Текст книги "Выстрел в водопад [СИ]"

Автор книги: Вадим Леднев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)

Выслушав ее, я подумала: а ведь она права! Ну, чего я действительно? Какая мне, в сущности, разница, кто и чем занимается по ночам? Абсолютно никакой... вот никакошенькой!

Однако самовнушение не помогло. Напротив, мне вдруг стало совершенно ясно – то, чем занимается Марек, меня волнует, даже очень. Вот такое, блин, открытие.

Сейчас Альбина ушла вниз – проконтролировать, чтобы все были сыты (вернулись мужчины с оврага), а я села дописывать дневник. К слову, она очень удивилась, что я веду записи. Спросила: на кой черт мне это надо? И выслушав сбивчивый ответ, хмыкнула и махнула рукой – чем бы дитя не тешилось...

Между прочим, раньше я за ней не замечала особой хозяйственности. Как бывает, люди меняются...

Вот сижу, над Альбиной подшучиваю, а сама-то хороша – еле сдерживаюсь, чтобы тоже туда не побежать. Наверно, все-таки пойду, посмотрю, узнаю, как там дела.

*****

За дверью мерно тарахтел дизель-генератор. Там же в коридоре, чтоб не мешала своим грохотом, крутилась шаровая мельница. Илья некоторое время прислушивался к этому технологическому шуму, который так мешал и раздражал в прошлой жизни, а вот теперь, поди ж ты, казался таким до боли родным. "А хорошо придумали с этим генератором, – думал он. – Все же мы не алхимики в средние века, чтоб работать дедовскими методами. Жаль нельзя им пользоваться все время – сжирает по два литра солярки в час. С такими темпами наших запасов надолго не хватит. Хотя, что есть долго в этом мире? День прожил и радуйся. А так, с электричеством, конечно, гораздо удобнее. И термошкаф лучше всяких бунзеновских горелок. Безопасней опять же... что особенно актуально при работе со взрывчаткой ".

Он посмотрел температуру – сто сорок градусов. Открыл дверцу. Ну, кажется все – рассыпанный ровным слоем по противню порошок аммиачной селитры высох. Одев верхонки, Илья вытянул противень из шкафа и поставил на лабораторный стол, чтоб подостыл. За соседним столом Штерн возился с перекисью ацетона. В двухлитровом стакане с кислотами, вращался якорек магнитной мешалки, создавая маленький смерч. Прямо в центр этого рукотворного вихря, из мерной бюретки капал ацетон. Процесс подходил к концу, и стакан уже был полон мутными кристалликами выпавшей перекиси. Сам Штерн тут же рядом промывал водой ранее полученную порцию. Что-то напевал фальшивым фальцетом.

– Ну что, Михаил Аркадьевич, – спросил Илья, – хватит, наверно, нам молоть-то?

– А? – увлеченный процессом Штерн, не сразу понял вопрос. – Что вы говорите Илья?

– Я говорю, молоть хватит, наверно. Не муку ж молем.

– Да, да, конечно, час уже прошел?

– Да больше уже.

– Ну, тогда снимаете барабан, заряжайте следующую порцию, – он тщательно вылил остатки воды и поставил стакан с перекисью на водяную баню. – А хитрецы мы с вами, все-таки Илюша!

Голос у него был торжествующим. Как же, ведь он первый вспомнил про аммонал. Действительно, зачем париться со сложными процессами сульфирования и нитрирования, чтоб получить некоторое количество тротила или не дай бог нитроглицерина (при отсутствии опыта, это почти наверняка кончилось бы взрывом), когда на складе стоит несколько бочек аммиачной селитры. Всего и делов-то – как следует просушить и измельчить селитру, да смешать с серебрянкой, то бишь, алюминиевой пудрой, которой на складе тоже целый мешок.

Илья вышел в коридор и, выключив мельницу. Поднатужившись, снял с валков фарфоровый барабан. Двадцатилитровый барабан вместе с содержимым весит килограммов тридцать. Он занес его в комнату, поставил на стол и, открутив предохранительный винт, снял крышку.

– Ну, чего там? – поинтересовался Штерн.

Илья растер между пальцами серый порошок, пробуя тонкость помола. Ни комочков, ни крупных частиц не ощущалось.

– Порядок, считай, что в пыль размололось.

