Текст книги "Выстрел в водопад [СИ]"

Автор книги: Вадим Леднев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)

– Вот не знаю, где мы... – опять начал Егор, – зато знаю, что здесь работает мощная коротковолновая радиостанция... и не просто работает, а включается в одно и тоже время, два раза в сутки, на полчаса.

– Да ясно все! – заорал Борис. – Нас засунули в какой-то громадный павильон... и фильм снимают... или что-то, типа, реалити-шоу...

– Ага!.. – прервал его Марек. – А динозавры это, по-твоему, компьютерная графика? Чушь! Короче, от вопроса "где?" мы плавно перетекли к вопросам "кто и зачем?" Слушайте!.. – по виду Марека стало ясно, что его осенила гениальная мысль. – Я понял! Нас усыпили газом и перенесли на какой-то остров! Вон, даже море видно рядом! А динозавров и насекомых размером с огурец, создали суки генетики... помните как в "Парке Юрского периода"?

– А здание Института и окрестности, тоже перенесли? – скептически поинтересовался Борис.

– Декорации.

– А звезды на небе перерисовали?

– Да пошел ты в жопу со своими звездами! Тебе лишь бы чужую теорию изговнякать!

– Сам пошел!

– Тихо парни! Разгалделись, как на базаре! – прикрикнул на них Егор. – Чем вот так бесплодно рассуждать, мне кажется, надо первым делом установить источник радиосигнала! Может, в нем и есть ответ на все загадки.

– Как же ты его установишь?

– Короткие волны распространяются в пределах прямой видимости. Учитывая, что плато поднимается над поверхностью земли метров на пятнадцать, источник не более чем в ста километрах от нас.

– Успокоил! Нам что же, все окрестности на сто километров прочесывать? Это не один год уйдет...

– Да какой там не один год... в этих джунглях и дня не проживешь...

– Надо определить направление, – упрямо сказал Егор, и идти туда.

"А ведь Егор-то молодец, верно рассуждает!.. – подумал Илья, – на плато нам не отсидеться, рано или поздно достанут... не динозавры, так еще кто-нибудь. А так хоть какой-то шанс... Только как определить направление?"

– А как определить направление? – спросил он. – Пеленгатора-то у нас нет.

– Я уже над этим думал, – сказал Егор. – Короткие волны экранируются массивной преградой. А массивная преграда у нас что? Правильно, здание Института. Значит можно попытаться во время очередного сеанса походить вокруг него с рацией. Место, где уровень сигнала будет минимальным, как раз напротив его источника.

– Толково придумано! – обрадовался Борис. – За это не грех выпить! – и принялся разливать настойку по стаканам. Марек посопел, ища к чему бы придраться, но так и не найдя, поднял свой стакан.

– Ладно, согласен, это дело стратегически важное... Молодец Егор! Найдем эту долбанную радиостанцию, найдем и тех, кто нас сюда упрятал, – он сделал грозное лицо, – своими руками передушу гадов!

Илья не слушал его, обдумывая неожиданно пришедшую ему в голову мысль – если это действительно, какой-то опыт или шоу или спектакль, разыгранный неведомыми режиссерами, то может все не по-настоящему? Может те, кто погиб, на самом деле... просто вышли из игры?..

*****

Здание института, погруженное в сумеречную дымку тумана, уже не казалось Майе чем-то чуждым. Оно было единственной ниточкой, связывающей с домом, воплощением обыденного, но такого уютного мира, в котором она жила до злосчастной ночи накануне отъезда. Да и с окружающим миром оно постепенно сливалось, словно врастало минута за минутой, пропитывалось незнакомыми запахами, поглощало влагу из воздуха, становилось все более привычным, будто давным-давно здесь и находилось. Со временем ветер принесет сюда споры и семена местных растений и деревьев, насекомые облюбуют новое пространство, может быть и люди в конце концов, обживутся. Выбора-то нет.

В таком философском ключе Майя размышляла, сидя у окна в своей комнате. Да, да, именно в своей. Недолго она прожила в удобствах директорского кабинета. После ужина Альбина отвела ее в сторонку и со свойственной прямолинейностью поставила в известность, что Майино присутствие нежелательно этой ночью, да и в дальнейшем тоже.

