Текст книги "Курский излом"

Автор книги: Валерий Замулин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 72 страниц) [доступный отрывок для чтения: 26 страниц]

После завершения комплектования войск во второй половине мая перед командованием БТ и MB фронта вплоть до начала вражеского наступления стояли три важные задачи. Во–первых, обучение и практическая подготовка всего личного состава. Во–вторых, завершение формирования и полное комплектование 31‑го тк, 202‑го и 203‑го отп. В-третьих, разработка нескольких вариантов плана действий войск в ходе предполагавшейся оборонительной операции и практическая их отработка с личным составом на местности. Неотъемлемой частью этой работы являлась и подготовка ремонтно–восстановительных служб и подразделений для работы в различных условиях.

Боевая учеба шла в каждой категории военнослужащих по своим специфическим направлениям. Для рядового, сержантского состава мотострелковых бригад, батальонов и подразделений ПТР главным являлась отработка практического взаимодействия в оборонительном бою с танковыми подразделениями (бой на месте, контратака, с марша в бой). Много внимания и времени командование уделяло отработке методов борьбы стрелковых частей с новыми немецкими танками и самоходками в обороне. Это особенно стало актуальным, после того как вместе с пропагандистской трескотней Геббельса [107] о «чудо–оружии Третьего рейха» немцы применили в ходе зимних и весенних 1943 г. боев под Харьковом тяжелые танки «тигр», оказавшие на измотанные войска, находившиеся на этом участке, сильное моральное воздействие своей силой и мощью. Этот опыт и впечатления от 56-тонной изрыгающей огонь и свинец «махины», переданные по «солдатскому радио», лишь усиливали вражескую пропаганду в частях фронта, поэтому было крайне важно показать солдату, который готовился к оборонительным боям, пропустив над его головой танк, что «не так страшен черт (т. е. «тигр»), как его малюют». Воениздатом выпускались специальные инструкции и плакаты, в которых на рисунках были наглядно показаны уязвимые места вражеской бронетехники, давались советы, как эффективнее использовать каждое из имеющихся в наличии средств ПТО. С целью «ликвидации элементов танкобоязни» весь личный состав стрелковых и мотострелковых подразделений проходил обкатку танками на специально оборудованных танкодромах. Так, в 6‑й гв. А для обкатки пехоты и проверки подготовленности наводчиков истребительно–противотанковых и артполков за передним краем второго армейского оборонительного рубежа в районе села Лучки Северные был подготовлен специальный полигон, где в июне систематически шли учения и стрельбы. Для этих целей привлекались танковые экипажи из соседней 1-Й ТА.

В подготовке танковых экипажей упор делался в первую очередь на тренировку механиков–водителей в практическом вождении боевых машин, и прежде всего в условиях реального боя (обстрел ПТО, маневр на сложной местности), а также ведение огня на ходу и с короткими остановками.

Немаловажное значение в боевой учебе уделялось разъяснению приемов и способов маскировки, сохранения техники и личного состава от ударов вражеской авиации. Еще в середине мая в войска поступила добытая советской разведкой информация о появлении у противника новых истребителей танков на базе пикирующих бомбардировщиков «Юнкерс‑87», этот самолет получил обозначение Ю-87G. Впервые он был использован на фронте в марте 1943 г. против войск Брянского фронта, а в мае экспериментальное подразделение полковника О. Вайса, укомплектованное штурмовиками, перебрасывается в Крым, для продолжения войсковых испытаний в ходе развернувшегося сражения на Кубани. В боевых условиях машина зарекомендовала себя хорошо, эффективность ее повышалась в условиях, когда советская сторона использовала танки массированно на небольших участках местности. В то же время был выявлен и ряд недостатков. В частности, снижение маневренности за счет того, что под крыльями [108] были смонтированы две гондолы для 37‑мм орудий. Это повлекло за собой увеличение потерь от наземной ПВО, поэтому при отработке тактики применения этих самолетов было решено его использовать совместно с другими бомбардировщиками, которые должны были подавлять зенитные огневые точки.

