Текст книги "Симбионт (СИ)"

Автор книги: Валерий Гуминский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 29 страниц)

Глава 5

Горячая «отвальная»

Из Оренбурга для поступления в институты и университеты необъятной Российской Империи в этом году уезжало довольно много молодых людей, поэтому город был взбудоражен разнообразными вечеринками. Кафе, рестораны, прогулочные катера, речные трамваи сорвали месячную выручку только за несколько дней молодёжных гуляний.

Со мной в Уральск должен был ехать верный «оруженосец» Ванька Дубенский. Само собой, доверить Ивану носить свои магические клинки я бы ни за что не посмел, опасаясь за жизнь друга. Не приемлют сабли, завязанные на одного хозяина, чтобы их держала чужая рука, будь она хоть рукой Слуги, хоть побратима. Око Ра беспощадно к любым вольностям. А неукоснительные правила написаны кровью дураков, пытавшихся «приручить» благородное оружие, доставшееся им по случаю, когда хозяин каким-то образом терял его – в большей мере из-за собственной смерти. Не подумайте, что экспериментатора убивал сам клинок, причём – мгновенно. День-два этому человеку давался, чтобы осмыслить свой жизненный путь и успеть понять, ради чего он лишается самого дорого, что есть. Магия Ока – не до конца изведанный механизм. Поэтому во многом все ориентировались на прецеденты. Раз такое случилось раз – может произойти снова.

Иван чётко осознавал, что ему разрешено, а что категорически запрещалось. Гулять в ресторанах – это пожалуйста, не грех присоединиться к своему лучшему другу, заодно и присмотреть за ним. Но к магическим артефактам он никогда даже руку не тянул, хотя звание «оруженосца» принял с гордостью, не считая это моей шуткой.

Наша компания частенько проводила разгульные вечера в «Колизее». Пятиэтажный торгово-развлекательный комплекс из стекла и бетона принадлежал семье Олежки Матусевича. Антон Миронович – его отец – являлся компаньоном моего папаши. Проще говоря, Дружинины и Матусевичи держали половину Оренбурга под своим контролем. Другая половина «принадлежала» довольно сильному Роду Лодыгиных, владевшему сетью гостиниц, одна из которых – «Европейская» была очень известной на Урале. А ещё Лодыгиным принадлежало большинство доходных домов города. Один из представителей этой семейки сейчас находился на должности городского головы – моему отцу пришлось пойти на некоторые уступки конкурентам, чтобы провести в местную Думу своё большинство. Так и жили, качаясь на политических весах.

В «Колизее» было три ресторана разного уровня, где мог отобедать каждый житель Оренбурга, сообразно своим доходам и кошельку, и несколько мелких «тематических» кафе. Мороженое, выпечка, сладости, кофе – кому что по душе, то и выбирал.

Мы же собрались посидеть в самом фешенебельном ресторане «Колизея» – «Европе» – и Олег заранее договорился с персоналом, чтобы нам выделили столик на десять человек, и, главное – на открытой террасе, откуда можно созерцать не только Урал и набережную, по которой неспешно фланировала нарядная публика, но и открывающиеся безбрежные степные и лесные дали.

Договорились прийти с девушками, и я, особо не заморачиваясь, позвонил Лизе, предупредив её о походе в «Европу», на что она отреагировала восторженным писком. А мне было тяжело. Через несколько дней уеду в Уральск, и наши отношения прекратятся. Во-первых, этому поспособствует отец, а во-вторых, я перехожу на новый уровень, где гулять с простыми девушками под ручку мне уже будет неуместно. Появятся другие знакомые, и вероятнее всего, из очень обеспеченных семей, возможно даже – из «старой» аристократии. Лиза – это компромат на меня в будущем, если я продолжу с ней общение, несмотря на показательное расставание. Отец хорошо знает мои выкрутасы, поэтом заранее подстраховывается, чтобы наши отношения «умерли» окончательно.

Надо, кстати, ей подарок преподнести. Он у меня уже давно готов. Серёжки с гранатами-капельками, кольцо с тем же гранатом, но побольше, и золотая цепочка. Гарнитур упакован в чёрный бархатный футляр. Красное в чёрном – красиво и печально.

