Текст книги "Позывные — «02»"

Автор книги: Валерий Гусев

Соавторы: Валерий Нечипоренко,Ким Немировский,Кудрат Эргашев,Владимир Болычев,Наум Мильштейн,Вильям Вальдман,Махмуд Атаев,Михаил Лихолит
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

13

Допросы Черменова и даже очная ставка, которую провели с ним и Усманбековым, пока не дали тех доказательств, которые позволили бы неопровержимо утверждать: ограбление ташкентской сберкассы – дело рук Черменова и его сообщников, один из которых, по всей видимости – Дунаев. Не убеждало даже то, что из Ашхабада в ответ на запрос сообщили, что в июле там была совершена попытка ограбления кассы в промтоварном магазине и обстоятельства были во многом сходны с ташкентскими. Едва вечером последний покупатель покинул магазин, а кассир подготовила дневную выручку и дожидалась инкассатора, из-за вешалок с костюмами вышли двое с замотанными платками лицами и, угрожая пистолетом, потребовали деньги. К счастью, именно в эту минуту прибыл вооруженный инкассатор, а вместе с ним милицейский патруль, который как раз в тот вечер сопровождал инкассатора, как говорится, в порядке профилактики. Однако преступники успели сбежать через подсобное помещение, сбив с ног складского рабочего, который пытался помешать им.

Не сознавался Черменов и в том, что вскоре после ограбления сберкассы именно он и Дунаев попросились в машину к Усманбекову.

– Никуда я не ездил, этого человека вижу впервые в жизни, – упорно повторял Черменов. – Он меня с кем-то путает, потому что у нас, у кавказцев, лица очень похожие.

– А то, что пассажиры Усманбекова упоминали в своих разговорах о Руслане, а Руслан – именно ваш знакомый и даже одноклассник, – это тоже совпадение? – спрашивал Валиев.

– Над этим обязаны голову ломать вы, а не я, – с вызовом откликнулся Черменов. – Я не должен отвечать за всех на свете людей, которые вспоминают какого-то там Руслана.

– Не какого-то, а Жигаева.

– Они что, прямо по фамилии его называли? Вот спросите у этого, – Черменов кивком указал на Усманбекова.

Тот вынужден был, разумеется, ответить отрицательно.

Старик Щербинин, которого привезли из Ташкента, все сокрушался о том, как там одна жена без него будет! Как раз накануне она вывихнула ногу.

– Даже за хлебом сходить некому, – вздыхал Щербинин и добавлял: – А краны текут по-прежнему…

Однако опознать категорически в Черменове того самого грабителя, который спрыгнул с подоконника, старик не смог.

– Вы бы ему морду тряпкой замотали и шляпу на глаза надвинули, – попросил Щербинин. – Вот, может, тогда бы я его и признал. А глазищи – точно, как у того бандюги. И баки вон энти – тоже…

Однако Черменов проявил тут редкое упорство и наотрез отказался предстать перед Щербининым в «маскарадном костюме». И Валиев не стал настаивать.

* * *

– Жанна! Какими судьбами? О, да ты не одна… Проходите, пожалуйста, и извините, ради бога, что у меня не убрано! Не ждала гостей.

Александр окинул взглядом комнату, в которой и впрямь порядка было маловато, и присел на диван.

Молодые женщины говорили о каких-то общих знакомых, о событиях, которые были для них интересны, а Александр пока молчал, предоставив инициативу Жанне. И та, наконец, спросила:

– А Роза-то где? Она нам нужна позарез.

– Роза далеко. – Клара на мгновение замялась. – А что случилось?

– Приятное событие. – Жанна улыбнулась и продолжала, говоря о Цыганове, как о давнем добром знакомом, что было ему весьма на руку: – У Саши брат женится. Вот Саша и хотел, чтобы я и Роза пели на свадьбе. Это в Пржевальске. А Роза скоро вернется?

– Вряд ли, – Клара не могла скрыть удовлетворения.

– А что, у Розы какие-то перемены? – тут же подхватила настороженно Жанна.

– Да, – ответила Клара как бы чуть в пику Жанне, и Александр отметил это про себя. – У Розочки, наконец, кажется, складывается жизнь.

– С Серым, что ли? – усмехнулась недоверчиво Жанна.

