Текст книги "Выстрел в водопад [СИ]"

Автор книги: Вадим Леднев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 27 страниц)

– Зараза, больно-то как, – на бродящего в прострации Егора было страшно смотреть – опухший, одутловатый, он с удивлением разглядывал свои раздутые пальцы, – У меня такого никогда не было...

По лестнице с громким топотом, прыгая через четыре ступени, спускался Семенов, за ним спешил доктор.

– Что случилось? – заорал Семенов, обводя собравшихся бешеными глазами. – На минуту оставить нельзя!

– Осы, осы... – начали ему говорить со всех сторон.

– Какие, на хер осы?

– Шершни на нас напали, дядя Вася! – заголосил Гришка. – Много, миллион целый... Женьку закуса-а-али!..

Семенов глянул на него и глаза его стали еще более бешенными.

– Где Славка? Кто на катушке? – я вас спрашиваю, – кто на катушке, вашу мать?

Вопрос повис в воздухе. Все отводили глаза. Семенов кинулся к выходу. На пути у него оказался Егор.

– Иваныч... нельзя туда...

– Уйди с дороги Егор, не доводи до греха.

– Подожди Иваныч! – к ним спешил Борис, держа в искусанных руках сорванный с дивана плед, – хотя бы это накинь! Нельзя там раздетым.

Отмахнувшись от него, Семенов выскочил на улицу. С минуту стояла гробовая тишина. Внезапно ее прорезал дикий вопль. Напряженно прислушивающиеся люди, одновременно вздрогнули. Илья почувствовал, что у него внутри все похолодело.

Неужели и Семенова?..

Через секунду яростно матерясь, охотник вломился обратно в вестибюль, попутно едва не вышибив дверь. Подскочивший к нему Борис принялся колотить его свернутым пледом, сбивая с тела не желавших отцепляться ос.

– Падлы! – орал Семенов приплясывая в диком танце, поворачиваясь к Борису, то одним боком, то другим. – Суки, бля!

*****

Откуда они взялись не пойму, – рассказывал он, спустя несколько минут, разглядывая вспухающие на глазах волдыри в местах укусов.

– Дайте-ка гляну, – подошел к нему Алексей Федорович.

– Да ладно вам доктор, – отмахнулся от него Семенов, – ерунда... спиртом надо протереть и все... вон на этого лучше гляньте, – он кивнул на корчившегося в углу Федора, – что-то он совсем доходит.

С Федором действительно было неладно. Лицо его стало синим, он закатывал глаза и хрипел.

– Отек сильный в области шеи, отягощенный аллергической реакцией, – констатировал после осмотра Алексей Федорович. – Опасно. Задохнуться может.

– Я не могу, не могу больше! – просипел Федор, – Больно.... Жжет... везде... тошно... – он вдруг задергался и обмяк.

– Положите его, я попробую что-нибудь найти, – с несвойственной для его комплекции прытью, доктор помчался по коридору, через несколько секунд хлопнула дверь медпункта

Ощущая свою полную беспомощность, Илья уложил Федора на диван в холле. Тут только подумал – а где же остальные? Здесь в холле, едва половина их команды. Где женщины? Где прапорщик? Славка? Куда все делись?

– Там во дворе один Штерн... – сказал Семенов, словно услышав его мысли. Он вытирал краем пледа кровоточащий нос. – Откуда столько кровищи-то? Это ж надо, сам себе двинул по носу! Но он уже не дышал... в смысле Аркадьевич... весь распух, как колода... В общем, мертвый он уже был. Я когда выскочил, то сперва никого, а потом... как налетели!.. И кусучие, собаки! Откуда они взялись-то, дьявольское отродье?

Вопрос повис в воздухе.

*****

Опять эта дорога. Опять бегство. И опять они втроем. Дежавю какое-то. О том, что стало с людьми в институтском дворе, Альбина старательно не думала. Настолько старательно, что как это всегда и бывает – всей кожей ясно ощущала почти реальное прикосновение мерзких насекомых, копошение их лапок...

– Да за какие такие грехи я сюда попала? – ее передернуло, – не убила ведь никого, не ограбила. Знаешь, что это мне напоминает? – поглядела на мрачного Виталика, – видел фильм "Десять негритят"?

