Текст книги "Последние дни Амвелеха (СИ)"

Автор книги: Варя Добросёлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Калеб замер. Ханна посмотрела на Руфь, а та на Калеба.

– Ого, – протянула Ханна, вырывая всех из оцепенения. – У нас есть тайные поклонники среди любителей железа.

– Ты не представляешь для нас опасности, дулос? – уточнила Руфь, опуская оружие.

– Нет, госпожа.

– И кто отдал этот приказ?

– Глава корпорации «Генезис», госпожа.

– Сам Терапевт? – восторженно взвизгнула Ханна. – Я думала, он на стороне властей.

– Я бы не стал радоваться раньше времени, – осадил её Калеб. Он устало прислонился к стене возле дыры, из которой торчала голова Ханны. Обычная белозубая улыбка так и не появилась на его лице, несмотря на всё облегчение. Он только поморщился из-за того, что пот заливал лицо. – Терапевт слишком скользкий тип, чтобы быть на какой-то одной стороне. Кто знает, чем нам грозит этот его интерес.

========== Глава восемнадцатая. Птенцы возвращаются в гнездо ==========

Коридоры этажа «кси» были пустынны. В этот час люди находились на своих рабочих местах или в Сети. Праздные прогулки и раньше не были в чести у амвелехцев, а с тех пор, как было введено военное положение, Реальный город и вовсе обезлюдел. Но даже если на пути Исмэла встретились бы случайные прохожие, они едва ли смогли бы отличить лидера виртов от эгемона вирт-гоплитов – линотараксы и вирт-шлемы сбивали с толку. Когда Руфь вызвала его во второй раз, чтобы сообщить о дулосе-агенте, они были уже на месте. Отключившись, Исмэл вызвал панель управления и набрал код, полученный от птенцов. Дверь мягко отделилась от стены и отъехала в сторону. В ту же секунду на них обрушилась лавина запахов. Исмэл был готов к этому, но всё же не смог сдержать гримасу брезгливости. Даже шлем не спасал от удушливой вони нечистоплотных человеческих тел.

– Оставайтесь в коридоре, – Варак и Джотан были ему благодарны.

Дверь за спиной захлопнулась. Не торопясь входить в Сеть, Исмэл осмотрел окружающее пространство. «Гнездо» походило на игровой притон – всюду была какая-то жирная труха и объедки. В центре на почерневшей от грязи кушетке лежал мужчина. Он улыбался, глядя в потолок счастливым мутным взглядом. Его волосы и редкие белёсые пучки на подбородке свалялись в грязные клубки. Одежда одеревенела от выделений тела. Через задранные кверху края куртки просвечивала белая водянистая плоть с еле заметными редкими волосками вокруг пупка. К горлу Исмэла подкатил комок. Хотелось нырнуть в Сеть, но он медленно двинулся вперёд, продолжая осмотр. На пластиковых креслах, вульгарно раскинув ноги и руки, развалились две женщины. Упавшие на грудь головы с запутавшимися в волосах остатками еды, расслабленность и сладострастное выражение на лицах не вызывали у Исмэла желания надолго задерживаться на них взглядом. Ещё один мужчина полулежал на полу среди грязных пищевых контейнеров, прислонившись спиной к стене. Из раскрытого рта тянулась нить слюны. Он что-то вяло пережевывал, хотя по виду контейнеров было ясно, что с последнего приема пищи прошли, как минимум, сутки.

На затылке каждого птенца блестела нейро-пластина новейшей конфигурации, от которой отходили провода, оплетающие грязные тела и мебель. Несколько других невостребованных портативных нейро-сеток и пластин валялись на полу. Переплетенные в беспорядочном клубке провода сходились в жгуты толщиной в руку человека в углу комнаты и уходили во внутренность стен – в шахты.

