Текст книги "Позывные — «02»"

Автор книги: Валерий Гусев

Соавторы: Валерий Нечипоренко,Ким Немировский,Кудрат Эргашев,Владимир Болычев,Наум Мильштейн,Вильям Вальдман,Махмуд Атаев,Михаил Лихолит
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

Начальнику Третьего отделения он так и доложил:

– Считаю, что материалы, которые мы извлекли из архива ГАИ, далеко не полные и не исчерпывающие. Это может серьезно затормозить расследование.

– Вы правы, Аркадий Ильич, – согласилась Туманова. – Поставим в известность Дмитрия Николаевича. Надо исправлять положение.

Начальник Следственного управления полковник Петренко прочитал рапорт сотрудников Третьего отделения.

– По существу ваши претензии справедливы. Но дело касается престижа ваших коллег из отдела ГАИ. Это вас не смущает?

– Интересы дела важнее престижа отдела, – отпарировала Нина Павловна.

– Ну что ж, давайте готовить письмо на имя начальника ГАИ.

Письмо содержало ряд серьезных замечаний. В нем указывалось, что

«выехавший на место происшествия 28 марта дежурный ГАИ капитан милиции Асанов М. протокол составил формально, следы краски на месте происшествия не изъял, ориентировку о задержании автомобиля дал без указаний признаков автомашины (цвета, на который сразу указал потерпевший)».

Далее следовало:

«При попытке со стороны следователя Гонтина А. И. по картотеке дежурной части ГАИ установить владельца автомашины, совершившей наезд, и сам предполагаемый автомобиль BA3-2103 было обнаружено, что эта картотека неполная, в ней отсутствуют отдельные данные, необходимые для подобного рода расследований (о снятии с учета некоторых транспортных средств, анкетные данные владельцев автомашин и т. п.), В результате всего вышесказанного осложняется раскрытие тяжкого преступления. Сообщая о вышеизложенном, просим принять меры к работникам дежурной части ГАИ, допускающим указанные нарушения».

Письмо Следственного управления возымело немедленное действие. Утром следующего дня оно обсуждалось на оперативном совещании отдела.

Как указывалось в ответе начальника отдела ГАИ, были приняты меры

«к усилению контроля за деятельностью дежурных нарядов, к недопущению указанных недостатков в будущем».

Старший лейтенант Гонтин сразу же ощутил эти перемены. В его группу включили несколько сотрудников ГАИ, которые в срочном порядке принялись восполнять недостающие сведения о всех имеющихся в городе машинах «Жигули» голубого цвета и их водителях.

Таких «подозрительных» ВАЗов набралось несколько сот. И предстояло методом исключения найти тот, единственный.

Конечно, работа была большой и сложной. И самое невеселое заключалось в том, что вся она могла оказаться бесплодной. Ведь наезд мог быть совершен машиной, оказавшейся в Ташкенте случайно и зарегистрированной где-то совсем в ином городе или в сельском районе.

Кроме того, время работало на преступника. И с каждым днем определить машину, совершившую наезд, было все трудней. Признаки аварии можно было полностью устранить. Нельзя было исключить и того, что владелец мог перекрасить автомобиль, так что он мог исчезнуть из поля зрения людей, наблюдавших за транспортными средствами на дорогах города и республики.

На всякий случай работникам ГАИ, занимавшимся этим делом, было дано указание учитывать все эти тонкости, проверять подозрительные машины тщательно, выяснять, не были ли они недавно перекрашены.

Пока наводили справки о голубых ВАЗах, важную новость принес инспектор Олтынбаев.

От одной из жительниц дома у магазина «Шухрат» старший лейтенант узнал, что приблизительно в то самое время, когда был совершен наезд на супругов Смирновых, раздался сигнал легкового автомобиля. Обычно таким продолжительным гудком водители вызывают кого-нибудь из дома.

Женщина, о которой шла речь, не спала. Она выглянула в окошко и увидела, что возле одного из подъездов их дома стоит такси. Сама она больше ничего не знает, но уверена, что водитель такси был свидетелем той трагедии. Он ожидал клиента недалеко от перекрестка, метрах в ста от места, где был совершен наезд.

