Текст книги "Симбионт (СИ)"

Автор книги: Валерий Гуминский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 29 страниц)

Первым на трап ступил Бикмет со своими людьми. Он хотел убедиться, что тех, кто их встречает, прислал канцлер. И заметив среди них невысокого, в идеально сидящем по фигуре пальто (и это только в начале сентября!) старичка с бросающимися в глаза серебристыми висками, удовлетворённо кивнул. Тот заметил его жест и отдал короткий приказ окружавшим его людям.

– Можно выходить, – сказал Бикмет Татищеву, отодвинув бархатистую штору. – Басаврюк здесь.

Личный клановый секретарь канцлера Шуйского сам приехал встречать важного гостя, и от этого у Василия Петровича сжалось сердце. Он несколько раз вдохнул и выдохнул, заставив выползшую из тёмных закоулков панику забиться обратно и решительно шагнул к трапу.

– Господин, когда готовить самолёт к отлёту? – спросил его старший пилот, тоже почувствовавший настроение графа.

На мгновение Татищев задумался. А ведь он может и не вернуться, если канцлеру покажется, что его нерадивый вассал испортил дело. Но нельзя показывать страх перед своими людьми.

– Возможно, к завтрашнему утру, – произнёс граф безразличным голосом. – Но будь готов уже сегодня к вечеру.

– Слушаюсь, – кивнул пилот и скрылся в кабине.

Басаврюк дождался, когда Татищев окажется на твёрдой бетонной поверхности, шагнул к нему и почтительно склонил голову, сверкнув серебристыми висками. «Вот же чёрт живучий, лет под восемьдесят, а волосы до сих пор черным черны, – сердито подумал граф, одновременно с этим важно кивая в ответ. – Две рекуперации прошёл, а вот этот шик в виде седых висков так и не убрал».

– Прошу в машину, Ваше Сиятельство, – секретарь показал на бронированный «Аксай» и не преминул добавить: – Александр Александрович ожидает вас с нетерпением.

Представительский автомобиль был взят в «коробочку» из жутких немецких карет – и скромный по численности кортеж помчался по великолепной трассе из Остафьево в Москву.

«Только бы не в загородную резиденцию», – мелькнула мысль у Татищева. Среди старой аристократии упорно ползли слухи, что неугодных людишек канцлер зовёт в Царицыно, где у него находилось огромное имение, и оттуда они уже не возвращались. Графу было стыдно осознавать, насколько ему страшно до колик в животе встречаться с Сан Санычем, и когда кортеж пролетел мимо указателя с названием того самого населённого пункта, испытал невероятное облегчение.

Его привезли в особняк канцлера, называемый в народе просто «Палатами Шуйских». Автомобиль с графом и секретарём остановился возле парадного входа, охраняемого чуть ли не отделением хорошо экипированных бойцов. Второй человек в государстве охранялся не хуже императора, и это – не считая личной гвардии, которую ему разрешалось иметь. Сан Саныч был глыбой в империи, подпиравшей спину Романовых, но мало кто знал, какие тектонические процессы шли в политических глубинах. Граф Татищев знал, поэтому и жил с чувством грядущего апокалипсиса. Ему страстно хотелось, чтобы разлом прошёл только в одном месте и забрал с собой малое количество людей – иначе Россия просто станет другой.

Не замечая роскоши залов, он в сопровождении Басаврюка шёл на встречу с хозяином Палат, краем сознания отметив, что его не встретили домашние канцлера: ни жена, ни старшие сыновья, ни дочери Шуйского. Возможно, они даже не знали о его приезде и находились сейчас в другом крыле особняка. Василий Петрович бывал здесь несколько раз и хорошо знал расположение жилых корпусов. Там, куда его вели, располагалась малая канцелярия (в шутку её называли «работой на удалёнке»), кордегардия и собственно кабинет Его Сиятельства.

Под Палатами находилось мрачное подземелье, в котором Сан Саныч, обычно, прятал свои секреты, и как положено одарённому – родовой Алтарь с невероятно мощным Оком Ра, по силе уступающим разве что романовскому Алтарю. Вот это обстоятельство больше всего и напрягало графа, больше чем тысячи гектаров леса в Царицыно.

