Текст книги "Сильнее страха (СИ)"
Автор книги: Улия Воронина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)
К ней окончательно вернулись сознание и память. И каждую третью ночь Руалудай заканчивал обряд, прижимаясь к ней, и обливая ее липкой слюной… Даже в клетке у Аалеки ей не было так мерзко, там чистота была стерильной. Однажды она не выдержала и оттолкнула Руалудая. Он смотрел на нее какое-то время, словно недоумевая, потом повернулся и ушел к себе на ложе. С тех пор, казалось, ничего не изменилось, кроме вечернего обряда. Он по-прежнему кормил ее, она выполнила немногочисленные домашние обязанности. Но что-то было не так, и хоть обида никак им не выражалась, она чувствовала, что он всегда помнит об этом и… боялась.
Однажды жарким днем, ей хотелось пить, она сидела возле шатра и видела, как тейцы вызывают струйку подземных вод на поверхность. Они всегда точно знали место, где грунтовые воды ближе подходят к поверхности, после чего, на том месте усилием их воли начинал пульсировать маленький фонтан. Запомнив место, она подождала, пока они утолят жажду, а затем подошла, решив попробовать сделать тоже. Раньше Руалудай всегда сам устраивал для нее фонтан. Сейчас просить его не хотелось. Дождавшись, пока тейцы напьются и отойдут, она приблизилась к месту. Она понятия не имела, как сделать, чтобы вода появилась. Она просто смотрела на сырой песок и думала о воде. И тут что-то проснулось в ней, что-то сильное, чужое, и начало подниматься из глубин, подавляя ее собственное сознание. Это было впервые, и она испугалась, сжалась и закрыла глаза. Несколько минут она сидела, не двигаясь, исступленно молясь, чтобы все прошло. Наконец, когда все внутри улеглось, она открыла глаза и увидела, что прямо перед ней, из песка плещет вода. У нее получилось, и она напилась из фонтана. Вместе с водой пришло успокоение. Вода была такой холодной и чистой, и потрясенная Рене, вдруг неожиданно для себя начала играть с водой, заставляя струю подниматься все выше и выше. Вода как хрусталь искрилась на солнце и Рене даже тихонько засмеялась, чувствуя себя легко, как ребенок. Неожиданно, она почувствовала что-то недоброе. Подняв голову, она увидела их. Племя бесшумно окружило ее со всех сторон. Они стояли и смотрели на нее своими мутными глазами. Она читала в них осуждение, словно сделала что-то ужасное. Видимо, она нарушила их правило. Ей пришло в голову позвать Руалудая, но вдруг она увидела и его. Он тоже стоял среди них и так же холодно смотрел на нее. И тотчас страх сковал ее тело судорогой. Она упала на спину и лежала перед ними как на столе в лаборатории, совершенно беззащитная, корчась от боли. Последнее, что ей запомнилось – свой собственный безумный крик, она кричала без остановки, пока не потеряла сознание.
Очнувшись, она открыла глаза и вдруг увидела ее снова – светящуюся точку в светящемся круге. Когда вечером, после совершения обряда Руалудай подошел ней, она не стала его отталкивать, лишь сосредоточенно смотрела на точку над собой.
Прошло несколько месяцев кочевья. Точно сосчитать она не могла, поскольку не знала, когда к ней вернулось сознание. Теперь тейцы не удалялись, а приближались к Эгорегозу. Она это чувствовала. С каждым закатом в груди ныло – ей придется вернуться в клетку! Она уже возвращается туда. С каждым днем, с каждым часом…Она перестала спать, почти ничего не ела и дрожала, когда Руалудай входил в шатер, или, наоборот, оставлял ее одну. Когда однажды она увидела крошечный зловещий силуэт верхушки пирамиды, она решилась спросить Руалудая. Вечером, когда он пошел спать, Рене задержала его, схватив за руку:
– Скоро мы подойдем к Эгорегозу? К пирамиде? К Эгорегозу?
Он нехотя кивнул и отвернулся. Но она не унималась:
– Руалудай, скажи мне, кто я?