– Спасибо, Али! – обрадованно сказал Гонтин. – Это уже какая-то ниточка. Может быть, клубок и начнет разматываться. Пусть это будет твой успех: Ты нашел гражданку – найди и водителя такси. Похоже, что машина пришла по заказу. Так что дежурный в бюро заказов точно укажет, кто в то утро стоял у магазина «Шухрат». Действуй!

Через несколько часов в кабинете следователя сидел молодой мужчина лет двадцати восьми, светловолосый, голубоглазый, по виду веселый, разбитной. Он охотно отвечал на вопросы старшего лейтенанта. Или старался казаться следователю бесшабашным и неуязвимым. Но на Аркадия Ильича он производил нелестное впечатление. Грустно и обидно было смотреть на этого жизнерадостного человека, который, будучи очевидцем преступления, не пожелал сделать органам милиции никакого заявления. Неужели он не понимал, какое значение для раскрытия преступления могли иметь его показания? Или не хотел этим заниматься из простой лени, равнодушия?

Но пока следователь не высказывал запоздавшему свидетелю своего отношения к его поведению. Сначала надо выяснить, что именно известно водителю такси о наезде на супругов Смирновых.

– Итак, вы приехали к гражданину, заказавшему такси, в 05 часов 50 минут?

– Да, кажется, так. Я всегда ночью подъезжаю к клиенту с некоторым запасом времени. Обычно пассажир уже ждет. Заранее выходит на дорогу, волнуется. Ведь обычно он торопится на вокзал или в аэропорт. Опаздывать нельзя. А в дороге все может случиться. Так что надо иметь резерв времени.

«Разговорчивый какой! – думал про себя следователь. – И заботливый! Прямо на диво. Он сейчас в лепешку готов расшибиться, чтобы помочь нам. Почему же вовремя не сообщил о происшествии?! Вот что важно! Ждал, пока позовут… или не позовут… Хорош гусь… Не хотел «ввязываться»? Пусть сами, мол, разбираются… Это, видно, истинная его суть. А тут играет…»

– Так, значит, вы приехали раньше, чем вас вызывали. На пять или десять минут. Выходит, около шести утра.

– Выходит. Вызов же у меня был на шесть.

– Ясно. Супруги Смирновы, на которых был совершен наезд, также должны были стоять у дороги в это время. Ровно в шесть подъезжает заводской автобус. Все должно было произойти на ваших глазах.

– Нет! Извините! Я – все, как было! И никаких. Четко! Что видел, слышал, то и скажу. А чего не знаю, – извините!

– Конкретнее.

– Я и говорю… Я стоял и ждал. А клиент почему-то задерживался. Я ж его не знаю, кто таков. Сказано: у магазина «Шухрат» – я на месте. Не вышел. Посигналил и жду. Пусть не волнуется, знает, что за ним прибыли.

– Понятно… – перебил его Гонтин. – Вы стояли. И вдруг увидели… или услышали… Продолжайте!

– Скажу, что помню. Я крутил настройку приемника. Ловил «Маяк». Вдруг слышу скрип тормозов. Удар какой-то. Глухой. Выглядываю и вижу такую картину: «Жигули» врезались в дерево. Про этих… сбитых… ну, про мужа и жену, я тогда ничего не знал. Они, наверное, тихо упали. А когда машина об дерево стукнулась, тут я, конечно, услышал. Вижу, выскочили из машины трое мужиков. Чуть светало еще, но разглядел, что молодые. Лет по двадцать пять, ну от силы тридцать. И с ними девица какая-то. Волосы светлые, распущенные. Машина-то стукнулась о дерево и в арык залетела. Ну, они быстро так, суетливо стали ее вытаскивать. И молча, без обычной ругани или криков подбадривания. Прямо на руках подняли – и тут же все снова в нее. Это мне подозрительным показалось. Смекнул, что не все у них в порядке, если в спешке такой действуют. Пригляделся к номеру. А они уже тронулись. Только и успел первые две цифры заметить. И запомнил главное: «17». Да, с семнадцати начинается номер. Гарантирую. Остальные не углядел. Машина с места рванула, да тут еще моросило. А «17» – это железно!

– Так. Дальше.