Виртов, подобным этим, назвали птенцами из-за их неспособности жить в реальности. Картезианский разлом их был так силен, что их пребывание в Реальном городе сводилось к простейшим функциям поддержания жизни, которые они выполняли с большим трудом. Священники и традиционалисты считали, что это результат взаимодействия с Сетью, пагубное воздействие технологий на человеческую психику, наказание за невоздержанность и многочисленные пороки современности, но Исмэл видел этому другое объяснение. Посредством технологий человечество эволюционировало, мутировало и преобразовывалось в совершенного новый, неизвестный прежде вид существ, живущий в ином плане бытия – в мире идей и информации. Продукты ума – Сеть и технологии, были такой же неотъемлемой частью человеческой природы, какой фундаменталисты считали тело. Психосоматический отказ от полового размножение и синдром диссоциации с телом были следствием не вырождения, а перерождения. Био-оболочка просто изживала себя и отмирала за ненадобностью. Это доказывали сами птенцы – несмотря на неприглядность физического существования, в Сети им не было равных. В Реальном городе они были символом вырождения, калеками и уродами, но в виртуальности они были богами. Большинство нововведений Сети – эмпатические аватары, виртуализация сенсорных систем и так далее – не появились бы, не будь в этом заинтересованы птенцы. Именно им принадлежали ведущие сетевые разработки. Проект «Симулякр» родился благодаря птенцам и был единственным возможным для них будущим.

Исмэл переключился в Виртуальный город. Все пятеро, трое юношей и две девушки в коротких белых хитонах на голое тело, сидели на полу перед изящной античной кушеткой, скрестив ноги, и глядели на Исмэла с настороженной доброжелательностью. Гнездо преобразилось. В виртуальном двойнике помещения щебетали птицы и журчала вода. На месте проводов и отходов стояли кадки с пышными растениями. Запах почти исчез. Они обманули даже обоняние.

– Надо уходить, Вакх. Гнездо Атона разорено.

Дети беспокойно заерзали, но не спешили выходить из Сети.

– Их разлучили? – звонким голосом спросила темноглазая Ио и охнула, прикрыв ладонью рот, когда Исмэл утвердительно кивнул. – Но они же умрут! Жестокие, жестокие!

Девушка схватилась за край хитона Вакха, но тот оставался бесстрастен. Это был парнишка лет шестнадцати, но все в нем выдавало лидера. Он сидел, сложив руки на коленях, и единственный из всех выглядел спокойным.

– Новое гнездо будет безопасным? – спросил он. Не оборачиваясь к Ио, он накрыл её руку ладонью.

Слева от Вакха сидела еще одна девочка лет четырнадцати. Длинные светлые волосы падали ей на грудь и завивались в большие отливающие золотом локоны. Она смотрела на Исмэла не мигая. Рядом с ней, касаясь коленом её бедра, сидел пухлый и розовощёкий Пиндар, и тут же – угловатый, но поэтичный Федр. Дети жались друг к другу, словно были членами одной семьи. Впрочем, так оно и было. Птенцы из одного гнезда всегда были очень близки между собой и, как правило использовали аватары детей и подростков. Это была ещё одна их особенность – психологически они словно застыли в этом возрасте. Сеть была для них игрушкой, но в уме и опыте им не было равных.

– Да. Это будет последняя остановка. Обещаю.

Вакх напомнил Исмэлу брата Айзека – того, что прятался за маской взрослого мужчины во время их единственной встречи. Хотя тут дело обстояло ровным счетом наоборот – взгляд, который бросил на него Вакх, был слишком зрелым для ребёнка.

– Для нас вирт-шлемов нет? – с надеждой спросила белокурая девушка. Исмэл покопался в памяти, но так и не вспомнил её сетевое имя. Скользнув глубже в Сеть, он развернул её профиль: «Леда», PNP: 384-298.

– Нет, их слишком мало. Только те, что мы сняли с трупов вирт-гоплитов, – Исмэл замолчал, ожидая эмоциональной реакции, но ни один из детей не выразил ни сочувствия, ни ужаса, поэтому он продолжил: – К тому же это наше прикрытие. Случайные свидетели примут нас за полицию, разорившую очередное гнездо. Вам лучше оставаться собой – никто из вас не походит на гоплита.

Леда вздохнула и прислонилась головой к плечу Вакха.

– Нам чертовски не хватает помощи киберов, Исмэл. В Сети мы почти всесильны, но когда дело касается «железа», мы беспомощнее слепых котят.

– Знаю, Вакх. Но мы не можем обратиться к абы кому, нам нужны ведущие разработчики, а они поддерживают власть правительства. По крайней мере официально, – ответил Исмэл. Вакх был прав, хотя и заговорил об этом сейчас только затем, чтобы оттянуть неприятный момент отключения от Сети. – Я предупреждал тебя, что мы за вами придем. У вас было время подготовиться.

Частично скользнув в реальность, он поморщился.

– О боги, Вакх, здесь такая вонь, удивляюсь, что вас до сих пор не обнаружили. Тело нуждается в уходе.

