Текст книги "Шантаж (СИ)"

Автор книги: В. Бирюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

– Глава 114

К северу от естественной границы Империи – Рейн-Дунай – была ещё одна принципиально важная для римлян точка. Золото Карпат, серебро Британии и… янтарь «Янтарного берега».

В двух первых случаях вопрос о «жизненно необходимых римской нации минеральных ресурсах» решался традиционно – когортами. Легионеры кричали «барра», отчего, как говорят, должны были пугаться карфагенские слоны, били клинками мечей в свои щиты и топали на врага. «За веру, царя и отечество». Или что там у них… Или они пойдут в бой за «увеличение обычной нормы прибыли при транспортировке неочищенной руды»?

Но тут… далековато. И – холодновато. Кто это придумал, что только у русских – «генерал Зима»? У прусских – тоже. Сами римляне туда не полезут. Но есть же куча «недоримлян» – «союзники», «федераты».

В имперской римской армии всегда служила масса всяких туземцев. Набираемые, более-менее добровольно, из покорённых и «дружественных» племён, они служили за жалование, за земельный надел на территории империи и за римское гражданство.

Это весьма высоко котирующаяся «блямбочка» – звание римского гражданина.

Апостол Павел, будучи схваченным римской стражей, выговаривает их начальнику за всякие «нанесения телесных повреждений». Тот довольно грубо объясняет:

– Ты – морда неумытая, а я – отслужил в легионе и теперь римский гражданин.

Павел вежливо уточняет:

– Это ты – морда не умытая. Потому, что твоё римское гражданство – выслуженное. А моё – потомственное, его ещё мой отец получил.

Вертухай смущается, просветляется, и в темнице появляются чистое постельное бельё, вино и фрукты.

Даже апостол Иисуса Христа, фактический создатель христианской церкви, потомственный иудейский аристократ, бывший высокопоставленный чиновник Синедриона, хвастается римским гражданством, погремушкой, полученной его папашкой «за особые заслуги перед римским народом», более, чем «благодатью христовой».

Желающих обеспечить своих деток таким поводом для хвастовства всегда было немало. Конкретно в первые века Империи – до 100 тысяч. Сами римляне были, в массе своей, крестьянами, воевали за земельный надел и стремились попасть в тяжёлую пехоту. А из всяких «неграмотных дикарей» формировались вспомогательные когорты, лёгкая пехота, флот и конница. Вот так в первом веке нашей эры почти все легионы, дислоцированные в Европе, обзаводятся кельтскими конными полками.

Среди множества частей Римской армии в Пятнадцатом легионе появляется особый кавалерийский полк – ала. В.И.Кулаков называет это специальное подразделение: «Самбийская ала».

«Спец. подразделение». Кто-нибудь пытался оценить влияние на историю человечества таких небольших, специально подготовленных для нетипичных операций, формирований? Обычно они не попадают в поле зрения историков. Ветеранов от них остаётся мало. Мемуаров ветеранов – ещё меньше. Даже в бухгалтерских ведомостях расходы на их содержание теряются между приобретением парадных попон и строительством армейских нужников. А ведь конкретно этот кавалерийский полк – изменил судьбу нескольких народов.

До этого янтарь идёт в Средиземноморье обычным путём, известным ещё с микенских времён. Но теперь по этому пути сидят германцы.

Германцы непрерывно воюют. Между собой, естественно. Прохожие – это так – прирезать, что бы сноровку не терять, чтобы кровь не застаивалась. Остаться в прежней логистике, когда одно племя продаёт товар соседнему в минуты мира, а то – следующему и так дальше… И каждый накручивает «свои два процента». Ах, извините, «свои два раза»… А насквозь караван не пройдёт. Что, кто-то будет спокойно смотреть, как у него мимо носа проносят очередную блестящую и очень привлекательную игрушку?

– Как тебе не стыдно! Ты мужчина или что? У тебя меч или где?

Вам интересно слушать, как вас жена пилит? Или позовём родню и прирежем этих… «благовоняющих». Каратели-то всё равно сюда не доберутся.

Это вы кому сказали – «не доберутся»? Императору Нерону?!

Непосредственное знакомство обитателей «Янтарного берега» с римскими воинами произошло между 51 и 63 годами в результате стартовавшей в Карнунтуме дипломатической миссии на Самбию римского всадника Атилия Прима. Император Нерон повелел – и всадник поскакал.

