Текст книги "Песня ночи"
Автор книги: Валери Шервуд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)
Молчаливый конвоир крикнул:
– Хуанита!
Несколько мгновений спустя откуда-то из глубины кухни вышла пожилая дородная женщина в фартуке. Внимательно осмотрев сестер, она спросила о чем-то Мигеля. Тот ответил.
– О чем они говорят? – спросила Пенни.
– Они говорят, что я должна остаться в этом доме, – упавшим голосом проговорила Каролина. – А ты будешь жить в доме губернатора.
– Ну, что я тебе говорила?! – подмигнув сестре, воскликнула Пенни. – Все, как предсказано: я стану возлюбленной губернатора!
– О, Пенни! – воскликнула Каролина. – Как ты можешь шутить в такое время!
Между тем беседа слуг переходила в ссору. Каролина прислушалась.
– Эта женщина, кажется, недовольна тем, что я должна остаться в этом пустом доме, – сообщила Каролина. – А мужчина говорит ей, что дом не будет пустовать… – Каролина поежилась. – Говорит, что губернатор собирается передать этот дом в распоряжение дона Диего Вивара! О Боже, Пенни! Губернатор дарит меня этому дону Диего!
– Спроси, какой он из себя, – тут же посоветовала Пенни. – Да не стой ты столбом, о чем еще они говорят?
– Так, пустяки. Старуха спрашивает, что я здесь буду делать, а мужчина отвечает, что не знает и ей не советует проявлять любопытство, не то губернатор прикажет ее выпороть. А она отвечает, что у губернатора слишком доброе сердце, чтобы кого-то бить, иначе он давно бы приказал выпороть самого этого мужчину.
– Ну что ж, хорошие новости, – с улыбкой проговорила Пенни. – Все же лучше, если хозяин добр сердцем. Наши дела не так уж плохи.
Мужчина, приведший сестер в дом, указал на деревянную скамью. Каролина опустилась на нее. Затем слуга схватил Пенни за руку и потащил к выходу. Она оглянулась и крикнула сестре:
– Удачи с доном Диего!
Каролина ничего не ответила – лишь бросила на сестру хмурый взгляд исподлобья. О каком доне Диего может идти речь, когда Келлз в городе?
Тем временем человек, известный в Гаване как дон Диего Вивар, пробрался наконец сквозь толпу и подъехал к экипажу губернатора.
– Добрый день, ваше превосходительство. Здравствуйте, донна Марина. Не могли бы вы сказать, что случилось с двумя женщинами, которых сняли с торгов?
– О, дон Диего, как хорошо, что вы об этом сами спросили! – воскликнул губернатор, дружески хлопнув своего молодого друга по спине. – Капитан Авилла, тот, кто командовал одним из галионов, участвовавших в штурме Нью-Провиденс, сказал мне, что они сестры и что блондинка оказала некоторую помощь нашим соотечественникам. Я подумал, что следует проявить милосердие по отношению к бедняжкам, поэтому решил избавить их от унизительного участия в торгах, где их могли бы продать какому-нибудь жестокому хозяину. Рыженькую я беру к себе в услужение, а блондинка пусть будет служанкой в вашем доме, тем более что вы, как я заметил, положили на нее глаз!
Лицо сероглазого смуглого красавца оставалось непроницаемым.
– Но я и так живу в вашем доме, и мне не хотелось бы злоупотреблять вашей добротой и щедростью…
– Оставьте, дон Диего. Мне принадлежит небольшой особняк рядом с моей резиденцией, и с тех пор как семейство Мендоса уехало в Испанию, он пустует. Он ваш до тех пор, пока я не найду подходящих жильцов. Холостяцкое жилище, разве плохо? – Губернатор вновь похлопал дона Диего по спине. – Кроме того, – продолжал губернатор, – одной старой Хуаниты вам недостаточно. Такой кавалер, как вы, нуждается в горничной, не только в кухарке. Конечно, Хуанита может по-прежнему вам готовить, но подавать на стол должна женщина поприятнее и поопрятнее. К тому же кто-то должен стелить вам постель… и прочее… Вот я и отправил блондинку в ваш новый дом. Она ждет вашего возвращения.
