Текст книги "Симбионт (СИ)"

Автор книги: Валерий Гуминский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц)

– До свидания, – попрощались мы и вывалились наружу.

Глеб и Арсен ждали нас на улице, попивая из бутылок пиво. Я и Ванька одновременно сглотнули слюну. В глотке пересохло, хотелось холодненького.

– А для нас не догадались купить? – возмутился Иван.

– На территории университета запрещено распивать алкоголь и щёлкать семечки, – хохотнул Глеб.

– Но вы-то нагло пьёте!

– Мы взрослые, а вы студенты, – нелогично заявил Арсен.

– Не школьники же!

– Ладно, хорош прикалываться, – я вскинул руку и посмотрел на часы фирмы Буре, подаренные мне отцом. – До собрания четыре часа. Нужно где-то пожрать, а то кишка кишке бьёт по башке.

И откуда у Субботина такие перлы? Язык сам, непроизвольно озвучивает мысли тёзки-офицера. Зато Ванька заржал и поддержал меня.

– Тогда я сейчас подгоню машину, и мы съездим в бухарскую чайхану, – решил Арсен. – Знаю одно местечко, там такой плов подают – пальчики оближешь.

Он даже глаза закатил, показывая, насколько плов вкусный.

– Зачем тачку гонять? Пройдёмся до стоянки, ноги не отвалятся, – я махнул рукой, и наша компания двинулась по дорожке к воротам. Толпа к этому времени изрядно поредела, на внутренней стоянке машин высокородных стало меньше, но я краем глаза выцепил Турчанинову и Осокину, беседующих с какими-то парнями. Они весело смеялись и даже хлопали в ладоши от избытка чувств. Я засмотрелся. В коридоре особо не разглядишь, что к чему, а здесь, при дневном освещении Марина выглядела сногсшибательно. Средний рост компенсировался высокими каблуками, отчего ножки, и без того длинные, выглядели весьма привлекательно. Ветерок шаловливо трепал подол светло-зелёного с цветочным принтом платьица, отчего девушка постоянно прижимала его ладонью к бедру. Заметив, что я гляжу в её сторону, улыбнулась и неожиданно показала пальцами букву «V».

Ага, намекает на угрозы Андрона и надеется на мою победу? Очень приятно, я даже чуть-чуть склоняю голову в приветствии. Парни зыркают недобро. Интересно, кто такие? Из свит или охрана? Вряд ли телохранители, по возрасту не подходят, да и не болтают личники со своими хозяева столь свободно. У них своя служба, за которую денежку платят. Скорее, встретила знакомых, приехавших поступать.

Рита Осокина скользнула по нашей компании взглядом, слегка усмехнулась и сделала вид, что ей безразличны незнакомцы.

– Подойдём, познакомимся? – оживился Иван.

– Слюни подбери, – я покосился на него с усмешкой. Поплыл, паренёк. – На кого глаз положил-то? На блондинку?

– Не-а, я её тебе оставлю, – мотнул головой друг, когда мы миновали автостоянку.

– Почему? – я был удивлён выбором Вани. Марина, надо признать, была куда ярче Риты, но и у той хватало достоинств. За сдержанностью могла скрываться невероятная чувственность. Да и фигурка такая, что есть за что глазу зацепиться.

«И не только глазу», – хмыкнул майор Субботин в голове.

– Ну, смотри… Турчанинова из богатой семьи, избалована вниманием, папаша явно сделает ставку на достойного женишка из такого же богатого рода старой аристократии. И какие шансы, у меня, у Слуги? Девушка глупить не будет, сразу же даст понять, что я ей не ровня. А ты – Дружинин. За тобой капиталы, мощный род, всевозможные перспективы. И если нам удастся познакомиться, сразу говорю, буду Осокину обхаживать.

«А парень-то логично мыслит, а? – одобрительно произнёс Субботин. – Хотя, не факт, что Марине ты понравишься. Как раз всё бывает наоборот. Женщины непредсказуемы».

Я отмахнулся от философских изречений майора. Время, как говорят мудрые люди, покажет. А пока надо поесть.

