Текст книги "Песня ночи"
Автор книги: Валери Шервуд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)
Дворец губернатора
Гавана, Куба
Благодаря своей осанке и непринужденным манерам Пенни уже на следующий день добилась права называться домоправительницей. Теперь под ее началом находились слуги, и лишь незнание испанского мешало ей немедленно приступить к выполнению своих обязанностей. Губернатор был очарован рыжеволосой красоткой и в первый же вечер предложил ей поужинать с семьей. Марика, однако, разозлилась и отправилась спать голодной. Губернатор, бегло говоривший по-английски, оказался прекрасным собеседником. Таковой же ему показалась и Пенни, поразившая его своими смелыми взглядами на жизнь. В конце концов губернатор во время ужина объявил, что отныне она будет вести хозяйство в доме и сидеть за столом вместе с ним и его дочерью. Интересно, думала Пенни, как это понравится Марине?
После ухода губернатора Пенни принялась за разрешение труднейшей задачи: она должна была отдать распоряжения слугам, не зная языка. И при этом надо было не потерять лицо. Слугам, которые вначале восприняли ее как одну из служанок, теперь надлежало понять: она хозяйка. Стук в дверь застал Пенни в тот момент, когда она пыталась объясниться с молодой служанкой.
Пенни открыла. Перед ней стоял молодой коренастый офицер со смуглой, с сероватым отливом кожей. Он удивленно заморгал при виде рыжеволосой статной красотки, но быстро оправился от потрясения и по-английски воскликнул:
– Ах, вы одна из английских дам!
Обрадовавшись, что испанец говорит по-английски, Пенни одарила его улыбкой и объявила:
– Кем бы вы ни были, прошу, заходите. Я как раз пытаюсь объяснить слугам, что они должны делать, а вы будете моим переводчиком!
Несколько озадаченный ее напором, офицер тем не менее остался на высоте.
– Капитан Хуарес к вашим услугам! – сообщил он и поклонился.
Польщенная такой галантностью, Пенни снова улыбнулась. После чего схватила испанца за руку и потащила в патио, где принялась, с его, разумеется, помощью, отдавать распоряжения слугам, которых в доме губернатора было около дюжины. Капитан переводил четко и внятно.
Покончив с делами, Пенни сказала:
– А теперь велите вот этой девушке, Зите, принести нам вина. У губернатора очень неплохая малага.
Офицер едва заметно улыбнулся. Он прекрасно знал, какое вино у губернатора. Деликатно откашлявшись, он спросил, дома ли хозяин.
– О нет, он недавно ушел. Я думаю, он в форте Ла-Фуэрса.
Пенни повела гостя в галерею, к одной из каменных скамеек возле колонны. Стояла такая жара, что даже в патио, в тени пальмы, сидеть было неприятно.
– Удивительно, как вы не встретились с ним, – добавила Пенни, присаживаясь.
Капитан Хуарес покраснел, вернее, его оливкового цвета лицо потемнело. Он давно уже бродил у дома, дожидаясь, когда губернатор уедет.
– А донна Марина? – с робостью в голосе спросил капитан. – Она дома?
Пенни бросила на гостя внимательный взгляд. По тому, как нервно он стал поправлять воротник, словно тот внезапно сделался тесен и сдавливал горло, Пенни безошибочно распознала: капитан пришел вовсе не к губернатору, а к его пышнотелой дочурке.
– Нет, донна Марина ушла куда-то с дуэньей, – как ни в чем не бывало ответила Пенни. – Я не знаю, когда она вернется. – Пенни ухмыльнулась. – Но думаю, она вернется поздно. Ведь такая волнующая ночь! Под ее балконом впервые распевали серенады. Стоило только качать. Губернатор боится, как бы ухажеры не выстроились в очередь. Тогда уж от их кошачьего воя жизни не будет, пока он не выдаст ее замуж!
