Текст книги "Позывные — «02»"

Автор книги: Валерий Гусев

Соавторы: Валерий Нечипоренко,Ким Немировский,Кудрат Эргашев,Владимир Болычев,Наум Мильштейн,Вильям Вальдман,Махмуд Атаев,Михаил Лихолит
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

10

Начальнику отдела розыска

полковнику АХМЕДОВУ Д. А.

ТЕЛЕГРАММА

Сообщаю, что в результате оперативно-следственных мероприятий, осуществленных в городе Фрунзе, раскрыта группа, совершившая в последнее время ряд краж на территории Казахстана и Киргизии. Некоторые обстоятельства позволили предположить причастность задержанных к нападению на ташкентскую сберкассу, однако в ходе расследования это не подтвердилось.

Принимаем ряд экстренных мер к дальнейшему поиску.

Подполковник милиции С. Валиев».

Даврон Ахмедович перечитал телеграмму вновь. Задержал взгляд на резолюции, выведенной в верхнем левом углу крупным четким почерком генерала Саидова: «Тов. Ахмедову Д. А.» И ни слова больше. Явный признак: генерал недоволен и не находит нужным повторять то, что полковнику Ахмедову хорошо известно: ушла почти целая неделя; ташкентские розыскники помогли фрунзенским коллегам раскрыть воровскую шайку Дрепина, спасибо им, конечно, за это, но вот в своем собственном деле они не продвинулись ни на шаг. Хотя… Многолетний опыт учил, что главное в любой ситуации – не падать духом, а продолжать действовать. Генерал не позволил себе и словом упрекнуть Ахмедова, но и в этом – уже укор: «Надеюсь, Даврон Ахмедович, напоминать вам о вашем долге не следует?»

Он набрал фрунзенский номер подполковника Валиева.

– Санджар Валиевич? Какая конкретная помощь необходима вам сейчас?

Валиев в свою очередь оценил великодушие Ахмедова. Никаких выговоров, никакого внешнего проявления недовольства. Тем более – разноса. Но ясно же, как день, что начальство в Ташкенте покоя не знает, как и они здесь, во Фрунзе, пока не будет доложено: преступники задержаны.

– Спасибо за заботу, Даврон Ахмедович, – ответил Валиев и добавил: – Ребята переживают из-за неудачи, хотя, вы понимаете, ликвидация воровской шайки – тоже не пустяк.

– Да, да, – прервал Ахмедов, – трудились-то они добросовестно, и за работу им – спасибо, да уж киргизские товарищи, наверное, поблагодарили их сами?

– С их стороны нам доже помощь немалая, товарищ полковник. Вы же Галкина нашего хорошо знаете? Так вот, по его просьбе фрунзенский инспектор Токсанов отбирает дела, связанные с применением автотранспорта, а Галкин изучает их вдоль и поперек. Он же дотошный!

– Правильно, – одобрил Ахмедов и посоветовал: – Передайте Галкину, пусть расширит круг исследования: изучит все дела, так или иначе связанные с легковым автотранспортом.

Валиев так и передал Галкину: «Все, что относится к автомашинам. И кури поменьше, а то вон пожелтел уже…» Он и впрямь опасался, как бы Галкин не слег: тот, казалось, забыл об отдыхе, «вгрызался» в протоколы, акты, объяснения задержанных, заявления пострадавших. И докопался-таки! Внимание майора привлекло одно, казалось бы, заурядное дело о хулиганстве. Пострадавшим проходил по этому делу некий Шавкат Усманбеков, тридцатипятилетний фотограф. Как раз на другой день после ограбления сберкассы он на своей машине ехал из Ташкента в Киргизию. «По личным делам и немножко отдохнуть на Иссык-Куле», – как писал он в своем заявлении. Не исключено, что цель была иная: подработать на пляже, снимая отдыхающих, пока сезон еще не кончился. Но не это волновало Галкина сейчас. Он обратил внимание на иное: как раз на выезде из Ташкента, где-то в районе села Черняевка, «Жигули» Усманбекова остановили двое относительно молодых людей. Попросили, чтоб довез их до Чимкента, и он согласился. «Все равно, я ехал один. Да и скучно в дороге…» По пути, как водится, разговорились, и, когда Усманбеков («Шайтан меня за язык дернул!») сообщил, что едет на Иссык-Куль, случайные пассажиры обрадовались: «Довезешь нас, мужик, аж до самого города Фрунзе!» И пришлось везти: Усманбеков очень скоро понял, что таким возражать не следует. «Не обижай нас, если здоровье тебе дорого!» – сказал ему пассажир с длинными курчавыми бакенбардами и зло сверкнул глубоко посаженными глазами. «Как иголками прямо уколол», – пояснил Усманбеков. Но главные неприятности для него начались на подъезде к городу Фрунзе.

