Текст книги "Песня ночи"
Автор книги: Валери Шервуд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)
Джилли едва не задохнулась от любопытства. Ведь так называемый город Нассау на острове Нью-Провиденс совсем не походит на вполне цивилизованный Порт-Рояль с назначенным губернатором и оживленным торговым центром, тот же был настоящий притон для пиратов с покосившимися хижинами, построенными прямо на песчаном берегу. Об этом городе рассказывали страшные вещи, и Джилли лучше других знала, что эти рассказы большей частью правдивы, ведь она сама явилась в Порт-Рояль оттуда, с Нью-Провиденс.
Каролина все еще улыбалась, чуть прищурившись. Его ответ почти убедил ее, ибо этот мужчина действительно мог быть пиратом, не из флибустьеров, скорее относящихся к каперам, то есть к тем, кто по патриотическим соображениям не нападает на корабли, идущие под флагами дружественных Англии стран, атакуя только испанские суда, а Именно пиратом, настоящим морским хищником.
– Так вы прибыли с Нью-Провиденс? – пробормотала Каролина. – И давно вы оттуда?
– Должен же человек иметь где-то пристанище, – безразлично пожав плечами, уклончиво ответил Раймон.
– Мне всегда любопытно было разузнать насчет этого места. Как выглядит город?
Итак, она бросает вызов, решил Раймон. Однако эти озорные глаза и улыбка как будто не таили никакой угрозы. Она была к нему скорее благосклонна.
– Чертова дыра этот город, – напрямик сказал гость. – Во французском языке нашлись бы точные слова, но они не для дамских ушей.
– Так уж все плохо? – подзадорила его Каролина.
– Хуже, чем вы можете себе представить, – с чувством произнес Раймон, ибо он слышал немало о Нью-Провиденс такого, что действительно могло бы оскорбить слух этой женщины.
– И все же мне говорили, что там немало очень колоритных личностей. – Каролина чувствовала, что он старается уйти от разговора, но продолжала настаивать на своем. – Руж, например.
Раймон догадывался, что его поддразнивают, и шея его под кружевным жабо вспотела. Кто знает, что могло быть известно этой элегантной даме о Нью-Провиденс и его обитателях? Хорошо хоть, что о Руж слышал и он. Эта дама была широко известна далеко за пределами Нассау.
– А что именно вы хотели бы о ней узнать? – осторожно поинтересовался гость.
Джилли поставила на стол блюдо с бисквитами и сейчас, задержавшись в дверях, во все глаза пялилась на своего спасителя.
– Ну не знаю, – протянула Каролина. – Как она выглядит, например? Рассказывают разное.
– Амазонка! – заявил он.
– Я слышала, что она владеет клинком не хуже мужчины.
– Не совсем так, – многозначительно заметил Раймон. – У нее есть шрамы там, где… в обычной ситуации их не видно. О них рассказать? – Он усмехнулся, глаза его блеснули. Он тоже бросал даме вызов.
– О, не трудитесь, – сказала Каролина. – Мне достаточно, если вы скажете, красива ли она. Слухи ходят разные.
– Она и в подметки не годится вам, – галантно заявил гость. – Я нахожу Руж ничем не примечательной.
Довольная тем, что ей удалось узнать, Джилли закрыла дверь, удалившись в буфетную.
– Бросьте! Я не прошу нас сравнивать! – засмеялась Каролина, тряхнув головой. Под горячим взглядом гостя, то ли француза, то ли испанца, ей стало жарко. – Руж слывет королевой среди пиратов, говорят, что у нее много любовников, что она рыжеволоса, словно пламя, носит мужскую одежду и все такое.
– Да, она носит мужскую одежду, – коротко сообщил Раймон. – Но у нее нет вашего шарма, вашего чувства стиля, моя леди.
Каролина поняла, что настаивать на продолжении темы опасно, в первую очередь для нее, и она решила позвать кота, своего любимца, для которого дверь из кухни в буфетную всегда была открыта. Сыто мяукнув, кот появился в столовой.
– Это Мунбим, – представила Каролина своего кота, который, чувствуя, что должен показать себя с лучшей стороны, изящно выгнул спину, распушив шерсть переливчато-серебристого цвета, действительно словно сотканную из лунного света.
