Текст книги "Курский излом"

Автор книги: Валерий Замулин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 72 страниц) [доступный отрывок для чтения: 26 страниц]

К началу Курской битвы 71‑я гв. сд полковника И. П. Сивакова в предполье передовые отряды не выдвигала. Перед ее рубежом было подготовлено 11 постов боевого охранения: три на участке 213‑го гв. сп, по четыре в 210‑й гв. и 219‑й гв. сд. Их местонахождение и состав приведены в таблице 14. По численности и наличию вооружения посты были разные, это зависело от местности, где они располагались, и протяженности прикрываемого участка. Обычно, как и в соседней, 67‑й гв. сд, это был стрелковый взвод – 23–27 человек, которому придавались один–два 50‑мм миномета и 2 станковых пулемета. На танкоопасных направлениях организовывалось усиленное БО, в него дополнительно включались, помимо стрелкового взвода [259] с пулеметами и минометами, взвод ПТР и одно 45‑мм или даже 76‑мм ПТО. Каждый пост имел артиллерийское прикрытие из глубины обороны дивизии – по одной батарее 151‑го гв. ап или батареи 120‑мм минометов. Помимо этого, поддержать все посты готовились 295‑й мп, 628‑й ап и полковые батареи тяжелых минометов. Как потом выяснилось, своевременно открытый огонь и хорошая пристрелка местности этими подразделениями прикрытия сыграли важную роль и не позволили немцам с ходу сбить посты БО дивизии.

* * *

Учитывая, что передний край 67‑й гв. сд находился в нескольких километрах от позиций противника, в дивизии число БО было вполовину меньше. Комдив упор сделал на сильные передовые отряды. Их выдвинули два: ПО № 1 в южной части Бутова, его обороняли подразделения 199‑го гв. сп, и ПО № 2, находившийся на восточной и южной окраинах Драгунского, его обороняли гвардейцы 201‑го гв. сп. Окопавшийся в Бутове 3‑й стрелковый батальон 199‑го гв. сп{175} под командованием капитана В. Л. Вахидова, как, впрочем, и 2/201‑го гв. сп, кроме одной батареи, 4 45‑мм ПТО 73‑го гв. оиптд и роты ПТР, не имел тяжелого артиллерийского вооружения. Его усилили лишь минометами и станковыми пулеметами, поэтому основным средством борьбы с танками и штурмовыми орудиями были «сорокапятки», мины, гранаты и ПТР.

Согласно журналу боевых действий 11‑й тд, уже через 15 минут первая штурмовая группа, используя разведданные о том, что позиции советских подразделений расположены в южной части села, вышла им во фланг на западные окраины. Вторая группа подразделения бронегруппы Шиммельмана с юго–востока ворвалась на пяти боевых машинах на южные окраины села. По данным штаба артиллерии 67‑й гв. сд, к 16.30 вражеские самоходки с десантом на большой скорости прорвались: 5 единиц – к машинно–тракторной станции (МТС) и 6 – непосредственно в село и завязали бой. Кроме того, еще [260] 4 штурмовых орудия, выйдя в район 1 км западнее Бутова, вели огонь по позициям батальона Вахидова.

На рубеже 3/199 гв. сп началась рукопашная схватка в траншеях. Окружив село, противник силами тех же двух групп попытался нанести встречный удар – с обоих флангов в центр. Тем самым немцы планировали рассечь оборону батальона пополам. Самоходные орудия, при поддержке пехоты, двинулись с запада от МТС к центру села в направлении церкви, где был оборудован наблюдательный пункт (НП) капитана В. Л. Вахидова. В это же время им навстречу пробивались танки бронегруппы Шиммельмана с востока на запад. Таким образом, гвардейцы были зажаты в тиски. Отражать атаку было очень сложно. Немцы имели численное превосходство в силах и средствах, прежде всего в бронетехнике. Несмотря на это, а также потери в личном составе и вооружении от бомбежки, держался батальон стойко. Из донесения начальника политотдела 67‑й гв. сд подполковника Бронникова:

«В село зашли танки, сначала три, а потом еще две группы по шесть штук. В результате сильной бомбежки и артминогня противника все пулеметы были выведены из строя, а минометы подавили танки. Личный состав батальона дрался самоотверженно, в первых рядах были участники Сталинградских боев.