Советское командование правильно оценило новинку как серьезную угрозу для своих бронетанковых соединений, прежде всего в условиях марша, а также в начале атак, когда боевые машины слабо прикрыты средствами ПВО. Особенно если учесть, что по штату наш танковый корпус из средств противовоздушной обороны имел лишь один зенитно–артиллерийский полк (16 ДШК и 16 37‑мм орудий) на прикрытие 180–200 танков штабов и т. д., а бригады по 9–12 ДШК на 53–65 боевых машин. Немедленно после получения этих данных в действующую армию была разослана эта информация и отданы приказы о доведении ее до всего личного состава и проведении тренировок с целью отработки действий по маскировке боевых машин и недопущению прицельных ударов этих самолетов по танковым колоннам. Из приказа командира 3‑й мбр 3‑го мк 1‑й ТА:

«На вооружение германской армии поступил новый противотанковый самолет. По своей конструкции является подобием «Юнкерса‑87», у которого на месте приспособления для метания бомб установлены две противотанковые пушки, по одной на каждом крыле.

Пушка 37‑мм автоматическая, самолет поднимает 5,2 боекомплекта (боекомплект 24 снаряда). Начальная скорость снаряда – 1300 м/сек., пробивная способность: пробивает на дистанции 800 метров – 12‑мм броню, на дистанции 600 метров – 14‑мм броню. Максимальная скорость полета 320 км/ч. Козырек пилота имеет 50‑мм броню. Сиденье пилота, спинка и бока кабины имеют 20‑мм броню.

Уязвимые места самолета: мотор, деревянный пропеллер, бензобак (расположенный в крыльях), дно кабины летчика и радиатор.

По разведданным, 12 апреля сего года 5‑м воздушным флотом германской армии разослано следующее указание: «Противотанковые отряды и подразделения для борьбы с танками должны прежде всего использоваться против танков противника, прорвавшихся через наши линии. Кроме того, данные подразделения могут также использоваться против танков в случае, когда в результате сложившейся на земле обстановки противник не может обеспечить свои танки надежной воздушной защитой. Помощь данным подразделениям организуется и оказывается, несмотря на наличие других оперативных задач. Необходимо, чтобы противотанковые [109] подразделения использовались с максимальной ударной эффективностью только при возникновении необходимой для применения противотанковых подразделений ситуации. Использовать подразделения для выполнения других задач категорически запрещается.

Командир корпуса приказал:

1. Указанную информацию немедленно донести до танковых и механизированных артчастей и подразделений. Дать указание о том, что борьба с противотанковыми отрядами самолетов противника должна быть организована и вестись всеми родами войск путем:

а) рассредоточения расположения танковых частей, тщательной их маскировки и укрытия танков в специальных окопах;

б) марши танковых и механизированных соединений должны быть организованы в расчлененных походных порядках с максимальным использованием ночного времени и нелетной погоды;

в) при наступлении, контратаках и действиях в глубине обороны противника не допускать скученных боевых порядков;

г) во всех случаях зенитные средства должны находиться с танками, имея особой задачей прикрыть их от действий противотанковых отрядов авиации противника;

д) планами ПВО предусмотреть прикрытие особых порядков танковых частей при организации взаимодействия;

е) иметь в виду прикрытие танков зенитными средствами других родов войск, особенно в дневном бою;

ж) подачей заявок авиации предусмотреть разведку аэродромов базирования противотанковой авиации и поражение ее на земле, а также прикрытие районов действия танков истребительной авиацией.

2. В частях до 25.5.43 г. провести занятия по ПВО районов сосредоточения, походных колонн и боевых порядков с привлечением всех активных и пассивных средств борьбы с авиацией противника»{91}.