Капитан поднял на Пенни несчастные глаза. Ему очень неприятно было слышать, что о его возлюбленной говорят в таких выражениях. Но хуже всего было то, что губернатор не давал ему ни малейшей надежды стать мужем Марины. И в самом деле, что он мог позволить себе на капитанское жалованье? Разве к такому нищенскому существованию привыкла дочка губернатора, в которую капитан был влюблен без памяти?
– Я пришел справиться о здоровье дона Диего, – пояснил капитан Хуарес, опасаясь, как бы собеседница не подумала, что он пришел из-за Марины.
– Дон Диего сейчас живет в соседнем доме, – сообщила Пенни.
В этот момент принесли малагу, и капитан Хуарес, воспользовавшись возможностью помолчать, с удовольствием принялся за вино. Пенни не сводила с него пронзительно-синих глаз.
– Так вы всего лишь хотели справиться о здоровье дона Диего? – не удержалась она от вопроса.
– Ах, сеньорита! – воскликнул капитан, у которого от выпитого развязался язык. – Если у кого-то и есть повод беспокоиться за его здоровье, так это у меня, ибо это я доставил его сюда из Порт-Рояля.
– В самом деле?
Пенни оживилась. Ей пока так ничего и не удалось узнать про дона Диего. Можно представить, как обрадуется Каролина, если удастся разузнать кое-что о прошлом дона Диего! Пенни устроилась поудобнее и приготовилась слушать.
– Начало впечатляющее. Каково же будет продолжение? Расскажите мне непременно, чтобы я могла поделиться с Мариной.
Марина уже не раз слышала эту историю, но капитан был польщен. Такую историю можно слушать не раз и не два.
– Но, сеньорита, мне придется начать издалека.
– О, начинайте, откуда считаете нужным, – сказала Пенни и налила гостю еще вина.
У капитана, не избалованного женским вниманием, немного кружилась голова – как от близости красивой женщины, так и от вина. Немного помолчав, он начал свой рассказ.
И вскоре перед мысленным взором Пенни одна за другой стали оживать картины прошлого. Все началось задолго до землетрясения в Порт-Рояле. Все началось с того, что дель Мундо получил из Испании сообщение: командовать операцией назначен некий дон Диего Вивар, направляющийся в Гавану. Капитан рассказывал, что дон Рамон побагровел и схватил курьера за горло. Капитану, имевшему несчастье находиться в тот момент рядом с посыльным, стало страшно: а вдруг комендант Эль-Морро в гневе задушит несчастного? Пришлось вмешаться, и дона Рамона оттащили от посыльного.
– Представляю, как это выглядело! Я вам завидую: присутствовать при таком спектакле! – со смехом воскликнула Пенни.
Капитан лишь кивнул и продолжил свой рассказ.
Конечно, сам он, будучи офицером, мог понять дона Рамона. Разве не дон Рамон разработал план уничтожения английских пиратов? В самом деле, стоило лишь захватить их главный порт на Ямайке – и с ними покончили бы навсегда! Дон Рамон доверял капитану Хуаресу, и тот знал, что план захвата Порт-Рояля был представлен королевским советникам уже год назад. Дон Рамон уже отчаялся получить вести из Испании и, не дождавшись распоряжений, сам отправился в Порт-Рояль в качестве разведчика. А вернувшись в Гавану, дон Рамон незамедлительно принялся за дело. Передовой отряд должен был возглавлять капитан Хуарес собственной персоной. Дон Рамон с надеждой встречал каждый галион, прибывающий из метрополии; он ждал приказа о наступлении.
И вот дождался. В послании, доставленном капитаном одного из кораблей, говорилось, что королевский совет одобрил предложенный доном Рамоном план, но возглавить наступление должен человек поопытнее. Поскольку дель Мундо считался опытным артиллеристом, военный совет решил, что ему следует оставаться в Гаване, – командуя в крепости орудийным расчетом, он мог бы поддержать в случае необходимости флот. А капитану Хуаресу надлежало собрать передовой отряд для заброски в Порт-Рояль. Там им следовало войти в контакт с человеком дель Мундо – тот должен был их разместить. Членам отряда надлежало раствориться среди жителей острова, поэтому все люди, подобранные капитаном Хуаресом, должны были говорить по-английски так же хорошо, как и он сам.