– Прошу прощения, ваше сиятельство, я доложу хозяину, – Басаврюк остановился перед двустворчатой дверью, перед которой безмолвно возвышались две горы мышц в камуфляже. Они даже без оружия могли запросто остановить злодеев, настолько их вид внушал если не страх, то осторожность точно. «Модифицированные бойцы», сразу просчитал Татищев, заметив радужные переливы в зрачках охранников. «Да ещё с сетевыми имплантами. Значит, минимум один раз они уже погибали».

Только старая аристократия имела право на полную модификацию и улучшение генов своих родственников, Слуг и бойцов личной гвардии, но лишь после подписи канцлера и императора. Можно сколько угодно догадываться, какую власть в своих руках имел Сан Саныч, но посторонние, знавшие немного, и то старались держать рот на замке, а уж приближённые, которые знали о могуществе Шуйского поболее, и так бы ничего не рассказали.

Басаврюк появился через несколько минут, значит, получал какие-то вводные по поводу гостя. Он распахнул двери и пригласил графа в огромное помещение, которое являлось тем секретариатом, где на данный момент находились ещё двое гвардейцев и парочка смазливых секретарш с выдающимися формами. Они, как ни странно, работали в поте лица, беспрерывно щёлкая клавиатурой. Видать, документации было огромное количество, некогда даже охмурять посетителей и бравых бойцов.

Татищев дождался, когда Басаврюк лично откроет перед ним тяжёлую лакированную дверь из массива дуба, ведущую уже в сами рабочие апартаменты хозяина. Удовлетворённо кивнул, и, сделав надменное лицо, вошёл в кабинет, в котором запросто могли поместиться до ста человек. Огромные окна, однотонные красные шторы, невероятно длинный стол, двухметровая телевизионная панель под потолком, мощные, внушающие уважение, стеллажи с деловой литературой и разнообразными сборниками имперских законов – и сам хозяин, встречающий графа чуть ли не на пороге. Серый костюм в полоску из английской шерсти, белоснежная рубашка с платиновыми запонками, галстук цвета индиго, дорогие туфли из натуральной кожи придавали Шуйскому вид лорда и денди одномоментно. Короткая бородка, может, и не очень шла к округлому лицу канцлера, но умение выражать эмоции только одними глазами заставляло людей падать на колени. Даже без помощи магии. А такое нарабатывается годами, и, что самое главное, репутацией.

Падать перед канцлером Татищев не собирался. Он слегка смягчил выражение с надменного на радостное, остановился в паре шагов от Сан Саныча и склонил голову:

– Ваше Сиятельство…

– Здравствуй, Василий Петрович! – раскинув руки, Шуйский по-отечески обхватил плечи гостя и сжал их в своих лапищах. – Долго что-то! Я ведь тебя утром ждал. Нехорошо опаздывать.

Никакого приказа прибыть ровно в назначенное время граф не получал, но изобразил смущение:

– Пришлось облетать грозовой фронт над Волгой.

– Ну, ладно-ладно, не спеши оправдываться, – добродушно проговорил Сан Саныч и повёл Татищева в уголок с мягкой мебелью для задушевных разговоров. На столике, изготовленном из гренадила (чёрного африканского дерева) со вставками из амаранта и слоновой кости, уже стояла бутылка французского коньяка, тонко нарезанный лимон на изящном фарфоровом блюдце, шоколад в вазочке и маслины в глубокой хрустальной розетке. – Присаживайся, Василий. До обеда ещё часа три, поэтому нам хватит времени обсудить дела, ради которых я тебя вызвал.

Примостившись в упругом и до безобразия комфортном кресле, затянутом в чехол из бархатного плюша, Татищев смотрел на разливающего по хрустальным чаркам янтарно-соломенный напиток канцлера, и ощущал зарождающееся беспокойство. Сан Саныч умел играть как гостеприимного и хлебосольного хозяина, так и жуткого палача.

– За приезд, Василий! – Шуйский поднял чарку, заставив графа сделать то же самое. Аккуратно соприкоснулись краями. Хозяин, как и подобает, выпил первым, демонстрируя безопасность напитка. Хотя мог запросто отравы сыпануть, прежде приняв антидот. Он был тем ещё затейником.