– Дальше что же? Тут как раз клиент мой выскочил с чемоданом, говорит, скорее, а то еще опоздаем. Ну, когда я выехал, поглядел на место аварии, вроде силуэт человека на тротуаре заметил. Тут как раз автобус к тому месту подъехал. Вижу, люди выходят. Я притормозил было. Да клиент занервничал. Гони, кричит, в аэропорт, опаздываю. Вот так бывает с некоторыми. Спят до последней минуты, а потом на водителе отыгрываются. Ясное дело, там, конечно, преступление было… А он – гони да гони. Я тоже не имею права возражать. Клиент всегда прав. Ну, прибавил газу и погнал…

– Клиент всегда прав? Любопытно… – улыбнулся Гонтин. Уж ему ли не знать, как порой пренебрегают водители такси интересами пассажира, сами навязывая ему маршрут. Услышать заявление, что клиент всегда прав, от этого бравого молодца было занятно. – Допустим, что вы поступили правильно, выполняя волю пассажира. Но что же вам помешало чуть позднее, пусть даже на второй, на третий день после происшествия сделать заявление органам внутренних дел? Вы обязаны были сделать это немедленно!

– А что заявлять? Что я видел? – занервничал водитель.

– Вы же заметили две первые цифры номерного знака!

– Всего-то!

– Это немало. Вы видели людей, сидевших в машине. Женщину…

– Лиц-то я не рассмотрел! Что толку?!

– Вот не пойму, вы так наивны или просто прикидываетесь?

– Почему? – словно застигнутый врасплох, смешался шофер.

– Неужели непонятно? Совершено преступление! Вы взрослый, наверное, женатый уже человек…

– Женатый. Да. И двое детей у меня! Ну и что из этого?

– И вы не понимаете, как важны ваши показания?

– Я же вам все сказал! Что еще?

– Время… время упущено, уважаемый молодой человек. Стыдно!

– А в чем я виноват! Я не думал, что могу вам помочь! Да и к чему в милицию соваться, пока тебя не вызовут. Вот же вызвали – я сразу явился. А виноватых искать – не мое дело. Я не следователь!

– Вы свободны! – Гонтин расписался на корешке пропуска. – А вашему начальству будет сделано представление. Пусть на общем собрании дадут оценку вашему поведению.

– Странно…

– Очень.

Водитель такси изменился в лице:

– За что? Я честно работаю! Рассказал, изложил все, как было! Меня же еще на суд! Где справедливость?!

– Подпишите показания! Вот здесь.

– Ну, вы народ!… Не зря говорят, не связывайся с милицией. Всегда же сам виноват будешь…

Следователь так выразительно поглядел на «свидетеля», что тот осекся. Поспешно подписал протокол.

– Может, что еще нужно…

– Понадобитесь, вызовем. До свиданья.

Шофер вышел, подавленный, посрамленный.

Гонтин сердито глядел ему вслед. И одновременно в душе благодарил незадачливого водителя, который сообщил сейчас очень важную новость. Известны две первые цифры номерного знака. Теперь объем работы резко сократится.

* * *

Однако и при этом дел еще хватало.

Предстояли изнурительные будни проверки «Жигулей» с первым числом «17» в номерном знаке. И хотя таких машин могло быть не так уж много, надежда на быстрый успех не окрыляла следователя. Он отдавал себе отчет в том, что свидетель мог ошибиться и что с каждым днем и с каждым часом преступникам все легче было замести свои следы.

Но все же водитель такси значительно сузил круг поисков.

Помощники следователя (в основном – инспекторы дорнадзора) тщательно обследовали все подозрительные машины. О каждой, вызывающей сомнение, докладывали Гонтину. И был момент, когда казалось, что группа почти у самой цели. Один из голубых ВАЗов по всем признакам походил на разыскиваемую машину. Номерной знак начинался с числа «17». На капоте его имелось повреждение, грубо скрытое починкой в какой-то кустарной мастерской. И самым убедительным доказательством совершенного преступления было то, что владелец автомобиля давал путаные и противоречивые показания о происхождении повреждения на передней части машины.

