Текст книги "Молодой Ленинград ’77"

Автор книги: Валентин Костылев

Соавторы: Александр Орлов,Дина Макарова,Виктор Менухов,Поэль Герман,Римма Цветковская,Наталья Гранцева,Ольга Бешенковская,Владимир Насущенко,Юрий Нешитов,В. Андреев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц)

Игорь прикинул – при такой скорости и до конца сезона не справиться. А нужно еще плиты уложить, разбросать гравий, закрепить арматуру, а потом уже бетонировать. Перестарались те, кто намывал на полотно речной песок. Возможно, и проектировщики немного ошиблись. Во всяком случае, положение трудное: на старом откосе бетонируются последние метры, арматурщикам по своей специальности делать нечего, бросают песок. Нужно искать выход, но какой?

Чтобы легче думалось, решил взяться за лопату. На откос пришел во время перекура.

– Не получается? – участливо спросил.

Брегов зло ответил:

– Побросай сам этот проклятый песок – узнаешь, что это такое!

– Я за этим и пришел, – кротко ответил Игорь.

– А я придумал, что надо делать! – воскликнул сосредоточенно молчавший Валерка Бодров. – Сколотить салазки, положить через ров доску и таскать. Не надо будет три раза перебрасывать песок с места на место. Выделяй, Игорь, премию из фонда мастера!

Илья подумал и согласился:

– Даю четыре часа сроку, действуй. В помощники возьми… да вот Сашу Панина.

Валерка, не дожидаясь конца перекура, побежал искать инструмент.

– Будем выкладываться полностью! – приказал Илья. – Работаем до темноты. Если кто после смены будет держаться на ногах, тот лентяй! За лопаты! Два с половиной часа работы – десять минут перекур.

«Нет, это не способ, – думал Игорь, бросая песок. – Люди измотаются, а толку никакого. Что же придумать? Бульдозер здесь не поможет… Пока единственная надежда на Валеркину тележку. Надо что-то придумать!»

Ничего важнее песка сейчас не было. Если решит проблему – значит, чего-то стоит как мастер.

Игорь работал с удовольствием. Приятно чувствовать, что у тебя хорошее здоровье, крепкие мышцы. Вонзаешь острую лопату в плотный песок, слегка замахиваешься, и вот срывается с лопаты песок в виде символического сердца, теряет первоначальные очертания и бесформенной россыпью падает за канавой. Чисто физическая работа, не требующая никаких умственных усилий. Неплохая работка для отдыха головы. Неплохая, если бы не была досадной помехой, созданной по чьей-то небрежности. Бросаешь, бросаешь, как хорошо отлаженная машина, а следов работы не видно. Вязнут усилия в песке.

Часа через два Игорь устал, начал поглядывать на Брегова – не объявит ли перекур. Но Илья невозмутимо кидал песок и еще успевал следить, как кто работает. Особенно часто подгонял он гиганта Бориса Лашевского. Игоря тоже раздражал этот медлительный парень. Разворачивался он неторопливо, как экскаватор. Успевал за ухом почесать, пот с лица стряхнуть. Он любил работу большую, выигрышную – взвалить на плечо бревно, поднять на пари тяжелую плиту или подтолкнуть застрявший грузовик. А на мелочи ленился себя растрачивать.

– Борис! – сердито крикнул Брегов. – Ты вкалывай, рекорды будешь дома ставить.

Лашевский нехотя поднял голову, скривился, будто комар в губу укусил, потом уж взглянул на бригадира.

– Я за тобой пять минут слежу. Ты за минуту бросаешь четырнадцать лопат, другие по двадцать три.

– А-а, – меланхолически протянул Борис. – А что?

– Шевелиться, говорю, надо! Скипидаром тебя намазать, что ли? Даже мастер лучше тебя работает!

«Ничего себе комплимент»! – подумал Игорь, нисколько, впрочем, не обидевшись.

Он уже устал, так и подмывало подойти к Валерке Бодрову, на правах мастера поинтересоваться, как дела с салазками. Но знал, что ни за что этого не сделает. Нужно втянуться в работу, не думать о времени, о песке, пусть руки действуют как бы сами собой. «Физический труд оздоравливает психику, – подумал с усмешкой. – Вот так бы и жить здоровой, простой жизнью. Так нет же, тянет еще к чему-то!»