– Не... Не люблю американские...

– Ну, ясно, – Альбина оглянулась на мальчишку, тот уже перебрался на заднее сиденье и сосредоточенно смотрел в окно, обхватив худые коленки руками, – только вот, если с нами все более-менее понятно, то этих за что?

– Ты бы меньше языком чесала, – раздраженно буркнул Виталий, – развела тут философию – за что, да почему... А хоть бы и было за что... Подыхать все равно никому не хочется – вот и весь ответ.

Всю дальнейшую дорогу молчали. Альбина перебирала в памяти свою прошлую жизнь. И выходило, что вроде и не зря ее сюда закинуло. И мужа чужого уводила ради забавы, и да, подленько, бывало, поступала с людьми. И с денежками не все всегда по-честному выходило. Но ведь все так живут. А как иначе-то? Нет, ерунда выходит. Не может такого быть. Может, не может, – а поневоле начнешь выдумывать какие-то высшие карающие силы, когда такое с тобой приключается. Мысли эти зрели у нее давно, почти с самого начала этого безумного приключения. Гнала их, гнала, да что толку. Возвращаются...

Виталик свернул на проселочную дорогу. Пейзаж был умиротворяющим – будто на пикничок выехали. Папа, мама, я – дружная семья. Только вот, если присмотреться, то ничего радостного. То и дело яркими пятнами мелькали разросшиеся повсюду цветы, погубившие Светку-наркоманку. И, несмотря на яркое солнце, довольно уныло смотрелись березки да сосенки.

– Куда мы едем-то? – запоздало спохватилась Альбина.

– На кудыкину гору.

– Чего ты злишься-то? Я что ли виновата во всем?

– Поселок тут дачный есть, забыла? Хоть крыша над головой, да может, еще какой жратвы осталось.

– Туда ж вроде не проехать было? – удивилась Альбина.

– Это раньше было не проехать. Из-за снега тающего, все проселки развезло... А сейчас ехай хоть в любую сторону. Да вон сама смотри.

И верно. Проселочная дорога мал по малу превращалась в улицу. Вдоль ее обочин потянулись заборы, из-за которых торчали разнообразные домишки садоводов-любителей. На черных грядках уже проклюнулись какие-то ростки, что-то начало всходить и распускаться. Некоторое время они медленно ехали по узкой, кривой улочке. Наконец, остановились. Альбине было непонятно, из каких соображений Виталий выбрал один из участков, но спрашивать не стала – какая, собственно, разница. Возможно, он знает, что делает. Забор вокруг этого участка смотрелся поприличнее, понадежнее многих, но от чего он защитит? От любопытных взглядов разве.

*****

Майя прислушалась к себе. Вроде цела, только немного больно пониже ключиц. Еще бы – пересчитала ребрами все встречные ветки, а потом корни. Во рту какой-то затхлый вкус. Пока катилась кубарем, наелась прелой листвы. Она сплюнула, отерла с век влажную грязь и попыталась разлепить глаза. Получилось. Мутная сперва картинка, стала постепенно проясняться. Дрожащие ладони перепачканы чем-то буро-зеленым. Майя провела пальцами по лицу, оно оказалось немногим чище. Да еще и в крови. Видать оцарапалась о ветки. Хоть бы шрамов не осталось! Они, как известно, украшают мужчину, а ей вряд ли прибавят красоты... Тьфу, о чем она думает? Какая красота? Почему-то ей стало смешно от своих глупых страхов. Нашла чего бояться! Она тихонько засмеялась, потом все громче. Чувствуя, что не может остановиться, со всей силы шлепнула себя ладонью по щеке. Потом второй, аж звон по лесу пошел. Несмотря на боль, сразу полегчало. Нервишки шалят. Еще бы, столько натерпелась. Майя огляделась. Вокруг был не тот матерый лес, над которым она только что пролетала, а так, лесок-перелесок. Тонкие, не толще Майиной ноги деревца смыкались над головой своими кронами, образуя сплошную тень. Лишь кое-где, тонкими лучиками солнце ухитрялось пробиваться сквозь широкую листву. Эта же листва, только опавшая, толстым ковром лежала под ногами. Кряхтя, как старая бабка, держась за ушибленные при падении бока, Майя поднялась на ноги. Так, что мы имеем? Да ничего мы, собственно, не имеем. Так всякую мелочевку: компас, часы... ах да, еще пистолет. Ну, это уже кое-что! Теперь надо сориентироваться. Проще говоря, решить куда идти.

