Текст книги "Шахматист"
Автор книги: Вальдемар Лысяк
Жанр:
Исторические приключения
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)
– Мануэль, выйди и немножко пройдись. А вы садитесь, переговорим в другом месте, здесь мы будем привлекать внимание.
Они отправились в окрестности Гайд Парка. Батхерст остановил экипаж и повернулся к новоприбывшим. Первые слова он адресовал знакомому уже бородачу:
– Ну как, решился?
– Скажем, что так.
– Ты уже забыл, как ко мне обращаться? Плохая у тебя память, а мне плохие не нужны. Сваливай!
Бородач встал и стиснул кулаки. Какое-то время Бенджамен ожидал нападения, глядя стоявшему моряку прямо в глаза, готовый дать отпор при малейшем агрессивном движении. Но великан упал назад на сидение и буркнул:
– Решился, сэр.
– Отчего же?
– Я порасспрашивал… так ребята говорят, что Док и вправду пришил Пегги. Только он не проигрывает, и его никто не знает…
– Со мной проиграет, поскольку мне он известен. Тебя зовут Том, а фамилия?
– Меня зовут «Веревкой», сэр, а больше и не нужно.
– А он? – указал Бенджамен на второго моряка.
– Это Ларри Брайтон, сэр, или же «Жабий Глаз», мой приятель.
В течение нескольких минут Батхерст объяснял, что им предстоит сделать. Затем вынул тот же самый план, который перед тем показывал поляку.
– Смотрите, вот тут Флит Дитч. Вот тут вход. Мы войдем сюда. Когда Док захватит меня, я заставлю его выслать ко мне домой своего человека. Скорее всего, это будет тот, кого я вам уже описал. Впрочем, мой человек, Мануэль, который будет с вами, его знает. Док не пошлет его через передние двери, наверняка через какие-то боковые, скрытые. Ваше задание и состоит в раскрытии этого тайного входа. Зал и фронтальная часть пивной будут заняты моими людьми, вы же закроите эту улочку с тыла. Когда вы захватите его, вам нужно будет как можно скорее заставить показать вам дорогу или дверь в помещение, где буду находиться я и Док. Ровно через десять минут после перехвата гонца вломитесь в эту дверь. Ни секундой раньше или позже!
– А кто нам посчитает время, сэр?
– Мануэль. Часы у него имеются, а может даже пара или две. До сих пор он занимался тем, что доставал себе часы. Все ясно?
Бородач почесал затылок и после раздумья ответил:
– Да, сэр, вот только что нам делать, если на нас нападут в этом проходе? Втроем мы, может, и не справимся…
– Что, оружия нет?
– Ножи и веревка, сэр.
– Хватит. У Мануэля есть гранаты. Так что справитесь. Он вам покажет место, где затаиться. Сейчас мы едем за ним, и я вас оставляю. Посидите где-нибудь в пабе, только много не пейте! Ровно в девять вечера вы должны быть на месте.
– Ай-Ай [113]113
Морское: так точно!
[Закрыть], сэр! – в один голос ответили те.
Возвратившись в дом миссис Джибсон, Бенджамен прилег на часок. Он и так уже устал, а ведь самое трудное было еще впереди. Без пяти восемь вечера Сий разбудил его. Ровно в восемь состоялось последнее совещание.
– Сейчас я выхожу с Сием, чтобы захватить одного типа, который должен мне выдать, где гнездится Док. Вы выходите через сорок пять минут под командованием Юзефа. Встречаемся на Лоу Лейн.
Батхерст сказал только это и ушел. Без пяти девять все уже были в Сторгейте.
– Пошли на Флит Дитч, – приказал Батхерст.
Не прошло и четверти часа, как они были у цели.
Флит Дитч. Эта улица, впоследствии, после расширения, называемая Флит Стрит, довольно широкая, вонючая и грязная, была королевой среди самых паршивых улиц Лондона. Старинные описания этого квартала и его артерий, таких как Флит, Чик Лейн, Филд Лейн [114]114
Фрагменты Флит Дитч еще существуют в Лондоне (Флит Стрит). Филд Лейн и Чик Лейн были разрушены в 1844 году. На их месте сейчас находятся Нью Бридж Стрит, Кинг Эдвард Стрит и другие.
