Текст книги "Последние дни Амвелеха (СИ)"

Автор книги: Варя Добросёлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

– Исмэл, пожалуйста, не молчи. Ты здесь? Ты же здесь? Ответь мне.

Профиль оставался серым. Руфь запаниковала. Не выходя из локации Исмэла, она нашла значок Кедара.

– Кедар! Ты можешь отследить вирт-шлем Исмэла? Это срочно.

– У него проблемы? – значок выпрыгнул на первый план и загорелся любознательным зеленым. В подобных ретро-чатах до сих пор использовали цвета дулосов, для выражения эмоций.

– Я не знаю. Возможно, ничего страшного. Он просто не отвечает. Пока рано бить тревогу, но я хотела бы убедиться.

– Не вопрос, – ответил Кедар. – Я попробую.

Время тянулось мучительно долго. Руфь успела рассмотреть значок Кедара вдоль и поперек, изменить кое-какие настройки у себя, когда наконец ее собеседник оживился, и к ней поступили координаты.

– Что он забыл в ангаре триер? – удивилась Руфь, и статичный аватар Кедара засиял цветом недоумения.

– Кажется, у него проблемы. Он там не один, – Кедар замолчал. Руфи пришлось медленно досчитать до десяти, чтобы не сорваться на истеричное сияние. – Там по меньшей мере один отряд вирт-гоплитов… с Террахом во главе.

– Они в Сети? В Вирте?

– Нет. Там только знаки отличия. Они по-прежнему предпочитают реал.

– А Исмэл?

– Чёрт его знает. Он шифруется весьма старательно. Что будем делать?

– Какого черта он пошел без нас? – Руфь все-таки врубила гневное багровое сияние. Но подумав, убрала его. – Кажется, я знаю, что он там делает. И почему отправился туда без нас.

– Почему?

– Потому что он решил, что это его личное дело. Семейное дело.

Кедар не ответил, но его значок засиял белым светом.

– Одно непонятно, с каких пор вирт-гоплиты входят в его семью? Я чего-то не знаю?

Руфь невольно улыбнулась. С тех пор, как Кедар стал птенцом, с ним стало гораздо приятнее общаться.

– Думаю, они там лишние.

– Тогда он не будет возражать, если мы уберем всех, кто может помешать нашему лидеру надрать задницу своему верховному папаше? – знак Кедара подпрыгнул несколько раз.

– У тебя есть идеи?

– Надо же нам на ком-то проверить CsO, – хмыкнул Кедар, но тут же посерьезнел. – Я выманю их в Сеть и закреплю в локальном CsO, но что с ними делать потом? Эта мысль меня занимает с тех пор, как Исмэл ушел. Виртами не становятся в одночасье. Это будет цирк.

– Да. Я тоже думала об этом, – призналась Руфь. – Но сейчас на это нет времени. Действуй. Пока предпочтем цирку зоопарк. Изолируй их, а там посмотрим.

Значок Кедара мигнул и скрылся на периферию внимания. Подумав несколько минут, Руфь отправила сообщение Исмэлу, скрыла свой статус и выскользнула в вирт-реальность.

Исмэл еще не решил, стоит ли верить Терапевту, и тем более делать то, что хочет его кукла из Белшар-Уцура, но ноги сами его привели в ангар, куда должен был прибыть отец после неудавшегося ритуала. Исмэл не собирался спасать его, скорее, его привело туда любопытство, столь искусно разбуженное Терапевтом. Лишь, спустя какое-то время, когда ментальная буря улеглась, Исмэл начал отмечать странности. Например, тот факт, что старик вовсе не пытался склонить его на свою сторону и предотвратить запуск «Симулякра», напротив, подталкивал его на это шаг. Всё, что он рассказал, чудовищные эксперименты «Генезиса» и кощунственная «теургия» жрецов, виртов касались лишь косвенно. Терапевт лишь подтвердил, что им не стоит ничего опасаться. Давление ответственности, которое чувствовал Исмэл всё последнее время, вдруг рассеялось как дым. Он готов был рассмеяться. Этот безумный разговор нужен был только для того, чтобы дать ему понять, что никому нет до них дела. Все те, кто имеет власть, чтобы их остановить, заняты игрой в богов. Абсурдно, но очень похоже на правду. Исполины Агоры, благочестивые архонты-жрецы Амвелеха, не могли допустить, чтобы что-то в мире происходило не по их плану. И они еще назвали его безбожником! Тысячелетиями они, как бешеные псы, лакают кровь своего Господина, и смеют назвать это религией! Исмэла разбирал смех. Тайна Театра! Как он мог поверить в его сакральность?