Теперь предстояло решить вопрос с машиной. Не пешком же с Лизой в ресторан идти. Мой «Аксай» ещё долго будут восстанавливать; в Уральск поеду на другом автомобиле, и то в качестве пассажира.

Старшего брата я нашёл за особняком в парке. Он наматывал круги по дорожке и постоянно кидал взгляд на напульсник. Широкоплечий, с выпирающими трицепсами и бицепсами, красавец, мечта многих девушек из богатых семей. Упасть не встать, близко не подойдёшь, обольет высокомерным взглядом. Но куда деваться – мы же родные друг другу. Надо как-то уживаться.

Я сел на скамейку и стал ждать, когда Даниилу надоест кружиться вдоль забора. Тем более, здесь лежали полотенце и бутылка с водой. Хочешь добыть хищника – карауль его возле водопоя.

– Ничего так парнишка, фактурный, – прошелестел голос майора в голове.

– Гордость отца, – хмыкаю в ответ. – Рост метр девяносто, вес почти под сто килограмм, на голову выше меня.

– Видно, родители очень старались, – пошутил тёзка.

– Так первенцы всегда берут родовую силу, – рассеянно пробормотал я прописную истину нашего мира, глядя на подбегающего брата.

Тот остановился возле меня, попрыгал на месте, восстановил дыхание. Белая футболка промокла от пота и прилипла к телу, обрисовывая рельефную грудь.

– К соревнованиям готовишься? – поинтересовался я, подавая Даниилу бутылку. – Носишься, как заведённый.

– Нужно больно, – фыркнул брат, и, набрав воды в рот, прополоскал, выплюнул. Потом приложился ещё раз, сделал пару маленьких глотков. – Форму держать надо. Чего тут высиживаешь? Не поверю, что просто так пришел на меня полюбоваться.

– Данька, одолжи мне на вечер свой «Хаманн», – развожу руками. – У нас сегодня отвальная в «Колизее», а барышню не на чем везти.

– Лизку пригласил? – хмыкнул Даниил, вытирая разгоряченное лицо полотенцем. – Завязывай с ней. Скоро у тебя иные заботы появятся.

– Так я и хочу сегодня сказать ей об этом, – пожимаю плечами. – Понятно, что в Уральск за собой её не потяну.

– Боюсь я тебе машину давать, – честно признался брат, присаживаясь рядышком. – Тем более сегодня. Вы же обязательно нажрётесь, гонки устроите по городу. Раздолбаешь дорогущую тачку, за которую я тебе голову отверну. Хочешь, вас парни из охраны отвезут в ресторан и обратно до дома доставят? Отцу и мне спокойнее будет.

– Не самый лучший вариант, – поморщился я, представив, как за мной будут приглядывать телохранители, что вызовет смешки друзей. Не принято на вечеринки с личниками приезжать.

– Что значит, «не лучший»? – возмущенно произнёс Даниил. – Тебя несколько дней назад мёртвого привезли, есть подозрение на покушение. Случись что опять, придётся замораживать твоё тело. Новый-то клон ещё не выращен.

Я задумался. Неужели Данька не знает про ритуал? Или дурака валяет? И какой в этом смысл? Мою нервную систему бережёт? Посмотрел в глаза брата, тот не выдержал, отвёл их в сторону. Вздыхаю. Знает или нет?

– Ладно, чёрт с тобой, – проворчал Даниил. – Бери «Хаманн». Но тебя сопроводят наши безопасники. Присмотрят в случае чего. Если будешь пьяным, за руль не садись. Понял?

– Спасибо, братишка, – от радости я хлопнул его по плечу. – Обещаю вести себя благоразумно.

– Во сколько отвальная? – Данька сразу стал обычным любопытным парнем, из взгляда исчезли то самое выражение, которое он пытался копировать у отца, и которое мне не нравилось. Этакая смесь превосходства, жалости и раздражения. Ну, что поделать, папаша сразу заявил, что старший сын будет наследником империи Дружининых. Я не жалею и не переживаю на этот счёт, только не надо ко мне как ко второму сорту относиться. Кто виноват, что первенец Даниил, а не я?

– Собираемся в семь вечера.

– Зайди ко мне до шести, а то потом пешком пойдёшь, – предупредил брат. – Ключи отдам.