В письме особо подчеркивалось: заброшенные на Ямайку люди не должны привлекать к себе внимания – только ждать. Ждать прибытия из Испании некоего кастильского джентльмена, того, кто впоследствии возглавит операцию. Имя этого кабальеро – дон Диего Вивар, и он являлся доверенным лицом как консула, так и самого короля. Дон Диего отправлялся на корабле «Санто-Доминго». Его должны были высадить вблизи побережья Ямайки, а в Порт-Рояль ему следовало добираться самостоятельно.
В письме сообщалось: люди из отряда капитана Хуареса узнают дона Диего по его сапогам – подарку испанского короля. То были обыкновенные охотничьи сапоги из черной кожи, но только отвороты голенищ у них ярко-красные, и на отвороте одного из сапог будет вышито ДВ – Диего Вивар. В голенище этого сапога будет вшит пакет, который приказано не вскрывать до прибытия в Порт-Рояль.
Между тем дон Рамон держался стойко, старался не выдавать своей обиды. Но в конце концов обида одержала верх, и капитан Хуарес не мог его за это винить. Окажись он на месте дона Рамона, неизвестно еще, как бы себя повел.
Но в тот момент, когда Порт-Рояль начало трясти и здания стали рушиться на глазах у капитана, он подумал, что дон Рамон, должно быть, родился под счастливой звездой. Не иначе как ангел-хранитель о нем позаботился.
До этого момента Пенни слушала вполуха, но о землетрясении она слышала от Каролины, и ей захотелось узнать подробности.
– Расскажите об этой ужасной катастрофе! – воскликнула она. – Говорят, там был настоящий ад!
Капитан Хуарес отпил вина и продолжил рассказ – сообщил, что ничего более ужасного в жизни не видел и ему удалось спастись лишь потому, что он прекрасный пловец. Капитану в конце концов удалось зацепиться за что-то, и он обнаружил, что держится за обломок носа корабля, выброшенного на берег. А вокруг плавали обломки множества других судов: обшивки, сломанные мачты, рваные паруса – и все это среди печных труб и уцелевших крыш.
И Каролина все это пережила! Что может быть более захватывающим, чем рассказ недавнего очевидца событий! Пенни подлила гостю еще вина.
Капитан Хуарес перевел дух. Он подходил к самому главному месту своего повествования. После многозначительной паузы капитан заявил, что сумел прочесть название одного из разбитых кораблей.
«Морской волк»!
Пенни так и не донесла до рта стакан. Чтобы не разлить вино, она поспешила поставить стакан на стол и с восхищением взглянула на капитана.
Наверное, ненависть к английским флибустьерам придала капитану сил, потому что он сумел-таки забраться на тонущие обломки корабля, который когда-то наводил ужас на все суда, появлявшиеся в карибских водах. Капитан Хуарес посмотрел вверх и увидел человека, висящего на такелажных канатах. Он непременно упал бы вниз, если бы не сапог, угодивший в снасти. Капитан бросился в воду и сделал это очень вовремя, ибо корабль тут же накренился и тот самый человек, что зацепился сапогом за снасти, тоже оказался в воде рядом с Хуаресом.
В тот же миг раздался треск дерева, надрывный звук, идущий изнутри корабля, звук, казавшийся Хуаресу в тот момент более жутким, чем рокот моря, – этот звук побудил капитана к немедленным действиям.