Вакх дернул плечом, девушки по обе стороны от него покраснели и выпрямились.

– Ты сам сказал избавиться от дулосов, Исмэл. А без них мы – только гора гниющего мусора, – ответил Вакх ровным голосом.

– Извини, – Исмэл понял, что сказал бестактность. Не было нужды упрекать птенцов, в этом не было их вины. – Отключайтесь, Вакх.

Тот кивнул, взял за руку Ио и вторую белокурую девочку, и встал. Следом поднялись Пиндар и Федр. На лицах, даже на спокойном лице Вакха, отражалось состояние близкое к панике. Они сбились в кучу, хватаясь друг за друга, словно шли на верную гибель.

– Да отключайтесь вы, черт возьми! Вакх! – взревел Исмэл, теряя терпение. – Вы не одни. Все мы подвергаемся опасности!

– Если что-то пойдет не так, ты знаешь, что делать, – сказал Вакх, не обернувшись, и зажмурился, будто от боли.

Исмэл переключился в реальность целиком. Вместо юных испуганных лиц, на него уставились пустые глаза людей без возраста. Тупые одутловатые лица, обрамленный свалявшимися давно немытыми волосами. Пластины с нейродатчиками, грязные и засаленные, как и их волосы, они держали в руках.

– Ну же! Чем быстрее, мы с этим расправимся, тем быстрее вы окажетесь снова в Сети, – приободрил их Исмэл, хотя не был уверен, что они понимают. Пальцы уродливого, жирного Вакха, словно деревянные стали разжиматься. Один, другой. Его нейро-пластина упала на пол, но другие вцепились в свои мертвой хваткой. Позвав Варака, Исмэл принялся разжимать пальцы Федра и вырвал пластину из рук. Варак поступил еще проще, и просто вырвал провода из пазух. Отвращение от прикосновений к их холодным рукам граничило с удушьем, которое, должно быть, испытывали сейчас птенцы, запертые в этих больших и уродливых телах.

– Исмэл! – Кедар вызвал его по прямой линии связи, когда они, словно погонщики, вывели группу птенцов в коридор. – Я сделал всё, что мог. Вирт-гоплиты поняли, что это обманный маневр, они усилят патрули, чтобы выяснить, от чего мы пытались их отвлечь. Будьте осторожны. Им не потребуется много времени, чтобы понять, какие именно секторы мы попытались очистить.

– Понял, Кедар.

Птенцы сбились в кучу, но не контактировали друг с другом. Медленными, тяжелыми шагами они продвигались вперед вслед за Вараком. За ними шли Исмэл и Джотан, наращивая темп с каждым шагом в надежде, что и птенцы, подгоняемые сзади, пойдут быстрее. Вонь, распространявшаяся за ними шлейфом, была не так сильна из-за усилившегося кондиционирования.

– Как стадо овец, – прокомментировал Джотан. – Жутко.

Исмэл не ответил. Он вынул ксифос, но зная, что угрожать птенцам бесполезно, просто вертел его в руках. Покосившись на него, Джотан сказал:

– Тут больше бы пригодилась плеть. Если они вообще чувствуют боль.

Исмэл уже тысячу раз прокручивал все возможные варианты взаимодействия с птенцами, но ни один из них не казался теперь подходящим.

– Болевые рефлексы самые древние. Боль вызовет страх, а страх – желание бежать, – ответил он. – Агрессия или бегство – так поступают даже простейшие организмы при встрече с опасностью. Вопрос только в том: куда они побегут?

Джотан открыл рот, чтобы высказать догадку, но в шлеме каждого раздался голос Руфи.

– Исмэл, здесь вирт-гоплиты, – тихий щелчок и через несколько секунд: – Двое. Думаю, мы с ними справимся.

Варак остановился, птенцы по инерции прошли еще несколько шагов и тоже встали. Это раздосадовало Исмэла едва ли не больше, чем сообщение Руфи.

– Не дайте им засечь дыру. Мы рядом. Будем на месте через две-три минуты.

– Поняла, – Руфь отключилась.

– Ксифосы в боевой режим, – отдал команду Исмэл и шагнул к ближайшему птенцу. – Иди! Вакх? Пиндар? Федр? Кто бы ты ни был, чёрт возьми… Бегом! Ну же! – Исмэл орал ему в самое ухо, но в глазах птенца не мелькнуло ни страха, ни понимания, ни даже узнавания, с которым обычно человек реагирует на свое имя. Охватившее Исмэла нетерпение граничило с ненавистью. Он грубо толкнул мужчину в спину ксифосом, тот накренился вперед, по инерции сделал несколько шагов и снова замер. – Давай же, черт бы тебя побрал! Иди, кретин!

