Текст книги "Выстрел в водопад [СИ]"

Автор книги: Вадим Леднев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 27 страниц)

Глава двенадцатая

Крышу кабины задела ветка, потом еще одна. Потом они градом застучали, зашуршали по дверцам и по стеклам. Дорога сузилась окончательно. Таксист Виктор Сергеевич остановил свою «волгу» и заглушил мотор. Прямо перед капотом начиналась маленькая березовая рощица, уже, впрочем, через пару десятков метров обрывающаяся крутым склоном.

– Приехали, выгружаемся, – не услышав ответа, он обернулся к своему спутнику и усмехнулся. Андрюха, который, еще несколько минут назад трепался не переставая, теперь сладко дрых, скрючившись на заднем сидении, сложив лохматую голову на рюкзак.

Стояло раннее утро, от реки тянуло прохладой, навевая воспоминания о рыбалке. Настоящей рыбалке. Когда вода не пахнет гнилью, а пахнет свежо и вкусно. Когда по реке плавают не трехметровые крокодилы и страховидные змеи, а пескари и караси, в крайнем случае, щуки. Той настоящей рыбалке из прошлой жизни, когда вода стелется зеркалом и подсеченная рыбина бьется в росистой траве, когда в кустарнике у реки рассуждают и беседуют о своем мирные птахи, а не каркают уродливые птеродактили.

Виктор Сергеевич прищурился на невысокое солнце и с неудовольствием подумал о том, каких новых пакостей следует ждать им от нарождающегося дня?

Ждать, начиная с утра и до самой ночи, весь день. Потому как торопиться им некуда...

*****

– Я тебе Сергеич так скажу, херней они маются вместо того чтоб делом заняться... интеллигенты недоделанные! – шофер Андрюха шел по еле заметной тропинке среди ивовых зарослей, поминутно уворачиваясь от, норовящих угодить прямо в лицо, нависших веток. – Придумали, блин, летать... Карлсоны, их мать! И Семенов этот, мудак, поддержал их зачем-то... Я его нутром чую – майоришко отставной, а корчит из себя генерала. Я таких повидал на срочке.

Виктор Сергеич, к которому обращался Андрюха, тоже не одобрял фантастических идей своих товарищей, но и осуждать их не спешил. Он вообще не особенно прислушивался к своему болтливому, злословному спутнику. Как примерно, к своей, оставшейся дома, собаке Лайке. Ну, гавкает и гавкает – суть потому что такая собачья. А все не одному идти. Помповое ружье на плече поминутно цеплялось стволом за низко склонившиеся ветки. Он перевернул его прикладом кверху. На другом плече болтался маленький рюкзак со снастью и инструментом. Андрюха пыхтел сзади, волоча под мышками самодельные удилища, бухая новыми кирзачами. Виктор же Сергеич щеголял в китайских кедах, найденных накануне в спортзале. Никому из мужиков сороковой размер не подошел, а у него нога небольшая ему как раз впору. Таксист улыбался, чувствуя, как полупустой рюкзак приятно хлопает по штормовке, а кеды мягко пружинят на утоптанной земле.

Тропинка вильнула и пошла под откос к реке. Заросли облепихи в этом месте образовали своеобразный туннель из зелени. Поднимающееся из-за горизонта солнце било в прорехи сплетенных ветвей, рассыпая снопы, скачущих по тропинке и трепещущих в такт порывам ветра, солнечных зайцев. Все мирно и благостно. Только вот железная дура на плече, мешается и портит приятные впечатления от прогулки. Но без оружия сейчас никуда.

Внизу плескалась река. Противоположный берег окаймляла стена низкорослых деревьев с толстыми, корявыми стволами. Андрюха с ненавистью посмотрел в их сторону.

– Слышь Сергеич, какое сегодня число?

– Тебе какая разница? – удивился таксист.

– Да просто прикидываю, сколько мы уже в этой жопе находимся?

Виктор Сергеевич посмотрел на наручные часы. Механически, скорее, посмотрел, потому что и так знал дату.

– Двадцать пятое.

– А день какой? – продолжал интересоваться Андрюха. – В смысле... день недели?

Тот удивленно глянул на него.

– А хрен бы его знал. Тебе, не все ли равно? Считай, что воскресенье. У бродяг всегда красное число.

