Текст книги "Супермаркет (СИ)"

Автор книги: Валерий Моисеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 27 страниц)

   На протяжении всего разговора, Михалыч играл роль толмача-переводчика, больше додумывая, нежели реально понимая, то, что пытался сказать им Хурт и его соратники.

   В результате Вадик, Михалыч и их ближайшее окружение было приглашено на охоту. Охота обещала быть довольно-таки необычной, потому что, как выяснилось, охотиться предстояло на шримпов.

   – Может быть, ты что-то не совсем верно понял? – удивленно переспросил Семен Маркович.

   – Действительно, как они с их примитивными орудиями смогут завалить закованного в броню монстра? – также выразил свои сомнения Жора Мозг. – Шримп – это же не мамонт, чтобы его можно было замолотить дубьем, да кольями!

   Михалыч при помощи жестов задал ряд уточняющих вопросов, на которые ему недвусмысленно ответили, что завтра, прямо с утра, племя отправляется на охоту за шримпом.

   – Ничего не понимаю! – обескуражено пробормотал Михалыч, хлопнув себя ладоням по коленям. – Или я конченый дурак, или мы недооцениваем наших лохматых друзей!

   – Ладно, не грузись раньше времени! Полстакана шримпобоя и на боковую!– утешил его Батек. – Утро вечера мудренее!

   Вадик дипломатично сделал вид, что не расслышал насчет выпивки. Он прекрасно понимал, что два таких деятеля, как Батек и Жора, просто не могли не оставлять себе некоторое количество неучтенки для собственных нужд. Он уже пытался прижать эту парочку бутлегеров, но всякий раз безуспешно.

   На следующий день, спозаранку охотники отправились в джунгли. Всю ночь несколько старух из племени не смыкали глаз возле огромного глиняного котла, в котором кипело какое-то варево. От него шел весьма подозрительный душок. Не сказать, чтобы он был уж очень отвратительным, но и приятным его назвать было нельзя.

   Семен Маркович, которому не спалось, проторчал возле костра достаточно времени, чтобы выяснить, что варится в котле.

   – Сначала эти почтенные дамы вываривали какие-то кости! – удивленно поделился он увиденным. – Потом долго выпаривали воду, уваривая содержимое. Как я понял, в итоге у них получилось что-то вроде костяного клея.

   Наутро, когда костер потух, а варево начало остывать, двое дюжих дикарей продели в ушки котла длинную жердь, подняли его и понесли вслед за охотниками.

   – И на фига это нужно? В смысле, зачем? – не отставал от Хурта Батек.

   – Ловить шримп! – радостно отвечал тот всякий раз и широко улыбался, показывая гнилые, наполовину съеденные зубы.

   Так и не сумев вытянуть из дикаря ничего нового, Батек вынужден был оставить его в покое.

   Охотники шли, не останавливаясь на привал до полудня. Вадик отметил, про себя, что поступил очень мудро, оставив Семена Марковича в супермаркете, несмотря на его бурный протест. Старый, грузный профессор едва ли смог бы перенести тяготы пути. Он и сам-то уже порядком подустал. Один лишь Батек, без особых усилий поспевал за двужильными дикарями, которые казалось, не знали что такое усталость.

   Где-то впереди двигались следопыты, которые шныряли словно гончие псы. Время от времени они появлялись в поле зрения основной массы охотников, после чего вновь ныряли в заросли тропического леса и надолго исчезали из виду.

   Упертость с которой двое здоровяков бессменно всю дорогу тащили на жерди пузатый глиняный котел, вызывала невольное уважение. Пот лил с них ручьем, но они лишь надували толстые щеки, шумно выдыхая воздух, и волокли свою, подпрыгивающую на жерди, тяжелую ношу дальше. При этом за все время этого крайне утомительного перехода по пересеченной местности они ни разу не останавливались. Словно опытные вьючные лошади, раз набрав темп, они старались не сбиваться него. Видимо, это занятие было для них не в первой.

