Текст книги "Молодой Ленинград ’77"

Автор книги: Валентин Костылев

Соавторы: Александр Орлов,Дина Макарова,Виктор Менухов,Поэль Герман,Римма Цветковская,Наталья Гранцева,Ольга Бешенковская,Владимир Насущенко,Юрий Нешитов,В. Андреев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)

– Разве в этом дело! Озеро ведь погибнет!

Валерка спокойно заметил:

– Подумаешь, озеро. Лужа какая-то. Тебе что, купаться там?

– При чем здесь купаться! При чем здесь мне? – закричал Игорь. – Ты подумал, что на этом месте останется сплошная грязь? Нельзя из-за дурной прихоти уничтожать природу!

– Ерунду говоришь, – снисходительно возразил Бодров. – О людях надо заботиться. Всем осточертела каша, с нее много не наработаешь. А подкормимся рыбкой, горы свернем, три плана выполним!

– О людях заботитесь! – с горечью произнес Игорь. – Из-за таких, как вы, дышать скоро нечем будет.

Массивный и волосатый Борис Лашевский, опершись на лом, прислушивался к спору и загадочно улыбался, будто доступно было ему иное, глубокое и верное, а эти мелкие распри для маленьких ребят.

– Вот Илья идет, – ехидно сказал Валерка. – Он тебе сейчас вправит мозги.

Подошел Брегов. Ноги по колено в грязи, тело исцарапано кустарниками. Но возбужден, доволен.

– Все правильно, ребята! Разница в уровнях полтора-два метра.

– Я запрещаю уничтожать озеро! – взорвался Игорь. – Прекращайте дурацкую рыбалку и возвращайтесь на откос!

Брегов с изумлением посмотрел на него:

– Ты что? На солнце перегрелся?

– Я не перегрелся! Это преступление – уничтожать природу!

Илья пожал плечами:

– Какая природа? Да ты или не выспался, или еще что… И вообще это тебя не касается. Насчет производства я, может быть, и послушался бы. Может быть! Конечно, если бы ты не нес такую чушь. А всем остальным распоряжается командир, и незачем тебе лезть не в свое дело. Покомандовать захотелось? Власть показать? Так нет у тебя никакой власти, запомни это раз навсегда!

– За такие дела тебя надо под суд! Пойду в милицию, раз не понимаешь человеческого языка!

– Попробуй только! – с холодной яростью процедил Брегов. – Посмотрю, что от тебя останется! Здесь милиции нет, и ты просто дурак!

– Я последний раз приказываю! Прекратите это свинство!

Илья презрительно усмехнулся:

– Очень-рад, что последний. Не будешь больше надоедать. Я тоже последний раз заявляю: тебе не подчиняюсь, рыбалку буду продолжать!

Игорь потерянно стоял, опустив голову.

– В самом деле, Игорь, – сочувственно сказал Валерка Бодров. – Ты же не из рыбнадзора, зачем себе нервы портишь?

– Я, Валерка, просто как человек не имею права не вмешаться. Должность тут совершенно ни при чем. Я сейчас еду в лагерь за Володей. Его-то вы обязаны послушаться.

– Езжай, езжай, – пробормотал Брегов, повернувшись спиной, – кончился базар, давайте-ка долбить.

Игорь бегом побежал на дорогу. Попутной машины долго не было. Стоять на месте он не мог и в нетерпении зашагал, поминутно оглядываясь. «Не успеют же они за час-полтора прорыть канаву… Не должны успеть. Какой я дурак! Милицией грозил! В истерику впал. Надо было сразу ехать за Володей. Или прямо к Маркову обратиться? Нет, нельзя, некрасиво… Черт, когда же машина будет?»

Только минут через тридцать его догнал многотонный «Уралец». Игорь забрался в кузов. Уверенно и ровно гудел мотор, машина своим мощным ходом как бы сглаживала выбоины дороги – ни толчка, ни тряски, как будто и нет движения, только встречный ветер прохладой овевает лицо да набегают и отскакивают придорожные деревья. Казалось, будь необходимость, эта машина, так же равнодушно урча, ринется сквозь лес, круша деревья, как спички. Ехать на ней было приятно, не то что на отрядовской трехтонке, которую основательно встряхивало на каждой колдобине.