– Ах, – несколько смутился дон Диего, – вы слишком ко мне снисходительны. Вы относитесь ко мне, как к сыну.
– Перестаньте, мальчик мой. Если бы у меня был сын, похожий на вас, я был бы счастлив, ибо какой отец не гордился бы таким героем?
– Я перед вами в долгу, – без тени улыбки проговорил дон Диего. – Одежда, конь, стол, теперь вот еще и этот дом. Могу лишь обещать вам: как только я получу возможность распоряжаться собственными средствами, возмещу все ваши расходы в двойном размере.
– Нет, нет… – Губернатор надеялся унизить этого человека в глазах дочери, выставив его нищим попрошайкой, и достоинство, с которым тот принял подарок, не отвечало тайным планам губернатора. – Мы потом поговорим об этом, дон Диего. А теперь поспешите осмотреть ваш новый дом. Тот самый, что…
– Я понял, о каком доме идет речь, – сказал дон Диего. – Что ж, позвольте откланяться.
Губернатор помахал на прощание своему молодому другу. Но не успел он еще опустить руку, как Марина принялась выговаривать отцу:
– Папа, как ты мог? Отослать дона Диего из дома – и к тому же снабдить его шлюхой!
– Я не знаю, шлюха ли она, – как ни в чем не бывало ответил губернатор. – Знаю лишь, что она женщина какого-то пирата. Капитан Авилла сказал, что она была милосердна с нашими пленными солдатами на Тортуге.
– Могу себе представить, в чем выражалось это милосердие!
– Марина… – Губернатор неожиданно нахмурился. – Похоже, ты забываешься! Если бы ты была воспитанной девочкой, ты бы выказывала отцу больше уважения и не осуждала бы мои действия.
Донна Марина закуталась в мантилью и все дорогу до дома провела в угрюмом молчании. Отец девушки полагал, что поступил разумно, отдалив дочь от дона Диего – по крайней мере до той поры, пока о нем не станет известно больше.
Каролина между тем пребывала в тревожном ожидании.
– Кто такой дон Диего? – спросила она у Хуаниты.
– Кабальеро, живущий в доме губернатора.
Каролина, казалось, была сбита с толку.
– Но тогда почему…
– Я сама ничего не понимаю, и вам бы лучше в это не лезть, сеньорита. Но я, как и Мигель, исполняю приказы. Когда губернатор сдавал этот дом одной семье, я готовила для них. Теперь, наверное, я буду готовить для дона Диего. Какая разница?
Пожав плечами, женщина села чистить бобы.
– Можно мне осмотреть дом? – явно нервничая, спросила Каролина.
– Делайте что хотите. Вы увидите, что я держала дом в чистоте. И при этом обходилась без помощников!
Каролина вышла во двор. Первой ее мыслью была мысль о бегстве. Но куда бежать? Внезапно она вспомнила о Рамоне Валдес и вернулась на кухню. Служанка с удивлением подняла глаза от миски.
– Не могли бы вы рассказать мне о донне Рамоне? – смутившись, попросила Каролина. – Где она?
Хуанита смотрела на молодую женщину с недоумением.
– Рамона – жена губернатора, – пояснила Каролина.
– Ах, эта донна Рамона! Так ее уже давно здесь нет. Ее муж заболел, врачи посоветовали ему сменить климат, и он уехал в Испанию. Уехал и жену увез с собой. После него сменилось уже два губернатора. А теперь у нас губернатор Коррубедо.
Не слишком обнадеживающее известие. Наконец-то Каролина осознала всю шаткость своего положения.
– А нынешний губернатор женат? – спросила она неожиданно, подумав о том, что Пенни, обладавшая редкой интуицией, возможно, предсказала собственную судьбу.