Арсен долго куда-то ехал, целенаправленно держа курс в южную окраину города. Бухарский квартал и в самом деле напоминал Бухару в миниатюре. Бесконечные глиняные дувалы[1], узкие улочки, запахи специй, кирпичные дома, аккуратно побеленные. Я заметил, что в каждом дворе очень много хозяйственных построек.

– Здесь люди большими семьями живут, – проезжая по одной из улочек, пояснил Арсен. – Порой в одном доме три-четыре семьи. Хозяйка командует невестками, хозяин с сыновьями на рынке торгует.

Мы выехали на более широкую улицу, и здесь я увидел привычные глазу здания европейского типа. Большие купеческие дома в два-три этажа, красивые машины вместо осликов, нарядные люди.

Чайхана, куда нас так стремился отвезти личник, находилась на базаре. Оставив машину на стоянке под надзором какого-то лохматого паренька в потёртой футболке (Арсен отдал ему рубль), не внушавшего мне доверия, мы неторопливо прошли вдоль крайних духанов[2], на которых были разложены всевозможные товары. Продавцы что-то кричали нам, махая руками и призывая купить задёшево всё, чего душе угодно. Шум и гам поднимался к небу, уже по-осеннему прозрачному и глубокому.

В чайхане тоже было многолюдно. Пахло жареным мясом, луком и вездесущими специями. Мы расселись вокруг маленького столика, и нам сразу же стали его накрывать. Худощавый черноволосый узбек в полосатом халате молча поставил большой заварной чайник посредине, фарфоровые пиалы, огромный поднос с лепёшками, поднос чуть поменьше – со сладостями вроде рахат-лукума, пахлавы, засахаренных фруктов. Через пять минут появился и плов, дымящийся и ароматный, с кусочками баранины на вершине рассыпчатой рисовой горы. По краям подноса лежали нарезанные тонкими пластинами свежие помидоры.

– Руками есть будем? – недоверчиво хмыкнул Иван, оглядываясь в поисках вилки.

– Если бы мы заказали плов в Оренбурге в каком-нибудь ресторане, то ел с бы с ложки или вилки, – хохотнул Глеб, явно прикалываясь, а Арсен, тем временем извлёк откуда-то ложки, раздал всем.

– Чуть сердце не остановилось, – Ванька облегчённо выдохнул. – Так больше не пугай.

– Ванюша, ну ты прямо с луны свалился, – удивился Глеб. – Какой век на дворе? Оглядись вокруг! Неужели и впрямь подумал, что люди тут руками едят?

Наелись от пуза, выпили чаю со сладостями, и я расплатился за обед, несмотря на возмущение Арсена.

– Придержи деньги, вам они понадобятся, – сказал я. – Лучше на обратный путь бензина прикупите, водички.

– Александр Егорович нам выделил деньги, – Арсен нехотя спрятал бумажник в карман.

– Ну и хорошо. На вас тогда поиск хорошей гостиницы на время экзаменов, и чтобы не очень далеко от университета, – скомандовал я. – Мы пока не студенты, поэтому общежитие не выделяют.

– Сделаем, – кивнул обрадованный личник. – Я знаю парочку мест, где обслуживание на высшем уровне.

– Договорились. Поехали в университет. Заодно и город посмотрим. А пока будем на собрании – ищите гостиницу.

Когда наш микроавтобус остановился возле распахнутых ворот, на моих часах уже было половина пятого. Отпустив охранников, мы вошли в здание, поднялись на третий этаж, влившись в шумную и говорливую толпу кандидатов. Нужно успеть пораньше занять удобные места, а то придётся на галёрке торчать, и напрягая слух, ловить речь преподавателей.

Актовый зал впечатлил. Он был невероятно большим, с уходящими вверх креслами, с огромным экраном, сейчас задёрнутым плотным занавесом из красного бархата. Сиденья были обиты в тон тем же материалом, через высокие окна пробивались лучи вечернего солнца, и всё равно кто-то включил верхнее освещение, разбавляя излишне камерный вид зала.

Больше половины мест уже оказались заняты возбуждёнными парнями и девушками. Ещё никто не перезнакомился друг с другом, справедливо решив, что для такого важного шага время неподходящее. А вдруг кто-то не пройдёт вступительные экзамены? Поэтому старались кучковаться по разным признакам: земляки, из одного города, села, станицы, по переписке в социальных сетях, да и знакомые до того, приехавшие поступать группами.