Когда пришла пора рассчитываться, курчавый небрежно сунул Усманбекову облигацию «золотого» займа.

– На что мне твоя бумажка? – заупрямился было Усманбеков и услышал:

– Бери, пока дают! Это все равно что деньги. Еще даже лучше! Подфартит – пять кусков выиграешь. Новую тачку купишь себе вместо этого драндулета. Ха-ха-ха…

Однако и Усманбеков оказался парнем с характером. Взял и швырнул им обратно их облигацию. (Галкин об этом, разумеется, очень сожалел).

– Подавитесь! Другой вопрос – денег бы у вас не было, а я же видел, как вы целую пачку червонцев доставали из кармана.

Вот тут они и взбесились. Курчавый ударил Усманбекова по лицу (до сих пор синяк под глазом), а его дружок ухватил камень и швырнул им вдогонку машине. «Хорошо, – писал Усманбеков, – что я хоть вовремя газ дал».

Разыскать Усманбекова не составляло труда. Вскоре он сидел напротив Валиева и вновь рассказывал о своих злоключениях в пути.

– Через свою доброту пострадал, – повторял он угрюмо.

У Шавката Усманбекова и тени сомнений не было: милиция интересуется им только потому, что хочет разыскать и наказать злостных хулиганов, которые обманули его, а вдобавок еще и избили. Однако, кроме весьма приблизительного описания внешности своих пассажиров («Сидел к ним всю дорогу спиной, а когда приехали во Фрунзе, уже стемнело…»), смог он вспомнить лишь то, что в их, как понял Валиев весьма скупых разговорах, мелькнуло несколько раз чье-то имя – Руслан. Усманбеков даже запомнил кое-какие фразы:

– С «меченым» Руслана пошлем. Руслан за полтинник согласится даже лезгинку голым танцевать, – сказал курчавый.

– А где ты его найдешь? – спросил приятель.

Курчавый хохотнул:

– Где… Он же не просыхает… И девочки ему надоедают быстро. Значит, новых ищет.

Это был, как утверждает Усманбеков, самый продолжительный разговор. А так они всю дорогу молчали и дремали. Даже по имени ни разу друг к другу не обратились.

Усманбекова пока оставили во Фрунзе: сотрудники милиции не без основания рассчитывали на его помощь, а Валиев, Галкин и Саша Цыганов чуть воспрянули духом. Впрочем, сомнения мучили сейчас не одного лишь Галкина и к тому же – больше, чем когда-либо.

– Рано, рано радоваться, друзья, – повторял Валиев. – Трехпроцентная облигация… Колючие глаза… Все это могут быть случайные совпадения, в деле Дрепина их было тоже немало. Давайте лучше подумаем, как нам действовать теперь?

И тут вставил свое слово Цыганов:

– Извините, товарищ подполковник, но я все-таки считаю, что на дело Дрепина потратили мы время не зря.

– Еще бы! – Галкин усмехнулся. – Ликвидировали воровскую шайку.

– Я о другом, – не отступал Цыганов. – Разрешите мне еще раз допросить Носкову, – попросил он.

– Симпатичная девчонка, – вскользь обронил Галкин.