«Всадник» – не потому, что на коне. Для крестьян-римлян – конь – дорогостоящая военная игрушка. В нормальных крестьянских хозяйствах в тогдашней Италии коней не держат. «Римский всадник» – второе, после патрициев, сословие в древнем Риме. Великий Гней Помпей, например, был всадником. И, воротясь из очередного похода, должен был, вместе с конём, выходить на Форум и давать римскому народу публичный отчёт «о проделанной работе».

Вот таким «всадником» и была проведена трассировка сухопутного пути доставки желаемого «солнечного камня» к месту его долгожданного потребления. Результаты миссии были расценены как положительные. Всадника – наградили, Тацит в «Анналах» добавил несколько фраз об «эстиях». Какие-то люди в восточной части Балтийского моря собирают янтарь и «над хлебом и другими плодами земли они трудятся с большим терпением чем нежели это соответствует обычной лености германцев». Вообще, немцев большую часть истории считали на редкость бестолковым, ленивым, грязным и пьющим народом. Только протестантизм изменил их национальный характер.

Сходили – посмотрели. Климат – мерзкий, зима показала – римляне-легионеры дохнут. А вот более морозоустойчивые кельты-галлы – нет. И тогда «Самбийская ала» Пятнадцатого легиона размещается на «Янтарном берегу» на постоянной основе. На севере полуострова её подразделения прикрывают места наиболее удобных стоянок кораблей, на западе – районы интенсивного сбора «солнечного камня». Ежегодно она конвоируют караваны с грузом, идущие по «Великому янтарном пути».

Путь не близкий: по реке Хёлле от Горы Великанов, огибая Самбийский полуостров до устья Вислы (kvisl – на древнегерманском «устье»), вверх по Висле до реки Варты, затем вверх по Варте и её притоку Прошне до верховий Одера в Силезии, отсюда в Моравию и вниз по реке Мораве до Дуная. Как упоминает Плиний, путь проходил по Паннонии к берегам Адриатического моря, или, после выхода к берегам Дуная, сплав на ладьях до римской крепости Карнутум (предместья современной Вены), откуда сушей янтарь доставлялся до североиталийского города Аквилея. Продолжительность транспортной операции – 7–8 недель.

Всем хорошо – и недо-пруссам на северном конце, и потребителям «эротических безделушек» из янтаря – на юге. Одни германцы – против. Но «Самбийская ала» укомплектована desultores – «соскакивающими» – ранним вариантом драгун. Эти – нормально дерутся и в лесу, и на пересечённой местности, а вот погоню ведут верхом. И – догоняют.

 
«Здравствуйте, дачники,
Здравствуйте, дачницы,
Летние манёвры давно уж начались.
Гей, песнь моя, любимая,
Цок-цок-цок —
По улице идёт драгунский полк».
 

Германские «дачники и дачницы» облизывались на ежегодно проходивший мимо них «драгунский полк». И сопровождаемые им товары. Терпели. Пока не пришли славяне. Тут у историков полный разброд – кто именно так славно резал мирное население в те ещё конкретные времена. Наши предки или ихние. Говорят о первом появлении славян на арене мировой истории. Ну и флаг им в руки.

Но удар маркоманнов, и ответное продвижение римских войск на север по долине Моравы, привели к прекращению деятельности «Янтарного пути». Соответственно, утратили смысл и действия «Самбийской алы».

Всё? Империя-то поступила стандартно. Так, как поступала в других аналогичных случаях: войска – отозвать, о поселениях – забыть.

А люди-то остались. Да, они кельты, но они тоже хотят жить, у них здесь уже семьи, уже служит не первое поколение.

 
«Я дочь молодого драгуна
И этим родством я горда».
 

После постоя солдат очень часто остаются детишки. И девочки, и мальчики.

«Самбийская ала» простояла на «Янтарном берегу» примерно с 63–67 по 167–180 гг. Всё это время она пополнялись. Естественно, за Дунаем. Естественно, за счёт, прежде всего, родственников, соседей, соплеменников солдат самого первого набора. И – за счёт детишек, рождённых уже на Самбии от этих солдат, которые уже «римские граждане». За столетие базирования выросли поселения, вырос целый народ. Вокруг стоянок римских легионов и на Рейне, и на Дунае всегда вырастают города. Их десятки сохранилось до начала третьего тысячелетия. Кёльн – наиболее вспоминаемый пример.