Участник боя командир 3‑й минометной роты гв. ст. лейтенант Пляхин, член ВКП(б), рассказывал, что бойцы не выдержали интенсивной бомбардировки с воздуха, артминобстрела и танковой атаки врага. Помощь батальону оказана не была, вся связь была прервана. Батальон под натиском численно превосходящих сил противника без приказа отошел…

Кроме того, гв. ст. лейтенант Пляхин заявил, что много лиц в немецкой одежде хорошо говорили по–русски. В плен немцы не брали. Один старшина, раненый, фамилия которого не установлена, поднял руки, но тут же был сражен автоматной очередью немца. Материальная часть осталась в Бутове. В бою с танками врага в Бутове подбито 7 танков противника из ПТР. Установить, кто их подбил, совершенно невозможно»{176}.

Несколько раз гренадеры 11‑й тд были вынуждены отходить из–за контратак, предпринимавшихся истекающим кровью батальоном Вахидова, который лишь с 17.00 начала поддерживать артиллерия дивизии.

Через час после начала вражеского наступления, учитывая интенсивность огня по переднему краю 196‑го гв. и 199‑го гв. сп, напор, с которым враг атаковал, и отсутствие связи с передовым отрядом в Бутове, командир 67‑й гв. сд полковник [261] А. И. Баксов подтянул свой резерв – 2/196‑го гв. сп к выс. 232.4 и 246.0 (в район стыка этих полков) и отдал приказ командующему артиллерией ударить с 17.00 установками двух приданных дивизионов 5‑го гв. мп «катюш» по району Бутова, занятому противником. С этого момента огонь всей имеющейся артиллерии значительно усилился. По противнику открыли огонь три дивизиона 138‑го гв. ап, тяжелые 120‑мм минометы 196‑го гв. сп и 159‑й пап. Из донесения штаба артиллерии 67‑й гв. сд на 24.00 4 июля:

«… 138 гв. ап… вел огонь по пехоте противника в районах Бутово, Казацкое, лог Крутой, роща Наган, Носок, <…>. Расход: 76‑мм – 819 снарядов, 122‑мм – 551. В результате убито и ранено до 500 солдат и офицеров, подавлена одна 105‑мм батарея, уничтожено два станковых пулемета 3 ручных пулеметов, разбито две автомашины и 4 орудия на тракторной тяге в районе выс. 216.1, подбит танк на северной окраине Бутова и 6 танков в районе отм. 218.2.

…2/5‑го гв. мп с 17.00 одной установкой дал залп 1300 м западнее МТС Бутово по взводу пехоты, в результате которого убито до 15 солдат.

В 17.15 одной установкой вновь обстрелял этот же район.

3/5‑го гв. мп в 18.30 вел огонь по скоплению пехоты и до 15 танков в районе балка 500 м восточнее выс. 230.8. (полоса наступления 167‑й пд. – В. З.) В результате залпа возникло 6 очагов пожара. Убито и ранено до 15 солдат и офицеров. В 19.45 дал залп по скоплению пехоты и танков противника в том же районе. В результате убито и ранено до 25 человек. В 22.55 обстрелял пехоту в роще 3 км восточнее Бутова. В результате возник один пожар, уничтожено до роты пехоты»{177}.

Действительно, огонь в этот момент был достаточно интенсивным, но, к сожалению, артиллеристы опоздали. За час боя система обороны 3‑го сб была сильно нарушена, связь и единое управление потеряно, оказалось полностью уничтоженным тяжелое вооружение: станковые пулеметы, минометы и орудия ПТО. Существенный урон понес и личный состав.