– Бригадир, а бригадир! – закричал Валерка Бодров. – Общественный контроль докладывает: перекурить пора!

Илья взглянул на часы, поднял над головой скрещенные руки. Расположились кто на брезентовых куртках, кто на дощечках, кто прямо на песке. Сразу же начали обсуждать, что делать с песком. Выдвигались самые фантастические предложения. Илья не препятствовал, но предупредил: «Перекур – личное время каждого! Делайте что хотите. Можете меня ругать, если не боитесь. Но во время работы никаких споров, разговоров и тому подобного».

Борис Лашевский начал бубнить, что, дескать, так работать нельзя, что времена египетских фараонов, когда все делали вручную, давным-давно прошли. Его одернули:

– Есть мысль?

– Нет, но я…

– Раз нет – помалкивай!

– О чем спор, – лениво вмешался Валерка Бодров. – Головой надо работать! После перекура начнем испытывать нашу механизацию. Учитесь, пока я жив!

Валерка пощипывал старательно выращиваемые усики, весело блестел глазами и, казалось, радовался даже тому, что с песком никакого сладу нет. Никогда Игорь не видел его грустным, расстроенным, даже просто огорченным. Какой-то у него тупой, животный оптимизм! «Нет, не хотел бы я быть таким, как он», – подумал Игорь.

Ничего особенного Валерка не придумал, сколотил обыкновенный ящик, прибил веревку – вот и все изобретение. Бросили в ящик три лопаты песку, потащили по доске. Еле справились вчетвером. Нарастили борта, по-иному закрепили веревку, доверху набросали, поволокли и застряли на полдороге.

– Все ясно, – сказал Илья. – Бросай механизацию. За лопаты!

– Илья! Подожди! – Валерка вскипел энтузиазмом. – Все получится! Нужно ролики приделать, тогда легко пойдет!

– Ты бы еще самосвал сконструировал!

Валерка вздохнул и поплелся за лопатами.

– Полумерами здесь не обойтись, – задумчиво сказал Игорь. – Есть одна идея. Надо с Марковым посоветоваться.

Маркова в конторе не было. Игорь решил ждать его хоть до ночи. «Он должен понять, помочь! – убеждал себя Игорь. – Он человек смелый! На такое крупное дело решился, а здесь сущий пустяк».

Он слонялся по коридору, сидел на крыльце, ходил по дороге, поминутно оглядываясь, чтобы не пропустить начальника. «Куда же он пропал? Не мог посидеть на месте!»

Наконец Марков появился возле конторы, и его сразу же окружило несколько человек. Игорь подошел поближе. Теперь он Маркова ни за что не отпустит, даже если придется за рукав держать. Но люди не собирались расходиться, а ждать больше не было терпения – решалась судьба отряда. Он протиснулся вплотную к Маркову, отчаянно закричал, оборвав его на полуслове:

– Владимир Николаевич! Вы меня извините! Нужно срочно поговорить! Совершенно неотложное дело.

Марков с удивлением посмотрел на расстроенного, взъерошенного Игоря, развел руками.

– Извините, товарищи, придется заняться молодежью. Молодым, как говорится, у нас дорога. – И обратился к Игорю: – Подожди меня, сейчас я приду к себе. Но учти, на пять минут, не больше. Чтоб все ясно было, четко, коротко.

Игорь остановился у входа в кабинетик Маркова, да так и не сдвинулся с места за те пятнадцать – двадцать минут, что ждал его.

– Пойдем побеседуем, раз такая срочность, – сказал появившийся Марков.

Игорь примостился на краешке стула.

– Владимир Николаевич, дело такое… На откосе надо снимать песок слоем до полуметра. Бригада работает по четырнадцать часов, а подготовлено всего несколько метров.

– Что предлагаешь?

– Единственный выход – сантиметров на двадцать завысить уровень откоса. Иначе мы ничего не сделаем.

– Так, так, – Марков медленно постучал карандашом по столу и насмешливо посмотрел на Игоря. – Предлагаешь, значит, от проекта отступить… Если бы все так делали, ле-егкая бы жизнь настала!

– Владимир Николаевич! – вскричал Игорь. – Зачем делать совершенно ненужную работу? Ну, перестарались гидронамывщики, так за них машины работали. А сейчас их ошибку люди вручную исправляют! Ведь в конечном счете ничего не изменится, если оставить слой песка. Забетонируем как положено. Пустяковое дело!