Пока ехал, немного успокоился. «А может, я зря горячку порю? Все дела бросил, в лагерь Володе жаловаться помчался… Плюнуть надо было – подумаешь, большое дело! Смеяться будут… Нет, раз считаю, что они не правы, надо вмешаться. Эх, Брегов, как мальчишку меня высек! Нельзя мне было выходить из себя».

– Что случилось? – сразу спросил Володя, как только Голубев появился на пороге штабного вагончика.

Игорь плюхнулся на топчан.

– Ты знал, каким способом собирается Брегов ловить рыбу?

Володя удивленно посмотрел на Голубева:

– Конечно, знал. В общих чертах. Собираются канаву рыть, сетку ставить. Вряд ли получится, а вдруг?

– Как же ты мог это допустить?

– Да ничего страшного, Игорек, три человека потеряют день-другой, обойдемся.

Игорь застонал от Володиной непонятливости.

– Я же совсем о другом!

И сбивчиво повторил то, что говорил Брегову и Бодрову. Придумал, что могут быть неприятности от начальства. Настаивал, чтобы сейчас же ехать и запретить Брегову рыть канаву.

Володя, глядя на Голубева как на больного, мягко сказал:

– Успокойся, Игорек, ничего страшного не случится. Все равно эту лужицу со временем уничтожат. Неужели ты думаешь, что я бы стал рисковать, навлекать на отряд неприятности? Я уже знал, что к чему. Там собираются что-то строить. Мы даже полезное дело сделаем, дно высушим.

– Когда строить-то будут! Может, через десять лет?

– Может, и через десять.

– Значит, не прикажешь Брегову прекратить это безобразие?

– Нет, – твердо ответил Володя.

Игорь вскочил и заходил по короткому вагончику – два шага вперед, два назад. Получалось, что с разумной точки зрения он не прав. Доказать ничего невозможно, а эмоциям никто не верит… Оставалось надеяться, что не удастся прорыть канаву и озерко сохранится.

– Знаешь, Игорек, мне кажется, ты устал. Жара, беготня, нервотрепка. Давай-ка возьми двух-трех ребят, и езжайте в воскресенье на тот берег. Тайгу посмотрите…

Алешин не успел договорить – Игорь опрометью выскочил из вагончика.

Канаву все-таки прорыли. На дне по узенькой бороздке удалось пустить ручеек. Все бреговские ребята сбежались посмотреть на чудо рук человеческих. Но чуда не произошло – вода едва сочилась. Большинство потеряло надежду на вкусную, настоящую еду. Лишь немногочисленные оптимисты рассуждали о том, куда девать огромное количество рыбы.

– Отвезем в поселок и по рублю за килограмм продадим! – решительно заявил Валерка Бодров.

– Неудобно торговлей заниматься. Сами съедим. Семьдесят человек все-таки.

Кто предлагал посолить сазанов или завялить, кто хотел угостить рабочих мостоотряда.

Но разочарованный Брегов отослал всех на работу, а сам с двумя местными мальчишками принялся таскать по мелководью гнилой бредень, который на глазах расползался и не захватывал ничего, кроме травы и мусора. Отчаявшись, он оставил бредень на мальчишек и забрасывал удочки то в одном, то в другом месте. Илья был мрачен и зол.

А тем временем ручеек набухал, ширился, набирал силу. Когда Илья пошел взглянуть на канаву, по дну несся, подымая берега, пенистый поток. Илья, царапая голое тело о кусты, бросился к откосу.

– Ребята! Сюда! Скорее!

Его подчиненные быстренько сбежали вниз.

– Пошла! Вода пошла! – коротко объяснил он, и двинулся назад.

– Ого-го! – кричал Валерка Бодров, исполняя на берегу рукотворного ручья дикий танец. – Тащи мешки, тащи сетку! Вся рыба наша!

Разделся и полез в воду.

Вбивали в землю колышки, крепили проволокой металлическую сетку, которая вскоре наглухо перекрыла ручей.

Привлеченные необычной суетой, к протоке спускались работавшие на откосе. Полюбуются минут десять – пятнадцать и с неохотой возвращаются к обыденному делу, завидуя бреговским ребятам, которые толклись возле ручья и которых Илья, захваченный строительством рыбьей ловушки, не прогонял. Лишь бетонщики были словно привязаны к машине, старались не смотреть по сторонам, чтобы не расхолаживаться, не чувствовать себя обделенными судьбой. Коля Разин ворчал:

– Нашли время для развлечения! Весь народ взбаламутили.