   В какой-то момент следопыты вновь неслышно вынырнули из кустов и подошли к Хурту. Он поднял руку, что означало остановку, а также призыв к тишине. Посовещавшись, некоторое время со следопытами, Хурт отдал какие-то распоряжения. Некоторое время после этого, все охотники были заняты тем, что сосредоточенно рвали с окружающих их деревьев и кустарников листья. Собранное они складывали в огромную сеть, сплетенную из каких-то тонких, но невероятно прочных лиан. В результате у них получился большущий мешок набитый разноцветными листьями.

   После этого пришел черед двух щекастых молодцов с глиняным котлом наполненным клеем. Примерно половину своего улова, собиратели листьев высыпали в котел и при помощи жерди принялись перемешивать получившуюся разноцветную кашу.

   – Шримп здесь есть! – радостно пояснил Хурт и ткнул пальцем куда-то в заросли.

   – Ну, да, конечно! – сделав умное лицо, согласился с ним Михалыч.

   – Они что собираются приклеить его к земле? – поинтересовался Борис.

   – Вряд ли! – недовольно проворчал Вадик. – Потом его же еще поймать надо, чтобы клеем намазать!

   – Честно говоря, я ни хрена не понимаю! – откровенно признался Батек.

   На деле же все оказалось до идиотизма просто.

   Видимо, следопыты обнаружили свежие следы шримпа, который был охотником одиночкой. Самое трудно было сделано.

   После этого, собранные листья неподалеку от тропы шримпа, вывалили из сетки на землю. Из них изобразили нечто вроде ковра в центре, которого разлегся один из охотников. На расстоянии нескольких метров, вокруг него осторожно разлили содержимое глиняного котла – клей смешанный с листьями. Сверху все забросали тонким слоем свежих листьев.

   Ловушка была готова.

   Все охотники поспешно отступили в стороны и влезли на высокие ветвистые деревья. Тот, что остался внутри клеевого кольца принялся оглашать окрестности душераздирающими воплями. Эта какофония продолжалась около получаса.

   Неожиданно на поляну вышел шримп. Броня его была изрядно потертая, но потому как он двигался, чувствовалось, что он молод, полон сил и энергии. Охотник, лежавший на листьях, издал испуганный вопль и затих. Он изображал, что не может подняться, потому что у него отказали ноги.

   Шримп крадучись приблизился к нему и внимательно оглядел его. При этом к его нижним шупальцам прилипло несколько листьев. Но он не придал этому значения и решительно двинулся вперед и вляпался в клеевой круг по-полной. Недоуменно поводя конической головой, усаженной шипами он принялся трясти шупальцами, но стряхнуть листья не получилось. Тогда шримп не придумал ничего лучше, как попытаться стереть их с себя. В результате он весь перемазался в клею, на который тут же насажал еще листьев.

   Добыча к тому времени уже благополучно юркнула в кусты и исчезла. Но шримпу уже было не до нее. Неожиданно он поскользнулся на клею и неловко взмахнув клешнями, упал на землю. Там какое-то время он барахтался словно жук, опрокинувшийся на спину не в силах подняться. Наконец, когда ему это удалось, он уже весь с головы до кончика хвоста был перемазан в клею и плотно покрыт разноцветными листьями.

   Издав отвратительный скрип он принялся вертеться на месте пытаясь стереть с себя эти проклятые листья. Но не тут-то было! Шупальца и клешни оказались не самым удобным для этого инструментом. В результате шримп умудрился напрочь заклеить себе глаза.

   Охотники неторопливо слезали с деревьев и окружали ослепшего шримпа со всех сторон. Какое-то время они забавлялись его беспомощностью и безнаказанно тыкали в него костяными копьями и колотили его увесистыми дубинами. Тот вертелся вокруг своей оси как волчок тщетно пытаясь отразить сыплющиеся на него со всех сторон удары.

   Но вскоре эта игра наскучила охотникам. Яростно налетев на обессилевшего шримпа они повалили его на землю. После чего забили дубинами словно мамонта.

   Этой же ночью Хурт закатил грандиозное пиршество на котором племя должно было съесть пойманного шримпа, чтобы обрести его силу и могущество. Это был своего рода ритуал.