Мы нашли свободные места в самой середине, и, продравшись сквозь частокол ног, стараясь не отдавить ноги девицам, с довольным видом уселись в мягкие кресла. Надо сказать отцу, что его денежки не разворовываются, а идут на нужды университета. Актовый зал мне понравился.

– Шикарно, – Ванька тоже оказался впечатлён. – Мест на восемьсот.

– Тысяча сто, – повернулся к нам снизу какой-то знаток со встопорщенным хохолком на голове. Судя по внешности, то ли киргиз, то ли казах.

– Спасибо, – вежливо ответил я, разглядывая постепенно заполняющийся зал. Не зря волновался. Народу и в самом деле много. Университет «Уральский» хоть и позиционирует себя открытым для всех слоёв населения, но большинство явно из дворянских и купеческих семей. Богато одеты, ведут себя раскованно. А вот ребят из мещан и рабочих маловато. Они понимают, что будут первыми в списках на вылет, если допустят хоть одну ошибку. Их место сразу займут квотированные, читай – свитские.

– Гляди, вон наши кошки сидят! – на ухо прошептал Ванька, кивая вниз, где я разглядел блондинку и шатенку. Они сидели в окружении тех самых парней, которые составляли им компанию на автостоянке.

– С каким это пор они стали «нашими»? – усмехаюсь я.

– Интуиция подсказывает, что девчонки на юридический или на экономику идут, – Дубенский даже ноздрями зашевелил от возбуждения. – Я в этом смысле, а не то, что ты подумал!

– Да ты не спеши, дай время. Пусть хоть группы сформируют, а то заработаешь себе косоглазие, глядя на «наших», а они, может, вообще на филологический поступают.

– Ха-ха! Чтобы Турчанинов позволил своей дочери болтологией пять лет заниматься? Сто пудов, на юридический. С тобой в группе будет.

Так-то Ванька прав. Такого роскошества, как отдавать детей на «никчемные» для семьи профессии, аристократы себе позволить не могут. Баловство это, как раз для мещанок. Из них большая часть в учителя и идёт.

Наконец, в зал вошли двое: женщина в блузке и строгой прямой юбке, та самая, что принимала у нас документы, и довольно моложавый мужчина в элегантном синем костюме, под который надет красный галстук в тонкую белую полоску. У дамы, как я заметил, в ухе была гарнитура, заканчивающаяся небольшим микрофоном у рта. Она на мгновение приложила к ней ладонь, и вдруг со всех сторон зазвучал женский голос. Хм, беспроводная акустика, сопряжённая с гарнитурой, умно. И напрягать слух не надо.

– Господа кандидаты! – зычно произнесла дама, и на некоторое время замерла, ожидая тишины. – Мы собрали вас здесь для оглашения дней экзаменов, поэтому прошу быть очень внимательными, чтобы не пропустить назначенное время. Опоздавшие допускаться не будут, и сразу предупреждаю: никакие связи, кумовство или прочий непотизм не повлияют на окончательное решение ректората. Кстати, хочу вам представить нашего ректора, уважаемого профессора Хлыстова Дмитрия Игоревича. Как видите, он лично захотел посмотреть на будущих студентов нашей альма-матер.

Дама замолчала, поглядела на ректора, и тот кивнул головой, словно с чем-то соглашаясь.

– Уважаемые студенты, – хорошо поставленным голосом произнёс в обычный микрофон Хлыстов, встав за кафедру. – Первым делом хочу вам пожелать успешных экзаменов, после которых вы станете полноценными участниками учебного процесса. Вкратце обрисую, что собой представляет университет «Уральский», не входящий в число имперских университетов. Во-первых, он частный, существует на многочисленные пожертвования меценатов, из чего складывается политика заведения: непотизм и кумовство здесь не в чести, любые попытки надавить на преподавательский состав будут иметь последствия для студентов, считающих, что высокое положение или статус помогут в решении проблемы. Вы думаете, что подобный подход нелогичен, так как многие студенты являются членами семей, которые и жертвуют на дела университета, и вправе требовать особого отношения к себе? Нет, и ещё раз нет. В Уставе чётко прописаны все положения. Члены попечительского совета сами внесли предложение исключить непотизм в процессе обучения и проголосовали за него единогласно. Так что думайте, господа… Во-вторых, студенты, окончившие частные университеты, имеют такие же права, что и студенты имперских заведений. Поэтому не переживайте. Ваши дипломы будут востребованы по всей России.