В определенной мере держаться бойцам 3/199‑го гв. сп помог и наступающий враг. Штабы 48‑го тк и 8‑го ак не смогли должным образом наладить взаимодействие перед началом операции. Поэтому уже через полчаса после начала атаки оба гренадерских полка 11‑й тд доложили, что несколько бомбардировщиков «Юнкерс‑88» сбросили свой смертоносный груз на боевые порядки их подразделения у МТС, в результате убито 5 человек и ранено – 7. На этом неприятности для дивизии генерал–майора И. Микла не закончились. [262]

В 18.05 село и его войска вновь подвергли сильной бомбежке пикирующие бомбардировщики «Юнкерс‑87» «штука».

После расследования инцидента выяснилось, что летчики приняли Бутово за село Черкасское, находившееся примерно в 3,5 км севернее. Убитым, раненым, да и спасшимся немецким солдатам, лежавшим под своими бомбами, естественно, от этого не стало легче, но на войне подобные чрезвычайные происшествия не редкость. Они случались во всех армиях без исключения. В ходе боев на Курской дуге в силу высокой динамики боевых действий, большой концентрации войск и не всегда отлаженного взаимодействия бомбежки и обстрелы из бортового оружия самолетами своих войск случались часто, иногда по несколько раз в день. Приведенный выше пример свидетельствует лишь о том, что от ошибок не был застрахован никто, в том числе и личный состав вермахта, известный своей дисциплиной и пунктуальностью.

Наиболее упорно дрались подразделения капитана В. Л. Вахидова на основных, хорошо оборудованных позициях в южной части села. События здесь развивались следующим образом. Из журнала боевых действий 11‑йтд:

«17.00{178} Усиливается огонь русской артиллерии.

17.25–17.35. Части 111‑го полка достигли церкви в Бутове и северной окраины. Продвигающиеся с северо–запада на северо–восток части 111‑го полка соединились в 18.00 на круглой площади с частями 110‑го полка.

18.20. 110‑й полк докладывает, что враг начал обстрел «сталинскими органами»{179}. Так как противник на южной окраине Бутова продолжает обороняться с исключительным ожесточением, наступление с севера на эти вражеские позиции продвигается слишком медленно, командир дивизии в 18.20 отдает распоряжение о том, чтобы 2‑я рота разведбатальона втянулась в лес, восточнее Ямного, и там находилась в качестве подвижного дивизионного резерва для возможной атаки на Бутово с юга.

В 20.05 111‑й полк и в 19.20 110‑й полк получает приказ перейти к обороне и создать сплошную линию с тем, чтобы враг понял, что любая его контратака будет отбита. Командир 119‑го артполка получил в 20.18 приказ для открытия заградительного огня по площадям»{180}.

Командир 199‑го гв. сп подполковник А. Г. Дегтярев с первых минут вражеского наступления пытался наладить прерванную [263] связь с окруженным батальоном в Бутове. Но порывы телефонного кабеля были многочисленными, и восстановить его оказалось невозможно – территория, по которой он проходил, уже находилась под контролем немцев. Не отвечала и радиостанция 3‑го сб. Об этом было доложено комдиву. Для установления связи и прояснения ситуации полковник А. И. Баксов отдал приказ сформировать группу и направить ее в село. Возглавил ее переводчик 2‑го отдела штадива П. В. Якимочкин. Под огнем противника младший лейтенант с товарищами пробрался в горящее Бутово, нашел КП батальона и установил живую связь с окруженным подразделением. После чего вновь вернулся в полк и доставил данные об оперативной обстановке в селе и состоянии подразделений батальона. Получив информацию о тяжелом положении передового отряда, командование дивизии решило с наступлением сумерек попытаться вывести оставшийся личный состав ПО. В село вновь был направлен офицер связи, им был командир минометного взвода 199‑го гв. сп мл. лейтенант Д. П. Макаров, с задачей проинформировать командование отряда о принятом решении, указать время и место, где ударная группа дивизии на танках будет наносить удар. Капитану В. Л. Вахидову ставилась задача: собрать к полуночи людей и нанести удар навстречу танкам 245‑го опт. Пока шла выработка решения, противник уплотнял кольцо окружения, немцы рассекли батальон на четыре части и подавили несколько очагов сопротивления на южной окраине, погиб и комбат. Несмотря на очень сильный огонь противника, в светлое время суток мл. лейтенант Д. П. Макаров все–таки сумел проползти в блокированное село и доставил приказ. При этом остался жив и даже не ранен. Без преувеличения благодаря героизму и мужеству таких командиров ночью удалось пробить брешь в обороне 167‑й пд и вывести часть передового отряда из Бутова.