[Закрыть]и других, переплетенных густой сетью закоулков, могут вызвать сомнения читателя, поскольку представляют картину более мрачную и более позорную, чем описания Двора Чудес [115]115
Двор Чудес (Cour des Miracles) – парижское гнездо отбросов общества, средневековое царство нищих и преступников.
[Закрыть]в средневековом Париже. Сложно поверить, что в XIX веке в Лондоне существовали такие места, где среди белого (пускай и туманного) дня срезали кошельки или перерезали горло, ночью – устраивались дикие оргии, во время которых разврат, азарт и преступление соревновались друг с другом, а утром нужен был сильный дождь, чтобы смыть подтеки крови. Ни констебль, ни «Чарли» [116]116
Прозвище тогдашних стражей порядка, ночных сторожей, в обязанности которых входило патрулирование лондонских улиц.
[Закрыть], ни «Красный» [117]117
Redbreats – конные полицейские, действующие в Лондоне с 1805 года как «Bow Street Hoese Patrol» (Конный Патруль с Боу Стрит).
[Закрыть], никто из чиновников не осмеливался зайти после наступления темноты в эту обитель беззакония. Дезертиры армии и флота, шулеры и убийцы, проститутки и украденные дети, перекупщики, воры, нищие-наводчики, бандиты всех мастей, пола и возраста, рас и национальностей устроили себе здесь вонючее логово на земле и под землей, поскольку под самой Флит Дитч и в окрестностях располагался подземный город – истинная преисподняя нор и подземелий, в которых прятали добычу, насиловали женщин, хоронили тела и пили до умора.
Только одно место в этом царстве порока и насилия пользовалось неизменным уважением: «Олд Вайн Хаус» – винный погребок, который посвященные называли «палубой Дока». Гарантией этого уважения был страх. У этого заведения имелась собственная клиентура, и здесь не любили чужаков; поэтому были такие, кто жил неподалеку от Флит Дитч с самого рождения и ежедневно проходил мимо входа с облезшей вывеской, но так и не видел, что же находится внутри. Окна всегда закрывали плотные шторы. Они не поднимали даже в полдень, поэтому даже солнце было из тех обитателей квартала, которые не были удостоены чести осмотреть таинственную «палубу Дока». Батхерст и вправду был дерзок – он осмелился совершить то, что было запрещено самому Солнцу!
В двойном круге света фонарей, висящих под кирпичным козырьком, словно призраки появились поляк Матеуш и Браун. Они обезоружили охранников и впихнули их внутрь, после того как Юзеф, Джимми Липтон, Парвис, Сий и Батхерст влетели в зал. Трое первых запрыгнули на столы, и поляк крикнул:
– Если кто шевельнется – убью! Лапы вверх и под стенки! Давай!
И в тот же момент нажал на курок: раз и другой, и Браун сделал то же самое. Не все удалось, как им хотелось. Кое-кто из присутствующих попытался вытащить оружие – таких тут же пристрелили. Еще один, закрыв голову руками, прыгнул в окно, разбил стекло, перекатился по земле, поднялся, но внезапно закрутился на месте и свалился в лужу, будто его срезали косой. Это проявил бдительность Ригби.
Все продолжалось буквально несколько секунд [118]118
Автор Мемориаланаписал так: «Я дольше пишу это предложение, чем все это продолжалось».
[Закрыть]. Пока Юзеф расставлял два десятка бандитов под стенами, а Матеуш с Парвисом обыскивали их, забирая оружие, Батхерста в зале уже не было. Еще до того, как раздался первый выстрел, он приложил бармену ствол к виску и прошипел:
– Говори, где Док, или я тебя пришью!
Движение руки в направлении занавески, закрывавшей дверь, удар рукоятью пистолета по голове и рывок с Сием в направлении дверей, в грохоте выстрелов за спиной.
Вторая комната была пуста. Высоко, чуть ли не под потолком, по стенам шла галерея, на которую вела узкая лестница. На противоположной стене было двое дверей: справа и слева. Ну, какая из них? Батхерст остановился в сомнении, и тут же услыхал за собой слова Липтона, которые ожидал услышать:
– Бросайте оружие, сэр! И оба лапки вверх. Быстро, иначе буду стрелять!
Батхерст бросил револьвер на пол. Вместе с Сием он поднял руки.
– Все нормально, Джимми! – крикнул с галереи мужчина с нацеленным вниз ружьем. – Обыщи их и проведи к шефу.