Он не понял ее и смотрел молча, видимо ожидая разъяснений.
– Кто я тебе?
– Ты – жена Руалудая.
Он не разжал губ, он просто послал ей мысль.
Он снова отвернулся от нее, но она снова его удержала:
– Если Аалеки попросит, ты отдашь меня им обратно? Обратно в Эгорегоз? Ты отдашь меня им? Ты отдашь им свою жену?
Он вырвал руку, не желая отвечать. Это было не по правилам. Никто не смел нарушать его покой, задавая так много ничего незначащих вопросов.
Тогда она, упав на колени обхватила его ноги, но он равнодушно оттолкнул ее, и лег, отвернувшись к стене. Рене в отчаянье закричала, моля:
– Прошу тебя, Руалудай! Ответь мне, ты же видишь, я не могу спать, я все время боюсь… Он замучает меня насмерть, но это не важно, важно то, что смерть не наступит еще долго!.. Скажи мне – ты отдашь меня ему? Отдашь? Ведь я твоя жена… Я прошу тебя, скажи! Я умоляю…
Он не ответил ей, и она провела еще одну страшную ночь в слезах. На этот раз даже точка в кругу не помогала. Кроме того, с этого дня она стала ненавидеть Руалудая. Пирамида приближалась.
Когда эта последняя надежда на помощь извне угасла, она осознала всю ее бессмысленность: что Руалудай бы смог сделать против Эгорегоза?.. да, у него, как и всех тейцев, были способности, но наверняка, Эгорегоз хорошо их изучил и убедился в их безобидности, раз признал для себя местное племя не достаточно интересным в плане опытов. Она цеплялась за воздух, полагаясь на Руалудая. Придется искать выход самой.
Она нашла его, когда увидела близи что-то черное. Сначала ей овладел ужас: она подумала, что они приблизились к каким-то строениям эгорегозцев. Но это были не постройки, это были… корабли… свалка кораблей! Они стояли здесь, покрытые толстым слоем пыли. Где-то здесь, наверное, находился и ее «Ринго». Она не видела его среди множества других. Глядя на эти горы из небрежно сваленных, покореженных и оскорбленных в своей гордости покорителей космоса, Рене представляла скольких пилотов погубил Эгорегоз, и сколько еще терпят адскую муку и сейчас…
Но не это было важно в ее случае. Она обдумала, есть ли шанс воспользоваться ими, для побега с планеты. У «Ринго» вышла из строя система энергоснабжения, а из-за этого все остальные системы. Но… есть запасная, она работает, как в простых моделях, на топливе. Скорее всего, они уничтожили его… но может быть и нет. Если бы знать!
Когда, через три недели утомительного и однообразного пути они разбили свой лагерь совсем рядом со свалкой, Рене едва дождавшись вечера, сразу отправилась туда. Корабли никем охранялись, и Рене отлично видела почему: вокруг них было «натянуто» сеткой силовое поле… издалека оно слабо светилось голубым, чуть поблескивало при свете солнца. Поле не позволяло приблизиться к кораблям вплотную. Вернее… приблизиться не испытав болевого шока, от соприкосновения к потоку заряженных частиц. Она это знала, как никто другой. Удар, ожог и боль, такая сильная, что перестаешь сознавать пострадавшую часть тела, перестаешь сознавать вообще что-то кроме боли… Аалеки ставил на ней подобные опыты. Вряд ли возможно будет пережить это и проникнуть внутрь, даже если удар будет длиться секунду. Но с другой стороны… она ведь выжила после многих, многих опытов. А если попытаться прыгнуть туда с разбегу? Даже если она и умрет… Смерть! Это избавление. Поле было очень сильным, потому что по периметру его действия она увидела в пыли немало трупов мелких животных и птиц. Трупы были сожжены почти полностью. Значит, в лучшем случае – смерть… но, возможно, лишь долгие часы мучений от ожогов.