– Эй-эй, полегче… – проговорил Джотан неуверенно. Варак отвёл взгляд.

Сделав глубокий вдох, Исмэл попытался преодолеть охватившее его бешенство. Он должен был в последний раз убедиться в правильности своего решения. Боль, страх, бегство – всё верно, нужно их просто подтолкнуть, но Джотан стоял рядом и смотрел на него с каким-то неопределенным выражением на лице. Словно его мучила зубная боль. Мужчина-птенец, открыв рот, глядел перед собой. Изо рта по подбородку тянулась слюна с кусочками пищи в ней. Это был тот, кто сидел у стены. Федр. Или Пиндар.

– Варак, иди вперед! Не жди нас, – приказал Исмэл, поднимая ксифос.

Что если они не сделают больше ни шага? Что если там внутри этого отсутствующего тупого взгляда он бьется в истерике? И что если внезапная острая боль заставит его спрятаться еще глубже? Исмэл цыкнул сквозь зубы и, прицепив ксифос к ремню линотаракса, снял с себя вирт-шлем. Прикрытие не имело значения. Иглы нейродатчиков выскользнули из затылка, мир продернулся чёрной пеленой, стал еще более уродливым, чем-то, что Исмэл видел в гнезде. Он знал, почему птенцам не было дела до реальных тел – человеческое тело было безобразным в своей сути, оно было грязным и животным, потому что производило только нечистоты и вонь. Он отыскал взглядом того, кто в гнезде лежал на кушетке, и протянул шлем ему.

Вакх нырнул в Сеть, едва только иглы проникли в его мозг. Он не стал выглядеть от этого живее и разумнее, но он почти сразу же повернулся и пошел в обратном направлении. Другие птенцы, повинуясь инстинкту всегда быть вместе и следовать за вожаком, побрели вслед за ним. Словно разгадав его намерение, на этот раз они пошли быстро, потом побежали нелепой, шатающейся гурьбой – если можно назвать бегом это неловкое переваливание с ноги на ногу.

– Он сказал, что физическое перемещение ничего не даст, – передал Джотан, глядя вслед птенцам. – Что они возвращаются в гнездо. Лучше смерть, чем реальность. Операция провалилась?

– Полагаю, что так, – ответил Исмэл, думая о том, что едва ли эта операция имела шанс с самого начала. Теперь он понимал, что, скорее, убил бы их, чем спас. – Мы должны были попробовать. По крайней мере теперь они знают, что у них нет выбора.

***

Дверь в секцию 284Ξ замигала. Ханна юркнула обратно в дыру, и на этот раз Руфь с Калебом последовали её примеру.

– Эй, дулос, сделай вид, что работаешь.

– Сделать вид, госпожа?

– Повернись к стене, вытащи щупальца и жди дальнейших приказов, – раздраженно ответил за Руфь Калеб. – Начни издавать какой-нибудь шум.

– Принято, господин.

Секционная дверь с тихим шорохом закрылась, раздались шаги, которые Руфь едва могла расслышать за собственным сердцебиением. Дулос, согласно приказу Калеба, бестолково шевелил отростками и гудел, но актер из него был никудышный, провести он мог разве что полного идиота.

– Кто там? – одними губами спросил Калеб, дулос его услышал.

– Вирт-гоплиты, господин, – на удивление тихо ответил дулос. В его тоне, Руфи даже почудилось нечто заговорщическое.

– Сколько?

– Двое, господин.

– Стой на месте и не шевелись. Не отвечай им.

Калеб сжал ксифос в вытянутых руках, целясь поверх головы дулоса. Прошло еще несколько очень долгих секунд. Незнакомый голос окликнул дулоса, но тот стоял неподвижно.

– Что это с ним? – спросил один из гоплитов совсем рядом.

– Стой! – крикнул второй, но Калеб уже выстрелил. Потом ещё раз. И ещё. Выскочив из провала и закрываясь дулосом, как щитом, он выстрелил несколько раз во второго.

– У нас есть несколько минут, – сказал он, когда всё стихло. Плечи его поднимались и опускались. Он тяжело дышал. – Или секунд.