Липтон вынул нож из под рубашки Сия. У Батхерста не нашел ничего. Их подтолкнули к левым дверям. За этой дверью находилась очередная лестница, ведущая вниз. Шли они почти на ощупь. Следующая дверь, длинный, извилистый коридор, еще одна дверь – и теперь они оказались в обширном помещении, настолько изысканном, как будто оно находилось в Букингемском Дворце, а не рядом с Флит Дитч. На стенах висели картины и гравюры, восточные ковры, миниатюры и оружие; пол был покрыт роскошным ковром. Эта комната на задах «Олд Вайн Хаус» была словно жемчужина в навозной куче.
За резным столом из красного дерева, на котором царила поддерживаемая бронзовыми нимфами лампа, развалившись в кресле, сидел инспектор Литтлфорд [119]119
Для удобства я пользуюсь термином «инспектор» вместо фигурирующего в Мемориалеопределения: «влиятельный офицер речной полиции». Вполне возможно, что Литтлфорд (интересно, это его настоящее имя?) был попросту «headborough», квартальным комиссаром.
[Закрыть]. Он играл маленьким костяным ножиком для разрезания бумаг. По обеим сторонам стола стояли два рослых типа, нацелив пистолеты на Батхерста и его слугу. Литтлфорд указал одному из них на Сия:
– Выведи его и закрой в подвале.
После этого он стал рассматривать Батхерста с любопытством ученого, наблюдающего за редким видом червяка. Через пару минут он усмехнулся и сказал:
– Приветствую вас, юноша, вот мы снова и встретились. Гарри, подай ему стул.
Батхерст сел.
– Предупреждаю, не обижайте Сия! – обратился он к Литтлфорду.
Тот подал едва заметный знак глазами, и кулак Липтона врезался в лицо сидящего. Бенджамен грохнулся на пол вместе со стулом.
Поднимаясь, он получил еще один удар, в живот. Бенджамен согнулся пополам. Он опасался, что его начнут пинать ногами, но этого не произошло. Подал голос Док:
– Помоги ему встать, Джимми. Итак, молодой человек, по предупреждениям мы сравнялись. Таким вот способом я предупредил тебя не открывать рот, когда не просят. В этой комнате или молчат, или отвечают на вопросы, которые задаю я. Платок у тебя есть? Оботри губы, не люблю вида крови. Вот, так уже лучше. Сколько тебе лет?
– Двадцать три.
– А выглядишь на меньше, но мне казался старше. Слишком быстро надоело тебе жить. Вообще-то, дорогой мой, ты из породы самоубийц. И в своей сегодняшней смерти ты не можешь обвинять меня, только самого себя, а точнее – свою собственную глупость. Понятное дело, глупость тоже может быть способом использования своих мозгов. Как и любой другой. Но этот способ наименее удачный, поскольку весьма редко его плодами становится седина. Тем более, когда глупость соединяется с дерзостью. Вот если бы…
В открытой двери показался бандит, который перед тем выводил Сия.
– Начальник! Те все еще держат ребят под прицелом. Что делать? Если пойдем напролом, многие из наших погибнут…
– Успокойся, Майк, перестань меня оскорблять, – недовольно заметил Литтлфорд. – Применение грубой силы – это привилегия таких как ты, или вот этого юнца, но почему ты меня подозреваешь в такой неразумности и непредусмотрительности?
С мягким укором он глянул на своего подручного и закончил:
– Наш юный гость через пару минут сам прикажет своим солдатикам сложить оружие, ведь правда?… Вы, юноша, наверное, удивляетесь, что я позволил вам терроризировать столько своих людей? Но если бы я их предупредил, они бы защищались лучше, и ты мог бы ускользнуть.
Он кивнул Липтону и Майку.
– Заберите его наверх, пускай прикажет своим сдаться, а потом… Прощайте, юноша, и ведите себя хорошо. Жизнь этим себе не купишь, зато убережешься от страданий. Если не будешь слушаться, я отдам тебя в руки Майка, который, как ты сам слышал, не против того, чтобы действовать силой. Так что не геройствуй. И я обещаю, что тебя не станут мучить, и ты умрешь быстро. Если ад существует, подожди меня там. Я появлюсь там лет через тридцать, не раньше.
– Там ты появишься через тридцать часов, не позже, – сквозь разбитые губы процедил Бенджамен.
Липтон подскочил было к нему, чтобы ударить, но жест Литтлфорда остановил его.