Когда Игорь Голубев появился у искусственной протоки, там уже шумел поток. С громким всплеском обрушивались берега. Сетку смыло, как соломинку. Печально смотрели бреговцы, как уходит на волю богатая добыча. Конечно, ни одной рыбины они не увидели в мутной воде, но предполагали, что она там. Брегов, утешая себя и других, сказал:

– Ничего, останутся лужи, наберем.

Не хотелось Игорю подходить к Брегову, но надо.

– Твои собираются сегодня работать? – спросил он, глядя в сторону.

Илья сухо ответил:

– Не беспокойся, мы все наверстаем. – Но вынужден был пресечь явный беспорядок: – А вам что здесь надо? Все идите работать. И чтобы соблюдали график: два часа работы, десять минут перекур.

С сожалением смотрел Игорь, как обрушиваются комки земли, как вода разливается по песчаному берегу протоки широким грязным веером. И безразлично ему было, что люди праздно болтаются. «Надо в самом деле ребятам хоть немного отвлечься, отдохнуть», – подумал он и пошел по тропинке между запыленными кустами. Студенты, которые попадались навстречу, смущенно отворачивались, завидев мастера, но Игорь мораль не читал, не гнал обратно, а лишь коротко говорил:

– Посмотрите и сразу назад. Нечем там любоваться.

И вдруг он словно на препятствие наткнулся – впереди была Надя. Он уступил дорогу. «Тебя еще сейчас не хватало!» – подумал зло.

– Ты почему со мной не здороваешься? – укоризненно спросила Надя.

Игорь смутился.

– Я здоровался, когда в вашу бригаду приходил.

– Так то со всеми, а не со мной.

Была она уставшая, унылая. На лице застыли капельки бетона. Жалко ее стало, и показалось, будто совершенно к ней равнодушен, и странно было, что когда-то видел в ней что-то особенное.

– Как живешь, Игорь?

– Да так, бегаю туда-сюда. Мастер – должность собачья, все время вертишься, часто без толку.

– Да я не про это. Вообще как?

– Вообще ничего, терпимо.

Надя молча постояла.

– Ну, всего тебе хорошего. Меня девочки отпустили. Пойду посмотрю, как ловят рыбу.

«И что ей от меня нужно? – недоумевал Игорь. – То в тайгу ехать отказалась, в мою сторону не смотрит, а теперь вот сама заговорила. Ничего не понимаю! Может быть, с нею надо по-другому обращаться? Бестолковый я какой-то! Ничего у меня не получается! Платона, пижон, пытаюсь читать, а не могу к девушке подход найти. И мастер из меня никудышный. Делаться-то делается все, и как будто неплохо, но я здесь при чем? Так ничего и не добился в жизни и даже не знаю, чего добиваться надо…»

Игорь поступал в университет на физический факультет, так как считал, что физика дело интересное, современное. И способности кое-какие были, да, видно, стремился маловато. На приемных экзаменах одну задачу не решил и тут же подал документы в другой институт, о котором и узнал-то случайно. Здесь тоже физика и математика, так что можно будет проявить способности, если они есть. Но уже на четвертый курс перешел, а сделал пока еще только одну маленькую работу, которую и научной-то нельзя назвать. Просто взял усидчивостью и вниманием. Правда, обещали напечатать…

В мастера попал не то чтобы случайно, а как-то по инерции. Был членом факультетского бюро комсомола, не раз ездил на стройку, вот и предложили. И Голубев согласился, потому что надо себя воспитывать. Но что-то плохо продвигается самовоспитание, даже не в состоянии остановить сегодняшний разброд, и, что хуже всего, особого желания нет, все стало безразлично. Скрыться бы сейчас из отряда, не видеть ни грубого Брегова, ни презрительно усмехающегося Гончарова, забыть о бумажках, о бестолковой суете…

По откосу спускались трое ребят. Увидев мастера, повернули назад. Игорь усмехнулся: «Ого, меня, оказывается, побаиваются! Значит, не все еще потеряно».

Он подошел к бригадиру арматурщиков.

– Иван, ты совсем распустил своих ребят! Ну что вы нашли там интересного? Канава, а по ней вода бежит…

– Они же ненадолго… Сбегают и сразу назад. Честное слово, от этого работа не страдает. Надо же хоть немного развлечься.