– Жена его давно в могиле, да только он все равно не женился, и никто не понимает почему.
«Слава Тебе, Господи, за то, что создал болтливых слуг!»
– А дети у него есть?
– Только одна дочь. Такая избалованная… Хочет, чтобы все ходили перед ней по струнке. Иногда на нее посмотришь, так кажется, будто девчонка не понимает, отчего солнце встает и садится, не спрашивая на то ее соизволения! Давно бы надо нашему губернатору жениться. Да на женщине, какая смогла бы научить девчонку уму-разуму! А то ведь он только портит дочь, исполняя каждое ее желание.
– Сколько ей лет?
– Кому? Донне Марине? Лет пятнадцать, точно не знаю.
«И тебе от нее достанется, Пенни», – подумала Каролина.
– А как он выглядит, этот дон Диего?
– Красавец. Настоящий кабальеро! Храбрец!
И скорее всего охоч до женщин, подумала Каролина. Интересно, сколько раз на день придется ей утолять плотский голод этого храбреца? Каролина закусила губу. На буфетной полке над столом лежал кухонный нож. Каролина подошла поближе, делая вид, что осматривает кухню.
– Кухня в идеальном порядке. Вы прекрасная хозяйка, Хуанита, – вкрадчиво проворковала Каролина.
Старая служанка подняла голову, окинула собеседницу проницательным взглядом. Эта молодая женщина, которую привел Мигель, – красавица, хоть и одета в рванье. Старая Хуанита умела видеть суть за оболочкой. «Бьюсь об заклад, – подумала старая испанка, – совсем недавно эта женщина носила шелка и атлас, и дон Диего, да и любой другой на его месте, был бы готов на все, лишь бы добиться ее расположения. Не исключено, что и в нынешнем своем незавидном положении эта иностранка заставит дона Диего плясать под свою дудку».
– Стараюсь, – лаконично ответила служанка.
Теперь Каролина оказалась совсем рядом с буфетом.
– Опишите мне его внешность, – попросила она.
– Высокий. Смуглый. С военной выправкой.
Каролина смотрела на нож. Вот она, деревянная рукоять, такая удобная… а клинок длинный и острый, осталось лишь руку протянуть.
– А женщины, он любит женщин?
– Думаю, не больше и не меньше, чем другие мужчины. – Хуанита захихикала. – Вот что я наверняка знаю, – продолжала она, – так это то, что женщины его любят. Дочка губернатора от него без ума! Мне слуги рассказали. Говорят, что она ходит за ним как тень, все не налюбуется. И даже будто бы приходит в ярость, когда к нему приезжает донна Химена Менендес.
Хуанита, хитро прищурившись, взглянула на собеседницу, и в темных глазах старой испанки Каролина прочла: «Не бойся, дурочка, тебе не придется трудиться слишком много, другие с удовольствием будут выполнять твою работу!»
– А дон Диего сам-то увлечен этой донкой Хименой? – спросила Каролина, успев спрятать за спиной нож.
– А кому она не понравится? – пожав плечами, сказала испанка. – Волосы у нее черные, как ночь, а глаза – ярче не бывает, словно звезды горят. Зубы же белые-пребелые, таких зубов больше ни у кого в Новой Испании не сыщешь.
– А она замужем? – спросила Каролина, спрятав нож в складках юбки.
– О да, замужем. За самым богатым человеком в Гаване, за доном Карлосом Менендесом.
– И как на все это смотрит дон Карлос?
Каролина боялась, как бы кухарка не заметила пропажи ножа.
– Дон Карлос ничего не думает на этот счет. По крайней мере ничего не говорит. Он слишком околдован красотой своей жены, чтобы в чем-то ей перечить!
– Значит, говорите, у донны Химены не один любовник?
– Не один, это точно, – снова захихикала Хуанита.
Каролина уже успела подкрасться к двери.