– Ох, юноша, вы неисправимы. Зачем ты меня дразнишь? Я обещал тебе быструю смерть, разве этого мало? Если я передумаю, то час или два будешь в муках проклинать собственную мать за то, что она родила тебя. Но, собственно, что ты имел в виду?
– Письмо, которое оставил дома. Если я не вернусь до полуночи, это письмо попадет в руки лорда Кэстлри.
– И можно спросить, что же в этом письме?
– Весьма любопытные сведения.
– Какие сведения? Что Док – это инспектор Литтлфорд?
– Угадал, ты и вправду умен, – издевательски сообщил Бенджамен.
Черты лица Литтлфорда застыли, взгляд изменился. Глаза сощурились и сделались более внимательными. Воцарилось молчание, которое он прервал уже совсем другим голосом:
– Врешь, и весьма неумело. Ты узнал, где меня искать, всего час назад, в «Слепом Коте» на Лоу Лейн от кого-то из моих людей. Так что узнать раньше, кто такой Док, ты просто не мог!
– Об этом я знал еще вчера, – ответил на это Батхерст, – и предполагал, что твоя берлога находится где-то здесь. Вот не предполагал только, что позволю так глупо схватить себя; мне казалось, что я вас перестреляю… Не удалось, ладно, поэтому предлагаю договор.
– Тихо, тихо, молодой человек. Ты можешь доказать сказанное?
– Могу. Первые подозрения у меня появились еще в ходе нашей предыдущей беседы. Меня удивило, каким это чудом полицейский, даже на такой должности, может держать такой богатый дом. Но это еще можно было объяснить взятками и поборами, богатой женитьбой или наследством – у меня не было времени проверить. Гораздо сложнее было бы найти ответ на вопрос: как так получилось, что человек, который уже восемь лет сражается с бандой Дока, а ты сказал именно так, все еще жив, тем более – и это тоже твои слова – что каждую неделю кто-то из ваших погибает. Вот этого говорить не следовало, это было ошибкой. Но раз уже сказал, нужно было дать мне побольше людей, и самому присоединиться к операции, нужно было расспросить у меня подробности – вот тогда, может быть, я бы и поверил, что для тебя важно покончить с Доком. И наконец, самая крупная ошибка: если уже ты и дал мне одного человека, то нужно было играть жадность и требовать за это деньги. Альтруизм это то, чего я терпеть не могу, и это скорее всего пробуждает во мне подозрения. Я успел уже научиться тому, что лишь те, кто берут деньги являются относительно честными. Все остальные, прикрывающиеся идеалами, обетами и добрыми намерениями, это шулеры!
Литтлфорд одобрительно покивал головой.
– Браво! А ты мне нравишься, мальчик. Признаюсь, я оценивал тебя низко. Ты вчера следил за Липтоном?
– За ним следил один из моих людей. Поначалу за ним, потом за вами обоими, когда вы ехали со Странда в направлении Флит. Вам удалось скрыться, но вы были переодеты, и это позволило мне понять.
Литтлфорд какое-то время раздумывал, потом сказал:
– Ты предлагаешь соглашение… Согласиться не могу, слишком велик риск. Но я повторяю свое предложение: смерть без мучений, это и так много. Джимми знает, как добраться до твоего дома, он отправится туда и заберет письмо, но перед тем ты должен сказать, по какому знаку или паролю ему этот документ отдадут…
– Начальник, – воскликнул Липтон, – но ведь там меня знают! И мне сразу свернут шею!
– Не бойся, Джимми, сейчас все устроим. Тебе ничего не будет угрожать.
Он обратился к Батхерсту, подсунув ему лист бумаги чернильницу с пером.
– Напиши, мой мальчик, что я сейчас тебе продиктую.
– Ничего я не стану писать.
– Напишешь, напишешь. И немедленно, а то я прикажу начать делать тебе ампутацию, начиная с ног. Не возражай, у тебя нет никаких шансов, так что будь разумным. У кого письмо?
Бенджамен опустил голову на грудь и закрыл глаза. Отчаяние, буквальное бьющее из его лица, было настолько видимым, что у Литтлфорда уже не было никаких сомнений.
– Ну! – рявкнул один из бандитов, – Шеф ждет! Или хочешь, чтобы тебе каминными щипчиками повырывали пальчики на ножках? Вот тогда запоешь!
Батхерст взял перо в руку и дрожащим голосом шепнул:
– Письмо у Хейтера.
– Имя?
