Текст книги "Потерявшиеся в России (СИ)"

Автор книги: Валерий Анишкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

– Вот что такое женщина, когда она сорвется с цепи, – серьезно заключил Алексей Николаевич, строго глянув на свою жену, а глаза его смеялись.

– Я тебе дам, 'с цепи', – обиделась Вера Сергеевна. – Самого на цепь посажу. Пошли-ка, а то засиделись. Пора и честь знать.

Глава 27

– На следующий день застолье продолжалось в тесном семейном кругу. Мила выглядела откровенно счастливой. Она кошечкой мурлыкала и прижималась к мужу, теребила его волосы, брала под руку, и прижимала к своей щеке, как дите дурачилась, а Владимир Сергеевич стеснялся, мягко отстранял ее, но видно было, что это ему приятно.

– Мила, дай человеку поесть! – одергивала дочь Ольга Алексеевна.

– Да ничего, пусть, – снисходительно разрешал Вла-димир Сергеевич.

Пили шампанское, которое принесли молодые. Вита-лий Юрьевич с Ольгой Алексеевной выпили по рюмке водки. Владимир Cергеевич водку пить не стал, да и шам-панское только пригубил, больше же налегал на закуску и ел с большим аппетитом. И Ольга Алексеевна в который раз порадовалась за Милу. 'Господи, какое счастье, что у дочери муж трезвый человек!' – думала Ольга Алексеевна и обещала про себя сходить в церковь и поставить свечку Николаю Угоднику.

Они пили чай, когда зашел Алексей Николаевич.

– Садись, Алексей за стол, – пригласила хозяйка.

– Да вы что? Господь с вами, – замахал руками про-фессор. – Я после вчерашнего обилия еще не отошел. И вообще мне уже худеть пора, вон живот на ремень вывали-вается. – Алексей Николаевич покачал руками чуть высту-пающий животик.

– Ну, хоть чаю, – настаивала Ольга Алексеевна. Но гость отказался и от чая.

– А вот это наш подарок молодым, – сказал он, протя-гивая конвертик Миле. – А вам, Володя, я хочу отдельно подарить вот эту книженцию.– Алексей Николаевич сам развернул обертку и протянул Владимиру Сергеевичу кни-гу в черном старинном переплете с золотым тиснением.

– Это 'Практический курс химии!' Н.П. Бородина, брата композитора с его автографом. Я знаю, что вы увле-каетесь химией, хотя приоритет отдали экономической науке. Книга, может быть, за давностью лет не интересна с точки зрения современной науки, но, несомненно, пред-ставляет интерес как раритет.

Владимир Сергеевич поблагодарил Алексея Николае-вича за подарок и тут же принялся листать книгу. Мила, стараясь сделать это незаметно, заглянула в конверт и с удовольствием отметила, что там лежало не меньше тыся-чи рублей сторублевыми купюрами. Она положила кон-верт в сумочку. В кафе им тоже почти все дарили деньги. Теперь это стало нормальным дарить деньги, а не подарки: практичный век – практичные отношения. Просто книга и лотерейный билет перестали быть 'лучшим подарком'. Теперь не дарили будильники, вазы и мелкую кухонную утварь. Экономнее и целесообразнее приобрести самому то, что тебе действительно нужно, имея наличную сумму на руках. И только Элька преподнесла Миле подарок, но подарок этот стоил нескольких конвертов. Элька подарила ей золотой браслет. Мила ахнула, обалдев от такой щедро-сти, тут же нацепила его на запястье и уже не могла рас-статься с этой прелестью, оставив украшение на руке до конца вечеринки.

Денег получилось неожиданно много, и они с гаком окупили все расходы на свадьбу.

– Ладно, Алексей, тогда пошли ко мне, – Виталий Юрьевич взял друга под руку. – Уж от рюмки водки, наде-юсь, ты не откажешься? Володя, ты с нами?