– Обязательно! – я заулыбался, демонстрируя белозубую улыбку, и приобнял Даньку за широченные плечи.

До отвальной оставалось несколько часов, и я провёл их с пользой. Сначала принял душ, тщательно побрился, полил на ладони лосьон и похлопал себя по щекам. Потом начал выбирать, что надеть на вечер. Особо не заморачивался. Приглядел чёрную рубашку с белым принтом в виде разнообразных геометрических фигур, с коротким рукавом и навыпуск; к ней – легкие серые штаны и спортивные туфли. Не торжественный фуршет или банкет, обычная встреча друзей. Заранее приготовил футляр с гарнитуром, положил его на середину стола, чтобы на глазах был, перед тем как выйти из комнаты.

Вспомнив про предупреждение Даниила, поторопился заглянуть к нему, и получил на руки брелок с эмблемой «БМВ-Хаманн». Поблагодарил брата ещё раз, в ответ услышав насмешливое «не упейся до смерти», что было очень серьёзным намёком. Данька всё знал, и подозреваю, за мной очень тщательно начнут следить, как бы чужая сущность не полезла из меня всеми щупальцами и когтями. Утрирую, конечно. Никто ещё не доказал обратное, так что плевать на всё.

«Правильно, – тут же отреагировал майор Субботин на мои мысли. – Люби себя, чихай на всех, и в жизни ждёт тебя успех».

Я кисло улыбнулся, уже выходя из комнаты брата, поэтому Данька не увидел мою физиономию. Субботин, вероятно, опять использовал фразочку из своего мира, но я хорошо понял завуалированную мысль старшего тёзки. Как говорил наш учитель по психологии: «нарочито выпячиваемый эгоизм есть защитная реакция на окружающий мир».

Седан старшего братика тёмно-зелёного цвета, приземистый и очень стильный, находился в гаражном боксе рядом с машиной матери. Не хватало отцовского «Аксая», значит, опять где-то разъезжает, всё пытается выяснить, кто стоит за покушением на среднего сына, или по своим делам умотал. А я уже свыкся с мыслью, что это был несчастный случай. Разве не происходят подобные происшествия сплошь и рядом? Две машины на пустынном шоссе влетают друг в друга – небывалый случай? Заснул один водила, второй не успел среагировать – вот и влетели лоб в лоб. В моём случае чуточку иначе, но всё равно… Мне всегда казалось, что в таких трагедиях присутствуют какой-то фатум, притягивающий магнитом двух незнакомых людей, чья линия жизни упорно ведёт к месту, где должна произойти роковая встреча.

Отбросив дурные мысли, я прыгнул в мягкое, пахнущее дорогой кожей, кресло, нажал на кнопку зажигания справа от руля – и моё сердце забилось в такт двигателю, зарокотавшему от удовольствия грядущей поездки. Великолепная лошадка у Даньки – как и всё, что его окружает. Дорогие вещи, будущая карьера при отце, потом, когда-нибудь, своё дело в империи Дружининых, красивая жена из такого же богатейшего рода. А мы – я имею в виду себя, Иришку и Алексея – всего лишь придаток и подпорка семейного благополучия, обязанные защищать его по первому требованию Главы.

Заставив движок порычать на весь гараж, я дал задний ход, плавно выводя «Хаманн» наружу, и махнул рукой одному из слесарей, курившему на улице, чтобы он закрыл ворота, потом объехал огромную цветочную клумбу по кругу, ожидая, когда отползут в сторону тяжёлые кованые ворота на роликах, и газанул так, что звук мотора отразился от стен особняка. Представляю, как ругается сейчас братишка. Да ладно, я же знаю, как ведёт себя его тачка, и на что она способна.

Через двадцать минут я уже подъезжал к перекрестку Уфимской и Крыжановской улиц, где договорился забрать Лизу. Она ждала меня возле небольшого открытого кафе, сидя на лавочке и обеспокоенно крутя головой по сторонам. Я постучал себя по лбу ладонью, что не предупредил, на какой машине приеду. Тачку брата она видела несколько раз, но вряд ли сейчас в беспрерывном автомобильном потоке, мелькающем перед глазами, сможет её разглядеть и понять, что это именно она.

