Соавторы: Валерия Малахова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 53 (всего у книги 61 страниц)
По пути в тот самый нужный кабинет номер восемь рыжая идет в конце их «женской колонны»: Патрик шел впереди Инес, зачем-то рассказывая ей факты из жизни участка, а испанка нисколько не скрывала, что не слушает его и иногда обращалась с вопросами к матери, что шла позади с Элайлой. Ева же предпочла вновь остаться со своими мыслями, ощущая, как вакуум заполнял ее голову. Ладошки вспотели, по телу прошелся озноб, сбилось дыхание, а в ушах стоял шум – коктейль безумных ощущений вновь вернулся от одной лишь мысли о том, что, возможно, сейчас за этой дверью она увидит Кристоффера. Осознание этого заставляет ее задержать дыхание, когда полицейский хватает ручку кабинета, чтобы пропустить дам вперед. Однако внутри помещения со стойким запахом кофе оказывается лишь мужчина сорока пяти лет, что сидел за своим столом и заполнял какие-то бумаги с кружкой в руках.
- А вот и семейство Шистадов… - вслух усмехается офицер Льюсон, приглаживая свои темные усы. – Приятно познакомиться, леди.
Рыжеволосая по-прежнему чувствует себя отстраненно, пока стоит в кабинете офицера. Для того, чтобы пройти в камеру для свиданий, необходимо было заполнить какие-то документы, где посетитель указывал, что не пронес запрещенного, заранее уведомлен о времени посещения и так далее. Кабинет оказывается небольшим, а если учесть, сколько людей зашло сюда, то все помещение напоминало что-то вроде коробки. Инес быстро просматривала бумаги, читая строчки букв, а затем ставила роспись за росписью. Желая хоть как-то скоротать время, Ева увлеклась рассматриванием полки с наградами мужчины. Она вдруг поймала себя на мысли, что ей было приятно, когда офицер Льюсон причислил ее к семейству Шистадов. Конечно, он был просто уведомлен об их визите и не мог знать достоверные имена, но это нисколько не умоляло того приятного ощущения внутри, которое делало ее ближе к Крису.
- Это все? Слишком много бесполезных бумаг. – недовольно говорит Инес, складывая документы в стопку. – Просто отведите нас к нему.
Первый со своего места подскакивает молодой парнишка, так отчаянно желавший добиться внимания со стороны испанки. Он даже успевает открыть входную дверь кабинета, вновь пропуская их вперед, но Гарсия застывает перед его немного худощавой фигурой, делая максимально надменное выражение лица, на которое была способна, и говорит:
- У тебя есть ключи от камеры, где сидит мой брат? – полицейский отрицательно качает головой. – Тогда не путайся под ногами, Патрик. Пожалуйста.
Инес выходит из кабинета, вызывая усмешку со стороны офицера Льюсона, который кинул многозначительный взгляд на своего молодого напарника. Элайла довольно улыбнулась и вышла следом, за ней поспешили миссис Шистад и Ева, больше похожая на маленького потерявшегося ребенка.
- Нельзя вот так напрямую говорить людям о том, что они тебе неприятны. – щебечет Сильвия дочери, пока они идут по коридорам, следуя за офицером.
- Такие индивиды по-другому не понимают. – усмехается бывшая миссис Шистад, не скрывая улыбки. Иногда Мун казалось, что на самом деле у Гарсии и Кристоффера была одна мать, и это не Сильвия.
Их вчетвером запускают в небольшое помещение: стены покрашены в темный оттенок зеленого, маленькое прямоугольно окошко под потолком с решеткой, стол из дешевого дерева посередине комнаты, два стула около него и несколько лавочек у стены. Мун непроизвольно кривится, оглядывая комнату для свиданий с заключенными под стражу, что была так уродливо обставлена. Ее преподавателя по дизайну интерьера вырвало бы в первую же секунду.
- Сесть здесь – преступление. – со вздохом говорит Элайла, решившая воздержаться и постоять на ногах.