Расчет Терапевта был на удивление точен: едва двери лифта раздвинулись, Исмэл заметил, как главные ворота ангара пришли в движение. Они разделяли интер-зону Амвелеха и промежуточный коридор, ведущий в пустыню. Внизу триеру уже ждали вооруженные вирт-гоплиты. На всех были линотараксы и вирт-шлемы. Пусть они не рисковали выходить в Сеть, но знаки отличия и номера шлемов висели в вирт-пространстве праздничной гирляндой. Больше всего удивляло присутствие Терраха. Ни для кого не секрет, что Абрахам ценил эгемона вирт-гоплитов и относился к нему по-отечески тепло. Увидев его, Исмэл впервые усомнился в правильности предположений Терапевта. Гоплиты могли арестовать первого архонта, но убить – едва ли. Почти не таясь, Исмэл пошел к служебной лестнице. Триера уже остановилась и занимала всё внимание гоплитов. Они не ждали других гостей, кроме архонта Абрахама.

Первым из триеры вышел Айзек в сопровождении Ревекки. Девушку он держал за руку, и когда увидел Терраха и гоплитов, машинально оттеснил её себе за спину, и взглянул на эгемона исподлобья. На миг ему показалось, что зря он ведет себя столь насторожено, но Террах даже не пошевелился при их появлении, не встал на колено, как требовал этикет, лишь мрачно смотрел на него, не опуская оружия. Сжав ладонь Ривки за своей спиной, Айзек вскинул голову.

– В чем дело, эгемон? Вы здесь для охраны?

Тот молчал. За спиной Айзека остановился Аарон. Теперь Террах смотрел через плечо Айзека на илотов и, казалось, его лицо за шлемом стало еще мрачнее.

– Отвечай, эгемон Террах. Что вы тут делаете? Чей это приказ? – вопрос прозвучал не столько властно, на что рассчитывал сам Айзек, сколько по-детски вызывающе. Он разнесся эхом по всему ангару.

– Против вас выдвинуто обвинение в государственной измене, неофит Айзек, сын Абрахама, – произнес он. Когда из триеры, опираясь на Элизара и трость, вышел архонт. Террах возвысил голос и дальше уже обращался только к нему. – Вы обвиняетесь в сговоре против Амвелеха, святотатственном поругании святынь и убийстве архонтов на Священной Агоре.

Айзек растерянно обернулся на отца. Тот сохранял полную невозмутимость, словно ждал подобного.

– Кто выдвинул эти обвинения, эгемон? – Абрахам говорил спокойно. Он вышел вперед, остановившись в нескольких шагах от Терраха.

– Второй архонт Ямвлих, – ответил Террах, и старик с удовлетворением покачал головой. – Обвинения очень весомые, Метатрон, сговор с илотами и государственный переворот. Решением старейшин вы были приговорены к смертной казни.

Айзек взвыл сквозь зубы и отступил назад. Схватив Ревекку, словно желая ее спрятать от этих слов за собой, он повернулся к гоплитам в полоборота и исподлобья уставился на Терраха.

– «Нет больше Закона, чтобы остановить их», – сказал он дрожащим от ненависти голосом.

Террах вздохнул.

– В Амвелехе введено чрезвычайное положение, совет сорока выбрал нового главу и наделил его соответствующими полномочиями. Мы действуем в рамках закона.

Он подал знак вирт-гоплитам. Они подобрались и подняли оружие. У Айзека не было никаких сомнений, что их ксифосы в боевом режиме, потому дальнейшие слова Терраха уже не произвели на него никакого эффекта.

– Мы должны привести приговор в исполнение немедленно. Дулос D-2803, отключение.

Элизар удивленно мигнул. Его лицевая панель отъехала чуть вправо, будто он спрашивал разрешения у архонта, которому служил опорой. Старик как никогда ласково провел по гладкому корпусу ладонью. Огни под его рукой мигнули еще несколько раз и погасли.

– Прежде, чем ты приступишь, эгемон, я хотел бы увидеть его. Даже в чрезвычайном положении казнь осуществляется в присутствии официальных лиц, иначе это будет просто убийство.