Татищев тоже воробей стреляный, поэтому противоядие выпил в самолёте перед выходом на трап. Был риск, что канцлер мог влить доселе неизвестную Василию Петровичу отраву, но это уже как Бог распорядится… Да и какой резон Шуйскому травить своего вассала, если вызвал его на аудиенцию? Нужен он Сан Санычу, подсказывало сердце.

Коньяк обжёг пищевод и приятно разгорелся внутри трепетным огоньком. Граф закинул в рот кусочек шоколада, ощущая его приторно-горькую вязкость. Шуйский, крякнув, закусил лимоном. Даже не поморщился.

– Рассказывай, Вася, как ты облажался с этим малым… как его… – пощёлкал пальцами канцлер.

– Дружининым Михаилом, – пробурчал Татищев, раздражаясь манере Шуйского делать вид, что не помнит фамилии людей, на которых ведёт досье.

– Дружинин… А ты уверен, что призванная сущность поселилась в его теле? Может, это ошибка, неверный след?

– Астральный след призванного ведёт, как раз, в Оренбург, – осторожно ответил граф. – Вы же, Александр Александрович, на сто рядов проверили трассировку после ритуала, точнее, ваши чародеи. С них и спрос, если дали неправильную наводку.

– След ведёт в твой город, – так же неторопливо произнёс канцлер, наливая по второй. – Всё верно. Искать реципиента надо было именно там. Давай ещё раз пробежимся по ситуации. Ритуал был подготовлен моими магами с особой тщательностью. Жертвоприношение из двух десятков человек планировало напитать сущность особой силой, чтобы её хватило для переноса сознания из другого мироздания…

Татищева едва не вывернуло от его слов. Два десятка человек… Старинный род Засекиных, включая старшую и младшую ветвь, перестал существовать только из-за того, что Глава отказался отписать свои земли и поместье в пользу Шуйских. На землях Засекиных планировалось создать автономный жилой комплекс со своей электростанцией, магазинами, школой и гимназией, огромным развлекательным комплексом в центре великолепного парка, прудом с лебедями и утками… Но истинная причина уничтожения Засекиных крылась в родовом Алтаре. И граф Татищев знал, зачем это делается. Канцлер собирал силу Ока Ра, как голодное чудовище, пожирая каждый элемент магического артефакта. Жрать начинал его прапрадед, продолжили деды и отец, те ещё монстры политических интриг, но Сан Саныч превзошёл всех своей ненасытностью. Сколько Родов, владевших Оком, сгинуло в его пасти, трудно сосчитать.

И в какой-то момент канцлер решил свои действия укрепить вызовом из какого-то иномирья жуткой твари, чьи свойства были тщательно прописаны в чародейском гримуаре. Отожравшись на эманациях боли, страданий и крови она должна была воплотиться в одном из сыновей Сан Саныча, в двадцатишестилетнем Григории.

Младший сын Шуйского давно и безнадёжно болел, и это было удивительно, учитывая, какие медицинские светила бились за его жизнь, а ещё более удивительно, почему насыщенный магической энергией организм не поддавался натиску Целителей, имевших дипломы Сорбонны, Оксфорда, Петербургского Императорского Университета. Поговаривали, «серую хворь» Григорий подцепил во время путешествия по Франции с помощью местной контрразведки, игравшей на две стороны, и пытавшейся таким образом рассорить канцлера с Романовыми. Причём, слух пустили качественный, основываясь на давней неприязни между двумя великими родами. Шуйские пытались восстановить «справедливость», когда их предка во время Великой Смуты отстранили от власти, после чего, собственно, Романовы и воцарились на русском престоле. Имея мощную поддержку среди коренного дворянства, Шуйские чувствовали себя вполне неплохо в противостоянии со своими политическими противниками.