– Ну, а что, если даже и с ним? – с вызовом откликнулась Клара.

Жанна хмыкнула:

– Какая жизнь может быть с этим Дунаем? Пьет, ругается. А то и стукнет по пьяному делу.

– Ошибаешься, дорогая! – Клару теперь по-настоящему забрало за живое. – На! Можешь сама почитать! – и она кинула на диван рядом с Жанной письмо.

Одного мимолетного взгляда на конверт было достаточно, чтобы заметить обратный адрес: «Донецк, гостиница «Украина».

Между тем Жанна начала читать вслух:

– «Кларунь! Я так счастлива – передать не могу. Живем в «люксе». Обедаем, ужинаем только в лучших ресторанах. Сережа стал заботливый, щедрый… Не представляла даже, что он может быть таким. Накупил мне тысячу всяких вещей, все, о чем я раньше только мечтать могла. Да и город гораздо лучше, чем я представляла когда-то. Из всех городов, которые мы проезжали, Донецк понравился нам больше всего. Поэтому задержимся здесь подольше. Потом двинемся дальше. Куда, пока не знаю. Все вроде бы хорошо, огорчает только то, что Сережа вчера учинил в ресторане скандал. Но я его пристыдила, и он, кажется, понял.

Сестричка! Ты напиши, что тебе нужно, я постараюсь достать. Да, знаешь, Витька Алексеев (вот умора!) попал еще по дороге в вытрезвитель, и теперь он навряд ли найдет нас. Целую тебя.

Адрес на конверте. Наш номер – 622.

Твоя Розалия».

Читая, Маевская то и дело поглядывала на Александра, но он, казалось, вовсе не слушал ее. По-прежнему рассматривал иллюстрации в «Экране», даже зевнул, прикрыв рот ладонью.

– Ну что ж, – сухо произнесла Маевская, – очень рада за Розочку. Будешь писать, передай ей от меня привет.

– А у тебя как? – спросила не без связи с предыдущим Клара.

– Живу – не горюю. Пошли, Саша.

– Что ж вы спешите? Хоть чаю выпейте…

– Мы выпьем, – Жанна уже стояла у дверей. – Только чуть попозднее и, я думаю, не чаю. Правда, Саша? – и она вышла из комнаты.

По пути она поглядывала искоса на Александра. Ей, очевидно, нравилось смотреть, как он легко и уверенно ведет машину. Он молчал, и тогда она сказала:

– Вы не расстраивайтесь, Саша. Я-то на свадьбу поеду непременно. Ну, хотите, – она даже дотронулась до его руки, – я спою и по-татарски. Рядом с Розой кое-чему научилась. Надеюсь, гости будут не в обиде.

– Жанна, – спросил вдруг Цыганов, глядя, как и прежде, прямо перед собой. – Что это за Серый, с которым сошлась Роза?

– О-о, – кокетливо, но едва ли не с оттенком ревности протянула Маевская, – теперь я, по-моему, начинаю все понимать: оказывается, Роза волнует вас не только как исполнительница татарских песен?

– Но все-таки. Что можете вы сказать об этом Дунаеве?

– Ну что о нем скажешь? Противный тип. Пьяница. И дружки у него такие же мерзкие.

– А вы с ними знакомы близко?

Маевская стала серьезной.

– Это уже похоже на допрос, – произнесла она тихо.

– Да, Жанна! – неожиданно для себя самого сказал Александр. – Молчать вы, надеюсь, умеете?

– О чем вы?

– Я – из уголовного розыска.

Маевская вздрогнула.

– Значит, вся эта свадьба…

– Простите, пожалуйста, за мистификацию, но вы должны понять, что иначе действовать я не мог. Я ведь не знал, можно ли так сразу довериться вам?

Жанна усмехнулась.

– Теперь – знаете?

– Знаю, Жанна, и думаю, что не напрасно открылся вам.

– Я уже догадываюсь, почему вас интересует Роза…

– И все, что относится к ней. Не скрою: Дунаев и его компания подозреваются в тяжком преступлении. Вы можете сделать благородное дело: помочь нам разоблачить бандитов.

– Неужто даже так? – Маевская не могла скрыть своего ужаса.

– Так, Жанна.