– И то правда, – согласился Цыганов. – И, к слову сказать, несчастная. Урока этого ей на всю жизнь хватит, а жизнь у нее еще немалая впереди. Но я сейчас – о другом. Татьяна Носкова не раз бывала во фрунзенских злачных местах…

– Точно, Саша! – перебил Валиев и продолжил: – А Руслан, как можно установить из показаний Усманбекова, любит и выпить и женщин менять. Значит, не исключено, что он постоянный посетитель ресторанов во Фрунзе, а от женщин и Татьяна Носкова могла что-то слышать о нем и о его знакомых, которые Усманбекову облигацию сунули. Действуй, Саша!

* * *

Это был, кажется, тот самый случай, когда предположения подтверждались. Татьяна Носкова, к слову, искренне обрадовалась Александру Цыганову и смотрела на него, пока шел допрос, как на избавителя, хотя обещать ей он, разумеется, не мог ничего, кроме уже известного: суд несомненно учтет то, что она раскаялась и чистосердечно призналась во всем, к чему стала причастна, связавшись с Дрепиным. Однако сказать что-либо о Руслане, которым интересовался сейчас Цыганов, Татьяна не могла. Всем видом своим, не только словами, убеждала она Цыганова, как искренне желала бы помочь ему, повторяла, прикрыв глаза: «Руслан… Какой же это Руслан?» – но так ничего и не припомнила. Александр был огорчен. К тому же он подумывал, не слишком ли рано поверил в искренность этой девушки, но утром ему позвонили и сказали, что Татьяна Носкова хочет дать дополнительные показания.

– Вы понимаете, – торопливо говорила Татьяна. – Дрепин поставил меня в такие условия… Ну, попросту говоря, он ревновал меня даже к тени. Поэтому знакомиться я ни с кем не могла. Но я вспомнила, что, когда бы мы ни приезжали во Фрунзе, в ресторане «Нарын» непременно оказывался один парень. Он называл себя – Студент. Вообще-то его можно было принять и за студента. Молодой, лет двадцати трех, не больше. Но я не помню, чтобы он был когда-нибудь абсолютно трезв. Наши, если я не ошибаюсь, использовали его для каких-то мелких поручений. Ну, как-то, я помню, надо было получить у скупщика деньги (Татьяна сказала именно «деньги», а не «башли». Она вообще не употребляла жаргонные словечки, и Цыганов про себя с удовлетворением отметил это тоже). Сам Дрепин почему-то идти за ними опасался, и тогда послали этого Студента. Он скоро возвратился, отдал Дрепину деньги и спросил:

– А процент мне будет?

Дрепин бросил ему бумажку и налил рюмку водки. Он выпил и спросил:

– С девочкой твоей хоть потанцевать можно?

А сам уже пошатывается, пьяненький.

Ну, а Дрепин разозлился и ответил:

– Девочка не для таких, как ты. Она не Людмила.

Студент только руки к груди прижал:

– Извиняюсь, ты прав. Забыл, что мне надо искать только Людмилу.

Все они захохотали, а я еще тогда подумала, что же они имели в виду, когда говорили о Людмиле? Имя такое распространенное. Что хотел сказать этим Дрепин? И вот теперь, когда вы спросили про Руслана, до меня, кажется, дошло. Вы понимаете?

– Конечно, Таня! Спасибо вам. – Цыганов задумался на минуту. – А что, Таня, – спросил он, даже подмигнув ей, – если нам с вами пойти поужинать в этот самый «Нарын»?

– Вдвоем? – вырвалось у Татьяны, но тут же она смутилась. Она сообразила, что имел в виду Цыганов. – Опять помочь вам надо?

– Да, Таня.

Она смущенно оглядела себя, свой костюм.

– Вам дадут возможность подготовиться к вечеру, – сказал Цыганов. – Ровно в шесть я вас жду.

11

Все, разумеется, произошло не так удачно и скоро, как предполагалось. Цыганов и его юная спутница напрасно просидели в ресторане «Нарын» до десяти вечера, но Студент, о котором рассказала Татьяна, там так и не появился.

– Наверное, вы не верите мне, – огорченно произнесла Татьяна.

Цыганов не ответил.

– Поедемте куда-нибудь в другое место, Таня, – сказал он погодя. – Возможно, за то время, что вы не встречались, ваш Руслан своим привычкам успел изменить.