Неожиданно упорное сопротивление встретили войска 48‑го тк и при штурме позиций БО 71‑й гв. сд в Новой Горянке, Королевском лесу, Герцовке. Из журнала боевых действий 48‑го тк за 4 июля:

«Великая Германия» в 17.45 заняла высоты севернее и северо–восточнее выс. 229.8. Левый фланг дивизии немного отстает из–за сильного флангового огня из Герцовки и с выс. +2.3. Один батальон выдвинут в направлении этой высоты. Артиллерия продвигается вперед, сменяя позиции.

3‑я тд в 17.40 достигла позиций у Герцовки и проникла справа юго–восточнее Герцовки. Здесь все еще продолжаются бои по уничтожению окопной системы противника. На позициях юго–восточнее Герцовки также все еще продолжаются жестокие бои. Вопреки ожиданиям противник оказал здесь [264] ожесточенное сопротивление. Дивизия планирует в течение этого дня взять Герцовку, ибо исходные позиции для завтрашнего наступления еще не захвачены.

332‑я пд проникла в лес западнее барака и в деревню Новая Горянка. Одна вражеская группа все еще оказывает сопротивление в лесу севернее Горянки. Дивизия планирует провести очистку леса.

В 18.30 выяснилось, что необходимо запросить у авиакорпуса повторный удар «Штук» по северо–западной части Герцовки»{181}.

По сообщениям штаба 332‑й пд, атака началась без задержек по плану. Но уже с первых минут ее батальоны были встречены очень плотным огнем. Наиболее ожесточенные бои развернулись у с. Герцовка, в районе железнодорожной станции Герцовка и в районе рабочих казарм (изгиб железной дороги на Готню, севернее Королевского леса). Благодаря численному превосходству к исходу дня два первых населенных пункта немцы сумели захватить, но в районе рабочего поселка подразделения 210‑го гв. сп 71‑й гв. сд продолжали держаться вплоть до начала общего наступления противника на рассвете 5 июля. При атаке на бараки командование 678‑го пп 332‑й пд не использовало тяжелое вооружение, в частности приданный дивизион тяжелых шестиствольных минометов. Немцы попытались сбить боевое охранение 71‑й гв. сд с ходу, но это не удалось. После нескольких неудачных атак 3‑го пехотного батальона 678‑го пп командование дивизии запросило у штаба 48‑го тк артиллерийской поддержки. В район железной дороги был направлен один дивизион (батальон) 1‑го минометного полка шестиствольных минометов. Однако оборону гвардейцев и после обстрела сломить не удалось.

В 20.00 3‑я тд наконец прорвалась на окраины села Герцовка и совместно с дивизией «Великая Германия» овладела высотой +2.3 восточнее, но сопротивление подразделений 71‑й гв. сд не уменьшалось. Через некоторое время северозападную часть села вновь подвергли бомбежке. Однако эффект оказался недостаточным, оборонявшиеся продолжали сражаться.

Наиболее успешно решила поставленную перед ней задачу 167‑я пд генерала Триренберга. Дивизия наступала без поддержки бронетехники. Основной целью штурмовых подразделений двух ее полков был захват выс. 230.8, района западнее и юго–западнее лога Крутой и Драгунское. Немцы имели информацию, что здесь распложены лишь усиленные стрелковые взводы без тяжелого вооружения, за исключением [265] станковых пулеметов. Предполагалось, что авиаудар выведет из строя связь и часть личного состава, а затем дело довершат штурмовые группы, численно превосходящие оборонявшихся. Тем не менее командира корпуса беспокоил этот участок. Вероятно, он опасался сюрпризов русских, поэтому перед началом атаки, в 13.00, лично прибыл в штаб дивизии и, выслушав доклад генерала Триренберга, еще раз обсудил с ним и начальником штаба предстоящее наступление.