   Гигантское членистоногое было приготовлено целиком на вертеле. Чад от костра стоял страшный. Но в целом запахи были вполне аппетитные.

   Вадику торжественно преподнесли сердце, Михалычу мозг, а Борису глаза шримпа.

   – И как на вкус? – настороженно поинтересовалась Вика, прежде чем вонзить свои зубки в кусок белого мяса.

   – Ну, креветка и креветка, только недосоленая! – пробормотал Вадик с набитым ртом.

  – 41 -

   – Честное слово, знал бы, что все так обернется, ни за что не стал бы есть эту чертову креветку! – недовольно пробормотал Вадик.

   Перед ним стоял Хурт с двумя особо приближенными воинами. Дикари нетерпеливо переминались с ноги на ногу, а их достойный предводитель аж пританцовывал на месте.

   Михалыч, исполнявший функции толмача-переводчика, меланхолично взирал на эти пляски народов крайнего Мусороземья. Не сказать, чтобы идея предложенная дикарями его захватила. Но, в ней определенно присутствовало рациональное зерно. И если бы голова экстрасенса не трещала, после вчерашнего неумеренного потребления шримпобоя, он бы встретил подобное предложение с радостью.

   В это время появился Борис. Глаза его ввалились, а под ним были темные круги, словно у Вини-Пуха. При этом парня слегка пошатывало.

   – Что штормит? Афродозиак в лошадиных количествах – штука опасная! – прокомментировал явление своего ученика Михалыч. – Не надо было жрать столько морепродуктов.

   – Скажешь тоже, просто не спалось! – сконфуженно пробормотал Борис. – Да и шримповки малость перебрал.

   – А засосы на шее у тебя от местных пиявок? – иронично фыркнул его многоопытный наставник.

   – Хватит трепаться! – нетерпеливо перебил его Вадик. – Хурт говорит, что его ребята нашли гнездо земляного спрута.

   – И на фига нам сдалось это сокровище? – Борис, болезненно морщась, закинул руку назад и потрогал свою спину, исполосованную острыми ногтями Вики.

   – Золотые слова! – хмыкнул Вадик. – Но наши друзья, к сожалению, думают иначе. Видимо вчерашний морепродукт не тебе одному в голову вдарил! Подозреваю, что Хурту понравилось пировать и он снова хочет устроить охоту. В этот раз на земляного осьминога!

   – Да, и отказывать, как-то неудобно, особенно после того, как мы вчера вместе так славно посидели, – проворчал Михалыч.

   – А нам потом эту пакость есть не придется? – сделав страдальческое лицо, спросил Борис. – А то меня уже тошнит от изысков местной кухни.

   – Куда ж ты на фиг денешься? – издевательски хохотнул Вадик.– Можешь даже не сомневаться! Будешь грызть щупальца осьминога за милую душу, грызть и нахваливать!

   – Да, и скажи спасибо, что тебя не заставляют жрать червяков! – заметил Михалыч. – Пока, во всяком случае.

   Вскоре к ним присоединились Батек и Жора Мозг. Не сказать чтобы они были свежи, но бодры – определенно. Что указывало на то, что они уже поправили свое пошатнувшееся здоровье, приняв спозаранку на грудь по стакану своего чудного напитка.

   – О, алкоголики явились! – неодобрительно покосился на них Вадик.

   – Не алкоголики, а доноры! – обиженно произнес Батек, с достоинством выставляя на стол две литровые пластиковые бутылки, наполненные самогоном.

   Вадик хмуро глянул на подношения.

   – Да ну вас на фиг! С вами сопьешься! – после чего решительно сгреб бутылки в тумбу стола. – Пошли собираться на охоту!

   Примерно через час охотники отправились в путь. А еще через пару часов, они достигли того самого места где находилась нора земляного спрута. Прямо посреди джунглей, возле основания высокой, костяной сопки бугрился земляной холм. Он был довольно-таки обширным и достигал в диаметре пяти-шести метров. В высоту же он поднимался где-то на полметра.