В Румынии легионы простояли не намного дольше. Численность населения провинции перед эвакуацией оценивается в миллион человек. Из того, что осталось, что убежало от максимально полной, хорошо продуманной и организованной эвакуации – получился народ.

Здесь, на Балтике, и продолжительность короче, и войск – один кавалерийский полк, и каторжников сюда не гнали… Людей осталось меньше. Насколько? В десять? В двадцать? В пятьдесят раз? Для сравнения – 20 тысяч – численность большого племени североамериканских индейцев. «Мой народ Сиу»…

Попытка вывести войска в метрополию привела к катастрофе. «Самбийская ала» покинула место своей постоянной дислокации и попала под удар германских дружин. Была полностью уничтожена. Захоронения на Самбии с кельтской военной упряжью почти прекращаются. Зато озёрные святилища германцев на островах Фине и Зеланд набиты снаряжением романизированных кельтов. Дары германцев германским богам за одержанную победу.

Да, поле битвы осталось за германцами. Отсюда и военные трофеи. А вот богатейший регион тогдашний Балтики они разграбить не сумели. Почему? Балтийский вариант «Пирровой победы»? Такие богатые подношения богам – потому что слишком жестокой, кровопролитной была битва, слишком мало осталось живых победителей? Но завалов янтаря или римских монет рядом с бронзовыми оголовьями кельтских коней – в святилищах не наблюдается.

Таки – всё? Войск нет, торговый путь уничтожен, вокруг злые варвары… Но на «Янтарном берегу» остались ветераны части. И «галльские ублюдки» – дети оставивших своих женщин солдат. Галлы. Я уже говорил о переменчивости настроения, свойственной кельтам. Поэтому долго унывать они не могут. Рухнул «Великий Янтарный путь». Ага. Сухопутный. И в полную мощность заработал второй – морской.

На смену кельтам из римских легионов приходят кельты с римских кораблей.

История такова. В 57–56 годах до нашей эры легат Цезаря Публий Красс покорил племена северо-западной Галлии и всю Аквитанию от Гарроны до Пиренеев. Западное побережье стало римским. Но осталось галльским. Что дало старт новому явлению в мореплавании. Никогда не слышали о римско-галльских кораблях? Один такой нашли в приличном состоянии вблизи устья Одера в начале двадцать первого века. Кораблик как кораблик. Только мелочь мелкая – сбит железными гвоздями, на шляпки которых нанесено оловянное покрытие.

Для пайки чёрных металлов нужны или хлорид цинка, или хлорид аммония, нужны спирт или ацетон… «Дефекты и неравномерности при образовании интерметаллического слоя фазы FeSn2 во флюсе продолжают появляться в последующем процессе диффузии в оловянной ванне и приводят к получению неравномерных диффузионных слоев».

Как это сделать в третьем тысячелетии… при соответствующих температурах, оборудовании, катализаторах… можно. Но как это было сделано в Бордо всего два века спустя после рождества Христова? Да так, что за почти два тысячелетия пребывания в морской воде коррозия не съела эти гвозди в ноль…

Северные галлы – морозоустойчивы. Белги, например, жили на территории современной Бельгии. Бритты составляли экипажи лёгкого римского флота, постоянно курсировавшего в Ла-Манше и Северном море.

И вот кораблики из областей южнее устья Рейна отправляются на Север. Да, в северных морях и на их побережьях можно кое-чего найти. Но единственная достойная цель – янтарь. Это единственное, чего принципиально нет в Империи. И чего хотят все. За всё остальное – надо конкурировать с другими поставщиками-производителями. За янтарь – только с кошельком покупателя – заплатит всё, что сможет.

В третьем веке от Рождества Христова, римско-галльские корабли с Западного побережья прошли полностью всю Балтику. На их картах появляется достаточно точно прорисованная вся береговая линия. Они добрались до Финляндии и дали ей название – fin land – «последняя земля». А в музее в Хельсинки появилась коллекция янтарей этой эпохи. Небольшие, в ноготь большого пальца, камушки. С вырезанной спиралью друидов. Экскурсовод несла что-то о вечных связях Финляндии и Ирландии, об исторической дружбе между Востоком и Западом «великого, могучего» Евросоюза.