Как известно, доля правды в поговорке «извещен – значит вооружен», бесспорно, есть. Однако перечисленные в приказе мероприятия в реальных боевых условиях выполнить было очень сложно, особенно что касалось налаживания взаимодействия с другими родами войск и переключения их средств ПВО для прикрытия танковых частей. Зенитные средства были в дефиците во всех армиях – и в танковых, и общевойсковых. Поэтому прикрытие с воздуха танковых атак в период Курской битвы в основном осуществлялось штатными ЗПР [110] бригад и приданными армиям зенитно–артиллерийскими дивизиями. А это, как показал ход боев, оказалось недостаточно. Даже при подготовке ряда контрударов в ходе битвы, когда организацией прикрытия крупных бронетанковых соединений, сосредоточенных на небольшом участке местности, занимался штаб фронта, в достаточном количестве средств ПВО выделить не удавалось.

Учитывая, что в бронетанковые войска фронта пришло значительное число необстрелянных командиров младшего и среднего звена, много проводилось командно–штабных учений, игр в масштабах бригады, корпуса. Отрабатывались и вопросы штабной работы, и практические действия на полевых учениях. Обычно все начиналось с работы на картах и ящиках с песком, где строился участок обороны и намечались планы противника, а затем учеба переносилась в подготовленный танковый батальон.

В первой половине 1943 г. продолжалось становление танковых войск РККА, еще не было настоящего, скорректированного опытом войны, боевого устава танковых войск, командиры руководствовались в основном довоенными уставами и приказом НКО № 325 от 16 октября 1942 г. о применении БТ и MB, которые не все к этому моменту еще и даже в руках держали, не говоря об их прочтении и детальном изучении. Многие важные вопросы, возникавшие при организации боя, решались часто исходя из опыта командира, а не опирались на отработанные инструкции, положения и наставления. Потому актуальными являлись совещания, непрерывная учеба и тренировки старшего командного состава, офицеров штабов корпусного и армейского звена. Возможно, читателя это удивит, но к началу Курской битвы у командования танковых корпусов, армий, да и у самого руководства БТ и MB Воронежского фронта не было ясного понимания того, как необходимо правильно организовать бой корпуса с приданными частями усиления и как использовать с максимальной эффективностью спецчасти соединений. Процитирую строки из доклада командующего БТ и MB фронта генерала H. H. Радкевича:

«4. Танковые корпуса получили значительное количество различных частей усиления, в результате чего они превращаются в грозные боевые соединения, имея большую пробивную способность. Однако до сего времени в штабах танковых соединений нет единого взгляда на использование этих частей усиления в различных условиях боя. Штаб БТ и MB Красной Армии до сего времени никаких указаний тоже не давал. Необходимо в ближайшее время спустить такие указания в штабы БТ и MB фронтов.

Для выработки общих взглядов по использованию частей [111] усиления корпусов в наступательном и оборонительном бою мною проводятся командно–штабные учения с привлечением 1‑й ТА, 2‑го гв. и 5‑го гв. тк. В ходе этих учений будут отрабатываться вопросы использования частей усиления, действий танковых бригад в различных формах боя»{92}.

Вместе с тем у офицеров корпусного звена – и командного состава, и управления, даже имевших боевой опыт, – общая профессиональная подготовка и штабная культура были на довольно низком уровне. У многих, несмотря на то что они занимали высокие посты, на учениях возникали трудности с выполнением самой простой работы в штабе соединения – подготовкой боевых документов, организацией связи, сбором информации и изложением текущей оперативной обстановки командиру. Для примера приведу цитату из приказа командования БТ и MB Воронежского фронта о результатах проведения командно–штабных учений всех танковых корпусов 26 июня 1943 г.:

«2. Оценка обстановки. Оценка обстановки штабными командирами докладывается бессистемно, путано, выводы, как правило, не делаются, некоторые командиры штабов совсем не могут доложить оценку обстановки (5‑й гв. Стк – начальник разведотдела майор Еремов, 6‑й тк – начальник оперативного отдела Рабинович, начальник разведотдела капитан Кущь).