*****

Илью раздирали необходимость прийти на помощь и чувство самосохранения. Недолго. Победило первое.

– Надо сходить за Штерном.

– Чего? – удивился Семенов.

– Я говорю, надо сходить за Штерном, вдруг он еще жив... – Илья сделал движение в сторону двери.

– Стой, тебе говорят! – охотник ухватил его за руку, – Ты что, дурак? Хочешь как этот? – он кивнул на скрючившегося на диване Федора.

– Да вы же сами только что...

– Ну и я дурак, – согласился Семенов, – героев нам тут строить не перед кем. Михаилу, царство ему небесное, уже не помочь... – он поморщился. – А вот насчет остальных вопрос открытый. Их я там не видел. А катушка размоталась... улетела птичка... – он тяжело вздохнул. – Выходит, накаркал Славка. Эх, Майя, девочка...

Послышались торопливые шаги. Илья обернулся. К ним направлялся Алексей Федорович. В металлическом лотке позвякивали шприцы и ампулы.

– Ну вот, слава богу, кое-что есть, – пробормотал он, присев возле Федора, – сейчас попробуем...

Федор повернул к нему раздутое до неузнаваемости лицо и захрипел, что-то неразборчивое.

– Голубчик, держитесь, – уговаривал его доктор, – сейчас станет легче...

Илья опустился в кресло, его била крупная дрожь, наверное, сказывалось действие яда. Он стал яростно тереть лоб, виски, веки. Перед глазами замелькали яркие пятна, но стало легче. Внезапно его слуха достиг, какой-то слабый звук. Илья повернул голову, прислушиваясь. Словно кто-то звал откуда-то издалека. Может, чудится? У местных ос галлюциногенный яд? Покосился на Семенова, но тот был занят с рацией – безуспешно, раз за разом пытаясь вызвать Майю. Егор с Борисом разговаривали вполголоса, демонстрируя друг другу и доктору, покрасневшие и распухшие места укусов.

Стараясь не привлекать внимания, еще примут за умалишенного, он вышел в тамбур. Отодвинув засов, приоткрыл дверь. Сперва совсем чуть-чуть, потом пошире. Потом и вовсе высунул голову.

После полутемного холла, с забитыми фанерой окнами, солнечный свет на несколько мгновений ослепил. Илья зажмурился.

Когда глаза привыкли к свету, первое, что он увидел, было безмятежное голубое небо. И все. Никто не попытался на него напасть. Никаких шершней, ос и прочих насекомых. Словно все, что с ними только что произошло, было кошмарным сном. Илья задрал голову ввысь и ничего не увидел. Аэростата не было. Внутри все сжалось, словно кто-то затянул стальную петлю. Хороши же они, затейники хреновы. Угробили девчонку...

Нелепо торчало посреди двора, черное офисное кресло. Пустая бухта монотонно поскрипывала, оттого, что ветерок раскачивал ручку держателя.

Взгляд упал на ноги в грубых ботинках, виднеющиеся из-за деревянной опоры. На асфальте лицом вниз лежал Штерн. Жалко старика, хороший был человек – подумал Илья, и тут же поймал себя на кощунственной мысли, что не слишком-то ему и жалко, видать, уже начал привыкать. Еще одна бессмысленная смерть. Скверно, конечно, но не сказать, что осиротели. Да и не понятно, по большому счету, кому повезло больше, им, которые пока живы или ему, раз уж отмучился.

Илья уже собирался прикрыть дверь, когда услышал негромкий оклик:

– Илюха! Эй!

Он зашарил глазами по двору, пытаясь установить источник.

– Это я, Славка...

Славка? Жив? Да где же он?

– Не туда смотришь... здесь я в шахте вентиляционной.

Взгляд Ильи уперся в квадратный оголовок вентиляционной шахты, краснеющий кирпичным боком по левую сторону институтского двора, почти у самых кустов. Там за проволочной сеткой, еле видное в полутьме, маячило Славкино лицо.