– Не изменится ничего, говоришь… Пустяковое дело… Так, извини, зачем же ты меня из-за пустяков беспокоишь?

Игорь растерялся.

– Я… мне нужно ваше разрешение.

– Разрешение на нарушение? – Марков лукаво посмотрел на него. – Ты ведь будущий инженер, руководитель… Должен уметь рассчитывать, предвидеть, ну и отвечать в конце концов за свои действия.

– Так что же делать, Владимир Николаевич? – взмолился Игорь.

– Как что? Работать. Во всяком случае, забетонировать откос вы должны строго по проекту.

И пододвинул к себе папку, давая понять, что разговаривать больше не о чем.

Из кабинета начальника Игорь вышел обескураженный и расстроенный.

«Боязливый стал Марков, – думал с обидой. – Вот так всегда: один раз в жизни человек решится на смелый шаг, а потом осторожничает. Такую ерунду не мог разрешить! Теперь мы, конечно, не справимся. Опозорились!»

Не хотелось никуда идти. Как теперь смотреть в глаза ребятам? Никто вроде не виноват, но от этого не легче. Нужно было как-то иначе разговаривать с Марковым, настойчивей, убедительней. Расчеты сделать, чертежи… Теперь уже поздно сожалеть. «Эх и растяпа я! – ругал себя Игорь. – А ведь Марков как-то неопределенно себя вел, – вдруг вспомнил он. – Намекал, что важен конечный результат… Так разрешил он или нет чуть изменить технологию? «Надо уметь рассчитывать, предвидеть, отвечать…» Попробуй пойми, что он этим хотел сказать».

Игорь сел на бревно. Достал блокнот и карандаш, нарисовал профиль откоса, изобразил слой гравия, слой бетона. И так и этак прикидывал – получалось нормально, нужно только чуть передвинуть верхний «зуб» да слегка утопить плиты. Ни ширина дороги не изменится, ни угол откоса. Почему же Марков не поддержал его? Кажется, все ясно. Маленькое усовершенствование, а какая экономия времени, труда! Но не снять тридцать сантиметров песка? Страшно! «Надо завысить первоначальный уровень! – убеждал себя Игорь. – Но ведь если ошибусь, не я один пострадаю, а весь отряд!» Он уже сожалел, что сунулся со своим предложением к Маркову. Шло бы дело само по себе – что смогли бы, то и сделали. И не надо было бы терзаться…

Ничего не решив, Игорь пошел на откос, чтобы отвлечься грубой физической работой. До завтрашнего утра есть время посоветоваться и решить.

– Как твоя идея? – поинтересовался Брегов.

– Пока неизвестно. Боюсь, что ничего не получится.

– Никакие идеи не помогут, – с сожалением сказал Илья. – Надо рогами упираться.

– Посмотрим… Лопата найдется?

– Решил личный вклад сделать? Давай-давай.

Время тянулось медленно. Росла гора песку внизу, а весь откос был изрыт глубокими траншеями, лишь небольшой клочок радовал глаз ровной поверхностью.

На перекурах ребята уже не шутили, не выдвигали проекты. Ложились или садились прямо на песок, сберегая каждую минуту отдыха. Лишь неугомонный Валерка Бодров трещал без умолку, но потом и он затих.

Уже начало темнеть, зажглись фонари на бетонном заводе, а Брегов все не отпускал ребят. Машина пришла. Бетонщики и арматурщики сидели в кузове, а Илья все так же невозмутимо бросал лопату за лопатой, как будто время для него остановилось. «Оригинальничает, хочет показать, что он жертва! – злился Игорь. – И брюки на коленях продраны, как будто нельзя зашить». Наконец, видя, что Брегов не намеревается снимать бригаду, Игорь крикнул:

– Все! На сегодня хватит! Не будем машину задерживать.

Брегов остановился.

– Прячьте лопаты и домой.

Уставшие, молча забирались в машину. Игорю показалось, что все заметно похудели. «Нет, так дело не пойдет! – решительно подумал Игорь. – Ребята окончательно выдохнутся. И я буду виноват. Надо завысить уровень, а там будь что будет!»

Он рассказал Алешину о своем разговоре с Марковым.

– Не знаю, – нерешительно сказал Володя. – Если не разрешает, так, по-моему, не стоит рисковать…

– Надо рисковать! – резко произнес Игорь. – Иначе полнейший завал!