– Красивое животное, – признал гость. – И имя ему очень подходит.
Каролина улыбнулась.
– Келлз дал ему имя.
Каролине припомнился день, когда Келлз принес домой крохотного котенка. Бедняга не состоялся как корабельный кот, с треском опозорившись при первой же качке. Кот ненавидел море, царапая все, что мог исцарапать, и отчаянно цепляясь за все, во что мог вцепиться. Команда окрестила его сухопутной медузой – это был приговор. И Каролина, вполне понимавшая и втайне разделявшая пристрастие кота к сухости и нелюбовь к скользкой палубе и соленым брызгам, отнеслась к животному с большой симпатией.
– Как, должно быть, бедняга страдал все это время, – сказала она, обнимая котенка. – Как мы его назовем?
– Мунбим – лунный луч, – предложил Келлз, ласково поглаживая Каролину по волосам. – Шерсть у него того же бледного оттенка, что и твои волосы.
Лицо Каролины приобрело мечтательное выражение. Ей приятно было вспомнить нежность своего Келлза.
Испанец-француз, деливший с Каролиной ужин, вдруг почувствовал острую зависть к ее – нет, не мужу, а не признающему законов любовнику-пирату.
Глава 3Где-то там, за окнами, жил своей опасной ночной жизнью Порт-Рояль. Издалека донесся крик ночной птицы, затем – взрыв пьяного смеха. В мангровых джунглях, протянувшихся между песчаным побережьем и центральной частью Ямайки, хищники вышли на охоту. В джунглях в верховьях Кобры, сонно позевывая, сидели на верандах, наслаждаясь прохладой, плантаторы, но, устав бороться с москитами, они вскоре укроются в домах и лягут спать.
А здесь, в просторной столовой в доме на Куин-стрит, двое – мужчина и женщина – внимательно приглядывались друг к другу. Каролина была почти уверена, что он не тот, за кого себя выдает. В сгущающихся сумерках рубины на белой шее женщины потемнели и стали похожи на капли крови. Кровь на снегу… Эти двое в эти минуты не принадлежали окружавшему их миру, они могли бы сидеть вот так где угодно – в Париже, в Мадриде и менее всего – в пиратском Порт-Рояле.
Мунбим уютно свернулся у ног Каролины. Машинально она почесала у него за ушком носком атласной туфельки, и кот заурчал громче.
– Мне рассказывали, что вы спасли ягуара, – сказал он, улыбнувшись.
Он действительно был наслышан о подруге капитана Келлза. Весь день Раймон исподволь наводил справки об этой женщине. И ему охотно рассказывали о капитане Келлзе и его женщине массу историй, явно гордясь ими как достопримечательностью Порт-Рояля, перемежая – правду с легендами.
Вот одна из таких историй. Самка ягуара, пойманная где-то в Мексике, была доставлена на борт флибустьерского судна, держащего курс на Порт-Рояль. Каролина увидела ее связанной, раненой и беспомощной, но тем не менее кошка продолжала грозно рычать, скаля клыки на своих мучителей.
Каролине рассказали, что самку ягуара поймали, когда она пыталась защитить детенышей.
– А что стало с малышами? – спросила она.
– Убежали. В них стреляли, но им удалось скрыться в зарослях. Только детеныши были слишком малы, чтобы выжить без матери, – сказал один из моряков.
– Так, значит, они оставили детенышей погибать, а мать отправили на корабль?
– Да. Наш капитан собирается продать ее одному человеку в Порт-Рояле, который устраивает собачьи и петушиные бои. Представляете себе зрелище, когда против нее выпустят собак?
Каролина не хотела представлять себе ничего подобного и пожелала немедленно видеть капитана.
– Сколько вы за нее хотите? – спросила она у того тоном, требующим незамедлительного ответа.
Капитан назвал сумму, которую хотел бы выручить за животное в Порт-Рояле, добавив:
– Но я мог бы получить и больше.
– Я заплачу столько, сколько потребуете, – сказала Каролина. – Золотом. Если вы отвезете меня в верховья Кобры, где я ее намерена отпустить.