Славка махал ему рукой.

– Сейчас, – махнул в ответ Илья. Лучше бы он этого не делал. Напротив двери, очевидно, привлеченные его резким движением, мгновенно появились и зависли, угрожающе жужжа, с десяток полосатых бестий. Чтоб избежать нападения, пришлось моментально захлопнуть дверь.

Через пять минут они с Семеновым уже перекрикивались со Славкой с маленького балкона третьего этажа. С радостью узнали, что кроме него в колодце нашли спасение Марина и Николай. Самым поразительным было то обстоятельство, что девицу, не смотря на то, что она первая вступила в контакт с осами, не ужалили ни разу. А вот прапорщику не повезло – спускаясь, он упал и повредил ногу, опасение на перелом. Теперь сидел на бетонном полу теплотрассы и жаловался на судьбу. Но перелом, не перелом, светился оптимизмом Славка, главное, что все живы.

Странно, подумал Илья, почему дверцы шахты оказались открыты? Ведь он, шагая на работу, сотни раз проходил мимо квадратного оголовка, отмечая в петлях люка большой замок, заботливо укутанный от влаги в полиэтилен. Куда же он делся? Впрочем, скоро ему стало е до логических построений. Привлеченная их криками, с гудением атакующих штурмовиков, явилась новая эскадрилья шершней, и пришлось срочно ретироваться с балкона. Получать новые укусы категорически не хотелось. И старые-то, болели так, что казалось, по коже периодически водят раскаленным утюгом.

Они спустились обратно в вестибюль. Там Алексей Федорович, налепил им спиртовых примочек, накормил таблетками от аллергии и воткнул каждому по уколу противогистаминной сыворотки, предупредив, чтоб больше не подставлялись – медикаментов немного, а надо еще оставить для бедолаг в теплотрассе.

Тут Илья вспомнил, что в Отделе кадров, на окне есть противомоскитная сетка, и они всей компанией перебрались в кабинет инспекторов.

Отсюда, из-за пересечения прочных нитей, они могли безнаказанно общаться со Славой. Разъяренные шершни кружили возле окна, садились на сетку, бегали по ней, но сделать ничего не могли.

Диспозиция была понятна. Оставалось решить, что же со всем этим делать. Итак, в институте их осталось пятеро дееспособных (мальчишку и Федора к таковым решили не относить). В вентиляционной шахте еще трое. Как быть с ними? Теоретически, Славка мог попытаться прорваться в Институт. За десять секунд, которые ему потребуются, чтоб пробежать сотню шагов отделяющих шахту от дверей, может быть, даже напасть не успеют. Проблема была с остальными сидельцами – Маринка наотрез отказалась выбираться на открытый воздух пока там барражируют полчища ос, а Николай без посторонней помощи и шагу ступить не мог. Послали Славу, проверить, нельзя пробраться в институт под землей.

Затем обсудили вопрос, куда подевались еще трое из присутствующих во дворе в момент нападения, а именно Крюк, Альбина и Гришкин брат – Женька? Вспомнили, что Виталий не выходил из машины, а Слава, когда прыгал в шахту, слышал шум мотора. Решили, что все трое скрылись с поля боя на автомобиле. Зачем им понадобилось уезжать, было непонятно, ведь в закрытую машину осы, очевидно, проникнуть не могли. Впрочем, от людей попавших в подобную ситуацию логичного поведения ожидать не приходилось – тут, у кого угодно мозги свернутся набекрень. Илья вспомнил себя, как несся, не видя света белого, и можно сказать, по чистой случайности, угадал в сторону крыльца.

Оставалось выяснить, судьбу еще двоих – таксиста и шофера автобуса Андрюхи. Никто не мог вспомнить, когда их видели в последний раз. Кстати, и таксишной "волги" во дворе не оказалось. Все пожимали плечами, но тут, очнувшийся Федор пролил свет на обстоятельства их исчезновения, просипев, что шофер с таксистом с раннего утра отправились на рыбалку, а он не поехал с ними только потому, что хотел присутствовать при взлете аэростата. Ну, хорошо, удивился Семенов, отправились, но даже если не учитывать сам факт их глупого и безответственного поведения, то на часах уже двенадцатый час, где шляются-то?

