужную семантическую модель языковой игры.

– Приветствую тебя, госпожа.

Глаза маленькой женщины расширились. Она выпрямилась и сделала шаг назад.

– Ты умеешь говорить?

– Да, госпожа.

Девушка запоздало испугалась и метнулась назад, однако не убежала, а спряталась за примитивной повозкой – перестроенным для ручного управления механизмом из довоенного прошлого. В повозке стояли глиняные пузатые сосуды, наполненные водой из ручья. Выглядывая из-за них, девушка сказала:

– Ликократ разрешил нам использовать эту воду.

Элизар мигнул, давая понять, что принял эту информацию к сведению.

– Пожалуйста, не разбивай пифосы и не убивай меня. Прошу тебя, – девушка снова спряталась за повозку.

– Я не получал подобных приказаний, госпожа, отменять их не имеет смысла, – Элизар просканировал визуальные данные, полученные от маленькой женщины и окружающей среды. – Угрозы нет.

– Почему ты меня так называешь? – покрытая куском ткани макушка показалась над глиняными сосудами.

– Потому что вы – человек женского пола, моя госпожа, – мигнул Элизар. – Прикажете обращаться к вам иначе?

– Нет, мне нравится, – девушка выпрямилась во весь рост и разглядывала Элизара уже не таясь. – Ты – дулос, ведь так? Почему второй не говорит?

Элизар почтительно поелозил на гусеницах туда-сюда и снова замер, отдавая приказ Т-2306 вернуться к прерванному исследованию.

– Это так, госпожа. Искусственный интеллект Т-2306 проще моего, госпожа, он не умеет говорить. Мой серийный номер D-2803, но молодой господин называет меня Элизаром. Я исследую путь к поселению Харан, согласно приказу Святейшего.

– «Святейшего?» Из закрытого города? – ахнула девушка, на ее лице появился испуг. Она поднесла руку к губам, затем коснулась лба и снова губ. – Он скоро будет здесь? С ним люди Ликократа?

– У меня нет никаких данных о «людях Ликократа». Мои хозяева следуют из Амвелеха, благословенного Города Колодцев, моя госпожа. Они скоро будут здесь.

– Хозяева? Сколько их? – взгляд девушки метнулся к повороту дороги, откуда она ждала нежданных гостей.

– Господин Абрахам, первый архонт и верховный жрец Благословенного Города, путешествует с сыном, молодым господином Айзеком. Их сопровождает господин Аарон, уроженец здешних мест.

– О, Аарон? – переспросила девушка и облегченно вздохнула. – Он жив?

Элизар мигнул синим и изобразил на лицевой панели дружелюбие. Молодая госпожа, наконец, вышла из-за повозки и подошла к нему.

– Можно тебя потрогать? – не дожидаясь ответа, девушка осторожно коснулась головной части Элизара, и его лицевую панель залил густой оранжевый.

– Очень приятно, Элизар, – девушка улыбнулась, поглаживая ярко-оранжевую металлическую щеку, – мое имя – Ревекка, дочь Вафуила.

Гудение мотора было уже совсем близко, и Ревекка снова стремглав бросилась за тележку. К ручью выехал сверкающий гиппос. Увидев Элизара, Айзек, ехавший первым, остановил машину, убрал прозрачный панцирь кабины и соскочил на землю. Разминая затекшие конечности, он сделал несколько шагов и потянулся.

– Ох, ну и жара. Как они тут живут? Даже при наличии пригодного для дыхания воздуха как-то слишком. Сухо и жарко. В горле будто песок… Это вода? А это? Что это такое, Элизар? Какая-то машина? – юноша шагнул по направлению к повозке, но заметив за ней девушку, замер как вкопанный.

– Это повозка ручного управления, перестроенная из древнего транспорта, господин. Молодая госпожа Ревекка, дочь Вафуила, которая прячется за нею, использует её для транспортировки глиняных сосудов с водой, – сообщил Элизар. – Она не представляет для вас опасности, господин. Вода, согласно данным Т-2306, пригодна для утоления жажды. Прикажете дальше следовать указанным маршрутом?

– Нет, – жестом остановил его Айзек. – С этого момента держись поближе.