– Успеем. Исмэл уже на подходе, – заверила его Руфь, выбираясь в коридор. – Они живы?

– Без сознания. Линотараксы смягчили удар, – пожал плечами Калеб, не глядя на бесчувственных вирт-гоплитов.

Руфь, кусая губу, смотрела мимо него.

– Они видели дыру и расскажут об этом Терраху.

– Дулос тоже видел, но его мы не можем уничтожить. Разве что взорвать, но от этого будет ещё больше… – Калеб вдруг замолк. До него дошло, к чему она клонит. – Это уже чертова казнь, Руфь. Ты это понимаешь?

Он покачал головой и выругался. Затем склонился к одному из гоплитов, снял с него шлем и передал его Руфи.

– Выйди частично в Сеть, тогда будет казаться, что это игра, – сказала она.

Калеб не обернулся.

– Это всё, что ты можешь предложить?

Выглянувшая было Ханна, увидев в чем дело, снова скрылась в шахте. Наставив на гоплита ксифос и отвернувшись от него, Калеб снова тихо выругался и выстрелил. Дверь с противоположной стороны коридора замигала. Глянув на нее, Калеб больше не медлил, стащил шлем со второго и выстрелил еще раз. На этот раз он видел, куда ударила пуля. Голова незнакомого парня дернулась, лицо вмялось внутрь. Под ногами Калеба стала расползаться лужа. Он выпрямился и направил оружие на мигающую дверь. Следуя совету Руфи, он скользнул частично в Сеть. Коридор в его сознании раздвоился, и собственное сердцебиение стало не таким оглушающим.

– Калеб! Руфь! Уходите оттуда! – заверещала Ханна через динамики шлема, но увидев в проеме открывшейся двери Варака, сама вывалилась в коридор. – О, боги! Варак! Вы успели! Где остальные?

– Птенцы, – как всегда, лаконично ответил Варак. Поглядев на трупы, он поднял голову и посмотрел на Ханну. – Они не хотят идти.

– Боги, как же они поползут по лестнице?

Варак пожал плечами, будто его это не касалось.

– Дерьмо, – без особых эмоций заключил Калеб. – Грёбаное дерьмо.

Все четверо уставились под ноги, на неподвижно лежащих гоплитов. Воцарившуюся было тишину разорвал голос Джотана.

– Готовьтесь к отходу! Птенцы вернулись в гнездо. Мы будем через десять секунд, – он замолчал, но потом включился снова: – Исмэлу нужен новый шлем.

Джотан и Исмэл появились через минуту. Оставшаяся в коридоре Руфь, перебросила Исмэлу шлем. Остальные были уже в шахте.

– Сюда двигаются несколько дулосов и удвоенный патруль гоплитов, – вдруг сообщил молчавший до этого дулос.

– Надо же какой сговорчивый, – фыркнул Калеб из шахты.

– Это тот самый? – спросил Исмэл, забираясь в шахту последним. Прежде чем закрыть дверь, он посмотрел на дрона-ремонтника.

– Что нужно от нас Терапевту, дулос?

Тот замигал, сверяя полученную информацию с запросом, отъехал на полметра назад и высветил в вирт-коридоре сообщение: «Ψ-672. Ева-2 желает сыну первого архонта благополучия». Цифры и слова вспыхнули красным предупреждающим сигналом несколько раз и исчезли.

– Информация за текущий час удалена. Нет доступа к этой информации, – сказал дулос после заминки и, больше не обращая внимания на открытую в шахту дверь, принялся за работу.

Повторив про себя номер секции трижды, Исмэл захлопнул дверь перед новой, возникающей из-под щупалец дулоса гладкой стеной.

– «Сыну архонта…» – подумал он и усмехнулся. – Ублюдок.

========== Глава девятнадцатая. Она дала мне от дерева, и я ел ==========

Они ползли вниз по шахте в кромешной темноте. Помня о курсирующих системных дулосах, все спешили оказаться в безопасном месте, поэтому никто не переговаривался. Извне доносились только звенящий гул кабелей и шарканье быстро переступающих по перекладинам ног. Сообщение от Терапевта, подписавшегося «Евой», развеселило Исмэла. Угасшая было надежда снова разгорелась, но говорить об этом остальным он не стал. Доступ к Театру означал полную и безоговорочную победу, но слишком многим уже пришлось пожертвовать впустую, чтобы имело смысл распаляться из-за очередного миража. Идущие за ним вирты не могли ждать. С каждым днем противодействие физического мира становилось всё сильнее. Самоубийства из-за слабых нейро-сеток и разорённые гнёзда подрывали боевой дух. В те несколько минут, что он провел без шлема, полностью отключившись от Сети, Исмэл успел подумать о многом и многое понять. Ни у него, ни у остальных виртов не оставалось другого выбора, кроме как идти вперёд. Сеть всё решила за них.