3. Отработка штабами документации. Штабные документы отрабатываются страшно медленно и с большими погрешностями. Основной боевой документ – боевой приказ 2‑го гв. Ттк – начальник оперативного отдела подполковник Лаврентьев изобразил так, что трудно было понять решение командира корпуса и задачу, которую корпус должен выполнить. Действия корпуса по приказу не ограничивались ни временем, ни пространством. В приказе не указаны ни время прохождения исходного, ни регулировка рубежей. В 6‑м тк боевой приказ был дан на подпись только через 2,5 часа и также изобиловал погрешностями.

4. Контроль за выполнением приказов и распоряжений организован недостаточно. В большинстве своем штаб не знает, где находятся и что делают части. Получаемые документы от нижестоящих штабов не проверяются, время получения документов не проставляется (6‑й тк).

5. Разведка в частях и соединениях не на должном уровне. Начальник разведотдела 5‑го гв. Стк майор Еремов не знал, как использовать имеющиеся у его корпуса средства разведки.

Начальник разведотдела штаба 6‑го тк капитан Кущь не знал обстановку и боевую задачу корпуса и вместо активной [112] разведки ограничился сбором сведений о противнике от соседей. Данные от частей не обрабатывались, а зачастую не доходили до разведотдела штаба корпуса.

6. Связь с частями установлена с корпусом и реально действует только на схеме. Практическая связь с разведкой отсутствует. Действующие маломощные рации, работающие в пределах 10–12 км, не обеспечивают устойчивую связь с разведкой. Таблица радиосигналов составлена односторонне, не продуманно, без привлечения взаимодействующих частей. Радио штабы не дублируют средствами связи. Имеющееся авиазвено используется неправильно, в частности, для розыска штабов бригад во 2‑м гв. Ттк и 3‑м мк.

Дежурный связной обстановки не знает, что приводит к запаздыванию развертывания связи на новом рубеже. Во 2‑м гв. Ттк, где связь была утеряна в течение трех часов, связь с соседями отсутствует»{93}.

Присутствие на учениях командования войск фронта, конечно, накладывало свой отпечаток. В жизни все может быть, кто–то не мог справиться с волнением, другой просто растерялся, тем не менее тренировка проходила в спокойных мирных условиях. А теперь представь, читатель, какая неразбериха творилась в штабах в условиях боя, под бомбежкой, при быстро меняющейся обстановке, когда нередко приходилось подменять и соседа по отделу, и вышедших из строя подчиненных, одному действовать за двоих, а то и троих.

3 июля 1943 г. совершенствование оборонительных рубежей и боевой учебы было прервано распоряжением Ставки, которое подписал сам И. В. Сталин, что в ближайшие три–четыре дня противник готовится перейти в решительное наступление против войск Воронежского и Центрального фронтов. Командованию было приказано привести весь личный состав боевых частей в полную готовность и вывести в главную полосу все подразделения, находившиеся на учебе.

К этому моменту в БТ и MB фронта находились:

3 дивизиона бронепоездов: 34‑й, 38‑й и 60‑й,

4 самоходных артполка: 1438‑й и 1440‑й смешанные и 1529‑й тяжелый, а также 1689‑й иптап (сап),

8 отдельных танковых полков НПП: 59‑й, 60‑й, 148‑й, 167‑й, 202‑й, 203‑й, 230‑й, 245‑й и 262‑й отдельный тяжелый полк прорыва,

6 отдельных танковых бригад: 27‑я гв., 86‑я, 96‑я, 192‑я, 180‑я и 192‑я отбр,

2 отдельных танковых корпуса: 2‑й гв. Тацинский и 5‑й гв. Сталинградский, [113]

1‑я танковая армия: в составе 6‑й, 31‑й тк и 3‑й мк.