– Но дон Диего – постоянный, так? – продолжала расспрашивать Каролина. Как видно, служанка любила посплетничать, и разговор про донну Химену ей явно нравился.
– Насчет этого не знаю, – заявила служанка. Поджав губы, она продолжила шелушить бобы.
Пусть эта светловолосая кокетка сама разбирается, любовники они или нет. В конце концов, все, что Хуанита знала об отношениях дона Диего и Химены, относилось к области слухов.
Каролина же принялась осматривать дом. Как ни взволнована она была предстоящей встречей с доном Диего, любопытство все же взяло верх.
На первом этаже располагался лишь холл, просторный и прохладный, с каменным полом и узкими зарешеченными окнами под самым потолком. Каролина оценила предусмотрительность архитектора, расположившего окна так, что в холле все время создавался легкий сквознячок, способствующий прохладе. Из холла можно было пройти в патио, внутренний дворик с таким же, как в холле, полом. Из патио вела дверь на кухню. Это натолкнуло Каролину на мысль, что здесь принято завтракать, обедать и ужинать не в комнатах, а прямо на свежем воздухе, в тени пальмы. Посреди дворика был устроен фонтан, радовавший глаз. С одной из сторон ко внутреннему дворику примыкала открытая галерея, располагавшая к приятным прогулкам в прохладной тени каменных колонн. Прямо из патио вела на второй этаж выложенная керамической плиткой лестница.
Каролина решила отнести нож наверх. Если этот неотразимый дон Диего, тот, за которым увивается столько женщин, надумает ее домогаться, нож может оказаться весьма кстати.
С этими мыслями она легко взбежала на второй этаж, туда, где находились спальни – всего две. В одной из этих комнат имелась дверь – отсюда вела вниз, на кухню, еще одна лестница. В большую же из спален можно было подняться прямо из патио.
Каролина присела на кровать – волосяной матрас показался ей довольно жестким, но приятно упругим. Внезапно она поймала себя на мысли о том, что оценивает достоинства матраса, на котором ей, вполне вероятно, придется провести ночь со своим господином. И Каролина тотчас же вспомнила про нож. Пожалуй, самое надежное – спрятать его под матрас. Но приподнять матрас оказалось не так-то просто. Каролина встала, задумалась. Куда же еще можно спрятать нож, спрятать так, чтобы тотчас же достать в случае необходимости? Она так и не успела ничего придумать – внезапно послышались шаги. Причем это была не Хуанита, ходившая, как успела заметить Каролина, почти бесшумно в своей мягкой обуви. Судя по всему, то были шаги крупного мужчины в окованных железом тяжелых сапогах.
Дон Диего!
Каролина замерла в ожидании. Он поднимался быстро, и молодая женщина, не долго думая, сунула нож в складки юбки. Сердце ее бешено колотилось; в голове шумело. Надо быть вежливой и любезной, мысленно повторяла Каролина. «Господи, зачем только ты сделал так, чтобы наша первая встреча состоялась в его спальне!»
Глава 19Дом на площади де Армас
Дон Диего Вивар вошел в просторную комнату, главным и почти единственным украшением которой служила внушительных размеров резная кровать. Он тотчас же увидел Каролину – и та от удивления и неожиданности выронила свое оружие. Нож ударился о каменный пол и отскочил в сторону. И тут же раздался до боли знакомый голос:
– Сегодня оружие вам не понадобится, мадам. Я не собираюсь брать вас силой!
– О, это ты! – воскликнула Каролина. – Я так боялась, что это будешь не ты!
Она бросилась к нему на шею и крепко обняла его. Ему ничего не оставалось, как тоже обнять ее. Каролина зарыдала, прижимаясь к широкой и такой знакомой груди; она слышала, как бьется сердце любимого.