– Все-таки вы сомневаетесь во мне, – Татьяна печально усмехнулась.

Заканчивали вечер Александр Цыганов и Татьяна Носкова в ресторане «Киргизстан» – самом популярном во Фрунзе. Дело шло к закрытию. Уже гасили свет, намекая посетителям на то, что, как говорится, пора и честь знать. Ушел с эстрады оркестр. И тут над ухом Александра хрипло раздалось:

– Так что, Татьяна, где же твой Онегин?

– Там же, где твоя Людмила, – бойко, в тон, откликнулась Татьяна.

Цыганов оглянулся, делая вид, что рассержен не на шутку. Он увидел длинного сутулящегося паренька с тонкими усиками на пухлой губе.

– Гуляй, гуляй, малый! – бросил ему через плечо Цыганов.

– Уж больно ты грозен, как я погляжу! – парень хотел повертеть пальцем перед лицом Цыганова, но покачнулся на неверных ногах и почти упал грудью на стол.

Цыганов бросил быстрый взгляд на Татьяну. Она опустила веки.

– Мотай, мотай, говорю, отсюда! – нарочито грубо потребовал Цыганов.

– А ты, между прочим, глаза не квадрать, – произнес заплетающимся языком парень.

– А то – что?

– Схлопочешь…

Только это и нужно было Цыганову.

– А ну, выйдем, малый, поговорим, – потребовал он.

Через минуту от подъезда ресторана отъехала «Волга». Татьяна сидела рядом с водителем, а на заднем сиденье, всхлипывая, недавний забияка допытывался у Цыганова:

– За что меня прихватили, за что? Я ничего такого, кажется, не сделал…

– Скоро узнаешь, – пообещал многозначительно Цыганов.

Итак, нужный следователю Руслан, единственный из 563 носителей этого имени в городе Фрунзе, не считая детей, был доставлен в милицию. Вскоре подполковник Валиев (он сам допрашивал задержанного в присутствии Галкина и Цыганова) уже выяснил многое, что относилось к характеристике личности Руслана Жигаева. По положению студент, но учится из рук вон плохо: на младших курсах провел по два года. Сейчас еле-еле перебрался на третий. Живет один в квартире, доставшейся от бабушки. Там устроил нечто наподобие притона. Нередко у него ночуют случайные знакомые, а то и лица, за которыми давно следит угрозыск. Валиев предложил Руслану Жигаеву (допрашивали его, разумеется, после того, как он основательно протрезвился) перечислить, если не по именам, то хотя бы по кличкам или по особым приметам всех, кто бывал у него в последнее время или давал ему какие-либо поручения, за мзду, конечно.

– Я ничего такого не сделал, – вновь заявил дрожащим голосом Жигаев. – За что меня взяли? Почему допрашиваете?

– Буду с вами откровенен, – сказал ему Валиев, – вы подозреваетесь в соучастии в преступлении, которое именуется особо опасным.

– Я ни в чем не виноват, товарищ подполковник. Поверьте! Впервые оказался в милиции. Даже в вытрезвителе не был ни разу.

– Ну, с этим вам просто повезло, – Валиев все же улыбнулся. Он намеренно несколько преувеличил роль, которую Жигаев мог играть в преступном мире. И не ошибся. – Вот этот человек вам знаком? – резко изменив тон, произнес Валиев. Он положил на стол перед Жигаевым фоторобот человека с маленькими, глубоко посаженными, колючими глазами. – Его фамилия, имя?

И Жигаев, подавленный всем происходящим, ответил:

– Черменов Владимир Дзагоевич. Только не говорите ему, ради бога, что я о нем вам сказал! И вообще о том, что вы меня допрашивали! – тут же взмолился он.

– Об этом не беспокойтесь. Продолжайте: что известно вам о Черменове?

– Он из Ашхабада. Я там тоже, жил в детстве. Мы с Черменовым тогда в одном классе учились, только школу он бросил.

– Какие же у вас с ним отношения теперь?