Ощутив под ногами твёрдый пол коридора, откуда начался их путь несколькими часами раньше, Исмэл шагнул в Виртуальный город, затем еще глубже в Сеть, оказавшись в своём профиле. Ощущение почти безграничной свободы хлынуло в его сознание.

– Кедар, – вызывал он по общей связи, чтобы его слышали остальные. Исмэл ступил на латрас, и спустя несколько секунд оказался на складе игрового мира, где должен был находиться Кедар. Половина склада была прорисована детально и натуралистично, деревянные ящики, грязь на полу, валяющиеся бутылки из темного стекла, но с середины стилистика менялась на более сюрреалистичную – с текучими углами и плоскими цветами без полутонов теней. Ящики казались мягкими и живыми, мусор под ногами норовил выпустить усики и ножки и убежать во внезапно открывшуюся причмокивающую щель. В том же стиле был выполнен зависший в воздухе аватар Кедара – нечто среднее между недавно подстриженным послушником и насекомым. Несмотря на экзотичность, ни аватар, ни окружающая его обстановка не выглядели отталкивающе. Странно, но не более того. Кедар ещё не успел привыкнуть к новым способностям и не обзавелся гнездом, зато обнаружил неординарный психоделический вкус. Аватар ожил и растянул губы в неестественно длинной улыбке.

– Мы привлекли слишком много внимания к гнезду Вакха, – сказал Исмэл.

– Они не в обиде, – одна из насекомьих лапок Кедара описала в воздухе круг. Этот круг надулся как мыльный пузырь, натягивая на себя текстуру ящиков и стен, и шумно лопнул. – Сам не знаю, как это происходит, – извиняющимся тоном пояснил Кедар. – Вакх говорит, что это была их последняя ходка в реальность.

Исмэл, убедившись в надёжности ближайшего к нему ящика, сел, подтянув на ляжках белые адмиральские брюки. Он любил аватар «адмирала» за чувство уверенности и правоты, которые он вселял. Круглые блестящие глаза Кедара глядели на него не мигая. Разделились надвое, потом ещё раз. Теперь у Кедара было целых шесть близко посаженных черных глазок, но он этого не замечал. Исмэл отвел взгляд. Трансформации Кедара, отвлекали от того, что он собирался сказать.

– Поэтому я пришел к тебе, Кедар. Пришло время запуска. Начнем с CsO, – убедившись, что его слышит так же его «боевая ячейка», Исмэл продолжил: – Чтобы избежать риска извне, нам придется изменить конфигурацию всех аватаров в Сети и усилить картезианский разлом до критической точки.

– Я знаю, что такое CsO.

– Я знаю, что ты знаешь, – Исмэл посмотрел на Кедара, отражаясь во всех его шести круглых глазках. – Я хочу сказать: для всех аватаров, Кедар. Включая те, что используют домохозяйки и технофаги, фундаменталисты и сомафилы. Киберы, архонты, священники, гоплиты – все.

Кедар тоже нащупал за собой ящик и забрался на его край, как на насест.

– Ты думаешь это разумно? – вмешалась Руфь. – Ты лишишь их выбора.

Кедар повернулся, зашевелил голубоватыми лапками, растущими из позвоночника его аватара. Исмэл не сразу сообразил, что эти отростки, которые он принял за лапки и усики насекомого, на самом деле нервы – длинные чувствительные нервные волокна, идущие от спинного мозга Кедара, которыми он изменяет реальность вокруг себя. Один из отростков вытянулся, и из потолка провисла большая капля, похожая на кокон из жидкой человеческой кожи. Именно в таком виде Кедар представлял себе голос Руфи. Исмэл предпочел её личное присутствие творчеству Кедара, но выбирать не приходилось. Капля открыла рот и заговорила:

– Я не оспариваю твое решение, но это… – она не могла подобрать слова, – слишком в духе архонтов. Изначально речь шла только о том, что уйти должны вирты, то есть те, кто предпочел Сеть реальности и телу.