Стараясь не запутаться в хитросплетении канатов, ставших ловушкой для несчастного, Хуарес поплыл прочь, к ближайшей крыше, вернее, к трубе. Уже вскарабкавшись на трубу, он почувствовал: что-то держит его за сапог. Оказалось, тот самый канат. Испугавшись, что тонущий корабль может затащить его на дно, капитан Хуарес принялся стаскивать с себя сапог. И тут взгляд его упал на запутавшегося в снастях человека – вернее, даже не на него, а на его сапоги…
На ногах у несчастного – живого или мертвого – были те самые сапоги, черные, с красным отворотом. Капитан вытянул шею и разглядел на отвороте одного из них золотые буквы ДВ!
Не зря капитана считали человеком действия. Он подплыл к несчастному, приник к его груди – сердце билось. Значит, посланник короля жив! Рискуя жизнью, капитан стал освобождать от канатов обладателя королевских сапог. Быстро справившись с этой задачей, он снова поплыл к спасительной трубе, увлекая за собой пребывавшего без сознания дона Диего Вивара.
Не вдруг осознал капитан нелепость ситуации: как мог дон Диего Вивар прибыть в Порт-Рояль на пиратском корабле? Но, будучи человеком здравомыслящим, капитан Хуарес представил себе возможное развитие событий.
Дон Диего Вивар плыл из Испании на «Санто-Доминго», но корабль стал жертвой пиратов, а дона Диего пираты взяли в плен и доставили в Порт-Рояль для того, чтобы держать там в ожидании выкупа? Он не был в цепях, но разве это о чем-то говорит?
– Так, значит, вы узнали его по сапогам? – воскликнула Пенни.
Капитан, уже изрядно накачавшийся вином, кивнул с победоносным видом.
Потом Пенни с сияющими глазами выслушала рассказ о том, как губернатор приказал разрезать сапоги дона Диего и прочел приказ королевского совета. Дон Диего спал, и губернатор велел лекарям пустить ему кровь, однако дон Диего не Просыпался. Вскоре в дом губернатора явился дон Рамон – посмотреть на прибывшего, но тот по-прежнему не просыпался.
Когда же дон Диего наконец проснулся и схватился за отчаянно болевшую голову, он так и не смог ничего вспомнить, ничего из своего прошлого.
– Вы опознали его по сапогам… – в задумчивости пробормотала Пенни. – Всего лишь по сапогам…
К этому времени вернулась Марина в сопровождении дуэньи. Капитан Хуарес вскочил, расплескав на одежду вино.
– Донна Марина, – прошептал он и низко поклонился, едва не ударившись лбом о кафельный пол.
Девушка брезгливо поджала губы.
– Капитан Хуарес, – протянула она со скучающим видом, – как приятно вас видеть. – И бросила уничтожающий взгляд на Пенни.
Пенни, решив предоставить бравому солдату шанс, оставила молодых людей наедине, тем более что ей было о чем поразмыслить.
– По сапогам, вот, значит, как вас узнали, дон Диего, – пробормотала она, плюхнувшись на кровать. – Да, это многое объясняет…
Глава 23Дом на площади де Армас
Гавана, Куба
Было уже довольно позднее утро, когда Пенни, взлетев по ступеням в спальню Каролины, растормошила сестру.
– Вставай, соня! – закричала она. – Иди к окну, посмотри на свою соперницу!
Каролина помотала головой, сонно глядя по сторонам. Затем, очевидно, окончательно проснувшись, подошла к окну.
– Вот она! – воскликнула ликующая Пенни. – Донна Химена Менендес! С утра она нанесла визит губернатору и теперь уходит.
Каролина увидела, как сам губернатор галантно подсаживает в карету стройную темноволосую женщину. Со второго этажа трудно было разглядеть ее лицо, но двигалась она весьма грациозно и одета была весьма богато.
– Черный шелк, – пояснила Пенни, – самый лучший. И прекрасное черное кружево. В ушах – серьги с бриллиантами непомерной величины, а на шее – отборный жемчуг. Глаза… Вот это глаза! Какие огромные! Неудивительно, что дон Диего за ней приударил.