– Ну и отлично! Сколько думаете для испытания взять?

– Мне кажется, килограмма за глаза хватит, – Илья натянул маску респиратора и вывалил содержимое барабана на большое квадратное сито. Некоторое время встряхивал его, пока на латунной сетке не остались одни стальные шары.

– Нет, – вдруг сказал Штерн, – возьмите лучше пару кило. Боюсь один, э-э... не сдетонирует...

Илья пожал плечами. Два, так два... он ссыпал шары обратно в барабан – молоть следующую порцию.

На поддоне лежала солидная горка аммоналовой смеси.

– Сколько вышло? – кивнул на нее головой Штерн.

– Около семи килограмм.

– Как думаете, Илья... килограмм двадцати нам хватит?

Тот пожал плечами.

– Семенов говорил, что и десяти должно хватить... правда он имел в виду тротил.

Штерн улыбнулся.

– Насколько я помню, фугасность аммонала превосходит оную у тротила.

Теперь настала очередь улыбаться Ильи.

– Отдаю должное вашей эрудированности Михаил Аркадьевич... фугасность это?..

– Грубо говоря, это величина объема выбрасываемых при взрыве газов, по отношению к тротиловому эквиваленту. Еще одной характеристикой взрывчатки является бризантность, то есть способность дробить окружающий материал. Но так как мы собираемся заняться э-э... грунтовыми работами, нас интересует именно фугасность. Ну, что ж, снаряжайте нашу пробную мину, а я пока займусь изготовлением детонатора.

Илья взял, заранее заготовленную двухлитровую стеклянную банку из-под маринованных огурцов и при помощи большой воронки стал засыпать в нее порошок, время от времени утрамбовывая его деревянной толкушкой.

Со вчерашнего дня, мысли об Анюте не оставляли его ни на минуту. Где она, что с ней? Этих ответов ему не мог дать никто. Или не хотел. Окружающие словно сговорились – смотрели на него, как заботливые родственники на неизлечимо больного: дескать, все знаем, но не скажем, чтоб не травмировать хрупкую психику кандидата в покойники. Особенно женщины старались, так и заглядывали в глаза, так и норовили пожалеть... Особенно загадочный вид был у Майи и у этой заносчивой стервы Альбины, словно они знали больше других. "Эх, прижать бы каждую в темном месте к теплой стенке, – думал Илья, – да поговорить, как следует, по душам... вытрясти из них все, что видели в тот злосчастный полдень. Ясно – они уверены, что Анюты уже нет в живых. Но ведь тела ее никто не видел!

Проклятые, мерзкие твари! Илья так и не смог заставить себя прикоснуться к динозавровому шашлыку, даже видеть его не мог – вдруг, кто-то из них жрал еще живое трепещущее тело его любимой... Стоило это вспомнить, как его снова обдало волной жара. Ощущение, словно на макушке зашевелились волосы, а щеки под маской запылали. Противно заныли ожоги на груди и руках. Ощутимо качнуло. Ему пришлось отложить толкушку и опереться рукой о стол.

Он оглянулся – не видит ли Штерн. Нет – старый технолог был поглощен своим делом, ковырялся в стакане, что-то бормоча себе под нос.

Вытерев со лба пот, Илья подсыпал в банку новую порцию порошка и снова взялся за толкушку. Мысли продолжили свой неторопливый бег: – "Куда же девались недобитые динозавры? Слава с Федором были у провала... и ничего не видели, кроме многочисленных следов. Никто не попытался уйти с плато. Значит они еще здесь? Совсем необязательно... ночью ведь провал никто не сторожил, побоялись. Кто их знает, этих тварей, может, по ночам они видят словно кошки. Что им тут надо? Зачем полезли к нам? Что, в лесу мало дичи?"

Пока он так размышлял, колдуя над банкой, Штерн аккуратно влил расплавленную перекись в закрепленную в штативе пробирку, и теперь, ожидая пока вещество затвердеет, наблюдал за его трудами.

– Все, все, хватит! – наконец, остановил он Илью. – Надо же еще э-э... для детонатора место оставить, – он вынул из штатива пробирку и осторожно вставил ее в центр банки. Поинтересовался:

– Где там наш фитиль?