Как бы там ни было, в России все «знающие» люди верили: Григория заразили Романовы. В открытую не говорили, боясь потерять не только языки, но и жизнь, как свою, так и домочадцев. Зато за рубежом британские, немецкие, североамериканские бульварные газетёнки вовсю изгалялись в версиях, неустанно проводя один и тот же нарратив: канцлер не простит смерти сына Романовым. Странным и пугающим обстоятельством было то, что Григорий до сих пор оставался жив. Как будто неведомый враг изгалялся над несчастным парнем, а заодно и держал в напряжении всю его семью.

Татищев не присутствовал на ритуале, но слухи о кошмаре, случившемся у родового Алтаря Шуйских, просочились сквозь завесу молчания. Может, намеренно, а может, и случайно, кто знает. Весь род Засекиных тайно привезли в Царицыно и держали в подвале имения, чтобы жертвы осознали свою участь, напитались ужасом и безнадёжностью. Глава сломался и подписал все бумаги, которые ему подсунули ушлые адвокаты, наивно полагая, что детей и женщин отпустят из узилища, но когда увидел всех своих родных стоящими на коленях возле антрацитового постамента, впитывающего свет факелов, он сошёл с ума, потому что понял: это конец.

Григорий сам попросил яд, не до конца осознавая, какую миссию должен выполнить. Отец убедил его, что рекуперация пройдёт с элементами модификации, и он возродится куда более сильным, с новыми возможностями. Канцлер не сказал одну вещь: кто будет повелевать его сознанием.

Алтарь жадно впитывал биологическую жидкость, насыщенную силой погибающих одарённых, старшему из которых перевалило за девяносто, а самому младшему едва исполнилось восемь лет. Два клановых ритуалиста слаженно читали заклинания из гримуара… но что-то пошло не так. Может, виной всему стал нарушенный контур ритуальной пентаграммы или стёртая подошвой обуви закорючка руны – после ритуала целостность рисунка тщательно проверили и не нашли ошибок – или голос сорвался, изменив тембр звучания.

Григорий не встал со своего ложа, как должно было быть при вселении сущности в тело молодого человека. Он продолжал лежать с закрытыми глазами, а возле Алтаря нарастала паника. Канцлер с застывшим лицом выждал ещё какое-то время и дал команду медикам на рекуперацию. Сын получил вторую жизнь… как бы помягче сказать, в качестве тихо помешанного. Часть его сознания словно стёрли, а вторая половинка с трудом узнавала не то что окружающих его людей, но и самого себя.

Чародеи, стоя на коленях у ими же выкопанной в лесу ямы, клялись всеми богами и демонами, что призванный уже был на пути в своё новое обиталище, но по каким-то неведомым причинам изменил траекторию подселения и улетел к другому человеку. И маршрут, проложенный в астрале, вёл в Оренбург.

Шуйский с любопытством разглядывал стремительно седеющих магов, а потом внезапно пощадил их. Только он один знал, в какой дальнейшей комбинации использовать этих людей. Но многие смутно догадывались, что доброта хозяина зиждется не на ровном месте, и от этого становилось страшно.

Поэтому и Татищев сейчас сидел перед добродушным канцлером, едва не исходя потом.

– Призванный сорвался с крючка, – нисколько не переживая за дела минувших дней, продолжал рассуждать Шуйский после третьей чарки. – Я смирился с тем фактом, что не всегда квалифицированные чародеи могут исполнить древний ритуал, написанный, к тому же на старофранцузском языке. Ошибки, порой трагические, случаются сплошь и рядом. Бог с ним, с этим гримуаром и моими балбесами-магами. Надеюсь, кроме седых волос у них прибавилось ума. Знаешь, что они утверждают?

– Нет, – прокашлялся граф, – откуда же мне знать, если я не общаюсь с ними?

– Тот, кого призывают, должен появиться в момент смерти человека, чей мозг ещё жив, – Шуйский наклонился вперёд, пристально глядя на гостя, отчего тот испытал жуткое желание поёрзать и сесть поудобнее. Сейчас Татищев в полной мере осознал истинную глубину народной шутки «жопа подгорает». – Когда умер Григорий, в этот же день погиб в аварии юноша по имени Михаил Дружинин. Одна нелепая ошибка – и вся подготовка, к которой я шёл десятки лет, пошла прахом. Сущность поселилась в сознании мальчика. Насколько же загадочно наше мироздание, что случайная авария, одна из сотен, происходящих каждый день на российских дорогах, и которую сотворили твои люди, Василий Петрович, вдруг стала эпицентром событий вселенского масштаба.