Объявился Слава и сообщил, что обследовал отвод теплотрассы ведущий в сторону института. К сожалению трубы там уходили в глухую стену и прохода не было. Стали думать, как быть. Егор предложил взломать стену, в то время как рассудительный Алексей Федорович, советовал просто дождаться вечера, ведь как известно осы, как и другие дневные насекомые, по ночам спят и можно будет спокойно передвигаться по двору в свое удовольствие. С ним начал спорить Борис, доказывая, что это нормальные осы по ночам не летают, но, он назидательно поднял грязный указательный палец и помахал им перед носом доктора, нормальные осы и на людей просто так ни с того, ни с чего, не нападают. Тогда Илья предложил надеть костюмы противохимической защиты – их толстую прорезиненную ткань никакому шершню не прокусить, будь у него хоть семь пядей в жале. Борис и ему возразил, что костюмы это, конечно, хорошо, вот только лежат они на складе, а до него, он саркастически усмехнулся, еще добраться нужно, а это триста метров по открытой местности. От частностей перешли к общему, как им жить дальше, если летающие исчадия ада не уберутся к себе в преисподнюю? Действительно, перспектива вырисовывалась хуже некуда, маленькие (хотя, не такие уж и маленькие) жалящие твари хуже динозавров. Тех хоть пули брали. Борис предложил распылить с крыши какие-нибудь ядохимикаты. На что Илья лишь грустно показал на лежащее посреди двора, тело Штерна. Единственный человек, которые что-то мог знать об инсектицидах, был мертв и помочь им уже ничем не мог. Семенов вспомнил, что пасечники отпугивают пчел дымом, но потом сам засмеялся, представив себя бродящим с дымокуром. Все охотно похихикали вместе с ним, хотя на душе скребли кошки. В самом деле, не жечь же круглые дни костры, да и не факт что шершни-монстры испугаются дыма. Может они вообще ничего не бояться. Собрав воедино свои немногие знания про общественных перепончатокрылых, колонисты решили: избавиться от непрошенных гостей можно только одним способом – найти и уничтожить их гнездо. Но это в будущем, а пока предстояло решить – ждать ли им вечера или попытаться вызволить узников теплотрассы каким либо другим способом. Разумней, конечно, было подождать темноты – кроме заполошного Бориса в ночных ос никто не верил. Вся проблема заключалась в том, что темнота наступит лишь через одиннадцать часов. Как перенесут люди в теплотрассе эти одиннадцать часов без воды и лекарств? Ну, за Славку, положим, Семенов не опасался, и не в таких переделках приходилось бывать. Непокусанная Маринка тоже особой тревоги не вызывала, тем более в теплотрассе не жарко можно и без воды потерпеть. Хуже было с Николаем, которому в равной степени досталось и от ос и от закона всемирного тяготения.

В итоге Алексей Федорович предложил, чтоб его замотали в какие-нибудь тряпки, наподобие египетской мумии, после чего он совершит выход в открытый космос, то бишь во двор, доберется до вентиляционной шахты и окажет помощь пострадавшим. У этого плана было всего лишь одно "но" – никто до конца не знал, чего ждать от крылатых убийц. Доктором рисковать никто не желал и поэтому перешли к плану "Б", то есть то, что с самого начала предлагал Егор – проломить стену в подвале. Сообщили об этом Славке, тот отнесся с энтузиазмом – сидеть целый день в теплотрассе ему тоже не улыбалось. На том и порешили: Семенов, Егор и Илья отправились искать стенобитный инструмент, Бориса, как самого слабосильного оставили помогать Алексею Федоровичу. С ними остался и Гришка, к тому времени взявший себя в руки и прекративший скулить. Тем более что выяснилось, что его брат предположительно жив и здоров, и находится вдали от ужасных шершней.

Глава тринадцатая

Тишина. Нарушал ее лишь шелест свежей листвы на деревьях. Нет тут любопытных взглядов. Нет ни детских голосов, ни перекрикиваний соседок, стоящих кверху задом на грядках, ни завывания какой-нибудь радиостанции. Даже лая собак нет. Правильно. Откуда бы всему этому взяться...