– О чем я должна рассказать?

– Вы знаете, кто ближайший приятель этого Дунаева?

– По-моему, Вовчик. Он из кавказцев – кудрявый, носит баки. Одевается только, в фирменное. А так – наглый, жестокий. Даже – с женщиной…

Маевская умолкла, коснувшись, очевидно, какого-то очень личного воспоминания.

– Глаза у него какие?

– Не упомнишь. Темные, по-моему.

– Я не о цвете, о выражении. Говорят же, что глаза – зеркало души.

– Что за душа может быть у такого! – с раздражением откликнулась Маевская. – Какая душа, такие и глаза. Нехорошие. Холодные, презрительные. Как гвозди.

– У Розы он бывал?

– Конечно. И он, и Сергей.

– Ну, а в последнее время, скажем, в начале августа, вы не заметили в поведении Розы каких-то перемен?

– Когда это было, точно не помню. Знаю только, что она ходила летом какая-то грустная. И все была одна. Никаких ухаживаний не принимала. Ни Серого, ни Вовчика этого не было и близко видно. А потом вдруг (да-да, это случилось где-то в начале августа, я запомнила потому, что у нас как раз менялась программа) оживилась, так, вроде какую-то тяжесть с себя сбросила. А скоро взяла отпуск и уехала.

– А об этом… Алексееве Викторе вы что-нибудь слышали?

– Они его называют «шеф», но не потому, что он у них какой-то авторитетный. Наоборот, он, как это говорится сейчас, – даже «с приветом». Просто-напросто он отлично водит машину. Может, чуть хуже, чем вы.

– Спасибо, – Александр слегка наклонил голову. – Главным образом за то, что вы нам очень помогли.

– Могла бы помочь и без спектакля с приглашением на свадьбу. Но ведь у вас, как говорится, своя специфика… Можно и мне спросить? Они, что, убили кого-то?

– Вполне возможно и такое, Жанна. Важно, что вы поняли: землю от такой скверны надо очищать. Самим нам, будь мы даже все Шерлок Холмсами, это не под силу. Надежда на вас. На таких, как вы, – честных людей. Спасибо, Жанна. Вот, кажется, ваш дом? Рад, что не ошибся в вас…

* * *

– Благодарю, товарищ старший лейтенант! – подполковник Валиев тепло пожал руку Александру. – Теперь мы, кажется, у цели. Правда, Черменов все еще отпирается, но надеюсь, мы с помощью данных, добытых вами, скоро будем иметь в достаточном количестве необходимые улики. И все-таки дел впереди – еще целая гора. Первое – задержать «туристов» в Донецке и как можно скорее, иначе они переменят город, и все начнется сначала.

Тут же Валиев связался с Ташкентом, и оттуда была направлена в Донецк срочная телеграмма задержать Дунаева и Гайнуллину, также было сообщено по всей железнодорожной трассе от Фрунзе до Донецка, чтобы разыскали и арестовали Алексеева, доставленного не так давно в вытрезвитель. Где, в каком городе – неизвестно.

14

Он проснулся от того, что страшно хотелось пить. Открыл глаза. Над ним навис небольшой прямоугольник серого потолка. Из пробитого на самом верху оконца падал узкий сноп света. В нем кружились пылинки. Скользнув взглядом вниз, он увидел там, где свет косо упирался в стену, тень, расчерченную на квадраты, и вздрогнул: «Что это? Наверное, сон…» Снова зажмурил глаза и попытался уснуть, но жажда мучила невыносимо. Опять взглянул на тень от окна. Она была знакома до боли, до ужаса… Тогда он вскочил и увидел на окне то, что там и должно было быть – решетку… С колотящимся сердцем осмотрел небольшое, пустое помещение. «Камера! Боже, неужели опять! Неужто снова?!» Рванулся к двери и остановился. Она была обита жестью, окрашенной темно-синей краской. «Точно!» В двери – глазок. Он потоптался на цементном полу и, обессиленный, опустился на низкий деревянный лежак.