Уже было принято решение взять под стражу хозяина голубого ВАЗа. Но на очередном допросе пожилой мужчина снова категорически стал отрицать, свою причастность к событиям 28 марта на Катартале, не желая в то же время раскрывать тайну помятого капота «Жигулей». Аркадий Ильич предположил, что за всем этим кроется какое-то иное преступление. Иначе задержанный скорее всего выдвинул бы свою убедительную версию. По многим нюансам было уже очевидно, что следствие имеет дело не с тем водителем и не с той автомашиной, которую разыскивал Гонтин. Подтвердилось это соображение и результатами специальной экспертизы. Краска, изъятая с места происшествия, и краска с автомобиля, которым сейчас занималась группа Гонтина, не были однородными. Значит, обследуемая машина не совершала наезд на супругов Смирновых в районе магазина «Шухрат».

Тем не менее следователь заинтересовался молчанием водителя насчет повреждений его ВАЗа. Нельзя было его отпускать, пока не раскроется эта тайна. Кто знает, какая драматическая история кроется за грубо сшитой крышкой капота?

– Послушайте, – в который раз вразумительно объяснял следователь сидевшему напротив лысеющему сорокапятилетнему мужчине. – Если вы не дадите четкого и правдивого ответа на вопрос, когда и при каких обстоятельствах машина получила вмятину, я вынужден буду обратиться к прокурору. Придется продлить срок вашего ареста. Эта же естественно. К сожалению, еще есть нераскрытые преступления. И мы должны знать, что к вам, Артур Михайлович, ни одно из них не имеет отношения.

Мужчина молчал, глядя на свои белые, холеные руки, словно не слышал монолога следователя, а был погружен в свои мысли, далекие от предмета их разговора.

Странное чувство испытал вдруг Гонтин. Он невольно ощутил какой-то стыд перед сидевшим с понурой головой гражданином. Само собой пришло убеждение, что этот интеллигентного вида человек, служащий солидного учреждения, не способен даже на аморальный поступок, не то что на преступление. Похоже, обстоятельства сложились так, что он не может рассказать все до конца. Нельзя его мучить допросами – явно ни в чем предосудительном, он не замешан. Однако и отпускать нельзя, пока не докопаешься, где так помяли его личный автомобиль.

– Артур Михайлович, – сочувственно произнес Гонтин. – Может быть, с этой историей связано что-то интимное… Я обещаю: эта сторона дела не будет отражена в протоколе. Поверьте, я почти не сомневаюсь, что вы ни в чем не виноваты. Очень хочу, чтобы поскорее все определилось в вашу пользу…

Подследственный поднял глаза:

– Без этого не отстанете?

– Ну, зачем так? У меня к вам нет никаких личных претензий. Но я нахожусь при исполнении… И моя задача – выяснить все, чтоб не оставалось ни вопросов, ни тем более сомнений. Такая служба.

– Хорошо… Я скажу… И поступайте, как хотите. Я устал…

Он сделал паузу, точно все еще взвешивал все «за» и «против» своего признания, затем тяжко вздохнул и поведал:

– Мой зять… Упрямый как баран! Упросил меня доверить ему руль. Я сам сидел рядом. Подстраховывал. Это было на старой Янгиюльской дороге, в районе Пятьдесят четвертого разъезда. Где-то около восьми часов вечера… И откуда взялся этот велосипедист? Пацан! Лет тринадцати. Выскочил из проулка – и на нас. Я бы, конечно, сориентировался, успел свернуть в сторону. Но Виктор растерялся… Тут ведь все решали доли секунды. Ударил мальчишку. И машину – о столб. Еще счастливо все обошлось, потому что скорость была небольшая. Я его сдерживал. Как чувствовал. Мальчишка сломал ногу. Мы, конечно, не оставили его… Повезли в больницу. Отец тоже с нами поехал. Они тут же рядом жили. Скрыли, ясно, причину травмы. Отец согласился никому не сообщать. Хотя мальчишка сам виноват, но… факт, что мы сбили его… Я упросил отца. Уплатил ему… Зять сидел за рулем… без прав… Это, конечно, было серьезное нарушение… Вот я и не решался вам рассказывать…

– Та-ак… – протянул Аркадий Ильич. – Вы можете указать и место происшествия, и дом пострадавшего?

– Разумеется…

– Ну, тогда все не так страшно… – и улыбнулся, потому что не обманулся в подследственном. За молчанием Артура Михайловича могло скрываться и значительно более тяжкое преступление. – Я вас отпущу, – решил следователь. – Ваше дело передадим в райотдел милиции. Они и решат. Но, думаю, что будет не слишком суровое наказание. Вот так.