– Ласточка, ты не обижайся, – подруга ласково потрепала за щеку, – ты же умница, все понимаешь. Но такой классный мужик здесь один. Грубоват, конечно, но ничего, в этом своя прелесть...

Что Майе оставалось делать? Только убраться восвояси. Хорошо хоть, вещички не все перетащила. Настроение это, разумеется, не улучшило. К тому же, за ужином Марек на нее ни разу даже не посмотрел. Он был на удивление собран, не балагурил, лишь сосредоточенно поглощал нехитрые разносолы.

Значит, теперь она опять одна? Девушка походила по комнате. Села в кресло, покрутилась, придвинулась к столу. Продолжить что ли дневник? Открыла тетрадку, написала пару строк, но, повертев в руках карандаш, отложила в сторону. Темновато уже, да и что писать? Так можно всю тетрадь исписать всякими глупостями, от которых толку ноль. А мысли все вертелись по кругу. Как это не странно, но ее занимали отнюдь не динозавры, не череда ужасных смертей, не бедственное их положение. Вот почему так бывает? Весь мир вокруг враждебный, люди погибают, а ее волнует лишь – где сейчас и что делает один человек. Неужели опять со Светкой? Да разве эта прибабахнутая лучше Майи? Нет, ничем не лучше... А если прямо ему сказать, не ходи к ней? Эта мысль была тут же изгнана с позором. Уж лучше одной сидеть, чем услышать насмешки и пожелания не совать свой нос, куда не просят.

Убывающая луна уже выплыла на темное, затянутое рваными тучами, небо. Опять дождь, что ли будет... На фоне глубокой синевы показались две точки. Они стремительно приближались. Майя приникла лицом к стеклу. Черные силуэты напоминали птиц. Только это были совсем не птицы. Они пролетели мимо института и скрылись за деревьями. Ну, вот, начинается. Глядишь, и еще кто пожалует... А она сидит здесь одна, случись что-нибудь, узнают только утром, да и то, если заметят ее отсутствие за завтраком...

Страшно-то как! Освещения в комнате никакого. Поднеси руку к лицу – и то ничего почти не видно. А когда луна выглядывает ненадолго, тени ползут по стенам и полу, а в них мерещатся чудовища. Придется идти ложиться на окаянный стол, бока отлеживать. Дверь предусмотрительно заперла, создав иллюзию защищенности. Завтра надо будет все-таки сходить за матрасом на склад. После мягкого дивана это постель показалась совсем убогой.

В дверь тихонько постучали. Сердце у Майи оборвалось. Она на цыпочках подошла к двери и спросила почему-то шепотом

– Кто там?

– Это я, Марек, открой!

От звука этого голоса девушка чуть не запрыгала от радости. Значит все-таки он не со Светкой!

Марек втиснулся в слегка приоткрытую дверь и тут же ее за собой закрыл. В руке у него был большой аккумуляторный фонарь.

– Значит, прогнали? – не смотря на вопросительную интонацию, это прозвучало как утверждение. Он огляделся со скептическим видом. – Ну, ты даешь, мамзель, не могла что ли лучшего места найти, для поселения?

– Да мне сначала понравилось... – Майя удивилась своему виноватому тону, – и тут чисто, по сравнению...

Но Марек ее не слушал.

– А дрыхнешь где? На полу что ли?

– На столе, – ответила она, продолжая чувствовать себя виноватой. – Вон на том зеленом коврике.

– Ах, на коврике! Ну, чисто принцесса! Слушай, мне завидно!

Фонарь был направлен на Майю, и поэтому выражения его лица она не видела, но и так было понятно – прикалывается.

– И все-таки, я имею предложить вам другой вариант...

Он придвинулся, и Майя почувствовала, как его теплая рука приобняла ее за талию, – Поговорим, как мадам с джентльменом? Я хочу дать приют несчастной сиротке... э-э?.. ну, куда ты?

Девушка попыталась отстраниться, бормоча:

– Шустрый какой... приют он даст...

– Нет, если ты любишь одиночество, можешь, конечно, оставаться... – Марек демонстративно развел руки, показывая, что не собирается ее насильно удерживать. – Но знай, упрямая девица, ночью здесь по коридорам бродят приведения... неупокоеные души невинно убиенных... – он заухал большим толстым филином и начал бормотать замогильным голосом. – Где Майя? Где Майя?