«Как это случилось? Убей – не помню. Голова трещит». И вдруг мелькнула робкая надежда: «А может, это вытрезвитель?» Он оглядел помещение еще раз. Нет. В вытрезвителе – кровати, белые простыни, наволочки. Камера… Но за что залетел? Подрался? Он потрогал лицо, оглядел руки: ссадин не было… И вдруг отрезвел: в один миг, казалось, исчез хмель. Деньги! Где они? Почти же пятьсот рублей оставалось. Лихорадочно зашарил по карманам. Пусто! И воскресло перед глазами все. Он вспомнил, как они, едва держась на ногах, садились в поезд. «Дунай» со своей кадрой, правда, чуть потрезвее были. Потом они еще пили в купе. Пиво – прямо из горлышек. Коньяк глушили стаканами. Вспомнил и то, как сошли они с «Дунаем», чтобы добавить, и как милиционеры задержали их. «Дунай» предъявил свой билет, его отпустили, а он оставил свой билет в купе. «Дунай», гад, бросил его! И он и впрямь поначалу попал в вытрезвитель. Так почему же – камера?

Он поднялся, прошелся туда и обратно, массируя пальцами голову и лицо. Снова сел: не мигая, уставился в одну точку. Перед ним пронеслась вся его жизнь. Детство с постоянными отцовскими пьянками, мать, оглушенная такой жизнью. К тому же он, единственный ребенок, родился ущербным. Все из-за отца, из-за его беспробудного пьянства. Учился в так называемой специализированной школе. Отец во время очередного запоя заснул с папиросой во рту и задохнулся в дыму от тлеющего одеяла. Спасибо, мать проснулась и успела хоть сына спасти.

А потом была улица, ПТУ, из которого он сбежал с дружками. Стали воровать, везде, где только удавалось. Но вскоре обобрали киоск и попались. Вернулся и вновь залез ночью в магазин. Снова задержали. Осудили теперь уже не на год, как в первый раз, а на шесть лет… Отбыл и этот срок. Был рад. Хотел завязать, но встретил «Дуная», и все началось опять…

Печальные мысли его прервал лязг засова снаружи. Дверь открыл здоровенный добродушный младший сержант. Он держал в руках «раму» – специальный разносный прибор, в котором на кольцах были укреплены приплюснутые алюминиевые кастрюльки с пищей.

– Задержанный Алексеев, – прогудел он, – завтракать! Сейчас и чай будет. Потом – на допрос.

Алексеев не шелохнулся.

– Ешьте, а то остынет, – сказал сержант, уходя.

«Шел бы ты подальше!» – огрызнулся про себя Виктор. Ему было сейчас не до еды.

Ну, Витюха, пиши, пропал! Касса! Усекли! Все… Конец! А Вовчик кейфовать будет со своими шестьюдесятью процентами. И «Дунай» тоже – с бабой, в турне… «Нет, братцы… Сам пойду и вас не забуду. А мне скидка будет – я инвалид, я неполноценный…»

Снова загремел засов, и вошел тот же добродушный и флегматичный сержант.

– Вот и чай, – сказал он, неся кружку с дымящейся жидкостью. – А вот и сахар.

– Да подавись ты им! – сорвался Виктор, хотя пить хотелось донельзя.

Сержант удивленно уставился на него и спокойно спросил:

– Ты что, не проспался еще после вчерашнего или не с той ноги встал?

– С той, с той! – озлобленно пробурчал Виктор, а сам подумал уныло: «Не важно, как встал. Важно, как сяду…»

15

«г. Фрунзе, УВД,

руководству оперативно-следственной группы МВД УзССР

ТЕЛЕГРАММА

Сообщаю, что подозреваемый в совершении разбойного нападения на сберкассу гражданин Дунаев С. В. с Гайнуллиной Р. С. задержаны и этапируются в Ташкент. Задержанный Волгоградским РОВД подозреваемый Алексеев В. А. также доставлен в УВД Ташгорисполкома. Планировавшиеся во Фрунзе оперативно-следственные мероприятия в основном выполнены. В связи с этим, всему личному составу группы предлагается незамедлительно прибыть на базу для получения дальнейших указаний. Задержанного Черменова доставить в УВД Ташгорисполкома».

* * *

Роза Гайнуллина была потрясена. Так превосходно складывался этот вечер: Сергей (трезвый!) повел ее на цыганский концерт, потом решили поужинать у себя в гостинице, в ресторане, но, едва вошли в вестибюль, к ним приблизились четверо сдержанных мужчин. Двое остановились около нее и вежливо попросили:

– Пройдемте, пожалуйста, с нами.