   – Много есть мяса! – время от времени, радостно похлопывая себя по объемистому пузу, приговаривал Хурт.

   Его подручные развили бешеную активность. Двое из них забрались на верхушку высокого кряжистого дерева, росшего неподалеку от холма, и закрепили там толстую гибкую лиану. Кора дерева была полосатой словно зебра. Только полосы были не черно-белые, а розово-зеленые.

   Другой конец лианы завязали на вершине другого дерева, которое высилось с противоположной стороны холма. Теперь толстый стебель гигантского вьюна широкой дугой провисал прямо над земляным куполом на высоте около двух метров.

   В самом низком месте, в центре дуги, к нему была подвязана очередная лиана. После этого канаты отвязали с вершин деревьев.

   – Ничего не понимаю! – озадаченно воскликнул Вадик, внимательно глядя на все эти маловразумительные приготовления.

   – Чего же тут непонятного? – удивился Батек. – Пацаны ловушку мастерят!

   На что Вадик смерил его долгим взглядом и неодобрительно покачал головой.

   – Это я и без тебя знаю! – заметил он. – Слишком много лишних движений они при этом делают!

   Между тем, к середине получившейся Т-образной конструкции из канатов, Хурт с соплеменниками, принялись тщательно подвязывать толстое трехметровое бревно, которое до этого притащили из джунглей. При ближайшем рассмотрении, оно оказалось трухлявой, невероятно тяжелой колодой, покрытой ярким, рубиново-красным мхом. Сырая прогнившая насквозь древесина, казалось, вот-вот развалится под собственным весом.

   После того как ее проткнули насквозь длинной заостренной жердью, Вадик сразу понял что к чему.

   – А ну-ка пойдем, поможем парням! – распорядился он и, закинув "калаш" за спину, принялся помогать Хурту проткнуть колоду очередной жердью.

   Труднее всего пришлось, когда пришлось держать на весу тяжеленное сырое бревно, пока концы лианы снова привязывались к вершинам деревьев.

   – Твою ж мать! – тяжело отдуваясь, проговорил Вадик, с трудом переводя дух.

   – И не говори, начальник! – вторил ему Батек. – Так и грыжу недолго нажить!

   Но самая тяжелая часть работы была еще впереди. Теперь было нужно за свободный конец лианы, переброшенный через толстую ветку дерева, стоящего в отдалении от холма, подтянуть к нему бревно, пронзенное насквозь тремя жердями.

   К тому времени, когда охотникам, наконец, удалось сделать это, они уже валились с ног от усталости. Зато теперь, три острых деревянных жала, словно гигантская вилка, подвешенная высоко над землей, угрожающе торчали в направлении холма. Они были готовы поразить обитателя подземной норы, как только тот вздумает выбраться наружу. Для этого нужно было лишь рубануть топором по канату, который удерживал всю эту смертоубийственную конструкцию.

   – Чего они там тянут? – нервно теребя цевье автомата, пробормотал Вадик.

   Он всерьез опасался, что гнилое, трухлявое бревно не выдержит и в самый ответственный момент разломится пополам под собственной тяжестью.

   – Ну и как они собираются выкуривать эту тварь из-под земли? – тяжело отдуваясь, поинтересовался Борис, подходя к нему.

   – Меня больше интересует, что мы будем делать, когда осьминог вылезет и попрет на нас! А эта хитроумная ловушка возьмет, да и не сработает! – сварливо пробормотал капитан. – Сдается мне что, эта охота обойдется нам в уйму патронов!

   Тем временем, охотники набросали сверху на холм веток и подожгли их. Причем важна была не столько температура, сколько количество дыма распространяемого костром. Для этого, троглодиты бросили в огонь охапку какой-то оранжевой травы, после чего холм окутался удушливым белым дымом.

   – Чумовой, какой косячок вышел! – заходясь кашлем, восхитился Батек. – Продирает аж до самых кишок!

   Видимо, так думал не он один, потому что земляной холм вдруг неожиданно вздрогнул. Ощущение было такое, словно началось землетрясение. Несколько троглодитов, находящихся слишком близко к нему, попадали на землю. Быстро поднявшись на ноги, они проявили похвальное благоразумие и поспешили отойти подальше от эпицентра колебаний.