После раздумий, она все же решила рискнуть. Назавтра, когда Руалудай принес на ужин животное, похожее на змею, она не стала его готовить, а, хорошенько завернув его в мешок, припрятала. Они поужинали кореньями, и Руалудай ничего не сказал ей. Он никогда не задавал вопросы, видимо, чтобы не услышать вопросы в ответ. Подождав, пока заснет Руалудай, она схватила мешок, и выскользнула из шатра.
Ночь была обычной, тихой и безмятежной. Вернее душной и гнетущей. Рене ненавидела Тейю. Все в ней – и отсутствие воды на поверхности, и теплую коричневую пыль под ногами, и даже небо, украшенное крупными редкими звездами, давило на нее своей невозможной тяжестью.
Да, звезды, как драгоценные камни на темном бархате, казались ей такими обманчиво близкими. Но шансов у нее было немного. В ту ночь она хотела лишь попробовать, нащупать возможный вариант побега, чтобы позже его подготовить все как следует.
Она медленно обошла свалку по периметру, пытаясь разглядеть силуэт «Ринго». Что если они его вообще сюда не поместили, все-таки это последняя модель? Но, возможно все-таки, он недостаточно хорош для них, ведь там, в Эгорегозе, она видела иные технологии, опережающие ее время. Тогда он здесь. Где-нибудь среди других. Ей пришлось обойти свалку дважды, пока она не увидела его в звездном свете. Теперь требовалось узнать, как действует поле. Животное в мешке угрожающе шипело, почувствовав пустыню. Она швырнула его вместе с мешком в почти невидимую сеть. И тут же свечение сконцентрировалось на нем. Раздался оглушительный писк, и сеть снова восстановилась по всему периметру. Значит, вот, как оно действует. Секунда– другая и все кончено. А если поймать змею побольше? Наверняка, оно автоматически распределяет силу удара по всем объектам. Это значит, если она прыгнет после того, как бросит что-нибудь в сеть, ей все равно достанется боль. Может, чуть меньше, на секунду или даже четверть секунды, но…
И вдруг ее что-то схватило за руку сзади. Рене в панике стремительно повернулась, готовая бороться, как дикий зверь, царапаться и рвать капкан зубами, и с изумлением увидела Руалудая. На его лице не отразилось никаких чувств, но он крепко сжал ее руку и она услышала его мысль:
– Иди в дом. Ты – жена Руалудая.
– Я… просто гуляла здесь. Отпусти мою руку. Пусти!
Но Руалудай уже тащил ее за собой, сжимая руку, словно тисками, своей огромной ручищей.
– Ты – жена. Ты не уйдешь!
– Руалудай! Пусти же! Я пойду сама!
Не слушая, он упрямо тащил ее за собой:
Она упала, не успевая за ним, и он волочил ее по пыли, не останавливаясь.
– Руалудай!..Нет!..
– Не уйдешь. Я посажу тебя на цепь.
Слова Руалудая про цепь здорово ее напугали. Цепь, потом снова клетка…Она подтянулась и укусила его в ногу. Он изумленно вздохнул от боли и непроизвольно разжал пальцы. Тогда она вскочила и бросилась бежать от него. Он кинулся за ней. После шести месяцев жизни вне лаборатории, она значительно окрепла, но все же он был несравнимо сильнее и быстрее ее. Он догнал ее почти сразу, схватил за волосы и опять потащил за собой.
– Ты – жена Руалудая…Ты…здесь…навсегда!
Эта его мысль напомнила ей Аалеки, лабораторию, она пронзительно закричала, и снова вырвалась, да так внезапно и сильно, что он не устоял и, полетел в сторону. И тут что-то случилось… над ним что-то заискрилось… она толкнула его прямо в поле! Боль заставила его биться и мычать, но убраться из зоны воздействия поля он не мог, боль совершенно дезориентировала его. Секунду она смотрела на его агонию с ужасом: что она наделала!.. И тут какой-то защитный механизм подсказал ей, что это и есть ее шанс, что другого у нее не будет, что надо пытаться бежать сейчас. И она прыгнула. Мгновение острого страха, боли, и она там внутри, на свалке. Не думая об ожоге, который только что получила, с трудом заставляя тело двигаться, она бросилась искать между кораблей «Ринго».