Илья протянул ему пробку со стеклянной трубкой, в которую была вложена полоска фильтровальной бумаги пропитанной бертолетовой солью. Он осторожно вставил пробку в пробирку и закрыл банку закручивающейся крышкой, в которой была пробита дыра для трубки с фитилем. Сделал шаг назад, любуясь выполненной работой.

– Ну, вот и готова, наша первая бомба! – сейчас Штерн был похож на хирурга после сложной операции – усталый, но довольный.

– Вы, Михаил Аркадьевич, просто прирожденный взрывотехник! – сделал ему комплимент Илья.

Штерн покосился на него с торжествующей усмешкой.

– Ну что вы, Илюша... просто настоящий технолог должен многое знать, причем в совершенно разных областях химии. Честно говоря, еще в детстве интересовался подобной всячиной... пиротехника разная, там, фейрверки... Это только говорится: опыты без взрывов... детям интересно, как раз обратное. А именно взрывы и, как правило, без опытов. Я рос в деревне под Смоленском. Помню, мальчишками мы частенько находили, оставшиеся с войны боеприпасы... неразорвавшиеся или просто забытые. Экспериментировали... эксперимент обычно заключался в бросании их в костер. Вы знаете, тротил от огня не взрывается, а так... весело горит. Но иногда оставался целым детонатор... н-да... Несколько из моих друзей-товарищей в результате остались инвалидами. Но у меня, как ни странно, интерес к химии не пропал.

Слушая его, Илья вспоминал свой собственный опыт. К счастью в Сибири, неразорвавшиеся снаряды времен войны на полях не валялись, и мальчишеская любовь к взрывам ограничивалась киданием в костер шифера и аэрозольных баллончиков. Самые продвинутые формы она приобрела в поздне-подростковом возрасте. Получив кое-какие знания на школьных уроках химии, они стали покупать в аптеке пузырьки с глицерином и марганцовкой. При высыпании марганцовки в глицерин немедленно начиналась химическая реакция, сопровождаемая бурным выделением газов. Тут надо было быстренько завернуть бутылек крышкой, и, выждав понтовую паузу, метнуть его, что было сил. Самым шиком считалось, чтоб бутылек взорвался прямо в воздухе, поэтому с броском тянули до последнего. Однажды это привело к тому, что у одного из приятелей пузырек бабахнул прямо в руке. Очевидно, фугасность и чего там еще... бризантность данной смеси были не на высоте и пострадавший отделался испугом, а также испачканной коричневой гадостью одеждой.

Через распахнутое окно донесся шум подъехавших машин.

*****

– Ну и как мы будем ее испытывать? – Семенов с сомнением покосился на банку из под огурцов, которую Илья бережно прижимал к груди.

Они стояли на залитом солнцем, институтском дворе. Трое. Семенов со Славкой и Илья. Штерн остался делать следующую порцию. Остальные колонисты глазели на них из окон.

– Думаешь, рванет? – поинтересовался Славка, озираясь по сторонам – гарантировать, что поблизости нет динозавров, не взялся бы никто.

Илья пожал плечами.

– Ладно, – заключил Семенов, – не попробуем не узнаем... может отъедем подальше?.. а то если вдруг рванет, как бы стекла не повылетели.

Илья огляделся. Кроме заколоченных досками дверей Института ничего не напоминало о вчерашней трагедии. На развесистых рябинах возле крыльца уже наклюнулись зеленые листочки. Пусто, тихо вокруг, только легкий ветерок шумит в жидких еще кронах деревьев. Куда-то подевались вороны. Может их всех уже сожрали птеродактили? Высоко вверху черные полоски чертят ослепительно голубое небо. Илья почувствовал, что у него кружится голова. Видимо он покачнулся. Семенов схватил его за плечо.

– Эй! Ты чего? С тобой все в порядке?

Илья, сухо сглотнув, кивнул головой.

– Все нормально. Пойдемте, я знаю, где испытать.

Узкая асфальтированная дорожка шла наискосок от института, к трассе. Вдоль одной ее стороны вытянулась аллея ив, вдоль другой, яблонь. Ивы были старыми. Случившийся два года назад ураган, переломал ставшие хрупкими стволы, и теперь, наклоненные к самой земле, они, кривые и развесистые торчали в разные стороны. В прошлом году их собирались спилить, чтоб взамен насадить новых, но спилили только часть самых корявых, до остальных очередь так и не дошла.