   Вадик, и бывшие с ним бойцы, также попятились и взяли оружие наизготовку. Но никто не предполагал, что выбиравшееся из своей норы чудовище окажется таких огромных размеров.

   Комья земли полетели в стороны, а из норы наружу вывалилось нечто кошмарное. Осьминог был цвета вареной свеклы с черными замысловатыми разводами. Его, сплошь покрытая шершавыми бородавками, кожа лоснилась слизью. Два ряда фасетчатых глаз свирепо уставились на потревоживших его покой смельчаков. Длинный, кривой клюв, грязно-желтого цвета, злобно щелкал.

   Борис, с ужасом обнаружил, что клюв спрута плотно усажен острыми кривыми зубами.

   Пока, опешившие от неожиданности, охотники разглядывали то, что они так легкомысленно пробудили к жизни, обитатель земли, принялся толчками выбираться на поверхность. Вскоре ему удалось высвободить одно из своих многочисленных щупалец, которое было плотно покрыто присосками, снабженными острыми когтями. Спрут тут же поспешил им воспользоваться и, взмахнув словно бичом, хлестнул сверху вниз по стоявшим неподалеку охотникам.

   Раздался отвратительный хруст переломанных костей. Во все стороны брызнула кровь, и полетели внутренности раздавленных дикарей. Промедление стоило жизни двум воинам Хурта. Было непонятно, почему он медлит и до сих пор не отдает приказ перерубить канат удерживающий бревно с острыми кольями.

   – Руби канат, твою мать! – вскричал Вадик.

   Он отчаянно замахал руками, чтобы привлечь внимание троглодита вооруженного острым топором, который восседал высоко на дереве возле лианы, которая удерживала ударную часть ловушки во взведенном состоянии. Но тот проигнорировал его вопли и продолжал внимательно следить за своим вождем.

   – Хурт, чего ты ждешь? – возмутился Михалыч.

   К этому моменту, спрут был уже близок к тому, чтобы выпростать из-под земли еще пару щупалец.

   Но дикарь лишь отрицательно покачал косматой головой, и продолжал выжидать. Резким толчком спрут вытолкнул наружу свою огромную голову еще на пару метров и в этот момент Хурт пронзительно выкрикнул что-то отдаленно напоминающее:

   – Люсс!

   Раздался резкий стук топора о дерево и ловушка пришла в движение. Из-за того, что бревно располагалось сбоку и начало свое движение из мертвой зоны, которая была вне зоны его видимости, земляной спрут упустил драгоценные секунды. Когда же он почувствовал какое-то движение и повернулся всем куполом туда, где происходило что-то непонятное, навстречу ему уже неслось тяжелое бревно, набравшее к тому времени приличную скорость.

   Послышался громкий, отвратительный звук, словно по куску сырого мяса со всего маху влепили здоровенной дубиной. Колода протаранила голову спрута, причем удар пришелся точно в лоб чудовища. При этом длинные колья глубоко вошли вовнутрь слизистого купола. По инерции, продолжая движение по дуге вверх, они выдернули спрута из земли, словно диковинный корнеплод, и отшвырнули его далеко в сторону.

   Заостренные лесины легко вспороли лоб осьминога, так словно тот состоял из желе. После чего колода, не выдержав удара, распалась на части.

   Джунгли огласились торжествующими воплями охотников. Не став дожидаться агонии чудовищного спрута, они бросились добивать поверженного гиганта. Впрочем, в этом не было никакой нужды. Чудовищные раны, полученные спрутом, фактически разорвали его голову на три огромных, вертикальных ломтя. Теперь он являл собой гигантскую кучу оплывшего студня, которая стремительно бледнела, по мере того, как из нее вытекала наружу ярко-красная, почти, что человеческая кровь.

   Предоставив дикарям самим выбрать наиболее лакомые куски в туше поверженного гиганта, Вадик с товарищами подошли к воронке, образовавшейся на том месте, откуда так беспардонно был выдернут обитатель этой норы.