– Отпустить? – не поверил своим ушам капитан.
– Именно. Отпустить.
Капитан задумчиво пожевал губу, но все же согласился.
Келлза тогда не было в Порт-Рояле, и Каролину в этом путешествии сопровождал Хоукс, верный, мрачный, неразговорчивый Хоукс. По дороге на Кобру Каролина успела подружиться с кошкой. Во всяком случае, они понимали друг друга.
И когда они достигли цели и торжественный миг настал, Каролина настаивала на том, что сама выпустит животное на свободу. Все старания Хоукса отговорить женщину от столь опрометчивого поступка оказались напрасными.
– Я уверена, она нападет на тебя, Хоукс, но не на меня, – убежденно говорила Каролина.
Матросы завороженно наблюдали за тем, как Каролина с ножом в руках, поблескивающим в лунном свете, приближалась к опасному зверю.
– Если кто из вас проронит хоть звук, уши поотрубаю, – зашипел на команду взбешенный Хоукс.
– Возьмите хотя бы пистолет в другую руку, – посоветовал он Каролине, – если все-таки она окажется не такой ручной, как вам кажется.
Каролина согласилась, принимая из рук Хоукса оружие. За ее спиной напряженно стояли матросы, на всякий случай сжимая в руках пистолеты и ножи.
– Отойди, Хоукс, – распорядилась Каролина. – Надеюсь, мы достаточно близко от берега, чтобы она могла перепрыгнуть это расстояние. Не уверена, что ягуары умеют плавать.
По лицу Хоукса тек пот. Он то бормотал проклятия, то молился, хотя в последнем едва ли сознался бы даже себе самому.
Но Каролина напрасно волновалась. В мгновение ока кошка перемахнула узкую полосу воды и достигла берега, серебристо-призрачной тенью нырнув в заросли.
Но в миг молниеносного прыжка, принесшего животному свободу, раздался выстрел. Каролина резко обернулась и почти инстинктивно нажала на курок, целясь в того, чей пистоль еще дымился. Мужчина, как-то удивленно взглянув на Каролину, не понимая еще, что произошло, рухнул на палубу.
К счастью, тот матрос выжил. Пуля прошла сквозь плечо навылет, не задев даже кость. А иначе бы… Даже верный Хоукс вряд ли помог бы ей.
– Почему вы это сделали? – спросила Каролина с мукой в голосе, склонившись над корчащимся от боли матросом. – Почему вы хотели убить ее?
Тот и сам не знал почему. Возможно, сыграл инстинкт охотника. Но теперь, кроме боли, он испытывал еще и стыд, стыд перед женщиной, оказавшейся более храброй, чем он.
– Как ты думаешь, Хоукс, – спросила Каролина, и голос ее не дрогнул, – он не задел ягуара?
– Нет, – покачав головой, ответил Хоукс. – Парень точно промахнулся. Корабль здорово качнуло, когда кошка прыгнула.
Каролина настояла на том, чтобы они заночевали вблизи берега. На рассвете матросы осмотрели местность. Следов крови не было, зато нашли отпечатки мощных кошачьих лап на топком месте берега.
– Обещаю, – заявила, сверкая глазами, Каролина, – если кто-нибудь из вас попробует поохотиться на этого зверя или посмеет рассказать кому-нибудь, где мы ее выпустили, я позабочусь о том, чтобы Келлз лично отрубил негодяю голову.
Мужчины переглянулись. Обстановку разрядил Хоукс:
– Капитан Келлз будет весьма доволен тем, что вы сделали одолжение его даме. А теперь, думаю, нам пора возвращаться. Когда вернемся в Порт-Рояль, я обещаю поставить всем виски. А пока, Рой, тебе надо заняться раной.
– Я стреляла в вас, Рой, я и перевяжу рану, – решительно заявила Каролина.
Сначала она не задумываясь чуть не убила человека. Теперь с готовностью взялась за его лечение. Серебряная Русалка вся была соткана из противоречий.
Но вечерний гость так и не дождался этого рассказа от Каролины.
– Это правда, что вы сами освободили зверя? – уточнил он.
– Да, правда, – со вздохом призналась Каролина. – Я часто поступала безрассудно.