Я прижал «Хаманн» к тротуару и требовательно просигналил: два коротких, пауза, один короткий. Таким сигналом я всегда вызывал Лизу из дома. Вот и сейчас она встрепенулась, вскочила на ноги, радостно заулыбалась, и торопливо зашагала к машине. Когда я посмотрел на тонкую стройную фигурку девушки в коротком облегающем красном платьице, у меня защемило сердце. Как-то неправильно всё. Нам дано владеть магией, но нельзя жить вместе с любимым человеком, ею не владеющим. Поэтому приходится соблюдать дурацкие правила, строго регламентирующие сословное разделение. Ведь у старой аристократии, как и у новой, состоящей из промышленников и банкиров, есть много чего дозволенного, о чём простолюдины не смеют и мечтать.

Отбросив мелькнувшие не ко времени мысли, я наклонился, чтобы поцеловать Лизу в подставленную щеку. Она побоялась размазать ярко-карминовую помаду на губах. Положив красный, в тон платью, клатч на голые колени, девушка посмотрела на меня с радостным ожиданием весёлого вечера, но я заметил, что ей самой не так уж и весело. Понимала, что сегодняшняя вечеринка окажется последней проведённой вместе.

– У тебя новая машина? – пошутила Лиза.

– Как видишь, растём, – в тон ответил я, побыстрее отъезжая от тротуара, пока бдительная полиция не влепила штраф. – Ты великолепна. Причёска новая, да?

– Спасибо, милый, ты очень внимателен, – девушка поправила локон красиво уложенного каре. – Даже не похоже на тебя.

Не я внимателен, а тёзка-майор коварный, восхищённо цокнувший языком. Вот же ловелас, оказывается! Поневоле пришлось открыть рот и высказаться. А так-то да, Лиза – весьма аппетитная штучка, несмотря на немного субтильное телосложение. Зато сейчас обтягивающее платье очень здорово показывает все преимущества её фигуры.

– Как ты уговорил брата дать тебе машину? – чтобы развеять молчание, спросила Лиза, пока мы ехали по Нижегородской улице в направлении Набережной. По прямой здесь было недолго, только мешали пробки и светофоры.

– Надавил на родственные чувства, – пожал я плечами, наслаждаясь тем, как чутко отзывается тачка на каждое движение руля. Бросил быстрый взгляд в зеркало. Ага, внедорожник с двумя телохранителями движется следом, прячась за парой легковушек, как динозавр в курятнике. – Не у отца же просить ещё один бронированный «Аксай», чтобы покатать красивейшую девушку Оренбурга по городу!

– Ты так считаешь? – с какой-то надеждой спросила спутница, глядя на дорогу.

– Что именно? Про машину или про красивейшую девушку?

– Да, про неё… про девушку.

– Конечно, – мягко ответил я, что было удивительно. Обычно влеплял сразу в лоб своё мнение, невзирая на чувства собеседника. А сейчас, когда предстояло расставаться, начал увиливать. Точно, Субботин влияет на мою чёрствую душонку.

– А ты когда уезжаешь? – торопливо спросила Лиза, словно не желая портить настроение предстоящим расставанием.

– Через два дня.

Она кивнула, и до самого «Колизея» молчала, погружённая в свои мысли. Но светящийся разноцветными огнями и рекламами развлекательный центр оживил Лизу. Я свернул с дороги на автомобильную стоянку, и, не особо парясь с поиском свободного места, сразу же направил тачку к отгороженной площадке, где для нас всегда было забронирована индивидуальная стоянка. Ага, парни уже здесь. Вон чёрный «Адлер» Олежки Матусевича, рядом с ним вольготно расположился белый «Бромлей» Димки Полонского, нежно-лазоревая «Минерва» Насти Дубенской – она, скорее всего, вместе с братом приехала. Простенький «Бенц» цвета асфальта принадлежит Серёге Кривову.

Охранник показал жестом, куда мне лучше поставить машину, хотя я и сам видел свободное местечко. Припарковался, заглушил мотор, после чего вылез наружу. Неторопливо обошёл «Хаманн», ощущая исходящее от него тепло. Открыл дверцу со стороны пассажирского кресла, подал руку Лизе, помогая ей выйти, и на мгновение прижал к себе гибкую фигурку, как только девушка оказалась снаружи. Отвлёкся на подошедшего охранника, который отдал мне пластиковый стояночный номерок с цифрой «5».