По спине графа ледяными крошками скользили капельки пота. Он машинально схватил чарку и опрокинул в себя, и, не закусывая, шалыми глазами посмотрел на канцлера, всё так же наклонившегося вперёд.

– Перепутали машину клиента, да… – промямлил он. – Такое тоже случается, кха! У них было задание совершенно иного характера…

Шуйский откинулся назад, положив руки на подлокотники кресла. Слушал он оправдания Татищева рассеянно.

– Я уже через несколько часов знал, кто теперь носит мою вещь в себе, а ты старательно заметал следы за ублюдками, умудрившимися своими действиями нарушить гармонию вселенной. Можно сказать, это ты украл новую жизнь у Гриши. А воровство – это страшный грех, Василий.

– Я… я исправлю ошибку, Александр Александрович, – захрипел граф от накатывающих на него волн ненависти и ярости.

– Накажи своих людей, – а вот голос канцлера стал безжизненным. – Сделай так, чтобы они пропали безвозвратно…

– Уже… двое умерли, – вытолкнул из себя Татищев.

– Умерли? Молодец, лихо работаешь.

– Нет, их убил этот мальчик… Дружинин Михаил.

Глаза Шуйского налились жуткой чернотой и тут же посветлели.

– Убил? Восемнадцатилетний парень убил твоих бандюков? – неожиданно для графа канцлер расплылся в улыбке. – Ну надо же! Неужели сущность активировала свои силы? Ох, как бы это было хорошо. Но!

Канцлер снова превратился в опасного зверя, а его палец едва не уткнулся в грудь Татищева.

– Есть один неприятный момент в нашей истории, дорогой мой Василий Петрович. Очень неприятный. Все, кто малейшим образом прикоснулся к тайне переноса, должны покинуть этот мир. Безвозвратно.

Любил это словечко Шуйский, и частенько им щеголял. Граф почувствовал, что его душит галстук. Устраивать гекатомбу в Оренбурге ему очень не хотелось. Ведь в таком случае всю семью Дружининых нужно вырезать, семьи Слуг и друзей того мальчишки тоже… под корень.

– Так он же сейчас в университет «Уральский» поступает, – снова прокашлялся Василий Петрович. – Если следовать вашей логике, то и половину учебного заведения под нож пустить?

Шуйский задумался, медленно постукивая пальцами по мягким подлокотникам.

– Говоря эти слова, ты, Василий, берёшь на себя неподъёмную ответственность. Малейшая утечка по Дружинину меня очень расстроит. Если так переживаешь за окружение молодого человека, то действуй по обстановке. А мальчишка должен быть у меня, точнее, в Царицыно. Привези мне его живым. Будет сопротивляться, можешь поломать кости, отрубить руки и ноги, но голова должна остаться целой.

Татищев снова содрогнулся от бесстрастного голоса канцлера, с тоской понимая, что никогда не сможет вырваться из цепких лап жуткого паука, плетущего смертельную паутину. Шуйский уверенно вёл свою партию, стоящую на фундаменте чужой крови, собирая осколки Ока Ра в свою коллекцию. Единственный род, который ему может противостоять – Романовы, но даже они не представляют, какое чудовище обитает подле них, набирая силу и готовясь смести их с престола.

Часть 2
Дар воина. Глава 1

Дом, милый дом

Вступительные экзамены закончились, списки поступивших озвучили на общем собрании, враз разделив кандидатов на счастливчиков и неудачников. В число первых попал не только я с Маринкой Турчаниновой и её подругой Марго, но и рыжая Луиза Ирмер, которой не нравилось собственное имя. Познакомился с тем самым казахом по имени Шакшам из племени албан Рода сары. Шакшам Шарипов попытался объяснить мне родоплеменную структуру Жузов, но потом махнул рукой, и, улыбнувшись, сказал, что в ней сам шайтан мозг сломает. Проше говоря, парень оказался средним сыном бая племени албан, и был послан в Уральск получать знания. Такова воля отца, которой нельзя перечить.