– Брайан.
– Тогда пиши: «Брайан, отдай письмо Липтону и ничего не опасайся. Все в порядке, я с ними договорился. Ожидай, я вернусь еще до полуночи… до полуночи…» Так, хорошо. Теперь подпишись. Замечательно. А знак?
– Вот… вот этот знак, – выдавил из себя Батхерст, вынув из кармана золотой перстень с сапфиром.
– Джимми, – приказал Литтлфорд, – бери цацку и отправляйся за письмом. Но будь осторожным. Как только письмо будет у тебя, перестреляй всех, кого там застанешь.
– Есть, начальник!
Липтон подошел к высокому библиотечному шкафу, нажал на головку деревянного амура, шкаф повернулся и он исчез в отверстии, ведущем в черный провал. Бандит по имени Гарри задвинул шкаф на место.
– И как тебе это нравится, мальчик? – спросил Литтлфорд. – Видишь, я защищен массой способов, а этот выход гарантирует мне отступление в случае необходимости. Ладно, Гарри, иди с ним, пускай разоружит своих людей.
– Подождите! – воскликнул Бенджамен. – Одно слово! Я… пожалуйста… я…
– Только не теряй время на упрашивание, мальчик мой, все равно, ничего не вымолишь. Не надо унижаться. Жизнь я тебе не оставлю, все, что я могу для тебя сделать – это убить без особых мук. Если будешь хорошо себя вести… Ну, пошел!
– Подождите! – снова крикнул Бенджамен. – Я… я хочу выкупить свою жизнь!
Литтлфорд откинул голову на спинку кресла и рассмеялся.
– И сколько платишь, парень?
– Несколько миллионов золотом!
– О, это целое состояние! А конкретно?
– Не знаю. Это штабная казна прусской армии. Французы будут перевозить ее из Тюрингии в Париж.
– Ага, та самая операция на континенте, к которой ты готовился, и перед которой я должен был стать экзаменационной проверкой для твоих молодцов. Согласен, дело крупное. Думаю, вы неплохо подготовились, но мне кажется, что тут ты хочешь меня наколоть. Пока что этого золота у тебя нет, а самое паршивое – нет никаких гарантий, что тебе удастся его вырвать из рук французов. Впрочем, даже если бы гарантии у тебя были, то это ничего не меняет. Целая Темза золота для меня не так важна, как моя жизнь, так как бы я мог тебе довериться и отпустить? Но твой план меня интересует. Расскажи-ка мне о нем, сынок, только со всеми подробностями.
Давайте покинем на несколько минут беседующих джентльменов и перенесемся на узкую улочку, на которой Том «Веревка», Ларри «Жабий Глаз» и Мануэль Диас ожидали Липтона. Там не было никакого освещения, и если бы не бледные огоньки из нескольких окон, в темноте у них было бы мало шансов перехватить «полицейского». На всякий случай, они встали через несколько шагов. Первым Липтона заметил Ларри.
– Эй, ты, рыжий, куда так спешишь?
– С дороги! – рявкнул тот, пытаясь обойти моряка.
– Спокуха, есть дело! – не уступал «Жабий Глаз».
– Уматывай, я тебя не знаю!
– Меня тоже не знаешь? – раздалось у него за спиной.
Липтон резко развернулся и, увидав Мануэля, выхватил револьвер и нажал на курок. Раздался громкий щелчок. Полицейский провернул барабан, и снова вместо выстрела: клац! Он вытащил второй револьвер, отобранный у Батхерста, нажал на курок и в третий раз услышал: клац!
– Не трудись, ствол шефа тоже не был заряжен, – скаля зубы, объяснил Мануэль. – Том, за дело!
Раздался короткий свист, и на шею Липтона упала петля, которую «Веревка» затянул так, что у рыжего глаза полезли из орбит. Том слегка попустил ее и спросил:
– Сколько ваших сторожит вход? Только не ври, морда рыжая, с петлей на шее не врут!
– Один, – прохрипел Липтон.
– И как зовут этого мистера?
– Бен.
– Очень хорошее имя, – обрадовался Том. – Тогда проведи-ка нас к Бену. Когда придем, позовешь его. Если только пикнешь лишнего, тебе хана.
По дороге Диас начал ковыряться с револьвером Батхерста, бормоча при этом:
– Ну вот, рыжий нам подарил парочку стволов…
– Так они же не заряжены, – заметил Ларри.