– Руфь, ты была стратегом, ты жалеешь, что ты с нами? – спросил Исмэл и, заметив, как поджались губы капли, усмехнулся. Это было фантазией Кедра, Руфь никогда не делала ничего подобного. Зато спорить она любила, как никто другой. Обычно Исмэл видел в этом пользу для дела, но сегодня это его раздражало.

– Нет, я там, где я должна быть, Исмэл, – растерявшись, ответила Руфь. – И я пойду за тобой до конца, но дело не во мне. Дело в тех, кого ты хочешь сделать виртами против воли.

– Ты с нами не только по своей воле. Ты с нами, потому что была нам нужна. Вероятно, ты была готова к бунту и до нашей встречи, но также, я уверен, на твое решение повлияла новая конфигурация ЭА и усиление картезианского разлома. Я сам поспособствовал тому, чтобы ты перестала колебаться и предала их, а не нас.

Кедар разглядывал стену. Только одна пара глаз смотрела на Исмэла, не отрываясь. Капля застыла немым укором. Исмэл пожалел о том, что сказал, но отступать было поздно. Теперь Руфь наверняка вспомнит момент, когда он предложил попробовать ЭА впервые – и это был момент их наибольшей близости.

– Ты мне не доверял? – наконец спросила она.

– Ты – стратег, Руфь. Я избавил тебя от сомнений, вот и всё, – он ощутил разлившуюся в воздухе неловкость и поэтому заговорил с большим энтузиазмом: – Более глубокое погружение меняет сознание. Они просто станут виртами, только и всего. «Ризома» больше не повторится. Мы не будем вводить им вирус в физическом мире, мы преобразуем Сеть, а вместе с ней всех, кто живет в ней, обманывая себя, что существует другая, более важная, «подлинная» реальность. Они уже в Сети, Руфь, следовательно сделали свой выбор. Так же как и мы. Но отчасти, ты права. Это только часть плана. Нам нужно привлечь как можно больше людей в Сеть после перезагрузки, тогда народ Амвелеха снова станет единым.

Исмэл смахнул ладонью несуществующую пыль и посмотрел на Кедара. Тот увлеченно грыз ноготь на большом пальце.

– Идет война, мы не можем позволить себе великодушие по отношению к врагам. Выбор – так ли это важно? Если ты веришь в то, за что бы боремся… Если вы все, Кедар, Джонас, Калеб, Ханна, Варак, Руфь, Джелайя, действительно верите в то будущее, которое мы выбрали для себя, то оно будет лучшим выбором для каждого в Амвелехе, иначе наша борьба ничего не стоит.

Исмэл ждал возражений, которые, как ему казалось, напрашивались сами собой, но они не последовали. Нервы-лапки Кедра еле заметно колыхались, будто впитывая информацию из воздуха. Количество глаз снова стало обычным. Глянув на Исмэла, Кедар вытянул ноги, словно желая их размять после неудобной позы, но словно зацепился за пол и вдруг оказался рядом.

– Я в деле, – Кедар, который всегда казался самым угрюмым виртом из всех, с кем Исмэлу доводилось иметь дело, улыбался, как спятивший персонаж психоделической игры. Кедар протянул сжатую в кулак руку. – Покажем этим ублюдкам, что значит быть нами.

Исмэл кивнул и стукнул протянутый кулак. Капля ожила шестью ртами, в которых узнавались черты знакомых аватаров.

– Будущее за нами, Исмэл, – последней сказала Руфь. – Как бы там ни было, я с тобой до конца.

Исмэл ощутил укол совести. Придется поговорить с ней позже. Он повернулся к Кедару.

– Предупреди остальных и начинайте подготовку CsO.

– Ты сказал, что это только часть плана, – напомнил один из ртов кокона.

– Да. Это будет вашей задачей, Джотан: необходимо ослабить их защиту, – он подумал несколько секунд, – и привлечь внимание. Возможно, какое-нибудь яркое, в меру абсурдное новостное сообщение. Кедар, дай отмашку птенцам вылетать из гнёзд. Как договаривались. Больше никаких промедлений.

Кедар расцвел своей безумной улыбкой, но Исмэл видел, что тот нервничает. Они слишком долго тянули.

– Отлично. Я думал, ожидание меня доконает.

– Будьте осторожны. Все данные Калебу в срочном порядке, – Исмэл встал и отдал честь, следуя этикету игры, которая их всех когда-то сплотила. Кедар вытянулся в струнку и поднес согнутую руку к голове, его аватар изменился в одну секунду. – Выполняй, лейтенант.