В их составе числился по списку 1861 танк, в том числе 1161 Т-34, 365 Т-70, 60 Т-60, 51 KB, 75 М 3с, 58 М 3л, 42 Мк‑4 «Черчилль», 31 Мк‑3 и 18 Мк‑2. А всего в строю на 4 июля 1943 г. находилось 1819 боевых маши всех марок. Подробно об укомплектованности отдельных танковых корпусов и полков личным составом, вооружением и техникой на 20 июня 1943 г. смотри в таблице 9, а численность и состояние бронетехники во всех частях и соединениях БТ и MB Воронежского фронта на 4 июля 1943 г. в таблице 9а. В трех самоходно–артиллерийских полках находилось всего 54 САУ (без учета трофейных из 1689 иптап (сап), из них 18 СУ‑76, 24 СУ‑122М и 12 СУ‑152.

Основным тактическим соединением бронетанковых войск РККА являлась танковая бригада. Из них формировались оперативно–тактические соединения – танковые корпуса и армии однородного состава, они также использовались и в качестве непосредственной поддержки пехоты. Согласно штатам 010/270–010/277, которые применялись при формировании значительной части бригад, участвовавших в Курской битве на Воронежском фронте, каждая из них должна была иметь численностью 1064 человека и 53 танка, в том числе 32 Т-34, 21 Т-70. Организационно они состояли из двух танковых батальонов и одного мотострелкового, в котором обычно было от 360 до 420 человек. Помимо этого, в ее состав входили подразделения усиления и материально–технического обеспечения.

* * *

Из числа прибывших в резерв фронта 17 Т-34 по приказу ГАБТУ РККА подлежат отправке как неправильно засланные.

Существовали и другие, более расширенные штаты, которые предусматривали в бригаде наличие большего числа и личного состава, и танков. Так, по штатам № 010/345, 010/394, 010/347–010/352 в соединении должно было быть 1188 человек и 65 танков Т-34. Однако они применялись редко, главная причина – нехватка техники и людей. В частности, по этой причине командование Воронежского фронта 29 января 1943 г. приказом № 0029/ОУ перевело все имевшиеся тогда в его войсках танковые бригады с расширенного на стандартный штат, и этот приказ действовал по фронту вплоть до завершения Курской битвы. Обычно по расширенному штату формировались бригады в гвардейских корпусах или армиях. Полностью все соединения БТ и MB РККА перешли на этот штат лишь в 1944 г. А в 1943 г. такие бригады считались ударными, на корпус и армию была одна, от силы две. Так, в 5‑й гв. ТА Степного военного округа, которая также участвовала в оборонительной операции Воронежского фронта, таковой являлась 32‑я тбр [114] 29‑го тк, а в 1‑й ТА – 1 гв. тбр. Однако последняя хотя и получила только «тридцатьчетверки», но имела численность всего 55 машин. Чтобы читатель мог составить более ясное представление об этом тактическом соединении, его боевой состав на 3 июля 1943 г. приведен в таблице 11.

Учитывая, что обычная бригада имела значительное число легких машин Т-60 и Т-70, вышестоящее командование разрешало комбригам иметь танков больше штата, если их ремонтники смогли собрать и отремонтировать брошенную технику на поле боя. Такая инициатива поощрялась, поэтому нередки были случаи, когда соединение, сформированное по обычному штату, имело фактически в строю до 73 танков. Такое положение, к примеру, сложилось в 180‑й отбр 38‑й А Воронежского фронта. В полной мере это относилось и к другим бронетанковым соединениям – полкам и корпусам.

В танковых бригадах обычного комплектования танковые батальоны были трех–, иногда четырехротного состава. В зависимости от штата, они могли быть смешанными или нет. Существовали бригады, в которых роты (тр) средних и легких танков включали в один батальон, в других нет. Для примера возьмем 110‑ю тбр 18‑го тк 5‑й гв. ТА. В этом соединении 1‑й тб состоял из двух рот Т-34 и одной роты Т-70, 2‑й тб – из двух тр Т-34 и двух тр Т-70. В 29‑м тк той же армии были бригады, в которых 1‑й тб полностью комплектовался четырьмя тр Т-34, а второй – тремя тр Т-70.