Поднеся кулак ко рту, Хлыстов, как можно тише, кашлянул и продолжил:

– Теперь вкратце о преподавательском составе и структуре «Уральского». У нас организованы пятнадцать кафедр. Руководящий и преподавательский состав насчитывает свыше ста пятидесяти человек. Основное направление университета: экономика, прикладные науки, юриспруденция, филология. Для вас существует множество факультативов общего развития, которые вы можете посещать, исходя из своих интересов. Любители спорта могут попробовать свои силы в студенческих командах по футболу, русскому хоккею, фехтованию, боксу, регби. Кстати, по этим видам проходят соревнования в виде студенческих чемпионатов. Те, кто попадёт в основные команды, могут рассчитывать на дополнительные привилегии. Не скажу какие, чтобы вы все туда скопом не рванули…

В зале раздался смех, кто-то захлопал, оценивая шутку.

– Тем не менее, участие в соревнованиях не отменяет ваших обязанностей хорошо учиться, – Хлыстов с усмешкой обвёл взглядом притихшую публику. – Мы даём два, максимум два шанса исправить низкую успеваемость из-за отставания по различным причинам (тяжело будет всем, обещаю), после чего, увы, будем вынуждены отчислить. Подстрекательство ко всевозможным бойкотам и политическим выступлениям караются отчислением незамедлительно с чёрной меткой. Сами понимаете, что уже ни в какой другой университет вам не дадут поступить. Будьте благоразумны, господа будущие студенты. Засим откланиваюсь. Сейчас Любовь Яновна Яжборовская, наш проректор, кстати, зачитает расписание экзаменов по факультетам. Всего хорошего, до встречи на общем собрании, когда вы станете полноценными студентами.

– До свидания, – нестройный хор вразнобой попрощался с Хлыстовым, который бодрым шагом покинул актовый зал.

Яжборовская, та самая дама в блузке, постучала пальцем по гарнитуре, и акустика, раскиданная по всему периметру помещения, откликнулась громкой дробью, успокаивая кандидатов.

– Итак, господа, позвольте начать. Чем быстрее закончим с формальностями, тем раньше освободитесь для личных дел, – сказала она и открыла папку.

Как я и предполагал, нам придётся задержаться в Уральске на две недели, если не больше. Уже завтра для всех поступающих назначен общий письменный экзамен по русскому языку. Будет диктант и тестовое задание. Через два дня у меня история, ещё через три – немецкий, ещё два дня отдыха, и последний предмет – обществознание. После всех мытарств – оглашение списков, разъезжаемся по домам и возвращаемся к десятому сентября, как раз к началу занятий.

– С ума сойду торчать здесь, – пожаловался Ванька. – Ты, хотя бы, будешь занят, грызть гранит науки.

– Так езжай домой, – пожал я плечами, медленно спускаясь по лестнице с толпой оживленных кандидатов. – Арсен отвезёт тебя, потом обратно метнётся.

– А как же распределение по общежитию? – призадумался Дубенский. – Не, я лучше с тобой останусь. Будут поддерживать морально…

– Ага, с плакатом под окном аудитории, – фыркнул я, садясь в микроавтобус. – Конечно, оставайся. И мне будет с кем пивка выпить.

Арсен, сидевший за рулём, ничего не сказал, только покачал головой. Наверное, осуждал за беспечность. Поглядев в зеркало заднего обзора, и встретившись со мной взглядом, доложил:

– Гостиницу нашли. «Золотая подкова» называется. Правда, все недорогие номера уже раскупили, пришлось взять апартаменты.

– Что, все деньги потратил? – усмехнулся я, увидев печальный взгляд Арсена. – Сколько заплатил?