Игорь солидно сказал:

– Хорошо, смотрите сами. Вы люди взрослые, должны понимать, что работаете на себя. Я же не могу каждого подгонять, да и не хочу.

– Все будет в порядке, – заверил Иван.

«Все идет не так уж плохо, – убеждал себя Игорь, поднимаясь по насыпи. – Не надо впадать в панику».

Посмотрел он сверху на озерко – как будто ничего не изменилось, блестит вода, садятся на нее речные чайки. Но пройдет несколько часов, и озерка не станет. И он, Игорь Голубев, в этом виноват, потому что не сумел отстоять… Надо было идти к Маркову, даже если бы после этого испортил отношения со всем отрядом.

Всю ночь Игорь составлял наряды. Уже рассвело, а он все накручивал арифмометр, складывал, умножал, вычитал, пока не начал путаться в цифрах. Он немного поспал и решил, что имеет право чуть расслабиться, – сходил искупался, позагорал с полчаса. Еще немного посидел над нарядами и отправился к мосту. Возле бетонного завода встретился Федорченко. Ехидно улыбаясь, он сказал:

– То требовал две машины, а теперь от одной отказались! Не выдержала кишка?

– Кто отказался? Не может этого быть!

– Сейчас только послал ваш самосвал бетон на мост возить.

Игорь бросился на откос – какое несчастье могло случиться? Кран стоял с опущенной стрелой, крановщик лежал в тени. А бетонщиков – ни одного человека.

– Что случилось? – задыхаясь, спросил Игорь.

Крановщик лениво ответил:

– Пошли твои работяги рыбку половить.

Тут только Игорь обратил внимание, что озерка уже нет, а на его месте ровная грязная впадина, по которой бродят, наклонившись, студенты.

«Это же катастрофа! – в отчаянии подумал Игорь. – Все кончено, все! А я вздумал загорать!»

Сперва он старался идти по твердому грунту, потом плюнул на все и зашагал по грязи, подвернув брюки. Кое-где остались лужи, в которых студенты шарили руками; самые отчаянные, должно быть упустив добычу, падали плашмя в воду, азартно вскрикивая.

Игорь увидел Юру Гончарова, который цепко держал за жабры крупного сазана и гордо показывал его ребятам. Вид у Юры был счастливый. Когда он увидел Игоря, то повернулся к нему и, радостно улыбаясь, сказал:

– Вот, впервые в жизни поймал голыми руками!

Игорь едва удержался, чтобы не вырвать у него рыбину и не отхлестать его по лицу.

– Ты что наделал! – прошипел он сквозь зубы. – Где бригада? Почему бросили работу?

Юра перестал улыбаться, нарочито спокойно ответил:

– Там же, где и другие. Разве не видишь?

– Ты на других не ссылайся. Другие с машиной не связаны! Ты зачем отослал самосвал?

– Я отослал? – удивился Юра. – Впервые слышу. Ты лучше у своего дружка крикуна Разина спроси, чья это работа.

– Но ты бригадир и отвечаешь за работу!

Вместо ответа Гончаров громко закричал:

– Разин! Иди сюда, ты мастеру нужен.

Ребята потихоньку удалились.

От группки студентов, стоявших на сухом месте, отделился Разин и босиком зашлепал по грязи. Подошел с виноватым видом, поздоровался и опустил голову.

– Объясни, Коля, в чем дело?

Разин тяжело вздохнул:

– Что уж тут объяснять? Виноваты.

– Нет, ты уж объясни, пожалуйста. Ты в конце концов комсорг бригады.

Юра, устав держать сазана, положил его на землю. Сазан широко открывал рот, изредка бил хвостом по земле, пытаясь уползти.

Коля Разин, еще раз тяжело вздохнув, начал бормотать:

– Понимаешь, вкалываем, вкалываем, а весь народ с откоса как корова языком слизнула. По этой проклятой луже ползают. Мы держимся. Куда от бетона убежишь? А тут наш дорогой бригадир слинял. Не выдержала рыбацкая душа. Час его ждем, второй. Ну, я и взыграл. Хватит, говорю, ребята, мы тоже люди. Бригадир нас бросил, ребята по лужам развлекаются, пойдемте и мы. Одни возражают, другие соглашаются. Короче, я сказал шоферу: поработай, парень, часок на других. Вот и все.