   – Дырка как от сверхмощной бомбы! – прокомментировал увиденное капитан.

   Присев на корточки он заглянул вниз. Неожиданно внимание его привлекло то, что находилось на самом дне глубокой ямы. Посветив фонариком, он удивленно присвистнул.

   – Это что – осьминожьи яйца? – воскликнул Борис.

   – Похоже на то, – задумчиво пробормотал Михалыч. – Здоровенные какие!

   В это время к ним подошел Хурт. Заглянув в яму, он радостно захохотал и принялся что-то оживленно объяснять Михалычу.

   Через некоторое время, тщательно подбирая слова, экстрасенс перевел:

   – Он говорит, что спрут, которого мы взяли, оказался старой самкой с целой кучей яиц. И из них, вот-вот, должны вылупиться маленькие осьминожки.

   Хурт отправил вниз одного из своих людей и тот вскоре вернулся с парой яиц. Несмотря на то, что у троглодита были огромные лапищи, больше в одной руке у него просто не уместилось. А второй рукой тот помогал себе выбираться из ямы.

   Собственно это были даже не яйца, а скорее огромные икринки, грязно– серого цвета. Сквозь прозрачную, эластичную оболочку были видны находившиеся внутри, небольшие, размером с кулак, спруты.

   После того как все удовлетворили свое любопытство, Хурт неожиданно рассек оболочку одного из яиц острым ножом. Наружу, вместе с жидкостью, вывалился спрут.

   Новорожденный потешно перебирал щупальцами, тщетно пытаясь придать своему нежно-розовому, покрытому черными разводами, тельцу вертикальное положение. Когда ему это, наконец, удалось, он принялся кидаться на людей, словно маленький бультерьер. При этом он норовил вцепиться своим острым кривым клювом им в ноги.

   Хурт выставив древко копья, вперед позволил зверенышу укусить его. Через мгновение от весьма твердой древесины полетели щепки.

   Едва выбравшийся на свет, спрут, размером с кулак наглядно продемонстрировал что, несмотря на свои маленькие размеры, он является довольно-таки опасным созданием.

   – Я вот смотрю на все это безобразие и думаю – а не использовать ли нам это в борьбе со шримпами? – задумчиво пробормотал Михалыч, меланхолично теребя нижнюю губу.

   – Хурт! – привлек внимание предводителя дикарей Вадик. – Шримп и спрут они как, вообще, между собой?

   При этом он на пальцах наглядно изобразил нечто вроде двух недружелюбных ежей.

   Хурт с ходу уловил суть вопроса.

   Он радостно закивал и принялся азартно стучать кулаком о кулак, выкрикивая:

   – Аттак! Аттак!

   – Ну, это же просто прекрасно! – довольно ухмыльнулся экстрасенс. – И сколько этого добра там внизу, мы имеем?

   – Если не секрет, что ты собираешься делать со всей этой икрой? – поинтересовался Борис у наставника, когда троглодиты извлекли всю кладку яиц из-под земли.

   Михалыч внимательно оглядел лежащую прямо на земле гору грязно-серых, влажно блестящих яиц.

   – Здесь, на глаз, около пары тысяч с небольшим яиц. Я собираюсь напустить всю эту орду маленьких грызунов на шримпов! Думаю, что им мало не покажется!

   Для того чтобы воплотить задуманное Михалычем в жизнь пришлось отправить часть охотников обратно в супермаркет. Через несколько часов те вернулись на шримпмобиле груженом необходимым инвентарем.

   Сложив все яйца в полиэтиленовые пакеты их погрузили в транспорт и направились в сторону города шримпов, для того чтобы нанести им очередной визит вежливости.

   В соответствии с планом Михалыча, никакой нужды проникать в город не было. На этот раз все было гораздо проще, хотя риск нарваться на патрули шримпов и существовал. Приблизившись к границе джунглей, вплотную примыкающую к городским предместьям, шримпмобиль заглушили и начали разгружать. После этого, вооружившись лопатами, люди и троглодиты принялись, словно картошку, "сажать" яйца спрута в землю. На все про все ушло пара часов, не более того.