Андрюха принялся что-то прикидывать на ходу, бормоча:

– Так... попали мы сюда семнадцатого... – он по-детски загибал пальцы. Споткнулся о корень, выругался и констатировал – Ё-моё, Сергеич... мы тут уже восьмой день!

– Какая разница? – равнодушно повторил таксист и остановился. – Кажись пришли. Вон он знак, который Федя вчера оставил.

Небольшая фигурка плюшевого медвежонка, висела на березовой ветке. Порывы ветра раскачивали ее, подвешенную на длинной нитке, словно нелепый маятник.

– Точно он сказал: мимо не пройдете...

Федор вчера еще прошелся берегом, подыскивая место для рыбалки. Он-т и был главным инициатором этого дела. Виктора Сергеевича и Андрюху уговорил, а сам в итоге не пошел. Не смог пропустить старт аэростата. Да кому он нужен этот сраный аэростат? Все равно перевернутая гигантская виноградная гроздь никуда не полетит, в этом Виктор Сергеевич был твердо уверен, и упускать такое замечательное утро, смысла не видел. Хорошо, думал он, что Федька вчера присмотрел местечко и сегодня они не потеряли время на поиски стоянки.

Место и впрямь было неплохо подобрано – берег здесь образовал небольшую заводь. Течения в ней почти не было. Глубина у берега небольшая, вода прозрачная как чисто вымытое стекло – ни одна крупная тварь незамеченной не подберется. Да они еще и вялые поутру. А рыбы, пожалуйста вам, так и шныряют по мелководью, скользят живым серебром в зеленоватой полутьме.

Удовлетворившись первичным осмотром, они стали устраиваться на покрытом свежей травой откосе. Похлопали предварительно по нему удилищами, чтобы вспугнуть змей, если таковые здесь водились. Расстелили брезент. Расположившись на нем стали налаживать удочки. Затем Виктор Сергеевич отправил Андрюху, как самого младшего, в ближайший лесок с топориком, нарубить валежин для костра, а сам извлек из рюкзака и открыл стеклянную банку с копошащимися в ней дождевыми червями (накопал вчера вечером во внутреннем дворе института). С удовольствием стал насаживать их на крючки. Уложив удочки по краям заливчика, окаймленного травой, он уселся на брезент и стал ждать.

Над рекой колыхался неплотный туман. Сквозь его дымку проглядывало нежаркое еще солнце.

На берегу ощутимо припахивало гнилью. "На такой воде уху-то можно ли варить?" – заволновался Виктор Сергеевич, но обследовав берег, вскоре разобрался, что неприятный запах издают комки бурых водорослей, то тут, то там прибившиеся к берегу. Сама же вода была чиста и ничем не пахла. Таксист успокоился и прилег на брезент.

Ах, какие были рыбалки в прошлой жизни... Мерцающие огни деревень на том берегу, гудки пароходов, волна, с ласковым шорохом набегающая на берег, треск костра и веселый танец языков пламени, вкусный дым, наваристая уха в закопченном котелке...

Приятные воспоминания прервал Андрюха, явившийся из леса с огромной охапкой сучьев.

– Подсекай, подсекай, уйдет! – истошно завопил он, заставив Виктора Сергеевича вздрогнуть.

Около берега, схватив наживку, ходила, приличных размеров рыбина. Таксист схватил удочку. Рыбина ожесточенно сопротивляясь, металась из стороны в сторону. Виктор Сергеевич осторожно, чтоб не сорвалась, подводил ее к берегу. Наконец, умело подсек, выдернув из воды под острым углом. Миг и она уже кувыркалась в траве. Рыбаки склонились над добычей.

Рыба была очень красивой, в крупной золотистой чешуе, темной на спине, и более светлой на брюхе.

– Не меньше кило будет! – уважительно сказал Андрюха. – Сергеич, это кто, карась что ли?

– Сам ты карась! Карась, он шире и площе. И усов у него нет. Это кажись, сазан молодой. Килограмма на полтора потянет! Давай разводи костер, варить его, голубчика, будем. – Виктор Сергеевич весело потер руки, – Ну, начало положено! Хорошо, что я толстую леску взял!