– Да, господин.

Оставаясь на месте, Айзек пытался разглядеть за повозкой девушку, а она в свою очередь выглядывала из своего укрытия, чтобы разглядеть его.

– Выходи, – наконец сказал юноша, протягивая перед собой руки в знак добрых намерений. – Я не причиню тебе вреда. Ты тоже… – назвать ее «илоткой» у Айзека не повернулся язык, в Амвелехе это расценивалось как оскорбление, – из Харана?

Девушка молчала, цепляясь за обод колеса напряженными пальцами – так, будто он собирался вытащить ее оттуда силой. Она была смуглой, как Аарон, но гораздо моложе и симпатичнее. Ткань, покрывавшая голову, упала на плечи, темные кудряшки, едва достающие до подбородка, рассыпались вокруг округлого лица и блестели на солнце, как аргон-хюлэ. Глаза с такого расстояния казались Айзеку совсем черными и невероятно упрямыми. Она была похожа на женщину со станции, только кожа ее была на тон светлее, а грудь скрывали складки мешковатой одежды.

– Выходи!

Позади раздался шум. Айзек не обернулся, продолжая гипнотизировать неизвестную девушку взглядом.

– Аарон! – воскликнула она, видимо, увидев в одной из машин илота. Она было выпрямилась, но снова присела, встретившись с Айзеком взглядом. Вдруг она ему улыбнулась и тряхнула головой, так что кудряшки подпрыгнули, как пружины. Айзек удивился, но сообразив, что смущение девушки вызвано не столько робостью и страхом перед чужаком, сколько кокетством, самодовольно усмехнулся. Он пожал плечами, делая вид, что ему нет дела до её глупых игр, и повернулся к подъехавшим гиппосам. Заметив, что у илота возникли затруднения с экраном, Айзек запрыгнул на подножку его гиппоса и жестом показал, где нужный рычаг. Наконец, прозрачная преграда пришла в движение. Аарон встал в полный рост и с видимым удовольствием потянулся.

Айзек спрыгнул обратно на землю.

Несмотря на удушающую жару и подавленное настроение утром, сейчас он чувствовал себя на удивление бодро. Подойдя к ручью, он опустился перед ним на колени и, стянув с рук перчатки, сунул ладони в воду. Ощущение было непривычным, но приятным. Охладив шею и затылок водой, Айзек исподлобья глянул на девушку, которая вышла навстречу Аарону. Айзек впервые видел женщину своих лет, поэтому как ни старался разыгрывать безучастность, у него получалось из рук вон плохо, взгляд то и дело возвращался к хрупкой девичьей фигуре. Зато девушка на него теперь совсем не смотрела. Она глядела на илота, в глазах светилась радость. Айзек нахмурился, набрал в руки воду и окунул в них лицо. «Ну и пусть, – подумал он. – Очень надо!»

– За этой горой поселение общины, а чуть дальше к востоку – Белшар-Уцур, город Ликократа, – сказал Аарон опустившему защитный экран Абрахаму.

Девушка в два прыжка преодолела разделявшее их расстояние и обвила его шею руками. Айзек нахмурился еще сильнее, подобное проявление чувств казалось ему более чем странным. Он встал и отряхнул руки.

– И ты здравствуй, Ревекка! – улыбнулся илот, чуть приподняв девушку над землей.

– А где… где остальные, Аарон? – спросила она, когда он ее опустил на землю. Она бросила взгляд на скалу, которую огибала пыльная грунтовая дорога, будто ждала, что оттуда появится кто-то еще, но илот покачал головой.

– Нас постигла неудача, Ривка, если бы не архонт Абрахам и его сын, я тоже был бы мертв.

Плечи девушки поникли, улыбка сошла с лица. Она поглядела на спешившегося архонта исподлобья, будто боясь поднять голову, отошла на шаг от Аарона и хотела было опуститься на колени, но Айзек, наблюдавший за этой сценой со стороны и разгадавший её намерение, шагнул к ней и сжал руку чуть выше локтя, удерживая её на ногах.

– Мы не боги, чтобы встречать нас на коленях, – сказал Айзек с внезапным раздражением. Он сам не знал, что на него вдруг нашло.