Коротко кивнув, Террах обернулся назад. Спустя несколько секунд в раскрытой двери, ведущей в служебное помещение, появилась фигура высокого худого человека в праздничной жреческой хламиде. Не сводя взгляда с идущего к ним человека, Абрахам проговорил:

– Только мне известна воля Господина, и ты знаешь это, эгемон Террах. Ты связан приказом старшего, но знай, что вместе со мной ты уничтожишь последний шанс на спасение. Чёрная бездна Хаоса – вот, что ждет всех нас. Готов ли ты к этому?

Если бы Айзек не знал, что ни о каких договоренностях не может быть и речи, он бы подумал, что все спланировано. В секунду, когда Террах отвлекся на Абрахама, из-за триеры вышел человек в форме вирт-гоплита и направился к Ямвлиху, тот не успел даже вскрикнуть, когда вирт-гоплит заломил его руку назад и упер ксифос ему в затылок. Подталкивая второго архонта вперед, гоплит закричал уверенным голосом Исмэла:

– Опустите оружие или я убью его!

Абрахам улыбнулся.

– Видишь? С нами Господин, Террах. Пусть иногда он принимает довольно причудливые формы.

Террах колебался.

– Стреляйте! – закричал Ямвлих, яростно сопротивляясь Исмэлу. – Сговор! Сговор против Амвелеха и Господина! Я готов умереть от рук этого никчемного заговорщика! Убейте верховного жреца! Убейте его и его приспешников! Его сыновей! Всех! Да будут прокляты они от земли до седьмого колена! Это приказ! Стреляйте! Стреляйте! Стреля…

Исмэл ударил жреца ксифосом по затылку, и тот повалился на колени, продолжая кричать.

– Стреляйте! Убейте весь их проклятый род!

Ксифос опускался на безволосый затылок второго архонта снова и снова. Не понимая, что происходит, Айзек смотрел на брата, но его отвлек Террах, отдающий приказ гоплитам. Его лицо под шлемом было совсем серым. В одно мгновение Айзек увидел всю картину его глазами: торжествующего отца, опиравшегося на трость обеими руками, Аарона, казавшегося случайным наблюдателем, и выключенного дулоса между ними. Только Ривка вскрикнула, увидев как гоплиты вскидывают ксифосы, Абрахам и илот ждали развязки с мрачным предвкушением. Террах резко опустил руку, и отключенный Элизар в мгновение ока оказался перед Аароном, заслоняя его собой. Гоплиты не успели открыть огонь. Словно пораженные невидимым оружием, они повалились на землю, дергаясь в безмолвных судорогах, и через секунду замерли. Вопли Ямвлиха стихли в яростных проклятиях Исмэла. Террах остался один. Абрахам выглядел удовлетворенным.

В наступившей тишине он подошел к Терраху и поднял руку в благословляющем жесте. Несколько секунд эгемон стоял, глядя на архонта не то с благоговейным ужасом, не то с отчаянием, потом его ноги подогнулись и он рухнул перед Абрахамом на колени, стаскивая с себя шлем.

– Ты предал меня, Террах, – сказал Абрахам, – ты предал Господина. – Ум, Утроба и Сердце есть Одно. От Незаходящего ничто не скроется. Такова наша вера! – он наклонился к самому уху эгемона. – Не от моей руки ты умрешь, а от длани Господина. Невиновного Господин пощадит и возродит к вечной жизни. – Абрахам выпрямился и не оборачиваясь отдал приказ: – Дулос, снятие Азимова запрета. Первый уровень.

Элизар, не мигавший в эту секунду обычными доброжелательными огнями, казался мёртвым, но он выстрелил, и тело эгемона завалилось на бок перед ногами жреца. Террах так и не поднял голову, принимая наказание как должное. Переступив через него, Абрахам подошел к Исмэлу. Ямвлих шипел от боли, вытирая своей богатой белой бородой пол ангара. Он больше не мог кричать. Лицо и затылок стали сплошным кровавым месивом.

– Разве ты не убил его на Агоре, сын? Его и других еретиков?

– До сегодняшнего дня я думал, что он мертв, – Исмэл смотрел на отца с смешанным чувством любви и ненависти. На миг ему самому показалось, что Террах говорил правду о заговоре, и эта мысль не была неприятной.