– Пойдём? – улыбнулась девушка, вцепившись в мой локоть, и уверенно зацокала красными туфельками по асфальту.

Мы не стали обходить стоянку. Охранник распахнул перед нами невзрачную калитку, откуда можно было напрямки попасть к служебному входу. Наша компания частенько им пользовалась, поэтому никаких трудностей по проникновению в «Колизей» и на этот раз мы не испытали. Я поглядел в камеру, которая передала моё изображение в комнату охраны, где дежурный сверил мою физиономию по базе данных. Являясь «особым клиентом» «Колизея», я нисколько не волновался, что меня не пустят. Так и случилось. Щёлкнул замок, створка отошла от косяка, и я легко открыл кажущуюся массивной дверь на себя. Пропустил Лизу первой, вошёл следом.

Миновав извилистый служебный коридор, мы оказались в огромном фойе, забитом праздно шатающимся народом. Гудели эскалаторы, вознося толпы на верхние этажи, играла музыка, бегали дети с шариками и мороженым. То и дело сверху спускались два стеклянных стакана-лифта, забивались по полной, и снова улетали в поднебесье.

– Поехали на эскалаторе, – оглядевшись вокруг, решила Лиза. – Быстрее получится. Народу сегодня до безобразия много.

Я знал, что она жутко боится пользоваться лифтом, особенно стеклянным, когда под ногами разверзается пустота. Кажется, такая боязнь называется «лифтофобией». Что сделаешь, кто-то летать боится, а кого-то и плавание на надёжных водных трамваях в ужас приводит. Пожалев подругу, я повёл её к эскалатору, поддержал за руку, чтобы она ненароком не зацепилась каблуком за ребристую поверхность ступеньки, и таким образом мы спокойно доехали до пятого этажа. Хочешь бродить по огромному холлу, ради бога. А вот в «Европу» хода не было, только по предварительной записи.

– Привет, Артур, – небрежно произнёс я, увидев стоящего в дверях молодого парня в белоснежной сорочке с галстуком-бабочкой и в классических чёрных брюках. – Никак твоя смена сегодня?

– Добрый вечер, Михаил Александрович, – оживился швейцар, – Елизавета… рад видеть вас. Нет, попросили выйти. Сменщик заболел.

Я сунул в руку Артура купюру в три рубля – мне не убудет, а парню приятно. Он распахнул перед нами стеклянные двери и добавил:

– Ваш столик на террасе, гости собрались.

Наше появление парни и девушки встретили громкими возгласами и хлопками пробок, почти одновременно вылетевшими из нескольких бутылок шампанского. Я удивился. Оказывается, Матусевич нахально зарезервировал всю террасу только на нашу компанию. Просто отлично. Ведь мы будем сильно шуметь, хохотать, громко разговаривать, что может вызвать недовольство остальных посетителей, тоже весьма состоятельных. Многие сюда приходят парами, чтобы поужинать в спокойной обстановке, под тихую музыку. Зачем им портить вечер?

– Давайте штрафную опоздавшим! – весело крикнул Олег, и перед Лизой появился большой фужер с шампанским, а передо мной – наполненная доверху водкой стопка грамм на пятьдесят. Ну, терпимо.

– Можно подумать, вы уже два часа заливаетесь, – пробурчал я, держа в руке штрафную.

– Опоздал? Прими наказание! – назидательно поднял палец Димка Полонский, обнимая симпатичную брюнетку с тонкими бровками. Соня Каратаева, дочка банкира, завидная невеста, кстати. Не знаю, чего Димка тормозит. Давно бы набрался смелости и поговорил бы откровенно с её суровым папашей. Боится, что получит пинка под зад? Семья Полонских – адвокатская, но банкир Каратаев видит женихом дочери другого кандидата. Видимо, совсем не переживает, что может однажды оказаться за решёткой, а родственные связи, ох как полезны в таких случаях! Так что попытка – не пытка.