– Ну, какие могут быть отношения?.. – Жигаев замялся. – Когда приезжает, останавливается у меня. Иногда. Я ему, конечно, не отказываю. Земляк все-таки. А то, бывает, просит, чтоб я купил выпивку – коньяк, понятно, только самый лучший. Мясо – чтоб на шашлыки. Выпить и закусить – это он любит. По большому счету – что дома, что в кабаке.

– Откуда же деньги у него?

– Я никогда этим не интересовался.

– А у вас откуда?

Жигаев попытался ухмыльнуться.

– Что там у меня? Крохи. За хату мне люди платят. Бывает, неплохо платят, а еще я книги продаю. От деда библиотека осталась. Даже энциклопедия Брокгауза была.

– Теперь, как я понимаю, ее уже нет?

Жигаев вздохнул:

– Если бы только ее…

– Ну, а Черменов за что вам деньги давал?

– Я же сказал: в «Гастроном» сбегаю или еще что-нибудь такое. Ну, он десятку и подкинет. Для него – пустячок, для меня – башли, то есть деньги, простите, пожалуйста.

– Так… Кто еще приходил с ним и ночевал у вас? Женщины пока не в счет.

– Кто? – Жигаев сделал вид, что глубоко задумался.

– Отвечайте! – поторопил Валиев. – Я же вижу: вы хорошо знаете, кто. Только сказать не хотите. Ну!

– Серый, – выдавил наконец Жигаев.

– Фамилия?

– Дунаев, кажется.

– А если без «кажется»?

– Дунаев, говорю же.

– Что можете сказать о нем?

– Ну, что… Пьет сильно.

– Неужто больше, чем вы?

Вот теперь Жигаев усмехнулся уже совершенно искренне.

– Я рядом с Дунаевым – подмастерье. – Он продолжил, не дожидаясь новых вопросов: – Живет в Ашхабаде. Тоже, кажется, не раз сидел.

– Почему тоже?

– Ну, Черменов-то сидел дважды. Это я точно знаю.

– Так. А с кем Дунаев здесь, во Фрунзе, связан? Кроме Черменова.

Жигаев задумался.

– Вроде бы они все время только вдвоем держатся. Бывает иногда еще один мужик, но он всегда за рулем.

– Ну, а теперь о женщинах, которые с ними…

– О Черменове не знаю. А вот Дунаев жил с Розой, с певицей из «Киргизстана».

– Откуда это вам известно?

Жигаев опустил глаза.

– Дело прошлое, – произнес он, глядя в пол. – Попросилась как-то эта Розка ко мне ночевать. Чего-то или кого-то она там боялась, ну и потому домой к себе не поехала. Вот, а уже под утро проболталась, что Дунай, Серега этот, значит, жениться на ней обещал. Вроде бы сказала она ему, что ребенка от него должна родить, а он и размяк поначалу. Ну, а потом пропал чуть не на целый год. Ребенок, конечно, не родился, и Розка говорила после, что рада этому. В самом деле: какой сын может быть у алкоголика?

– Хорошо, Жигаев, что вы хоть это понимаете, – заметил вскользь Валиев.

– Слово даю: завяжу с пьянкой.

– Не очень-то я верю вам, Жигаев, но за помощь – спасибо. Вы догадываетесь, конечно, что мы вас посвятили в свои служебные дела…

– Да, да! Я никому – ни слова. Не беспокойтесь…

– Кончайте с гулянками. Возьмитесь, наконец, за ум! Мы пожалеем вас, пока в институт сообщать о вашем поведении не станем.

– Спасибо, спасибо! Значит, я могу быть свободен? Вы больше не вызовете меня?

– Посмотрим. Зря мы не беспокоим никого.

Обрадованный Жигаев ушел, а Валиев обратился к товарищам:

– Что скажете, друзья?

Галкин скептически поджал губы:

– Что совпадает? – произнес он в пространство и сам ответил: – Колючие глаза и трехпроцентная облигация. Маловато.

– А то, что они ловили попутную машину на окраине Ташкента? – возразил Цыганов. – Именно в тот день, когда произошло ограбление сберкассы. И были они, между прочим, уже только вдвоем. Значит, водитель, наверное, погнал «Волгу» к оврагу, там и бросил ее, а они уже пешком подались в противоположную сторону.