– Так доделай то, что начал. Он не заслуживает смерти от длани Господней. Время начало последний виток. Финальная точка Хаоса почти достигнута, – тронув плечо Исмэла, Абрахам пошел дальше. Аарон и Элизар механически двинулись вслед за ним. – Жизнь и правда более не имеют значения. Господин возродит тех, кто ему нужен.

Исмэл проводил его долгим взглядом, с ненавистью взглянул на дрожащего старика и нажал на спуск ксифоса. Тело Ямвлиха дёрнулось, кровавая вмятина в черепе углубилась, кровь и осколки царапнули по шлему. Исмэл брезгливо вытер бронепластик предплечьем руки, в которой был зажат ксифос, и выпрямился. Айзек смотрел на него расширившимся глазами. Ривка испугано улыбалась.

– Зачем ты его убил? – спросил Айзек.

Исмэл пожал плечами. Он снял испачканный брызгами крови шлем и обернулся на удаляющегося отца. Оттуда, где он сам недавно прятался, выскользнула женщина, в которой он узнал Руфь. Она перешла на шаг, увидев первого архонта, но, так как тот никак не реагировал на нее, обошла его по дуге и бегом направилась к ним. Исмэл повернулся к Айзеку.

– Я не знаю, – он прерывисто вздохнул, проводя рукой по лицу. Сердце в груди трепетало. Исмэл взглянул на брата, левую щеку которого пересекал уродливый шрам, и улыбнулся. – Ты слышал нашего отца. Не всё ли равно – зачем?

Комментарий к Глава двадцать первая. Великая вечеря птиц

Название главы: откр. 19: 17-18

========== Глава двадцать вторая. Всему свое время ==========

– Ты думаешь это конец? – воскликнул Айзек. – Ты представить себе не можешь, сколько я об этом думал! Но «конец» – это только слово, бессмысленное слово! Мы не можем об этом ничего знать, потому что в действительности мы не знаем конца, мы знаем только жизнь, мы так запрограммированы! Отчаяние – вот это конец.

Он не заметил, как Ревекка освободилась из его рук и отошла за его спину. Все мысли Айзека занимало то, о чем он говорил. То, о чём он думал всё это время. Но Исмэл смотрел отрешенно, будто не слушал. Он выглядел намного моложе, чем его аватар в Сети. По сравнению с илотами Харана Исмэл казался мальчишкой. Сам Айзек чувствовал себя если не старше, то по крайней мере одного с ним поколения, несмотря на то, что их с братом разделяло почти двенадцать лет.

– Я знаю, что колодцы пустеют, – сказал он резко, надеясь поймать внимание Исмэла, и на этот раз тот его услышал. Он взглянул на него прямо и остановил жестом подошедшую к нему женщину, когда та хотела что-то сказать. – Знаю, что наши предки уничтожили мир, чтобы сохранить аргон-хюлэ для себя, что они пожертвовали илотами. Что наш отец собирался убить меня, потому что этого потребовал от него Господин. Любящий и милосердный бог, которому я хотел посвятить свою жизнь! И я знаю, что отец не сожалеет об этом ни секунды. Я видел твою умершую мать, Исмэл, видел Призрака, посланца богов, который открыл мне, что значит быть человеком – весь ужас этого! Я видел добрых людей, которые отказались от насилия – и поэтому они живут и умирают в муках! Я знаю, что мир несправедлив, что всем нам грозит гибель, что боги оставили нас на веки, но это еще не конец. – Айзек замолчал. Заметив, что впился ногтями в собственные ладони, он разжал кулаки. Потом перевел взгляд на молча глядящих на него мужчину и женщину в полицейской броне. В нескольких шагах лежал убитый Элизаром эгемон Террах и вирт-гоплиты, а у ног Исмэла – второй архонт Ямвлих. Мертвецы.

– «Кто устилает дорогу в рай мертвецами?» – сказал Айзек, глядя на свои руки. Ему показалось, что в эту секунду он понял нечто, что раньше не было ему доступно. Это было чувство, а не идея – выразить в словах, Айзек его не мог. Вокруг словно потускнел свет. Безнадежно.

– Ты прав. Мы еще повоюем, – сказал Исмэл. – Это не конец, это начало, но не для таких, как Ямвлих. Не для таких, как наш отец или Терапевт. Другим мы дадим шанс.