К одному из таких полупеньков и направлялся Илья. Семенов со Славкой, держа оружие наготове следовали, за ним. Несмотря, на то, что лесок вокруг еще не успел как следует покрыться листвой и был довольно прозрачен, охотники нервно озирались – мало ли какая тварь может выскочить из-за ближайшего куста. Коряги, в которые превратились обрубленные ивы, смотрелись жутковато. Несмотря на солнечный полдень, здесь было неуютно.

– Куда мы идем? – поинтересовался, наконец, Семенов, увидев, что Илья, свернув с дорожки, отправился вглубь аллеи.

– Пришли уже, – сказал тот, подходя к одному из древесных уродцев. Склоненные к земле, переплетенные между собой стволы, напоминали гигантского спрута. В дыру между ними Илья и вставил банку с аммоналом. Обернулся к своим спутникам.

– Вам десять секунд... Кто не спрятался, я не виноват. Он щелкнул зажигалкой. Охотники переглянулись и рысцой устремились обратно к дорожке. Посмотрев им вслед, Илья поднес язычок пламени к фитилю и несколько секунд наблюдал, как тлеющий огонек уползает внутрь стеклянной трубочки. Убедившись, что все в порядке, он, ускоряясь, побежал к охотникам, которые залегли метрах в тридцати, за толстым пнем. Только успел присесть рядом, как за спиной рвануло. Мягко толкнула взрывная волна, пролетели сломанные ветки, на головы посыпался какой-то мусор.

– Знатно шандарахнуло! – восхищенно сообщил Семенов, отряхивая голову.

Они подошли к бывшей иве. Посреди пяточка голой, выметенной ударной волной земли, торчал пенек с размозженным верхом. Срезанные взрывом, расщепленные остатки стволов, валялись метрах в пяти.

– Знатно рвануло! – повторил Семенов. – Поздравляю с почином, подрывник!

Илья улыбнулся. Первый раз за два дня.

*****

Солнце покраснело, готовясь нырнуть за горизонт. Илья глянул на часы – десятый час... ничего себе! Весь день прошел во вселенской суете. Обычно спокойный Семенов, на этот раз развил небывалую активность. Он ни за что не желал, чтоб вход на плато просуществовал еще одну ночь. Каждый час он являлся в сто семнадцатую комнату, которую Илья со Штерном выбрали в качестве оружейного цеха, и интересовался – доколе еще ждать... время идет... к вечеру непременно нужно успеть... не надо ли чего и так далее. В общем, нервы трепал себе и людям.

Сам он при этом мотался на своем джипе туда-сюда. К оврагу, где под руководством Славки, валили деревья и рыли шурфы для закладки мин, и обратно в институт, где вновь, в который раз, спрашивал, как идут дела. Таким возбужденным Илья его еще не видел. По словам Семенова выходило, что возле оврага началась нездоровая канитель. Из леса то и дело выбирались какие-то невообразимые чудища и шли, бежали, скакали вдоль стены плато куда-то в сторону севера. Это, конечно, можно было объяснить тем, что перегороженная и вышедшая из своего русла река, широко разлилась с южной стороны плато и, затопив лес, выгнала его обитателей. Однако легче от этого не становилось. Некоторые из проходящих мимо тварей проявляли повышенный интерес к суетящимся на плато людям. Они подходили к стене, и наблюдали за двуногими кусками мяса, а кое-кто даже попытался взобраться в самом низком месте. Самых настырных приходилось отгонять, швыряя в них камнями и деревянными чурбаками. Позже к оврагу подвезли с десяток бутылей с зажигательной смесью, на случай если лишенные мозгов твари все-таки пойдут на приступ. Но пока удавалось обходиться без крайних мер. При этом все понимали, что ночью ситуация может измениться. К тому же, торчать в темноте на краю плато, да еще в таком опасном месте никому не хотелось. Разводить же костер боялись – бог знает, кого может принести на огонек.