Какое-то время она просто двигалась взад и вперед, волоча ноги, совершенно потеряв ориентировку, потому, что не могла опознать свой корабль, ее мысли путались, и она не верила в происходящее… но внезапный страх от мысли, что здесь ее могут поймать, заставил ее собраться. Обойдя еще раз свалку, она, наконец, нашла.
Удивительно, но здесь были свалены не только старые модели… пока она искала «Ринго», ей встретилось немало современных моделей, причем снаружи они выглядели совершенно новыми. Войдя на корабль, она обнаружила, что, никто не заходил в него с того дня, когда его экипаж стал объектами лаборатории Эгорегоза, во всяком случае, все было как прежде, на своих местах…даже дверца в холодильник была приоткрыта, она ведь должна была тогда позаботиться об обеде для всех… Энергия по-прежнему отсутствовала, и она попыталась включить бортовой компьютер, отыскав запасной блок питания… но нет. И этот тоже был разряжен. Оставался один выход – найти топливо. Надо было поискать на других кораблях, даже более старых моделях!
Рене бросилась к другим лодкам. На одной их них, она нашла топливный бак, на половину полный, но не было соединения, пришлось обыскать еще несколько лодок, и в конце концов, она нашла все, что необходимо! Они не догадались, что можно объединить все оставшееся ресурсы на разных кораблях. Впрочем, они были уверены, что сделать просто некому: их пленники находись под неусыпным наблюдением, и кроме того, были слишком измучены и подавлены для побега, а тейцы не пожелали бы изменять свою жизнь ни за что на свете… Поэтому, когда при стерилизации у корабля выводились из строя несколько важных систем, этого было вполне достаточно, чтобы бросить корабль на свалку.
Рене все время думала о том, что ее вот-вот остановят…Эгорегоз, тейцы… поэтому, очевидно, она не помнила, как ей удалось вытащить и установить проржавленный соединитель, тяжелый, и слишком длинный… она пришла в себя уже в космосе. А дальше…
Тут ее что-то, какой-то звук, привлек ее внимание… она очнулась от воспоминаний в реальность, вскочила и увидела Тоно, который уже какое-то время хлопал перед ее лицом в ладоши.
Тоно смотрел на нее уже какое-то время. Он время от времени исподтишка наблюдал за ней. И то, что он видел, ему не нравилось. Честно говоря, он подозревал свою жену, которую и в мыслях назвать женой не мог, в самых ужасных преступлениях. Неоднократно он пытался проникнуть в ее прошлое, даже нарушил закон, зайдя как-то еще до свадьбы на сайт личных дел и… напрасно. Ничего на нее не было. Родилась на Земле, закончила курсы… семья отсутствовала. Ничего криминального. Вполне возможно, это было не ее прошлое. Возможно, она через сеть нашла подходящую личность, чье имя теперь использует, или даже сама придумала имя и ввела его в базы данных, с грузом-то у нее получилось это запросто!.. А может быть, просто стерла из личного дела то, что хотела скрыть! В конце концов, сейчас все можно было купить или подделать… Недаром, он знал столько контрабандистов, скрывающихся от приговора давно и успешно. Иными словами, он следил за ней, но пока ничего не обнаружил, кроме нескольких странностей. Она частенько так вот задумывалась, застывала, глядя в никуда пустыми глазами, что несказанно его раздражало. Еще, помимо напускной таинственности, раздражало то, что она отказывалась вести себя как женщина. Ходит всегда в мешковатой одежде, не следит за собой, как другие женщины, даже не пользуется косметикой, а волосы всегда собраны в косу или вовсе убраны, точно их нет… И еще эта ее боязнь прикосновений и внимания с его стороны!.. Это он считал совершенно противоестественным. Может, она все-таки переодетый… мутант?.. Черт ее знает! Лицо все же можно было отнести к женским, но сейчас оно серое и неживое… О чем она думает? Наверное, о совершенном преступлении. Конечно, боится, что ее раскусят, отправят в тюрьму! Точно!.. Скорее бы! Уж он-то бы с удовольствием поспособствовал!.. Да, черт с ней. Он не доносчик. Придется терпеть ее еще год.