– Исмэл, я хотела поговорить с тобой об этом…

– Позже, Руфь. Ты пойдешь со мной, Айзек? Ты и твоя подруга? Тебе я предоставлю выбор.

Вспомнив о существовании Ривки, Айзек нашёл её руку. Она глядела на него настороженно и серьезно. Крепко сжав ладонь Айзека, она придвинулась к нему поближе. Женщина, которую Исмэл назвал Руфью, отвела взгляд, но потом снова мрачно на них уставилась. Она смотрела на их сцепленные руки.

– Только мне? – спросил Айзек.

– Да, только тебе.

– А как же Театр? Ты получил доступ?

Исмэл невесело хохотнул и покачал головой.

– Я скажу тебе, что такое Театр, Айзек. Это имя нашего страха. Что бы не случилось, даже если последние колодцы иссякнут в одночасье, я больше не буду медлить, – с выражением гадливости, он очистил перчаткой шлем от крови архонта и надел его. – Я предоставляю тебе выбор, Айзек, но я не уверен, что он у тебя есть. Ты сам сказал, колодцы пусты, когда об этом узнают остальные, Амвелех ждет анархия и хаос. Спрятаться будет негде, разве что вернуться в Пустыню. Мы заберем с собой тех, кто привык жить в Сети. Не только виртов, но и тех, кто поносит нас сейчас. Им найдется место, чтобы….

– Но зачем, Исмэл? – подала голос Руфь. – Это только перенесет вражду в Сеть.

– Там мы с ними справимся. «Симулякр» изменит их взгляды, я уверен. Он изменит само сознание. Оставлять их здесь, значит бросить на произвол судьбы.

Айзек тряхнул головой. Он старался не смотреть на трупы, но взгляд то и дело возвращался к старику в нарядном жреческом хитоне. Его вопрос так и остался без ответа. Почему Исмэл его убил, разве он убийца?

– Даже если вам это удастся, колодцы не наполнятся. Вы все равно будете зависимы от Амвелеха. Его последний день станет последним и для вас.

Исмэл досадливо поморщился. Точно тоже самое сказал Терапевт.

– Я предоставлю эту проблему нашему отцу и Терапевту. Пусть забирают наши тела для удобрения своего «Сада», – сказал он с усмешкой. – «Театр»… Я не знаю, каков он внутри, но снаружи… – лицо Исмэла снова приобрело то брезгливое выражение, которое его очень портило. Ухмылка, за которой он пытался скрыть разочарование была слишком ненатуральной, даже болезненной. – Тебе, с твоим добрым, сочувствующим сердечком, лучше этого не видеть. Они погрязли в грязных тайнах. Неудивительно, что одна мысль о Театре, вызывала у них суеверный ужас. То, что они делают настолько чудовищно с точки зрения их же веры, что я удивлён, что наш отец и этот… «ересиарх» так долго сохраняли рассудок. «Генезис» был создан для создания искусственного Эдема, Айзек. Ты можешь в это поверить? Более того, они пытались создать Бога! – Исмэл порывисто расхохотался. – Об этом ты знал?

Айзек побледнел и мотнул головой, сильнее сжимая руку Ревекки.

– Зато верховный жрец знал обо всём. Попустительствовал ереси, – почти с садистской жестокостью добавил Исмэл, глядя на брата. Он больше не был с ним мягок, как при первой встрече, он просто не мог.

– Ты убил Святейшего Ямвлиха, потому что он тебе велел? – тихо спросил Айзек, выделяя интонацией слово «он». Улыбка сползла с лица Исмэла. Он пожал плечами и отвел взгляд.

– Я знаю нашего отца, Исмэл. У меня было время узнать его – до и после того, как он занес надо мной махайрас. Не скажу, что понимаю его, его вера для меня непостижима, но… – Айзек покачал головой, – не думаю, что всё это происходило с его одобрения. Попустительства – да, но не одобрения.

Исмэл снова взглянул на брата и усмехнулся.

– Это старая отговорка, Айзек. Так же оправдывают богов, когда говорят о неизбежном зле – Господину противно зло, но Он позволяет ему свершаться ради какой-то великой цели. Какая цель может оправдать это ?!

