Текст книги "Песня ночи"
Автор книги: Валери Шервуд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)
Минувшая ночь стала началом того, что Каролина позже вспоминала как их второй с Келлзом медовый месяц. Увы, мед сильно отдавал горечью, ведь теперь она уже не являлась супругой Келлза. Но и в качестве любовницы своего избранника Каролина чувствовала себя вполне счастливой.
Быть может, она еще не завоевала его окончательно, но была на пути к победе! Казалось, он никак не мог насытиться ее ароматным телом. Вот и сейчас: после страстных объятий они нежились в постели, пребывая в приятной истоме, приходящей после бурных любовных игр, и говорили о разном. Он с гордостью рассказывал ей об укреплении крепостей, и то была гордость испанца за свою державу, гордость за военную мощь Испании и оплота метрополии в Новом Свете – красавицы Гаваны. Каролина слушала и не смела ни намеком дать ему понять, что гордость его ложная, что он говорит от имени врагов и что эти ныне столь полюбившиеся ему испанцы не задумываясь повесили бы его, если бы узнали о нем то, что знала она.
И вот в субботу Каролина не выдержала терзавшей ее двойственности. Будь что будет, решила она. У Каролины хватило терпения дождаться, пока в доме все стихло и слуги уснули, ибо никто не должен был услышать то, что она собиралась сказать дону Диего. Она позволила ему вдоволь насладиться любовью и потом, пристально взглянув на расслабленного и умиротворенного дона Диего, сказала:
– Я хочу кое-что сообщить тебе. Советую прислушаться к моим словам. Имей в виду, у меня в руках твоя жизнь.
Дон Диего усмехнулся и погладил ее по животу.
– Я весь в твоей власти, моя девочка. – Он потянулся к ней, чтобы обнять, но она отстранилась.
– Погоди, постарайся сосредоточиться. Я хочу сообщить тебе нечто очень важное. Во-первых, расскажи мне о том, как капитан Хуарес узнал тебя. Мне говорили, будто тебя нашли без сознания, запутавшимся в снастях «Морского волка», в Порт-Рояле. До этого он тебя ни разу не видел. Как он узнал, что ты – это ты?
– По сапогам, – с обезоруживающей улыбкой ответил дон Диего. – Если тебе интересно, могу рассказать тебе об этих сапогах.
Дон Диего кивнул на стоявшие у кровати кожаные сапоги.
– Очень интересно, – ответила Каролина.
– Так вот, эти сапоги были заказаны королевскому сапожнику специально для меня. И в один из них зашили пакет.
– Они не вполне тебе впору, – поморщившись, заметила Каролина, мельком взглянув на черные сапоги с красным подбоем.
– Это потому, что прежняя пара тоже не вполне мне подходила. Кажется, я отдал старую пару сапожнику, и он сшил новые точь-в-точь по старой мерке.
– Странно… почему с тебя не сняли мерку? – поинтересовалась Каролина.
– Я послал сапоги сапожнику, и все тут! Ты что, хотела, чтобы я сказал, что они мне не впору и отказался бы от королевского подарка? Я не такой храбрец! Ты обо мне слишком высокого мнения! – со смехом проговорил дон Диего.
– В Порт-Рояле, – заметила Каролина, – остались твои новые сапоги, только сшитые. Мы поссорились, и ты ушел в старых. Думаю, что я знаю, как обстояло дело. К тому времени как ты взял «Санто-Доминго», соленый воздух и влага довершили начатое, и твои сапоги пришли в полную негодность. Поэтому ты снял обувь с мертвеца – дона Диего Вивара. – Слова эти походили на хлесткие удары по лицу.
– Итак, мы снова взялись за старое? – с угрозой в голосе спросил дон Диего.
– Келлз, послушай меня, – в волнении проговорила Каролина, – я была твоей женой, я хорошо тебя знаю. На твоем теле нет пятнышка, которое было бы мне незнакомо. Я могу сказать, откуда у тебя этот шрам на запястье. И тот – на боку. Они оба получены из-за меня, ты защищал мою честь.
– Но вы, мадам, еще не объяснили, почему я так хорошо говорю по-испански. И почему я так хорошо усвоил роль испанского кабальеро, – хриплым голосом – то ли от волнения, то ли от гнева – проговорил дон Диего.