Майе было одновременно смешно и страшно. Страшно от мысли, что если он сейчас уйдет, она опять останется одна. Да и вообще, разве она не хочет пойти с ним? Чего ломаться, зачем делать вид, что ей неприятно его предложение?

– Хорошо, – сказала она внезапно деловым тоном, – убедил... только вещи соберу.

– Вот это другой разговор! – немедленно взорлил Марек. – Да какие такие вещи? Завтра перетащим.

По дороге они разговаривали о каких-то пустяках, которые даже не остаются в памяти. Куда они идут, Майя не поняла. Все внимание сосредоточилось на ощущении тепла от Марековой руки. Щеки пылали, сердце в груди прыгало. А все-таки сегодня не такой уж и плохой день. Есть с чем сравнивать. Наконец, Марек остановился перед одной из дверей, распахнув ее перед девушкой, склонился в шутливом поклоне.

– Прошу вас мадмуазель! Заходите, не стесняйтесь. Должен сразу предупредить – это, конечно, не шикарное директорское помещение, но диван, по крайней мере, имеется.

– Кто здесь живет? – Майя на ощупь пробиралась через какие-то стулья, мимо стола, к продавленному дивану, – я никому не помешаю?

– Надеюсь, что нет, – Марек уселся рядом с ней, отчего диван протяжно заскрипел, по-хозяйски приобнял за плечи, – это, вообще-то, мои апартаменты.

Она пыталась подыскать слова для вопроса... но все они были, какими-то фальшивыми и пошлыми. "Кажется, здесь не прибрано, может быть, мне?.." Или: "Мы будем спать вместе?.."

– Я хочу, чтобы ты здесь осталась, – сказал он, непривычно серьезным тоном.

Майя удивленно глянула ему в глаза.

– Ты не бойся, – поспешно сказал Марек, неправильно истолковав ее взгляд. Голос его вдруг стал хриплым. "Неужели волнуется?" – с каким-то облегчением подумала Майя.

– Не бойся, – сбивчиво повторял Марек, – я тебе... я тебя... только если сама захочешь... Как-то спокойнее... когда ты под присмотром... – он вдруг поцеловал ее в шею.

*****

Целовал неспешно, со вкусом. Отросшая щетина стала мягкой и почти не кололась. У Майи была возможность отклонить ласку. Разум занудствовал – так неправильно, так не должно быть. Что он подумает о ней завтра? Но чувства тут же возражали: завтра... оно ведь может и не наступить... пусть все будет сегодня. Влажные губы, ладонь на затылке... и Майя не оттолкнула. Ощущение реальности исчезало. Настоящими были только руки, ищущие, жадные, да сухая горячая кожа так тесно, так близко. Марек что-то ласково говорил, она не слышала... Все в ней кричало о жизни. Несмотря ни на что, вопреки. А иначе для чего тогда все...

Впервые за эти тяжелые дни к Майе пришло ощущение покоя. Даже в этом сумасшедшем мире с ожившими кошмарами и смертью, можно быть счастливой. Зарывшись лицом в ее волосы, Марек спал, прижав ее к себе. Тяжелая рука лежала на худеньких плечах, а его дыхание щекотало затылок. Рано еще умирать...

*****

Наконец-то закончилась эта муравьиная возня. Все чего-то копошатся, делают. Как будто это им поможет. Прям коммуна – мечта дедушки Ленина. Как они надоели. Жаль Юрик коньки двинул, вот с кем было здорово отрываться. Но у нее есть одна маленькая радость. Ладони вспотели от предвкушения...

С утра ее разбудила Маринка, потащила готовить дурацкий завтрак. Что за идиотская повинность, не нанималась она им кашеварить. Но все же пришлось идти, не конфликтовать же с этими сумасшедшими тетками. Помучалась несколько часов, зато после можно было сладко поспать, что она и сделала.

Проснулась уже под вечер. Первым делом сунула руку под матрас и вздохнула с облегчением. Перед самым пробуждением ей приснился жуткий сон, что пока она парилась в этом идиотском буфете, ее комнату обыскали. Светка перепугалась до одури – под матрасом с ворохом не очень свежих тряпок, заменяющих ей постель, было спрятано сокровище – именно так можно было назвать килограммовый пакет "снега", который она стащила у этих недоумков.