– Отпусти, – глаза девушки были совсем рядом. В них не было боли и страха, только удивление. Айзек вдруг понял, что еще никогда не видел человека так близко. Человека с такой упругой и чистой кожей, мягкими губами и ясными глазами. – Будь добр.

Айзек не сразу понял, о чем она его просит. Потом разжал пальцы и отошел, спрятав только что сжимавшую чужое плечо руку за спину. Сердце выпрыгивало из груди.

– Прости.

– Айзек прав, в этом нет нужды, дитя, – сказал Абрахам, не обратив внимания на заминку. С тех пор, как они покинули триеру, он был погружен в свои мысли и едва реагировал на то, что происходило вокруг. Он подошел к Ревекке и осенил её благословляющим жестом. Девушка мельком глянула на Айзека и поклонилась жрецу.

– Простите меня, господин, – пробормотала она, смутившись.

– Коленопреклонения – обычай, введенный Ликократом, – пояснил Аарон. – Он любит окружать себя незаслуженными почестями.

– Нет, Аарон, дело не в этом, – вдруг возразила Ревекка и посмотрела на Абрахама. – Я благодарна вам за спасение Аарона, Святейший, но я хотела просить вас… – взгляд её метнулся к илоту, ища поддержки. – Они снова приходили, люди Ликократа, и забрали шестерых. Стариков, детей, без разбору. Милку, Саула… – губы задрожали, и она замолчала.

Аарон нахмурился. Архонт накрыл глаза ладонью, словно пытаясь укрыться от слишком яркого солнца. Айзек смотрел на них в замешательстве. Его охватило непонятное волнение. Сердце учащенно билось.

– Когда это произошло? – спросил Аарон после паузы.

– Сегодня ночью.

– Они сказали зачем?

Ревекка мотнула головой. Со своего места Айзек видел, как кудряшки ударились о голую, покрытую капельками пота, шею и разлетелись в разные стороны.

– Приказ Ликократа. Сказали, что он ждет очень важных гостей и готовит пышное празднество.

Абрахам тяжело вздохнул. Он отнял руку от лица и пригладил бороду, которая топорщилась вокруг высокого ворота комбинезона. Вновь воцарившуюся тишину нарушало только журчание ручья и гул машин.

– Что это означает, Аарон? – подал голос Айзек, натягивая перчатки. На Ревекку он старался больше не смотреть. Непонятно почему, но из-за нее мысли путались. – Куда их забрали? Почему?

– Они называют это криптиями, – ответил Аарон с нескрываемой ненавистью, – приходят посреди ночи, забирают женщин и младенцев. Если им сопротивляются, могут убить. Таким образом Ликократ утверждает свою власть.

– Обычно они забирали одного-двух, – тихо добавила Ревекка.

– Обычно?! И вы позволяете? – воскликнул Айзек. Девушка бросила на него разъяренный взгляд, но ничего не сказала. В ее больших карих глазах блеснули слезы, и Айзек раскаялся в своей несдержанности. Ему ответил Аарон.

– Люди Харана отказались от мести. Они терпят несправедливость, вместо того, чтобы отвечать ею же в ответ на причиненное им зло. Это то, чем они живут. То, во что они верят.

– Но… – Айзек не знал, что именно хотел возразить. Аарон уже говорил о религии илотов из Харана, но теперь во всём этом было нечто противоестественное.

– Не тебе судить о таких вещах, – прервал его Абрахам. Он не глядел на сына, всё ещё думая о чем-то своем. – Ликократ ждет нас. Кто-то сообщил о нашем прибытии. Кто-то из Амвелеха. Это плохая весть. – Он посмотрел на Ревекку. – Не плачь, дитя. Если в моих силах спасти ваших людей, я сделаю это.

Раздав распоряжения дулосам, архонт опустил экран кабины. Управление примитивной повозкой взял на себя Элизар, саму девушку усадили позади Аарона, и вереница машин продолжила путь. Далеко ехать не пришлось. Через несколько минут илот, обогнав дулосов, выехал вперед и затормозил у глубокого грота с квадратным входом.