Когда я увидела тебя на рынке… – заговорила Каролина, то и дело всхлипывая. – Боже, ты не представляешь, как я обрадовалась! Я была уверена, что ты выкупишь меня, я не могла дождаться…
Она принялась целовать его и почувствовала, что ее поцелуи распаляют Келлза, почувствовала, что сердце в его груди забилось быстрее, что восстала плоть…
Прерывисто дыша, он стал расстегивать ее лиф. Черт бы побрал эти многочисленные крючки на спине! Вот наконец он может прикоснуться к ее шелковистому телу. Вот уже поглаживает ее плечи и спину, целует лицо, шею, грудь… Еще мгновение – и платье падает на пол…
Глаза Каролины оставались полузакрытыми, и слезы счастья сверкали на ее длинных ресницах. Лицо ее, еще недавно покрытое мертвенной бледностью, порозовело, грудь бурно вздымалась.
– Когда меня увели с торгов, – задыхаясь, говорила она, – я боялась, что ты не сможешь меня найти… О, ты думаешь, можно прямо здесь, без белья?
– А почему нет? – спросил Келлз, и она, взглянув в его серые глаза, увидела в них столь знакомый ей огонь страсти.
– Да, конечно, – пробормотала Каролина; она рассмеялась и воскликнула: – О, я ждала так долго! Целую жизнь!
– Значит, дождалась.
Он подхватил ее на руки – обнаженную, трепещущую нимфу. Распахнув рубашку на его груди, Каролина целовала смуглую грудь. Келлз, шагнув к кровати, уложил Каролину на матрас, достоинства которого она уже успела оценить. Постельного белья на кровати не было, но грубая ткань матраса совершенно не мешала ей чувствовать то, что она чувствовала, – ее переполняло счастье.
Она была счастлива потому, что руки, обнимавшие ее, были теми самыми руками, и губы, заглушавшие ее стоны, – теми самыми губами; а мускулистое тело мужчины, дарившее такое неземное наслаждение, было телом ее флибустьера!
Он вошел в нее – и она вздрогнула. Распаленная страстью, Каролина подхватила его ритм, отвечая ему со всем жаром изголодавшегося по мужчине юного тела. Все страхи ее тотчас улетучились, горе уходило прочь, оставались лишь его сильные руки, его губы, его плоть, их с Келлзом любовь.
Эти мгновения, эти чудесные минуты любви казались вечностью. Да, она потеряла его, но обрела вновь! Сердце Каролины пело от радости. Она, которая поклялась забыть само слово «любовь» на веки вечные, сейчас любила со всей страстью, на которую способна женщина.
Ни море, ни земная твердь не смогли отнять у нее возлюбленного, он вновь был с ней, в ее объятиях!
Но всякая радость имеет конец, и вот наконец ее пылкий любовник неохотно откатился в сторону, продолжая лениво ласкать ее юное тело, все еще сотрясаемое спазмами наслаждения.
Каролина перекатилась на живот и, приподнявшись на локтях, склонилась над Келлзом. Грудь ее касалась его груди, а ее роскошные волосы разметались по подушке, укрывая его плечи шелковым покрывалом. Она смотрела на него любящим взглядом, смотрела – и не могла насмотреться. Ей все еще не верилось, что все это – не просто чудесный сон.
– О, Келлз, – прошептала она. – Я думала… мы все думали, что ты умер. Даже Хоукс в это поверил. Да и я тоже! Разбитый корабль, который выглядел точь-в-точь как «Морской волк», вошел в гавань как раз в ту минуту, когда началось землетрясение, а потом его выбросило на берег, прямо в город, на дома.
Каролина говорила быстро, не давая ему возможности вставить слово, словно боялась, что не успеет сказать всего, что хочет:
– И Хоукс нашел кого-то якобы из твоей команды – вероятно, этот человек все выдумал… Так вот, он рассказал страшную сказку о том, что «Морской волк» дрался с «Санто-Доминго» и еще одним галионом, и, конечно, мы все поверили, поскольку тот человек рассказывал об этом, умирая. Тогда я оставила Хоукса в Порт-Рояле, а сама отправилась в Англию, но наш корабль оказался в ловушке: мы проплывали у берегов Нью-Провиденс как раз тогда, когда совместный франко-испанский рейд разгромил Нассау. Вот так мы с Пенни попали сюда и… Келлз, не могу поверить, что это действительно ты! Я столько дней проливала по тебе слезы, я была уверена, что больше никогда тебя не увижу!