Почти сразу же он вытащил еще одну рыбину, на этот раз значительно меньших размеров. Рыбаки дружно решили, что она похожа на окуня. Потом наступило длительное затишье. Андрюха после нескольких неудачных попыток, разжег-таки костер. Где он умудрился набрать таких влажных веток в сухом лесу, уму непостижимо. Виктор Сергеевич, морщась от едкого дыма, чистил "сазана".

Стало припекать. Андрюха снял рубаху и кирзачи, оставшись в завернутых до колена джинсах. Он ходил вдоль берега и то и дело патетически восклицал:

– Ну, где же вы? Чего не ловитесь-то? Ловись рыбка, большая и маленькая! Может мы не в том месте сели, а, Сергеич?

– А ты раньше времени не суетись, – урезонивал его Виктор Сергеевич. – Будет тебе клев. Где две, там и двадцать. А вот, кстати... – показал он на дернувшийся поплавок.

На этот раз, на крючок попало что-то весьма крупное.

– Держи, держи его! – Андрюха носился вокруг и руководил. – Сергеич, твою мать, подсекай!

Толстая леска неожиданно ослабла, бессильно упала на воду, затем неожиданно напряглась и рванула с такой силой, что уронила ошалевшего, но так и не выпустившего удилища из рук, таксиста, в воду. Андрюха, матерясь, кинулся на помощь. Вместе они кое-как подтянули добычу поближе. Но когда, наконец, увидели, кто им попался, дружно выскочили на берег. Удочку впрочем, Андрюха так и не выпустил, а упрямо продолжал тянуть. Из воды показалась темно коричневая туша, длиной, наверное, с полметра. Существо отчаянно сопротивлялась, вода вокруг него бурлила, как от винта моторной лодки.

– Ебическая сила! – орал Андрюха. – Кто это? Крокодил, что ли?

Передняя часть существа, действительно напоминала крокодила. Во всяком случае, пасть у него была точь-в-точь крокодилья – длинная, сужающаяся к концу, с кривыми кинжалами зубов. На этом, правда, сходство и заканчивалось, вместо лап были плавники, да и хвост оказался рыбий. Почти уже вытащенный на берег, монстрик, наконец, сообразил, что лучшая защита это нападение, и внезапно атаковал. Разинув пасть, он бросился вперед, и вцепился Андрюхе в ногу.

– А-а-а... – заорал тот словно резанный, и, бросив удочку, рванулся прочь, таща ухватившую его тварь на ноге, как медведь собаку. – Сергеич, отцепи его от меня... А-а-а!..

Таксист схватил ружье, но вместо того, чтобы выстрелить, использовал его как дубину – двинул чудищу прикладом по башке. То лишь коротко взрыкнуло, но Андрюхиной ноги не отпустило.

– Сергеич!.. – вопил Андрюха. – Хули ты делаешь? Стреляй! Стреляй в него! Пока он мне ногу не отгрыз на хрен!

Тот, наконец, сообразил, перевернул ружье как надо, и, передернув ствол, бабахнул в крокодиловидную рыбину зарядом картечи. По счастью, не зацепил Андрюху. Разжав челюсти, тварь отлетела на полметра и упала в воду. Сдыхать, тем не менее, она не собиралась. Оскалилась, попятилась, ударила мощным хвостом по воде, подняв фонтан брызг, и рванула прочь, таща за собой удочку.

Плыла она, впрочем, вдоль берега не удаляясь к середине реки.

– Стой, сука! – охваченный праведным гневом таксист побежал за ней по берегу, не желая терять ценную снасть.

Бежал он за ней метров триста, и как оказалось не зря. За очередным изгибом реки, тварь обнаружилась неподвижно лежащей среди стеблей молодого камыша. Удочка плавала рядом. Вдавливая кедами траву в мокрый грунт, Виктор Сергеевич осторожно приблизился и, потыкав стволом ружья, убедился, что рыба-крокодил мертва окончательно и бесповоротно. Рассудив, что она, хоть и крокодиловидная, но все же рыба и добычу упускать грешно, таксист ухватил ее за хвост и выволок на берег.