– Ты жил одно время в Испании. В Саламанке. Ты рассказывал мне об этом времени, и там ты научился ненавидеть испанцев. Если хочешь знать, ты и флибустьером стал только из-за того, что пережил в Испании! Келлз, ты должен бежать отсюда, ты в опасности! В любой момент кто-то из пленных испанцев, тех, что были на Тортуге, может появиться здесь и узнать тебя. И тогда ты пропал!
– Но возможно и другое, – с ледяным спокойствием возразил дон Диего. – В любой момент из метрополии может прибыть галион, на борту которого окажется человек, который знал меня раньше. И тогда всяким сомнениям настанет конец: он подтвердит, что я и есть дон Диего Вивар, и восполнит пробелы в моей памяти.
– Нет, – в ужасе прошептала Каролина, – только не это! Мы погибли, если сюда явится человек, знающий дона Диего в лицо! Не дай нам Бог такого несчастья!
Как могла она забыть о том, что опасность грозит им и из Испании?! Он должен был опасаться не только тех, кто знал его как Келлза, но и тех, кто был знаком с испанцем доном Диего Виваром, в чей образ утративший память Келлз так прочно вжился!
Этот холодный прищур серых глаз был слишком хорошо знаком Каролине. Он не верил ни одному ее слову.
– И что вы предлагаете мне предпринять? – с язвительной усмешкой спросил мужчина, считавший себя доном Диего.
Он, кажется, решил включиться в игру. Это уже победа! Раньше он и слушать ее не хотел!
– Я предлагаю убраться отсюда как можно быстрее, использовать любую возможность: украсть лодку, пробраться тайно на какой-нибудь корабль, лишь бы исчезнуть с острова! В любой момент тебя могут узнать!
Он криво усмехнулся.
– А как вы объясните тот факт, что до сих пор никто, кроме вас, не увидел во мне этого вашего Келлза?
– Никому просто в голову не пришло отыскивать сходство! – без обиняков заявила Каролина. – Даже от Келлза никто не ждет подобной дерзости! Сам посуди: ты сидишь за одним столом с губернатором, выезжаешь с его дочерью. Но если бы кто-то увидел тебя без черного камзола, в распахнутой на груди рубахе и при ярком солнечном свете, если бы на тебе были твои любимые бриджи из оленьей кожи, а за поясом абордажный нож – не сомневайся, ты бы и глазом не успел моргнуть, как оказался бы в Эль-Морро! – Каролина умолкла – ее бил озноб.
– Так вы предлагаете мне оставить все и бежать? Куда? Для чего?
– Для того, чтобы начать новую жизнь. Начать где угодно, но только не в испанской колонии! У тебя золото в Англии, позволь мне отправиться туда и предъявить на него права!
– Так вот куда ты меня думаешь заманить, – пробормотал он. – Ты хочешь, чтобы я отправился в Англию…
– Нет, тебе туда нельзя, там ты объявлен преступником! Позволь мне отправиться туда вместо тебя. Позволь…
Она схватила его за руку, но он оттолкнул ее. Лицо его было словно каменное, в голосе звучал металл.
– Значит, всю эту неделю ты только и делала, что пыталась морочить мне голову! Теперь я знаю, что ты замышляла, лживая девка! Ты хочешь сдать меня своим английским пиратам! Какой же стервой надо быть, чтобы стремиться уничтожить того, в чьих объятиях ты стонешь от страсти!
– Я никогда не желала тебе зла! – воскликнула Каролина.
Он приподнялся на локтях и теперь нависал над ней грозной тенью.
– Разве? Ты же хочешь подать меня врагам… словно десерт на блюде?
– Пираты не враги тебе, а друзья! Хоукс…
– Вот оно, твое коварство! Сначала обольстить, потом подчинить своей воле, а там делай что хочешь!
Он был зол еще и потому, что ей почти удалось добиться своего. Он почти поверил ей!
– Келлз, поверь мне, я никогда не лгала тебе! Я пытаюсь спасти твою жизнь!
– Я ошибся в тебе, – тихо сказал он. – Я едва не бросил ради тебя другую, но ты всего лишь пиратская шлюха!
Каролина оторопела от такой грубости. Далее события развивались с молниеносной быстротой.
Дон Диего подхватил Каролину на руки и ударом ноги распахнул дверь. В несколько шагов преодолев расстояние между двумя спальнями, он занес Каролину в ее комнату и бросил на кровать.
– Не попадайся мне на глаза! – И дверь с грохотом захлопнулась.