У-ф... Слава богу, пакет был на месте. Светка полежала успокаивая бешено бьющееся сердце. Настроение понемногу стало улучшаться.

Это ж как все удачно сложилось – покувыркавшись с болтливым Мареком, она узнала, что, оказывается, под боком находится целый "клондайк". Пятьдесят килограмм кокса из бандитской фуры! Эти лошары даже не удосужились его получше спрятать. Глупо было не воспользоваться таким шансом. До чего ж она все хорошо устроила! Украсть не составило никакого труда. У нее в жизни еще не было столько кокса сразу. Предки в последнее время жадничали, контролировать пытались. Папенька все в универ ходил, утрясал с преподами ее хвосты. А мамаша, знай только, нравоучения свои нудила...

Вот уже третий день Светка мечтала о ночи, когда все утихнет и можно запереться в своей комнатушке и кайфовать. И третью ночь ожидания оправдываются. Злоупотреблять она не станет – она ж не наркоманка. Так, чтоб жизнь веселей была. Она втянула порошок в ноздрю, потом еще. Задержала дыхание. Остатки собрала пальцем со стола и втерла в десны.

А вообще, ей здесь нравится. Веселый такой мирок. С динозаврами. А до рассвета еще далеко. Еще раз можно будет догнаться. До чего же классно. А днем опасно – кто-нибудь допрет, что с ней, тот же бандюга. Уж он-то просечет мигом. И отнимут. Ну уж нет, ни в жизни этим тупым идиотам не поймать ее. Кто тут самый умный? Ха! Конечно, Света. Надо будет – еще возьмет, и никто не догадается...

Душно. Открыть окно. Они говорят – нельзя. Плевала она на их правила. Кто вообще их придумал? Кучка недоносков будет ей указывать, как жить? Да ни за что! Она устала подчиняться. Хватит.

Тело было легким и послушным. Светка, почти паря в воздухе, в пару длинных затяжных прыжков очутилась у окна. Распахнула окно – чудный аромат наполнил комнату. Свежесть дивными струящимися потоками текла вокруг. Как же хорошо! Черное небо мерцало звездами – они сверкали и переливались. Целую бесконечность Светка любовалась этим великолепием. Она дышала полной грудью, наслаждаясь каждым вдохом. Деревья пели от счастья. Ветер любил их, ласкал шероховатые стволы своими прикосновениями. И небо любило. Шорох веток, самозабвенно сплетающихся в экстазе, рождал мелодию. Она звала и манила с собой, туда. Девушка встала на широкий подоконник – ее место там. В мире совершенства и любви – она царица, божество. И не могло быть иначе. Эта ночь, как и все предыдущие и последующие – для нее одной. А глупые людишки пусть суетятся со своими мелкими проблемами.

Света шагнула в зовущее пространство. Оно приняло ее в свои объятья, несло как перышко. Из стороны в сторону. Плавно и нежно опустило. Она лежала, уткнувшись лицом в землю, пахнущую так сладко, так изумительно. Сердце замирало от нахлынувшего счастья. Осознание собственного совершенства восхитительно кружило голову. Она перевернулась на спину и от увиденного зрелища чуть не задохнулась от восторга. Ее со всех сторон окружали великолепные растения. Покачиваясь на тонких стеблях, они кивали огромными ярко-малиновыми цветками. Тянулись к ней изумрудно-зелеными листьями. Она протянула руку и наклонила к себе одно из божественных созданий природы. Нежные лепестки ласково прикоснулись к лицу, словно вбирая его в свое бархатное нутро. Осыпавшаяся пыльца защекотала в носу. Светка чихнула и тихонько рассмеялась. Ни с чем несравнимое блаженство заполнило ее целиком. Слезы заструились по щекам.

Ей не выдержать такого счастья одной. Она просто сойдет с ума. Надо подарить это чудо людям, чтобы они ощутили эту упоительную красоту. Они же не виноваты, что так несовершенны. Пусть насладятся, почувствуют хоть частичку этого.