По своей натуре Квииг не была сильно брезглива, но не любила подобные интерьеры, обставленные так убого, но сейчас, когда до встречи с Кристоффером оставались считанные минуты, последнее, о чем она думала – кто до них сидел на этих лавочках. Ева стоит спиной к двери, вглядываясь в то небольшое отверстие в стене. Со стороны могло показаться, будто она рассматривала тюремный пейзаж, однако рыжая была далеко за пределами своего сознания. Разглядывая железные прутья, она не могла сконцентрироваться на какой-то одной мысли, что летали в ее голове, сталкиваясь с друг с другом – она думала обо всем и ни о чем сразу. Ей до сих пор не верилось, что все это происходит. Пульс участился, Квииг слышала, как гулко стучало сердце внутри, ладони вспотели, лоб покрылся испариной, но самой рыжей казалось, что температура ее тела упала на пару-тройку градусов. Дурная привычка прикусывать кончики пальцев априори никогда не кончалась хорошо: в какой-то момент Мун почувствовала, что зажала кожу между губами настолько сильно, что красные следы теперь вряд ли пройдут. Неожиданно раздается звук открываемой железной двери, и каждая из женщин инстинктивно оборачивается в сторону входа – в проеме показывается все тот же офицер Льюсон.
- Дамы, время вашего свидания с мистером Шистадом – тридцать минут. Прошу постараться уложиться в срок. – произносит с нерушимым спокойствием полицейский, а затем отходит в сторону.
Из-за угла появляется Кристоффер, которого под руки ведет другой работник отделения. Он снимает с запястий Шистада наручники, а затем уходит, оставляя семью наедине. Первой к шатену бросается Элайла, причитая что-то о безобразии и беспорядке, а Крис лишь легко улыбается. Но эта улыбка не была той, которую так привыкла видеть Мун – теплая, жизнерадостная и от части самодовольная. Это была улыбка боли, мучений и колоссального психологического труда над своим состоянием. Ева, которая ожидала от себя, что сразу кинется на парня, стоит на месте, будто вросшая в этот холодный бетонный пол. У Шистада осунувшееся лицо, синяки под глазами, легкая щетина, отросшие волосы, которые он уже не пытался убрать со лба, где красовался синяк, видимо оставленный во время задержания. На нем все та же одежда, что была в тот день, но шатен выглядит так, будто прошел в ней сотню километров пешком по бездорожью. Квииг выпадает из реальности, не веря, что это произошло с ним за три дня, а не за три месяца. Что же тогда станет с Кристоффером, если его и впрямь посадят за решетку на несколько лет?
- Ева? – голос Инес вдруг врывается в ее сознание.
К тому моменту, когда взгляд Квииг проясняется, то Элайла уже закончила речь об ужасном содержании под арестом, Сильвия достаточно сильно обняла Криса, а Гарсия, стоявшая недалеко от брата, пыталась вывести подругу из транса. Крис смотрит прямо на нее, но в его глазах нет того привычного огонька, в них лишь боль и сожаление. Он соврет, если скажет, будто не боялся того, что Мун не приедет. С того самого момента, как ему объявили о встрече с близкими, Шистад не думал о матери или Инес, его мысли по-прежнему эгоистично занимала эта девушка, что заявилась к нему в кабинет со словами об измене.
Вздохнув поглубже, Мун на ватных ногах подходит к шатену и заключает его в объятия. Кристоффер тут же прижимает ее к себе как можно сильнее, утыкается носом в рыжие волосы и вдыхает их запах. Он так боялся за нее, когда оперативники ворвались в его кабинет. Шистад видел слезы боли, которых она не могла удержать, и чувствовал себя виноватым. Совесть разъедала его естество. Понимание того, что последнее время он приносит Еве только боль и страдания, пришло неожиданно и теперь било кувалдой по голове. Растаптывало до крошек. Растирало до пыли.
Когда Крис медленно выпускает ее из объятий, то Еве хочется отчаянно вцепиться в его рубашку трехдневной давности и расплакаться. Слезы сдавили ее горло, нос защипало, а глаза горели, будто в них насыпали полдюжины зыбучих песков Сахары. Шатен отрывается от нее и смотрит так, что никакие слова никогда бы не смогли описать. Рыжая видит все, весь свой мир, всю свою душу, свое сердце, которое она так безропотно отдала ему. Тогда она впервые думает о том, что готова простить его и забыть возникшие недоразумения, лишь бы все было также просто, как до того рокового дня в клубе. До того момента, когда жизнь пошла под откос, а Мун еле успевала ее догонять. Даже если то видео окажется гребаной правдой, оно, безусловно, разобьет ее сердце на тысячи осколков, которые ей придется собирать не одну неделю, но если Ева больше никогда не будет с Крисом, то это уничтожит ее и сотрет сердце в порошок, и его невозможно будет собрать. Она готова простить и забыть, только верните все. Все, что у нее было – Крис. Осознание, что без Шистада ее жизнь похожа на гребаный цирк, в представлении которого она не хотела принимать участие, ошеломило ее. Ева вдруг резко поняла, что давно не видела себя без него и не хотела видеть. Кристоффер дарит ей краткий поцелуй в лоб, а затем совсем отступает. Он по-прежнему не сказал ей и слова, но у Квииг было ощущения, будто только что она прочла целую книгу в его глазах.