– Так-так, – вставил Валиев. Он внимательно прислушивался к обоим, взвешивая все «за» и «против». – Почему же Черменов и Дунаев, если оба эти типа – те, кого мы ищем, направились из Ташкента именно во Фрунзе? Почему бы им, уже с деньгами в кармане, не поехать в какой-нибудь другой город? Подальше от Ташкента?

Подполковник смотрел на Цыганова, и Александр счел себя обязанным высказать мнение.

– В другом городе пришлось бы останавливаться в гостинице, а им этого-то как раз и не хотелось, – ответил после минутного раздумья Цыганов.

Валиев кивнул и поощрил Александра взглядом: продолжай, мол.

– Значит, они отправились туда, где у них имеется надежная квартира. «Хата», как они это называют. Такая квартира у Дунаева есть во Фрунзе.

– Певица Роза, – подсказал Галкин.

– Да, – согласился Александр, – и еще Жигаев. Он обменял бы для них и облигации на деньги.

– Что же им помешало? – спросил Валиев так, что было понятно: сам себе он уже на этот вопрос ответил.

– Усманбеков! – обрадовавшись своей сообразительности, произнес Цыганов. – Черменов сорвался, стукнул его по лицу, и, значит, дело могло кончиться приводом в милицию.

– А там, помимо фоторобота, имеется дактилоскопическая коллекция, – добавил Галкин, – и легко могли заинтересоваться прошлым обоих. А оно у них не кристальное.

– И как вывод, – завершил, соглашаясь со своими подчиненными, Валиев, – оба поспешно покинули Фрунзе. А второе надежное место у них, как я понимаю, Ашхабад.

– Не мешало бы сразу же послать туда запрос о Черменове, – вставил Галкин.

– Само собой, – согласился Валиев. – Более того, направим из Ташкента опергруппу в Ашхабад.

– А мы, – высказал предположение Цыганов, – займемся, наверное, фрунзенскими знакомыми Черменова и Дунаева?

– Так, – Валиев, соглашаясь, кивнул головой. – Проверь прежде всего квартиру Розы Гайнуллиной. А вы, майор, – Валиев обратился к Галкину, – не упускайте из виду Жигаева. Что-то подсказывает мне: он наведет нас, наконец, на цель.

Галкин усмехнулся:

– Ненадежная вещь интуиция, Санджар Валиевич…

Валиев только развел в ответ руки. Мол, поживем – увидим.

12

«… Подполковнику

ВАЛИЕВУ С. В.

ТЕЛЕГРАММА

Черменов Владимир Дзагоевич, 1948 года рождения, уроженец г. Душанбе, осетин, холостой, образование неполное среднее, нигде не работает, судим в 1970 году и в 1976 году, оба раза по статье за кражу личного имущества, проживает по адресу: Ашхабад, улица… дом… Задержан у себя на квартире. Содержится в Ашхабадском следственном изоляторе. Свою причастность к преступлению, совершенному 5 августа в Ташкенте, отрицает категорически. Будет доставлен во Фрунзе завтра. Рейс 51-13. Проживавший там же без прописки Дунаев Сергей Петрович убыл в неизвестном направлении. Установить цель отъезда и местопребывание не представилось возможным».

В тот же день прибыла еще одна телеграмма:

«Сообщаю, что свидетель Щербинин командирован к вам в сопровождении работника милиции. Ахмедов».

– Что ж, – заключил подполковник Валиев, – правильно решил Даврон Ахмедович: соберем всех здесь, во Фрунзе.

* * *

Директор ресторана, еще относительно молодой человек, кажется, не удивился тому, что одной из его певиц заинтересовался угрозыск. Он охотно сообщил, что Гайнуллина находится в отпуске, вырвал листок из настольного календаря и быстро написал ее домашний адрес. Но Александр уже понял, что разыскивать Гайнуллину в ее квартире бесполезно. Он установил дату, когда Роза Гайнуллина ушла в отпуск без сохранения зарплаты – 7 августа. Это говорило о многом, если вспомнить, что сберкасса была ограблена 5 августа. О подругах, родственниках Гайнуллиной директор, как он утверждал, ничего не знал. Однако фрунзенские инспекторы по просьбе Александра установили, что во Фрунзе проживает сестра Гайнуллиной Клара, а ближайшая подруга Розы – некая Жанна Маевская – тоже певица и замещает сейчас Розу на эстраде ресторана «Киргизстан».