Возглас прокатился по ангару эхом, и наступило молчание. Айзеку было нечего возразить. Ему не хотелось верить брату, не хотелось ничего знать об очередном заговоре, но он знал, что всё сказанное Исмэлом – правда. Айзек видел, как это повлияло на брата, и удивился собственной бесчувственности. Он скользнул взглядом по неподвижным вирт-гоплитам.

– Они мертвы?

– Они в Сети, – ответила за Исмэла Руфь. – Это CsO, «тело без органов», программа замыкающая сознание на аватаре в Сети и усиливающая картезианский разлом. Кедар за ними присматривает.

– Они смогут вернуться?

Руфь покачала головой.

– Не знаю. Скорее всего, начнется сильное психологическое отторжение. Это первая ступень «Симулякра», а «Симулякр» – это дорога в один конец. Есть разработки, позволяющие менять программу и управлять дулосами из Сети, но большинство из них подчиняется Системе, поэтому в этой области мы продвинулись не так уж далеко.

– Кто знает, как изменится наше восприятие мира, когда мы откажемся от тел? – задумчиво сказал Исмэл, лицо его расслабилось, стало более отрешенным, и Айзек понял, что брат частично погрузился в Сеть. Неожиданно для себя, Айзек ощутил укол зависти и желание ощутить то же, что чувствует он – эйфорию, покой, свободу.

– Эмпатические аватары сгладят острые углы, но так или иначе, это будет нечто совершенно иное по сравнению с тем, что мы знали до сих пор. Многие уподобляют это осознанному сновидению, другие – фантазии. Есть множество симуляторов, снижающих связь с телом до минимума, деривационные камеры и прочее, и есть «птенцы», которые почти совершили этот переход, но даже они всё ещё живут в физическом мире. Единственные, кто с ним покончил навсегда – мертвецы и эти вирт-гоплиты, – он вдруг рассмеялся и поднял на Айзека смеющийся взгляд, – кто бы мог подумать, что первыми кто вступит в виртуальный «Новый Эдем» будут наши враги?

– Что ты видишь? Что с ними? – Айзек поддался вперед, потянув за собой Ревекку.

– Они здесь, в вирт-ангаре. Растеряны, но живы, – он улыбнулся, взгляд его обратился внутрь. – Теперь они на нашей стороне.

Исмэл подошел к одному из гоплитов, снял с него вирт-шлем и протянул его Айзеку. Тот хотел взять его, но Ревекка, сжала его ладонь обеими руками и потянула вниз.

– Айзек… – прошептала она, почти повиснув на его руке. – Не оставляй меня. Ты обещал.

Айзек опустил протянутую к шлему руку и мысленно собрался.

– Может быть, позже, Исмэл. Мне нужно идти. И вы уходите, – он оглянулся по сторонам, – здесь слишком тихо. Даже дроны не работают… Наверное, по приказу Ямвлиха или Терраха, но всё равно жутко. Среди мертвецов.

– Может быть, возьмешь ксифос?

– Нет, – Айзек мотнул головой. – Он мне не нужен.

Исмэл кивнул и вдруг, выпрямившись, отдал честь, как в первую встречу, когда на нем был адмиральский китель. Айзек растерялся, но брат уже отвернулся от него. По его застывшим плечам, Айзек понял, что Исмэл говорит с Руфью через Сеть. Помедлив несколько секунд, Айзек потянул Ревекку прочь.

Скоростной лифт стремительно сжимал пространство, так что желудок подкатил к горлу и заложило уши. Айзек сглотнул слюну. Он и раньше редко забирался так далеко, чтобы была необходимость в лифте.

– Здесь всё было по-другому ещё несколько недель назад. По крайней мере мне так казалось.

Ревекка гладила стену кабины, пробуя её на ощупь.

– Всё не так плохо, Айзек. На меня не набросились и не забили камнями.

– А ты ждала этого? – поразился Айзек, скосив на нее глаза.

– Не то, чтобы. Я знала, что тут нет камней.

Ревекка рассмеялась, но Айзек даже не улыбнулся. Он знал, что она говорит серьезно. Из её рассказов он понял, что истории о чьей-либо бесславной мученической смерти в Харане рассказывают вместо сказок, о смерти поют даже в колыбельных. Дети Харана знали, что умрут, едва научившись говорить. Айзек вздохнул.