В глазах мужчины читалось восхищение. Какая женщина! Смела, как дикарка, и изысканна, как аристократка. И свободна, совершенно свободна во всем. Что же должен был сделать этот флибустьер, чтобы заслужить такую женщину?
– Вы говорили, что ваш муж был в отъезде, когда это произошло. Что же он сказал, когда услышал обо всем?
– О, Келлз был в ярости, – чистосердечно призналась Каролина. – Он заставил меня дать слово, что я никогда больше не буду плавать в этот район без него и что никогда больше не буду иметь дела с ягуарами.
Рамон смотрел на женщину, и чем дольше он смотрел на нее, тем явственнее чувствовал, что с ним происходит что-то странное. Такое бывает во сне, когда неведомая сила увлекает вас в страшную и вместе с тем манящую пучину. Всю свою жизнь Рамон дель Мундо относился к женщинам легко, играючи, даже насмешливо. Он искренне верил в то, что они служат лишь для забавы. Другое дело – его будущая жена: здесь одной красоты недостаточно, у нее должно быть огромное приданое, достаточное для того, чтобы вернуть к жизни его приходящие в упадок поместья в Испании. И вот сейчас, глядя на эту флибустьерскую красавицу в зеленом платье с глубоким декольте, он чувствовал, что никогда не сможет относиться к ней с той же беспечностью, что и к другим женщинам. И захочет ли он других? Неужели теперь она будет сниться ему каждую ночь, станет его вечной и недосягаемой мечтой?
– Этот Келлз – счастливчик, – пробормотал Рамок.
Внезапная искренность его голоса поразила Каролину. Она метнула на него быстрый взгляд – снизу вверх, почувствовав жаркое тепло его ответного взгляда.
– Возможно, не такой уж счастливчик, – с горечью произнесла Каролина.
Ведь это она виновата в том, мягко говоря, затруднительном положении, в котором они теперь находились. Казалось, тучи почти рассеялись над головой Рэя – он получил наконец всемилостивейшее прощение за то, что занимался пиратством, и они с Каролиной уже готовились к свадьбе.
Но радость их была непродолжительной. Случилось так, что Рэй Эвисток стал жертвой заговора. Некий фаворит английской королевской семьи, дабы скрыть свои преступления, потопил несколько английских кораблей, скрывшись под именем Рэя.
Его снова объявили преступником, и, чтобы снять с себя пятно, гордый возлюбленный Каролины был вынужден сам отправиться на поиски клеветника. Тот был пойман недалеко от Азорских островов. Но когда выяснилось, что этот негодяй – маркиз Солтенхэм, жених лучшей подруги Каролины, Реббеки, Каролина стала умолять любимого пощадить его, и он внял мольбам невесты. О чем сейчас оба горько сожалели.
Ибо мать Ребы, сущая мегера, подкупила свидетелей, которые показали, что Робин Тирелл, маркиз Солтенхэм никогда и близко не подходил к морю, а не то что разбойничал в океане. Рэю Эвистоку и Каролине ничего не оставалось больше, как вернуться на Тортугу под вымышленными именами. С этих пор Рэй стал зваться капитаном Келлзом, а она – Серебряной Русалкой.
На Тортуге Каролина старалась не вспоминать о произошедшем и не думать о судьбе, которая не состоялась. Ей это почти удавалось. Но в Порт-Рояле все обстояло иначе. Каждый день приносил ей все новые и новые напоминания о прошлом.
Нельзя сказать, что Рэй и Каролина чувствовали себя здесь изгоями. Их часто принимали в доме губернатора, достаточно мудрого, чтобы закрывать глаза на то, что его город превратился в базу флибустьеров, но ведь, с другой стороны, пираты служили надежной защитой от испанцев, грозивших нападением с расположенной неподалеку Кубы. Были у молодой пары и другие респектабельные знакомства. Английское, мелкопоместное дворянство, прибывавшее сюда из Лондона, селилось в верховьях Кобры, обзаводясь плантациями. Келлз и его подруга были желанными гостями и в их домах. Местные помещики и прочая знать прибывали в город морем с внутренней части острова, и всех их с радостью принимали на званых вечерах и у губернатора, и в доме на Куин-стрит. Светская жизнь здесь в отличие от Тортуги баловала их. Но как ни странно, Каролина порой мечтала о том, чтобы ее вовсе не было. Келлз и Каролина, возвращаясь домой с этих званых обедов, не могли не испытывать чувства горечи, ведь эти вечера были жалким подобием тех, на которых они бывали в столице и которых Рэй Эвисток и леди Лайтфут лишились, по-видимому, навсегда.