– Да-а, – протянул Игорь. – Хороши. Особенно ты, Коля. Уж тебе это так просто не сойдет. Это дело командира, конечно, но думаю, что он отправит тебя домой.

– Домой? Меня нельзя домой, – растерялся Коля. – Я без отряда не могу.

– Это уж командир решит, – страдая за него, сказал Игорь. – Ну, а ты, Юра? Неужели не мог подождать до конца смены?

– Не мог, – коротко ответил Гончаров и снова взял в руки сазана. – Гоните меня из бригадиров, я не напрашивался. Зато вот какую рыбину голыми руками взял! А вообще это несправедливо. Другие бригады здесь второй день слоняются, а все шишки на нас.

– Других тоже по головке не погладим, – неловко сказал Игорь. – А теперь, Юра, собирай свою бригаду, бери самосвал и работайте.

– Хорошо.

Многие ребята без напоминаний потянулись к откосу. Другим Игорь коротко говорил: «Работать надо», и они уходили, с сожалением поглядывая на завлекательные лужи. Упорнее всех держались ребята из бригады Ильи Брегова. Делают вид, что послушались, а сами поблизости выжидают, надеясь, что бригадир их не отпустит. Игорю даже смешно стало: будто заблудших овец сгоняет.

Наконец он добрался до Ильи Брегова. Три человека по его указаниям обследовали большую лужу. Возле Ильи стояло ведерко, наполненное мелюзгой.

– Не рассчитали, – сказал он, криво усмехаясь. – Думали, вода будет медленно течь и мы всю рыбу прямо в мешок… Зря время потеряли. Но ты не беспокойся: упущенное мы наверстаем. Все, что можно, из ребят выжму.

– Вот сейчас и начинайте наверстывать.

Илья с хмурым видом попросил:

– Разреши двух человек оставить. Здесь еще рыба есть.

– Хорошо, двух человек оставь, а сам иди организуй работу. За эти два дня народ разболтался.

Брегов не стал спорить.

Грязная, мокрая плешь опустела. Праздник покорения природы окончился. Лишь два человека азартно обшаривали лужи.

8

– Что ж, ребята, – сказал Марков. – Сейчас у меня есть немного времени. Пойдемте посмотрим, как ваши работают. Давно собирался, да все некогда.

Втроем вышли из конторки. Марков подставил лицо солнцу.

– Хорошо! Прокалишься солнцем – никакая простуда зимой не возьмет. У нас здесь солнца больше, чем на юге.

– Как ездилось, Владимир Николаевич, по Америке? – спросил Володя.

– Впечатлений, конечно, много. В двух словах не расскажешь. Разное встречалось – и хорошее, и плохое. Кое-что у них нам кажется диким. Ну да об этом вы прочтете в любой газете. Любопытно вот что: когда рассказывал о нашей магистрали, удивлялись, некоторые даже не верили, что мы на такое способны. А ведь они тоже не лыком шиты, знают, что такое размах. И наш бескессонный метод произвел хорошее впечатление. Конечно, ничего нового в нем нет. Но на такой большой реке никогда не применялся. А вообще-то, ребята, хотите верьте, хотите нет, здорово тянуло сюда, временами прямо-таки тосковал.

– А давно вы здесь?

Марков улыбнулся:

– С самого начала, конечно. Вы тогда еще и не слышали, что такое БАМ. Тогда здесь был сплошной бурелом, а сейчас видите – и пенька нет. Со временем снесут эти бараки, новые деревья посадят.

Поднялись на откос. Марков предложил:

– Пойдемте-ка вдоль вашего участка.

Игорю сразу бросились в глаза многочисленные трещинки на бетоне. И хотя работа давным-давно была принята, он боялся, что Марков все забракует. Марков стал неразговорчив, нахмурился, как бы нехотя смотрел на бетонные квадраты. Рядом с коренастым уверенным начальником Игорь почувствовал себя излишне долговязым, каким-то легковесным. «Вот сейчас разгон даст и за бетон, и за озерко!» Но Марков взглянул в ту сторону и ничего не сказал. И трещин как будто не замечал.