МСПБ имел задачей обеспечение действий танковых батальонов в бою и временного закрепления захваченной территории. Батальон состоял из двух стрелковых, одной танко–десантной роты и роты ПТР. Кроме того, бригада имела истребительно–противотанковую батарею (ИПТБ) – 4 76‑мм орудия ЗИС‑3, зенитно–пулеметную роту (9–12 пулеметов), автотранспортное подразделение, в том числе и с цистернами для подвоза горючего, ремонтно–техническое отделение, санотделение.

В бригадах, которые комплектовались из боевых машин иностранных марок с двумя орудийными башнями, по штату имелось 46 танков. К началу Курской битвы в составе БТ и MB фронта насчитывалось лишь две бригады, на вооружение которых поступили такие машины: 192‑я отбр, укомплектованная американскими М 3л и М 3с, и 201‑я тбр (7‑й гв. А), получившая Мк‑2 «Матильда» и Мк‑3 «Валентайн».

Одной из «больных» точек штата всех танковых бригад являлась низкая маневренность тылов и недостаток зенитных средств. Помимо того, что соединения комплектовались, как правило, отечественными автомашинами с низкой грузоподъемностью (1,5–3 тонны), их всегда был некомплект от 40 до [115] 70 %. Для ведения боя бригада должна была иметь минимум 1,5–2 боекомплекта (б/к), вес одного танкового б/к бригады со смешанным составом отечественных танков составлял 37 т, б/к батареи ПТО – 5 т и не менее 2 заправок (одна на марш), вес одной заправки – 20 т. Кроме того, обязательно перебрасывался на автомашинах первого эшелона запас продовольствия.

В то же время, к примеру, в бригадах 18‑го тк (имевший высокий уровень укомплектованности) грузовых автомашин было от 73 до 96, специальных – от 10 до 23, а легковых – 2–4 при штатной численности бригады 1146 человек{94}. В этих условиях комбриги основную часть автотранспорта сосредотачивали для перевоза снарядов и горючего, личный состав двигался в основном перекатами. Несколько автомашин перебрасывали часть людей на 10–15 км и, выгрузив, возвращались за другими. Пока вторая часть грузилась и доставлялась на автомашинах, первая шла пешком, затем все повторялось. В то же время для ведения боя обязательно на танках перевозилась часть мспб. Один тб мог взять на борт за один рейс одну стрелковую роту или роту автоматчиков.

На всех отечественных танках в 1943 г. не предусматривалось крепление зенитных пулеметов. Бригаде полагалось иметь роту 9–12 крупнокалиберных зенитных пулеметов ДШК{95} или счетверенных «Максим», закрепленных на грузовых автомашинах. На практике часто бригада вообще не имела зенитных пулеметов или был большой их некомплект. Так, на 28 июня 1943 г. в 180‑й отбр вообще не имелось зенитных средств, а 192‑я отбр располагала 3 ДШК.

Советский танковый корпус предназначался для ввода в прорыв как средство развития успеха командующего фронта или армии. При неблагоприятном развитии обстановки он обладал возможностью оборонять обычно противотанковыми опорными пунктами участок протяженностью 5–7 км, при усилении пехотой участок мог быть расширен. В первой половине 1943 г. по штату с частями вне норм НКО он имел 10 243 человека и 187 танков или 168 танков и 21 САУ. На практике число боевых машин в соединениях обычно было больше, так как комбригам разрешалось иметь дополнительно танки, которые были собраны на полях боев и введены в строй. Кроме того, в 1943 г. командиру корпуса дополнительно выделялся резерв боевых машин численностью от 12 до 26. Таким образом, [116] на практике тк имел нередко более 200 танков. К примеру, 29‑й тк 5‑й гв. ТА на 9 июля 1943 г. располагал 218 машинами{96}. Боевой и численный состав этого соединения, которое, кстати, в ходе знаменитого боя 12 июля под Прохоровкой находилось в его эпицентре, приведен в таблице 12.