– Раньше я думал, что в Амвелехе никто не умирает, – сказал он. – По крайней мере насильственной смертью. Даже в лучшие времена нам бы грозило изгнание. Но теперь… Возможно, я сошел с ума, но мне кажется, что камни честнее изгнания. Бросая камень в другого, каждый понимает, что он причиняет боль и страдание, что смерть другого остается на его совести. А в изгнании убивает Пустыня, никто не виноват, кроме того, кто нарушил закон. Это нечестно.

– Нечестно? А кто же тогда виноват в преступлении, если не преступник?

Двери лифта бесшумно открылись.

– Все.

– Что ты будешь делать, Айзек? – спросила Ревекка, когда они вышли в пустынный белый коридор.

– Я не знаю, кто из них прав. Возможно, никто, но я не могу сидеть сложа руки. Отец сказал, что у меня есть доступ к Театру, я хочу попробовать… не знаю… войти в него.

– Что такое этот «Театр»?

Айзек долго молчал, потом, остановившись, повернулся к Ревекке.

– Наверное, тебе будет трудно это понять. О Театре болтают разное. Самое простое объяснение, что Театр – это сеть Системы жизнеобеспечения Амвелеха, которая обеспечивает связь всех базовых систем и подконтрольных им дулосов. Существует миф, что получив доступ к Театру, ты получишь контроль над всем Амвелехом. Я не знаю правда это или нет, но так думает Исмэл. Но помимо этого, о Театре говорят, как о своего рода «месте», в котором присутствуют боги. Это не реальное место, попасть туда можно только во время великой мистерии посредством изменения сознания. Это доступно очень немногим… По крайней мере я так считал до недавнего времени. Ещё о нем говорят, как о «колыбели» Амвелеха, – Ревекка смотрела на него с любопытством, и Айзек улыбнулся. – В действительности я тоже не понимаю, что он такое.

– Но как ты туда попадешь?

– Что-нибудь придумаю, – беспечно заявил Айзек, но лицо его снова стало серьезным. – Что-нибудь… Я чувствую, что что-то приближается, Ревекка.

Она кивнула.

– Еще в Харане я ощутил это. Будто меня засасывает в водоворот, и я не могу этому противостоять. На следующий день, мой отец попытался убить меня, выполняя завет полученный от Господина. Я выжил, но с тех пор это чувство только усилилось. В тот день я видел, как Милка молола зерно – мне тогда показалось, что я – такое же мелкое зернышко, между каменными жерновами. Теперь мне кажется, что эти жернова перемалывают всех, кого я знаю, – весь знакомый мне мир.

– Ты думаешь, он попытается снова? – глаза Ревекки сверкнули. Она ничем не походила на смиренную жертву, которую в ней пытались воспитать жители Харана. Айзек покачал головой.

– Нет, вряд ли. Им завладела новая мысль. Я вижу это. То, как он повел себя с Террахом и святейшим Ямвлихом, говорит о том, что он знает, что делает. И я догадываюсь в чём дело. Не я, тот Тэкнос, которого он ждал.

Ревекка бессознательно взяла кисть Айзека обеими руками.

– Дело в Аароне, да? Он ушел с ним… И Элизар тоже.

Айзек кивнул и, притянув девушку к себе, обнял. Поверх её макушки он вглядывался в гладкую поверхность стены, будто мог увидеть там их общее будущее.

– Аарон – «дитя колодцев», так сказал Призрак. До того, как вмешался Серрух, его растили в Амвелехе. После слов Исмэла о ереси «Генезиса», не остается никаких сомнений.

Отпустив Ревекку, Айзек повернулся к двери.

– Что же мы будем делать? – спросила девушка, заглядывая через его плечо на сверкающую в воздухе панель, которая появилась из ниоткуда в ответ на взмах руки.

– Хотел бы я знать, Ривка.

Элизар стоял на своем привычном месте рядом с разъёмом Системы. Он засиял при появлении Айзека и Ревекки и двинулся к ним.

– Добрый вечер, молодой господин и госпожа Ревекка.

– Не сейчас, Элизар, – отмахнулся Айзек, направляясь в кабинет отца, но пройдя несколько шагов остановился. – Хотя… – он обернулся, – Как ты сделал это, Элизар?

– Сделал что, мой господин? – недоуменно мигнул дулос.

– Заслонил Аарона, убил Терраха. Эгемон приказал тебе отключиться. И ты сделал это… или нет? Как ты смог ослушаться его приказа?