– Безобразно много, – пожаловался личник. – Дерут так, словно здесь туристический сезон открылся. За неделю проживания с питанием двадцать тысяч.

Иван присвистнул, а я пожал плечами. Сами виноваты, прошляпили момент. Да кто же мог подумать, что случится авария, и вопрос стоял не о том, как забронировать номер в гостинице, а вообще, выживу ли я. И всё благодаря мамуле, рискнувшей так, что отец едва не разнёс половину особняка от гнева.

– Зато там три комнаты, гостиная, огромная ванная, панорамные окна с выходом на набережную! – Глеб, судя по реакции, был доволен как кот, дорвавшийся до вкусной сметаны. – Трёхразовое питание, крытый бассейн, и – прикиньте, господа! – тренажёрный зал! Михаил Александрович, вас ждёт увлекательная неделя!

– Продлевай проживание на две недели, – мстительно произнёс я, и Глеб заметно увял, как представил, во сколько влетит такая роскошь. Улыбка сошла с его физиономии.

– Сделаем, – невозмутимо ответил Арсен. – Ну что, поехали заселяться?

Примечания:

[1] Дувал– глинобитный или булыжный забор или кирпичная стена дома в Средней Азии, обычно отделяющая внутренний двор жилища от улицы. Дувал возводится вокруг домиков и дворов, часто является продолжением стены жилища, выходящей на улицу. В дувалах делают калитки, ворота, а иногда и смотровые окошки, закрывающиеся ставнями.

[2] Духан – небольшая открытая торговая лавка или прилавок

Глава 8

Кошки на охоте

– Ты выяснила, какие в Уральск зверюшки заявились? – блондинка сделала выпад сверкающим, как тысячи кристаллов Сваровски, клинком, который с шипением пробил грудную клетку бесстрастно смотрящего на это безобразие манекена в стильном мужском костюме. Ледяные шипы, появившиеся на сабле перед ударом, тут же разлетелись в разные стороны, разрывая искусно сделанные из биопластика внутренности. Родовой атрибут пестуемой Стихии сделал своё дело и мгновенно испарился с влажного лезвия.

Шатенка в лазорево-серебристом купальнике, удобно расположившаяся на шезлонге посреди лужайки, словно находилась на берегу тёплого моря, а не в степном Уральске, с улыбкой подняла бокал с мартини.

– Великолепный удар, подруга. Так будешь усердствовать, никому клонов не хватит. А насчёт зверюшек я у тётушки поинтересовалась. В этом году не так их много. Про Яковлева ты уже знаешь. Поступает на «экономику». Его свитские пойдут по квоте вместе с ним.

– Свитские меня не интересуют, – длинноногая Марина прошлась по нагретой за день дорожке, словно по подиуму, покачивая бёдрами. На ней были спортивные шорты и облегающий высокую грудь топ, намокший от пота. Девушка уже два часа отрабатывала технику скользящего удара с последующим смертельным выпадом. – Мне нужна крупная добыча.

– Из крупных ещё четверо, – Маргарита облизала припухлые чувственные губы, снимая с них навязчивую сладость ванили. – Мясников Константин, второй сын Павла Аскольдовича. Как тебе?

Мясниковы владели не только металлургическими заводами, являясь конкурентами Турчаниновых, но и держали крупное химическое предприятие в Ирбите.

– Хм, неплохо, – кивнула блондинка, ловко покручивая саблю в руке, постепенно увеличивая темп, отчего перед ней вскоре образовался серебристый гудящий круг. – Неплохо для запасного варианта. Кто ещё?

– Афанасьев Родион, сын крупного самарского банкира, – в зеркальных очках Риты сверкнули два маленьких солнца. – Филиалы по всему Поволжью, в Перми, Уфе, Нижнем Тагиле.

– Ага, слышала про таких, – кивнула Марина, резко прекратив кручение, и скользнув к манекену, всего лишь одним, но очень умелым и сильным ударом, не применяя Стихию, перерубила предполагаемую гортань и трахею. Голова манекена откинулась назад и печально уставилась в небо пустыми глазницами, повиснув на небольшом кусочке мягкого пластика. Девушка в шезлонге поёжилась. – Дальше говори.