Каролина нахмурилась:
– Это мы еще посмотрим, кто за кем ухлестывает!
– Возможно, влечение взаимное, – улыбнулась Пенни. – Ах, посмотри, она машет рукой Марине, Чертова девка вниз не сойдет, но донна Химена знает, что она стоит где-нибудь у окна и наблюдает, вот на всякий случай и помахала.
Теперь, когда кружевная манжета платья отогнулась и обнажилась безупречной формы рука, когда блеснули влажные черные глаза испанки, Каролина убедилась: у Марины действительно имелись все основания для ревности. Старая Хуана, конечно, преувеличивала, называя донну Химену самой красивой женщиной в мире, но все же… Смуглое лицо, густые блестящие волосы, отливавшие в синеву под ярким гаванским солнцем… Красота испанки была яркая, броская – брови вразлет, огромные бархатные глаза, опушенные длинными черными ресницами. И при этом она казалась изящной и элегантной – истинная аристократка. Неудивительно, что бедная Марина так ее возненавидела.
– У нее голос сладкий, как мед, – продолжала подзуживать Пенни. – И она так садится в кресло, так лениво и грациозно, что, ей-богу, сразу представляешь, как она укладывается в постель. Разумеется, у нее множество любовников!
Что до Каролины, то ей было все равно, сколько любовников у донны Химены – хоть все мужчины в Гаване, кроме одного! Она не желала отдавать ей дона Диего Вивара!
– Слуги говорят, что донна Химена составила свое расписание так, что для дона Диего у нее находится время по меньшей мере три раза в неделю, – с ехидцей добавила Пенни, искоса глядя на сестру.
«Этому будет положен конец!» – пообещала себе Каролина. И тут же сказала:
– Сомневаюсь, чтобы он особенно беспокоился на ее счет, ведь для него она падшая женщина, а такие женщины, как правило, привлекают более робких мужчин.
– Мы, кажется, научились философствовать, – насмешливо протянула Пенни. – Уверена, что она находит твоего дона Диего занятным, ибо в нем есть некая тайна.
– Тайна? – с рассеянным видом переспросила Каролина, провожая взглядом карету.
Пенни отошла от окна и села на кровать. Сегодня она нарядилась на славу, что прямо-таки бросалось в глаза. Черный кружевной наряд согрел бы сердце любой испанки, а буйные огненные волосы были аккуратно уложены в высокую прическу и заколоты резным черепаховым гребнем.
– Вижу, ты заметила перемену, – улыбаясь, проговорила Пенни. – Кажется, мы с донной Констанцией одного размера. Он сказал, что я могу надевать все, что мне заблагорассудится, чем наряднее, тем лучше! – Пенни приглушенно засмеялась.
– Так, значит, ты с ним спишь, – со вздохом констатировала Каролина.
– Пока нет. Губернатор на редкость галантен. Он за мной ухаживает, а его дочка бесится!
– Не хочешь ли ты сказать, что он намерен на тебе жениться? – выдохнула Каролина.
– Может, он и собирается на мне жениться, да только я не собираюсь выходить за него замуж! – заявила Пенни. – В Испании жена должна во всем угождать мужу, а это не в моих правилах!
– Да уж, действительно не в твоих.
– Так что пока я зовусь домоправительницей и соответственно веду хозяйство.
– То же самое я могла бы сказать и про себя, – не без иронии заметила Каролина.
– Значит, нас обеих повысили в должности, – подытожила Пенни.
– Так скажи мне: что за тайна у дона Диего? – спросила Каролина.
– О, я же затем к тебе и пришла! Есть такой капитан Хуарес, который волочится за Мариной. Он говорит по-английски, и вчера, когда Марины не было дома, он рассказал мне про дона Диего.
Затем Пенни вкратце передала рассказ капитана о том, как он по сапогам узнал дона Диего на борту «Морского волка».