К изготовлению взрывчатки подключился Борис, а Илья с Егором мотались по складам, разыскивая емкости для аммонала, стеклянные трубки, фильтровальную бумагу для изготовления запалов и бог знает, что еще. К девяти вечера, тридцать (чтоб наверняка хватило) килограммов аммоналовой смеси были, наконец, расфасованы в шесть жестяных тубусов из-под каких-то реактивов. Предполагалось подорвать по три тубуса с каждой стороны оврага. По прикидкам Славки, который когда-то изучал взрывное дело – этого должно было хватить за глаза. От электродетонаторов, подумав, отказались – вроде бы и не сложная штука, но нужно время, чтоб собрать и испытать. Так что, как и в прошлый раз, решили обойтись фитилями.

К вечеру небо начало хмуриться. Илья молил бога, чтоб не начался дождь, в этом случае и сама взрывчатка и запалы моментально бы отсырели и вышли из строя.

Шурфы с обеих сторон оврага уже были выкопаны. Никакой бурильной техникой кроме лопат колонисты не располагали, поэтому шурфы, напоминали скорее узкие окопчики, высотой метра полтора и полметра в длину.

Илья поставил тубусы на дно окопчика. Три штуки, вплотную друг к другу. Затем в окопчик стали бросать землю, пока не засыпали тубусы почти до самого верха. Потоптались, трамбуя рыхлый грунт. Илья вставил в центральный тубус детонатор, к которому, в свою очередь присоединил запальную трубку. Мотнул головой, разрешая закапывать дальше.

– Осторожно, осторожно, – приговаривал он, – следя за тем, чтоб ретивые землекопы не повредили трубку. Неприятно будет если запал, по той или иной причине не сработает. Придется этого покойничка отрывать. Потеряем время... а тубусы-то не герметичные... от влажного грунта отсыреет селитра... В общем даже думать неприятно про то, что будет... вся работа псу под хвост!

На противоположном краю оврага, те же операции проделывали под руководством Штерна. Илья поймал его ободряющий взгляд и кивнул в ответ, дескать, все о'кей.

Подошел Семенов.

– Все штатно?

– Скоро узнаем, – бормотал Илья, топчась возле торчащей из земли трубки, – наступит, наступит момент истины.

На дне оврага, лежали переплетенные стволы и ветки деревьев, образуя, что-то вроде рыхлой баррикады. Колонисты спилили ближайшие деревья и бросили их в овраг, рассчитывая, что после взрыва они армируют обрушившийся грунт и воспрепятствуют его размыванию дождями.

Наконец, все было готово. Люди убрались на заранее подготовленные позиции. У зарядов остались только Илья со Славой. Каждый по свою сторону оврага.

– Сколько времени гореть будет? – поинтересовался Славка. Он нервно щелкал зажигалкой, поглядывая по сторонам. – Убежать-то успею?

– Минуты три, точно, – успокоил его Илья, – даже пешком успеешь уйти.

– Эй, орлы! – заорал из укрытия Семенов. – Чего там застряли? Давайте уже!

– Даем, даем, товарищ генерал! – хохотнул в ответ Славка. – Ну чего?.. – обратился он к Илье, – поджигаем фитилек?

– Поджигаем, – согласился тот.

От края оврага Илья уходил неспешным прогулочным шагом. Непонятно откуда взялось это фанфаронство, желание покрасоваться перед наблюдающими за ним товарищами, мол, вот я какой... иду себе и ничего не боюсь... а вы так сможете? Вон Славка рысцой ускакал. А я иду себе не тороплюсь, потому что знаю – фитиль будет гореть три, три с половиной минуты... несколько раз сам проверял. Так он думал, вернее, заставлял себя думать, однако мысль о том, что внутри трубки бежит огонек, приближаясь к пятнадцати килограммам взрывчатки, заставляла шагать все быстрее и последние десять метров до укрытия он еле удерживал себя, чтоб не пуститься бегом. Плюхнулся на землю между Семеновым и Егором и сразу же глянул на секундомер – оказывается, прошло меньше минуты.

– Сколько осталось? – почему-то шепотом спросил Егор.

Илья, молча, показал ему два пальца.

Секунды тянулись невероятно медленно, стрелку секундомера, не смотря на жару, словно приморозило – еле плелась. Устав ждать Илья посмотрел на небо. Оно оказывается, разъяснилось. Прямо над ними висело большое, но жидкое облако, очертаниями напоминающее не то космическую туманность, не то расплывшегося осьминога. В голову полезла всякая чушь про небо Аустерлица и князя Болконского.