Но никаких неожиданностей не произошло. После артобработки по выявленным позициям артиллерии 201‑го гв. сп, на несколько минут позже, чем остальные дивизии корпуса, перешла в атаку 167‑я пд. Из журнала боевых действий дивизии:

«… 16.08. Начальник оперативного отдела штаба доложил в корпус: в результате быстрой атаки захвачен участок. Противник, кажется, ошарашен.

16.20. 331‑й грп достиг высоты перед логом Крутой.

16.45. 339‑й грп без сопротивления врага достиг выс. 230.8.

16.45. Начальник оперативного отдела штаба дивизии ориентирует начальника оперативного отдела штаба 48‑го г/с: 331‑м грп пройдена высота перед логом Крутой, выс. 230.8 захвачена без вражеского сопротивления. Отмечался лишь незначительный вражеский минометный огонь из района участка леса восточнее Бутова и артиллерийский огонь по восточной окраине Казацкое.

Дальнейшее продвижение частей вперед на север на левом фланге выс. 230.8 и участке леса в 1 км восточнее от нее встречает незначительное вражеское сопротивление. Разрозненный вражеский огонь в направлении главным образом по району выс. 230.8 (доклад 339‑го грп).

17.06. Смена позиций батарей 3‑го дивизиона 238‑го артполка на выс. 230.8.

17.16. 331‑й грп правым атакующим крылом достиг лог Крутой, а левым его восточного отрога. 339‑й грп также прорывается вперед своим правым крылом до лог Крутой. Дальнейшее продвижение 331‑го грп на выс. севернее лог Крутой встречает незначительное сопротивление вражеской пехоты.

17.40. Докладывает 238‑й ап: 3‑й батальон 331‑го грп достиг цели своего наступления.

17.45. Начальник оперативного отдела штаба дивизии докладывает начальнику штаба корпуса: цель наступления на правом фланге достигнута, левый фланг немного отстает, так как его задержал фланкирующий огонь из Бутова. Вражеское сопротивление слабое.

17.47. Докладывает 238‑й ап: передовые части 339‑го грп [266] достигли участка леса 1,5 км северо–восточнее Бутова. Фланкирующий огонь из Бутова подавлен 3‑м дивизионом 238‑го ал.

17.53. Докладывает 339‑й грп: цель наступления достигнута передовыми частями, установлена связь с 331‑м грп. По ориентировке соседнего артполка 11‑я тд достигла северных окраин Бутова. Командир дивизии во время наступления находился на позиции гренадерских полков.

18.00. Дневное донесение в 48‑й тк: в планомерном наступлении против слабых вражеских контратак около 17.00 была достигнута цель наступления. Во время наступления велся лишь слабый артиллерийский и минометный огонь по левому крылу. Наша передовая линия: северная окраина леса в 1 км западнее Драгунского – южная окраина лесного участка в 2 км юго–западнее Триречное – северная окраина лесного участка в 3 км восточнее и северо–восточнее Бутова и высот западнее от него. Захвачено 4–5 пленных.

Положение в воздухе. Во время воздушных боев над участком дивизии наблюдалось уничтожение русского истребителя»{182}.

Стойко дрались гвардейцы и в с. Драгунском. Здесь проходила линия стыка 67‑й гв. сд и 52‑й гв. сд. В самом селе находился ПО 2/201‑го гв. сд дивизии полковника А. И. Баксова и боевое охранение соединения полковника И. М. Некрасова. В некоторых источниках отмечается, что 4 июля удар врага пришелся лишь по двум дивизиям 6‑й гв. А. Это не так, вела бой в этот день и 52‑я гв. сд. Процитирую отрывок из книги ее начальника штаба полковника Г. Г. Пантюхова:

«153‑й полк гв. полковника П. Г. Московского, стоявший на правом фланге дивизии, как и его соседи справа, вступил в оборонительное сражение под Белгородом еще 4 июля, когда противник прощупывал оборону соединения своими передовыми отрядами и сразу же напоролся на упорное сопротивление боевого охранения. В боевом охранении полка в тот день находился взвод гвардии младшего лейтенанта С. И. Кондратовича, располагавшийся в селе Драгунское. Танки с мотопехотой обошли этот населенный пункт и взяли взвод в клещи. Четыре часа стрелки и пулеметчики отбивались от наседавшего противника и, лишь когда получили приказ отойти, с боем вырвались из окружения.