От гнева и отчаяния Каролина зарыдала. Сквозь всхлипы она слышала, как с треском захлопнулась дверь большой спальни.
На следующий день дон Диего не вышел к завтраку. Чуть позже Каролина видела, как он выезжает с губернаторской дочерью. Но самое худшее еще ждало впереди. Как только он вернулся с прогулки, экипаж донны Химены остановился у дома. Саму донну Химену Каролина не видела, но вороных красавцев коней не узнать не могла. Вероятно, встреча была назначена заранее, потому что Келлз не заставил себя долго ждать. Он сел в карету, и донна Химена увезла его с собой. Глядя на отъезжающий экипаж из окна спальни, Каролина в отчаянии сжимала кулаки.
То, что он увивался за пухленькой губернаторской дочкой, по большому счету не очень-то беспокоило Каролину. Но в донне Химене она видела настоящую соперницу, и то, что Келлз сейчас угодил в лапы этой испанской красотки… Ах, это совсем другое дело!
У Каролины окончательно испортилось настроение. Она решила устроить сцену за ужином, но увы, оказалась лишена такой возможности: Келлз не вернулся ночевать.
На следующий день при встрече он лишь едва заметно кивнул – не сказал ни слова. А когда Каролина попыталась заговорить с ним, он захлопнул дверь перед ее носом.
Она не могла знать, каких усилий ему стоило выдерживать характер, какую борьбу с собой приходилось вести. Он лежал в объятиях донны Химены, соблазнительной и умелой любовницы, но думал о Каролине. Тело его и душа тянулись к этой продажной флибустьерской девке. Ночь он провел в таверне, пытаясь забыться в вине, но забвение не приходило. Боже мой, она отравила ему душу, она околдовала его!
Но он твердо решил: не сдаваться. И, черт возьми, он справится с этим наваждением, с этим колдовством. Просто надо больше времени проводить с Хименой… Если же сладкие губы донны Химены не избавят его от тоски по телу Каролины, ну, тогда он найдет еще дюжину потаскух, в конце концов, этого добра в Гаване хватает!
Так он уговаривал себя – и все же страдал.
Но Каролина этого не знала. Она жила в своем собственном аду, в страхе за него и за себя.
– Вот они, мужчины! – с горечью сказала она сестре.
– Да уж, черт бы их побрал! – со смехом согласилась Пенни. – Ты знаешь, я уже почти затащила губернатора в постель! Не знала, что он окажется таким застенчивым!
– Наверное, юн тебя просто боится, – со вздохом сказала Каролина. – На тебя посмотришь, так кажется, что ты можешь мужчину живьем съесть.
– Да перестань, Кэрол! Я вовсе не такая кровожадная! Эй, погоди, ты-то что скисла? Что у вас тут случилось с доном Диего? Неужто голубки рассорились?
– Больше мы с доном Диего не любовники, – сквозь зубы процедила Каролина.
– Ах, так он взялся за старое! Ну что тебе сказать, все мужчины таковы, – с глубокомысленным видом заметила Пенни. – Но всегда можно ответить им тем же – найти себе другого!
Каролина во все глаза уставилась на сестру. Иногда стоит прислушаться к советам опытных женщин! Вот оно, лучшее средство от болезни! Лечи подобное подобным! Дон Рамон наведывался почти ежедневно, и всякий раз она просила Лу сказать, что ее нет дома. В медовых глазах дона Рамона угадывалась затаенная страсть, и Каролина знала, что может заполучить его в любой момент, стоило лишь намекнуть, что она не против. Дон Рамон – это то, что ей нужно!
– Свет на твоем доне Диего клином не сошелся, – продолжала поучать Пенни. – Верен дон Диего или нет, мир все так же прекрасен!
– Так же? – эхом откликнулась Каролина.
– Конечно. За доказательствами далеко ходить не надо. Совсем недавно ты убивалась по Келлзу, а тут… смотри как взвилась, стоило какому-то дону Диего положить глаз на какую-то донну Химену!
– Возможно, так было назначено мне судьбой, возможно, дон Диего послан мне, чтобы я забыла про Келлза!
– Не горячись, это я так, вскользь заметила.
– Наверное, мне действительно стоит найти себе другого, – сказала Каролина.
Но сказать проще, чем сделать. Ведь в душе она была по-прежнему верна своему флибустьеру.
– Не понимаю, за что ты меня ненавидишь, я тебе всего лишь раскрыла глаза!