– Ладно, сами напросились, – угрожающе-шутливо произнёс я, и вдруг, сам того не ожидая, выдал: – О, сколько нам открытий чудных готовит русской водки дух! Коньяк – источник мыслей мудрых. И пиво – лучший водки друг![1]

И опрокинул в себя стопку. Водка пролетела по пищеводу, обожгла первым залпом, но потом наступило блаженство.

– Закуси, – в полной тишине сказала Леночка Вязина, подружка Серёги, и подала мне буженину на вилке.

Я, не садясь, машинально зажевал, пытаясь понять, что это на меня нашло, и вдруг Соня захлопала в ладоши.

– Ой, как здорово! Миша, да ты, оказывается, скрывал от нас чудесный талант стихотворца!

«Да, я такой, – скромно произнес Субботин в голове. – Ловко я ввернул?»

«Предупреждать надо, – в ответ проворчал я. – Я же никогда вирши не писал и не декламировал».

Народ зашумел, одобряя мой пассаж, а Лиза с улыбкой допила шампанское, и как только мы сели, схватила под столом мою руку и крепко сжала. А я задумался, когда лучше всего преподнести подарок. Футляр лежал в правом кармане брюк и буквально жёг бедро.

Закатный вечер был великолепен. Лилово-жёлто-красные облака, подсвеченные уходящим за горизонт солнцем, нависали над лесостепью, Урал почернел и маслянисто поблёскивал извилистой полоской, огибая город. На террасе зажгли фонарики, что придало нашим посиделкам особенный уют. Никакая мошка и комары не беспокоили, сдуваемые свежим ветерком, и я заволновался, не простынут ли девчонки, легкомысленно надевшие нарядные платья. Вон, Сонька уже стала поёживаться.

Но тут разогретые водочкой Матусевич и Полонский сообразили, что нужно потанцевать, и потащили своих подруг в зал, где уже вовсю гремела музыка. Настя схватила Ваньку за руку, который с большой неохотой присоединился с сестрой к нашей компании.

«Потанцуем, потом подарю», – решил я, глядя на счастливую и раскрасневшуюся Лизу, лихо отплясывающую в маленьком девичьем кругу. Подарок важно было поднести на людях, чтобы те оценили степень моей благодарности. Все всё понимали, и никаких косых взглядов я не заслужу.

Скоро совсем стемнело, и мы, разгорячённые, вернулись за стол. Матусевич разлил водку парням, а Полонский ухаживал за девушками. Настала моя очередь. Я неуклюже встал и все замолчали, видимо, ожидая от меня очередных виршей.

– Через пару дней я уезжаю в Уральск, – негромко произнес я, и над столом повисла тишина. – Вместе с Иваном будем поступать в университет, и, скорее всего, поступим. А это значит, что пять лет придётся усиленно заниматься, чтобы оправдать надежды родителей, их крупные вложения в наше будущее. Увы, тот круг знакомств, который сложился в родном городе, вряд ли останется прежним, но я надеюсь, что вихри перемен не разлучат нас друг с другом навсегда, и мы ещё не единожды встретимся за этим столом.

И посмотрел на Лизу, как будто вопрошая: «правда, хорошо сказал?» Она меня поняла и с улыбкой кивнула. А у меня в груди потяжелело от предстоящей разлуки.

– Ура! – выкрикнул Серёга и получил от Леночки маленьким кулачком по плечу. Она-то уже поняла, к чему я клоню. Как и Лиза, слегка побледневшая, сжимая бокал тонкими пальчиками.

– Лиза, – я повернулся к ней. – С тех пор как мы познакомились, ты была для меня тем человеком, который всегда мог выслушать и дать правильные советы без лишнего морализаторства, рядом с тобой я находил успокоение, чувствовал себя счастливым. За пять лет может многое измениться, но мое отношение к тебе останется неизменным.

Самое забавное, что в подобных случаях нельзя откровенно намекать на разрыв, и приходилось прибегать к изощрённым фразам, чтобы не обидеть девушку. Я решил закругляться. Главное сказано.

– Прими в знак моей искренней дружбы и симпатии этот скромный подарок, – наконец-то футляр покинул карман и переместился на стол.

Лиза, замерев, смотрела на подарок, не в силах пошевелиться.