Светка бережно срывала цветок за цветком, пока в руках не оказалась огромная охапка. Прижав ее к груди словно младенца, водила ладонями по гладким стеблям, шелковистым листьям, чтобы как можно полнее насладиться, вобрать в себя сказочные ощущения. С сожалением оторвавшись, положила букет на подоконник и залезла обратно в комнату.

Цветам нужна вода! Крадучись, тенью дошла до буфета. Двери там больше не запирали. Зачерпнула воды, жадно припала и пила, пила... Букет с трудом влез в горлышко трехлитровой банки, найденной в одном из шкафов. Высунув от усердия язык, она впихивала непослушные стебли, они гнулись и ломались. Скоро потрясающий букет был водружен на буфетную стойку, а пол вокруг усеян яркими лепестками и обрывками листьев.

Пальцы стали липкими от цветочного сока. Светка понюхала ладонь и даже зажмурилась от терпкого сладковатого запаха. Попробовала на вкус – чудно! Тогда она медленно облизала один палец – замечательно! За ним последовали остальные...

Начало отпускать. Пожалуй, надо пойти немного добавить. Совсем чуть-чуть, чтобы легко и сладко заснуть. Светка шла по коридору, уже заранее жалея, что ночь скоро закончится и придется долго ждать следующую.

Дверь заперла на ключ, может, хоть завтра от нее отстанут и не придут будить. Окно тоже надо закрыть. Светка протянула руку... стены как картонные вдруг сложились, накрыв ее... Свет померк. Миг звенящей тишины...

Глава одиннадцатая

От горячей духовки распространялся резкий кислый запах – чтобы мясо не испортилось от жары, пришлось, как следует добавить уксуса в маринад. По-хорошему, перед тем как запекать, надо было его, хорошенько вымочить, но лишней воды уже давно не водилось, поэтому приходилось терпеть эту кислятину.

Наталья, поджав губы, ковыряла ножиком проросшую картофелину. Вечно эта курица чем-то недовольна, подумала Татьяна, кинув на нее неприязненный взгляд. Вторая такая же бездельница – Светка. Та вообще сегодня не явилась на кухню. Ходили к ней, стучали в запертую дверь, кричали даже – ни ответа, ни привета. Блудовала, наверно опять всю ночь с кем-то из мужиков, стерва похотливая. Громче всех возмущалась, опять же Наталья – почему это она должна за всех работать?! (Как же, переработает она... держи карман) Посовещавшись, женщины решили оставить нахалку без обеда. Впрочем, Татьяна сильно сомневалась, что эта мера окажет на Светку хоть какое-то воздействие. Девица в последнее время почти ничего не ела. И так была худая, а сейчас и вовсе отощала, под глазами синяки. Что-то с ней творилось неладное, то хохочет как ненормальная, то в слезы ударяется. Татьяна с тоской вспомнила Варвару Петровну – как же жалко ее... и как не хватает сейчас. Бывшей вахтерше легко удавалось навести порядок среди женской части колонистов, всех вдохновить и мотивировать.

Фатима чистила морковку и редьку для салата. Нога у нее почти прошла и она по собственному почину вышла на трудовую вахту. Вот у кого физиономия непробиваемая, всегда на редкость благодушная. Она улыбалась и даже пыталась шутить. Потихоньку, помаленьку, между ней и Татьяной завязался разговор о детях. У самой Фатимы, как выяснилось, детей не было, но она очень любила двух своих племянниц погодок, пяти и шести лет, и готова была вспоминать про них часами. Татьяне, понятное дело, детская тема была близка, и она тоже готова была без устали рассказывать про своих сыновей.

– ...ой, а еще, мы на даче были, я с делами в доме возилась, а за ними присматривала свекровь. Женьке около четырех лет было, ну Гришке побольше. Бабка задремала, а эти шалопаи уехали на трехколесных велосипедах со двора. Я, глядь – нету детей. А они уже успели далеко уехать. Оказывается, малой подбил старшего маме за цветами на луг съездить. Ох, а я и не знала, то ли наказывать, то ли нет. Но ремня все же получили... от папаши.

– Да уж, от детей одна морока, – равнодушно констатировала Наталья, утирая лоб тыльной стороной ладони. – А вот все же интересно, кто догадался сюда цветы притащить? Признавайтесь, девки, у кого тайный поклонник завелся?