- Как у вас дела? – спрашивает Шистад, усаживаясь на один из стульев у стола.
- У нас? – переспрашивает разволновавшаяся Элайла, подходя к сыну. – Расскажи нам, как ты здесь. Мы все так волновались.
Смотря на бывшую миссис Шистад, Квииг в который раз удивлялась скорости смены личности в ней: вот она ведет себя как хищная птица над падалью, когда Инес просит Патрика не путаться под ногами; потом Элайла вдруг превращается в светскую львицу, которая ни за что не сядет на стул в общественном месте; а теперь она была похожа на курицу-наседку, что порхала над своим цыпленком. Вздохнув, Ева усаживается на одну из лавочек у стены, чувствуя, что ноги больше не держат ее.
- Я в порядке, правда. – легким движением руки парень убирает спавшие волосы назад, которым срочно требовалась горячая вода и шампунь. – Чувствую себя монахом, ушедшим в горы: много думаю, мало ем и почти не сплю. Кровати тут жутко дерьмовые. – хмыкает он с привычным озорным видом, а затем резко поправляет себя, забыв, что в присутствии мачехи нельзя позволять себе выражаться. – Извини, Сильвия.
- Нет, тут и правда все выглядит так, как ты описываешь. – с улыбкой отвечает женщина, желая хоть как-то подбодрить парня.
- Ты так похудел, мой мальчик… - продолжала причитать Элайла, что стояла рядом с его стулом, заключив сына в объятия.
- Неправда, мам, просто скинул пару килограммов. Это сушка, чтобы мышцы рельефнее были. – шутит Кристоффер, а затем в момент становится серьезным, переведя взгляд на сестру. – Где папа?
- Он в Хельсинках, вернется сегодня ночью. – тут же отвечает Сильвия, немного удивленная тем, что Крис назвал Эрлинга «папой», а не «отцом», как говорил обычно.
- Что ж, этого следовало ожидать… - Шистад-младший пожимает плечами, делая наплевательский вид, но Квииг буквально слышит, как двери в его душу захлопываются с треском, и он ото всех закрывается.
- Он будет присутствовать на твоем заседании послезавтра. – тут же вмешивается Гарсия.
- Послезавтра? – эхом переспрашивает парень, подняв голову. – Двадцать седьмого?
- Тебе не уведомили о заседании? Вот же… черт. Да, слушание по твоему делу состоится послезавтра. – Инес казалась каким-то роботом, когда говорила в официальном стиле даже с братом.
Шистад поднимает глаза, сталкиваясь с Квииг взглядами. На его лице можно прочесть сожаление, боль и муки совести. Крис и так не переставал винить себя и морально уничтожать за все беды, которые он принес Еве, а теперь его заседание назначено на двадцать седьмое декабря – день рождения Мун. И что-то подсказывало парню, что Квииг точно не будет отмечать его в клубе с подругами…
- Неужели кто-то взялся за это паршивое дело? – шатен вновь переключает внимание на сидящую напротив сестру. – Я думал, что теперь заперт здесь до начала следующего года. Вы что, наняли мне адвоката-стажера? Никто другой не согласится работать в праздничные дни.
- Скажи спасибо Еве, - произносит Сильвия, заставляя парня нахмуриться, - мы уже отчаялись найти престижного защитника, но твоя замечательная девушка познакомила меня с ее отцом, который является одним из лучших адвокатов в Осло.
Рыжей кажется, что она больше не может дышать – горло сдавило настолько сильно, что ни одной молекуле кислорода не протолкнуться. Мать Гарсии даже не подозревала, какую бурю вызвала внутри пары, когда сказала это. У Квииг все внутри переворачивается от слов «твоя замечательная девушка», потому что это в очередной раз сильно бьет ее ножом в грудь из-за того положения, в котором они находились – она не знала, что между ними, и была готова отдать все, лишь бы вернуться в прошлое. Стая мурашек пробегает по телу Кристоффера со скоростью тысяча километров в час, когда он слышит слова мачехи. Мистер Мун? Это тот, что бросил маленькую девочку на попечительство легкомысленной матери и забыл о ее существовании? Ради него Квииг восстановила связь с отцом? С каждой новостью Шистад ощущал себя все хуже и хуже – все, что должно было вытащить его отсюда, приносило рыжей вред.