Семенов чувствительно толкнул его в бок.

– Скоро там?

Глянув на циферблат, Илья увидел, что три минуты уже истекли и стрелка начала четвертый круг.

Хоть они и ждали, а рвануло все равно неожиданно. Первым взорвался заряд на противоположной стороне оврага. Взлетел фонтан земли. Илья ощутил, как земля под ним вздрогнула точно живая, заставив инстинктивно втянуть голову в плечи. Тут же, а может только показалось, что тут же, грянул второй взрыв. Снова тряхнуло, и секунду спустя на головы залегших подрывников посыпалась земля и мелкие камушки. Заряды они все-таки закопали неглубоко, и часть взрывных газов прорвалась вверх. Хорошо хоть крупные комья не долетели.

Заряды сработали на славу. Овраг оказался завален больше чем наполовину высоты, и неприступность плато была восстановлена. Илья, испытал почти физическое облегчение. Получилось! У них получилось! Ай да сукины дети, ай да молодцы! Он с веселым недоумением смотрел, как с той и с другой стороны оврага, выскочившие из укрытий колонисты – взрослые злые дядьки прыгали как пацаны, выкрикивая что-то невнятно радостное.

Семенов подбежал к самому краю плато и, повернувшись к лесу, согнул руку в неприличном жесте.

– Ну что съели? Вот вам, гниды доисторические!

*****

После ужина Семенов подошел к Илье и с торжественным видом вручил ему бутылку коньяка, как он пояснил, из личных запасов. Что за личные запасы такие и откуда они у Семенова взялись, Илья выяснять не стал и бутылку взял. Только спросил, а как же, мол, Штерн? На что Семенов его официально заверил, что Штерн, хоть и не пьет, но тоже в обиде не останется.

– Фигня-война! – говорил Марек, расставляя стаканы и прочую нехитрую посуду. – Прорвемся, отец! Мы ж не папуасы какие-нибудь, чтоб вот так вот взять и дать себя съесть. Теперь мы научены горьким опытом... – он покосился на Илью, чувствую, что ляпнул лишнего. Но тот не отреагировал на неудачную реплику, сидел в старом кресле, откинувшись на спинку, и думал о чем-то своем. Марек хмыкнул и продолжил сервировать стол. Поставил на середину кастрюльку с вареной картошкой. Открыл банки с квашеной капустой и солеными огурцами, бормоча:

– Сегодня у нас прямо по-царски! Так ведь и повод, какой-никакой! Ну что хлопнем по первой?

– Подожди, – осадил его Илья, – сейчас ребята придут тогда и хлопнем.

– Ребята... – Марек был недоволен перспективой, делиться коньяком, – спиртом обойдутся, не маленькие! И вообще, в большой семье клювом не щелкают. Не надо опаздывать! Ну, так как?

– Наливай по чуть-чуть, – махнул рукой Илья, – не отвяжешься же...

– Вот и я говорю, – подхватил Марек, – по чуть-чуть-то можно, – он, с хрустом свернул золотистую крышечку, плеснул немного в два граненых стакана. Пододвинул один Илье, второй взял сам. Посмотрел сквозь него на свет спиртовки. Понюхал.

– Три звездочки... Коньячок, конечно, не ахти, ... Но нам теперь не по чину выпендриваться... нам теперь любая чача за коньяк сойдет! А закуска у нас конечно быдлятская. Не коньячная прямо скажем...

Держа свой стакан в руках, и глядя на отражение пламени лампы в черном окне, Илья слушал его бормотание. Вдруг вспомнилось, как они сидели тут в первый день после возвращения в институт. Отогревались спиртом... Марек тоже, что-то бурчал... а потом пришла Анюта...

В дверь постучали. Илья вскинул голову.

Нет, конечно...

– Можно к вам? – спросила всунувшаяся в дверь кудрявая голова Бориса.

– Нельзя! – немедленно отозвался Марек. – Халявщикам и хвостовикам, вход строго воспрещен!

– Уймись, смертный! – светясь лучезарной улыбкой, Борис вошел в комнату. – Егор, где ты там застрял?

Смущенно улыбаясь, в комнату боком зашел Егор. Он всегда заходил боком, словно опасался, что его широченные плечи не поместятся в проходе. К груди он бережно прижимал какую-то колбу.