Обо всем этом Александр и доложил майору Галкину.

– Когда поет твоя Маевская? – спросил Галкин. У себя в номере он был одет по-домашнему: спортивный костюм, тапочки.

– Должна была выйти завтра, но почему-то решила петь сегодня.

– Ну что ж, тогда сегодня вечером и начнем, – решил Галкин. – Отправляйся-ка, Саша, в «Киргизстан». Ты знаешь, что от тебя требуется там. Удачи тебе, – Галкин пожал Александру руку.

* * *

Из магнитофонной записи допроса гражданина Черменова Владимира Дзагоевича:

– Скажите, Черменов, на какие средства вы живете? Судя по документам, вы уволились в последний раз с работы четыре года назад.

– Родственники пока что меня не забывают.

– Выходит, это родственники вас и кормят, и одевают, и даже деньги на рестораны дают?

– Наверное, вы плохо знаете кавказские обычаи.

– Я знаю, что и на Кавказе и всюду люди живут по единым советским законам. Вы напишете мне фамилии и адреса всех родственников, которые вас содержат, а пока ответьте на следующий вопрос: как часто бываете вы во Фрунзе?

– В последний раз – месяца два-три назад.

– Точнее?

– Ну, в мае, что ли.

– А, скажем, неделю назад вам не приходилось добираться до Фрунзе на частной машине?

– Вы меня с кем-то путаете, а я из-за этого должен страдать! Взяли ни за что, в другой город привезли, на допросы таскаете. Что, если я когда-то провинился, так мне за это уже жизни нет, да?

– Успокойтесь, Черменов, и отвечайте на следующий вопрос: где сейчас ваш приятель Дунаев?

– Не знаю такого.

– А студента Жигаева вы знаете?

– Ну, учились с ним когда-то в школе. Сто лет назад.

– А вот он утверждает, что вы не раз останавливались у него во Фрунзе именно с вашим приятелем Дунаевым.

– А-а, Дунай… Я не расслышал сперва. Ну, выпивали как-то с ним вместе, а больше я его не видел.

– И с Розой Гайнуллиной вы не знакомы тоже?

– С какой Розой? Я их по фамилиям никогда не знаю.

– С певицей из ресторана.

– Ну, как я ее могу знать? Слышу, говорят за столиком: «Вон, Розка вышла. Сейчас петь будет». И все.

– А с Дунаевым у этой Розы ничего общего нет?

– Это мне неизвестно. Не баба, чтоб интересоваться, кто с кем спит.

– В ближайшее время, Черменов, мы проведем очные ставки с людьми, которые вас изобличат. Потому советую вам подумать: не лучше ли сознаться во всем самому? А пока – допрос окончен.

* * *

Александр Цыганов небрежно захлопнул дверцу «Волги», бросил два слова шоферу и направился ко входу в «Киргизстан». На нем был темный костюм и модные туфли. Пожилой швейцар распахнул учтиво дверь, однако предупредил, что времени до закрытия осталось не так уж много. Из-за дальнего столика поднялась какая-то раскрасневшаяся компания, и Александр быстро прошел туда. Столик оказался сбоку от эстрады, чуть в тени.

Ждать почти не пришлось: тотчас же к его столику поспешил официант. Александр заказал ужин и две бутылки пива.

На сцене оркестр исполнял попурри из песен местных авторов. Мелодия стихла, и, минуту погодя, пианист несколько торжественно объявил:

– Поет Жанна Маевская.