– Смотри сам. Ты – мастер.

Игорь вскипел:

– Ты хороший парень, Володя, но любишь спокойную жизнь, боишься ответственности!

– Я боюсь ответственности? – удивился Володя. – Ведь в случае чего мне достанется больше всех. А в этих сантиметрах я не разбираюсь и не считаю нужным разбираться.

– Значит, решено: повышаем уровень на… двадцать пять сантиметров! И давай еще раз как следует просчитаем…

Утром Игорь пришел в бригаду Ильи до начала работы, отозвал его в сторонку.

– Прекращайте эту волынку! Поднимем уровень на двадцать пять сантиметров. Вон от того колышка почти ничего не придется снимать. А здесь, где много срезали, побольше гравия насыпайте, и вся любовь!

Илья, глядя в сторону, угрюмо заявил:

– Я не буду гнать халтуру! Как делали, так и будем делать, пока мне официальную бумажку не принесешь.

Игорь с веселым изумлением посмотрел на Брегова.

– Какая халтура! Все нормально и, как говорится, технически обоснованно! Ни о какой бумажке и речи быть не может. Тебе вполне достаточно моего устного распоряжения. А-а, я понимаю, тебе нравится, когда хвалят за тщательность подготовки откоса, другим в пример ставят… Так не бойся, ругать не будут. У тебя репутация установилась твердо.

Брегов был изумлен неожиданной развязностью и натиском Игоря, пробормотал: «Ну и ну!», но настаивал на своем:

– Сказал, не буду делать – значит, не буду!

Игорь, ни секунды не сомневаясь, что Брегов ему подчинится, сказал:

– Будешь делать так, как решено! Это приказ, если угодно. Давай-ка прекратим базар, наши пререкания выглядят смешно. И вот еще что. Кончай ты это искусство для искусства – подгонять плиты до миллиметра. Никому не нужная тщательность. Времени потеряно много, и не стоит его тратить на пустую работу. А сейчас пойдем уровень прикинем, ребята пусть пока отдохнут.

Растерянно усмехаясь, Илья спросил:

– Что это ты стал таким шустрым?

– Нужда заставит! – весело сказал Игорь, хотя на душе кошки скребли.

10

Володя Алешин постучал по столу пустой консервной банкой.

– Начинаем собрание. Сегодня нужно обсудить, как оплачивать больным. У штаба есть предложение – три дня оплачивать по пятьдесят процентов, потом – ничего.

Загомонили, заспорили все разом. Из общего шума взвился звонкий голос Валерки Бодрова:

– Жирно будет! Завтра ложусь в лазарет, никто меня не поднимет! Долой штаб!

Володя, улыбаясь, переждал гвалт и, не напрягая голоса, сказал:

– Пошумели, и хватит. Давайте по-деловому обсудим, иначе на сон времени не хватит. Валерка, не надрывай горло, пригодится. Выступайте по порядку.

Но Валерка в восторге вскочил со скамейки, завопил:

– Хороший порядок! Я буду работать, а кто-то пользоваться! Коммунизм раньше времени хотят установить!

– Какое у тебя предложение? – невозмутимо спросил Володя.

– Какое? Это и ежу понятно! Конечно, не оплачивать.

Валерка победоносно огляделся и, довольный, плюхнулся на лавку. Он любил, когда взбаламучиваются общественные страсти, кипят мнения и люди наскакивают друг на друга.

«Да он, оказывается, еще и корыстолюбив! – с неприязнью подумал Игорь. – Потому и всех в этом грехе подозревает». Вспомнил, как Валерка недавно высказывался о Володе Алешине, который сам едва держался на ногах, но ухаживал за больными – лекарство готовил, еду подавал. Валерка и в этом нашел корыстные мотивы: дескать, хочет втереться в доверие к ребятам, чтобы премию получить. И не со зла это Валерка заявил, а просто о других стимулах не ведал.

Несколько голосов подхватили:

– Правильно! Правильно! Ничего не оплачивать!

Володя, рассердившись, застучал консервной банкой, громко закричал:

– Прекратите шум! Закрою собрание!

Затихли: Володю редко видели в гневе.

Вскочила Надя Ивина.

– Это неправильно! Это подло! – Голос сорвался, она закашлялась. – Это же наши товарищи! Разве они виноваты, что заболели! Неужели из-за лишней десятки совесть будем продавать? Больным и здоровым нужно платить одинаково, по-другому нельзя!