Скрипнула калитка, впуская их в дворик. Первым вошел Виталий. Женька за ним, а потом уже Альбина. Окна дома слепо смотрели на них заколоченными изнутри ставнями. Дверь приоткрыта. И замочек сломанный тут же валяется. Да, здесь уже ступала нога человеческая в поисках заботливо припасенных дачниками солений да варений.

– И что, думаешь, кроме крыши, здесь еще можно что-то найти? Все уже до нас взяли и съели. Мы же и съели. Ой!... – Альбина споткнулась о вывороченный кирпич дорожки.

– Не гунди! Пацан малый вон, и то идет молча, не ноет. Найдем какую-нибудь жратву... не здесь, так в другом месте. Не могли же все под ноль вымести, – Виталик хохотнул, обнажив желтоватые зубы, и ущипнул ее за зад. – На крайняк, тебя съедим. Ты вон какая аппетитная телка. Верно Женька?

– Чего это ты такой радостный? – недовольно поморщилась Альбина, – и избавь меня, пожалуйста, от своих дурацких шуточек!

– Фу-ты, ну-ты... – фыркнул Виталий и вошел в домик. Альбина сунулась было следом и словно ослепла. После яркого солнца-то да в темное помещение.

– Твою мать!.. – с противным дребезжанием покатилось сбитое Виталием то ли ведро, то ли кастрюля. Половицы скрипели под его грузными шагами.

– Открой окошки-то, ничего не видно – Альбина решила стоять на месте и никуда не двигаться.

– Нет уж, с этим повременим, так оно надежней будет, – Виталик продолжал что-то искать, судя по звуку падающих предметов, – Альбинка, зажигалка есть у тебя?

Она пожала плечами, спохватилась, что ее все равно никто не видит.

– Да была вроде... в машине. Жень, посмотри в бардачке, – за спиной шмыгнули носом, раздался торопливый топот ног, хлопнула дверь, впустив на пару секунд небольшую полоску света.

Маленький огонек трепыхался, прыгал, но не затухал, пока Виталик продолжал свои поиски. Хорошо, что зажигалка не какое-нибудь дерьмо китайское, жаль, давно не заправляла. Результатом поисков стала керосиновая лампа, неизвестно откуда извлеченная и водруженная на колченогий стул.

– А вонь-то от нее... – поморщилась Альбина.

– Потерпишь, тоже мне цаца, – беззлобно отрезал Виталий, – ну что, все дружными рядами на поиски еды? Жрать-то хочется уже...

Хлопнула крышка погреба. Заскрипели хлипкие ступеньки.

Осторожно, стараясь ни на что не наткнуться и не упасть, Альбина подошла к краю прямоугольной дыры в полу. Присела на корточки. Пахнуло землей и чем-то сладковатым.

– Ну что там?

– Ничего... Все нашли, черти, ничего не пропустили.

Однако спустя пару минут, по полу раскатились несколько картофелин, извлеченных добытчиком из недр погреба. Альбина собрала их и положила на стол, покрытый липкой клеенкой.

– Вот, держи. Все, что есть, – показалась голова его, плечи, а следом и все остальное могучее тело, – Пацан, давай-ка пошукай по соседним огородам, я там видел чахлые кустики укропа. И побольше – одна веточка не прокатит. Если что – ори дурным голосом. Понял?

Женька не заставил себя упрашивать. Только дверью шибанул о косяк, видимо, от усердия. Виталий шагнул следом и накинул на дверь крючок.

– Зачем ты?.. – Альбина не успела договорить, как оказалась в его объятиях. В одну секунду халат оказался распахнут и стянут с плеч. Она затрепыхалась, как муха попавшая в паутину, но куда там. Шершавая рука Виталия прошлась по грудям, вторая начала бесстыдно стягивать трусики.

– Ты что! Ой... Дурак! Куда ручищами-то грязными... Пусти! Ребенок же увидит...

Он не слушал ее, только громко дышал прямо в ухо, навалившись всей тяжестью.

– Давай, Альбинка, сделаем напоследок... может, помрем через час... давай сладкая!