Так Каролина начала свой разговор с Келлзом на следующий день, когда он, расслабленный и приятно уставший, вошел в дом, очевидно, возвратившись с рандеву с донной Хименой.
Он остановился, окинув Каролину пытливым взглядом. Всю – с головы до ног. Под этим откровенно раздевающим взглядом Каролина почувствовала себя неловко, даже покраснела.
– Я не испытываю к тебе ненависти, – ответил он.
Он не солгал. Потому что действительно не испытывал к ней ненависти. Беда в том, что при этом он еще и не был к ней равнодушен – напротив, желал ее каждой клеточкой своего тела, желал так, что едва мог сдерживать себя. При одном взгляде в ее сторону он чувствовал, что в груди загорается пламя. Но и когда ее не было рядом, дело обстояло не лучше: он носил ее образ с собой, куда бы ни шел и что бы ни делал. Но предпочел бы умереть, только бы не выдать своих чувств.
– Тогда почему ты меня избегаешь?
Дон Диего набрал в грудь побольше воздуха. Он избегал ее потому, что чувствовал себя с ней так, словно его вот-вот свалит с ног штормовой волной. Она могла свести его с ума, и тогда, забывшись в ее объятиях, он пошел бы за ней хоть в ад. Ее серебристые глаза светились такой подкупающей искренностью, что он всерьез опасался за свой рассудок. Трудно было не верить ей, а поверить – значило бы перечеркнуть всю свою жизнь. Все, во что он верил, все, что осознавал как свое прошлое, – все это заставляло его ненавидеть таких, как бывший муж этой женщины, ненавидеть врагов Испании, язычников, грабителей и варваров – английских флибустьеров. Бороться за процветание Испании и истинной веры – в этом он видел свой долг дворянина, высшую цель своей жизни. Она же заставляла его отказаться от цели, презреть долг. Пойти за ней означало предать свои идеалы; пойти на сделку с этой красивой еретичкой значило для него предать самого себя и покрыть позором свой древний испанский род.
– Я избегаю тебя, – холодно заметил он, – потому что твоя ложь тянет меня в ад. Потому что я испанец и…
– Нет, ты англичанин, – с ожесточением в голосе перебила Каролина. – Ты был англичанином и англичанином остаешься!
– Но Келлз был ирландским пиратом, – заметил он с усмешкой. Наконец-то ему удалось поймать ее на слове!
– Келлз притворялся ирландцем для того, чтобы спасти от позора свою семью в Англии, – возразила Каролина. – Келлз на самом деле не кто иной, как Рэй Эвисток, старший из ныне живущих сыновей виконта, лорда Гейла.
– Не сомневаюсь в том, что вы знаете вашего мужа, – сказал дон Диего, пожав плечами. – Но я не Келлз. Забудьте о ваших фантазиях!
– Нет, не забуду! – воскликнула Каролина в отчаянии. – Не забуду, потому что ты в опасности! И с каждым мигом тучи над тобой все более сгущаются!
Его смех эхом отозвался в холле.
– Не могу поверить, что вы повредились умом. Следовательно, единственная цель всех ваших безумных рассказов – обмануть меня. А вот этого, любезная, не будет! Клянусь Богом, никому я не служил, кроме как испанскому королю. И не буду служить! – Голос его звенел от гнева, и его искренность возмутила Каролину до глубины души.
Она подбоченилась, вскинула голову – и мигом превратилась из несчастной, отчаявшейся женщины в надменную Серебряную Русалку. Сейчас Каролина была такой, которой ее знали на Тортуге и какой она редко кому являлась в Порт-Рояле.
– Ты топил их галионы и грабил их города, – бросала она ему в лицо. – Ты женился на мне по флибустьерскому обряду на борту «Морского волка», и на Тортуге все веселились на нашей свадьбе! Ты дрался из-за меня, и столько всего было еще! А теперь ты от меня отказываешься?
Он не мог не восхищаться силой ее духа. В конце концов, сказал он себе, она была в стане врагов, и кто может винить ее в том, что она старается укрепить свое положение?
– Если бы вы были мужчиной и заявили мне, что я Келлз, я бы вызвал вас на поединок и вы бы собственной кровью смыли нанесенное мне оскорбление, но вы женщина, и вы беззащитны. Мне очень хочется научить вас повиновению с помощью кнута, но я не стану этого делать, потому что у вас бесстрашное сердце. Откажитесь от сказанного, и мы снова станем друзьями.