Несмотря на то что и у Каролины, и у Келлза хватало такта не обсуждать прямо болезненную для обоих тему, между ними возникло молчаливое согласие: не дарить ребенка миру, враждебному для них, тому миру, где они оба жили словно под дамокловым мечом. Каролина знала, что Келлз не желал бы для своего сына участи флибустьера, равно как не хотел бы, чтобы его дочь стала женой флибустьера. А иной судьбы у них не может быть! За голову капитана Келлза испанцы назначили головокружительную цену, и хотя это обстоятельство было немаловажным, Каролина знала, что Рэя все же куда больше волнует проклятие родины, гложет тоска по милой его сердцу старой доброй Англии.
Но Каролина и Рэй были жизнелюбами, и как бы ни терзала их ностальгия, оба старались взять от жизни то лучшее, что она им давала. Капитан Келлз и его подруга сводили знакомство с лучшими представителями флибустьерской братии, с купцами, с местной знатью, принимали их у себя и сами посещали их дома. Но эта жизнь была не той, которую бы они желали для себя.
Каролина очнулась от воспоминаний, услышав голос гостя:
– Удивительно, что друзья того человека, в которого вы выстрелили, не попытались отомстить вам.
Каролина пожала плечами. Снова о той дикой кошке…
– Наверное, все могло бы закончиться для меня трагично, если бы не Хоукс. Он весьма решительный человек.
– Ах да, – рассмеялся гость, – я его видел.
– К тому же, – продолжала Каролина, – меня защищает репутация мужа. Келлз – грозный противник.
Каролина говорила медленно, точно взвешивая каждое слово. В самом деле, если бы они жили в Англии, характер Келлза мог бы быть совсем иным. Ему не пришлось бы напускать на себя устрашающую личину.
– Знаете, – с вежливой улыбкой сказала Каролина, – может быть, хватит обо мне. Все это дела давно минувших дней. Давайте лучше поговорим о вас, монсеньор де Монд. Насколько я знаю, в переводе с французского ваше имя означает «человек мира». Наверное, имя соответствует сущности. Вы любите приключения, не так ли?
Действительно, так оно и было. Золотистые глаза Рамона весело сверкнули. Она хочет историй? Пожалуйста, ему есть что рассказать!
И вот весь вечер этот заклятый враг всего английского, человек, явившийся на Ямайку, чтобы подготовить вторжение, прибывший сюда как шпион с целью обнаружить слабые звенья в обороне противника, забыв о времени, развлекал даму анекдотами, от которых лицо ее розовело и она смеялась весело, с чарующей непосредственностью.
Разумеется, во всех этих сказках не было ни одного слова правды. Притворщик, он говорил лишь то, что она хотела услышать.
И все это время его преследовало одно желание, он с жаром представлял ее рядом с собой в постели, он словно наяву чувствовал шелковистое прикосновение ее кожи, ее затуманенные страстью глаза, отливающие серебром в лунном свете, ее нежные и мягкие, чуть приоткрытые губы, сладостные вздохи женщины, всецело отдающей себя в его власть. У него гудело в голове, когда он представлял, как они любят друг друга, как она мечется и стонет от восторга и страсти, страсти, которую он, Рамон, разжег в ней. А потом, прижавшись к его груди, она шептала бы: «Рамон, Рамон, я даже не знала, что так бывает…»
Испанец с горячей кровью, напитанной жарким испанским солнцем, любящий жизнь и мирские наслаждения, человек мира – о чем говорило даже само его имя, он умел будить в женщинах страсть… А сейчас он, кажется, влюбился сам.
Когда-нибудь он вернется к ней, сказал он себе. Он вернется во главе штурмового отряда, он вырвет ее из рук любовника-пирата, он заставит эту великолепную женщину полюбить его!