Она вцепилась в клеенку, край стола довольно чувствительно уперся в живот, сопротивляться не было никакой возможности. Да и зачем? Ведь он прав, сколько еще им осталось жить. Она улеглась грудью на столешницу и расслабилась.

...Картошку, скатившуюся на пол, собирали молча. Для порядка, она сделала вид, что крайне обижена. Натуральное животное. О чем вообще думает? Виталий имел виноватый вид. Пытался говорить ласковые слова, гладить по плечу. Наверное, решил, что сделал ей больно. А она нет, нет, да и, отвернувшись, чтоб не видел, не могла сдержать улыбку – бывает же так: вроде бы грубо изнасиловал, а никогда еще ей не было так хорошо. Эх, помирать – так с музыкой! А может, еще и живы будем, не помрем...

*****

Илья сбегал в библиотеку за приснопамятным пожарным ломом, который так и лежал там со времен набега динозавров. Второй лом и кувалду нашли в механических мастерских. После чего спустились в подвал, где Славка стуком с той стороны указал им место, где надо долбить. К сожалению, больше он ничем не мог им помочь. Они энергично принялись за дело, сменяя друг друга, и вскоре им удалось пробить дыру в кирпичной кладке. В отверстии немедленно появилось довольное Славкино лицо. Он поздравлял проходческую бригаду с успехом и просил не снижать темпа, а то Николаю нехорошо, а Маринка, как выяснилось, страдает клаустрофобией на почве шершнефобии и совсем вымотала ему нервы своим нытьем. Вот тут-то и выяснилось неприятное обстоятельство. Стена подвала оказалась бетонной. Под трубы в ней имелась прямоугольная выемка дополнительно заложенная кирпичом. Вот эти кирпичи и удалось им выбить. Беда, однако, была в том, что заложенная кирпичом щель между трубами и бетоном оказалась слишком узкой. Через нее было видно Славку, можно было протянуть руку и поздороваться с ним. Но вот пролезть в эту щель не удалось бы даже Майе, не говоря уже о сочной Маринке и тем более о мужчинах. А бетон старого советского розлива, это вам не кирпичи, его так просто не возьмешь за рупь за двадцать. Разъяренный этим обстоятельством Егор принялся лупить кувалдой, но быстро выдохся, не расширив щель и на десяток сантиметров. Передали лом Славке, он ковырялся со своей стороны, громко сопя и ругаясь. По всему выходило, чтобы расширить щель до приемлемых размеров понадобиться несколько часов непрерывного каторжного труда. Они пробовали упирать лом в стену наподобие долота и бить по другому концу. Но в тесноте и темноте коридора невозможно было ни размахнуться, как следует, ни прицелиться, и после того, как Семенов чуть не звезданул Илье кувалдой по плечу, энтузиазм у них несколько поиссяк. В самом деле, овчинка, кажется, не стоила выделки. Хватит им уже инвалидов. Чем так корячиться, проще уж темноты дождаться. А воду и лекарства можно и в щель передать.

Но оказалось не так.

Внезапно откуда-то из-за спины Славки, раздался женский визг и невнятная ругань прапорщика. Люди перестали работать и уставились друг на друга.

– Что там еще? – нервно поинтересовался Семенов.

– Не знаю... все вроде нормально было... – лицо Славы выражало крайнюю степень недоумения.

Визг повторился, причем на самой истерической ноте. Илья почувствовал, словно тупым зазубренным лезвием полоснули по сердцу.

– Стой! – крикнул вдруг Семенов, вслед кинувшемуся в темноту Славке. – Стой!..

– Я гляну только... гляну... – его спина растаяла во мраке коридора.

– Что за черт? – охотник обернулся к своим растерянным спутниками. Те молча хлопали глазами, никто ничего не понимал. Илья в первый раз видел Семенова таким... нет, не испуганным... не знающим, что делать. – Что случилось-то?.. – бормотал он снова и снова, – что у них там?.. Славик... – он прислушивался, прикладывая ухо к щели, но никаких внятных звуков оттуда не доносилось.

– Все! – внезапно сказал охотник, его лицо опять стало решительным. – Надо бежать им помогать! – бросив кувалду, он кинулся к выходу из подвала. Илья с Егором поспешили за ним. Причем Илья по-прежнему сжимал свой пожарный лом, словно руки прикипели.