– Вот! – показал на колбу Борис. – Не халявщики мы, а партнеры!

– Это что такое?.. – немедленно заинтересовался Марек, разглядывая густо-коричневое, почти черное содержимое колбы, – пойло, что ли какое?

– Сам ты пойло! Ты сперва гостей накорми, напои, а потом и спрашивай.

– Может вас еще и спать уложить?

– Проходите ребята! – Илья приглашающе махнул рукой. – Вон стулья, берите, садитесь... Марек, налей гостям! Да больше наливай, не жопься!

– Господи! Бог с тобой, отец, когда это мне было жалко алкоголя?

Выпили по третьей и коньяк закончился, даром, что наливали помаленьку.

– Хорошо сидим! – сообщил Борис. Окружающие согласно покивали.

– Душно, только, – сказал Илья, – может окно открыть?

– Да ну на фиг!.. – поморщился Марек, – налетит еще всякой швали...

– Точно, – согласился с ним Борис, – Егорка, вон, сегодня шершня видел... какой он был, Егор?

– Во! – Егор продемонстрировал свой толстый указательный палец. – Не вру, ей богу! Как птичка маленькая...

– Что-то все больше и больше разной нечисти становится... – Марек печально подпер щеку ладонью... – давайте, что ли, наливайте своей байды... все не так мерзко на душе будет.

Разлили по стаканам жидкость из колбы, оказавшуюся спиртом, настоянным на кедровых орешках. Борис в третий раз принялся рассказывать, как нашел целую трехлитровую банку этого божественного напитка, в кабинете у Мая Анатольевича.

– Вот ведь старый прощелыга, – говорил он горестно, – нет, чтоб угостить по-соседски... не-е! Никогда у него ничего не было... а чужое пить, так у него всегда губа винтом!

Выпили.

– Может, все-таки окно откроем? – опять спросил Илья. – Ну, ведь дышать же совсем нечем. Эти... осы... они ж вроде по ночам не летают?

– По ночам может еще чего и похуже летает... – буркнул Марек, но все-таки дотянулся до рукоятки и приоткрыл стеклопакет. В образовавшуюся щель дунул свежий ветерок. Борис сразу же полез за сигаретами.

– Я покурю?

– В коридор! – сказал неумолимый Марек.

– Темно там...

– Да пусть курит, – махнул рукой Илья, – кури Борис... только дверь приоткрой, чтоб тянуло.

Прошло еще полчаса. Подвыпившие мужчины погрузились в сладкие воспоминания о прошлой жизни.

– ...я тебе говорю, сиськи у нее во! – горячился Борис, обращаясь к Мареку через сидящего между ними, смущенно улыбающегося Егора, – размер наверно четвертый или пятый... такая ядреная девка!.. я таких люблю... и юбки вечно носила, только, только чтоб трусов не видно было. Ты чё, не помнишь что ли? На первом этаже работала... как ее?.. Рада, кажется, зовут. Я было к ней хотел клинья наладить... да куда там, к ней все какой-то хрен на джипе приезжал.

– Да помню я ее! – говорил Марек, перечеркивая ладонью воздух, что у него означало глубокое отрицание. – Корова!

– Какая корова? – опять горячился Борис. – Да ты коров не видел, братец!

– Вот у нас в моделировании была!.. – Марек в восхищении сложил губы дудкой, – ножки... попка... талия... – он мечтательно обвел руками в воздухе что-то округлое и, причмокнув, неожиданно закончил, – на мордочку, правда, страшненькая... но это ничего... мне такие даже больше нравятся... они ломаются меньше! А то бывает морда смазливая, а на остальное без слез не взглянешь... а сама туда же выеживаться... дам, не дам...

Илья с усмешкой наблюдал за увлеченными воспоминаниями тощим и чернявеньким Борисом и толстым и носатым Мареком.

Хлопнули еще по одной, и мысли Илья внезапно приняли другое направление.

– Хватит, трепаться! – сказал он и прихлопнул ладонью по столу. Все замолчали и удивленно посмотрели на него.

– Что, кроме баб, поговорить не о чем?

– А о чем еще? – глупо спросил Борис.

– Да хотя бы о том, куда все-таки нас занесло?