Подошли к бетонщикам. Марков внимательно смотрел, как бегают ребята, и такое у него было лицо, словно он заметил что-то интересное. Новоиспеченный бригадир Виктор Рындин не обращал внимания на высокое начальство. «Не знает еще обхождения, – усмехнулся Игорь. – Должен бы подойти и давать объяснения, если потребуется».

После рыбной эпопеи провели заседание штаба, на котором здорово досталось всем бригадирам, а в первой бригаде – собрание. Все чувствовали себя виноватыми, и никто даже слова не сказал против Гончарова, да и не было в этом необходимости: понимали, что бригадиром ему нельзя оставаться. Зачем же угнетать его еще и осуждающими словами? Но когда Володя предложил отправить Колю Разина домой, бригада взбунтовалась, на что, собственно, и рассчитывал командир. Начали кричать, что он лучше всех работает, что такими кадрами разбрасываться нельзя. Решили записать ему два нерабочих дня.

После собрания счастливый Коля признался Игорю:

– Я же ведь не только из-за денег сюда приехал. В Питере мог бы неплохо заработать. Привык к отряду. А жене это не скажешь: обидится. Да и сам я толком не знал.

В конце концов неудачная рыбалка пошла на пользу Игорю: его слушались, с ним не пререкался даже Илья Брегов, дисциплина в отряде стала идеальной.

– Четко работают, – сказал Марков. – Будь я лет на пятнадцать моложе, сам бы взял лопату…

– Владимир Николаевич! – решительно обратился к нему Игорь. – Приходится делать много лишней работы. Стрела не может подать бетон на самый верх. Время теряется и силы. Сами видите, сколько делается вручную.

– Ты мне уже об этом говорил! – недовольно сказал Марков. – Лишняя работа? Да, лишняя! Ее будет достаточно, идеального порядка мы не скоро добьемся, а делать надо. Ребята молодые, им полезно для развития мускулатуры. Побегают вот так, а когда станут инженерами, будут думать о том, чтобы другие зря усилия не тратили. Вот так-то, – без улыбки заключил Марков. – Другой кран мы не можем выделить. А ты этот факт отрази в нарядах. Пограмотней так… Довольный своей хитростью, Игорь сказал:

– Я отразил, но нам срезали подноску бетона вручную. Дескать, это липа – при кране работаете. А какая же это липа? Сами видите…

– Хорошо, разберемся, – прервал его Марков. – Что ж, пора идти. Молодцы, неплохо работаете. Успеха вам!

Игорь и Володя двинулись за ним.

– Не надо меня провожать, я не министр. А впрочем, знаете что? Отвезу-ка я вас на мост! Посмотрите, что это такое.

Оба уже побывали на мосту, но не посмели отказаться: о мосте Марков говорил так, будто хотел показать любимого сына.

«Вот какое у меня положение! – с тщеславной гордостью подумал Игорь. – Куда хочу, туда иду, и не надо ни у кого отпрашиваться». И неловко было, что в это время ребята будут выкладываться на бетоне, что им некогда передохнуть. Так же неловко было, когда Юру Гончарова снимали с бригадиров. В то время как Гончаров, нарушая дисциплину, рыбачил по лужам, Игорь загорал. Но никому бы и в голову не пришло упрекнуть его за это…

Наверху Марков сказал:

– Посидим, ребята, покурим. Я с четырех утра на ногах.

Сели на рельсы, закурили. И Володя за компанию взял сигарету.

– Владимир Николаевич, а трудно было настоять, чтобы строить мост по новому способу? – решил использовать подходящий момент Игорь.

– Жить вообще трудно, – ушел от ответа Марков. – Ничто легко не достается.

– Ведь вы, Владимир Николаевич, многим рисковали… Могло же и не получиться.

Марков нахмурился:

– Вот, вот… Риск, рисковали. Это многие серьезные люди говорят и пишут. Как будто мы авантюристы, а не инженеры. Все было рассчитано и взвешено. Не на удачу надежда была, а на расчет. И сейчас еще кое-кто рассуждает, что нам просто повезло, а победителей, дескать, не судят…

– Но ведь вас могли снять с работы, – продолжал настаивать Игорь. – Ради чего вы все это затеяли? Без разрешения взять и начать строить…

Марков засмеялся:

– Вот прицепился, как репей. Во-первых, не я один придумал, нас было много. И не так это на самом деле было: дескать, Марков махнул рукой – валяй, ребята, строй. И согласовывали, и увязывали, и сомневались. В очень даже высоких сферах беседовали. Какой же толковый инженер откажется от заманчивой идеи – сроки строительства сократить раза в полтора и уменьшить трудоемкость? Вот и стучались. А насчет должности – как видишь, не сняли. А сняли бы, так безработным не остался бы… Вот так, брат Игорь, за должностью не гонись, она сама тебя найдет. Или даже вернее: если не будешь за ней гнаться, быстрей найдет. С должностью, как с женщиной…

Послышался слабый жалобный свисток.