Каролина порывисто обняла его и, охваченная волнением, не сразу поняла, что объятия ее не вызвали в нем ожидаемого отклика. Осторожно, но настойчиво он отстранил ее от себя и приподнялся. Глядя на нее с жалостью, он встал с кровати, поспешно привел в порядок свою одежду.
– Сеньорита, – с сожалением в голосе проговорил он. – Похоже, вы заблуждаетесь.
Каролина в недоумении уставилась на любовника.
– Как это… заблуждаюсь?
– Вы заблуждаетесь в том, что знаете меня.
– Но ведь это так!
– Когда я увидел вас на улице, вы пристально смотрели на меня. Я заметил живой блеск в ваших глазах, и… – Он окинул одобрительным взглядом прекрасное тело молодой женщины. – Я, к сожалению, ошибся, полагая, что именно мое мужское обаяние так распалило вас. – Дон Диего вздохнул. – Похоже, вы просто приняли меня за другого.
Каролина онемела. Она во все глаза смотрела на стоявшего перед ней мужчину. Не может быть! Это всего лишь дурной сон!
– Верно то, что я находился на борту «Санто-Доминго», – продолжал дон Диего, – но во всем остальном вы ошиблись. Вы мне явно польстили таким приемом, но я вас никогда прежде не видел.
Казалось, мир перевернулся.
Где-то за окном прокричала морская птица. Снизу, из патио, доносился монотонный плеск фонтана, слышался шелест пальмовых листьев.
Каролине казалось, что она погружается в какую-то пучину. Сознание отказывалось принимать его жестокие слова, сказанные сразу после столь страстного соития. Мысли Каролины путались. Казалось, что все вокруг подернулось дымкой. Если бы не это спасительное бесчувствие, она бы лишилась рассудка.
Должно быть, это была очередная ухмылка судьбы, кривая усмешка фортуны, не первая в ее жизни.
– Келлз, – взмолилась она, – не шути так со мной! Я едва не сошла с ума, когда узнала, что ты погиб. Я…
– Как вы меня назвали? – спросил он ледяным голосом.
– Я назвала тебя Келлзом! Твоим собственным именем!
– Келлзом? – Он повторил это имя так, словно произнес проклятие. – Это тот ничтожный пират, что промышлял в Карибском море?
– Да, он самый прославленный флибустьер, держащий в страхе своих врагов! И ты об этом прекрасно знаешь!
Дон Диего провел ладонью по своим темным вьющимся волосам. Он стал мрачнее тучи, на его лице отражалась борьба чувств, по-видимому, самых противоречивых. Наконец, овладев собой, он отрывисто проговорил:
– Тогда как же зовут вас?
Каролина отшатнулась от него.
– Ты не помнишь? – в ужасе спросила она.
– Просто не знаю, – поправил дон Диего.
– Каролина! Я же Каролина! – воскликнула она, вскочив с кровати.
– А фамилия у вас есть? – осведомился дон Диего.
Каролина откинула назад голову, словно от пощечины. И вдруг осознала, что стоит нагая перед ним, одетым. Ей стало мучительно стыдно и горько. Схватив рубашку, она поспешно надела ее. Надевая платье, с нескрываемой горечью проговорила:
– Не хотите ли вы также сказать, будто не помните, что меня звали Каролиной Лайтфут до того, как я вышла за вас замуж?
– До того как?..
Ее недавний любовник смотрел на нее как громом пораженный.
– Да, до того, как я вышла за вас, – повторила она. – О чем я уже начинаю сожалеть!
Каролина теряла самообладание, пальцы ее дрожали, крючки на платье не поддавались.
Мужчина помотал головой, словно стараясь собраться с мыслями.