А двое увели Сергея. Он еще пробовал упираться, но недолго.

Ночь провела она в камере и была в ужасе еще и потому, что не понимала: что вдруг стряслось? А утром их обоих отправили в Ташкент. В разных салонах – она и Дунаев.

Вскоре ее повели на допрос. Она увидела перед собой еще нестарого человека в аккуратном сером костюме.

– Полковник Ахмедов, – представился он и спросил: – Сколько вам лет, Роза?

– Двадцать три.

– Вам известно, за что задержали вашего приятеля?

Она лишь головой покачала грустно.

– Вы знали, что ваш друг Дунаев был прежде не раз судим?

– Да, он говорил. За драку. Шесть месяцев отсидел.

– Он обманул вас, Роза. – Ахмедов провел пальцем по машинописному тексту. – Дунаев был осужден дважды – за кражу и за изнасилование.

– Нет! Не может быть!

– К сожалению, все это именно так. Вот выписки из предыдущих дел. А сейчас ваш приятель совместно с Черменовым и Алексеевым угнал несколько машин, а затем совершил вооруженное нападение на сберкассу в Ташкенте.

– Это выше моих сил! И я, я – с ними!

– Вот вода. Успокойтесь. Вы представляетесь мне искренней, Роза, а потому присядьте, пожалуйста, вон за тот столик и подробно, ни о чем не забывая, изложите все, что известно вам о Черменове, Дунаеве и их компании. Все… События, имена людей, которых они упоминали хоть раз в своих разговорах, поступки, которыми похвалялись. Перечислите места, где вы бывали. Опишите, чем занимались там. Во времени я вас не ограничиваю. Пишите.

– Зачем? – спросила она отвердевшими губами.

Ахмедов поднялся.

– Затем, Роза, чтоб было в наших краях меньше нечисти. Такой, как те людишки, с которыми вы подружились. Я не зря спросил вначале, сколько вам лет. Да, в вашем возрасте пора быть осмотрительней в выборе друзей и не только, принимать подарки, но и задуматься хоть однажды: откуда же у людей деньги на все это берутся? – Он взглянул на поникшую Гайнуллину и закончил мягче: – Хочется верить, что к преступлениям вы прямого отношения не имели…

* * *

Валиев, Галкин и Цыганов томились в неведении. Револьвер, изъятый у Дунаева, со вчерашнего дня находился на экспертизе. Правда, сотрудницы сберкассы, отмечая какие-то лишь им одним известные признаки, утверждали, что это – именно тот револьвер, который был похищен бандитами у них, однако номер на прицельной рамке был тщательно спилен, и Дунаев, конечно же, заявил, что оружие это ему подарил какой-то неизвестный, а он, на свою голову, сунул его по пьянке в карман. И вот теперь попался ни за что…

– Эх, установить бы номер! – в который уж раз вздыхал Валиев. – Тогда бы этой теплой компании уже никак не отвертеться.

Все трое сидели в приемной оперативно-технического отдела. За дверью, обитой жестью, уже с самого утра колдовала над револьвером хрупкая белокурая женщина – капитан Надежда Лисина. Теперь она решила испробовать последний метод – электролиз. Лисина учла, что плотность металла в тех местах, где были выбиты цифры, должна быть большей. Следовательно, если химически обработать поверхность рамки, а затем рассматривать плоскость, все время меняя угол падения света, то сверхчувствительная пленка неизбежно должна зафиксировать следы и, значит, появится хоть бледное, но все-таки – изображение. Цифры или буквы.

Лисина уже не однажды выходила и просила товарищей не ждать здесь.

– Не мучайтесь. Будут результаты, я сама сразу же позвоню.

– Нет уж, Наденька! – упрямо ответил Валиев. – Не уйдем до победного конца.

Они успели поиграть в шахматы, перелистали все журналы, пока, наконец, дверь отворилась. Трое мужчин встали, как по команде.

– Товарищ подполковник! – голос Лисиной звучал совсем обыденно. Одна лишь усталость и слышалась в нем. – Какой там номер записан у вас?