Каролина ловила каждое слово сестры. Сейчас она наконец поняла, что случилось, поняла, как Келлз, утративший память, оказался в Гаване под именем дона Диего Вивара.
Они, Каролина и Келлз, были вместе в Порт-Рояле! Пока она находилась на палубе «Лебедя», раненого Келлза переправлял в Гавану этот Богом посланный спаситель, принявший образ испанского офицера.
«Итак, он оказался в смертельной опасности, ибо живет во лжи и не знает об этом!»
– У тебя такой странный вид, Кэрол, – заметила Пенни. – Можно подумать, что ты знаешь что-то такое, о чем я не знаю!
Каролина вздрогнула. Мыслями она унеслась слишком далеко. В былое время она непременно поделилась бы с Пенни, взяв с нее обещание хранить тайну, но этой новой, более разговорчивой, непостоянной Пенни она доверять не могла. И при одной мысли о том, что случится, если все раскроется здесь, в Гаване, Каролине становилось жутко!
– Нет, ничего… Я просто подумала о том, как это странно: быть спасенным во вражеском городе, во время землетрясения… – затараторила Каролина.
Пенни смотрела на сестру с хитрым, чуть насмешливым прищуром.
– Губернатор разделяет твое мнение. Вчера он даже пробормотал что-то насчет того, что все уж слишком хорошо сложилось для дона Диего, так, будто его специально подсунули Хуаресу, чтобы тот его спас!
Каролина почувствовала, как по спине у нее побежали мурашки. Оказывается, опасность еще ближе, чем она думала, раз сам губернатор заподозрил неладное!
– Пути Господни неисповедимы, – сказала Каролина, заставляя Пенни гадать над смыслом этого высказывания.
– Да уж, – кивнула Пенни. – Только подумать – как судьба свела нас с тобой после стольких лет разлуки! А теперь главный вопрос: что ты будешь делать с донной Хименой?
«Сделаю все, чтобы отвадить ее от Келлза!» – подумала Каролина.
– А почему я что-то должна с ней делать? – спросила она, немного помолчав.
– Потому что, – растягивая слова, ответила Пенни, – и слепому ясно, что ты влюбилась в дона Диего.
– Да, он мне нравится, – призналась Каролина, чтобы не признаваться в большем.
– И как ты собираешься вырвать его из рук этой красотки? Заигрывая с доном Рамоном и заставляя Диего ревновать?
Каролина едва не задохнулась от возмущения, но Пенни лишь захихикала.
– Не думай, что здесь, в Гаване, ты можешь держать в секрете свои романы, Кэрол. Слуги губернатора только и говорят, что о тебе и коменданте крепости. Похоже, ты произвела фурор своим вчерашним выходом в свет. Как это тебе удалось заставить дона Рамона подарить тебе туфли, а потом сводить в таверну? Кстати, – добавила Пенни, скосив взгляд под кровать, – туфельки премиленькие. Надо не забыть сказать губернатору, что туфли его жены мне не совсем впору. Может статься, – расхохотавшись, заключила Пенни, – что у нас с тобой будет один сапожник!
Каролина попыталась улыбнуться. Почему-то сегодня смех Пенни казался неприятным. Как и ее намеки.
– Пенни, не поможешь ли ты мне достать рубашку потоньше? В той, что на мне сейчас, слишком жарко.
– Конечно! Если я не найду подходящей в сундуке губернаторской жены, одолжу у Марины.
– Вот этого не надо, – сказала Каролина. – Не хочу, чтобы у тебя были неприятности.
– Вот еще, – беззаботно пожав плечами, ответила Пенни. – Всю жизнь у меня постоянно возникали неприятности, и теперь уже поздно что-либо менять.
Каролина промолчала, но мысленно согласилась с сестрой. Той Пенни, которую она знала в детстве, уже нет, а эта словоохотливая отчаянная женщина действительно не могла обходиться без риска. Как ни больно в этом признаться, Пенни превратилась в куртизанку. Разве ей понять, что можно любить одного мужчину и не желать остальных? Пенни родилась не для верности, не для того, чтобы отдавать себя целиком единственному, она рождена, чтобы дарить радость многим, и ей самой, похоже, нравится такая жизнь.