Дулос продолжал мигать. Айзек почти физически ощущал процессы, протекающие в его металлической голове.

– Я был отключен с момента приказа эгемона Терраха и до подключения к Системе. В моей памяти нет никаких сведений о совершенных действиях в этот период. Прикажете отправить отчет о неисправности в «Генезис Inc», господин?

– В «Генезис»? – переспросил Айзек. – О, нет, не нужно. Проводи Ревекку в мою комнату.

Отец был там, где Айзек ожидал его найти – в кабинете среди своих коллекционных древностей. Он сидел в своем кресле и, кажется, дремал.

– Где Аарон?

Абрахам открыл глаза.

– Отдыхает. Дулос приготовил ему пустующее помещение в нашей секции. Там же может разместиться девушка.

– Ее зовут Ревекка, и в этом нет нужды, – сказал Айзек резко, чувствуя как в нем снова поднимается волна недовольства. Он не мог говорить с отцом спокойно.

Абрахам снова прикрыл глаза, показывая, что не желает спорить. Айзек замялся. Ему хотелось бросить обвинения Исмэла ему в лицо. Он испытывал жгучую обиду – из-за брата, из-за себя и всего Амвелеха, но сдержался, зная, что этот спор ни к чему не приведет. Он не мог предупредить его о планах Исмэла, не мог прямо спросить о Театре и Аароне, опасаясь тем самым подставить их под удар. Айзек смотрел на своего дряхлого отца, на его курчавую, почти прозрачную бороду, раскиданную по вздымающейся груди, на костлявую ладонь, прикрывающую веки, и будто упирался в глухую стену.

– Завтра мы соберем на Агоре народное собрание, как в древние времена, – сказал Абрахам, отнимая руку. – А теперь нам всем нужно отдохнуть и привести свои мысли и чувства в порядок. Ты всё ещё послушник, Айзек.

– Завтра может быть поздно! – в сердцах воскликнул Айзек и пожалел об этом.

Абрахам открыл глаза и посмотрел на него так, что Айзеку стало не по себе – пристально, но в то же время будто не видя. Верхняя губа старика дрогнула и приподнялась, обнажая пожелтевшие от старости зубы. Абрахам словно испытывал боль.

– Оставь меня, Айзек, – сказал он. – Всё в руках Господина. Уходи.

Осенив Айзека неловким благословляющим жестом, даже не поменяв своего положения в кресле, он глухо повторил:

– Уходи!

Ворвавшись в свою комнату, Айзек некоторое время носился по ней, как запертый в клетке зверь. Не отвечая на обеспокоенные вопросы Ревекки, он вдруг стал что-то искать – сначала глазами, потом принялся переворачивать вещи. Наконец он рухнул на кушетку рядом с Ривкой.

– Что случилось?

– Я не знаю, Ривка. Не понимаю. Всё кажется таким же как всегда, но это не так. Он забрал мою нейросетку, значит, догадывается о планах Исмэла. Я не знаю, чего ждать – и это самое страшное. О боги! Что если он что-то задумал? Я не знаю, что делать.

– Возможно, ничего, – мягко ответила Ревекка.

– Возможно, ничего, – согласился Айзек. – Он сказал, что завтра созовет народное собрание, но Исмэл будет действовать уже сегодня. Может быть, уже сейчас. И я не знаю, правильно ли он поступает. Может статься, что завтра некого будет созывать… Что мне делать, Ривка? И Аарон, что будет с ним? Я сам привёл его в Амвелех.

– Ты ни в чем не виноват, Айзек.

Взяв Ревекку за руку, он встал с кушетки.

– Пойдем к Аарону, а потом…

Айзек не договорил. Плечи вздернулись вверх и медленно опустились. Он не знал, что будет потом.

В приготовленном Элизаром помещении Аарона не оказалось. На капсульной кровати осталась вмятина от человеческого тела, но всё остальное осталось нетронутым. Первому архонту принадлежала вся секция, для верности Айзек проверил каждую пустующую комнату, заставил Элизара открыть все запертые двери, хотя чувствовал, что это безнадёжно. С возрастающим отчаянием он тщательно осматривал пустые, стерильно чистые комнаты, не выпуская руки Ривки. Ему казалось, что стоит отвернуться, и она исчезнет, как Аарон.