– Дружинин Михаил из Оренбурга, поступает на юридический. Отец – владелец крупнейшего торгово-промышленного концерна, контролирует судовые перевозки по Уралу, подгрёб под себя сухопутную логистику от Поволжья до Екатеринбурга.

– Уже горячо, тем более вместе учиться будем, – хмыкнула блондинка, вспомнив высокого приятного на вид юношу, с крадущейся походкой, но уж слишком суховатого. Подкачаться бы мальчику не мешало. – А вдруг его Яковлев пришибёт? Я слышала, что у них очень сильные дуэлянты в роду. И Мастер хорош. По Дружинину проскакивала информация, что он недавно побывал в аварии, еле выжил.

– Для еле выжившего он выглядит весьма неплохо, – хмыкнула Рита, и вытянув ноги, пошевелила пальцами, пристально разглядывая выкрашенные зелёным лаком ногти, как будто выискивала изъяны. – А вдруг это его клон?

– Ты думаешь, он рекуперирован? – клинок свистнул, обрубая правую руку манекена.

– Есть такая мысль, но никакими фактами не подтверждённая, – задумчиво произнесла девушка в купальнике. – Единственное, что я заметила, у него на левом виске приличная вмятина. Если бы сознание Дружинина переместили в клон, никакого дефекта не было бы. Короче… не знаю. Смятый в гармошку внедорожник к делу, как говорится, не пришьёшь.

– Да ладно, не парься, – Марина красивым движением кисти завершила кручение и застыла в начальной стойке, подняв клинок над правым плечом, копируя технику самураев.

Рита отставила бокал с мартини и похлопала в ладоши.

– Убийственная красотка! – сказала она с неподдельным восхищением. Подруга и в самом деле сейчас выглядела эффектно, и будь рядом мужчины, они бы давно исходили слюнями.

– Пока оставим загадку Дружинина на потом, – Турчанинова села на краешек шезлонга, вытирая потное лицо полотенцем. – Кто у нас ещё есть?

– Княжич Юрий Голицын, юридический факультет, – с придыханием произнесла Рита, как будто выложила козырь на игральный стол.

– Так, подожди, – приложив кончик носа к холодной поверхности сабли, задумалась блондинистая красотка. – Из какой он ветки?

– Из тобольской, – подсказала подруга. – Отрасль Алексея Андреевича. Он же после второго воеводства остался в Сибири, потом вернулся в Москву. А один из сыновей решил жить в Тобольске. Он и есть предок нашего княжича.

– Всё, я поняла. Это же сын князя Бориса Степановича!

– Ой, девица-краса, не по твоим зубкам дичь! – засмеялась Рита. – Лучше, вон, Дружинина или Яковлева на заметку возьми.

– А вот после дуэли и подумаем, на кого свой благосклонный взор обратить, – Марина тоже засмеялась.

– Ты уверена, что Андрон кинет вызов Дружинину?

– Видела, с какой злостью Яковлев смотрел на него? – Марина задумалась. – Уверена на все сто процентов, что дуэль будет. Раздерутся мальчики, как пить дать. Ладно, я пошла в душ, а ты и дальше коптись, если хочешь.

– Хочу… Завтра уже такая круговерть начнётся, – вздохнула шатенка, и, закинув руки за голову, замерла под нежарким солнцем.

Маргарита усмехнулась и окинула взором раскиданные останки несчастного «Эдика», как она назвала манекен в честь первой любви, которая завершилась довольно быстро. Эдуард влюбился в другую девочку из их класса, за что был подвергнут изгнанию из сердца.

«Надо бы прибраться, – подумала девушка, направляясь к двухэтажному симпатичному дому из тёмно-красного кирпича. – А то Евдокия Романовна заругается. Ладно, попрошу кого-нибудь из работников».

Обе девушки на время вступительных экзаменов поселились в доме родной тётушки Маргариты, являвшейся, к тому же, старшей сотрудницей отдела кадров университета. Это обстоятельство очень помогло в сборе информации по молодым людям, а заодно и сэкономило средства на подкуп. Не то чтобы Турчаниновы были стеснены в деньгах, но отец всегда готов был придержать руку у кошелька, если появлялась возможность туда не лезть. И детей приучил к этому. Кто-то может сказать: фи, крохоборство! Но Марина придерживалась этой философии и нисколько не мучилась гамлетовским вопросом, только чуть переиначив его. «Платить или не платить, вот в чём вопрос».