Когда он повернулся к реке, чтоб подобрать удочку, внимание его привлекло нечто плывущее по реке. На первый взгляд, это нечто выглядело, как большой ком водорослей. Да что там ком, целая маленькая копна. Ну, плывет себе и плывет. Виктор Сергеевич уже хотел, было, отвернуться, как вдруг увидел, что следом за первым, плывет второй, а немного поодаль и третий, и четвертый, и пятый... В бога, душу, мать, да их тут целая флотилия. Что же это такое? Он пытался вглядеться, но мешала близорукость, а очки оставил на брезенте. Дерьмо какого-нибудь динозавра? Ну, нет, столько навалить – это целое стадо нужно. Первые шары меж тем, уже проплывали мимо него, быстро приближаясь к берегу. Река в этом месте сужалась, и таксист смог подробней разглядеть странные предметы.

Это были не предметы.

Они шевелились. Словно состояли из чего-то текучего, непрерывно движущегося. Движение это выглядело тошнотворным, но никак не угрожающим. Мучимый любопытством, Виктор Сергеевич зашел в воду и, вытянув руку, дотронулся концом удочки до ближайшего к нему... как это назвать?.. шара. С удивлением он увидел, что удочка, словно не встречая никакого сопротивления, ушла вглубь шевелящейся массы. Когда же он попытался ее вытащить, выяснилось, что ком ее не отпускает и тянется следом. Испугавшись, он бросил удочку и схватился за ружье.

На его глазах, ком ткнулся в берег, и вдруг рассыпался... Да это же... Виктор Сергеевич попятился, споткнулся о какую-то кочку и со всего маха сел, при этом больно ушибив копчик. Муравьи. Сотни, тысячи огромных муравьев. Здоровенных муравьев. Вскочив на четвереньки, он увидел, как другая колонна отрезает ему путь к отступлению. Не обращая внимания на боль, таксист направил ружье в сторону бегущих на него насекомых. Картечь, расплескав песок, пробила ощутимую брешь в первых рядах нападающих. Те впрочем, словно и, не заметив потерь, тут же сомкнулись вновь. Он выстрелил еще раз, с тем же успехом. Осознав бесполезность этой затеи, таксист вскочил на ноги и кинулся бежать, рассчитывая на скорости преодолеть преградившую ему путь колону. Не схватят же они его за ноги. Хоть и большие, но человек все равно много больше. Под подошвами китайских кедов противно захрустели хитиновые оболочки насекомых. Ему почти удалось это осуществить – с разбегу пересечь шевелящийся рыжий ковер, благо он был не слишком широким. Но тут муравьи стали прыгать. Таксист никогда не видел прыгающих муравьев и не ожидал от них такой подлости. Муравьи тоже вряд ли раньше встречали бегущего человека, но вот бегущих динозавров они, видимо, повидали достаточно. Виктор Сергеевич не успел ничего понять, как в течение нескольких секунд уже весь был усеян хищными тварями, каждая из которых, словно маленький бульдог, намертво вцепилась в него серпами своих жвал. Каждая впрыснула ему под кожу порцию яда. Сказать, что это было больно – значит не сказать ничего. Это было адски больно. Тогда он закричал в первый раз. Ослепленный болью и ужасом, он споткнулся обо что-то и полетел кувырком. Он катался по земле, колотя себя, что есть силы. Но на месте раздавленных, тут же появлялись новые легионы злобных тварей. Подтянулись главные силы. Он кричал, как может кричать человек съедаемый живьем. Кричал, пока муравьи не забили ему горло.

*****

Андрюхе было больно. Больно и страшно. Кинжальные зубы мерзкой рыбины хорошо прошлись по голени, разрезав кожу и разорвав мышцу. Несколько минут, Андрюха тупо следил, за тем, как кровь быстро заливает брезент. Чего она так хлещет? Наверно повреждена какая-нибудь артерия. Ни хрена себе сходил, называется, на рыбалку! Он огляделся – чем бы перевязать, но ничего подходящего не увидел. Чертов таксист, побежал за рыбой бросил его тут истекать кровью.

Андрюха стянул с себя майку и принялся рвать ее на лоскуты. Хоть как-то остановить кровь, чтоб добраться до машины. Лишь бы гадина оказалась неядовитой. Сколько они шли сюда? Минут пятнадцать? Ничего, доковыляет... Сергеич поможет. Ну, где же он?