Кто-то зааплодировал. На эстраде появилась девушка в вечернем платье. Густые темные волосы ее растекались по плечам. Раздались вступительные аккорды, и Маевская запела. У нее был хорошо поставленный голос, чувствовалась основательная школа, однако вместе с тем пела она несколько небрежно, как бы не находя среди ресторанной публики достойных ценителей вокального искусства. За лирической песней-монологом последовал модный шлягер. Александр рукоплескал дольше и громче всех. Это не осталось незамеченным. Маевская, кланяясь, приветливо взглянула на Александра. Тогда он остановил официантку и попросил передать от него певице коробку конфет. Вскоре девушка возвратилась и, с любопытством окинув Александра взглядом, сообщила, что его ждут в артистической комнате. Фанерная дверь была открыта. Маевская стояла спиной к ней и, глядясь в зеркало, поправляла прическу. Увидев в зеркале отражение Александра, она повернулась, шагнула навстречу и приветливо произнесла:

– Здравствуйте! Что означает этот сюрприз? – глазами она указала на коробку конфет.

– Всего лишь – скромная дань вашему таланту.

– Только ли? – Маевская несколько кокетливо опустила густо накрашенные ресницы.

– Вы догадливы, – Александр решил действовать по-деловому. – Хочу попросить вас и от себя и от своих родителей, чтобы вы и Роза приняли участие в свадьбе моего брата.

– В смысле – пели перед гостями?

– Ну, пусть будет так! Конечно же, мы вас, как говорится, не обидим.

Минуту-другую Маевская молчала, взвешивая что-то про себя.

– А почему сразу обе – и я, и Роза? – спросила она.

Ответ был готов заранее.

– Брат мой женится на татарке, понятно, будет много родственников с ее стороны, вот и хочется, чтобы и они услышали свои родные песни.

Маевская задумалась снова.

– А откуда вы знаете Розу? – спросила она. Александр пожал плечами.

– Ну, слышал сам ее однажды здесь, в «Киргизстане». Знакомые рассказывали, как она у них дома пела.

– Свадьба будет во Фрунзе?

– Нет, в Пржевальске. Но вы не беспокойтесь: домчим вас на «Волге» туда и обратно. Можно было бы сейчас, если вы не против, все оговорить. Вы сегодня больше не поете? Тогда я отвезу вас домой, если не возражаете? Машина у подъезда.

– Ну, хорошо. Подождите меня внизу.

Десять минут спустя они уже ехали к микрорайону, где жила Маевская.

Александр, очевидно, произвел неплохое впечатление на Жанну.

– А сами вы жениться не собираетесь? – игриво поинтересовалась она. – Или уже успели?

– Нас трое братьев, – в тон ей откликнулся Александр. – Один женат, другой почти уже женат, ну, а третий, как водится, – дурак!

Непритязательная шутка еще больше расположила Маевскую к Александру.

– А ведь мне, кажется, придется разочаровать вас, – сказала она. – Розы сейчас в городе может, и не быть. Она почему-то решила взять отпуск без содержания недели на две.

– Вот это да!.. – разочарованно протянул Александр. – Может, все-таки попытаемся заехать к ней?

– Поздновато, – возразила Маевская. – Давайте лучше встретимся завтра и зайдем к ней днем. Я завтра как раз свободна.

Машина между тем подкатила к пятиэтажному дому.

– Я приехала, – вздохнула Жанна. – Спасибо вам. Извините, что не приглашаю.

– Какие тут могут быть обиды! Я же понимаю: сейчас не время для визитов. Итак, когда?

– Часика в четыре.

Назавтра Александр прибыл к уже знакомому дому минута в минуту. Жанна выглянула в окно, помахала рукой, приглашая войти. Пока она собиралась, предложила гостю чашку чая. Вскоре они отправились к Розе Гайнуллиной, но, как и был уверен Александр, дома ее не оказалось. У него мелькнула было мысль: не открыться ли Жанне? Но кто знает, насколько близки они с Розой как подруги? И он решил не отступать от легенды о свадьбе. Вид он попытался придать себе самый что ни на есть удрученный, и это, кажется, произвело впечатление.

– Мне почему-то очень хочется помочь вам, – сказала Жанна. – Знаете, здесь неподалеку живет Клара, сестра Розы. Если не возражаете, можно было бы подъехать к ней…

Минут десять спустя они поднимались на третий этаж к квартире Клары Гайнуллиной.