Лохматого очкарика, пробившегося на факультет, звали Валентином. «Можете звать просто – Валёк», – жутко стесняясь насмешливых взглядов красоток, сказал он. Фамилия у него и вовсе была «весёлой» – Зазнобин. Его отец держал собственную юридическую фирму в Уфе. Она обслуживала очень богатых клиентов и была на хорошем счету у тех же Яковлевых, Строгановых, Демидовых, Турчаниновых. Марине, оказывается, фамилия Зазнобиных была известна; она не ожидала, что встретит представителя этой семьи на своём курсе.

Ну и вишенкой на торте стало появление в нашем будущем коллективе княжича Юрия Голицына, к которому сразу же прилипли взгляды всех девушек. Я даже вздохнул с облегчением. Турчанинова казалась мне слишком навязчивой в дружбе, и подозрения, что она прощупывает, кого бы заарканить покрепче, стали подтверждаться. По мне, я бы лучше с рыженькой закрутил романтик, как выразился Субботин. Луиза-Кристина, к моему сожалению, не давала повода для отношений. Честно, я бы с ней подружился. Но её отстранённость от коллектива вызывала недоумение. Ладно, съезжу домой, заберу вещи, вернусь в Уральск – там видно будет, как всем нам жить.

Арсен гнал машину с такой скоростью, словно за нами гнались все дэйвы преисподней. Может, торопился к своей подружке, может – отец приказал ехать как можно быстрее, не останавливаться нигде. Я молча глядел на проносящиеся мимо нас станицы и пасущиеся табуны лошадей. Всё как обычно. Мир за пределами бурлящих городов никуда не спешил, тягуче существуя в своём времени.

Иван, уютно устроившись в одном из кресел, нацепил наушники и дрых под музыку. Он один из первых поступил в университет и наслаждался свободой, которая не каждому выпадает в самый сложный период молодости. А меня волновали иные проблемы. Соединившаяся со мной матрица чужого человека представляла нешуточную угрозу не только лично мне, но и семье. Я не верил в безобидность ритуалов, в результате которых приходится делить свою жизнь с незнакомцем. Если майор Субботин откуда-то появился, значит, тот, кто пытался его призвать, обязательно начнёт искать пропажу. Самое интересное, тёзка согласился с моими мыслями. Его тоже тяготила неизвестность.

– Знаешь, – сказал он внезапно после получаса молчания, когда мы уже подъезжали к Оренбургу, – я тут немного обмозговал, отчего всё началось, и пришёл к одной мысли. Версия так себе, но в свете того, что мне привиделось, имеет право на жизнь. Когда меня накрыло минным взрывом, я ощутил, как тело затягивает в беспросветную черноту, в которой светились багрово-алые зрачки. Обычно в мифотворчестве потустороннего фигурируют разные демоны, черти, невиданные существа с нечеловеческой силой, которых людишки всеми силами стараются вызывать и приучить. Если предположить, что Мистер Икс проводил ритуал ради подмены кого-то, возможно, родного человека, заселив в него инфернального ублюдка, то получается… получается, что авария-то была случайной. Но случайность внезапно переросла в серьёзную проблему. Я каким-то образом не был сожран тварью, и моя матрица совместилась с твоей в момент смерти. А уже в момент рекуперации активировалась.

– Меня не рекуперировали, а оживили с помощью каббалистического ритуала, – напомнил я хмуро, накладывая слова Субботина на произошедшее со мной несколько недель назад событие. – Но ты немного не прав. Совмещение душ происходит во время ритуала, и ты не мог попасть в мою матрицу раньше, чем это позволит ритуалист. Скорее всего, в момент аварии, когда я погиб, ты тоже ушёл из жизни, как и родственник Мистера Икс. И ритуалы начались одномоментно. В это невозможно поверить, но, скорее всего произошло именно так. Когда чародеи начали читать заклинание, ты заметался в поисках выхода из темноты, тебе стало страшно. Каким-то образом тебе удалось почувствовать мою астральную матрицу, и ты посчитал, что в ней будет уютнее. Марк Ефимович оказался удачливее тех чародеев, что служат нашему оппоненту. Он оживил меня, скормив душу Борислава Оленёва Оку, и каким-то образом к вечеринке присоединился ты.