Корпус состоял из трех танковых и одной мотострелковой бригады отдельного танкового полка прорыва (21 танк) или самоходного артполка смешанного состава (21 САУ), одного иптап (24 орудия), отдельного минометного (36 120‑мм минометов) и зенитного полков (16 ДШК и 16 37‑мм орудий), мотоциклетного и разведбатальонов. Кроме того, он располагал подразделениями и частями обеспечения: отдельными саперным батальоном (484 чел.{97}) и батальоном связи (247 чел.), авиазвеном связи (10 чел. и 3–4 У-2), двумя ПРБ (для танков и автомашин), медсанвзводом (33 чел.), полевым хлебозаводом (52 чел.), военно–почтовой станцией и приданным подразделениям НКО-отделом контрразведки Смерш (67 чел.){98}.

Мотострелковая бригада в корпусе имела задачей закрепление успеха танковых соединений при наступлении и создание узлов сопротивления совместно с танковыми бригадами в обороне. Она обычно комплектовалась по штату стрелковой бригады и состояла из трех батальонов (655 чел. каждый) и имела общую штатную численность 3281 человек{99}. Из боевых подразделений мсбр располагала минометным батальоном (12 82‑мм и 120‑мм минометов), артиллерийским дивизионом (12 76‑мм ПТО), ротой ПТР (27 шт.), ротой автоматчиков (95 чел.), разведротой (142) и ЗПР (12 ДШК). В нее также включались подразделения обеспечения и тыла: роты управления (74 чел.), технического обеспечения (72), инженерно–минная (122) и автомобильная (109), а также медсанвзвод, трофейное отделение и отдел Смерш. Как известно, на войне в войсках всегда не хватало личного состава, обычным делом был недостаток до 10 % личного состава в считавшейся укомплектованной бригаде. Поэтому командование, естественно, в первую очередь комплектовало боевые части и подразделения, а тыловые и обеспечивающие пополнялись по остаточному принципу.

Помимо танкового корпуса, в РККА были сформированы и механизированные (мк). На Воронежском фронте такой был один – 3‑й мк, он был включен в составе 1‑й ТА, а уже в ходе [117] оборонительной операции в составе 5‑й гв. ТА прибыл еще один – 5‑й гв. Зимовниковский. От танкового механизированный отличался лишь большим количеством мотопехоты, один из утвержденных в начале 1943 г. штатов мк предусматривал наличие 15 018 человек. Это увеличивало его самостоятельность как при наступлении, так и в обороне. Мехкорпус планировался для закрепления успеха армии и удержания оборонительного рубежа. Его основным соединением являлась механизированная бригада (мбр), формировавшаяся по штату обычной стрелковой бригады трехбатальонного состава с включением дополнительно смешанного танкового полка, численностью 39 Т-34 и Т-70. Корпус располагал тремя такими бригадами и одной танковой бригадой численностью 65 танков Т-34.

Танковые армии однородного состава представляли собой сведенные под единое командование два танковых и один механизированный корпуса с армейским комплектом частей усиления и обеспечения. Усиление шло в направлении увеличения количества артсредств. Командарм получил в свое подчинение зенитно–артиллерийскую дивизию трехполкового состава, один истребительно–противотанковый и один гаубичный полки, реактивный минометный полк (24 БМ‑13) и дивизион (8 установок) PC, как средство разведки армейский мотоциклетный полк и в качестве личного резерва – отдельный танковый полк. А также части обеспечения: отдельный полк связи, авиаполк, выполнявший функции легких бомбардировщиков и связи, две кабельно–шестовые роты и два отдельных автотранспорных батальона. Тыл танковой армии однородного состава был очень схож с тылом общевойсковой, за исключением большего числа складов ГСМ, запчастей для бронетехники и автотехники.