Да, Аркадий Ильич по-своему радовался, что пожилой мужчина, владелец голубого ВАЗа, не имел отношения к наезду на супругов Смирновых, даже вопреки тому, что дело о наезде не продвинулось пока ни на шаг. И трудно было даже предсказать, когда в следствии наступит существенный прогресс.

Начальник Следственного управления не раз интересовался состоянием дела о наезде на супругов Смирновых, но следователь не мог сообщить ничего нового.

Своему шефу по третьему отделению Гонтин решительно заявил:

– В Ташкенте да и во всей нашей области этого голубого ВАЗа нет. Надо выходить на республику и за ее пределы.

– Исчерпали все версии?

– Да не провалилась же она, эта машина, сквозь землю!

– Почему? Может, и так. Под землей или под водой… Мы еще не знаем.

– Проверили все «Жигули» с первыми цифрами «17», Нина Павловна. И голубые, и белые, и красные.

Обычно в таких случаях подполковник Туманова делает своим подчиненным «разнос»: чего-то недоглядели, что-то упустили. Сейчас она только иронично улыбалась, отчего молодой следователь чувствовал себя ничуть не лучше, чем в минуты, когда ему делали внушение.

– По городу, значит, все сделано? – спросила она, перелистывая пухлое дело.

– Все… – пожал плечами Аркадий Ильич.

– А я думаю, что в нашем деле, как в любой науке, такого положения не бываем. Познание истины, так сказать, беспредельно. Впрочем, не будем вдаваться в философские тонкости вопроса. Надо иметь в виду одно главное обстоятельство в нашей с вами работе: о ней судят не по количеству сделанного, а по результату.

– Вот именно! А они у нас плачевные! – самокритично изрек следователь.

– Ладно, не надо вдаваться в панику. Лично я ни на минуту не сомневаюсь, что в конце концов дело увенчается успехом. Есть марка машины, есть первые цифры номерного знака. Найдем. А если вы действительно уверены, что ее надо искать в масштабе Союза, так и будем действовать..

– Сколько времени зря ухлопали! Вот что обидно.

Нина Павловна встала, подошла к сейфу, стала искать какую-то папку и как бы между прочим разъяснила:

– Об этом переживать не нужно, старший лейтенант. Вы не слышали, что геологам, которые искали где-то нефть и не нашли, тоже премии дают? Почему? Да потому, что они помогают найти ее другим, в другом месте. Помогают тем, что другие уже здесь никогда не будут искать. Ясно?

– Ясно, понял вас. Значит, нашей группе можно ожидать премию?

– Где-то по большому счету так, – улыбнулась Туманова. – Направим поиск по другим линиям. Но если вы абсолютно уверены, Аркадий Ильич, что здесь «нефти» нет…

– Уверен, – помедлив, произнес Гонтин.

– Тогда подготовьте план мероприятий по республике и Союзу.

– Есть!

Несколько раз к следователю приходил Геннадий Иванович Смирнов, муж погибшей у магазина «Шухрат». Он рассказывал, каким замечательным человеком была его покойная жена, требовал найти и сурово покарать виновного в ее смерти.

– Не имеем мы права допустить, чтоб какой-то пьяный негодяй, погубивший Валю, разгуливал на свободе!

– Найдем, обязательно найдем, товарищ Смирнов! Не сомневайтесь в этом, – обещал следователь.

– А хвалитесь: у вас современная техника, новые методы! Чего там… Копаетесь, как при царе Горохе! Покажи вам преступника, так вы его и найдете!

– Немного есть… – соглашался усталый Гонтин. – Еще не достигли того, чтоб сразу, точно указать на виновного. Но и преступник, согласитесь, мудреней стал. Вот он сейчас знает, что мы ищем его, и затаился. Тише воды, ниже травы. Машину припрятал. Найди-ка его. Как улитка из панциря, не вылезает. Ждет, когда дело прикроем, сдадим в архив. Но мы не собираемся оставлять его в покое. Это я вам вполне официально говорю, товарищ Смирнов. Доберемся до убийц вашей жены. Непременно! Категорически вам обещаю. И не потому, что она должна быть отомщена. Нет. У нас такой железный принцип: наказание должно постичь преступника неотвратимо! Так и будет!