– Жаль, что вы не задержитесь в Порт-Рояле, – загадочно улыбаясь, говорила между тем хозяйка. – Вы могли бы познакомиться с нашим соседом, монсеньором Довилем. Он недавно приехал из Франции. Возможно, вы его уже знаете, он, как и вы, родом из Марселя.
Раймон де Монд состроил приличествующую случаю мину.
– В самом деле жаль, – со вздохом согласился он. – Я был бы искренне рад познакомиться с монсеньором Довилем, но у меня, увы, нет времени.
– Ах, – сочувственно вздохнула она, но в глазах вспыхнул предательский огонек, – не встретиться с земляком, не обменяться впечатлениями, не вспомнить старое… Какая досада!
– Я давно покинул Марсель, – пробормотал Рамон, – я жил там в юности.
На прощание Каролина с улыбкой протянула гостю руку для поцелуя.
– Мне жаль, что Хоукс не сможет вас проводить, – извинилась она. – В это время суток одному по Порт-Роялю ходить довольно опасно.
Раймон напрягся, он, очевидно, рассчитывал на иное продолжение вечера.
– Спасибо, я как-нибудь дойду, – сухо отозвался он.
– Не сомневаюсь, – пряча усмешку, ответила Каролина.
Этот мужчина был опасен, опасен совсем не тем, чем грозили ночные улицы Порт-Рояля, но все же чертовски опасен. И эту опасность Каролина сознавала в полной мере.
* * *
Джон Деймлер открыл Рамону дверь.
– Ну, Рамон, – произнес хозяин пьяным голосом (чтобы немного взбодриться, Джоку пришлось выпить немало, и от выпитого он заметно осмелел), – как прошел ужин с капитаном Келлзом?
– Келлз еще не вернулся, и я ужинал только с его восхитительной подругой, – беззаботно ответил дон Рамон. – Среди женщин ей нет равных, Хуан. Ни единой, клянусь.
– Верно, ей хватило ума тебя выставить, – не слишком внятно пробурчал Джон. – А тебе, надеюсь, хватило ума держать язык за зубами, в противном случае она раскусила бы тебя в два счета!
– Я был осторожен, да и кто может сомневаться в том, что я француз, ведь я одет как парижский модник!
Джон Деймлер презрительно хмыкнул. Выпитое действительно прибавило ему храбрости.
– Хочется верить, что Серебряная Русалка зацепила тебя не настолько, чтобы ты решил задержаться у нас в городе. Если она тебя не раскусила, то ее муж наверняка бы вывел тебя на чистую воду!
– Ты его переоцениваешь, Хуан! Он храбр, с этим я не могу не согласиться, но, думаю, не настолько проницателен, чтобы…
– Ой, оставь это свое бахвальство! – Джон с размаху ударил дном кружки о столешницу, так что дубовый стол крякнул. – Так ты едешь сегодня?
– Еду, Джон, – вздохнул Рамон. – А тебе я оставлю все эти французские тряпки. Продав их, ты сможешь снабдить деньгами моих людей, тех, что я скоро сюда направлю.
– Людей?.. – Джон едва не поперхнулся.
– Да, через месяц-два от силы из Гаваны придет шлюпка. Ты ее узнаешь – это будет та же шлюпка, на которой приплыл сюда я. Там будет человек пятнадцать, не больше – маленький вооруженный отряд. И прибудут они ночью.
Джон был сражен наповал. Лицо его покрыла смертельная бледность.
– Ты собираешься атаковать город с лодки?
Рамон вздохнул.
– Ты не дал мне закончить, Джон. Мой план пока еще не одобрен испанским правительством, но не волнуйся, санкции будут получены. Ребята, которых я отправлю к тебе, будут выглядеть как англичане и говорить будут по-английски, они заведут себе друзей в крепости и, когда начнется наступление, объявятся среди обороняющихся и вызовут смятение в их рядах.
– И какое я буду принимать во всем этом участие?
– Тебе всего лишь предстоит найти для них жилье, Джон. И еще передавать им мои сообщения.