Грохнул выстрел, потом еще один.

Протяжный страшный крик прокатился над сонной речкой. Зловещим откликом отозвалось эхо. Сперва, Андрюхе показалось, что он ослышался – человек не может так кричать. Наверное, на том берегу один динозавр, живьем жрет другого, вот тот другой и верещит. Но как же выстрелы? Когда вопль повторился, Андрюха, несмотря на жару, почувствовал, что мороз ледяным дыханием прошел по коже, заставив встать дыбом все до одного волоски.

– Сергеич? – сказал он, почему-то шепотом.

Человек там за поворотом реки, кричал и кричал. И столько боли и смертной тоски было в этом голосе, что Андрюха не в силах терпеть, зажал ладонями уши. И уже зажав, даже не услышал, а почувствовал, что крик оборвался.

Забыв про раненную ногу, Андрюха вскочил и заметался. Что делать, куда бежать? Помогать Сергеичу? Но ведь он безоружен – помповуху таксист унес с собой. Бежать к машине? Так она как раз в той стороне...

По реке мимо него проплывали странные предметы. То ли коряги, то ли кучи водорослей или сплетение иных каких растений. Вот один из комьев вынесло на отмель. Андрюха протер глаза. Там где только что был бесформенный ворох, теперь по берегу разливалась рыжая копошащаяся масса. Вглядевшись, он понял, что эта масса состоит из отдельных элементов. И что она не просто рассыпается, а явно движется в его направлении. Быстро движется. Сперва, он не ощутил опасности все стоял и таращился. Да ведь это...

Это были муравьи. Но какие! Величиной с небольшую мышь, и двигались они с не меньшей скоростью. Надвигающийся шорох тысяч лапок заставил Андрюху очнуться. Наконец, он осознал опасность. Еще не ассоциируя с ними крик таксиста, он понял, что от этой стремительной рыжей лавины надо держаться, как можно дальше. К берегу приставали все новые и новые комки живой массы. Рассыпались в рыжую лаву. Схватив удочку и опираясь на нее, как на костыль, Андрюха заковылял в сторону леса. За ним тянулась кровавая полоска – перевязать раны он так и не успел.

*****

Утро выдалось безоблачным и почти безветренным. Майя посчитала эта хорошим знаком. Несмотря на ранний час, было уже жарко. Едва приподнявшись над горизонтом Солнце, торопилось нагреть, не успевшую остыть за ночь землю, швыряя вниз снопы косых, злых лучей. Единственным местом, куда оно пока не добралось, была, закрытая зданием Института, площадка перед крыльцом, с которой, собственно, Майя и готовилась покорять небеса. Вокруг от утренней свежести уже не осталось и следа, а здесь ее остатки легким ветерком холодили разгоряченные от волнения щеки девушки.

Аэростат уже был готов. Огромная полупрозрачная конструкция из множества пластиковых коконов колыхалась в нескольких метрах от земли, готовая стартовать в любой момент. Майя и представить себе не могла, что эта гроздь получится такой необъятной. На боку одного из баллонов какой-то шутник написал красным маркером: "Crazy baby", а внизу пририсовал корявый смайл.

Мужчины заботливо избавили ее от необходимости наблюдать процесс наполнения (тем более что продолжался он всю ночь). Все-таки одно дело знать, что над тобой восемьдесят с лишним кубометров водорода, ограниченные лишь тонкой пленкой пластика, а другое дело видеть, как взрывоопасный газ перекочевывает из стальных баллонов в призрачные резервуары. Сами баллоны, вот они. Одиннадцать штук пустых, один к одному, лежат рядышком, зеленые как исполинские огурцы на грядке. Еще один полный стоит рядом. От него к одному из коконов тянется трубка. Расширяясь, шипит газ. Под связкой возятся Илья с Егором, что-то там проверяют и закрепляют. Поблескивают на солнце какие-то манометры и клапана.

– Ну, где ты ходишь, родная?! – голос Славки был неестественно радостным. – Эта связка сарделек тебя ждет не дождется! Ну, быстренько сюда, наденем на тебя уздечку!