– Очнулась?.. Ну, и долго ты еще будешь сидеть здесь, как замороженная? Обед сам собой не разогреется.
– Да, да, сейчас…
Рене быстро ушла в отсек, где находился холодильник. Тоно лишь раздраженно крикнул ей вслед, чтобы поторапливалась.
Фредо конечно чувствовал, что не все ладно между ними. И это тоже заставляло его нервничать. В последнее время он никак не мог понять Тоно, и это было странно. Ведь если кто и знал его, так это он, Фредо. Они были знакомы более семи лет. Тоно был рад заполучить себе в напарники такого отличного механика, и, кроме того, Фредо как никто другой подходил ему в напарники, ведь он никогда не страдал тщеславием и искренне восхищался Тоно, во всем признавая его первенство. За те шесть лет, что они летали вместе, ни разу не возникла меж ними хоть сколько-нибудь серьезная размолвка. У них никогда не было секретов друг от друга, хотя Тоно не отличался особой болтливостью, как и сам Фредо, разве что под настроение. В кругу знакомых Тоно мог потешить свое тщеславие, иногда даже прихвастнуть, присочинить, ради красного словца, но он никогда не лгал ему. Ни разу. Что же касается самого Фредо, то личная жизнь его ограничивалась просмотром фильмов и чтением книг, о чем Тоно, конечно, отлично знал, но относился к этому с тактом, как к личному выбору Фредо, что, в свою очередь, нельзя было не ценить. Это спокойное взаимное уважение и принятие причуд в характере каждого, сплотило их. Фредо гордился их дружбой и полным доверием Тоно. И вот теперь его друг внезапно, без предупреждения женился, да еще на такой девушке… Господи, да сразу слово не подберешь какой…Странной. Когда Тоно сообщил ему об этом, он просто не поверил. И наверняка не он один!.. Но Тоно не шутил. И явно чего-то не договаривал. Он вообще не говорил на эту тему, только хмурился и морщился в ответ на вопросы. Потому теперь меж ними стало… непонимание. Это надо же, чтобы Счастливчик Тоно, как звали его другие пилоты меж собой, из всех девушек, сходивших по нему с ума, женился на этой!.. Боже, как мог он предпочесть всем тем красавицам, о которых такие, как сам Фредо, могли только мечтать, предпочесть им эту!.. Кроме того, сейчас он, кажется, просто ненавидел и презирал ее, а она… его даже не замечала. Впрочем, она не замечала никого, как робот, ни чувств, ни эмоций, всегда одно и тоже застывшее равнодушное выражение на бледном лице. Фредо даже подумывал сначала, что она пьет или принимает что-то, но кроме бледности и этой странной отрешенной маски, других признаков распространенных недугов не наблюдалось. И все же, даже слепой бы догадался, что здесь что-то не так. Но Тоно молчал, и Фредо, не желая соваться не в свое дело, тоже, хоть это молчание и задевало его.
Теперь, когда Тоно преследовал свою жену придирками и словно вызывал на открытую ссору, Фредо все время находился в напряжении. Его мать, алкоголичка, регулярно устраивала скандалы с драками, битьем посуды и ужасной руганью, и воспоминания об этом до сих пор служили ему предостережением против общения с женщинами, и уж тем более женитьбы.
Поэтому Фредо благоразумно прятался в своей каюте, а Тоно развлекался, всячески досаждая жене. Шутки, намеки, замечания так и сыпались из него, как из рога изобилия. Рене безмолвно терпела, она другого обращения и не ожидала, как от Тоно, так и от всего остального мира. Она давно уже знала, что больше не принадлежит к живущим, что всем остальным плевать на ее муки, и что она совсем одна перед жестоким и сильным врагом. Ей было тоскливо и страшно и, все, чего она желала – остаться одна.
Каждый раз, когда Тоно удавалось втянуть бережливого Фредо в какую-либо азартную игру, Рене получала короткую передышку. Энергия била из Тоно ключом, в то время как они с Фредо, мечтали всего лишь о покое. Фредо не любил играть, но иногда уступал Тоно, больше из великодушия и дружеских чувств. Рене приносила им напитки и потихоньку скрывалась в каюте.