– Да ну тебя, какой там поклонник, – Фатима жеманно поджала губы, – тем более тайный. А если и поклонник... с какого бодуна он потащит букет в столовку?

– Ну а кто ж тогда? – Наталья скривилась, словно только сейчас почувствовала кислый запах из духовки. – Сама, что ли сюда эта банка прискакала? И еще интересно мне, где ж такие растут, что-то я раньше их не замечала...

– Да ты много ли по округе ходила, подруга? – саркастически хмыкнула Фатима. – Дальше сортира-то никуда и не ходила... А банку эту я помню... в ней капуста квашеная была.

– А ты, прям, ходила? – огрызнулась Наталья. – Я про то говорю, что вообще таких цветов не знаю...

– А много ты их знаешь?

– Ну, уж наши-то все знаю!

– Когда ж мне последний раз цветы дарили? – Татьяна мечтательно вдохнула и поднесла лицо к нежному бутону, – Красивые какие, а лагоухают... надо узнать у мужиков, где растут, тоже такие хочу в комнату.

Утром, едва она заглянула в буфет, в глаза сразу бросилась эта красотища. Действительно, что за цветы такие? Какие-нибудь орхидеи? Татьяна еще раз поправила букет – совсем неаккуратно он был поставлен в банку.

– Здорово девицы! – грянуло за спиной.

Татьяна вздрогнула и обернулась. На пороге столовой красовался Марек, собственной персоной, всклокоченный, голый по пояс и жизнерадостный не смотря ни на что.

– Господи! – буркнула Наталья. – Напугал черт бородатый. Это что же так орать-то?

– А я мимо шел... – продолжал Марек, не обращая внимания на ее недовольство, – запах вкусный из буфета, аж кишки свело... Ну у вас и баня тут!.. – он вытер со лба пот. – Хоть бы окно открыли. Еще каким-то парфюмом несет. Это что за веник? – поинтересовался он, проходя возле банки с букетом.

Фатима всплеснула руками.

– Тьфу на тебя! Это ж надо такую красоту веником назвать!

– Ну, и откуда красота?

– Не знаем... – Татьяна пожала плечами, – кто-то ночью поставил, мы не видели.

– Ясно... А что у нас на обед?

– Мясо... только оно кислое от уксуса... вымачивать надо было, а воды нет, – Татьяна улыбнулась. Улыбка получилась виноватой, словно это по ее недосмотру кончилась вода и мясо получилось кислым.

– Кислое, говоришь? – оживился Марек. – Придется пробу снять... ну-ка дайте-ка тарелочку с вилочкой! Вдруг есть нельзя...

– Съедите, куда вы денетесь, – усмехнулась Фатима, – скоро и такое закончится, если не почешитесь.

– Конечно! – подхватила Наталья. – И воды нет совсем! Когда за водой пойдете?

– Не волнуйся Наташечка, – ворковал Марек, – нетерпеливая ты наша! Скоро, скоро принесем тебе водички! – открыв духовку, он орудовал вилкой пытаясь ухватить ближайший кусок мяса. Наконец, это ему удалось. Присев за ближайший стол, он, обжигаясь, стал откусывать от еще шкворчавшего куска.

– Мня... муам... хлеба нет?

– Да не торопись ты, господи! – засмеялась Татьяна. – Пусть остынет хоть!

– Хлеб ему еще... – бурчала Наталья. – Откуда хлеб-то? Могу дать сырую картошку... будешь? – она поднялась со стула, держась за поясницу. – Ох, спина... Ой, девки, что-то голова закружилась...

– И у меня, – сказала Фатима, – дышать здесь нечем, правда надо окно открыть.

Марек, меж тем доел мясо, и теперь задумчиво ковырял вилкой в зубах.

– Действительно, кисловато... ну, ничего не поделаешь... Девчонки, водички бы... запить.

Татьяна показала рукой.

– Вон там, под стойкой в баке... еще немного оставалось.

– Где? А вот... спасибо... – было слышно, как Марек скребет алюминиевым ковшом по дну. – Блин, девки!.. тут лепестки от вашего веника в бак нападали... Чего вы не смотрите-то?