– А ты отдай мне эту десятку! – предложил Валерка. – Я за твое здоровье в кабак схожу.

Надины слова вызвали ответные реплики, и началась словесная перепалка.

«Молодец Надя!» – растроганно подумал Игорь. На заседании штаба он тоже предложил платить всем одинаково, но вынужден был согласиться с доводами командира. Чувства чувствами, а расчет расчетом. Ребята, которым приходилось работать за двоих, по справедливости должны иметь больше. Так что не о чем спорить, и в конце концов собрание согласится с мнением штаба, а просто все хотят покричать, высказать свое несогласие по пустякам. А до серьезного дойдет – рта не откроют. «Какой все же ерундой занимаемся! – с сожалением подумал Игорь. – Спорим, грыземся из-за ничтожного материального преимущества. И к несчастью, оно имеет кое-какое значение, для многих даже решающее».

Володя снова призвал собрание к порядку и спокойно убеждал:

– Я должен сказать, что оплачивать полностью – вряд ли реально. Если б это был единичный случай… Надо и о здоровых подумать.

Разговор пошел по организованному руслу. Попросил слова Сережа Петрушин, тихо заговорил:

– Я хочу сказать: кто в первую очередь болеет? Те, кто работают по-настоящему. Они на работе слабеют, организм не сопротивляется. По-моему, больным нужно оплачивать не три дня, а все время, пока болеют. Никто лишнего не пролежит, совесть мы еще не потеряли. А другого я ничего не могу придумать.

«Вот из кого выйдет хороший человек, – подумал Игорь. – Да почему выйдет? Уже есть!»

– Предлагаю больным премию давать! – выкрикнул Валерка.

Игорь не сдержался:

– Бодров! Прекрати балаган! Если ничего не соображаешь, так помолчи!

– Председатель! Мастеру слова не давали. Почему ругается?

– А как считают сами больные? – спросил кто-то.

Володя попросил:

– Зовите их сюда. Тех, кто может ходить.

Наступило затишье. Ребята повернули головы, со странным любопытством уставились на фигуры, вышедшие на свет. Среди больных Игорь увидел Колю Разина, и его кольнуло раскаяние: замотался со своими делами и ни разу Колю не навестил…

– Как жизнь на курорте? – спросили Колю.

– Завтра на работу пойду. Не могу больше лежать, совестно.

На него закричали:

– Ты что, с ума сошел? Лежи, ты и пустую лопату не поднимешь! Без тебя справимся.

Коля потерянно улыбнулся, тронутый чуткостью.

– Ну что, болящие, скажете? Как вам оплачивать? – спросил командир.

Толкнули Разина – говори, дескать, ты самый голосистый и задиристый. Но Коля сказал слабым голосом нерешительные слова:

– Нам неудобно. Разбирайтесь сами. Конечно, всем хочется побольше денег привезти, но надо, чтобы никому не обидно. И вообще пусть только здоровые решают.

– А много ли среди нас тех, кто ни разу не болел? – спохватился Володя. – Поднимите руки.

Оказалось, не так уж много. Неизвестно, кого больше.

– Нет, решать надо всем вместе. Зачем же больных исключать из общества? Кто еще хочет сказать?

Слова попросил Илья Брегов:

– Упустили самое важное. Оплата, оплата… Не подумали, как работать будем. Как ни плати, главное, чтобы человек работал. Если он болеет и на работу ходит, какой от него толк? Он отмечается, а силы нет работать. Мне такие не нужны. Заболел – отдыхай. Значит, больным надо платить. Не полностью, конечно.

– Бригадиры должны выявлять больных и направлять в лагерь.

– Кто там будет разбирать, больной или у него психология…

Поднялся Юра Гончаров.

– Не понимаю, о чем спор? Мы живем при социализме. Как известно, принцип нашего общества – от каждого по способностям, каждому по труду. – Он развел руками, как бы извиняясь, что приходится повторять столь очевидную истину. – Какой же труд, какая польза обществу от тех, кто болеет? Никакой. За что же, спрашивается, платить? У нас, как вы знаете, профсоюза нет. Конечно, жалко ребят. Но почему должны другие страдать? Я, например, не скрываю, что сюда приехал заработать денег, пожертвовал отдыхом, как и любой из нас. Так о чем спорить? Мы все в равном положении. Так что давайте голосовать и будем отдыхать.