И мужчины, оставив женщин с их секретами, пошли в кабинет Виталия Юрьевича, прихватив графинчик водки и нехитрую закуску... В кабинете было не так жарко, как на кухне, где они только что сидели. Друзья уютно устрои-лись в мягких креслах за журнальным столиком, налили по рюмочке, выпили, закусили и, откинувшись на спинки кре-сел, с удовольствием помолчали, наслаждаясь уютом и по-коем. Владимир Сергеевич от водки отказался и сидел на диване чуть в сторонке, уткнувшись в 'Практический курс химии', подаренный Алексеем Николаевичем.

– Вот интересно, – лениво начал разговор Виталий Юрьевич. – Народ пришел к власти в 1917 году. Но власть, и уже не народная, тут же прижала тот народ, который пришел к власти, так и оставив его с носом. Сейчас ту власть заменили новой, которая опять жиреет, а народ стал еще более нищим, чем был. И опять в воздухе носится со-циалистическая идея, и народ откликается положительно, потому что коммунисты, – чуть не сказал 'большевики' – мгновенно отозвались на человеческую боль и 'на ура' принимают, например, вопрос об отставке Президента, предъявляя ему обвинения в геноциде собственного наро-да, в развале СССР, армии, войне в Чечне и расстреле Ду-мы в 1993 году и в других смертных грехах..

– Да просто люди устали и от Президента, и от Думы, больше похожей на сумасшедший дом, политизированной, с драками, скандалами и шутами, – с усмешкой ответил Алексей Николаевич. – А коммунисты, заметь, всегда живо реагируют и моментально откликаются на самые насущ-ные проблемы народа. Они всегда с народом, всегда в гуще политических событий, хотя, в результате, осуществив по-ставленные задачи, моментально забывают про этот самый народ, на плечах которого пришли к власти. Вы же помни-те, что действительно произошло в 1917 году?

– Монтень говорил: 'Трудно судить, что истинно, что ложно только на основании нашей осведомленности'. А тем более, что осведомленность наша однобокая, – скепти-чески заметил Виталий Юрьевич.

– Действительно, однобокая. А чтобы она не была од-нобокой, и существует свобода слова и печати. Мы много-го не знаем, потому что та 'правда', которую преподноси-ла нам советская власть через СМИ, была не совсем прав-дой, и новая власть была какой угодно, только не народ-ной. Вот то, что большевики во главе с Лениным нахрапом захватили власть, поправ закон – это правда. Но ложь, ко-торая приклеилась к нам на долгие годы как репей к шта-нине, так потом и бежала за нами как собака за хозяйской телегой.

– А вот ученый Гундаров, – оторвался от книги Вла-димир Сергеевич, – считает лучшей моделью власти имен-но Советскую власть, которую уничтожил Сталин.

Алексей Николаевич удивленно вскинул брови. Вита-лий Юрьевич недоуменно посмотрел на Владимира Сер-геевича.

– Обоснуйте! – сказал Алексей Николаевич.

– Пожалуйста. Если примерно 70% богатств страны будут общенародными, а 30% – в частных руках при пол-ной деидеологизации экономики, мы преодолеем нищету и не станем заложниками олигархов. Другими словами, лучшая экономическая модель – планово-рыночная. Это нигде в полной мере нереализованная идея конвергенции , суть которой коротко выражена формулой 'Обломов и Штольц сразу'. Совмещение уважения к личности и пре-имущество коллективизма.