Ей было нужно это время: она должна была проанализировать свои прошлые действия и сделать выводы. Нужно было только позволить воспоминаниям подняться на поверхность с самого дна памяти, во всех деталях…
Она продала «Ринго», прилетев на Феникс, одну из самых удаленных от Тейи планет, до которой хватило энергии корабля. Ринго она продала на запчасти, и это, конечно, было слишком дешево, чтобы купить новый хороший корабль, за то, следов осталось меньше. Не в тот же день, не на следующее утро, а лишь через день, она купила другой корабль, старый и недорогой, хоть могла позволить себе гораздо лучше. На другой большой планете, на огромном рынке она снова избавилась от корабля, и снова купила такой же. Так она поступала три раза. И все же, Рене подозревала, что для Эгорегоза было, наверное, совсем нетрудно распутать ее след. Поэтому, она все время находилась в напряжении. Хуже того, ей часто казалось, что на самом деле, она никуда не убежала, что находиться лишь в павильоне лаборатории Эгорегоза, полет имитирован техникой лаборатории, а побег спланирован Аалеки, чтобы понаблюдать ее поведение в этой ситуации, и что он может закончить свой эксперимент и вернуть ее в клетку в любой момент… В этом страшном ожидании, меняя корабли, и космодромы, Рене провела две недели. Долее не выдержал бы ни один другой человек, в чьем жизненном опыте было столько же боли и страха. Сменив очередную отдаленную планету, не в силах подавить приступ паники, она сняла номер в захудалой гостинице. Нужно было, наконец, остановиться, чтобы обдумать все случившееся, и понять, как же быть дальше, тем более, что она продала свой последний корабль, в плачевном состоянии, и денег теперь ей хватило бы только на несколько месяцев экономной жизни, или на билет эконом класса на пассажирский лайнер.
Номер был маленьким, с одним окном, которого она боялась, потому сразу забаррикадировав и его, и дверь, Рене по привычке, устроилась на полу в углу комнаты.
Сначала ей пришло в голову самое простое – смерть. Она хотела этого слишком долго, чтобы не поддастся искушению сейчас. Но это было трудно выполнить, вода в номере будет лишь к вечеру, как предупреждал хозяин, а другого способа покончить с прошлым физически, она не видела, у нее не было даже веревки. Немного подумав, и представив, как трудно выходить из этого маленького замкнутого пространства, которое она все же может контролировать, в мир полный разных ужасных неожиданностей, и… раздумала. Не во всем, что с ней произошло, она виновата. Та информация, что была получена от нее под пыткой, уже была им известна. Впрочем, вполне возможно, Эгорегоз мог контролировать весь мир в любой момент, оттого, возможно, не делал этого до сих пор. Чтож, тогда она поступит правильно, и будь, что будет, она все расскажет, она даст сведения и показания против Эгорегоза. Это важно. Она открыла панель компьютера, бывшего в номере, и написала отчет. Она писала кратко, но все же на это ушло несколько дней. Некоторые вещи, видимо, особенно болезненные, ее память, а может и Аалеки, блокировали. Она написала то, за достоверность чего, могла поручиться, и все же письмо было больше похоже на бред психически больного человека. Ей пришлось редактировать отчет несколько раз, пока текст не стал более связен, и менее эмоционален. И все же она нашла в себе силы сделать это, она отправила его электронной почтой, а второй экземпляр – в конверте.
И стала ждать. Оба послания были помечены особым кодом, который предполагал доставку письма в кратчайшие сроки. База должна была получить отчет и ознакомиться с ним в течение двух– трех суток. Не больше. На эти дни она заперлась в номере, без еды и питья, а ее сердце временами стучало так, что она боялась не услышать стука в дверь людей, которые должны за ней приехать. Она была готова ответить на все их вопросы, хоть и боялась этого, готова была к ответственности за то, что говорила там, и разгласила тайны, за которых присягала…Она была готова к любому наказанию, только бы избавиться от страха!.. Она так ждала их!