Джон Деймлер смотрел на подвесной канделябр, болтающийся под потолком, и тень от него на стене отчаянно напоминала ему петлю. Шея несчастного внезапно вспотела. Он расстегнул ставший тесным воротник и протер шею, едва не подпрыгнув, когда Рамон весело хлопнул его по спине.
– Не хмурься, Джон! Тебе светит офицерский мундир!
«Скорее виселица», – подумал Джон.
Каролина, только что мило распрощавшаяся с гостем, и понятия не имела о том, какой пожар разожгла в крови француза. Если бы ее спросили о том впечатлении, которое произвел на нее иностранец, она бы откровенно ответила, что нашла его привлекательным. И еще, что у него весьма смелая манера смотреть на женщин, что взглядом своих золотисто-карих глаз он мог бы соблазнить не одну неопытную девушку.
Но она, разумеется, не относится к их числу, как бы невзначай добавила про себя Каролина. И все же вечер выдался на удивление приятным. Если Келлз решил задержаться по каким-то там своим делам и оставил ее в одиночестве, почему она должна умирать от скуки? Раймон помог ей скрасить ожидание, оказавшись на удивление приятным гостем, только и всего!
Каролина легко взбежала по лестнице на второй этаж и, войдя в спальню, замерла, увидев свое отражение в зеркале. Неужели француз видел ее именно такой? Из зеркала на Каролину смотрела раскрасневшаяся девушка с блестящими, возбужденно горящими глазами. И это колье! Рубины сверкали так вызывающе! Слишком броское, слишком смелое украшение, приковывающее взгляд к белой стройной шее и пышной, почти совсем открытой груди. Не стоило его надевать… Но и француз был одет с вызывающей пышностью. Вероятно, он не беден. Впрочем, Каролина немало встречала мужчин, богато одетых, но не имеющих средств к существованию. И все же так откровенно демонстрировать свое богатство, наверное, не стоило. Каролине стало немного стыдно.
Она сняла колье, подошла к большому кованому сундуку в углу комнаты и подняла резную крышку. Нащупав тайник, Каролина пошарила рукой под дном сундука и вытащила оттуда шкатулку из сандалового дерева, инкрустированную серебром. Колье заняло привычное место на ложе из черного бархата. Вскоре шкатулка уже была в тайнике. На дне сундука лежала точно такая же шкатулка из сандалового дерева, и в ней находилось то, что на первый взгляд казалось точной копией того колье, что было сегодня на Каролине. Дубликат был сделан для герцогини де Лорка, и теперь Каролине принадлежали оба сокровища – оригинал и подделка.
Сделано это было на случай, если в дом проникнет вор и найдет колье. Едва ли грабителю придет в голову усомниться в подлинности сокровища и искать дальше.
Каролина услышала какой-то звук и, оглянувшись, увидела Джилли, стоявшую в дверном проеме. Действительно, у нее весьма дерзкие манеры и еще более наглый взгляд, успела подумать Каролина.
– Ты должна научиться стучать, прежде чем войти, – нахмурившись, сказала Каролина.
Джилли изобразила удивление.
– Я только попросила у повара разрешения помочь вам раздеться: расстегнуть все эти крючки и прочее…
В действительности повариха запустила в Джилли деревянной ложкой, велев ей убираться немедленно. Новая служанка успела разбить пару тарелок и перевернуть миску, но об этом Джилли предпочла не упоминать.
Каролина сменила гнев на милость.
– Хорошо, Джилли, ты можешь подойти и расстегнуть мне крючки, но вообще-то это делает Беттс.
Джилли слащаво улыбнулась и с энтузиазмом принялась за дело. Если бы Каролина удосужилась взглянуть в зеркало, она бы заметила, с каким вожделением служанка скосила глаза на сундук, заметив, что колье исчезло с шеи хозяйки.