– Ой!.. он вроде ж крышкой был закрыт... – удивилась Татьяна.

– Ага, крышкой... – Марек шумно глотал воду прямо из ковша. – Вон она крышка... рядом прислонена.

– Подумаешь, лепестки... – сказала Наталья, усиленно растирая виски, – Брезгливый какой! Небось не козявки... не отравишься поди...

*****

Утро все-таки наступило. И какое это было утро! Сквозь жалюзи узкими полосками пробивался солнечный свет. В замысловатом танце кружились невесомые пылинки, опускаясь на старое колючее одеяло. Тишина... Майя не спешила вставать. Пусть это благостное состояние продлится как можно дольше, тревоги и заботы еще успеют омрачить этот день. А может, обойдется?

Даже хорошо, что Марека нет в комнате. Все же в самый первый миг пробуждения могла возникнуть некоторая неловкость. Что принято говорить в таких случаях? "Доброе утро, как спалось?" Или может: "Ах, этот диван такой скрипучий..." И как вылезать из постели? Завернувшись в одеяло? Нет, эта пестрая тряпка похожая на старую шторину будет волочиться за ней на полметра. Уж лучше голой. Хотя, это тоже плохая идея, потому что выглядит она наверняка как чучело, что и немудрено в нынешних-то условиях...

Однако, а где же Марек? Она почувствовала какое-то смутное волнение, но постаралась его отогнать – это утром слишком прекрасно, чтобы портить его всякими глупыми сомнениями.

Майя бодро соскочила с постели и сладко потянулась. Сегодня не ее очередь готовить обед, так что, можно сказать, не проспала. Белье отыскалось в пыли под диваном. Вид у него был такой, что надевать не хотелось. Ладно, в чемодане найдется что-нибудь чистое, а добежать до комнаты можно и в одном халате. А вот, кстати, и халат, изрядно помятый – висит на спинке стула.

Пригладив кое-как, торчавшие в разные стороны волосы, Майя вышла в коридор и направилась к своей комнате. Интересный вопрос – переносить вещи или нет? Поразмыслив, девушка решила не торопиться – в конце концов, это всегда можно успеть.

Войдя в комнату, Майя первым делом наткнулась на укоризненный взгляд Альбины.

Прекрасная дамочка (когда только успевает за собой следить?) развалилась в ее кресле и предавалась задумчивому курению.

– Ну, ты даешь, – досадливо поморщилась она, – где шляешься? Уже второй раз прихожу...

– Я это... в общем... – Майя сперва смутилась, а потом разозлилась. – Тебе-то что за дело?

– Ершистая какая... – Альбина ухмыльнулась, – Надо полагать, девочка ночевала не одна... и с кем же?

– С кем надо! – Майя вовсе не собиралась отчитываться перед этой самовлюбленной куклой. Выставила ее вчера, как нашкодившую кошку, а теперь, видите ли, интересуется.

Альбина покивала.

– Ясно...Честно говоря, не понимаю, что ты в нем нашла? – она пожала плечами, – думала, вы со Славиком подружитесь.

– Аля, я могу то же самое о твоем Виталии сказать, – огрызнулась девушка и, присев, принялась рыться в чемодане.

Ничуть не смутившись, та расхохоталась.

– Да не дуйся ты! О вкусах не спорят. Нормальный мужик этот Марек, – она примирительно махнула рукой, и встав с кресла, присела на краешек стола, – судя по твоему потрепанному виду, умеет не только языком трепать... А про Виталика ты это зря. Такое дело, веришь – очень жаль его.

– Ну, ты даешь, нашла, кого жалеть, – Майя удивленно вскинула голову, спрятав в карман извлеченные из кучи теплой одежды трусы, – вот Илью мне жалко.

– Илью, само собой, а тут другое дело, – Альбина помолчала, куда-то подевалась маска высокомерия, лицо стало по-детски беззащитным, – вот уж не думала, что со мной такое приключится когда-нибудь... Извечная бабская дурость... Ладно, не будем о грустном.

– Не будем... – согласилась Майя, с сожалением отметив, что влажные салфетки в упаковке почти закончились.

– Не в курсе, какие у наших самцов грандиозные планы на сегодня?

– Марек говорил, что за водой на речку собираются.