Муж погибшей покидал кабинет следователя удовлетворенный.

Но не так легко было успокоить общественность завода «Узбексельмаш», на котором более двадцати лет безупречно работала Валентина Федоровна Смирнова. Предприятие обратилось с письмом в Министерство внутренних дел республики. Коллеги погибшей сердито спрашивали: почему до сих пор не обнаружен и не осужден убийца Смирновой?!

Начальник УВД докладывал по инстанции, что сотрудниками Третьего отделения делается все возможное, чтобы успешно закончить следствие, что скоро оно, несомненно, будет благополучно завершено. Он был в курсе всех предпринимаемых по делу мер и верил в успешный исход следствия.

Одобрил генерал и план отделения по расширению поиска за пределами Ташкентской области и республики. Каждый сотрудник УВД предельно загружен работой. И все же начальник пошел навстречу просьбам следователя – разрешил командировать некоторых работников в города, из которых приходили обнадеживающие ответы на запросы следователя. Только упрекнул как-то:

– Не одно ваше дело ведем, старший лейтенант!

– Я за свое болею, товарищ генерал…

– Это хорошо. Болейте на здоровье. Но не в ущерб другим…

– Постараюсь, товарищ генерал.

Естественно, в разговоре с начальником Управления Гонтин чувствовал себя не лучшим образом. Но он надеялся, что сумеет реабилитировать себя и оправдает ту «расточительность» в средствах, которая до поры висела на нем тяжким грузом.

* * *

И час этот настал.

Они вошли к генералу вместе с подполковником Тумановой не хмурые и озабоченные, как обычно. Глаза у Гонтина довольно поблескивали.

– Докладывайте, – усмехнулся генерал, ожидая приятных сообщений.

– Можно считать, что преступник уже сидит в нашем следственном изоляторе, – не удержался старший лейтенант.

– Ну, это слишком сказано, – поправила его Нина Павловна. – Однако, товарищ генерал, думаю, что мы близки к этому.

– Слушаю, слушаю вас.

– Нами установлено, – начала докладывать Туманова, – что голубой ВАЗ-2103 с номерным знаком «17-86», зарегистрированный на имя жителя Батуми Гильмутдинова Машарипа, в настоящее время – пенсионера, был передан по доверенности во временное пользование его племяннику Гильмутдинову Эльдару Валиевичу, 1948 года рождения, уроженцу Батуми. По словам дяди, Гильмутдинов Эльдар перегнал машину в Ташкент. Он проживал здесь у своей тетки, сестры старших Гильмутдиновых – отца Эльдара и его дяди – Галии Муслимовны, по мужу Амировой. Адрес у нас имеется. Есть все основания предполагать, товарищ генерал, что наезд совершен именно на этой машине.

– Очень может быть. Что же мешает вам отработать эту версию?

– Немедленно приступаем к ее отработке… Считали своим долгом прежде доложить вам об этом.

– Спасибо за такую информацию. Но поздравлю вас с успехом, когда преступник действительно будет задержан. А пока приступайте к делу. Желаю удачи!

Дежурный «уазик» набирал скорость, но следователь все равно нетерпеливо подгонял водителя:

– Быстрее, быстрее!

Три месяца его группа шаг за шагом приближалась к моменту, когда поиск обретает точное и надежное направление. И вот теперь, когда этот час наступил, Аркадий Ильич стал вести счет времени на минуты. У него нет сомнений, что разыскиваемый ими гражданин Гильмутдинов Эльдар и есть тот водитель, который сбил супругов Смирновых на рассвете 28 марта в районе магазина «Шухрат». Вся биография этого молодого человека, с которой следователь уже познакомился, свидетельствовала о том, что он способен совершить преступление. И все косвенные данные подтверждают: на его машине, был совершен наезд и убита Валентина Федоровна Смирнова.

Вместе с Гонтиным на операцию выехали его помощники – инспектор уголовного розыска Муминов, криминалист Антонов, милиционер Джаббаров. Все молодые, сильные, решительные ребята, на них можно положиться. Всегда сориентируются на месте, как действовать в той или иной ситуации. В данном случае это очень важно, потому что никто не знает, в каком окружении живет племянник батумского владельца голубых «Жигулей». Возможны всякие неожиданности.