– Может быть, это и лучшая модель власти, – париро-вал Алексей Николаевич. – Не знаю, я не экономист, вам Володя виднее. Только где вы видите совмещение уваже-ния и личности при Ленине? Знаете, Струве говорил о Ленине, как о человеке, который не видел человека? То есть для него человек был безличен. 'От Ленина веяло холодом' – вот его слова. Все эти 'дети у елки' – спектакль. И вся система характерна тем, что она отличалась бездуховностью. Да что говорить, если известны слова Ленина: 'посадить в тюрьму десяток богачей, дюжину жуликов, полдюжины рабочих, отлынивающих от работы' и 'расстрелять на месте одного из десяти, виновных в тунеядстве'. Или, 'Пока мы не применим террора – расстрел на месте к спекулянтам, ни-чего не выйдет'. А после этого 'красное колесо террора' катилось по России. Председатель Петроградского ЧК распорядился расстрелять 1300 человек, заключенных в петроградских тюрьмах. Не было ни одной губернской или уездной ЧК, которая бы не приняла решение о расстрелах. Расстреливали, где попало: монархистов, республиканцев, зажиточных крестьян, офицеров, священников...до бесконечности.

– Так ведь и белые делали то же самое, – заметил Ви-талий Юрьевич, глядя на друга исподлобья.

– Да, то же самое – согласился Алексей Николаевич. – Это была гражданская война. Но мы не извлекли уроков из нашей, так называемой, революции 1917 года, потому что у нас опять зазвучали слова 'гражданская война'. А в гражданской войне не бывает правых и виноватых. И нет победителей. Гражданская война – это трагедия миллио-нов, это вынужденная эмиграция, это террор. А коммуни-сты уже опять готовы идти 'ва-банк'.

– Да-а, если бы Ельцин в 1996 году Ельцин арестовал ЦК компартии, – заметил Виталий Юрьевич, – нам бы 'гражданской войны' не избежать.

– Совершенно верно, – подтвердил Алексей Николае-вич. – Тогда его с трудом отговорили от этого шага. Это только кажется, что все так просто. Власть коммунистов закончилась, а они саботировали все решения новой вла-сти, и вполне логично было бы объявить их вне закона. Но членов партии и пропитанных их идеями было слишком много, чтобы не считаться с ними. А что такое граждан-ская война, объяснять не нужно. У тебя же, Виталий, есть копии двух приказов. Я тебе их копировал. От одного чте-ния этих приказов волосы дыбом встают.

Да, у Виталия Юрьевича были эти приказы. Он писал тогда повесть о партизанской деревне, его интересовала история предательства, и в ретроспективе повести он воз-вращал своих героев в период гражданской войны. И хотя Виталия Юрьевича больше занимал психологический ас-пект, приказы, которые показал ему Алексей Николаевич, заинтересовали и потрясли его. Они поражали своей хо-лодной ненавистью и безаппеляционностью. Страшно бы-ло оттого, что ненавистью пылали русские к другим рус-ским.

'ПРИКАЗ

Полномочной комиссии ВЦИК от 11.06.1921г.

1.Граждан, отказывающихся назвать свое имя, рас-стреливать на месте, без суда.

2. Селянам, у которых скрывается оружие, объявлять приговор о взятии заложников и расстреливать таковых.

3. Семья, в доме которой укрылся бандит, подлежит аресту и высылке из губернии, имущество ее конфискует-ся, старший в этой семье расстреливается на месте без су-да.

4. Семьи, укрывающие членов семьи или имущество бандитов, рассматривать как бандитские и старшего ра-ботника этой семьи расстреливать на месте без суда.

5. В случае бегства семьи бандита имущество таково-го распределять между верными Советской власти кресть-янами, а оставленные дома сжигать.

ПРИКАЗ

Генерала Майковского от 30.09.1919 г.

1. В каждой деревне района восстания подробно обы-скивать захваченных с оружием в руках, как врагов, как врагов расстреливать на месте.

2. Арестовывать по показанию местных жителей всех агитаторов, членов Совдепов, помогавших восста-нию...предавать военно-полевому суду.

3. Ненадежный и порочный элемент высылать в Бере-зовский и Нерчинский края, передавая их милиции.

4. Местных властей, не оказавших должного сопро-тивления бандитам, исполняющих их распоряжения и на принявших всех мер к ликвидации красных своими средст-вами, предавать военно-полевому суду, указание увеличи-вать до смертной казни включительно.