   В ближайшие дни, две с половиной тысячи маленьких подземных хищников, движимые лютым голодом двинутся сначала на предместья, а оттуда и в город. С каждым днем, стремительно набирая в весе и увеличиваясь в размерах, они в самом скором времени должны были стать для шримпов серьезной проблемой. Появление, которой никоим образом не было связано с людьми, ютящимися на окраине грандиозной помойки.

  – 42 -

   Как-то рано утром, когда Вадик с Михалычем о чем-то оживленно беседовали, к ним подошел Плетнев.

   – Привет, капитан! Есть разговор с глазу на глаз. Отойдем?

   В голосе майора звучала обычно не свойственная ему просительная интонация. Что не могло не настораживать.

   Вадик окинул его хмурым взглядом и нехотя кивнул.

   Отойдя в сторону, он спросил:

   – Ну?

   Обычным отзывом на этот пароль было – "Баранки гну"! И Вадик очень рассчитывал, что майор именно так и ответит. Но тот, молча, проглотил оскорбление.

   – Короче, капитан, я мириться пришел. Помнишь, как в детском садике? Мирись, мирись! Больше не дерись! – криво усмехнулся Плетнев.

   – Даже и не знаю что сказать! – честно признался Вадик, недоуменно пожав плечами. – С чего это вдруг?

   – Да, понимаешь какое дело, – устало вздохнул майор. – У меня было достаточно времени, чтобы хорошенько подумать. Извини, я был неправ! Все, что я говорил и делал... В общем, во всем виноваты мои неуемные амбиции. В итоге я понял, что если нам не объединить усилия, то мы просто не выживем в этом аду.

   – Аллилуйя! Наконец-то свершилось и на тебя снизошло просветление! – иронично воскликнул Вадик. – И, что теперь? Наверное, я должен крепко обнять тебя, троекратно облобызать и, от счастья размазывая слезы и сопли, назвать тебя любезным братом? Потом сложить с себя все полномочия и передать тебе командование гарнизоном супермаркета?

   – Нет, это лишнее, – усмехнулся Плетнев. – Просто, мне надоело маяться от безделья. Есть у тебя для меня хоть какое-нибудь дело?

   – Ну, допустим, я тебе поверил, – пристально глядя на него, ответил Вадик. – А как быть с твоим другом сердечным – Рыковым?

   Майор спокойно выдержал его взгляд и холодно ответил:

   – Он мне осточертел со своим эгоцентризмом и себялюбием! Можешь делать с ним все, что тебе заблагорассудится. Хоть шримпам скорми – я, и слова не скажу!

   – Однако, как тебя бросает из крайности в крайность! – Вадик удивленно покачал головой. – Ну, хорошо! Возьми на себя заделку дыр и пробоин в стенах здания. А то боюсь наш доблестный торговый центр, скоро сложится как карточный домик. На нем уже живого места нет. Для начала дам тебе десять человек. А дальше видно будет. Посмотрим, как у тебя дело пойдет! Справишься?

   – Спасибо за доверие, – ответил майор.

   Как ни странно, но в его голосе не было и тени иронии.

   Вадик лишь молча кивнул головой и проводил его долгим взглядом.

   – Представляешь, Плетнев неожиданно перековался! – сообщил он, возвращаясь к Михалычу. – Такой правильный, вдруг стал, что даже противно!

   – Не верю я ему! Дерьмо куй, не куй! Оно все одно будет расползаться и принимать привычную консистенцию! – недоверчиво проворчал экстрасенс.

   Но майор, с места в карьер, развил кипучую деятельность на порученном ему участке. И работал так, что его было не в чем упрекнуть. Разве только в том, что он вконец загонял своих подчиненных.

   Все только диву давались. Человека словно подменили. Майор пахал как заведенный, с раннего утра до позднего вечера.

   Ввиду полного отсутствия металла, Плетневу пришлось изворачиваться, и использовать подручные материалы. В дело шло все – прессованная кость, камни, дерево. Жерди и бревна, вообще, оказались самым ходовым и востребованным материалом.