«Обтяпаю дельце в два счета, – думала Джилли. – Проще простого…» Джарвис, любовник Джилли, говорил ей, что она легко справится, но она ему не верила. Теперь же Джилли понимала, что ей и его помощь не понадобится. В таком случае все достанется ей одной. Теперь можно было не торопиться, хоть Джарвис и подгонял ее. Она потянет время, войдет в доверие к хозяйке, а потом в один прекрасный день стащит колье и сбежит. К тому времени, как драгоценности хватятся, она будет уже далеко. Пусть за нее расплачиваются другие. На этот раз она будет посмышленее, не то что в Бристоле, когда она стянула золотое кольцо и попала в тюрьму. Потом ее отправили на каторгу в колонию, и, если бы корабль не дал течь и все бумаги не пропали, быть бы ей сейчас рабыней! Но как бы там ни было, ей повезло: она оказалась среди горстки спасшихся, и, к счастью, среди них не было ни одного, кто знал бы ее в лицо. Ей не составило труда сочинить себе биографию, и ей поверили. С тех пор ее несло по течению бог знает к каким берегам.
Теперь же будущее виделось светлым и ясным. Она купит для себя свое счастье. Купит с помощью этого колье. Одного лишь золота в нем хватит для того, чтобы она смогла жить там, где захочет, а уж что говорить о бриллиантах и рубинах! И в это свое будущее ей совсем не хотелось брать Джарвиса. Игра стоила свеч, и Джилли решила, не жалея времени, хорошенько все обмозговать.
– Тебе бы следовало поблагодарить нашего французского гостя за спасение, – бросила через плечо Каролина.
Джилли замерла.
– Может, он и француз, – криво усмехнувшись, ответила Джилли, – да только насчет того, что он прибыл сюда с Нью-Провиденс, врет! Я бы его запомнила.
Каролина медленно развернулась к ней.
– Так ты оттуда? – с тревогой в голосе спросила Каролина.
Джилли поняла свою ошибку, но было поздно.
– Я – жертва кораблекрушения. Наш корабль плыл из Бристоля, я же вам говорила, – хрипло пробормотала Джилли.
Каролина пристально посмотрела на девчонку. На этот раз она смогла увидеть то, что раньше мешала заметить жалость.
– И давно ты здесь, Джилли? – как бы мимоходом спросила Каролина.
– Не так чтобы очень, – заметно нервничая, отвечала Джилли. – Я думала, вам будет интересно узнать, что он не тот, за кого себя выдает, – добавила она, оправдываясь.
– И ты могла бы… – пробормотала Каролина.
Она невольно задалась вопросом, почему человек заявляет, будто явился с Нью-Провиденс, если это не может послужить ему доброй рекомендацией. В Нассау собрались подонки со всего запада. Разумный человек предпочел бы умолчать о том, что знаком с этой дырой не понаслышке!
– И еще он неправильно описал Руж, – торопливо говорила Джилли. – Руж совсем не такая… Это верно, она высокая, – продолжала говорить служанка, – и она носит мужскую одежду, и я еще слышала, что она отлично управляется с абордажной саблей, но только я никогда не видела, как она это делает. Руж красивая! – выпалила Джилли. – У нее такие роскошные рыжие волосы, каких я ни у кого не видела! А как сверкнет глазами, так не найдется ни одного мужчины на острове Нью-Провиденс, кто бы не оглянулся на нее!
– В самом деле?
Каролина удивленно вскинула брови. Поистине странно было найти в девушке столь горячую почитательницу некоронованной королевы пиратов.
– Так кем же тебе приходится Руж, Джилли?
– Никем, – пробормотала служанка. – Но, – оживившись, продолжала она, – Руж была ко мне добра. Когда Туз и Черный решили бросить на меня кости, Руж сказала, что убьет их обоих, если они не оставят меня в покое.
– Понятно, – протянула Каролина, как-то странно глядя на девушку. – Кажется, тебя постоянно кто-то выручает. Сперва знаменитая Руж, потом знаменитая Серебряная Русалка. – В ее голосе звучали подозрительно вкрадчивые нотки. – Но это никак не объясняет, – повысив голос, заметила Каролина, – каким же образом ты попала в Порт-Рояль?
Джилли проглотила вязкую слюну. Этого вопроса она никак не ожидала.
– Ты явилась сюда на каком-то пиратском корабле, чтобы, покрутившись здесь, выведать, какие торговые суда стоят в порту. А затем вернуться в Нассау, сообщить там обо всем, и тогда ваша братия нападет на корабли, возвращающиеся с наиболее ценным товаром. Так? Так, я спрашиваю?