"Нашли, блин, пони" – подумала Майя. То, что никакой корзины ей не полагалось, она, конечно, знала заранее, и все-таки на что-то, непонятно на что надеялась. Вид, свисающих из под брюха многоголового, полиэтиленово-водородного монстра веревок, монтажных ремней и досточки для сидения вызвал у нее панический ужас и желание сбежать обратно в институт. В такой темный, прохладный, уютный вестибюль... А лучше еще дальше, куда-нибудь в подвал. Поздно... Илья уже ухватил ее за руку и ласково, но настойчиво тянул к этой ужасной конструкции. Девушке захотелось зажмуриться, но она с удивлением отметила, что ее глаза раскрываются еще шире, словно у какого-нибудь лемура.

– Готова? – спросили ее приторно сладким голосом.

Судорожно сглотнув, она кивнула.

– В туалет сходила?

Кивнула опять. Сходила и не раз. Еще бы ей не сходить с таким-то настроением. В дурацком комбинезоне спасателя было отчаянно жарко. Ей подобрали самый маленький, и все равно он был размеров на пять больше чем нужно – пришлось основательно подвернуть рукава и штанины. А что это топорщится в правом кармане? Ах да – это ее блокнот с записями. Она сейчас и сама не смогла бы себе объяснить, за каким собственно бесом, собираясь, сунула в карман блокнот. Неужто прямо в воздухе намеревалась записывать свои летные впечатления?

Пока ее запрягали в шар, она, чувствуя себя, пионером воздухоплаванья начала прошлого века, тревожно озиралась вокруг.

Почти все, кто еще оставался дееспособным из их поредевшей команды, собрались здесь. Кто просто понаблюдать, а кто и непосредственно поучаствовать. Майя затравленно переводила взгляд с одного лица на другое. С удивлением отметила, как Альбина ожесточенно грызет ноготь на большом пальце. Маринка, хлопая коровьими ресницами, пребывала в своем обычном состоянии испуга. Поскольку женщин больше не было, гендерная солидарность выражалась только этими двумя. Мужчины выглядели менее встревоженными. Хотя нет, если приглядеться, и там можно было заметить беспокойство. Мрачная сосредоточенность Семенова, бегающие глаза Егора, нервные смешки Славки, оптимизма не внушали. Но ведь надо надеяться! Другого способа узнать, где находится проклятый источник радиосигнала, у них нет. А если она его не найдет – Марек обречен... и трое женщин тоже... Нет, никаких сомнений быть не может! Если надо, пусть ею даже из рогатки выстрелят, лишь бы люди остались живы!

Пока Майя себя, таким образом, подбадривала и вдохновляла, на шею ей, повесили бинокль, на нагрудном кармане закрепили зажим рации, а запястье туго сжал ремешок компаса.

– Смотри на меня!

Блуждающий взор Майи наткнулся на серьезные глаза Семенова.

– Ты меня слышишь? Эй, девочка?! – он буравил ее изучающим взглядом своих серо-голубых глаз.

Она вымученно кивнула.

– Тогда давай повторим? – он взял ее правую руку и стукнул согнутым пальцем по стеклу компаса. – Под стрелкой циферблат, разбитый на триста шестьдесят градусов. Когда ноль совпадает с севером, мушку вручную направляешь на цель. Закрепляешь, вот так... После этого сообщаешь нам... и мы знаем направление в котором надо двигаться... дальше сообщаешь ориентиры – нечто такое, что поможет нам впоследствии узнать местность...

Она делала вид, что внимательно слушает (хотя знала все это наизусть), чувствуя, как внутри неприятно шевелиться мохнатый комок страха. Нет, ее, конечно, никто не неволит. Теоретически она еще может отказаться. А практически? Нет, никогда! Как это будет выглядеть? Ясно дело как! Как предательство! Согласилась ведь. Пускай сдуру, пусть не подумала, как следует... Но больше-то ведь все равно некому. Не мальчишек же, в самом деле, посылать... Люди понадеялись... Нет, трусихой она никогда не была. Хотя высоты всегда побаивалась. В пятом классе, ради самоутверждения, зимой прыгала вместе с пацанами из окна новостройки в сугроб, с третьего этажа. Помнила, какую эйфорию она испытала в тот раз – она не хуже других, она тоже может! А потом узнала, что мальчик из параллельного класса, прыгнув из того же окна, упал прямо на кучу строительного мусора слегка припорошенного снегом. Мальчика этого она больше никогда не видела, говорили, что он стал инвалидом. Майю передернуло.