Судя по информации грузинских товарищей из органов внутренних дел, вполне можно допустить, что на совести Эльдара Гильмутдинова не одно преступление – в районе улицы Катартал. И он может оказать серьезное сопротивление при задержании. Да к тому же у него наверняка есть сообщники. Человек уже несколько лет ведет сомнительный, паразитический образ жизни, что же можно ожидать от него хорошего.

УАЗ свернул с проспекта Горького на Красновосточную и вскоре подъехал к дому, который был указан в справке грузинских коллег.

Большой, с высокими окнами дом обнесен основательным деревянным забором. В резных воротах – аккуратная калитка, к которой выведен звонок.

Гонтин, Муминов и Антонов, все в штатском, но при оружии, вышли из машины. И хотя внешне выглядели спокойными, внимательный глаз обнаружил бы, что работники взволнованны, начеку. Ведь этой встречи ждали давно.

Аркадий Ильич нажал кнопку звонка.

Раздался громкий лай собаки. А через минуту в проеме калитки появилась приятная, лет сорока, женщина в длинном шелковом халате. Она вышла на тротуар, закрыв за собой калитку, шикнула на породистую овчарку.

– Здравствуйте, – приветствует она незнакомых гостей. Вы к нам? – В больших глазах застыло удивление.

– Доброе утро. Вы гражданка Гильмутдинова Галия Муслимовна?

– Да… Это моя девичья фамилия. А сейчас я – Амирова. По мужу. Он на работе. Педагог. В профессиональном училище. Выпуск…

– Понятно. – Гонтин показал удостоверение, представился: – Следователь Гонтин. Нам необходимо побеседовать с вами. Вы разрешите войти?

– Не знаю… Я одна, – заколебалась женщина. – Я тоже педагог, но сегодня у меня нет часов… Сын – в пионерском лагере… Я работаю тоже в профтехучилище… У нас, собственно, теория закончена… И поэтому мы ходим на работу не каждый день.

– Все это не имеет значения, гражданка Амирова. Вы позволите нам войти?

– Хорошо… Входите… Только погодите, я закрою Пальму.

… В большом дворе все вокруг было упрятано в густую зелень. Радовала глаз клумба, усеянная чайными розами. Только у ворот пустовала прямоугольная площадка, где, по-видимому, при случае мог стоять легковой автомобиль.

Хозяйка дома усадила гостей на террасе. Спросила, не принести ли чаю.

– Нет, нет, спасибо. Ни о чем не беспокойтесь. Нам просто надо задать вам несколько вопросов.

– Не представляю, чем могу быть вам полезна.

– Попрошу вас говорить правду, ибо рано или поздно мы все равно до нее доберемся, и тогда вам будет неудобно.

– Ну, вы меня совсем напугали… – махнула рукой Галия Муслимовна.

– Лично вам, – мягко произнес следователь, – совершенно нечего бояться. Речь пойдет о вашем племяннике Эльдаре.

– А… – понимающе протянула она. – Пожалуйста, спрашивайте. Что знаю, все расскажу.

Инспектор извлек из папки протокол допроса свидетеля.

Гонтин попросил Гильмутдинову-Амирову рассказать о том, когда и с какой целью приехал к ней племянник из города Батуми.

– В прошлом году в октябре мой брат Машарип – он тоже живет в Батуми – прислал мне письмо. Он писал, что в Ташкент должен приехать Эльдар, сын другого нашего брата, Вали. Машарип выдал Эльдару доверенность на вождение его машины «Жигули». Дело в том, что покойный Вали (два года прошло, как не стало его) дал или одолжил Машарипу крупную сумму денег на машину. Сначала Машарип хотел отдать долг сыну Вали деньгами. Но, как я думаю, не собрал их. И решил временно передать «Жигули» в пользование Эльдару. Это вам понятно?

– Понятно.

Женщина охотно выполняла просьбу следователя подробнее изложить историю приезда племянника в Ташкент. Было ясно, что за свое не столь долгое пребывание у нее тот причинил своей тете немало неприятностей.