– Что же ты будешь делать, Пенни, если встретишь мужчину, которого по-настоящему захочешь? – спросила Каролина.
Пенни смерила сестру насмешливо-беззаботным взглядом. Но в голосе рыжеволосой красавицы звучали металлические нотки:
– Ну что ж, тогда он станет моим, ты слышишь, он непременно станет моим!
Итак, Пенни все еще надеется найти свою любовь, пристально глядя на сестру, подумала Каролина. Надеется, но, может, так никогда и не встретит.
– Ладно, Кэрол, ты тут пока разбирайся со своими любовными делами, а я пойду. Хозяйство ждет! – со смехом бросила Пенни и, насвистывая какую-то веселую мелодию, удалилась.
Каролина улыбнулась ей на прощание. И еще долго после ухода сестры сидела на кровати, задумчиво глядя в пространство.
Вечером, за ужином, Каролина блистала. Настроение у нее было превосходное. Она весело щебетала с доном Диего, в личности которого теперь нисколько не сомневалась. Подливая ему вина, она улыбалась, показывая свои жемчужные зубки и охотно с ним соглашаясь, что бы он ни сказал.
Каролина надеялась произвести на дона Диего хорошее впечатление, хотя в глубине души ей казалось жутким и странным, что она вынуждена прибегать к подобным уловкам, общаясь с человеком, который был и остается ее мужем.
Она старательно избегала тем, касавшихся Испании, говорила лишь о том, что происходило в Гаване, о том, что сама успела узнать со слов старой Хуаны.
Сотрапезник смотрел на нее с известной осторожностью, очевидно, гадая, чем обязан такой радикальной перемене в гостье его дома. К тому же он не мог остаться равнодушным к ее красоте: ему нравилось в ней все – и как она держит ложку, и как деликатно ест. Он мог лишь дивиться, откуда взялась эта ноющая боль в сердце, возникавшая всякий раз, стоило ему пристальнее взглянуть на собеседницу. Его тянуло к ней, и в этом влечении было нечто большее, чем просто влечение полов. Так в чем же дело? Почему она успела так быстро и прочно зацепить его? Ведь это всего лишь пиратская девка! Он, испанский гранд, не мог испытывать к англичанам, промышлявшим грабежом, ничего, кроме презрения. Мало того что они разбойники – они к тому же еще и язычники, и эта женщина – одна из них. Надо быть с ней настороже.
Но в этот вечер Каролина была вся желание, вся женственность. Вот она, деликатно зевнув, встала из-за стола и сказала, что день был долгим и ей пора спать.
Мимо журчащего фонтана она пошла к лестнице, той, что вела на ее половину, пошла лишь для того, чтобы надеть прозрачную черную рубашку, которую раздобыла для нее сестра. Рубашка оказалась чуть великовата, но это не имело значения, важно было лишь то, что она совершенно прозрачная, что при свете свечей бледные соски просвечивали розовым, а бедра и стройные ноги казались даже более соблазнительными, чем если бы она предстала перед доном Диего нагой.
Каролина на цыпочках прошла в его спальню и, подойдя к постели, откинула покрывало. С продуманной небрежностью она легла так, чтобы вошедшему сразу бросилась в глаза ее обнаженная лодыжка, чтобы волосы, рассыпавшиеся по подушке, напомнили ему солнечные лучи. Она лежала, чуть согнув одну ногу в колене и раскинув в стороны руки.
И ждала.
Дон Диего не стал надолго задерживаться внизу. Вот она услышала его шаги и почувствовала, что вся трепещет в ожидании. Но она тут же напомнила себе, что ждет собственного мужа, и заставила себя расслабиться. Стоит ли его бояться? Не выпорет же он ее!