А если возникает вопрос с проживанием вне гостиниц, вечно заполненных приезжими, то почему не ухватиться за вариант, который предложила Рита? Зато сейчас у неё отдельная комната, полноценное питание, большая лужайка и сад для тренировок… и доступ к документам молодых людей. Теперь Марина знает всё о самых породистых юношах, и начинает охоту. Подруге, конечно, достанется куда менее весомый приз, но тоже сойдёт. Например, Слуга Дружинина, как его… Дубенский Иван. Как он смотрел на Марго, аж глаза сверкали.

Довольная собой, что всего за два дня ей удалось узнать много интересного, Марина вошла в дом и первым делом нашла Степана – дородного сорокалетнего мужчину, верно служившего семье Васюковых уже десять с лишним лет в качестве садовника, сторожа, слесаря и сантехника в одном лице – и попросила его прибрать на лужайке беспощадно разрубленного «Эдика», а взамен него заказать ещё парочку таких же, только целых. Степан пообещал в течение дня «спроворить дельце», и обрадованная девушка поднялась к себе в комнату. Первым делом она с яростью сбросила с себя пропотевшую одежду и пошла в ванную комнату, где была душевая кабинка с гидромассажем.

Посвежевшая после контрастного душа, закутавшись в пушистый халат, который взяла из дома, она схватила телефон и через пароль вошла в Общеимперскую Сеть. Девушку заинтересовала история с Дружининым, поэтому следовало отыскать новости и публикации на эту тему в губернских газетах. С чем быстро и справилась. Про аварию писали скупо. В машину, которую вёл Михаил Дружинин, влетел какой-то идиот. Сам он с места происшествия скрылся, оставив разбитую машину, а молодой человек отделался лёгкими травмами, которые родовому Целителю удалось залечить сравнительно быстро.

– Хм, если так пишут, значит, информацию очень хорошо почистили, – скептически поджала губы Марина. – Вмятина на виске… Марго очень глазастая, не могла ошибиться. Скорее, травма была серьёзная. И как тогда мальчик будет противостоять Яковлеву? Последствия аварии могут сказаться не в самый лучший момент.

Задумчиво листая оренбургскую прессу, она наткнулась на горячее обсуждение о произошедшем двойном убийстве в ресторане «Европа». Марину не интересовали жареные новости, поэтому она лениво просматривала новостную ленту, и вдруг замерла.

– Ого, а наш пострел везде поспел! – воскликнула блондинка. – Сначала в аварию вляпался, а теперь ещё и свидетелем по громкому делу проходит! Вот это да! Как интересно!

Она закусила губу, и вскочив с кровати, подбежала к окошку, так удачно выходившему на лужайку. Марго до сих пор лежала под солнцем, только уже на животе. Вот же любительница солнечных ванн! И так тело уже забронзовело!

– Марго! – распахнув створки, закричала девушка. – Эй, пляжница! Очнись!

– Пожар? – приподнялась подруга.

– Хуже! Поднимись ко мне, кое-что интересное покажу! Обалдеешь!

Хозяин нашелся – а толку никакого

– Вы подтверждаете, что это ваша машина? – строгим голосом произнёс майор Щеглов, глядя, как полноватый, с залысинами на голове южный гость чуть не плача, оглаживает покорёженный капот и крышу «Рифа».

– Вай, начальник, зачем такое говоришь? – смуглолицый Файзулла Ерулаев отвлёкся от тактильных объятий с куском неподвижного и перекошенного на бок железного монстра с выбитыми стёклами. – Конечно, это моя ласточка! Вот, смотри, на правом заднем крыле есть глубокая вмятина. Это год назад один ишак едва разъехался со мной на широкой дороге! Чтоб его дэйвы на вертеле жарили после смерти!

– Да, действительно, – Щеглов посмотрел на молчащего Дружинина, словно ожидая от него каких-то вопросов, но тот лишь покачала головой. – Мы проверили номера двигателя и корпуса, они полностью совпадают по картотеке. Так что можете забирать с собой машину. С вас десять рублей сорок копеек.