Доказательная речь Юры Гончарова произвела хорошее впечатление. Раздались возгласы:

– Правильно! Молодец! Давайте голосовать.

– Итак, будем голосовать, – сказал Алеша. – Поступило три предложения…

– Два, – поправил кто-то.

Несколько минут шумно разбирались, сколько же предложений. Установили, что все-таки три. Большинство проголосовало за оплату трех дней по пятьдесят процентов. «Стоило из-за этого полтора часа терять, – презрительно подумал Игорь. – Теперь стыдно будет смотреть в глаза друг другу». Он подождал, пока все разойдутся, и медленно пошел по тропинке, надеясь встретить Надю. В стороне на лавочке, врытой в землю, кто-то сидел.

– А я и не знала, что ты такой… делец! – Игорь узнал Надин голос.

«С кем же она так? – ревниво подумал Игорь. – Снова какие-то тайны…»

– Я делец? Ты меня с кем-то путаешь!

«Гончаров… Значит, она с ним. Этого следовало ожидать. Но зачем она тогда ко мне подходит, разговаривает, улыбается?»

– Не знала, что ты только о деньгах и думаешь!

Не таясь, Юра громко и гневно произнес:

– Во-первых, я добивался справедливости. А во-вторых, что ты можешь понимать, маменькина дочка! Тебя папа с мамой кормят, а моя мать получает сорок рублей пенсии. Тебе это понятно?

«Вон оно что…» – подумал Игорь.

Он опустил голову, смущенный, как будто нарочно подслушал чужую тайну, и поспешно зашагал прочь.

11

Обедали в недостроенном складе. Ни скамеек, ни столов не было. Устраивались кто как – на бетонных плитах, на кирпичах, на подножках автомашин.

Игорь, пришедший позже всех, более или менее удобно примостился на доске. Был он в угнетенном настроении: уже начали бетонировать, а из техотдела так никто и не пришел для проверки. Ему представлялась страшная картина – гремят взрывы, летят во все стороны куски бетона. Остатки ребята скалывают ломами. А бетон крепок, как железо, и не поддается. Ребята проклинают легкомыслие Игоря… Никакой зарплаты не хватит оплатить брак.

– Игорь, нам не хотят раствор возить!

Над ним стоял, наклонившись, Сережа Петрушин, звеньевой каменщиков, возводивших стены этого склада.

– Сейчас поем и пойду на бетонный завод.

– Да ты не торопись, – просительно сказал Сергей, видимо стесняясь, что вынужден беспокоить человека. – Нам еще часа на три хватит. Я хотел заранее тебя предупредить.

«Если бы все такими были!» – растроганно подумал Игорь, глядя ему вслед, и нечаянно заметил Надю, сидевшую у противоположной стены. Она глядела на него задумчиво и печально. «Ерунда! Это ко мне не относится». На всякий случай он даже оглянулся – за ним никто не сидел. «Что было, то прошло, – горько подумал он. – Хотя ничего и не было, а все равно прошло. Переживем! Более важные есть заботы. Пойти к Маркову? И так ему разными пустяками надоел. Почему техотдел не проверяет? Спохватятся, да поздно будет! Самому к ним сходить? А что скажу?»

– Можно возле тебя присесть?

Игорь вздрогнул: этого он ожидал меньше всего. Надя выжидающе смотрела. Игорь смутился, поспешно отодвинулся, хотя места было много. Надя села, и тогда он запоздало пробормотал:

– Садись, конечно, садись.

Поставил миску на бетонную плиту. Надя сказала:

– Ты ешь, не обращай на меня внимания.

– Я… не хочу, нет аппетита.

Ему стало невыносимо жарко и показалось, будто все на него смотрят – кто насмешливо, кто сочувственно. «Что она, хочет свою власть проверить? – зло подумал он. – Так нет у нее никакой власти! Нет, и все! Встать и уйти?»

– Ты меня как будто избегаешь, – тихо говорила Надя. – А мне хочется знать, как ты живешь, как себя чувствуешь…

– Ты уже когда-то об этом спрашивала, а я тебе отвечал! И я не совсем понимаю, к чему этот разговор. У тебя свои дела и заботы. Они ко мне не имеют никакого отношения…

– Что ты имеешь в виду?