За мужество и высокое командное мастерство, показанные в бою под селом Драгунское, гвардии младший лейтенант Кондратович был награжден орденом Отечественной войны II степени»{183}. [267]

В 23.10 Кнобельсдорф доложил Готу, что корпус в основном достиг целей, указанных для первого дня. В то же время с сожалением отметил, что в южной части Бутова 11‑я тд все еще продолжает подавлять отдельные узлы сопротивления врага, а 3‑я тд ведет бой в Герцовке. По некоторым данным, подавить сопротивление наших подразделений в этом селе ей помогала «Великая Германия».

Неизвестно, что полезного извлек для себя Гот, наблюдая за первым боем армии. Сохранились лишь впечатления командования 48‑го тк о действиях наших войск:

«Противник полностью ошарашен наступлением корпуса, но, несмотря на все ожидания, хорошо защищается своей пехотой, особенно ожесточенные бои были на южной окраине Бутова, у развилки ж. д. ст. Герцовка и у рабочих бараков (домиков).

В целом создается впечатление, что противник на левом фланге действует более активно, чем ожидалось.

Артиллерийский огонь противника заметно ослабел, вражеская авиация действует мало, отдельными истребителями»{184}.

К моменту доклада командира 48‑го тк командующему 4‑й ТА бои в Бутове и Герцовке еще были в полном разгаре. Из журнала боевых действий 11‑й тд:

«21.00. Командир дивизии предполагает, что может быть вражеское контрнаступление, так как положение в южной части Бутова пока еще не ясное, 15‑й танковый полк и 616‑й зенитный дивизион получили приказ уже в 24.00 выдвинуться на исходные позиции.

Враг продолжает вести себя спокойно. Отдельные артиллерийские снаряды крупного калибра ложатся за позициями переднего края.

23.25. Командир 111‑го полка ориентирует начальника оперативного отдела штаба дивизии, что захват южной части Бутова все еще не закончен. Рассчитывать на то, что он завершится до утра, нельзя. У командира 111‑го полка впечатление, что противник там будет защищаться до конца, но контратак не будет. Противник был явно ошеломлен и не планирует наступление.

00.15. Корпусу доложено, что из–за исключительно ожесточенного вражеского сопротивления полностью захватить Бутово пока не удалось, однако рассчитываем, что это будет сделано на рассвете.

Крупнокалиберная артиллерия и «сталинские органы» обстреливают передний край и тылы дивизии»{185}. [268]

Интуиция командира генерал–майора И. Микла не подвела. Действительно, полковник А. И. Баксов попытался помочь своему батальону и под покровом сумерек атаковал силами резерва. Но брошенные в контратаку разведрота дивизии, рота 196‑го гв. сп при поддержке трех танков 245‑го отп сумели обеспечить выход из окружения лишь части сил передового отряда.

«Вышло из батальона до ста человек, из которых 50 ранено, – доносил начальник политотдела дивизии. – Выходящие прокладывали себе путь огнем, штыком и прикладами. Около 450 человек остались, судьба которых неизвестна. Нужно полагать, что большинство из них убиты. Совершенно неизвестна судьба всего командного состава батальона. Командир батальона убит»{186}.