Но друиды жили не только в Ирландии. Какой-то моряк подобрал кусочек «солнечного камня» на «Янтарном берегу», вернулся куда-то в Бордо, убедил местного барда-резчика сделать эту резьбу, вернулся к финским шхерам со своим амулетом и там… Или этот матрос был уже не из Галлии, и бард-резчик сидел не в Бордо, а на Самбии? Датировка артефакта – 3–4 век.

Кельтское население на полуострове продолжало существовать, приток соплеменников продолжался. Для нормальной торговли нужны фактории, факторы. Лучшее время для сбора янтаря – начало зимних штормов. Огромные валы кипящей воды перемалывают прибрежные пески и вымывают на поверхность, выносят на берег, новые порции «солнечного камня». И сборщики торопятся продать свой «улов». Но корабли в это время уже ушли. Если ты оставил своего торгового агента на берегу, то он скупит для тебя лучший товар. И дёшево. Если нет, то… нет.

Новые кельты прибывали на полуостров. Похоже, что именно они завезли в эту местность технологию озимых культур. Почти на тысячу лет раньше, чем трёхполка появляется у соседей.

Но это были уже другие люди, другого склада ума. Не воины – торговцы. И, подобно своим соотечественникам в Британии после ухода римских легионов, они предпочли нанять германцев для охраны своего имущества. Британских кельтов это погубило. Наёмники из англов, ютов и саксов не только захватили власть, но и заселили страну, задавив своих бывших работодателей. Похоже, что и на Самбии германцы пытались играть свою игру. Например, захватить земли к востоку.

Но не это погубило «Янтарный берег». В самом начале пятого века в Провансе образуется очередное королевство готов. Со столицей в Бордо. И это уже конец. И – нормального доступа к рынкам сбыта, и – потеря основной судостроительной морской базы.

Западная Империя ещё отбивается. Удачно – от Атиллы, готов. Неудачно – от вандалов, франков. Хлодвиг в 486 году добивает последних – Государство Сиагрия. «В битве при Суасоне гало-римляне были разбиты». Отдельные отряды ещё продолжали сопротивление. «Хлодвиг осаждал Париж пять лет, прежде чем смог его взять. Святая Геновефа организовала доставку каравана из одиннадцати судов с продовольствием для голодающего населения Парижа». Одновременно и последние гавани Западного побережья переходят к варварам.

Маленький хоббит Фродо отправляется вместе с эльфами в волшебный край на Запад. Эльфы-галлы, владеющие удивительными знаниями (римского происхождения), поющие удивительные мелодии («бард» – одна из разновидностей галльских жрецов), отличающиеся удивительной красотой (высокий уровень личной гигиены, свойственный Империи, культ здорового тела, восходящий к Олимпиадам), «чудный народ» – покидают свои земли, оставляя их людям, варварам-германцам.

 
«За поворот! Меня там ждет
Забытый лаз, секретный ход»
 

Старая хоббитовская прогулочная песня с чуть изменёнными словами. «Секретный ход»… Скагеррак?

Сметаемые ураганом «великого переселения народов» последние лепестки галло-римского мира осыпаются в серо-стальную воду Атлантики, в акватории своих «Серых гаваней».

 
«Лети, лети, лепесток,
Через запад на восток,
Через север, через юг,
Возвращайся, сделав круг.
Лишь коснёшься ты земли —
Быть по-моему вели».
 

Какой земли «коснёшься ты»? После плаванья «через Запад на Восток»?

«Когда Фродо взошёл на борт, были подняты паруса, подул ветер, и корабль медленно поплыл по длинному серому заливу. Свет фиала Галадриэль, который держал Фродо, потускнел и погас. И корабль вышел в море и двигался на запад, пока глубокой ночью Фродо не почувствовал сладкий аромат в воздухе и не услышал над водой звуки пения.

И ему показалось, что он снова видит сон в доме Бомбадила, отдёрнулся серый дождевой занавес, и он увидел белые берега, а за ними прекрасную зелёную страну под мягкими лучами солнца».

«Белые берега» – песчаные пляжи у подножий балтийских дюн? «Прекрасная зелёная страна»… Меня и самого когда-то поразила густая, сочная, удивительно зелёная трава в Калининградской области.

Отплывая из Западных гаваней, гало-римляне вполне традиционно, как делали уже несколько предшествующих столетий, поворачивали вдоль побережья на север. А оставшийся под властью Хлодвига Сэм видел только «тень, скользнувшую по глади залива на запад».