Рене ждала две недели. Каждый день как долгий кошмар. Спать она боялась, поэтому спала урывками, дремала. Сознание туманилось от напряженного ожидания, голода и страха, а воображение все время предлагало ей картинку – вот двери открываются, и в номер входит Аалеки. Она постоянно слышала его голос:
– Привет, милая! Я за тобой. Ты скучала, я надеюсь?.. Ну, что ж, Рери, собирайся, мы должны вернуться домой, в лабораторию, в клетку, не так ли?
К концу второй недели, она осознала, что с Базы за ней никто не приедет. Скорее уж Аалеки… Ее отчет пропал. У Эгорегоза длинные руки. Вот тогда она ощутила полное опустошение. Ни боли, ни надежды.
Она впервые вышла из номера. Была ночь, дешевый отель, где она пряталась, находился на одной из самых грязных улиц, окруженных помойками, здесь кишели крысы, убийцы, насильники и продавцы всего запретного. Но для нее теперь ничего, кроме страха пред Эгорегозом, не существовало. По дороге из винной лавки, Рене купила у случайных людей, прямо на улице наркотики. Они подошли к ней сами, предлагая товар, как к старой клиентке – у нее дрожали руки, не слушались ноги, и глаза были красными – она ведь почти не спала, и почти не ела. Ей стало еще хуже, когда вернувшись в номер, она выпила вино и приняла все, что купила сразу. На короткое время ей стало холодно, потом жарко, потом, все прошло, точно на ничего не принимала. Ни один из препаратов не подействовал. Тогда она вернулась на улицу и купила еще. И снова – ничего! Тогда она подошла к зеркалу. Она не видела свое изображение уже больше года, и боялась увидеть. Боялась, что увидит там не человека, а монстра, в которого ее превратил Эгорегоз. Медленно она сдернула тряпку, которую набросила на зеркало сразу, как вошла. Заглянув туда, она увидела измученное существо с белым лицом и запавшими глазами в которых стоял невыносимый ужас… И только волосы… Чужие, густые и блестящие… они были как у людей в кино… это были волосы, которые лелеял Аалеки, это он давал ей препараты, восстанавливающие их структуру, и способствующие их росту. Он имел слабость, как сам он говорил неоднократно, к женским волосам, он сам их мыл, расчесывал… раньше они были другими… Нет, это не ее волосы! Она схватила ножницы – и вот волосы легли возле ее ног, а потом, она начала кромсать свое лицо… в зеркале отразилось кровавое месиво, но кровь скоро остановилась… она вытерла ее ладонями непроизвольно, и закричала – под ее руками не было ран, порезов, кожа регенерировалась за секунды! А волосы… они росли, отрастали до заданной Аалеки длины прямо на ее глазах!
Позже, когда она устала кричать, она поняла, что сказывался «антисмерть», препарат, который ей вводили в лаборатории. Теперь она не могла даже убить себя!.. Значит, оставалось только ждать, когда Эгорегоз доберется до нее, или бежать дальше, пока ее не найдут. А это было лишь делом времени.
С тех пор, все что, что она могла поставить на судьбу, это время. Чего только она не придумывала, что выиграть это время! Она сменила имя, но взяла похожее, потому, что знала, Эгорегоз будет искать имя, в котором эти буквы будут исключены, ведь ее страх сначала подсказал ей действовать именно так. Она знала это наверняка, потому что понимала Аалеки и Зоонтенгена, и смотрела на себя их глазами. А они видели перед собой существо запуганное и подавленное, но движимое безумным отчаяньем и страхом перед болью. Они считали, что теперь, она начнет прятаться, и чтобы ее не нашли, от страха впадет в крайность: уедет на самую отдаленную от их системы планету, учитывая ее разочарования, почти безлюдную, выберет самую скромную профессию, иными словами, попробует превратиться в тень. Поэтому, первые полгода ей пришлось провести на Соле, огромной, густонаселенной планете, где она работала на аэрозаводе уборщиком, и жила в древнем солейском квартале, в огромном, похожем на муравейник доме. Ее квартира была такой маленькой, что вся походила на комнату в бедном студенческом общежитии, но мысль о том, что здесь она в безопасности, необыкновенно облегчала ее страдания, связанные с частым и невыносимым общением, с навязчивым вторжением людей в ее исковерканную жизнь. Она мужественно прожила там полгода, притворяясь перед соседями глухонемой, а потом, она перебралась на одну из почтовых баз, которых сменила несколько раз, прежде чем на три года осесть на Пб-6731.