– Смелее, – подбодрила её Настя, в голосе которой слышались радостные нотки. Лизу она терпела только из-за меня, и сейчас был тот момент, когда можно облегчённо вздохнуть.

Открыв коробочку, девушка и вовсе впала в столбняк. Понимаю, редко кто из парней, принадлежащих к новой аристократии, дарил своим пассиям подобные вещи. Обходились или кольцом с бриллиантом, или одним колье. А тут целый гарнитур. Девчонки ахнули, понимая, насколько ценен подарок. И не по стоимости, а именно по моему отношению к Лизе. Она же медленно поднялась и крепко меня обняла, всхлипывая от избытка чувств. Именно что обняла, а не стала визжать от восторга и хлопать в ладоши.

«А девочка-то тебя любит, тёзка», – хмыкнул Субботин.

«Отвали, майор, тошно на душе», – мысленно отмахнулся я.

«Да хлопни водки, Мишка, и всё пройдет, как с белых яблонь дым. Сам же не раз твердил, что тебе не дадут распоряжаться собственной судьбой. Чего душу себе рвёшь?»

Олег, почувствовав напряжение, предложил выпить за великолепный подарок и за Лизу, что было встречено с воодушевлением. Все же понимали, что сопли и слёзы в таком случае ничего не решат. Приличия соблюдены, о моей щедрости уже завтра будут знать во многих уважаемых семьях. Так надо, такова жизнь.

Внезапно мне пришла в голову мысль, но сначала я «спросил» майора, может ли он осуществить то, что задумал.

«Давай, исполним, – оживился скучающий тёзка. – Тащи гитару, сбацаю, так и быть, чтобы твоя девушка рыдала».

– Олег, а ты можешь найти гитару? – спросил я Матусевича, отвлекая от милой болтовни с Соней.

– Гитару? – озадаченно посмотрел на меня друг. – Конечно, не вопрос. Хочешь спеть прощальную?

– Угадал, – я ухмыльнулся, сам не зная, что из этого выйдет.

– Ты же слабенько лабаешь, – заметил Серёга. – Может, закажешь песню у профессионалов, так лучше будет.

– Не-а, сам хочу спеть.

Олег кивнул и исчез с террасы, но вернулся довольно быстро. Он был знаком со многими музыкантами, частенько выступавшими в ресторане, поэтому принёс семиструнную гитару тёмно-вишнёвого цвета.

– Такая пойдёт? – с надеждой спросил он.

– Да, – я взял в руки инструмент, погладил его и притронулся к струнам. Они отозвались тихим гудением.

«Эх, щас спою! – забавным и чуть хрипловатым голосом произнёс майор – Жги, родной!»

В глазах на мгновение потемнело, когда Субботин взял управление телом на себя, а пальцы уже сами застучали по струнам, и я запел:

– Если любовь не сбудется, ты поступай, как хочется,

И никому на свете грусти не выдавай.

Новая встреча – лучшее средство от одиночества,

Но и том, что было, помни, не забывай.

Мечты сбываются, и не сбываются,

Любовь приходит к нам порой не та.

Но всё хорошее не забывается,

А всё хорошее, и есть мечта! [2]

…Когда прозвучали последние аккорды, на террасе наступила звенящая тишина, разбавляемая смехом, звоном бокалов и бодрой музыкой, пробивающейся из-за закрытой двери. Девчонки тихонько шмыгали носиками, а Лиза, прикусив губу, быстро покинула террасу.

– Это было сильно, брат, – Матусевич опрокинул в себя рюмку с водкой, заслужив нахмуренный взгляд Насти. – Ты сам сочинил?

– Нет, слышал от одного человека, запомнил слова, чуть изменил, – нахально соврал я, ощутив, что Субботин убрал контроль. – Долго тренировался для случая…

Меня беспокоило отсутствие Лизы. Куда так рванула? Обиделась и решила сбежать с вечеринки? Уже вытащил телефон, но девушки сказали, чтобы я не беспокоился. Расстроилась подруга, себя в порядок приводит, скоро придёт.

И действительно, Лиза с улыбкой вернулась за стол, и я вскочил, чтобы помочь ей сесть. Неожиданно девушка крепко обняла меня, и весьма смело поцеловала в губы. Все зашумели, показывая одобрение.