5. Восставшие вновь деревни ликвидировать с удво-енной строгостью, вплоть до уничтожения всей дерев-ни'...

– Кстати, – продолжал Алексей Николаевич, – если го-ворить о жестокостях уже мирной власти, то надо вспом-нить, что враги царской России, т.е. революционеры, вы-сылались в Туруханский край или в Красноярский край под надзор полиции с хорошим содержанием. Революцио-неры там отдыхали, читали, охотились и успешно бежали, когда ссылка надоедала. Как содержались враги Советской власти, а врагом становился любой, на кого падала даже тень подозрения в нелояльности к ней, мы все хорошо зна-ем.

– Недаром Ахматова не склонна была считать, что происшедшее в стране – только временное нарушение за-конности и заблуждение отдельных лиц. Для нее это была вселенская катастрофа, разрушение человека и его нравст-венной сути, – сказал Виталий Юрьевич и предположил: – Может быть, коммунизм и оказался на деле несостоятель-ным как система власти и потерпел крах, потому что эта власть чрезмерно жестоко подавляла всякое инакомыслие, и это оттолкнуло людей?

– Если бы все было так просто! – возразил Алексей Николаевич. – Хотя и это немаловажная причина, потому что прежние большевики, спустя почти сто лет после их исторического спора с меньшевиками, признали их право-ту и сейчас заявляют об отказе насильственных действий, о переходе на парламентские позиции, о достижении рево-люционных целей путем реформ и что Ленинская теория 'диктатуры пролетариата', может быть, и не является кратчайшим путем к социализму.

Кстати, существует такая история, похожая на исто-рический анекдот. Известно, что в конце марта 1917 года в Россию вернулся Плеханов с женой. В это же примерно время в Питер приехал и теоретик анархизма князь Кро-поткин. Кропоткина провели в штаб анархистов, и он был подавлен зрелищем, которое предстало перед ним: грязь, неряшество, наглые и вооруженные до зубов люди. Придя навестить Плеханова, Кропоткин рассказал ему о гнезде анархистов и с грустью сказал: 'И для этого я всю жизнь работал над теорией анархизма!'. Плеханов вздохнул и сказал: 'Я в таком же положении. Мог ли я подумать, что моя проповедь научного социализма приведет ко всему тому, что говорят и делают сейчас?'

Виталий Юрьевич и Владимир Сергеевич рассмея-лись.

– А ученый-биолог Тарасенко – снова вмешался Вла-димир Сергеевич, – говорит, что социализация отторгла граждан своих стран от средств производства, земли, и ко-нечного результата своего труда. И это было вызвано дву-мя ошибками Маркса, которые потом утвердились в со-циалистическом обществе. Первая состоит в том, что чело-век как высшая форма материи является продуктом соци-ального, а не биосоциального развития, а отсюда, вытекает вторая ошибка, о необходимости превращения частной собственности в общественную, т.е. ничейную. Современ-ные же биологи и генетики доказывают, что человек – продукт биосоциального развития, и что биологическая его часть является первичной и преобладает более чем на 70%. А вот социальная, марксова часть, составляет всего 30%. А мы учитываем только одну составляющую человека.

Виталий Юрьевич довольно хмыкнул, принимая это утверждение, и посмотрел на Алексея Николаевича, мол, каково? В глазах его читалась гордость за зятя.

– Мудрено, – усмехнулся Алексей Николаевич, – но, скорее всего, правильно. Хотя я не столь хорошо знаком с биологией и генетикой, как Владимир Сергеевич. Моя наука история. И все же слова, которые я хочу процитиро-вать, вполне созвучны с этим, и я думаю, что цитата поста-вит точку в нашем споре: '...Русский просвещенный ум...не пришел так или иначе к идее коммунизма и не раз-очаровался в ней позже, видя насильственные и бессмыс-ленные поступки, совершенные якобы во имя этой идеи... Думаю, крах потерпела не утопия, а провозглашение единственно верными искусственных концепций, не счи-тавшихся с объективными процессами общества'. Это слова венгра Санто.