– Так вот. Когда Эльдар получил в свое распоряжение эту машину, он объявил своей матери и дяде Машарипу, что решил поехать в Ташкент и устроить здесь свое будущее. Он сказал им, что сначала немножко поживет у меня, поступит на работу. А потом постарается получить квартиру или женится на невесте, у которой будет квартира. А почему он решил поехать сюда, я сейчас вам объясню.

Ему уже за тридцать. Два раза был женат! И каждый раз жены уходили от него, потому что безобразничал. Это я вам прямо говорю. Любит он выпить, погулять, постоянно у него какие-то случайные связи… Не понимаю, отчего он такой распущенный! Вы бы посмотрели на его отца! Какой замечательный был человек! Его уважал весь город! Он был педиатром, сколько детей он вылечил! С детьми, сами знаете, всякое бывает, не каждая болезнь и лечению поддается, но никто никогда слова о нем плохого не сказал! За многие годы работы ни одного замечания не было! Такой был хороший человек! А мать? Да что говорить?! А сын неудачный. И учиться не хотел, и от работы всегда отлынивал. Все на шее отца сидел. Даже когда женился и когда ребенок у него родился, все равно поработает месяц-два, и выгоняют его за прогулы или за то, что напился, подрался. Непутевый, одним словом, парень. Какое-то позорище в нашем роду…

Об этом, конечно, мне рассказывали родственники, когда я в гости приезжала. А я часто у них гостила. Там же моя родина. Вышла замуж за ташкентского жителя, и вот переехала сюда. Муж мой служил в Батуми, там и познакомились. И, как бывает, привез невесту со службы домой. Но вам это неинтересно, – спохватилась она, увидев, что инспектор перестал писать. – Я про племянника закончу. Да, так вот, непутевый он! Или потому, что один у них рос?! И все равно, не могу понять, откуда он такой в нашей семье появился!

– А не было ли у него еще каких-то веских причин для того, чтобы уехать из Батуми? – спросил Гонтин.

Галия Муслимовна помолчала. Потом, вздохнув, призналась:

– Были, были у него и в Батуми неприятности. С кем-то очень сильно поссорился. Наверное, с друзьями, такими же, как он сам! Слышала даже как будто, – она перешла на шепот, – убить его грозились. А что он там натворил, не знаю. Вот тогда он и заявил родным, что поедет в Ташкент и начнет новую жизнь. Права на вождение машины у него давно были. Он еще в армии, когда служил, водителем на каком-то грузовике работал. Прямо скажу: хорошим и там не отличался. Ни разу в отпуск не пустили, ни одной благодарности не заслужил. Другие-то ребята из армии приезжают – так их как будто подменили! Ну, золотые просто, не узнать! А этого, видно, ничто не исправит. Ох, не хотелось бы мне такое про родного племянника говорить, да куда денешься, если он такой… Ну и вот, приезжает он, значит. До глубокой ночи мы с мужем внушали ему: стань наконец человеком. Поможем тебе хорошую работу найти. И невесты в Ташкенте есть… Во всем поможем. И пока не начнешь жить самостоятельно, пользуйся нашим гостеприимством сколько душе угодно.

Казалось, задумался. Чуть не клянется: начну жить иначе.

И я грешным делом поверила. В самом же деле, сколько парню шалопайничать? И что ж вы думаете? Ничего не изменилось. Сначала устроили мы его водителем, в одном ПТУ. Он возил директора. Через месяц уволили его за прогулы. Потом стал работать в Метрострое. И того меньше его там терпели. Сколько слов было сказано, сколько советов ему давали! Все напрасно! Слушать ничего не хотел… Работать как все – это ему не подходило. Появились такие же дружки. Иногда собирались здесь, выпивали, что-то обсуждали. Нас с мужем в свои дела не посвящали. Все чаще он стал пропадать из дому. То на три дня, то на пять, бывало и на неделю. Чем занимался – я до сих пор не знаю. Стыдно сказать, но мы махнули на него, рукой. Ну, не признает нас, не считается с нами. Что же делать? Он был предоставлен самому себе… Но, с другой стороны, он же не мальчик пятнадцати лет, за которым присмотр нужен. Взрослый мужик, сам отец. Какие ему внушения могли помочь?