– Владимир Николаевич, – сказал Алешин. – Дрезина. Может, на ней и доберемся к мосту?

– Нет, на ней людей запрещено перевозить. Справедливо скажут: почему это Маркову можно прокатиться, а Иванову нельзя? У нас правила для всех одинаковые. Поедемте на «газике». Или у вас срочные дела? Нет? Ну, тогда не пожалеете, что потеряете время.

Спустились к конторе, сели в запыленную машину. Марков шоферил сам. Володя и Игорь устроились на заднем сиденье. Начальник уверенно вел «газик», не сбавляя скорости перед встречными самосвалами, хотя пыль прямо сыпалась с ветрового стекла.

– Я здесь сотни раз ездил, с закрытыми глазами могу, – по-мальчишечьи похвастался Марков.

«Все-таки это удивительный человек, – подумал Игорь. – Далеко не каждый решится пойти наперекор общепринятому».

Сам он за всю свою жизнь один-единственный раз проявил самостоятельность, в десятом классе, когда нужно было писать сочинение «За что я люблю Маяковского». Игорь, обозлившись, что кто-то ему навязывает свою точку зрения, взял да и написал: «За что я не люблю Маяковского». Поднялся шум, Игоря вызвали к директору, который назвал его хулиганом. Целую неделю Игорь ходил гордый, а потом сочинение все-таки переписал: стало жаль пожилую учительницу литературы.

«Вот так и приходится на каждом шагу поступаться своим, пусть неправильным, мнением. Все мы мудрые: знаем, что положено делать, а что нельзя. А Марков, должно быть, и в мелочах не такой…» – с завистью думал Игорь.

Машина остановилась на берегу реки возле дощатого сарая. Круто вверх поднималась насыпь, и люди наверху казались крошечными. Мирно и незаметно текла мимо широкая река, и только по тому, как возле опор возникали водовороты, чувствовалась мощь и несокрушимая сила. Снизу мост представлялся громадой, и казалось чудом, что сравнительно тонкие опоры выдерживают эту чудовищную тяжесть. Половина четвертого пролета повисла над водой, не дойдя до следующей опоры. И тоже казалось чудом, что эта половина не отламывается.

– Вот, ребята, наш мост, – с гордостью сказал Марков. – Все трудное позади, все опоры стоят. Теперь, как говорится, обычные трудовые будни. Впрочем, всякое случается, не всегда спокойно спишь. Сейчас я вас передам Матвею Петровичу. Он вас проводит вон туда, на самый верх фермы. Не были там?

– Не были.

– А сегодня будете, – и весело рассмеялся.

Матвей Петрович, высокий худощавый мужчина, молча принес две оранжевые каски и первым начал подниматься к мосту по деревянной лестнице. Пока добрались до верха, Игорь запыхался. Остановились отдышаться.

– И каждый раз нужно так взбираться? – поинтересовался Игорь.

– Мы-то что, – неохотно ответил Матвей Петрович. – А Марков раз по пять-шесть в день бегает. Как спортсмен. Ну что, полезли на ферму? Без моего разрешения никуда ни шагу.

Теперь он поднимался последним.

Сперва Игорь поглядывал вниз – на рельсы, на воду, но начала кружиться голова, и он стал смотреть только вверх, на ступеньки ржавой металлической лесенки.

Наконец добрались до ровной дощатой дорожки. Матвей Петрович сказал:

– Дальше ходить незачем, и отсюда все видно. Остановились у металлического ограждения, осмотрелись.

Отсюда все казалось незнакомым. Темными букашками виднелись на откосе люди, сгладился безобразный вид бараков и производственных строений – отсюда они казались серыми, чуждыми кубиками среди небольших водоемов и деревьев. Зато тайга и река словно стали ближе. Рельсы на левом берегу блестящей нитью уходили в темнеющий лесок и там пропадали, и только до самого горизонта угадывалась просека. На реке под тонким слоем воды гигантскими рыбинами просматривались песчаные отмели.