– Acu rem tetigisti ! – произнес Виталий Юрьевич.

Глава 28

Чеченская тема имела продолжение в разговоре Вита-лия Юрьевича с Алексеем Николаевичем через неделю по-сле того, как прогремели взрывы в Буйнакске и Москве, а затем в Ростовской области, а Басаев пошел на Дагестан. Чеченские исламисты заняли несколько населенных пунк-тов и хотели утвердить там исламское государство. Отряды Басаева, Вахаба, Радуева, Хоттаба здорово потрепали, вы-теснили из Дагестана, и те перешли к террору. Москва ощетинилась. Тридцать тысяч милиционеров, омоновцев и дружинников провели чистку в Москве, проверили все чердаки и подвалы.

После того как в Буйнакске в результате теракта по-гибло 40 и было ранено 38 мирных жителей, а в Москве 'взлетели на воздух' два девятиэтажных дома, даже нет, 'не взлетели', а осели, ушли в землю, и погибли, в прин-ципе, все, потому что это случилось в пять часов утра, ко-гда люди спали или только начали вставать, неофициаль-ная реакция федералов отразилась в решении: 'После Буй-накска пленных не брать!' В Москве показали кассеты с кадрами, где чеченские боевики издеваются над заложни-ками. Кассеты посылали родственникам, чтобы те посмот-рели на мучения своих близких и не медлили с выкупом. Когда издевались над мужчинами – это было больно, но не вызывало такого приступа ярости у людей, как кадры с ма-ленькой девочкой, у которой были выдраны все волосы с затылка.

На заявления западных средств информации и дейст-вующего Президента Чечни Масхадова о том, что Россий-ская армия воюет с мирным населением, а Грозный защи-щают 12-14 – летние чеченские подростки, российские СМИ привели данные о составе и вооружении чеченских боевиков. Это 10-15 тысяч хорошо вооруженных профес-сионалов, 'псов войны'. И среди них не только чеченцы, ингуши, украинцы, но и арабы, афганцы, албанцы, турки, негры, финны. Кроме профессионалов воевали 20-25 тысяч чеченских ополченцев. Днем – это мирные жители, а но-чью – безжалостные мстители. Причем, чеченские боевые формирования были прекрасно вооружены. А такой техни-ки, как БТР-90 даже в российской армии нет. Из 260 тысяч стрелкового оружия, на вооружении находилось 20 тысяч представляющих наибольшую опасность снайперских вин-товок.

Наиболее боеспособными частями чеченских воору-женных сил представляли отряды Басаева, полк спецназа Гелаева, диверсионная бригада Хаттаба, десантно-штурмовой батальон Бараева, армия Радуева и президент-ская гвардия Масхадова, перешедшая на сторону боевиков. Тем не менее, усилиями Российской армии за месяц была освобождена и зачищена от чеченских боевиков треть тер-ритории Чечни до Терека. Цель армии заключалась в унич-тожении и вытеснении чеченских формирований из Чечни. Переговоры могли быть возможны лишь при условии, если Масхадов поможет выдворить террористов из Чечни и вы-даст командиров. Но Масхадов стал набирать ополченцев, чтобы освободить Чечню от российской армии, а потом перешел на сторону боевиков со своей президентской гвардией.

Мирное население побежало и от своих и от россий-ских, – слава богу, пока в Россию, то есть в Ингушетию, которая едва могла принять 30 тысяч человек, а их уже на-считывалось 70 тысяч.