– Тебе лучше знать, – уклончиво ответил Игорь, страдая от вынужденной грубости. – Извини, мне нужно на бетонный завод.

– Сегодня я там работаю! – как будто обрадовалась Надя. – Пойдем вместе.

Игорь поднялся отнести миску. Неловко выскреб остатки, положил миску в ящик.

– Игорь, а компот пить не будешь? – громко спросила повариха.

Чувствуя, что краснеет, Игорь не своим голосом ответил:

– Я воды напился.

Он подал Наде руку, и они по доске вышли через окно склада – так было ближе.

Некоторое время шли молча.

– Ты на что-то обиделся? – спросила Надя.

– Нет, на что мне обижаться?

– А почему же такой хмурый?

Игорь усмехнулся:

– Что ж, у меня разве неприятностей не может быть?

– Конечно, могут быть, – протянула Надя. – Но… ты просто не в духе сегодня.

Игорь промолчал.

– Помнишь, ты предлагал съездить на тот берег? Так вот… ходят ли еще катера?

– Значит, можешь съездить? – насмешливо спросил Игорь. – Тогда не могла, а теперь можешь? Что же такое случилось?

Надя серьезно ответила:

– Если угодно, у меня был душевный кризис.

– А теперь прошел?

– Теперь прошел.

– Знаешь, это становится интересным. Пойдем немного посидим, еще есть время.

Игорь положил на ржавую трубу дощечку. Сели. Вокруг валялись прутья, мотки толстой проволоки, стояли высокие железобетонные цилиндры. «Подходящее место для объяснений! Представим, что это цветы и деревья, а пыль на дороге – река».

– Ты, наверное, думаешь, что у меня с Юрой Гончаровым что-то такое?.. – внезапно спросила Надя и не нашла слов продолжить.

– Об этом все знают!

Надя возмутилась:

– А почему никто не подумал, что у нас просто дружеские отношения? Разве это невозможно? Ты скажи, разве этого не может быть?

– Конечно, может быть, – неохотно согласился Игорь.

– Все его бросили, а потом эта дурацкая история с рыбалкой… И вообще у меня не только с ним, но и со всеми ребятами хорошие отношения.

– И чтобы отношения не портить, ты со мной как-то… украдкой разговаривала? – съязвил Игорь.

– Игорь! – с обидой воскликнула Надя. – Ты на меня смотришь как на свою собственность!

Игорь растерялся:

– Какая собственность! При чем здесь собственность?

– При том! Как ты со мной разговариваешь?

– Как могу.

– Нет, ты сегодня не в настроении. Проводи меня, перерыв уже кончился.

«Не так я с ней разговаривал, – сокрушался Игорь. – Не в ту сторону занесло. Ведь я никакого права не имею ее упрекать».

С трудом выдавил из себя:

– Извини, если я что-нибудь не так сказал. У меня действительно неприятности. А насчет поездки я узнаю.

– Игорь, пойми меня правильно… – сказала Надя и замялась. – Я хочу сказать… ты подумаешь, что я напрашиваюсь. Я бы поехала на тот берег с кем угодно. Если бы пригласили. Но никто не приглашает… А у тебя возможностей больше, чем у других.

– Спасибо, обрадовала! – упавшим голосом произнес Игорь. – А я думал, ты без всякой корысти…

Надя спохватилась:

– Ты неправильно меня понял, я неточно выразилась. Сейчас мне некогда, надо идти работать, а потом я тебе все-все объясню. Не обижайся, – сказала она просительно. – Я совсем другое имела в виду. До свидания. Мы еще поговорим…

«Загадочное существо! – тоскливо подумал Игорь. – С самого начала не понимал ее поведение, а сейчас тем более ничего не понятно. А, лучше заниматься бетоном. О ней совсем не надо думать. Не надо думать, а вот думаю же! Неужели она от всех хочет выгоду иметь?»

Почетное дело – выравнять гравий в последнем квадрате – случайно выпало Валерке Бодрову. Он действовал лопатой, остальные стояли и смотрели, бросая реплики:

– Внимание! Исторический момент!

– Здесь будет поставлен памятник! В историю войдешь!

– Где кинохроника? Где Гончаров? Пусть увековечит!

– Валера! Как же ты просмотрел? Сгоняй за ним, уговори. Теперь вы ближайшие друзья, оба экономисты, оба хотели на больных в рай въехать.