- Сын, - голос Элайлы вдруг становится строгим, - будь честен сейчас и ответь на вопрос. Какова вероятность того, что ты переводил деньги заграницу?
- Мам, - закатывает глаза Кристоффер, глубоко вздыхая, - нулевая! Ты же знаешь, я не папа…
- И очень хорошо, что это так. Справедливость восторжествует.
Вдруг открывается входная дверь, и из-за нее появляется все тот же офицер Льюсон:
- Дамы, десять минут.
Полицейский вновь исчезает за дверьми, оставляя семью наедине, но вдруг со своего места поднимается Инес и отряхивает свой костюм темно-зеленого цвета с важным видом, говоря:
- Мама, Элайла, я думаю, нам пора. Предлагаю дождаться Еву в машине.
Несколько секунд уходит на то, чтобы каждый из присутствующих в комнате понял смысл слов Гарсии. Женщины быстро переглядываются, кидая друг на друга многозначительные взгляды, а затем все же встают. Ева, не сразу понявшая происходящего, по-прежнему сидела на лавке, оторопело смотря на женскую половину семейства Шистадов, которой восхищалась. Каждая из них еще раз подходит к Кристофферу, который покорно принимал объятия родственников, ожидая, когда они выйдут, чтобы остаться наедине с Квииг. Его ладони буквально зудили от желания вновь прикоснуться к ней.
Дверь захлопывается, будто создавая вакуум в этой комнате. Тишина, нарушаемая лишь прерывистым дыханием. Мун не помнила, когда последний раз чувствовала себя так напряженно в одной комнате с Крисом. Расстояние между ними было меньше трех метров, но Еве казалось, будто оно было размером с Марианскую впадину. Выплывут ли они из нее или неизвестность засосет их вглубь?
Каждая секунда сейчас была на счету, и Крис больше не собирался терять время. Сделав глубокий вдох, Шистад встает, медленными, но большими шагами подходит к Мун, которая все также глядела в неопределенную точку перед собой. Шатен аккуратно садится рядом с девушкой, но выдерживает небольшое расстояние между ними. Ни он, ни она не знали, что сказать. Крису казалось, будто рыжая должна оттолкнуть его из-за обвинения в измене, а сама Мун думала лишь о том, как все забыть и поскорее вернуться к их прежним отношениям, полным любви и чувств.
- С этим выражением лица ты напоминаешь мне маленькую девочку, которая потерялась в торговом центре. – шутя, начинает Кристоффер. – Ты выглядишь потерянной, и мне хочется обнять тебя, чтобы успокоить.
У Мун в сотый раз за последние тридцать минут до боли сжимается все внутри. Сжимает так, что дышать нечем. Ева сомневалась, что такая реакция на человека была нормальной. Совсем ненормальной. Но их взаимоотношения уже давно были за этой гранью, так?
- Я и чувствую себя также. – грустно улыбается рыжая, легко пожав плечами. – Очень потеряно.
Кристоффер тяжело вздыхает, а затем протягивает руку со сбитыми казанками к ее лицу. Глаза Квииг непроизвольно закрываются, когда тыльной стороной ладони парень проводит по ее щеке, а затем, дойдя до подбородка, легко касается его двумя пальцами, поглаживая.
- Я не знаю, как подступиться к тебе впервые за многие месяцы. – шепотом произносит Шистад, продолжая нежные движения пальцев. Он позволил себе в открытую любоваться рыжей, пока ее глаза были закрыты. – Почему-то мне кажется, что ты должна оттолкнуть меня.
- Наверное, мне бы стоило сделать это, но я не могу. – также тихо отвечает Ева, прикусив губу от негодования.
- Я боялся, что ты не приедешь. Боялся, что теперь все кончено. – со вздохом продолжает он. – После того, что ты сказала мне в кабинете, это единственное, о чем я могу думать.
- Ты избегаешь этого слова. – с горькой усмешкой подмечает рыжеволосая. – Измена. Вероятно, ты хотел сказать это.
Шистад резко убирает руку, разворачиваясь обратно боком к Еве. Его руки опускаются на колени, а пальцы взъерошивают порядком отросшие волосы, которые он готов был рвать от досады. Сильно сжав пряди у корней, шатен, зажмурив глаза, говорит:
- Это чертовщина какая-то, мне не верится…
- Скажи, - в голосе Евы неожиданно пробивается сталь, и она откидывается спиной на холодную стену с самым безучастным видом, - ты изменил мне?