– ЧК 231 1008, – на память ответил Валиев и откашлялся.

– Ну, смотрите тогда, – все так же спокойно продолжала Лисина, подавая Валиеву фотоснимок.

На темном фоне едва проступало крупнозернистое изображение, но номер читался без сомнения тот же: ЧК 231 1008.

Ким Немировский
ТРИ МЕСЯЦА И ОДИН ДЕНЬ
Рассказ

Тихо и безлюдно было ранним утром у магазина «Шухрат» на перекрестке улиц Фархадской и Катартала. Именно здесь каждый день ожидали заводской автобус супруги Смирновы. И хотя время было раннее – шесть часов утра, они никогда не опаздывали. Но сегодня водитель почему-то не увидел знакомых силуэтов в условленном месте у дороги. Он нехотя остановил машину, вглядываясь в рассеивающиеся сумерки: наверное, вот-вот подойдут.

– Подождем минутку, – бросил он пассажирам и выпрыгнул из кабины, прихватив сигарету.

Когда вспыхнула спичка, взгляд шофера упал на бетонный арык: там, в нескольких метрах от автобуса, неестественно вывернув руки, ничком лежала Валентина Федоровна.

Шофер крикнул рабочим и побежал к арыку. Левее на тротуаре, также без признаков жизни увидел он мужа Смирновой – Геннадия Ивановича. Шляпа его откатилась метра на полтора, и налетающий ветер чуть шевелил редкие волосы.

Водитель и пассажиры – работники завода, высыпавшие из автобуса, осмотрели пострадавших. Молодой мужчина бросился к телефону-автомату за углом, позвонил в милицию, вызвал «скорую».

Минут через двадцать, почти одновременно, прибыли дежурный наряд Госавтоинспекции и «скорая».

Врач констатировал смерть женщины в результате многочисленных тяжких телесных повреждений и травмы головного мозга.

– Более точную картину даст вскрытие, – сказала пожилая женщина в белом халате следователю ГАИ и заключила: – Можно везти в морг.

Когда поднимали Смирнова, он пришел в себя, застонал, все еще не открывая глаз. Его положили на носилки. Врач осмотрела потерпевшего:

– Надо срочно госпитализировать.

– Поговорить можно? – спросил следователь Миркарим Асанов, вопросительно глядя на врача. – Может, хоть что-то скажет о происшествии.

– Машина нас сбила… – едва шевеля губами, прерывисто шептал Геннадий Иванович. – Кажется, синяя… «Москвич» или «Жигули»… Шла на страшной скорости… Зацепила нас… потом стукнулась о дерево. Это я успел увидеть… А больше ничего не помню. Валя… Как Валя? – спросил он и беспокойно завертел головой.

Врач решительно отстранила работника ГАИ:

– Потом, после… Его надо везти в больницу.

Капитан Асанов и его коллега – эксперт оперативно-технического отдела Владимир Рогачев – пытались что-либо узнать о случившемся у присутствующих на месте происшествия работников «Узбексельмаша», но никто из них не мог сказать ничего путного, трагедия произошла за несколько минут до того, как они подъехали сюда на автобусе. Свидетелей случившегося, как видно, не было.

Сотрудники ГАИ начали обследование места происшествия. В протокол заносились все подробности, которые впоследствии могли прямо или косвенно помочь розыску автомашины, что совершила наезд и скрылась с места преступления:

«Следы шин – неотчетливо, 37 градусов.

Направление движения транспортного средства – следовала по улице Катартал со стороны улицы Подмосковная в сторону улицы Фуркат.

Имеются следы удара на дереве – 10 см длиной, 0,5 см шириной».

Затем излагались данные о положении трупа в момент его обнаружения:

«Расстояние от места наезда – пять метров».

Следователь перечитал протокол и добавил:

«Других следов нет. Заявлений и замечаний лиц по поводу происшествия не поступало».

К протоколу, как положено, присовокупили схему осмотра места происшествия. Сфотографировали общий вид перекрестка, положение трупа, дерево, о которое стукнулась машина.

И скоро из Госавтоинспекции по телетайпу разлетелись во все концы города и области ориентировки с исходными данными о совершенном преступлении и обращение ко всему личному составу УВД установить личность водителя и машину, совершившую наезд.