Многочисленные протоки слепили глаза отраженным светом.

– А вон смотри, где наш лагерь! – Володя показал рукой в сторону березовой рощицы.

Палатки были едва различимы. Дальше, за березовой рощицей, река делала изгиб и терялась среди тайги. Куда-то туда они ездили на сенокос.

Несколько дней назад Игорю приказали выделить двадцать человек для шефской помощи колхозу. Он попытался использовать старый прием: пригрозил, что пожалуется Маркову. «Он-то и приказал студентов отправить», – осадили его. Пришлось подчиниться. Игорь решил дать возможность бетонщикам отдохнуть. Снял полбригады, на их место поставил других ребят. И сам поехал, поскольку не было срочного дела, а хотелось посмотреть, новые места.

Обратно возвращались вечером. Ребята вначале спорили, как всегда, о чем придется, а как стемнело, притихли – кто задремал, кто задумался. Игорь стоял на носу катера, смотрел на одинокие огоньки, печально мигавшие на сопках, слушал, как хлюпает вода. Ему было хорошо и грустно. Весь день он старательно не замечал Надю, но внутренне вздрагивал, когда она смеялась чьей-нибудь шутке, и обижался, что ей весело без него. «Красиво, правда?» – вдруг услышал ее голос. У Игоря дыхание перехватило от счастья. Снова Надя стала дорогой и близкой. «Сама подошла, умница», – подумал растроганно. Они тихонько разговаривали, а катер все шел и шел против течения, и казалось, что никого сейчас в мире нет, кроме его и Нади да воды, слабо отражавшей свет гаснущего неба. А до моста было еще часа два ходу, и все это время принадлежало Игорю. Но подошел какой-то пожилой мужчина в форме речника, сказал: «Надя, хватит тебе мерзнуть, я тебя в каюту устрою». Пока Игорь размышлял – отшить его или промолчать, Надя поблагодарила и, не прощаясь, пошла. «Что это такое! – чуть не закричал Игорь. – Какое-то издевательство!» Бежать бы прочь с этого катера, скорее бы добраться до моста, но неповоротливая посудина двигалась еле-еле… Игорь то бегал по палубе, то ненадолго присаживался и снова вскакивал. Подул пронизывающий ветер, от холода начало трясти. Он спрятался возле стеклянной рубки. Окончательно стемнело, не было видно даже воды, но небо еще не погасло, багровел над черными сопками поздний закатный свет, тяжело действовавший почему-то на Игоря.

Настроение было – хоть в воду бросайся… В стекло постучали. Игорь обернулся и увидел улыбающееся лицо Нади. Она знаками показала, что заперта. Игорь снова ожил, мысленно отругал себя за психованность. Они стояли, разделенные стеклом, пытались разговаривать, но ничего не было слышно. Игорь пальцем показывал то на небо, то на воду, сообщая, что звезды отражаются в реке. Надя согласно закивала головой. Игорь недоумевал: если хотела с ним быть, зачем пошла в каюту? Но не отходил. Чтобы не стоять истуканом, улыбался так, что вскоре начало сводить скулы. За поворотом сразу открылся освещенный мост, отраженные огни которого протянулись, казалось, до самого катера. Надя заулыбалась, махнула рукой на дверь: дескать, скоро выйду… В машине она села рядом…

– Хватит, насмотрелись, – сказал Матвей Петрович. – Пора спускаться.

– Надо сюда экскурсию организовать, – предложил Игорь. – А то ребята так ничего и не увидят.

Он представил, как они с Надей будут здесь стоять и любоваться рекой. Жизнь была прекрасна – казалось, прыгни сейчас с моста, и начнешь парить в воздухе.

– Организуем, – согласился Володя. – Я поговорю с Марковым.

9

Бригаде Ильи Брегова досталось нудное и, по-видимому, безнадежное дело. Нужно было на новом откосе снять грунт сантиметров на сорок – пятьдесят, а в иных местах и побольше. Попробуй-ка тройной переброской избавиться от сотен тонн песка! Бились два дня, подготовили участок длиной метров в пять, а впереди немногим меньше полукилометра.