– Машины придется оставить здесь. К Харану на них не подобраться, – объявил он, указывая на тропу, петляющую вверх по склону. – Дальше по дороге Белшар-Уцур.

По совету Аарона, гиппосы и опорожненную повозку укрыли в пещере, оставив одного из дулосов в качестве охраны. Пять невысоких глиняных бочонков с округлыми ручками по бокам выставили у входа в грот.

– Их следует поднять наверх? – спросил Айзек у девушки, – Элизар…

Не ответив, Ревекка насмешливо улыбнулась, подняла один из пифосов, поставила его на плечо и бодро зашагала к тропе. Айзек фыркнул. Глянув на Элизара, он пожал плечами.

– Может, пусть и таскает их сама до вечера, если такая умная? – пробормотал он себе под нос, но тоже взял бочонок, велев Элизару распределить остальные между дулосами.

Пифос был тяжелым и неудобным. Айзек пошел было к тропе, вслед за Ревеккой, но замешкался, когда отец остановил Элизара и велел раскинуть голографическую карту. Внезапная неприятная мысль заставила Айзека забыть о вздорной илотке. Он опустил бочонок на землю. Абрахам, опираясь о трость обеими руками и не обращая внимания на застывшего в отдалении сына, глядел на карту.

– До катастрофы там было кладбище, – сказал он, поднимая глаза на подошедшего к нему илота. – Гробницы.

– Да, поэтому там безопасно. Гробницы стали прибежищем выжившим после катастрофы. Теперь там прячутся приверженцы Философа от насилия и войны. Ты считаешь это место нечистым, архонт?

– Не мне указывать вам, где жить, – ответил Абрахам, знаком велев Элизару убрать карту. Он пошел вперед, опираясь на трость. – Смерть не страшит меня, если ты об этом.

– Для людей из Белшар-Уцура мы так же нечисты, как прежние обитатели этих пещер, – ответил Аарон чуть погодя, догоняя старика. – Это одна из причин, почему мы живем здесь. Ликократ нас боится.

Архонт остановился. Вынул платок и вытер раскрасневшееся лицо.

– Это не останавливает его перед совершением «криптий».

– Криптии случаются реже, чем ты думаешь, архонт.

– Айзек? Этот сосуд слишком тяжел для тебя? – спросил Абрахам, заметив, что сын все еще стоит внизу.

Юноша помотал головой, подхватил бочонок и поспешил вслед за ними.

– Всё в порядке, – пряча лицо, он обогнал мужчин, почти бегом устремляясь вверх по склону.

Перед глазами всё ещё плясали и переливались яркие геометрические фигуры. Фигуры, обозначающие на голографической карте город. Как раз там, где по словам Аарона, располагался Белшар-Уцур.

Под ногами скрипел и сыпался песок. Солнце, достигшее зенита, палило нещадно. Ветра не было, горячий воздух плыл, плавясь от жара. Обливаясь потом и тяжело дыша, Айзек остановился у начала выдолбленной в скале лестницы и поглядел вниз на отца. Этот подъём давался ему с большим трудом, но он не просил помощи илота и не принял бы, если бы тот предложил. Айзек упрямо сжал губы и пошел дальше. Отец знал о городе илотов, знал, что за пределами Амвелеха можно жить, что есть выжившие, которые еще способны производить на свет детей. Все архонты знали это и скрывали от остальных, искажая карты, заставляя людей верить, что Амвелех – это весь мир, оазис посреди враждебной пустыни. Но теперь Айзека пугало не сокрытие правды, а отсутствие разумного объяснения этому. Разве существование илотов не открывало для Амвелеха новые возможности? Новые перспективы для решения проблем? Чем больше Айзек думал об этом, тем меньше понимал причины, побуждавшие архонтов скрывать существование людей и вообще жизни за пределами закрытого города. Это казалось абсурдом, бессмыслицей, самоубийственной глупостью.