– Как для кого. Во-первых, они заряжены холостыми. Во-вторых, мой приятель Брайан придумал такую блокировку, о которой этот рыжий дурак не знал. Но даже если бы он их и разблокировал, холостым и мышь не убьешь. А хорошие патроны у меня в кармане, и сейчас обе пукалки мы зарядим…
Они прошли через прихожую развалюхи, вышли во двор, прямо к входу в другой домик, затем по коридору к очередной двери, в которые Липтон постучал условным стуком. Дверь открылась, оттуда высунулась голова охранника.
– Кто?
– Это я, Джимми. Иди-ка сюда, Бен, тут кое-что для шефа.
– Иду. Аааа…
Мануэль повторил удар ножом, но на сей раз в шею, вытер лезвие о куртку Липтона и подтолкнул его дальше.
– Сколько еще времени? – спросил Том.
– Сейчас… – цыган повернулся в сторону входа. – Ну и темень тут… Две с половиной минуты. Пошли!
Тем временем Батхерст рассказывал свою сказку, поглядывая на стоявшие на комоде, в углу комнаты, барочные часы. До условленного времени оставалось еще две минуты, когда он сказал:
– …эти два места подходят для нападения, но самое лучшее – в Реймсе. Там будет последняя стоянка, а золото выложат в префектуре. От нашего человека в французском квартирмейстерстве мы получили точный план подвалов префектуры, а также старинного, еще средневекового погреба, которым можно в подвал попасть.
– Мне это все больше нравится, мой мальчик, – сказал Литтлфорд. – Такой план, это настоящее сокровище! И где ты его держишь, дома?
– Нет, при себе.
– Я так и подумал. Покажи мне его.
– Приведите сюда Сия.
– Кого?
– Моего слугу, которого вы закрыли.
– План у него?
– Да, на коже. Вытатуирован.
– Замечательно! – воскликнул Литтлфорд. – Ты мне начинаешь нравиться. Приведите сюда этого урода.
Они ждали. Литтлфорд совершенно расслабленный, Батхерст в страшном напряжении. До срока оставалась неполная минута, а бандит с Сием еще не возвращались… Боже, а если они опоздают, я же сам не справлюсь, – подумал он. А вдруг Мануэль не захватил Липтона? То же самое. Сколько еще секунд? Эти проклятые часы могут спешить или опаздывать. Сколько еще?… Где-то полминуты… А если меньше? Все напрасно, я ошибся. С самого начала все это не имело смысла, надуманная комбинация с несколькими последовательными ходами, вероятность которых нельзя было гарантировать… Боже, ведь он же прав, какой я дурак! Сколько людей обрек на смерть из за собственной глупости! Конец, Батхерст! Конец, конец, конец! Что там с Сием!?…
В комнату вошел метис.
– Разденься и покажи план, – приказал Бенджамен.
Сий начал снимать свой странный кафтан. Снаружи тихо – их еще нет, сколько секунд?!.. Стрелки встали ровно, прошло десять минут, конец! Но погоди! Мы же договаривались, что десять минут с момента перехвата Липтона! Может он задержался по дороге, и все сдвигается… На сколько?! Медленнее, Сий, медленнее! – умолял он слугу взглядом. Нет, все напрасно, операция и не могла удаться. Вот так жизнь и кончается, Батхерст! Я и вправду самоубийца! Я просто безумный, проклятый чертов самоубийца!..
Внезапно стенка затряслась от мощного взрыва. Вылетели стекла в библиотечном шкафу, сам он закачался, затем оторвался от стены и рухнул на ковер. Все трое, Литтлфорд и его бандиты, повернулись в том направлении, и тут Сий дважды замахнулся, и два маленьких ножа пронзили тела охранников. Док не сделал ни единого движения, поэтому рука Сия с третьим ножом повисла в воздухе. Но всего лишь на мгновение, поскольку в двери появился человек с ружьем. Взмах рукой – и лезвие вонзилось в новоприбывшего.
Через пролом в стене в комнату прошел Мануэль Диас, ведя Липтона на веревке.
– Отдай его Сию и проверь, все ли в порядке с фронта, – приказал Батхерст, поднимаясь на ноги. Затем он подошел к дыре, откуда еще сочился дым и крикнул: – Том, ты где там?
Из темноты появилось лицо бородача.
– Ты чего? – спросил Батхерст.