– За что⁈ – воскликнул хивинец и возмущённо встопорщил жёсткие усы. – Какие такие десять рублей?

– За стоянку, – хладнокровно пояснил майор и протянул Ерулаеву квитанцию с суммой оплаты. – Вы бы не возмущались, сударь, а благодарили полицию, что она притащила эту груду железа к себе под бок и охраняла её от дальнейшего разграбления.

– Груда железа! – завопил Файзулл, хватаясь за голову, и Александр Егорович стал с интересом ждать, сколько волос выдернет эмоциональный торгаш. – Я потерпел убытки, да! Во сколько выйдет ремонт машины, вай-вай!

– Да сдай ты её на металлолом, новую купи, – посоветовал Дружинин. – Ты же за два месяца столько ковров продашь, что с лихвой хватит через аукцион ещё один «Риф» приобрести.

– А ты кто такой, уважаемый? – маслянистые навыкате глаза настороженно окинули Александра Егоровича с головы до ног. – Я тебя не знаю, чтобы твоими советами воспользоваться.

– Я тот, чей сын попал в аварию после столкновения с твоей так называемой «ласточкой», – жёстко произнес мужчина, держа руки в карманах брюк. – Или хочешь, чтобы я тебе впаял иск за лечение ребёнка?

– Я здесь ни при чём – мгновенно вспотел Ерулаев. – Аварию совершили угонщики, вот уважаемый начальник подтвердит! Он же расследование ведёт!

Хивинец от волнения перешёл на великолепный русский язык, сразу потеряв где-то свой акцент.

– Вы же нашли угонщиков, уважаемый? – обратился он к Щеглову.

Майор недовольно поморщился и зачем-то расстегнул китель, словно нахождение на залитой солнцем стоянке доставляло ему невообразимые муки. Дружинину было известно, что расследование зашло в тупик, и подвергать очередному допросу Ерулаева не было никакого смысла. Осталось лишь оформить передачу покорёженного «Рифа» на руки хозяину – и дело сдадут в архив.

– Нет, и вряд ли найдём, – честно ответил он. – Если бы вы держали машину на сигнализации, такого безобразия не произошло бы.

Сказав это, майор развернулся и направился к выходу со стоянки. Ерулаев долго смотрел ему вслед, потом махнул рукой, словно примиряясь с действительностью. Аккуратно сложив квитанцию пополам, он сунул её в нагрудный кармашек пижонского белого костюма. Всё это время Александр Егорович пристально за ним наблюдал. Потом вдруг сделал неожиданное предложение:

– Не желаешь ли, уважаемый Файзулла Шавкатович, отобедать со мной? Посидим, выпьем гранатового вина, пообщаемся.

– Мы даже незнакомы, почему я должен вместе с тобой вино пить? – прищурился хивинец.

– Может, потому что я не хочу обижать такого славного человека иском об ущербе здоровья? – хмыкнул Дружинин. – Ну-ну, Файзулла Шавкатович, не закипай. Я согласен обговорить с тобой приемлемые условия, чтобы нам обоим комфортно было.

– Не понимаю, к чему этот разговор, – насторожился Ерулаев.

– Хватит! – тихо, но вместе с тем напористо рявкнул Александр Егорович. – Хватит тут бедненьким прикидываться! Мой сын едва не погиб в аварии, и я хочу найти ублюдков не меньше твоего! Поэтому ты расскажешь мне всё, что не захотел говорить следователям. Обещаю, это останется между нами.

– Вряд ли помогу, уважаемый…

– Меня зовут Александр Егорович Дружинин.

– То-то лицо знакомое! – сразу поменялось настроение Ерулаева. Он почему-то оживился и расслабился. – Честно скажу: слышал о тебе много, но ни разу не видел.

– Врёшь, – спокойно ответил Дружинин. – Я не из тех, кого не замечают.

– Ладно, ладно, – выставил перед собой ладони хивинец. – Пожалуй, и в самом деле надо выпить хорошего вина. Жарко сегодня.

Он картинно помахал перед своим лицом ладонью.