Каролина беспомощно всплеснула руками. Ну почему он так упрям?!
– Ты болван, – с горечью проговорила она. – И твоя глупость будет стоить тебе жизни.
– По крайней мере я распоряжусь своей жизнью по собственному усмотрению, – заметил он с невозмутимым видом.
– Келлз, – взмолилась она, – что я должна сделать, чтобы ты мне поверил?
– Если ты еще раз назовешь меня Келлзом, – проговорил он бесцветным голосом, – я задеру твои юбки и так отшлепаю тебя, что твой прелестный белый задик станет таким же румяным, как щеки.
– Ты не посмеешь! – воскликнула она, сверкая глазами.
– Ошибаешься, посмею.
– Ну что ж, я буду называть тебя Келлзом, когда захочу! И уж конечно, буду называть тебя Келлзом, когда мы будем наедине!
Каролина поздно поняла, что зашла слишком далеко. Она поняла это лишь тогда, когда роковые слова сорвались с ее губ.
Она не успела шевельнуться, вернее, не успела броситься наутек – Келлз накинулся на нее, словно кот на мышь, и, перехватив ее поперек талии, понес к себе. И напрасно Каролина вопила, колотила его ногами и молотила кулаками по каменной груди, она добилась лишь того, что разбила носки туфель о грубую кожу его сапог, а руки ее отчаянно заболели.
Хуана и Лу, привлеченные шумом, выбежали узнать, что происходит. С истинным наслаждением они наблюдали, как дон Диего, перепрыгивая через ступеньки, несет отчаянно сопротивляющуюся Каролину, закинув на плечо точно мешок.
– Что это он собрался с ней делать? – с удивлением спросила Лу.
Старая Хуана рассмеялась:
– Он намерен ее поколотить, но передумает.
По выражению лица Лу нетрудно было догадаться: она не очень-то верит Хуане. Старая служанка подтолкнула молодую локтем.
– Он ее любит, Лу. С чего бы иначе он приходил от донны Химены с таким видом, будто его пытали?
– Может, он боится, что муж донны Химены узнает? – предположила Лу.
Хуана снова рассмеялась.
– Я думаю, дои Диего не боится ни Бога, ни дьявола, а уж тем более ревнивых мужей, будь то муж донны Химены или чей еще.
Беседу прервал донесшийся сверху отчаянный вопль.
– Пошли на кухню, Лу. Они вернутся с улыбками, а нам ведь не хочется, чтобы нас застали за подслушиванием.
…Истошный крик раздался в тот момент, когда дон Диего со своей ношей вошел в комнату и, усевшись на кровать, перекинул Каролину через колено.
«Черт… Он и впрямь намерен меня отшлепать!» – Каролину обуяла ярость. Но где же ей справиться с доном Диего! Юбки Каролины взлетели вверх, а в следующее мгновение она почувствовала, как тяжелая ладонь дона Диего с размаху опустилась на ягодицы. Каролина снова закричала. Извернувшись, она умудрилась укусить его за руку, которой он придерживал ее.
Дон Диего вознаградил даму очередным шлепком, от которого ягодицы ее порозовели.
– Я всего лишь расставляю все по местам, пытаюсь показать, кто здесь хозяин. И ты не смеешь мне перечить и называть меня Келлзом!
С этими словами дон Диего внезапно перевернул Каролину и опустил на пол. Но тонкое платье не выдержало столь неделикатного обращения и расползлось по шву.
Каролина задыхалась от гнева и возмущения. Еще никто и никогда так не унижал ее. В этот миг она готова была убить своего обидчика. Дои Диего смотрел на раскрасневшуюся и растрепанную Каролину, сейчас, как ни странно, еще более прелестную и желанную… Но ее взгляд! Эта ненависть, это презрение… Казалось, она способна испепелить его взглядом.
– Ты не Келлз! – бросила она ему в лицо. – Может, ты и был им когда-то, но теперь… Ты не стоишь того, чтобы лизать его сапоги!
Каролина размахнулась и влепила ему звонкую пощечину.
– Вот так-то лучше, – примирительно сказал дон Диего и, не в силах сдержать желание, схватил Каролину за плечи и привлек к себе, пытаясь поцеловать ее.