– Ларри! Ларри… мертв! Когда мы отпрыгивали, он споткнулся, и его разорвало на куски!
Том «Веревка» трясся от плача. Вдруг он увидел Литтлфорда и встал будто вкопанный.
– Это и есть Док?! Ну, сволочь!..
– Оставь! – приказал Бенджамен. – Заберите с Сием эту каналью!
Он указал на Липтона, который уже дрожал от страха.
– И чего с ним делать? – спросил Том.
– Повесьте на галерее.
Когда они остались с Литтлфордом одни, Батхерст поднял с пола один из пистолетов и уселся на том же стуле, на котором сидел раньше. Литтлфорд, не сменивший позы, глядел ему в лицо с той же заинтересованностью ученого, исследующего червяка. Никакого страха в этом взгляде не было. Где-то минуту они молчали.
Только лишь когда доходящие откуда-то, из-за дверей, через коридор, умоляющие вопли Липтона сменились хрипом смерти – кратким, словно ножом обрезанным, Батхерст открыл рот.
– Теперь понял, мальчик?
– Понял, только не издевайся, не следует пинать мертвеца. Я имел право так обращаться к тебе, поскольку я вдвое старше тебя. Почему ты выбрал именно меня?
– Совершенно случайно. Я освободил девушку, которую твои люди тащили в публичный дом, и пообещал ей, что освобожу город от твоего присутствия.
Ученый глянул с таким изумлением, как будто проспиртованный червяк ожил.
– Обещал! Добрый поступок, так? Неужели ты не понимаешь, что все это бессмысленно? После меня появится кто-то другой, возможно, еще хуже – тут ничего поделать нельзя. Королей можно свергнуть, гораздо реже – уничтожить королевства, но те, кто отбрасывает скипетры, как правило, заменяют их палками. Столько крови, чтобы черное поменять на угольное! А ты дал обещание! Проститутке! Нет, я не беру свои слова обратно. Ты глупец! Удачливый глупец! У тебя был один шанс из тысячи. Дуракам везет, в этом твой козырь. Так что будь поосторожнее во время экспедиции за золотым руном, и никогда не рассчитывай на столь хрупкую вероятность, как сегодня. Я устал, кончай уже. Ты не позволишь мне выпить вина? Дай-ка мне бутылку, вон ту, широкую. Благодарю.
Батхерст выполнил его просьбу. Пора было заканчивать, нельзя слишком затягивать и противостояние в зале пивной, но что-то его удерживало. Интерес к этому человеку, у которого победа, столь быстро превратившаяся в поражение, не отобрала стоического спокойствия?…
– Тебе уже не жалко, что ты не проживешь эти тридцать лет? – спросил он у Литтлфорда.
– Нет. Я прожил более сорока, но за это время пережил столько, что большинство из вас не пережило бы и за двести. Над всеми вами кто-то стоит, даже у монарха есть Бог, а надо мной никого не было, поскольку в Бога я не верю. Я был более абсолютным повелителем, чем Генрих VIII и Людовик XIV. У меня были самые старые вина, самые лучшие лошади и самые красивые женщины. Я, сынок, просто жил намного быстрее. Власть, которой обладал я, исключает ожидание, мои приказы исполнялись немедленно. Каждый из вас ухаживает за женщинами, которые ему нравятся, но не всегда с успехом, ведь так?
«Весь вкус именно в этом ухаживании», – подумал Батхерст, но ничего не сказал, поэтому Литтлфорд продолжил:
– Я же попросту указывал пальцем, и мне ее приводили. Разыскиваемая до нынешнего дня дочь одного итальянского аристократа жила со мной в этой комнате три месяца.
– И что ты с ней сделал? – спросил Бенджамен.
– Убил, когда она мне надоела. Устроенный вами взрыв должен был хорошо перетрясти ее косточки.
Батхерст почувствовал, что его любопытство перерождается в ярость.
– Тебе не следовало говорить мне об этом!
– Это почему же? – с трудом прошептал Литтлфорд, сползая по спинке кресла.
– Потому что сначала я хотел тебя пристрелить, но теперь выберу другую смерть. Вставай! – рявкнул Бенджамен.
– А вот и не выберешь, сынок, ничего… не выберешь… ты просто… удачливый… глупец. Удачливый… так… но дурак… она тоже… она тоже выпила это вино… и тоже не… не страдала… так почему же… ты… хочешь…
Его голова упала на грудь, Литтлфорд застыл. Батхерст какое-то время еще глядел на труп, потом вылил вино на ковер и вышел.