'Как же так? – недоумевал Виталий Юрьевич. – СМИ называют их бандитами, бандформированиями, а их целая армия. Как-то не вяжется. Хорошо вооруженная армия – и все бандиты. А Масхадов? Был президентом и вдруг стал бандитом. Конечно, не все так просто. Можно называть их и бандитами. Правда, легче от этого никому не станет. Они действительно – сила, с которой приходится считаться. Иначе Россия не вела бы полномасштабную войну в Чечне. Только нужно различать некоторые вещи. Почему Запад, осуждая Россию и обвиняя ее в том, что она воюет с мир-ным населением, а не с террористами, используя установки 'Град', которые не отличают террористов от мирного на-селения, в то же время в наши дела с Чечней все же не вмешивается? Не вмешивается, потому что мусульмане-ваххабиты, воинствующие фанатики, – это и враги, как Америки, так и Европы? Европа еще помнит четырех обез-главленных заложников из международного красного кре-ста. Европа помнит и работорговлю, которая получила в Чечне распространение. Однако Гелаев, Басаев и Масха-дов, вступивший после своего избрания на тропу поддерж-ки ваххабизма, взывают к цивилизованному миру, требуя вмешательства.

– И все же я думаю, что существует единственно вер-ное решение вопроса, решение мирным путем, – твердо сказал Виталий Юрьевич. – Ведь, как говорили латиняне, Nula slum bello est.

– Это не единственное верное решение, – не согласил-ся Алексей Николаевич. – В политике часто цель оправды-вает средства. Кроме того, существует высшая цель – благо государства. Часто намерения и цели высшей власти скры-ты от нас, и мы не можем верно судить о правомерности или неправомерности ее действия.

– А еще есть плохие пастухи, – с сарказмом сказал Ви-талий Юрьевич.

– Причем здесь пастухи? – не понял Алексей Нико-лаевич.

– А это я вспомнил Сократа. Он говорил, что 'плохо, если человек взялся быть пастухом стада коров и, убавляя и ухудшая их, не сознается, что он плохой пастух, также как, если человек, взявшись быть начальником в государ-стве, убавляет и ухудшает граждан, не стыдится этого и не сознает, что он плохой начальник...'

– Ты Виталий слишком эмоционален, а я мыслю ра-ционально. Наша с тобой логика, это логика с граждан-ской, а не с государственной позиции... Пройдет время, и мы поймем и про пастухов, и про Чечню. История всех рассудит, и все расставит по своим местам.

– Но ведь Чечня сейчас – это, прости, как чирей на заднице, или как раковая опухоль для нас. Почему нельзя оставить Чечню в покое? Дать ей статус самостоятельной республики и отпустить восвояси, – сказал Виталий Юрье-вич.

– Это было бы слишком просто, – покачал головой Алексей Николаевич. – Только, кажется, что вопрос этот лежит на поверхности. Но тот, кто выступает сегодня за немедленное прекращение войны и начало переговоров, плохо представляют себе ситуацию на Северном Кавказе. Допустим, мы соглашаемся с Западом немедленно прекра-тить огонь и вывести из Чечни войска. Ты думаешь, война закончится?

– Если дать Чечне самостоятельность и не вмешивать-ся в ее дела, конечно. В конце концов, изолировать Чечню экономически, и она скоро обратится к России.

– Абсурд. Война примет более масштабный характер. В войну втянется Дагестан, который после недавних собы-тий жаждет отомстить чеченцам за вероломство. К Даге-стану обязательно присоединится Северная Осетия, до сих пор не оправившаяся от взрывов на рынке во Владикавка-зе. А родственные чеченцам ингуши? Ведь они тоже по-страдали от 'братьев' после развала Чечено-Ингушетии в 1991 году. Если Российская Армия уйдет из Чечни, война неизбежно перекинется на Ставрополье, которое давно страдает от этого соседства... Так или иначе, Россия снова будет втянута в конфликт, и за второй чеченской войной последует третья.

– Ну, это все предположения.