И вот теперь приходилось начинать все сначала. На Пб– 6731 она уже не вернется. Придется остаться на какой-нибудь большой планете, чтобы затеряться, как следует. Возможно, ей придется сменить их несколько… снова комната в густонаселенном квартале, тяжелая работа не по профессии, чужие люди, и боль по ночам. Она поежилась. Кто она в этой жизни, как не опавший, сухой лист, гонимый холодным ветром?.. И когда же, когда придет смерть!? На третьи сутки полета они прибыли на Конгуин.
Это была небольшая планета, подобная Пб – 6731. Такая же почтовая база, она находилась поближе к центральным галактикам, оттого с грузами на этом направлении было более оживленно, и населения здесь было более чем втрое больше, чем на 6731.
Едва «Лего» занял свою лунку на космодроме, Тоно сразу наметил план пребывания на Конгуине. С удовлетворением рассматривая себя, свежевыбритого, с отличной укладкой, в зеркале, он сказал:
– Во первых, нам нужно заправиться как следует, потом, запастись дешевым маслом, дальше в центральных галактиках, оно немало взлетит в цене, ведь сейчас сезон… Надо сходить на местный рынок поискать детали для ускорителя, и… произвести разведку. Два последних пункта я беру на себя, так и быть, ты, Фредо, займешься маслом. Проследи, как они его будут заправлять, иначе опять облапошат на десяток-другой литров…Ну и взгляни на двигатель, мне тоже что-то не нравиться, что он так нагревается… может лучше все-таки его заменить? Рынок здесь недалеко, и деньги… знаешь, где лежат. Ну а ты, – он повернулся к Рене, – займешься уборкой, обедом и поможешь Фредо. Чтобы тут все блестело, когда я вернусь. Я вернусь… когда вернусь, не раньше.
Тоно сделал непроизвольную паузу, готовясь услышать протесты и упреки Рене, но не услышал. Она вообще никак не отреагировала на его слова. И это выглядело подозрительно. Он сам спросил:
– Что ты сказала?
– Ничего. Я полагаю, ужин на тебя не готовить?
– А ты догадлива!.. Кстати, а ты сама… что, действительно не хочешь взглянуть на планету поближе?.. Ведь ты здесь не бывала, верно?
– Нет. И не хочу.
– Отчего же? Здесь на Конгуине жизнь более цивилизована в плане развлечений!
– Я отдохну на корабле.
– О, новый вид отдыха!.. Может, составить тебе компанию?
Его так и подмывало подразнить ее, тем более, что она испугалась, и сразу «залезла в свою раковину».
Рене поспешно поднялась с кресла, на котором сидела с книгой, потому что он присел на подлокотник и нарочно задел ее при этом бедром.
– Мне нужно…
Тогда Тоно преградил ей дорогу.
– Не очень-то ты любезна! А я ведь я пытаюсь быть к тебе внимательным…
Прекрасно понимая, что ей это неприятно, он взял ее руку. Она буквально взмолилась:
– Пожалуйста!..
– Что такое? И за руку нельзя тебя взять? Ты ведь моя жена!
– Это смешно, – сказала она, взяв себя в руки, но голос все же предательски дрогнул, – ведь мы договорились! И тебя вполне устраивал этот договор!
– Ты слегка искажаешь факты: во-первых, это был не договор, а подлый шантаж. Во-вторых, все меняется. Сейчас, меня вполне устраивает общество законной жены… Хоть на чем-то сэкономить!.. Не понимаешь?.. Женщины здесь дорогие, вот что!