– Сеньорита, – официальным тоном заявил он, – я полагаю, ваша оплошность вполне объяснима. Вам столько пришлось пережить…
Вот тут Каролина испугалась по-настоящему. Холодок ужаса пробежал у нее по спине. Она готова была поверить в то, что сходит с ума.
– Ерунда! – с жаром воскликнула она. – Если мне и довелось испытать немало бед, они не помутили мой рассудок! Не пытайтесь уверить меня, что я повредилась умом! Я еще способна узнать собственного мужа, и для меня совершенно не важно, при каких обстоятельствах нам пришлось встретиться!
– Тихо, – сказал он, осторожно, без грубости, прикрыв ладонью ее губы.
Только теперь Каролина поняла, какую страшную ошибку совершила. Ну конечно, ведь не зря говорят, что и стены имеют уши. Господи, да она же могла раскрыть его инкогнито, и тогда… Страшно подумать, что могло бы случиться тогда! Как могла она оказаться такой дурой? Ну конечно, он лишь притворяется доном Диего, и где-то, быть может, за панелью этой спальни, в соседнем доме, в доме губернатора, их разговор уже подслушал враг!
– Прости, – пробормотала она сквозь прижатые к ее губам пальцы.
Теперь он говорил с ней ровным, спокойным голосом:
– Я не желаю вам вреда, но вы должны попытаться вникнуть в то, что я говорю. Кажется, вам пришлось много страдать, и я вам сочувствую, но Бог свидетель, я – Диего Вивар, родом из Кастилии. Вы, сеньорита Лайтфут, достаточно красивая женщина для того, чтобы навеки остаться в памяти любого мужчины, тем более так близко знавшего вас, и, если я вас не помню, следовательно, мы никогда прежде не встречались.
– Да – да, конечно, – поспешно подтвердила Каролина, невольно озираясь, словно в поисках невидимого соглядатая. Взгляд ее упал на широкую кровать с матрасом жестким, но вполне удобным. В надежде на то, что ночью они смогут поговорить, не опасаясь шпионов, она спросила:
– Где мы будем спать?
Каролина еще успела подумать о том, что следует расспросить про постельное белье, и тут услышала поразивший ее ответ.
– Я буду спать здесь, – заявил ее собеседник. – А вы, сеньорита Лайтфут, можете занять комнату в другой половине дома. Давайте прекратим эти детские игры в узнавания, ведь на самом деле нам некого узнавать. Сегодня мы поужинаем вместе, и, если ваши манеры меня не оттолкнут, я позволю вам и впредь делить со мной стол. Но я хочу, чтобы вы знали: я допускаю близость лишь с той женщиной, которую выберу сам, и никогда не стану делить постель с той, которая принимает меня за другого.
Губы его исказила гримаса – гримаса, слишком хорошо знакомая Каролине.
– Я хочу, чтобы меня любили за то, что я собой представляю, я, а не кто-то другой, понимаете? И вы впредь будете звать меня доном Диего, ибо я – дон Диего Вивар из Кастилии.
И вновь Каролину словно обдало могильным холодом, только на этот раз лед проник в самое сердце.
Этот мужчина выглядел как Келлз, держался как Келлз, занимался с ней любовью так, как это делал Келлз, даже на ощупь он был такой же… И тем не менее он не являлся Келлзом. Так он сказал. И говорил так убедительно, что трудно было ему не поверить.
Выходит, у Келлза отыскался испанский двойник? И этот двойник прибыл в Гавану… Только сейчас Каролина до конца осознала, что отдала себя не Келлзу, а его двойнику из Испании. Отдала, думая, что отдает себя Келлзу.
Последний монолог этого человека оказался той самой последней каплей, которая переполнила чашу. Не в силах вынести разочарования, Каролина побледнела, свет померк в ее глазах.
Высокий незнакомец, как две капли воды похожий на Келлза, подхватил ее на руки и отнес на кровать.