– Это логика, подкрепленная знанием. Всякий историк – немного стратег. Тем более, хороший историк рассмат-ривает историческую ситуацию с экономической и психо-логической точки зрения. Отсюда и второй фактор, тоже немаловажный. Если бы Чечня отделилась от России, она могла бы стать вторым Кувейтом. А ты говоришь, эконо-мическая блокада. Нефть Россия отдать не может. Это ока-зало бы влияние на Средний, да и на весь Кавказ. Невы-годное влияние для России. А дальше, я думаю, усилилось бы влияние на этот рынок Турции и арабских мусульман-ских стран. Да уже и сейчас мусульмане объявляют России 'джихад' и отправляют в Чечню добровольцев, собирают пожертвования... Вот так-то, друг Виталий!

– Так-то так. Да только, что ж, теперь Чечня так и об-речена на вечный брак с ненавистным супругом?

– С Россией что-ли? – усмехнулся Алексей Николае-вич.

– С Россией. От России может отойти Литва, Эстония, может Белоруссия, а Чечня не может?

– Вот я и говорю, это, брат, высокая политика. А по-литика, тем более высокая, штука жестокая и не всегда ли-цеприятная.

– А чеченский народ – заложник этой политики. Но ведь, пока Россия не пошла войной на Чечню, в Москве не взрывались дома. Теперь говорят: 'Это международный терроризм'. Сейчас он, конечно, международный. Но кто приготовил для него в Чечне питательную среду, кто взрыхлил там почву бомбами и удобрил ее кровью чечен-цев?

– А на этот вопрос я тебе уже ответил.

– Политика политикой, но существует еще и конфликт понятий. Так что, Чечня – это еще и нравственный вопрос. Мы не хотим понять, что чеченца нельзя мерить русским аршином. У них же родовая, общинная система существо-вания: горцы руководствуются не соображениями личной выгоды, а интересами своего тейпа и традициями. Если убили твоего родственника, ты обязан отомстить, иначе ты не мужчина. Для человека, выросшего в родовой общине, тейпе, родовое, клановое, выше общественного. Мы же ле-зем со своим уставом в их монастырь. Понятно, почему чеченцы не жалуют русских.

– Это ты верно заметил, любить им нас не за что, – со-гласился Алексей Николаевич.– В 1920 году они встретили приход Красной Армии на Северный Кавказ с надеждой на лучшее будущее, а мы продразверсткой и продналогами и в без того бедных районах вызвали резкое недовольство чеченцев. Да еще сдуру стали бороться с религией... Или вот такой абсурд. В 1922 году отряд ЧК был послан для изъятия мануфактуры, захваченной жителями одного из аулов аж в 1917 году. В результате – вооруженное столк-новение, в ходе которого отряд чекистов понес потери убитыми. Летом 1922 года части Красной армии тоже 'ус-миряли' Чечню. В результате стало расти повстанческое движение горцев. Три года спустя Советское партийное руководство сочло необходимым провести операцию, что-бы положить конец 'бандитизму'. В 1925 году Чечню бомбили, взорвали более ста домов 'бандитов'. В 1929 го-ду части Красной армии и ГПУ усмиряли восстание, кото-рое стало результатом дикой коллективизации, когда у на-селения отбирали и хлеб и одежду. И в 1930 году проводи-ли карательную операцию.

И все это продолжалось до самой войны, пока в 1944 году по решению Советского руководства войска НКВД выселили чеченцев и ингушей в Среднюю Азию и Казах-стан, лишив их родины на многие годы...

Алексей Николаевич замолчал. Молчал и Виталий Юрьевич. Он так и не понял, кто здесь прав, кто виноват. Осталось только неопределенное чувство жалости и со-страдания и к русским и к чеченцам, которые гибли в ре-зультате неумолимых законов политической необходимо-сти ради высшей цели – блага государства, как ее понима-ла и видела только власть.

– Прав был Суворов, когда сказал, что 'политика – тухлое яйцо', – мрачно заключил Виталий Юрьевич.