Атака танкистов 245‑го отп, проведенная после полуночи, то есть уже 5 июля, несмотря на то что силы в ней были задействованы незначительные, всего один взвод, событие примечательное. Это было первое применение бронетехники Воронежским фронтом в ходе фактически уже начавшейся Курской битвы. Не прошло оно незамеченным и в немецких документах. «…В 11‑й танковой дивизии противник пытался прорвать переднюю линию тремя танками, – отмечено в журнале боевых действий 48‑го тк, – но был также отброшен»{187}. Приведенная строчка не дань немецкой педантичности (было событие – обязан зафиксировать), это свидетельство того, как внимательно противник отслеживал каждый факт ввода в бой советской стороной танков. Бронетанковые силы – ударная мощь любых войск, это прекрасно понимали офицеры в штабах обеих сторон, поэтому и столь серьезно относились к этому вопросу. Даже в тех случаях, когда использовалось и относительно небольшое количество техники.

В 6.25 5 июля командование 48‑го тк направило очередное утреннее донесение в штаб армии. К этому времени все очаги сопротивления наших подразделений в Герцовке и Бутове были подавлены, поэтому в этом документе уже появилась обобщенная цифра пленных, взятых в ходе боев 4 июля всеми его дивизиями, – 190 солдат и офицеров{188}.

Несмотря на то что войска первого эшелона 6‑й гв. А уже 3 июля были приведены в боевую готовность, атака противника на позиции боевого охранения на какое–то время привела к замешательству наше командование. Немцы психологически точно рассчитали время нападения, никогда прежде подобные [269] удары не начинались во второй половине дня. Кроме того, районы, которые предстояло захватить, подверглись очень сильному удару авиации и артиллерии. По данным командования 67‑й гв. сд, в течение 15–20 минут над Бутовом и выс. 230.8 висели, сменяя друг друга, 100 самолетов (23 Хе‑111, 30 Ю-87, 45 Ю-88 и 2 Ме‑109){189}, параллельно вели интенсивный обстрел артполки дивизий 48‑го тк. Все это в комплексе принесло желаемый эффект.

«Враг сначала ошеломлен, огонь его артиллерии незначительный», – в 16.10 доносило командование 111‑го грп. И это была правда. С первых минут бомбежки связь с батальоном капитана В. Л. Вахидова полностью прервалась – телефонная линия оказалась оборвана, а радиостанция повреждена. Немецкие самолеты сбросили бомбы и на передний край основной линии обороны 67‑й гв. сд. Поэтому, пока командование 196‑го гв. сп пыталось получить информацию о происходящем и доложить в дивизию, прошел час. Для частей 11‑й тд этого оказалось достаточно, чтобы замкнуть кольцо окружения вокруг села и отрезать пути к его южной части, где находились основные силы и штаб батальона.

Одной из причин того, что, в частности, дивизия А. И. Баксова сразу не поддержала свое БО и ПО, как планировалось, сильным огнем в первые же часы боя, был психологический настрой войск. Отсутствие активных действий на фронте влияет на бойцов и командиров расслабляюще. Человек не может постоянно находиться в состоянии сжатой пружины, это неестественно, и через две–три недели после завершения боев он инстинктивно настраивается на размеренную «гражданскую» жизнь. Об этом автору не раз говорили фронтовики. Перед Курской битвой оперативная пауза длилась более трех месяцев. Резкий перенастрой всего личного состава, возвращение в «состояние боя», в том числе и офицеров от полкового до фронтового звена управления, происходил именно во второй половине дня 4 июля. И, конечно же, гладко, без сбоев в таком огромном организме, каким была 6‑я гв. А, не говоря о фронте в целом, этот процесс пройти не мог.

О том, что противник атакует 22‑й гв. ск, в оперативный отдел штаба 6‑й гв. А информация поступила примерно в 16.30–16.40, но она носила общий характер. Деталей толком не мог пока сообщить никто, а знать подробности было очень важно, чтобы понять главное – цель врага. Что это – очередная провокация или действительно прелюдия для общего наступления? Чтобы прояснить положение и, возможно, ответить на этот вопрос, [270] срочно в 67‑ю гв. сд выехал начальник оперативного отдела штаба армии полковник Э. С. Рыбко. Состоявшийся в 19.50 его разговор по аппарату Бодо с начальником оперативного управления фронта генерал–майором С. И. Тетешкиным дает определенное представление о том, какими данными обладало руководство армии к этому моменту и какую оценку оно давало происходящему.