– Вероятно, ты прав, – немного помолчав, ответил майор. – Сам я вряд ли хорошо соображал, что происходит. Да и не мог повлиять на выбор. Но мне не понравился ледяной холод, идущий от клубящейся темноты. Тепло я тоже чувствовал, поэтому и потянулся к нему. Из последних сил, боясь, что бездна затянет. Как будто родной человек ждал меня… Наверное, это и можно назвать слиянием душ? Знаешь, а я не жалею. Мне с тобой хорошо.

– Спасибо, – я был тронут, но счёл нужным добавить: – Мама и в самом деле оказалась виноватой, но лишь в своём желании вернуть сына без техномагических манипуляций. Она же не знала подоплеки событий.

– Да и мы не знаем, – после недолгого молчание ответил Субботин, переварив мой монолог. – Догадки, догадки… Кто же этот Мистер Икс?

– Аристократ из древнего рода, – уверенно ответил я. – Искать его надо среди дворян с потомственным Даром.

– И сколько их? – скептически спросил майор.

– Не так и много. За столетия многие Роды полностью погибли, чей-то Дар растворился в крови нетитулованных дворян или, ещё хуже, простолюдинов. Думаю, таких Родов осталось не больше сотни. Современных аристо, которые совсем не аристо, гораздо больше.

– У кого есть Око Ра? – догадался Субботин.

– Да. Этот артефакт позволил бывшим крепостным, вроде нашего предка, встать на ноги и укрепиться в обществе. Он из низов поднялся в речные перевозчики, вступил в купеческую гильдию, стал уважаемым человеком. Между купцами тоже шла кровавая конкуренция, куда похлеще, чему у потомственных аристо. Это уже потом, когда князья с древней родословной заинтересовались всплеском магического дара в семьях купцов и промышленников, они встали на путь банального отъёма артефакта.

– Зачем? Они же владеют природной магией, как ты сам утверждал.

– Чтобы усилиться, – вздохнул я.

– Понятно. Ты бы рассказал, что это за зверь такой – Око Ра. И как он оказался в вашей семье.

Я призадумался, как бы яснее в нескольких словах обрисовать историю появления чудесного и кровавого атрибута магической Силы, и понял, что придётся начинать с появления родового Ока в семье Дружининых, а это очень долгий рассказ. Только собрался с духом, как мы подъехали к воротам нашего особняка, но уже без Ивана, которого высадили по пути возле его дома.

Первой меня встретила Иринка. Непоседливая сестрица с визгом повисла на моей шее и поболтала ногами в воздухе. Я покружил её и аккуратно поставил на пол.

– А где родители?

– Как всегда, заняты неотложными делами, – отмахнулась Иринка и снова прижалась ко мне. – Я так соскучилась! Данька стал унылым снобом, ни поговорить с ним, ни тайнами девичьими не поделиться! Алёшка куда-то умчался с дружками, теперь до вечера не будет.

– Добрый день, Михаил Александрович, – услышал я покашливание за спиной.

– Савелий, ты когда-нибудь до инфаркта доведёшь, – оборачиваюсь и с укоризной смотрю на управляющего. – Кто тебя научил так подбираться к людям?

– А в разведке и не такому учат, – подбоченился Савелий.

Ага, десять лет в пластунах Сто двадцать первого пехотного полка, нёсшего службу в отрогах Алатау, даром не проходят. Все перевалы не по разу на брюхе прополз, сколько врагов с кляпом во рту на нашу сторону перетащил. Так что управляющий и по совместительству «дворецкий» не простой человек. Мой отец намеренно подбирал на службу людей, знающих военное дело. Единственное исключение – садовник. Но есть у меня стойкое подозрение, и он со своим секатором представляет серьёзную угрозу для супостатов.

– Ты надолго приехал? – Иринка потащила меня в гостиную, пока Савелий распоряжался насчёт обеда. Скоро должны были вернуться родители и Данька.