Каролина отчаянно завертела головой, стараясь уклониться. Злость придавала ей сил, и она вырвалась из объятий, правда, порвала при этом рукав платья. Сверкая глазами, она взглянула на дона Диего.
– Я не желаю вас видеть! – дрожащим от гнева голосом проговорила она.
– Неужели?
Его темные брови взметнулись, и он снова привлек ее к себе. Самонадеянность дона Диего не знала границ.
– Твое тело говорит о другом, чертовка! – сказал он и наклонился, целуя мочку ее уха; потом принялся целовать ее белую шею, грудь…
Вот сейчас бы и оттолкнуть его, сейчас, когда он так уверен в победе. Но если эта мысль и пришла Каролине в голову, то была столь же мимолетной, сколь и запоздалой. Ибо она уже находилась во власти других ощущений. Вопреки здравому смыслу она действительно желала этого мужчину. Что поделать, если чувства берут верх над рассудком! Помимо воли Каролина расслабилась, ее охватила приятная истома; и, как ни старалась она проявлять благоразумие, дону Диего почти без усилий удалось добиться своего, добиться того, чего они оба желали. Словно в полусне она чувствовала объятия его крепких рук – это он нес ее на кровать; потом почувствовала приятную тяжесть его сильного тела, его руки, его губы, его влажный язык.
Каролина не протестовала, когда он осторожно, но настойчиво стал раздвигать ее ноги, не протестовала, когда он вошел в нее, не резко и грубо, как можно было ожидать, но все с той же осторожностью.
Еще мгновение, и ее решимость противостоять ему растаяла окончательно; она забыла и свой страх, и свой гнев и теперь стонала под возлюбленным, наслаждаясь его страстью. Она прижималась к нему, целуя его грудь и плечи, и шептала ему ласковые слова, шептала, не слыша себя, не придавая значения своим словам. Она чувствовала его горячее дыхание, чувствовала, как бьется в груди его сердце, и с каждым движением возлюбленного огонь в ней разгорался все жарче.
Все заботы, тревоги, волнения, опасности, все, что ее тяготило, ушло, по крайней мере на этот миг – весь мир с его мелкими радостями и печалями стремительно улетал прочь.
Ни один мужчина еще не любил ее так, как он, так яростно и в то же время так нежно. Ни в ком не встречала она такого любовного исступления – и отдавала ему всю себя без остатка.
Этот восхитительный полет закончился в миг самой чистой радости; и потом, расслабленная и обессиленная, она медленно возвращалась в мир реальности, в тот мир, где его рука поглаживала ее разгоряченное тело, превращая в маленькие язычки пламени те угольки, что продолжали тлеть в ней и после возвращения из мира сверкающих высот.
– О, Келлз, – простонала она, все еще пребывая в сладкой истоме. – Я так тебя люблю, я всегда тебя любила.
Мужчина замер. И тут же резко приподнялся.
– Сейчас, мадам, вы лежите в объятиях Диего Вивара, – сурово напомнил он.
Реальность обрушилась на Каролину подобно потокам ледяной воды.
– Келлз, не надо за старое… Ну не будь дураком! – в отчаянии воскликнула она. – Неужели ты думаешь, что я не знаю собственного мужа?
Мужчина поднялся с кровати и пристально взглянул на нее.
– Господи, что мне с тобой делать?! – взревел он. – Нет, найду себе испанку, буду спать с ней!
Хлопнув на прощание дверью, дои Диего стал спускаться по лестнице.
Каролина уставилась в зеркало. Оттуда на нее глядела женщина с растрепанными волосами, раскрасневшаяся, злая, в разорванном платье.
Внизу хлопнула дверь, и Каролина, подбежав к окну, увидела Келлза, выходившего из дома. Уходившего от нее.
Она знала: домой он на ночь не вернется. Ей придется ужинать одной, и Лу будет тайком потешаться над ней, над ее горем.
Внезапно злость прошла. Каролина села на кровать и, обхватив голову руками, стала медленно раскачиваться из стороны в сторону, стараясь ни о чем не думать. Сейчас она чувствовала себя птицей в клетке, птицей, только что пойманной и не успевшей привыкнуть к горькой участи пленницы. Сколько ни бейся грудью о железные прутья клетки, не пробить тебе путь к свободе, не сломать железные прутья. Можно изранить в кровь сердце, но железные стены тюрьмы никуда не денутся. Злость пройдет, и страх пройдет, останутся лишь боль и безнадежность.
Каролиной овладело отчаяние.