«Рыбко: Здравствуйте, товарищ генерал. Я только что, полчаса тому назад, приехал с левого фланга и немедленно вызвал подчиненное хозяйство{190}, от которого получил следующие данные:

в 18.00 до двух рот пехоты начали накапливаться в отрогах оврага юго–восточнее Герцовки;

в 18.25 от выс. 229.4{191} появилось до 30 танков в движении на север. Через некоторое время скрылись в складках местности и стали появляться группами по 9–10 танков;

в это же время наше боевое охранение было атаковано с запада, востока и юга пехотой численностью свыше двух батальонов при поддержке мелких групп танков численностью в 5–6 танков. Сейчас идет бой на рубеже: разъезд Герцовка, Бутово;

связь с боевым охранением в Бутове прервана. На восстановление связи и выяснение обстановки в этом районе выслан командир на танке.

Всем этим событиям предшествовала сильная авиационная обработка районов Дмитриевка, Герцовка, Бутово группами самолетов от 10 до 50 и больше единиц. Кроме того, районы Герцовка, Бутово были подвергнуты сильному артиллерийско–минометному огню противника. Вот пока все. На остальных участках спокойно. У меня все.

Тетешкин: Тов. Рыбко, прошу, для доклада хозяину{192}, как только вернется человек из района Бутова, немедленно доложить мне по аппарату, не дожидаясь установленных сроков донесений. Я жду от вас точной обстановки на всем участке фронта (особенно районы группировки противника) к 24 часам. У меня все. До свидания»{193}.

Как видим, после почти четырех часов боя штаб армии не имел полной картины происходившего перед фронтом 71‑й гв. и 67‑й гв. сд, не знал, что происходит на позициях передовых отрядов и боевого охранения. Не было ясности и с дальнейшими намерениями противника. [271]

Процитирую еще один документ – телеграмму № 12932 заместителя начальника Генерального штаба генерала А. И. Антонова, которую он направил начальнику штаба Воронежского фронта С. П. Иванову в 24.00 4 июля:

«Вопреки ранее данным указаниям штаб фронта не донес немедленно о наступлении противника силою до батальона пехоты при поддержке танков и авиации, предпринятом в 16.004 июля на Герцовку, Бутово, а сообщил об этом в очередной сводке на 22.00, то есть через 6 часов после начала наступления.

Обращаю Ваше внимание на недопустимость такового промедления и еще раз напоминаю, что при подобных случаях необходимо доносить немедленно»{194}.

Нельзя рассматривать эти несколько строк как свидетельство того, что Москва не владела ситуацией и не знала о том, что происходит на Воронежском фронте в столь драматический момент. Были и другие каналы, по которым командование действующей армии и руководство страны могло получить всю необходимую информацию. Начальник Генерального штаба Маршал Советского Союза A. M. Василевский, находившийся в это время на КП фронта, вероятно, в телефонном разговоре уже доложил И. В. Сталину ситуацию. Ведь напряжение ожидания вражеского наступления нарастало, информации о том, что враг с часу на час двинет свои войска, поступало из различных источников в этот день, как никогда, много. А шифровка А. И. Антонова, возможно, мера «профилактического» характера по отношению к нижестоящему штабу. Тем не менее она наглядно свидетельствует об уровне исполнительской дисциплины, ответственности офицеров и генералов в штабе фронта, об их понимании значения добросовестного исполнения своих обязанностей в непростой ситуации. Замечу, в дальнейшем, в ходе всей оборонительной операции управление фронтом допускало и более серьезные промахи, негативным образом влиявшие на ход боевых действий.

Точных данных о потерях дивизий 48‑го тк при овладении позициями БО и ПО 6‑й гв. А 4 июля обнаружить пока не удалось. В журнале боевых действий корпуса этот вопрос практически обойден стороной. Осталась лишь одна сухая строчка:

«Потери сегодняшнего дня не особенно велики, однако потери офицерского состава чувствительные, особенно в «Великой Германии»{195}.