В своем профиле Исмэл не задержался, у него оставалось еще одно важное дело.

– Терапевт желает со мной поговорить, – сказал он, вернувшись в коридор Реального города, где его ждали члены «боевой ячейки». – Возможно, я узнаю от него что-то интересное.

– Театр? – спросила Руфь и, когда Исмэл кивнул, добавила: – Это может быть ловушка.

– Ты отправишься туда физически? Один? – спросил Калеб, отталкиваясь от стены и выходя на середину коридора.

– Да. Если это ловушка, вы приступите к первой фазе «Симулякра» без меня. Руфь станет вашим стратегом, у нее есть опыт, – ответил Исмэл и бросил на Руфь быстрый сожалеющий взгляд. – Но я не думаю, что Терапевту выгодна моя смерть. Готовьтесь к запуску CsO. Когда я вернусь у нас будет больше информации, но пока действуйте без расчета на нее. За нами будущее.

Подняв руку с раскрытой ладонью в знак прощания, он повернулся и пошел вдоль коридора к лифту.

– Будущее за нами, – тихо сказала Ханна за его спиной.

Напряжение в фигурах товарищей выдавало их опасения. Они считали встречу с Терапевтом ошибкой, но Исмэл не собирался спрашивать их мнение. Он не обманывал себя. Он знал, что Театр стал его навязчивой идеей, и именно поэтому решил отказаться от него как приоритетной цели проекта. Но просто забыть о нем, Исмэл не мог – слишком много тайн в себе скрывал Театр, слишком велика была жертва жрецов, слишком недостижимым он казался. Утаивание правды кучкой посвященных образовывало в душе вакуум, который требовал заполнения. Из-за недостатка фактов подключалось воображение – и мифы уже не казались такими абсурдными. Исмэл чувствовал, что поддается, что вот-вот поверит в гипертрофированный страх жрецов перед Театром и в то, что Театр – это нечто большее, чем компьютеризированная система жизнеобеспечения. И тем сильнее ему хотелось увидеть его своими глазами – чтобы развенчать сакрализованную бессмыслицу и освободиться, наконец, от беспочвенных подозрений.

В сообщении Терапевта был указан только код этажа и номер секции – Ψ-672. Предпоследний уровень Амвелеха, под искусственными полями и фабриками, в непосредственной близости с канализацией и кладбищем уровня Ω. Заводы и клинические лаборатории кибер-биологов располагались куда выше. Исмэлу пришлось поплутать между служебных лифтов, прежде чем он смог достичь нужного этажа и секции. Когда он вышел из лифта, в коридоре его уже ждали. Это были дулосы-андроиды – две одинаковые девочки лет четырнадцати-пятнадцати с длинными косами. Одного взгляда на них хватило, чтобы понять, что Терапевт создал их лично для себя. Лица были максимально приближены к человеческим, только абсолютная бесстрастность и неподвижность выдавали их принадлежность к машинам. Хотя они были довольно миловидными – не холодной недостижимой красотой, которая ценилась среди амвелехцев и тем более киберов и технофагов, а вполне человечным очарованием юности – Исмэлу было неприятно на них смотреть. Короткие платьица слишком сильно подчеркивали механические сочленения на плечах и коленях. При кропотливой отделке головы, волос и туловища, которые казались совсем настоящими, руки и ноги девочек-дулосов были сделаны нарочито грубо, словно выставляли напоказ металлические кости и переплетение проводов. Казалось, что Терапевт похваляется своим нездоровым фетишем. Но не это отталкивало Исмэла больше всего – в лицах дулосов отчетливо угадывались черты чистокровных илоток. Вряд ли это было намеренным оскорблением, но Исмэл не мог не заподозрить провокацию. Тема илотов была предана забвению так основательно, что даже среди виртов он был едва ли не единственным, кто помнил о существовании этого народа. Илотами в Амвелехе называли трусов и неудачников, тех, кто был вечным предметом для насмешек – поэтому даже полукровки, еще помнившие своих илотских матерей, открестились от такого наследства и памяти. Для Исмэла его илотская кровь стала неиссякаемым источником злобы, из которого он черпал силу и решимость, необходимые, чтобы выступить против привычной лжи, поэтому любые намёки на свое происхождение и изгнанную с позором мать, он воспринимал, как брошенный ему лично вызов.