– Спасибо тебе, Миша, – глядя в мои глаза, сказала Лиза. – Это лучший подарок, который я когда-либо получала. И я понимаю, что ты этим хотел сказать.

Я выдохнул с облегчением. Да мне и самому песня легла на душу. Субботин спел так, словно сам переживал за Лизу.

Веселье продолжалось. Я старался особо на водку не налегать, понимая, что машины, разбитой в пьяном состоянии, брат не простит. А ещё скребло на душе воспоминание, как в мой «Аксай» влетел внедорожник. Может, и не случайно? Вдруг где-то здесь находится неведомый враг, жаждущий побольнее ударить по Дружининым? Только один вопрос всё время занозой впивался в мозг. Почему именно я стал объектом нападения, а не Даниил? Логичнее устранить талантливого наследника, чем его младших братьев.

Мы ещё несколько раз потанцевали, даже два медленных с Лизой, а потом я шепнул Ваньке, что мне нужно в туалет. Чтобы не теряли, значит.

Чтобы туда пройти, надо было пересечь весь зал и завернуть за угол в служебный коридор. Народ уже был навеселе, гудел, как растревоженный улей, хохотал, ругался, спорил, сигаретный дым поднимался к потолку (здесь, в отличие от нижних ресторанов, курить за столиками не запрещалось).

Я толкнул дверь и оказался в уборной, блещущей кафелем, фаянсом, никелем сантехники и зеркалами. Нашел свободную кабинку, облегчился, вытер руки салфеткой и вышел наружу. Обнаружил, что появились ещё двое посетителей, широкоплечих парней с короткой армейской стрижкой, на которых органично гляделся бы боевой камуфляж с кобурой и тактическим ножом, а не легкомысленные аляповатые костюмы ядовитых цветов. Один был в светло-жёлтом, а второй в серебристо-сиреневом. Меня почему-то насторожило, что они мыли руки в разных концах умывального ряда, хотя явно из одной компании.

– Что это за клоуны? – поинтересовался Субботин. – У вас, что, стиляги до сих пор из моды не вышли?

– Какие стиляги? – не понял я, становясь посредине. Поднес ладонь к сенсорному дозатору, который выплюнул на неё порцию жидкого мыла. Тщательно вымыл руки.

– Да вот эти разряженные петухи, которые на петухов мало смахивают… э, Мишка, у нас проблемы…

Я не успел среагировать на движение за спиной, потому что слегка наклонился, чтобы сплюнуть вязкую слюну в раковину, как в шею упёрлось лезвие ножа, кстати, тактического, с характерными зазубринами на клинке и чуть изогнутым кончиком. Откуда он взялся у серебристого пиджака, так и не понял. Наверное, подмышкой ножны висят.

Второй быстро переместился к двери и встал возле неё, чтобы не впускать посторонних.

– Не шуми, – негромко произнёс серебристый пиджак. – Сейчас выходим наружу и с улыбкой покидаем сие заведение.

«Ты не волнуйся, Миша, веди себя естественно, – прошелестел голос Субботина. – И разреши мне взять контроль за твоим телом».

А я реально пересра… испугался. Никакой случайности здесь не наблюдалось. Эти парни целенаправленно шли за мной, отслеживали и поймали там, где я не мог позвать на помощь. Камер здесь нет, а значит, ничем охрану привлечь не получится. Пожарная система? Хорошо, но как вызвать тревогу? Вряд ли эти… стиляги дадут мне возможность поднести к датчику зажигалку. Да и нет её у меня.

«Даёшь разрешение? – мысленно рявкнул Субботин. – Боже, тёзка, да соображай быстрее!»

«Да!»

Я напрягся, но пока ничего не происходило. Серебристый пиджак так и стоял, прижав лезвие к шее, а я смотрел на его отражение в зеркале. Обычный парень, только в неподвижных глазах какая-то неестественная льдистая чернота. Как будто наркотики принял, да так и не вышел из блаженно-тяжёлого состояния. Но я точно знал, что он не одарённый. У них иные метаморфозы с глазами происходят. Искорки там прыгают разноцветные.

– Кто вы такие? – всё же удалось совладать с голосом. Не сорвался на фальцет от страха, уже хорошо. – Никуда я с вами не пойду. Буду кричать.