* * *

Когда капитан Асанов докладывал о происшествии начальнику Третьего отделения Следственного управления Тумановой, – он не мог добавить к тексту ориентировки ничего существенного.

– Значит, об автомашине, совершившей наезд, вы, собственно, не имеете никаких сведений?

– Получается, что никаких, товарищ подполковник. Из показаний потерпевшего много не выяснишь. Темновато было. Все случилось для Смирновых неожиданно. Что он мог разглядеть? Твердил: «то ли «Москвич», то ли «Жигули». Но на его слова нельзя опираться.

– Все это верно. И все же при более тщательной работе вы могли бы располагать более серьезными данными. Скажу прямо, капитан, в процессе осмотра места происшествия вы допустили ряд явных просчетов.

– Каких, товарищ подполковник?

– Вы не организовали в тот же час опрос жителей ближайших домов. Несомненно, кто-то из них случайно мог быть свидетелем происшествия. В крайнем случае, видеть все на расстоянии. Одно дело, когда человек рассказывает о том, что видел, через полчаса или час, и совсем другое – когда он будет вспоминать об этом через день или еще хуже – через неделю. Вы понимаете, какая здесь разница? Далее… Вы отметили факт удара машины о дерево, но не изъяли для проведения экспертизы краску, которая несомненно должна была остаться на коре ствола.

– Товарищ подполковник, – попытался возразить Асанов, – мы делали предварительный осмотр, торопились. Мы же знали, что после нас делом займется группа из отделения.

– А я отношу это на счет недобросовестности! Вам должно быть хорошо известно, что подобные преступления легче раскрываются, когда все делается по горячим следам! Или я не права?

Капитан молчал.

– Вы свободны.

Нина Павловна вошла в соседнюю комнату. Здесь что-то усердно печатал на машинке один из следователей ее отделения Аркадий Ильич Гонтин.

Старший лейтенант оторвался от своего занятия, встал.

– Сидите, сидите. – Туманова протянула ему тонкую папку. – Вот, принимайте дело и немедленно приступайте к производству.

Аркадий Ильич – худощавый, среднего роста молодой человек – пять лет назад закончил Высшую школу милиции и сразу же попал в Третье отделение Следственного управления, которое расследует дорожные происшествия. Поначалу ему казалось, что здесь он заскучает. Придется заниматься делами, как две капли воды похожими друг на друга. Но уже скоро мнение его на этот счет изменилось. И он решил, что ему повезло с распределением. Во-первых, каждое новое происшествие, которым ему приходилось заниматься, совсем не походило на предыдущие. Всякий раз перед ним вставали новые задачи, и каждый раз надо было находить новые решения. Это было то, ради чего он и пошел в милицию. А во-вторых, ему нравилось работать под началом подполковника милиции Тумановой. Ее огромный опыт и удивительное чутье не давали начинающему следователю уходить от истины далеко в сторону. Он учился у своего шефа строго целенаправленному поиску, умению, опираясь на «мелочи», выходить по ним на главные улики.

Старший лейтенант Гонтин уже успел распутать несколько сложных, на первый взгляд, бесперспективных дел. И все же не было еще случая, чтобы ему приходилось начинать расследование буквально с нуля. Именно такой была ситуация теперь, когда Нина Павловна передала ему дело о происшествии у магазина «Шухрат».

Аркадий Ильич внимательно перечитал несколько подшитых в папке документов, из которых определенно явствовало только одно: совершено преступление. По этому поводу он и написал постановление о возбуждении уголовного дела и принятии его к своему производству.

С чего начать поиск? Ему предстояло подключить к розыску преступника районные отделы внутренних дел. Однако каким образом сузить круг поиска? Какую предложить версию? На что нацелить сотрудников ГАИ?

Аркадий Ильич отпечатал первые строки письма всем начальникам РОВД города:

«Ориентировать весь личный состав о данном происшествии. Установить лиц, проживающих на территории района, занимающихся ремонтом автомобилей частным путем, и проверить, не обращался ли к ним владелец автомашины «Москвич» или «Жигули» голубого (или иного) цвета по поводу ремонта передней части машины (признаки – наезд на дерево)».