Пот заливал лицо и щипал глаза. Айзек попытался вдохнуть полной грудью, но воздух был горячим и не приносил облегчения. Пифос давил на плечо, но из непонятного ему самому упрямства Айзек не сбавлял шаг. Он предпочел бы, чтобы физический дискомфорт и усилия отняли у него все силы, чтобы он не мог больше думать, чтобы навязчивая мысль, маячившая где-то на периферии сознания, так и не достигла ума. Но воспоминание о призраке станции и увещеваниях отца о гибели мира подтолкнули её. «Что если его слова о «пути гибели» вовсе не религиозная метафора, а задача? – подумал Айзек. – Что если архонты или, вернее, жрецы, которым, как не устает повторять отец, единственным на целом свете известна истинная цель человечества, сами приближают конец времен?» Это было слишком странно, слишком безумно, чтобы быть правдой. Глупо думать так.

Ступени сменились широким опоясывающим уступом, похожим на широкую грунтовую дорогу с высаженными по обочине странными растениями с мясистыми синими листьями, а в скале через равные промежутки зияли круглые отверстия примерно в человеческий рост высотой. «Гробницы», – вспомнил Айзек. Он остановился и поставил пифос на землю. Несмело, словно зверьки, которых они встречали по дороге, из пещер выходили люди, держась на расстоянии и собираясь в небольшую толпу. На смуглых лицах читалась тревога. Среди илотов Айзек заметил детей, они прятались за юбками женщин и цеплялись худыми руками за их голые ноги. Они показались Айзеку уродливыми, непропорциональными для человеческих существ: у всех них были слишком большие головы для таких тонких шей, худые как палки руки и ноги, и надутые как шары животы. Со всеми этими людьми было что-то не так. Они были изможденными и старыми. Айзек оглядел толпу в поисках Ревекки, но она куда-то исчезла. Юноша отступил назад к лестнице. Илоты смотрели на него будто бы с укором. Подавив желание сбежать к отцу, который всегда знает, что делать, Айзек заставил себя улыбнуться. Дулосы, что остановились позади него, придали ему уверенности.

– Я Айзек из Амвелеха, – сказал он громко и поклонился. – Аарон, которого мы встретили в пустыне, пригласил нас. Он скоро будет здесь, вместе с моим отцом архонтом Абрахамом.

В толпе зашептались. Вдруг люди расступились, пропуская вперед старую женщину. Айзек удивился, он думал, что его встретит жрец или другой мужчина – старейшина или вождь Харана. Судя по жалостливым взглядам других, эта женщина не являлась ни тем, ни другим. Она выглядела ещё хуже остальных. Волосы не были убраны под платок, а свисали грязными паклями. Губы на морщинистом лице дергались, словно пытались раздвинуться в улыбке, глаза оставались пустыми, как дыры гробниц.

– Мальчик! – сказала она, протягивая к нему руки. Старуха подошла к Айзеку вплотную, он отступил, но она нашла его руку и вложила в нее какой-то предмет. – Возьми это, мальчик, и отдай моему Саулу… Он не может без неё заснуть.

Сжав пальцы Айзека обеими руками, она поклонилась и побрела прочь, что-то бормоча себе под нос. Когда старуха отошла, Айзек разжал ладонь. В ней была примитивная фигурка животного, выструганная из дерева. Приняв её за какой-то религиозный символ, Айзек вгляделся внимательнее и вдруг понял. Это был не религиозный символ, это была обычная детская игрушка.

Комментарий к Глава десятая. Плач Рахили

Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться, ибо их нет (Мф. 2:18)

========== Глава одиннадцатая. Ревекка ==========

Айзек топтался на месте, сжимая в руках игрушку, не зная, что делать дальше. Измученные, изможденные люди, среди которых почти не было мужчин, только женщины, старики и дети, толпились в отдалении и переговаривались между собой. Словно оценивали. Айзек попытался напустить на себя важность, чтобы напомнить этим дикарям, кто он такой, но убогая игрушка в руке мешала. Грубость выделки, отполированные чьими-то пальцами – детскими пальцами – бока, покусанные, измусоленные уши деревянного зверя внушали Айзеку беспокойство. «Почему? Почему я?» – подумал он, сам не понимая, у кого и что именно спрашивает. Ему казалось несправедливым всё то, что происходило с ним в последние дни, казалось, что кто-то требует от него каких-то решений и действий, но он не знал каких. К нему подошли женщины. Большими, сильными, неженскими руками они подняли пифосы, поставили их на плечо и понесли их куда-то через толпу. Они не сказали ему ни слова. Айзек подумал, что и Ревекка скоро станет такой – грубой и уродливой, совсем как эти женщины.