Дверь распахнулась, и дон Диего застыл на пороге.
Каролина лениво потянулась, вся – искушение, противостоять которому едва ли под силу мужчине из плоти и крови.
– Я устала спать одна, – сладко улыбнувшись, сказала она, чуть надув губки.
Темные брови дона Диего поползли вверх – он был явно удивлен; но серые глаза сверкали, выдавая желание.
– Я уже говорил вам, госпожа Лайтфут, что не желаю служить вам в постели заменой другому мужчине. А сейчас…
– Но я желаю только вас, – взмолилась Каролина. – Я думала о вас весь день. И вы тоже находите меня привлекательной, ваши глаза говорят мне об этом!
– Я нахожу вас чертовски привлекательной, – неохотно признал дон Диего.
– Тогда что же между нами стоит?
Каролина повела плечом, и рубашка спустилась с плеча, приоткрыв полную грудь. Наверное, игра зашла слишком далеко. Глаза Каролины потемнели, дыхание стало прерывистым. Он видел, что страсть ее не наигранная.
– Я обещаю не думать ни о ком, кроме тебя, – сказала она, чуть покраснев.
Господи, святой не устоял бы перед этой девчонкой!
В тишине, молча лаская Каролину взглядом, он разделся. Молча лег рядом с ней и молча обнял ее, стал целовать ее губы, грудь, живот, треугольник золотистых волос между ногами. Он целовал ее колени, руки, плечи, шею.
Наконец он подложил ладони под ее округлые ягодицы и, прижав к себе, вошел в нее. Из груди Каролины вырвался тихий стон.
Он молча улыбался, глядя на нее сверху вниз. Такая юная, такая горячая и такая податливая, так славно отвечавшая на каждое его движение. У него возникло ощущение, что они уже занимались любовью прежде, много-много раз.
Она тоже молчала. В тишине они делили радость.
Простыня чуть сбилась под спиной Каролины, потому что рубашка каким-то образом совсем соскользнула с плеч, к тому же задралась вверх, так что теперь напоминала роскошный прозрачный шарф, опоясавший тонкую талию. И, хотя оба забыли об этом иллюзорном наряде, Каролине он был весьма к лицу.
Она обнимала его, поглаживала пальцами его спину. Губы ее прижимались к его груди, она выгибала спину ему навстречу, и душа ее пела от невозможного счастья – от счастья снова оказаться с ним, снова испытать то, что уже не раз испытывала.
Какая разница, что Келлз не знал, кто он такой? Что с того, что они любили друг друга бессчетное число раз – днем под солнцем, а ночью под звездами? Сейчас он был здесь, с ней, и снова принадлежал ей. И он снова был в нее влюблен! Влюблен, пусть даже сам пока не мог себе в этом признаться! Но Каролина уже увидела ростки любви в его душе! Он вновь полюбил ту же самую женщину!
Затем страсть подняла их на своих мощных крыльях и понесла в поднебесье, в волшебный мир сияющего света. А потом, неохотно возвращаясь из этого чудесного царства желания и осуществленной мечты, возвращаясь в реальный мир, она увидела, что Келлз с улыбкой смотрит на нее.
– Ты чудо, – пробормотал он. – Какое наслаждение держать тебя в объятиях!
Каролина едва удержалась, чтобы не сказать: «Тебе всегда это нравилось!»
– Как ты думаешь, прислуга не будет слишком удивлена, если я останусь здесь на ночь? – спросила она с наигранным беспокойством.
– Я думаю, они давно этого ждали! – со смехом ответил он.
Она смотрела на него сквозь полуопущенные ресницы.
– А что подумает губернатор, когда узнает?
– Я думаю, он будет в восторге! – ответил он.
«Хотя о дочке того не скажешь!» – Каролина, однако, не стала делиться своей последней мыслью.
– Итак, мы всем угодили, – сказала она. – А себе – больше всего.
Он с улыбкой повернулся на бок и уснул.