– Да ясно куда!.. – безапелляционно заявил Марек. – В Юрский период...

Повисла тяжелая пауза.

– Ты чё, кудрявый? – сказал, наконец, Борис, – Попутал что ли?

Все с каким-то облегчением засмеялись.

– Ё-мое... народ... – ржал Борис вытирая воображаемые слезы, – сказанул... в Юрский... а чё не сразу в Каменноугольный?

– В Каменноугольном, – в тон ему отвечал Марек, – динозавров не было. Понял кучерявый?

– Ты и там бывал что ли? – глумливо осведомился Борис.

– А может мы вообще не на Земле... – задумчиво сказал Егор.

– Ну, а где же мы по-твоему? – ласково поинтересовался Марек. – Притяжение земное – раз; состав воздуха практически тот же – два; оборот вокруг оси, двадцать четыре часа – три; Луна одна и висит где положено – четыре. Это старушка Земля... факт! – в подтверждение своих слов, он почему-то похлопал по пластиковому подоконнику.

– Э-э!.. – возмутился Борис. – Ты подожди, подожди... не гони!.. Ну, сутки, положим, и вправду двадцать четыре... а как ты про притяжение узнал? Если нас не плющит или мы не скачем, как на Луне, это еще не значит... может оно ноль девяносто пять, от земного, или наоборот, один и один...

Марек усмехнулся.

– Эх ты, деревня!.. это-то как раз просто! Поставь стограммовую гирьку на весы и все увидишь сам.

– А состав воздуха? – захлопал глазами Борис.

– Расскажи ему Илюха! – торжествующе сказал Марек.

– Я пробу воздуха вколол в хроматограф, когда электричество включали...

– Что ж ты молчал?! – возмутился Борис. – И чего вышло?

– Того и вышло... – Илья пожал плечами, – практически, обычный состав... разве что, кислорода чуть поменьше, а углекислоты побольше... но это не существенно. Может калибровка поплыла, или еще чего...

– Луна-то да... – продолжил рассуждать Егор, – а вот звезды... я что-то ни одного знакомого созвездия не нахожу.

– Тоже мне астроном! – буркнул Марек.

– Астроном, не астроном, но основные-то созвездия нашего полушария, знаю. В школе увлекался. Где, скажите мне, Большая и Малая Медведицы? Где Малый Лев? Где Волопас, наконец?!

– Волопас, – хохотнул Марек. – А с чего ты, астроном-любитель взял, что мы в нашем полушарии? В нашем полушарии, как известно, середина марта... холодно, снег лежит! А здесь травка зеленеет, солнышко блестит... птички... вернее птеродактили, поют.

– Ну, тогда где созвездия южного полушария? Где Скорпион, Южная Корона, Весы? Большой Пес, Единорог? Где все?

– То есть, ты хочешь сказать?.. – начал Илья.

– Подожди!.. – Борис лихорадочно обдумывал услышанное, – подожди... – повторил он, – а может мы в другой галактике?

– Нет, мы в параллельном мире, – недовольно поморщился Марек. – Вы ребята вроде выпили немного, а уже такой бред несете...

– А сам-то? Юрский период...

– Я, положим, пошутил.

– А разве все, что с нами происходит... – развел руками Илья, – разве это не бред?

– Точно! – подхватил Марек издевательским тоном. – Это бред и вы мои галлюцинации.

– Сам ты галлюцинация, – хмыкнул Борис, – в зеркало давно смотрелся?

– За собой последи! – немедленно огрызнулся Марек.

Илья невольно окинул взглядом своих товарищей. "Действительно, выглядим не ахти... можно сказать, как бригада бомжей – десятидневная щетина, одеты, кто, во что горазд... Особенно импозантен Марек, со своим голым волосатым торсом и немыслимыми брюками камуфляжной расцветки. Борис, в когда-то голубом, расхристанном комбинезоне спасателя, тоже от него недалеко ушел. Егор в невесть где найденных, безразмерных шароварах и грязной, распахнутой на могучей груди, безрукавки, и вовсе похож на запорожского казака, сбежавшего от турецкой конницы. Только чуприны и не хватает. А на моих джинсах и майке уже трудно понять чего больше – прорех или целой ткани. Одежда здесь буквально горит, в прямом и переносном смысле".