– Эй! – снова окликнул ее Семенов. Очевидно, он догадывался, что творится у нее на душе, и своими наставлениями пытался отвлечь от панических мыслей.

– Гляди в бинокль внимательно... твой сектор – северо-восток, ищи что-то необычное, выбивающееся из общего пейзажа... найдешь, определяй направление и сообщай. Поняла? Сможешь? Готова? Давай, девочка соберись!

– Ага, поняла, смогу, – машинально кивала она – готова... да.

Пока закрепляли ремни, она старательно улыбалась, изображая готовность к приключениям. Очевидно, улыбка получалась довольно жалкой, потому что Славка, тщательно проверяя застежки, подмигнул ей.

– Не дрейфь, воздухоплавательница. Немного полетаешь. Вон пацанята, как тебе завидуют. Не жмет? Я бы сам с удовольствием, но ты же знаешь – этот цепеллин и шестидесяти килограмм не подымет...

– I'm all right! – гримасничая, она сложила большой и указательный пальцы в кольцо. Вышло как-то глупо и совсем не смешно. – Да нормально все... Не боюсь я.

Как же объяснить им, что она, конечно, благодарна за участие, но отстали бы уже!

Удерживаемая веревками куча цилиндрических пузырей, шуршала и подрагивала у Майи над головой, словно стая невероятных существ, стремящихся вырваться на свободу в небо. Поразительно, до чего же ненадежная с виду фигня. Хотя Егор уверял, что наоборот – модульная (как он ее назвал) конструкция гораздо более живуча, чем один большой шар. Даже если несколько резервуаров сдуется, катастрофы не произойдет. Да, впрочем, какая разница? Надежная, ненадежная... (настроение у нее к тому времени сменилось с панического на какое-то покорно-обреченное) главное, чтоб взлетел. Про спуск, потом станет думать. Ремни уже пристегнули, так что, как говорится: приятного полета и мягкой посадки. Температура за бортом... неизвестно какая. Здесь жарко, а там? Но Славик зуб давал, что она не замерзнет до состояния льда. Хотелось бы ему верить...

А мальчишки и, вправду, были не прочь оказаться на ее месте. Гришка, сохраняя серьезность и скрестив руки на груди, о чем-то чинно беседовал с Михаилом Аркадьевичем, кося, однако же, глазами на аэростат. А Женька суетился, стараясь быть полезным взрослым. То подаст что-нибудь, то рванет поддержать расползающиеся веревки. Больше, конечно, путался под ногами, но его никто не гнал. Жалели.

Они все еще что-то говорили ей, но Майя уже плохо понимала сказанное. В какой-то момент почувствовала, что вокруг талии застегнули ремень, после чего возникло ощущение дополнительной тяжести.

– В общем, мы решили, – Слава горячо шептал ей прямо в ухо, – возьмешь с собой пистолет... Колин ПМ тебе пожертвовали... и ремень его же с кобурой... – Слава хохотнул, – дырку пришлось на середине вертеть. Достаешь его только в самом крайнем случае! Поняла?

– Поняла? – это спрашивал уже Илья, он, оказывается, был у другого ее уха. – Огнестрельное оружие, рядом с водородом... только если какие-нибудь птеродактили тебя атакуют! И никакой возможности избежать... Поняла?

– Да поняла, поняла! – она уже начинала тихо ненавидеть этих заботливых садистов. Что ж так издеваться-то?

– Ну, все тогда! – все разом отступили от нее. – Удачи тебе смелая женщина! Майя тут же почувствовала жуткое одиночество. Не уходите, будьте рядом. Болтайте свои глупости. Только не оставляйте наедине с этими проклятыми воздушными шарами!