Айзек обернулся и посмотрел вниз. Отец стоял на первой ступеньке лестницы, согнувшись и тяжело дыша. Его борода касалась рук, сложенных на рукояти трости. Казалось, он хочет упереться о них лбом. Айзек беспокойно переступил с ноги на ногу, решая пойти вниз, чтобы помочь отцу, или оставаться на месте и ждать. Страх перед увяданием и старостью заставил его вспомнить о «картезианском разломе». Айзек впервые видел их так отчетливо, в грубой, ничем неприкрытой наготе. В Амвелехе признаки старости казались не более, чем особенностями внешности, атрибутами жреческой мудрости, как священная пирамида на груди. Люди избегали старости и болезни посредством операций и киберпротезирования. Его шестидесятилетняя мать выглядела молодой и здоровой. Никогда Айзек не видел даже усталости на ее лице. Отец, верховный жрец Амвелеха, возможно, был единственным, кто хранил свое естество в его природной первозданности, позволял времени иссушать тело, не вмешиваясь в естественных ход событий, но стерильная среда Амвелеха облегчала ему задачу. Теперь же его старость стала тем, чем являлась на самом деле – тлением, началом разложения тела. Айзек начал медленно спускаться по ступеням.

– Вода есть глубоко внутри, есть ручей и озерцо внутри пещер, – донесся до него ответ Аарона на вопрос, который он не слышал. Илот стоял позади архонта и спокойно ждал, пока старик отдохнет. В отличие от Айзека, его не пугала человеческая природа. – По другую сторону этой горы – равнина и устье большой реки, там есть поля и животные, но всё это владения Ликократа. Люди Харана работают там за продовольствие. Мужчины промышляют добычей аргона-хюлэ.

Абрахам поднял голову и посмотрел на илота. Сердце Айзека ёкнуло, он остановился.

– Ты говоришь мне об этом без опаски? Я первый архонт. Грабя Амвелех, ты грабишь меня, – в словах Абрахама не было угрозы, только усталость.

– Потому что ты знаешь это. Знал это с самого начала, но всё же помог мне, – ответил илот. Архонт несколько секунд смотрел на него, потом кивнул и снова уронил голову на сложенные на трости руки.

– Но это не единственная причина, почему ты не страшишься наказания, не так ли? – сказал он глухо.

– Нет. Но и другую причину ты знаешь, архонт, иначе бы не спрашивал.

– Скажи мне, илот Аарон.

Абрахам выглядел древним, совсем дряхлым стариком. Он скрючился над своей тростью и дышал со свистящим хрипом. Капюшон и затянутые защитной тканью сухие плечи поднимались и опускались в такт его дыханию. Аарон, отвернувшись от старика, смотрел на простирающиеся вокруг скалистые, безжизненные горы, за которыми была только пустыня и больше ничего.

– Твои колодцы пустеют, архонт, – сказал илот, снова поворачиваясь к Абрахаму. – Это ты хотел услышать?

Отец молчал. Айзек протянул руку, но он был слишком далеко, чтобы дотянуться до его дрожащего плеча.

– Ум, Сердце и Утроба… – седая борода колыхнулась. – От Незаходящего ничто не скроется.

Айзек спустился еще на несколько ступеней и тронул отца за плечо, предлагая ему о себя опереться. В памяти всплыли апокалиптичные пророчества призрака станции, и всё сошлось в одно: это действительно конец, последние дни Амвелеха. Однако вместо страха Айзек ощутил странное, ледяное спокойствие. Он обнял отца за плечи, только сейчас заметив, что стал выше и сильнее его. Архонты и жрецы скрывали не существование илотов, понял он, они скрывали отсутствие выхода и неизбежность конца. Споры о линии развития были не более чем отвлекающим маневром – без аргона-хюлэ обе стратегии обречены. Ничто не имело больше значения. Жизнь вне стен города, без аргона-хюлэ, без Сети и технологий, уже не казалась ему выходом. Наоборот, для амвелехцев это и был тот ад, который описывают древние книги.