Уже на лестнице они столкнулись с Борисом. Глаза у того и без того навыкате, теперь были выпучены так, что казалось сейчас вылезут из орбит и, упав, поскачут вниз по ступенькам.

– Беда Иваныч! – заорал он заполошно. – Новая напасть на нашу голову... Муравьи! Стой, нельзя туда... они уже везде там... в вестибюле... надо этих... больных утаскивать...

Последующее напоминало одновременно фильм ужасов и сумасшедший дом.

Проклятая природа, должно быть всерьез решила сжить людей со свету. Сунувшись в фойе, они увидели, как из тамбура растекаются во все стороны рыжие лакированные ручейки. Воздух наполнял странный едкий запах. Удивляться новому нашествию было некогда. Первые шестиногие охотники уже миновали вертушку турникета и суетились в проходе, потихоньку заполняя коридор. Когда Семенов презрев предупреждение, попытался проскочить сквозь живой поток, случилось невероятное. Илья не понял, каким образом это произошло, но только что бегущие по бетонному полу муравьи вдруг стали подпрыгивать, словно подброшенные невидимыми пружинками. Это не были направленные прыжки, как у кузнечиков. Они подскакивали как жареные семечки на сковородке, летели наугад, кувырком. Но Семенов в одну секунду оказался усеян ими, как барбоска блохами. Вот только кусались они куда больнее блох, о чем свидетельствовал яростный рев охотника. По счастью, муравьев еще было немного, и Семенов сумел проскочить. Отбежал в другой конец коридора, где, подпрыгивая и подвывая от боли принялся сбивать с себя, кусающих и жалящих его насекомых. К нему подоспел Алексей Федорович, и принялся помогать. О том чтобы прорываться во двор нечего было и думать, к тому же и ос никто не отменял.

Илья, Егор и Борис забегали по ступенькам взад и вперед, не зная, что им предпринять.

– Чего вы там топчитесь, как сосватанные? – закричал им доктор. – Бегите через второй этаж сюда, надо больных выносить.

– Черт, черт... – отступал Борис, от лезущих на ступеньки муравьев, – что делать-то братцы?

Решение пришло внезапно.

– Делайте, как доктор велит, – крикнул Илья товарищам, – я знаю, как этих тварей остановить... Вперед, вперед! – пихнул он их наверх. Сам тоже помчался следом, прыгая через ступеньки, как горный архар.

На втором этаже сунулся в первую же лабораторную комнату. "Ну, сейчас я вас угощу... – бормотал он, роясь под вытяжным шкафом. – Заречетесь, гады к людям лезть!

Через минуту, Илья, вернулся на лестницу с охапкой разномастных бутылок. Муравьи уже преодолели половину пролета.

– Нате вам суки! – предварительно глянув на этикетку, он грохнул о ступени первую бутылку.

Это был нашатырный спирт.

Вытирая слезящиеся от острого запаха аммиака, глаза, Илья с каким-то восторгом наблюдал, как суетятся, как шарахаются от льющейся по ступеням прозрачной жидкости, муравьи.

– Что съели? А вот вам еще на закуску!

Бутыль с деканом полетела в фойе, и разорвалась как бомба. Следом отправились бутылки с бензолом и этиловым эфиром.

Помещение наполнилось сложной смесью запахов.

Отступающий от нестерпимой вони Илья, обозрел остатки своего арсенала. Это был раствор брома, ацетон, и, как ни странно, азотная кислота.

Со словами:

– Это тоже вкусно! – он отправил бром с ацетоном в коридор, и, спасаясь от бурого облака возникшего на месте их падения, метнулся вверх по лестнице, зажав бутылку с азоткой под мышкой, как последнюю гранату.

*****

– Ты чего там натворил? – буркнул Семенов. С Татьяной на плече, он поднимался по боковой лестнице. Следом за ним, поддерживая голову матери, семенил Гришка.

– Быстрей туда, поможешь, пока не задохнулись все на фиг, – охотник смахнул со лба пот, – Наташку я уже поднял.

Не задавая лишних вопросов, Илья ссыпался по лестнице на первый этаж. Навстречу ему пыхтел Егор, волоча Фатиму.