В самом зале царило напряженное молчание. Юзеф, Том, Парвис и Мануэль стояли на столах с револьверами в руках; Матеуш у входной двери; Браун на стойке, среди бутылок с араком, ирландским портером, шотландским виски и английским джином, валившим на пол быстрее самой крепкой водки, и в те времена столь же популярным, как во Франции абсент. Под стенами торчали люди Дока с поднятыми вверх руками.
– Все в порядке, ребята, уходим! – скомандовал Бенджамен. – А вы…
Он еще хотел сказать пару слов перепуганным бандитам, но, повернувшись, краем глаза увидел открывающуюся дверь и спину Матеуша. Изо всех сил он крикнул:
– Верниииись!!!
Но было поздно. Поляк переступил порог, неожиданно остановился, словно грудь его встретила невидимый барьер, после чего упал навзничь с простреленным лбом. Ригби снова не промахнулся.
– К двери не подходить! – с бешенством в глазах заорал Батхерст. – Я же говорил, что никто не может выходить раньше меня или Юзефа! Проклятие! Ну почему этот дурак не послушался?!..
Он был взбешен. Не только глупой смертью поляка, но и опасаясь того, что когда Ригби узнает, что снова случайно застрелил невинного, он снова сбежит мыть полы в церкви.
Он указал рукой на задний выход:
– Туда, Юзеф! Вытащите тело Метью, мы заберем его с собой и похороним.
Прежде чем дверь закрылась, поляк спросил:
– А что с этой бандой, сэр? Их нельзя так оставлять! Или бросятся за нами, или нападут на улице.
Батхерст обвел взглядом зал и у него родилась страшная мысль. Он хотел ее отбросить, но она все время возвращалась. Бенджамен сомневался, потрясенный ужасным замыслом, но время шло и требовало решения… Да, он поступит именно так, по-другому просто нельзя. Память, словно чуткая любовница, вовремя подсказала фрагмент монолога датского принца:
Он повернулся к поляку и с жесточайшим спокойствием, которым наполнили его слова Гамлета, сказал:
– Мы же не станем стрелять их по одному в лоб. Пускай решает судьба. Бросьте внутрь все гранаты. Если кому-то из них Провидение позволит выйти из этой мясорубки всего лишь калекой, это будет означать, что смерть на сегодня ему не была суждена.
Когда они, пройдя комнату с уснувшим навеки Литтлфордом, углубились в подземный проход и подняли тело моряка, до них долетел отзвук нескольких взрывов. Стены затряслись, затем все утихло.
Прежде чем все они вернулись домой, Батхерст послал Мануэля за Ригби, и он пообещал всем, что если кто-то из них проболтается, что смерть Матеуша была вызвана неосторожностью, то… Он не закончил, но все уже знали. Больше, чем они успели узнать о нем до того, им сказал вид мертвого короля лондонского подполья. Но помимо страха, каждый из них испытывал восхищение и влюбленность в этого юношу, с которым все должно удаться, и благодаря которому, они станут богатыми, когда вернутся. Даже каменноликий Браун глядел на Батхерста совсем иначе.
Бенджамен сказал Ригби, что Метью предал и пытался бежать.
На следующий день, 29 октября (среда) рано утром в дом госпожи Джибсон прибыли два члена организационного триумвирата: Кэстлри и Персеваль.
– Как все прошло, Бенджамен? – спросил Кэстлри.
– Хорошо, милорд. Ребята сдали экзамен.
– Все?
– Кроме тех, кто погиб. Погибло двое.
– А я слышал, что погибло много людей, – отозвался Персеваль. – Мне донесли, что в городе ходят слухи о крупной полицейской операции возле Флит Дитч. Якобы, была ликвидирована одна из бандитских шаек, но во время этого погиб высокопоставленный чиновник Морской Полиции. Даже не знаю, почему все так туманно, в газетах вообще не будет ни слова…
– Я знаю, почему, – ответил Батхерст. – Полиция не желает, чтобы в этом деле копали слишком глубоко. Впрочем, у нас нет времени на разговоры. Как с паспортами?
– Они при мне, пожалуйста.
Персеваль вынул из папки два документа и подал их Бенджамену со словами:
– Один из них настоящий, привезенный д'Антрагю из Дрездена. Второй подделали по образцу. Можете показать мне настоящий?