«Уходила Третья Эпоха. Уходили Элронд и Галадриэль, минули дни Колец, и к концу приходит песнь о тех временах. Эльфы покидали Среднеземье». Эта эпоха – ушла. А хоббиты остались.

Одного ждало садоводство под пинками вечно пьяных франков, другого – мытьё лошадиных задниц в готских конюшнях.

Вот теперь всё – «Золотой век» Самбии кончился. Век-то – да. А народ-то – нет. Где-то на полвека раньше падения последних центров гало-римлян на Северо-Западе, сюда, на Северо-Восток римского мира, по Неману сплавляются на плотах готы.

В пустынные, никому неизвестные места? Но сюда ещё приходят корабли с Запада с последними беглецами из разгромленных варварами городов Галлии. Но на территории Империи остались следы «Янтарного берега». Ещё живы бывавшие здесь люди, есть книги, есть память.

Готский король Рима Теодорих Великий получает подарки из Самбии от своих «братьев по крови» – готских королей «Янтарного берега» Брутена и Видевута (один, якобы, прожил 160 лет, другой – 130).

Он не вскакивает с трона с воплем: «Призраки из сказок! Восставшие из легенд покойники!». Он знает о «Янтарном береге». И отвечает письмом с благодарностью и с рассуждениями о желательности восстановления сухопутной торговли янтарём. Караваны, хотя бы дипломатические, ещё проходят по «Великому Янтарному пути». Хорошо бы по известному маршруту пустить теперь и грузовой транспорт.

Теодорих умер в 526 году, братья объявили свою «конституцию» в 523. Оказало ли это письмо влияние на решение братьев? Даже просто – дошло ли оно?

Теодорих своё детство и юность провёл в заложниках в Константинополе. Он, как и немало готских королей до него, был в восторге от Империи. И в Северную Италию он пришёл по приказу императора Византии с освободительной, а не захватнической миссией. Авторитет его среди готов в первую четверть шестого века был огромен. «Величайший из живущих готов, второй после Алариха». Теодорих всю жизнь воспринимал свою деятельность как восстановление Империи. Он не разрушал ни юридическую, ни административную систему, оставшуюся от Западной Римской Империи. И, естественно, пытался восстановить «Янтарный путь». Не получилось, но попытка была.

Язычники-фризы, разместившиеся (частично) на территории северных галлов, из которых набирались экипажи кораблей для походов в северные моря, знают о существовании этого места, знают, как туда добраться, знают, что там свои братья-язычники. Сохраняют эти знания. И уходят туда от сильно христолюбивого Карла Великого. Впрочем, не они одни. Были и другие волны беглецов, которые стремились найти в этом «Клондайке древности» не столько богатство, сколько «тихую гавань».

Есть и ещё один след кельтской «Самбийской алы». Очень наглядный.

Что общего между пруссаком-человеком и пруссаком-тараканом? – Цвет и усы. Древние галлы славились своими усами и свой рыжиной. Что и наблюдалось в данной местности вплоть до середины 20 века.

Поскольку в тараканах кельтской крови быть не может, то название, очевидно, возникло сначала для людей. Для потомков «солнечноголовых соскакивающих кавалеристов», охранявших некогда путь «солнечного камня».

Кстати, из русской классики: «Еду я как-то в Эстляндской губернии и вижу занимательное явление. Во всей той местности бегают такие, знаете ли, белобрысые бледные детишки. А вот в одном селе – полно черноголовых и черноглазых. Я, знаете ли, заинтересовался этим странным феноменом. Представьте себе, выясняется: лет 7 тому на летних манёврах стоял в этом селении наш уланский, знаете ли, полк. Так что никакого феномена здесь нет, а есть вполне, знаете ли, обыденное явление».

«Самбийская ала» простояла на Самбии сто лет.

Сиё было моё первое знакомство с сим народом. Однако же весьма не последнее. Немалые нужды у Руси были на море Варяжском. И во всяких делах моих тамошних приходилося мне думать и об этих, в те поры – языческих, племенах. Предвидеть деяния их, кои и сами-то они по вздорности нрава своего и прежде бывшими меж ними неустроениями, предвидеть не могли. Не единожды довелось об эти «солнечные головы» свою собственную головушку ломати. А иначе никак – соседи же. Сам за них не подумаешь – на беду от них наскочишь. Да и их под беду подведёшь.