– На пару дней собрать вещи – и обратно.

– Ну и как там, в университете? С кем познакомился? Есть кто-то из высокородных?

– Княжич Голицын, – усмехнулся я, откручивая крышку с бутылки минералки, которую успел захватить из столовой.

– Юрка, что ли? – без всякого пиетета к его статусу уточнила сестра.

– Ага, – булькнул я, наливаясь холодненькой водичкой. – Там ещё отпрыски Яковлевых, Турчаниновых, Осокиных, Мясниковых…

– Ух ты, ну и компания, – Иринка перекинула косу с груди за спину. – Не соскучишься.

– Ага, особенно с Яковлевым. Сразу в бутылку полез – я усмехнулся.

– Да у них вся семейка такая… С самомнением по самую макушку. А из девушек с кем познакомился?

Ох, ну и проныра же моя сестра. Она постоянно пыталась оторвать меня от Лизы Алеевой и познакомить с подругами из богатых семей, а теперь и вовсе не отстанет со своей идеей. Понимает ведь, что сыновья приведут жён в дом только после одобрения родителей. Конечно, не будет такого, когда папаша сам решит, на ком мне жениться, но каждая из подруг обязательно пройдёт жёсткую проверку.

– Маринку Турчанинову знаешь? Или Осокину Ритку?

– Ха, Маринка с Марго вместе с тобой будут учиться? – рассмеялась Ирина. – Ну всё, братик, они тебя выпотрошат.

– С чего бы? – я опять припал к бутылке.

– Маринка открыто признаётся в переписке, что ей нужен очень статусный жених, но в то же время нравится водить за нос доверчивых дурачков из семей промышленников и торговцев. Хотя сама родом из купеческого сословия, – фыркнула Ирина. – Не поддавайся на её уловки. Влюбишься в Турчанинову, а она потом об тебя ноги вытрет безжалостно.

Хм, а ведь мои мысли и предупреждения Субботина в точности совпадают со словами сестры. Девицы непростые, со своими планами на ближайшие пять лет. Но и я не собираюсь стелиться под ногами блондинки, чтобы она использовала меня, как половичок.

– Ладно, сестрёнка, я к себе, приму душ, – подхватывая сумку с вещами, говорю я.

– Ученик! – раздаётся громогласный рык Варяга из прихожей. – Почему не доложил о приезде?

– Так как же я доложу, если командир сам где-то шарахается, – ухмыляюсь в ответ. – Здорово, Мастер!

– Здорово-здорово, – Варяг показательно смотрит на наручные часы, и как будто я не исчезал из дома на две недели, обыденным голосом приказал: – Через полчаса я тебя жду в тренажёрном зале. Будем работать. И клинки возьми. А то забыл уже, наверное, с какой стороны за них браться.

Спорить с наставником бесполезно. Ни один аргумент не действует на его закалённую психику. И поэтому торопливо поднимаюсь к себе, бегу ополоснуться в душ, после чего натягиваю тренировочный комбинезон и с кейсом, где лежат мои сабли, спускаюсь в подвал.

Обнаруживаю в тренажёрке нескольких наших бойцов, которые здороваются со мной, не прекращая тягать железки и отрабатывать удары друг на друге в круге, покрытом жёсткими матами. Из комнатки, примыкающей к залу, выходит Варяг, уже переодетый для боя на саблях.

– Костя, – подзывает он к себе жилистого высокого парня в зелёной армейской майке и камуфлированных штанах, – погоняй Мишку минут двадцать. Контактный бой, но в лёгкой форме.

Я не ослышался? Какой контактный бой? Варяг совсем пиетет к дворянину потерял. Хочет из меня рукопашника сделать, не иначе. Но ведь знает, что я на ринге слаб, больше трёх минут не удерживаюсь. Сносят меня с матов, как пушинку, хоть и стараюсь держаться. И тут меня пронзает одна простая мысль, которая давно вертелась в мозгу, и о чём предупреждал тёзка-майор. Очередная проверка! А ради чего? Отец уже знает, с кем я делю своё тело, можно уже и принять эту действительность. Или же он хочет удостовериться, насколько силён потенциал симбионта?