   В связи с этим, Плетнев собрал бригаду лесорубов, вооружил их топорами и бензопилами и принялся валить лес. Причем делалось это достаточно далеко от супермаркета, так чтобы не демаскировать его расположение.

   Обработанные бревна привязывались веревками к шримпмобилю, который волочил их по земле до самого места назначения. Видя, что штабеля бревен вокруг супермаркета растут, а бригада плотников не успевает расходовать поступающий материал, Вадик выделил Плетневу еще людей.

   После этого дело пошло ускоренными темпами. Скоро супермаркет уже было не узнать. Острые языки утверждали, что Плетнев решил сдуру обшить все здание бревнами, чтобы превратить его в теремок.

   Но это было неправда. В свое работе майор руководствовался принципом разумной достаточности. Он умудрился плотно закрыть все выбитые витрины, не только на первом, но даже на втором этаже. А также все раскуроченные входы и выходы. От этого, внутри торгового центра стало темно, но зато появилось ощущение надежности и уверенности, что в здании, в случае чего, можно будет отсидеться.

   Однажды Батек с Борисом стали свидетелями того, как майор распекает своего бывшего лучшего друга Рыкова.

   – Ну и кто ты после этого, если не кретин? У тебя же руки растут из того самого места, которым ты обычно думаешь! – орал он в полный голос на экс-хозяина супермаркета. – Какого лешего ты изрезал столько длинномера, когда рядом лежит целый штабель коротышей?

   – Ладно, не ори! – вяло отбивался тот. – Я сейчас все исправлю.

   – Нахрен мне не нужны твои исправления! Я тебя урода в джунглях сгною! – свирепел пуще прежнего Плетнев. – Топор в руки и пошел вон отсюда, козел! Будешь работать в бригаде лесорубов, чтобы служба медом не казалась, и чтобы знал, как достается каждое бревно!

   – Правильные вещи говоришь, майор! – поддержал его Батек. – Пусть этот упырь на лесоповале повкалывает! Нечего ему здесь, со всеми удобствами, прохлаждаться!

   Плетнев в ответ натянуто улыбнулся. Было видно, что он с трудом сдержался, чтобы не поставить старого уголовника на место.

   Отойдя в сторону, Батек озадаченно пробормотал, так чтобы его никто не слышал:

   – Одного не пойму, майор, на хрена это тебе надо? По всему видать задумал какую-то пакость. Но ничего, я за тобой пригляжу!

   Господин Рыков, к этому времени, был уже полностью деморализован. Взгляд его стал откровенно испуганным, если не сказать, затравленным. Он перестал стричься и бриться, отрастил бороду и, вообще, выглядел дикарь дикарем, мало чем отличаясь от соплеменников Хурта. У него даже походка сменилась, стала какой-то пришибленно-семенящей. По всему было видно, что это человек сломленный налившимися на него многочисленными невзгодами.

   Поэтому никто особо не удивился, когда однажды Рыков не вернулся из джунглей вместе с бригадой лесорубов. Скорее всего, его задрал какой-нибудь хищник. Впрочем, Рыков был такой одиозной фигурой, что никому даже и в голову не пришло организовывать его поиски.

   – Пропал, ну и черт бы с ним! Одним уродом меньше! – выразил общее мнение по этому поводу Батек.

   Однажды в полдень обитателей супермаркета переполошил громкий шум, который доносился откуда-то сверху.

   Все высыпали наружу и, задрав головы, зачарованно следили, как высоко в желто-малиновом небе, нещадно дымя, плывут два огромных, черных летательных аппарата.

   – Вот уж действительно летающие гробы! – воскликнул Семен Маркович.

   Действительно, огромные черные воздушные корабли, казалось, менее всего были приспособлены для воздухоплавания. При полном отсутствии обтекаемости и прочих аэродинамических данных они, вдобавок ко всему, были богато инкрустированы блестящим металлом и драгоценными камнями. Кроме того, своей вытянутой шестигранной формой они действительно отдаленно напоминали гробы.