И вот сидит передо мной на полу наглая, битая, бритая, усатая, рыжая морда. Набитая под завязку кельтской вздорностью, балтским упрямством, готской доблестью и чисто прусским «кривайтским» религиозным фанатизмом. И как к нему подступиться? Как выдоить из этого придурка историю его короткой жизни? Короткой, потому как – только до сегодняшней ночи. Времени нет, инструментов нет, информации нет. Предложить ему, как волхву голядскому, сказочку рассказать? Не пойдёт: волхв – мудрец, а это… витинг. Нечто среднее между викингом и витязем. «Жизнь – за награбленное, честь – никому». Придурок – ещё и меч просит. У меня что, других забот мало, чтобы фехтованием сейчас заниматься? Честь ему, видите ли, сохранить надо! Честь – у честных. А у которых баб режут да детей малых потрошат – у таких может быть только… «благородная честь».

А, кстати… Факеншит! Нет данных. Но попробовать-то можно. Исходя из общих цивизационно-социологически-сакрально-родовых… и дыр с пыром… предположений.

– Перун не примет тебя в своих чертогах. Ты не будешь пить вино, и петь песни за одним столом с величайшими из героев. В лучшем случае тебе позволят убирать навоз за божественными свиньями. Раз они там пьют, то и закусывают. Ну не будут же герои гулять без закуски. Это ж не алкаши подзаборные. Следовательно, там, в вашем раю, есть хлев со свиньями и навозом. Или вы как мусульмане – свинину не едите? Тогда – будешь убирать за баранами. Там, в дерьме вечности, до самого Рагнарека – твоё место. Ибо Перун не садится за стол с бесчестными людьми.

– Ха! Что ты, вонючий слизняк из-под коры сгнившего дерева, можешь знать о чести витинга? Я – воин Перуна, а ты христианин – прах под ногами настоящих мужчин.

«Прах под ногами»… Ну, так это ещё уважительно. Не под копытами же. Рыжих меринов.

– Красиво говоришь, Фалет. Тогда, может быть, тебе знакомы такие руны:

 
«Эти камни в пыли
Под ногами у нас
Были раньше зрачками
Пленительных глаз»?
 

Не только «пленительных» – смелых, добрых, думающих… Человеческих. И твои там будут. Не будь так невнимателен к праху, витинг. Даже великому воину полезно смотреть под ноги. Но ты – не великий. Ты – бесчестный.

– Ха! И повторю тебе: ха! Смерть в бою – честь, смерть под пыткой – честь! И что ты, ничтожный сопляк из народа рабов, можешь сделать со мной, кроме смерти?

– Многое. Например, молча погрустить о твоём бесчестии. Или – громко объявить о нём. Я могу дать тебе возможность умереть с мечом в руке. Как ты хочешь. Или – не дать.

Расширение его зрачков от боли уже прошло, но теперь глаза и «сами собой на лоб лезут». Поговори со мною парень, поговори. И ты будешь целовать мне руки в припадке религиозной благодарности, пока я буду перерезать тебе горло.

– Ты попал, Фалет. Вы все попали. Но ты больше всех. Потому что дожил до разговора со мной. Ты попал в бесчестие, витинг. По самые ноздри твоей души. Посмотри туда.

Я ткнул большим пальцем себе за спину. Там Звяга с «горнистом» вытаскивали за ноги из-под стола тело зарезанного юноши. За ним по полу тянулась широкая полоса крови.

– В чертогах Перкунаса мне смешон гнев князей руссов.

Так, Николай не зря перепугался. Вид этого трупа сразу вызывает мысли о гневе князей. Почему-то. Это – позже. Сейчас – колем придурка.

– Разве я говорю о русских князьях? Я говорю о гневе вашего Перуна. Этот парень пришёл к вам, и вы взяли его в лодию. Как гостя. В ваш дом. Вы приняли его. Вы делили с ним хлеб и тепло костра. Как и положено по закону гостеприимства. А сегодня вы убили его. Вы убили гостя. Вы убили его подло, обманно, ударом в спину. Вы – бесчестны.

Теперь пришло и мне время сказать «Ха!». Парень, я поймал вашу логику! Я уловил вашу систему ценностей! А уж доказать, что ты – сволочь… «Ни ума, ни чести, ни совести – беспартийный».