Валерка остановился. Хоть льстило ему всеобщее внимание, но такого поклепа стерпеть не мог. Неловко ухмыльнулся:

– Я же не для себя старался, для общества. Мне лично ничего не нужно.

– Слыхали? Валерка стал общественником! Альтруист и гуманист!

– Ну ладно, чего прицепились, – смущенно бормотал Бодров. – Шуток не понимаете?

«Всегда так: чем больше человек гребет себе, тем громче кричит об интересах общества», – обобщил Игорь незначительный факт.

Его потянуло на откос, своими глазами посмотреть, что песчаная история закончилась навсегда. Всю неделю он ходил сам не свой. Наконец не выдержал, обратился к Маркову с просьбой устроить самую строгую проверку. Марков сказал: «Ты думаешь, я так и позволил бы нарушать проект? Я давно уже сам проверил. Извини, что бросил тебя, как щенка в воду. Но, честное слово, нужно вас приучать к самостоятельности. Многие ведь и шаг боятся ступить без согласия начальства. Какие из них работники!» Игорь, конечно, был доволен, что все обошлось благополучно, но особой радости не испытывал. А раньше казалось – если уладится с откосом, будет самым счастливым человеком.

Зрелище надоело. Ребята закричали:

– Кончай икебану наводить! Не танцплощадку строишь!

– Достаточно. Абзац, – сказал Илья и по привычке поднял над головой скрещенные руки. – Большой перекур. Полчаса. Потом видно будет, что делать. Мастер без работы не оставит.

– Все. Никогда, наверное, в жизни не придется таскать плиты и бросать песок, – сказал Валерка. – Вроде грустно как-то…

– Нашел о чем грустить! Радоваться надо. А если грустно, вон плиты лежат, таскай на здоровье с места на место.

– Бесчувственные вы люди! – сокрушенно вздохнул Валерка.

С востока быстро надвигалась темная туча. Глухо погромыхивало. Запахло свежестью. Побелели электрические провода, ослепительно светился видный с откоса клочок реки, праздничный вид приобрели жалкие производственные строения. Извилистой трещиной дернулась по туче белая молния.

– Вот ударит скоро! Хорошо! Надоела жара.

– Вовремя закончили.

Игорь с томительным восторгом смотрел на тучу, которая уже подбиралась к солнцу, светившему особенно ярко. Гроза всегда вызывала в нем беспокойство, острое желание перемен и в жизни, и в себе самом. Хотелось, чтобы рядом находился все понимающий человек, а этим человеком могла быть только девушка. Способна ли Надя понять такое состояние, когда кажется, что вот-вот откроется загадка природы, жизни, его самого?

Лохматые клубящиеся щупальцы захватили солнце. Веером брызнули по туче белесые лучи, и солнце скрылось. Сразу все вокруг помрачнело, отяжелело. Ударил влажный ветер, закружил мелким песком. Неуклюжими птицами взметнулись клочки бумаги. Первые тяжелые капли зашлепали по иссохшей земле, оставляя темные круглые отметины. А через несколько минут с шипением хлынули косые сплошные струи.

Бригада спряталась в поваленном железобетонном цилиндре. Игорь примостился на дощечке рядом с Бреговым. Илья был грустен, задумчив. Никогда еще Игорь не видел его таким.

– Куда теперь нас пошлешь? – спросил Брегов.

– Там видно будет, – уклончиво ответил Игорь.

Больше Илья не произнес ни слова. Наверное, и ему не хотелось разговаривать. Сидел, уперев руки в подбородок, весь уйдя в себя.

Ветер сбоку хлестал дождем, всем не хватило защищенного места. Ребята удивленно поглядывали на Брегова: почему не указывает, не приказывает? Наконец смекнули сами – притащили железный лист, закрепили с наветренной стороны. Костерок разложили. Не тот вольный костерок, что в лесу, – высохшие доски потеряли лесной запах, отдавали мазутом, креозотом и еще каким-то промышленным зловонием. Но был огонь, и было тепло. Дым и чадное пламя крутило в разные стороны, ребята перемещались в зависимости от обстановки. Лишь Брегов не менял места, не обращая внимания на искры и пламя. Даже лица не отворачивал, как будто не желая поддаваться ни большим, ни малым обстоятельствам. «Что это с ним сегодня такое? – удивился Игорь. – Заболел, что ли?»