Сотрудникам ГАИ и общественным автоинспекторам предстояло осмотреть автомашины вышеназванных марок, находящиеся в гаражах частных владельцев. Колоссальная работа! Гонтин, вздохнув, подумал о том, какие усилия десятков и даже сотен людей потребуются для выполнения этой задачи.

Нет, надо срочно принять меры к тому, чтобы уточнить хотя бы модель и цвет разыскиваемого автомобиля.

Дело это оказалось нелегким… Старший лейтенант со своими помощниками еще раз провел доскональное обследование места происшествия. В Научно-исследовательский институт судебной экспертизы он привез кусок древесной коры – она была изъята с того участка на стволе, куда пришелся удар разыскиваемого автомобиля. Несомненно, эксперты обнаружат крупицы краски с облицовки капота. В своем запросе следователь попросил их ответить: какому ГОСТу принадлежит краска и каков ее цвет?

Отдел автодорожных происшествий научно-исследовательского института дал категоричное заключение:

«Кусочки вещества, представленные на исследование, являются краской (эмалью) типа «МЛ-197» (МЛ-110). Эмаль указанных марок предназначена для окраски автомобилей типа «Жигули». Цвет представленной краски – дымчато-синий».

Аркадий Ильич не преминул удовлетворенно сообщить об этом шефу:

– По крайней мере круг сузился до марки и цвета машины. «Жигули». Цвет – дымчато-синий. Точнее – голубой.

– Рада за вас, – кратко ответила Туманова. На ее лице не было особого восторга. – И это все?

– Почти, Нина Павловна. Правда, есть еще одна маленькая зацепка… – Гонтин прочитал по акту заключения экспертизы: – «На поверхности передней части плаща Смирновой В. Ф. отобразились следы протектора автомобильной шины. Шины этой модели предназначаются для автомобилей марки ВАЗ-2103».

– Ну что ж, старший лейтенант, я вас поздравляю с этим скромным успехом. И одновременно сочувствую вам. Работы поубавилось, но не слишком. Значит, ищите голубой ВАЗ.

– Есть искать!

* * *

В отделе ГАИ следователю Гонтину выделили помощников. Вместе с ними ему предстояло выбрать из огромной картотеки те автомашины, которые были голубыми «Жигулями» модификации «2103».

Но прежде чем начать эту гигантскую работу, Гонтин встретился с инспектором Асановым, выезжавшим в то утро на место происшествия с нарядом ГАИ. В беседе с ним он надеялся выявить хоть какие-нибудь новые, пусть даже незначительные детали, связанные с преступлением на перекрестке Фархадской и Катартала.

Увы, капитан не мог добавить ничего к тому, что изложил в протоколе, составленном в то утро.

– Миркарим Асанович, вы не заметили в районе происшествия никого, кто бы мог оказаться случайным свидетелем наезда?

– Нет. Я уже говорил, что беседовал только с рабочими «Узбексельмаша». А они приехали позже. Других людей там не было.

– Но ведь было шесть часов утра. Обычно в это время люди уже выходят из дому, кто работает в первую смену…

– Если бы кто-то там оказался, мы бы опросили, конечно.

– Потерпевшего Смирнова вы навестили в больнице, он вам давал первые показания?

– Да.

– Он назвал цвет машины? Голубой?

– Да.

– А почему же этот признак не фигурировал в «ориентировке»?

– Да он как-то неопределенно говорил. Я боялся, что таким сообщением только введу людей в заблуждение.

– Ясно. Спасибо и на том, – произнес следователь. – Что ж, будем искать.

– Если чем могу быть полезен, пожалуйста… – виновато добавил Асанов. По его глазам было видно, что он недоволен собой: не использовал всех возможностей при первом выезде на место происшествия.

– Хорошо… – ответил Гонтин. – Спасибо.

Двух инспекторов из своей группы следователь направил в район происшествия с заданием: опросить жителей находящихся поблизости домов, не был ли кто-либо из них случайным свидетелем наезда утром 28 марта.

Сам же с несколькими сотрудниками ГАИ принялся анализировать картотеку учета автомобилей марки «Жигули», находящихся в личном пользовании у населения Ташкента.

В ходе этого исследования старший лейтенант установил, что ряд данных о некоторых транспортных средствах и их владельцах в картотеке отсутствует.