Существенным недостатком корпусного и армейского штатов было мизерное количество артиллерии и недостаточное количество частей резерва. Так, комкор имел лишь один иптап и один минометный полк, столько же противотанковых средств находилось в подчинении и у командарма. Были большие сложности с гаубичной артиллерией, ее вовсе не запланировали в корпусном звене, а армия располагала лишь одним полком – с 18 орудиями. В том случае, если корпус получал положенный по штату смешанный сап, который имел 12 самоходных 122‑мм гаубиц, эта проблема в определенной мере решалась, а если вместо сапа поступал на вооружение тяжелый полк прорыва, то проблема оставалась. Наличие тяжелой гаубичной артиллерии существенно повышало огневые возможности соединения и позволяло снизить его потери в бронетехнике, так как гаубицами было проще и легче уничтожить [118] подготовленный к противотанковой обороне населенный пункт или высоту с расстояния в несколько километров, не подводя к ней танки.

Отдельные танковые полки, участвовавшие в Курской битве, были двух типов: смешанного состава и тяжелые прорыва. Первые имели численность 39 танков и комплектовались обычно двумя марками танков – Т-34 и Т-70. В составе БТ и MB Воронежского фронта таковых было четыре – по два в 40‑й А и 7‑й гв. А. Еще два – в составе 6‑й гв. А – вооружены 39 американскими машинами М 3л «Генерал Стюард» и М 3с «Генерал Ли» каждый.

Отдельные тяжелые полки прорыва (отпп) обычно входили в штат танковых корпусов и должны были играть роль ударного клина. Сначала их планировалось вооружать тяжелыми КВ‑1 и KB‑1с, но из–за их нехватки комплектовались английскими Мк‑4 «Черчилль» (21 шт.). Из четырех соединений, входивших в БТ и MB Воронежского фронта (2‑й гв. Ттк, 5‑й гв. Стк, 6‑й и 31‑й тк) перед Курской битвой, их имели только гвардейские корпуса. Кроме того, в 7‑й гв. А находился один 262‑й отпп и сформированный к началу боев в 38‑й А 203‑й отпп, получившие на вооружение по 22 КВ‑1 и KB‑1с каждый. По своим боевым возможностям (калибр орудий, численность) тяжелые полки были сравнимы с танковыми ротами в немецких танковых полках, поэтому значительного влияния на ход боев они оказать не могли. На достаточно высокие потери отпп в ходе боевых действий на Курской дуге существенно влияли три фактора: во–первых, не всегда правильное их применение командованием, во–вторых, частый выход из строя по техническим причинам KB и Мк‑4 и, в-третьих, отсутствие в боекомплектах «Черчиллей» осколочных снарядов, что не позволяло их экипажам вести эффективный огонь по артиллерийским расчетам.

К началу операции «Цитадель», несмотря на то что за три месяца командованием Воронежского фронта и всем личным составом БТ и MB была проделана огромная работа, в ходе которой их боеспособность не только полностью была восстановлена, но и численность увеличилась в три раза, бронетанковые войска заметно уступали танковой группировке группы армий «Юг», изготовившейся для решительного удара. Касается это в первую очередь качества материальной части и организационно–штатной структуры. Широко известно утверждение: «Т-34 лучший средний танк Второй мировой войны». В исторической литературе оно появилось давно и в той или иной степени кочует из одной книги в другую десятилетиями. В советское время ряд авторов для его обоснования часто приводили хвалебные цитаты военачальников нацистской [119] Германии в адрес высоких боевых качеств этой машины. Тем не менее большинство из них относятся к позднему образцу «тридцатьчетверки» – знаменитым Т-34–85, которые появились на полях сражений лишь в начале 1944 г.