Земля прыгнула из под ног – полет начался. Первые ощущения совершенно не совпали с ожидаемыми. Взлёт был очень плавный, без малейшей качки, словно ее поднимал какой-то небесный лифт. Складывалось обманчивое впечатление, что она остается на месте, а земля сама потихоньку отодвигается вниз. Мимо проплыла институтская крыша с трубами вентиляции. Люди внизу стояли молча, словно еще не осознали того, что только что произошло. Напряженно запрокинутые вверх лица, глаза, смотрящие на нее с тревогой и надеждой. Майя зажмурилась и прислушалась к себе. Солнце оранжево светило сквозь веки. В общем-то ничего страшного с ней пока не произошло. Самым неприятным было отсутствие опоры под ногами. От этого возникали периодические спазмы в желудке. На чертовом колесе хоть пол кабины дает ощущение надежности. А тут – пустота. Нет, в добротности ремней и веревок она не сомневалась (почти не сомневалась), но все же было бы куда лучше, если б ноги не болтались на весу. А глаза пора открывать. Именно за этим ее и отправили – смотреть. Открыла, и сразу захотелось крикнуть, чтоб ее опустили обратно. Земля уже далеко внизу. Лишь веревка, пуповиной связывавшая ее с благословенной твердью, давала надежду на возвращение. Ветерок ласково ерошил волосы. Подъем меж тем продолжался. Ей обещали – слишком высоко поднимать не будут. Майя посмотрела вниз – ничего себе невысоко! Маленькая россыпь человечков – без бинокля уже и не разберешь, кто есть кто. Кто-то махал руками, мальчишки прыгали, изображая дикий танец. С удивлением она обнаружила, что хорошо слышит звуки снизу – даже то, как люди переговариваются между собой, (слов правда было не разобрать), и скрипит, разматываясь, катушка с веревкой. Майя перевела взгляд дальше. Дорога тонкой ниткой огибала здание института, а лес, прорезанный просеками, напоминал выцветший ворс ковра. Прошло еще минут десять. Подъем продолжался. Девушка совершенно успокоилась и расслабилась, растворяясь в огромном, открывшемся ей пространстве.

– Высота – двести метров, – захрипела рация, заставив ее вздрогнуть. – Ну что там?

Спохватившись, Майя прижала к глазам бинокль, закрутила головой. Где этот чертов северо-восток? Абсолютно ничего необычного. Насколько хватает взгляда – всюду зелень... вон речка.

– Ничего! – крикнула она. – Пока ничего интересного, одни деревья.

– Поднимаем выше, – обнадежили ей, – смотри внимательней!

– Тьфу, дура!.. – сказала сама себе Майя, глянув на компас, – я ж на юг смотрю!

– Что? – сейчас же заинтересовалась рация. – Что ты сказала?

– Ничего, поднимайте! – не сознаваться же в своей глупости.

Как бы развернуться-то посмотреть в другую сторону? К высоте Майя уже несколько привыкла. Даже стала находить в этом некоторое удовольствие. Подрыгав ногами, убедилась, что таким образом ничего не выйдет. Чертыхаясь на дурацкую "связку сарделек", она принялась выгибаться, пытаясь хоть немного изменить положение тела. Толку от этого было мало, а сильно дергаться и раскачивать аэростат она боялась. Чуть шею не свернула, пытаясь заглянуть себе за спину. И увидела... море. Зрелище было настолько великолепным, что у девушки от восторга захватило дух. До самого горизонта простиралась голубая гладь, только у берега расчерченная гребнями волн. Лишь кое-где ее пятнали небольшие зеленые островки, оправленные в белую пену прибоя. Граница с небом была почти не различима. Казалось, ей не было ни конца, ни края. Померещился запах соли и какой-то изумительной свежести. Глупости... на таком-то расстоянии.

Майя зажмурилась от слепящего солнца. Его лучи, казалось, проникали всюду. Еще немного времени и она сама начнет светиться. По вискам и лбу потекли ручейки пота. Майя утерлась рукавом, и продолжила отчаянные попытки развернуться в нужную сторону. Наконец, это удалось. Правда, особой заслуги ее в том не было – аэростат, влекомый потоками воздуха сам повернулся куда надо. Снова и снова вглядывалась девушка в сияющую под лучами солнца гладь моря, пыталась выделить что-то необычное в сплошном зеленом ковре леса, но так ничего и не находила. Только море и лес. Неужели, они ошиблись, и никакого источника не существует? Или он, дрянь такая, так замаскирован, что с высоты птичьего полета незаметен. Что в лоб, что по лбу! Ни та ни другая версия ничего хорошего им не сулила.