Если ты умеешь отличать хорошее от плохого, если ты твёрдо знаешь, что есть «зло» и что есть «добро»… Хоть какое! И ты к этому «добру», к этому твоему хорошему – стремишься… Если на тебя одели узду законов, правил, приличий, обычаев, ценностей… То ты – взнуздан! И ухватить за эту уздечку – дело техники. Чем крепче ты веришь в истинность своего понимания, своего определения добра или зла, чем сильнее ты веришь в свою праведность, в свою доблесть и исключительность – хоть какую! – арийца или самурая, в несгибаемость или приверженность, в богоизбранность или сверхчеловечность, в исконную посконность… тем крепче вросла твоя упряжь в плоть твоей души. Ты взнуздан и осёдлан! И «мундштуки» твоей «правильности» рвут в кровь «губы» душе твоей! Бесчестный всадник в седле твоём. «Бесчестный», потому что – без твоей чести. Со своей, но не с твоей. А твоя «честь» для него – инструмент. Жестокие поводья на голове твоей, и тяжкий кнут для спины твоей, и острые шпоры для боков твоих. И только так. Ибо кони на конях – не ездят. Кони не садятся в сёдла, они в них только бегают. Седло – трон для обезьяны. Думающий по-лошадиному – не поедет верхом.

Ты – жил, ты – дышал, ты – думал. Чувствовал и оценивал. И этого уже достаточно, чтобы тебе было стыдно. «Человек? Виновен!» – это не от Иисуса, это от тебя самого, хомнутый сапиенс. Так вези же наездника своего. Двуногий мерин.

Труп старика-кормщика со спущенными штанами и перерезанным горлом во дворе. Это – по чести. Кормщик был, явно, нанятый. Слуга, простолюдин. Прирезать безродного нанятого работника – нормально. Несколько убитых мужчин и женщин из мирного местного населения – нормально. Смерды. Цены несуразные требовали. Труп выпотрошенного и освежёванного ребёнка на заборе под дождём. Нормально. Его дура-мать не хотела сказать, где спрятаны деньги мужа. Сама виновата.

Чего стыдиться? – Всё – нормально. В рамках воинской доблести и чести. Викингов, витингов, витязей.

Но этот юноша… От которого осталась здоровенная лужа крови… Он не похож на простолюдина. Или – на наёмного слугу. Он им равный. Где-то, как-то… Христианин не может быть равен язычнику. Но воинская доблесть не различает веры. А он пришёл к ним на лодию. И они его приняли как равного. Как гостя. Ладья для норманнов, варягов, руссов была вторым домом. Плавучим и последним. Похоже, и пруссы имеют сходные представления. А значит: «гость в дом – бог в дом». Убить гостя – стыдность, бесчестие, смертный грех.

– Я его не убивал. И не я привёл его на лодию. Перкунасу нет причин гневаться на меня.

– Ты плохо слышишь? Тебе не повезло – ты дожил до разговора со мной. Сейчас ты умрёшь. Я перережу тебе горло и отрежу ухо. Я запишу на бересте эту историю. Как вы убили в спину своего гостя. Сложу эти две вещи вместе и пошлю своего слугу в Новгород. Там живёт много ваших. Там у ваших – целая улица.

– Ха!

– Не хакай! Я знаю, что у вас нет своего письма. Но мой человек прочитает мою грамоту перед людьми твоего народа. И он будет повторять это каждый день. Каждое утро он будет приходить к жилищам твоих соплеменников, читать мою грамотку и показывать твоё ухо. Пока все в Новгороде не запомнят слово в слово. А потом ваши купцы вернутся в вашу землю. И повторят написанное мною. И перед вашими князьями, и перед витингами, и перед жрецами. Великий Криве-Кривайто не будет молиться за тебя под священным дубом. И твои родственники будут выть и плакать, разрывая на себе волосы и одежды. От злобы на тебя, от позора, который ты навлёк на свой род. Все соседи твоего дома – отвернутся от них. И ваши мужчины, витинг Фалет из рода Витавоев, погибнут в ссорах с соседями. А женщин погонят греть постели настоящим витингам – не таким как ты. Тем, кто знает, что такое честь. Ваша честь, витинг. Ты убил не юношу-христианина, ты убил свой род.