– А... ну да... Виталик тоже что-то такое вчера поминал... Слушай!.. -Альбина заговорщицки понизила голос, – а тебе не кажется, что Светка беременна?

– Что? – Майя, от удивления захлопала глазами.

– Это был бы номер! – продолжала Альбина, не слушая ее вопроса. – Вид у нее больно тошнотный... и не ест почти ничего...

– Зачем ты... зачем ты мне это говоришь? Какое мне до нее дело?

– Так-таки и никакого? – Альбина пожала плечами. – А вчера мне показалось – было дело. Ты это... – продолжала она, как ни в чем не бывало, – не желаешь во двор прогуляться, посетить, так сказать, место общественного пользования? А то одной страшновато.

– Виталика с собой возьми, – безжалостно сказала Майя.

– Дурочка! – беззлобно констатировала Альбина и, покачивая бедрами, вышла из комнаты.

Майя задумалась, уставившись в одну точку на стене. "Даже не знаю, то ли меня волнует сам факт возможной беременности Светки, то ли, что это может коснуться и Марека? Сердце холодеет при одной мысли... Впрочем, что это я ерунду несу – если это признаки беременности, то уж никак не от Марека, а гораздо раньше. Да... ревность страшная штука, раз я совсем соображать перестала".

Приведя себя в более-менее приличный вид, Майя выскочила из комнаты. Что ни говори, а Альбина права – без посещения мест общего пользования не обойтись. Под эти самые места приспособили канализационный колодец во внутреннем дворе института. Соорудили над ним будку из фанеры, кое-как присобачили стульчак, да так и пользовались.

Идти туда одной, действительно было страшновато, хоть и светло вокруг, зря, выходит, отказалась от Альбининого предложения.

*****

Вернувшись в институт, Майя поразилась царившей в коридорах тишине и пустоте. Сколько, интересно, времени, что так тихо?

Отпущенная дверь на тугой пружине, хлопнула оглушительно громко. Майя вздрогнула и втянула голову в плечи. Смущенно подумала – с некоторых пор она стала чересчур пугливой... и боится оставаться одна.

Вот и центральная лестница. На вахте никого. Может, ушли в обход? Прислушиваясь и невольно ускоряя шаг, Майя заспешила к буфету. Уж там-то должны быть люди. Ни звука. Странно. Обычно в это время готовят обед – женщины громко разговаривают, смеются, гремят посудой. Там же обязательно толчется кто-то из мужчин. Шуточки – прибауточки, разговоры, споры, заигрывания – если и не весело, то, по крайней мере, оживленно. Страх сдавил грудь. Не дойдя до буфета, Майя остановилась, оглядываясь по сторонам. Что же случилось? Где все, где Альбина? Марек? Спокойно... она глубоко вдохнула. Все в порядке, надо идти. Совсем психованная стала. Девушка украдкой оглянулась – не видел ли кто ее глупой паники, и нарочито расслабленным шагом направилась в столовую.

Пять шагов, три... Тело плевало на ее рассудительность и само собой подобралось, напружинилось, готовясь к спасительному бегству. В висках бухал молотом пульс. Майя остановилась на пороге. В первое мгновение показалось, что столовая пуста. Распахнутые окна. Слепящее утреннее солнце. Стол, заставленный посудой и... никого. В следующий миг она заметила Альбину. Та сидела рядом с лежащей на холодном кафельном полу Татьяной и трясла ее за плечи. Голова женщины болталась как у тряпичной куклы, глаза закатились, обнажив белки.

– Беги, зови на помощь кого найдешь! – свистящим шепотом сказала Альбина. – Эта вроде еще жива. Насчет остальных не знаю...

Майя стояла в ступоре, во все глаза таращась, на торчащие из под стола, полные женские ноги.

– Это Фатима, – пояснила Альбина, – а у стены Наталья. Да беги же, дура!

Майя уже было бросилась в коридор, но, натолкнувшись взглядом на Марека, застыла. Он лежал вниз лицом. Кровь на полу под ним слегка запеклась. Альбина выругалась и, отпихнув ее, сама побежала за помощью. Мысли в голове ворочались тяжело, словно пудовые. Почему именно он? Ну, зачем он пошел сюда, не остался рядом с ней?