Текст книги "Капитан "Оспрея" и другие рассказы"

Автор книги: Уильям Джейкобс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Как можно завязать знакомство

Мистер Ричард Кетсби, второй лейтенант на судне «Wizard», сошел на набережную в самом лучшем настроении, собираясь весело провести вечер на берегу. Дневная сутолока кончилась, и жители маленького городка вдыхали прохладу вечера, сидя у открытых дверей и окон и ведя оживленные разговоры с соседями.

Мистер Кетсби свернул за угол и вдруг очутился далеко от всякой суеты и шума. Правда, гул отдаленных голосов долетал и сюда, но он не нарушал царившего здесь спокойствия; это была тихая улица, прилегавшая к глухой стене дока. Она могла служить образцом изящества для соседних улиц, однако последние давным-давно решили, что такая роскошь не годится для простого люда, населявшего их. Лейтенант с удовольствием смотрел на красивые ставни чистеньких домиков, белые ступени их подъездов и ярко вычищенные бронзовые молотки дверей.

Мистер Кетсби вдруг прервал свои наблюдения и остановился, чтобы еще раз взглянуть на девушку, стоявшую у окна нижнего этажа дома № 5. Он прошел несколько шагов и повернул назад, как будто что-то отыскивая. Она все еще стояла у окна, не обращая никакого внимания на его восторженные взгляды. Это была красавица с большими темными глазами и с таким чудным цветом лица, что подруги не раз злословили на этот счет.

"Вероятно стекло в окне не в порядке, или свет не так падает, – подумал мистер Кетсби про себя: – я еще никогда не видел такой красивой девушки".

Он прошел еще раз, чтобы проверить свое впечатление. Предмет его восторгов все еще стоял в окне и по-прежнему не обращал на него внимания.

Отойдя на несколько шагов, он остановился на узком тротуаре и задумался; потом, как бы в оправдание себе, пробормотал:

– Должно быть сама судьба привела тебя сюда, Дик! – и повернул еще раз назад. На этот раз ему показалось, что в темных глазах девушки мелькнуло выражение неудовольствия и ее красиво-очерченные бровки слегка нахмурились.

В этот вечер у него было назначено свидание со вторым механиком, с тем чтобы потом вместе провести свободное время на берегу, но теперь эта перспектива уже больше не улыбалась ему. Он постоял несколько минут в нерешимости, потом направился в трактир с заманчивым названием "Улей", находившийся на углу улицы, подошел к буфету и спросил себе стакан пива.

Кроме него никого не было, и хозяин, в одной жилетке без пиджака, оказался воплощенной любезностью. Мистер Кетсби, после нескольких общих замечаний, осведомился о своем дяде, о существовании которого еще пять минут назад он и сам не знал: не живет ли он в этой части города?

– Я не знаю господина с такой фамилией, – ответил хозяин трактира.

– А мне почему-то казалось, что он живет здесь на улице Бешфорд, дом № 5, – заметил Кетсби.

Трактирщик отрицательно покачал головой.

– Это дом м-с Трюфит, – сказал он задумчиво.

Мистер Кетсби стал что-то припоминать:

– Трюфит… Трюфит!.. – повторял он. – Кто она такая?

– Вдова, – ответил трактирщик, – она живет со своей дочкой Пруденс.

– Вот как! – проговорил мистер Кетсби.

Словоохотливый трактирщик, не дожидаясь приглашения, стал рассказывать все подробности о семье и сообщил, что м-с Трюфит вдова моряка и что ее сын Фред после семилетнего отсутствия должен на днях вернуться из Новой Зеландии. Дик между тем кончил свой стакан и, когда трактирщик обратился к новому посетителю, медленно вышел на улицу.

Он шел не торопясь, представляя себе в подробностях свидание сына с матерью и сестрой. Он думал о том, как странно все устроено судьбой; думал, что Фред наверное нисколько не ценит счастья иметь такую сестру, и представлял себе, похож ли он на Пруденс. Мысли его бежали одна за другою…

– Черт возьми, я сделаю это! – проговорил он вдруг вслух и повернул назад. Решительными шагами направился он опять в маленькую улицу и, не давая себя времени опомниться, постучал в дом № 5.

Дверь отворила высокая худощавая женщина с довольно сварливым выражением лица. Это все, что успел заметить мистер Кетсби, так как, не теряя ни минуты времени он обнял ее за талию и кинулся к ней на шею со словами: "Мама, мама!"

Невольный крик удивления, вырвавшийся у м-с Трюфит, привлек ее дочь к дверям. Мистер Кетсби решил делать дело до конца и недолго думая бросился обнимать Пруденс со всем пылом, который можно было предполагать у любящего брата после семилетнего отсутствия. В ответ на это его так дернули за уши, что голова его заныла от боли.

– Он верно пьян! – воскликнула с испугом м-с Трюфит.

– Ты не узнаешь меня, мама? – спрашивал в горестном изумлении мистер Ричард Кетсби.

– Он сумасшедший! – воскликнула дочь.

– Неужели я так изменился, что ты, Пруденс, не узнаешь меня? – с пафосом произнес мистер Кетсби. – Не узнаешь меня, своего Фреда?

– Уходите! – проговорила, придя наконец в себя, м-с Трюфит. – Сейчас же уходите вон!

М-р Кетсби смотрел то на одну, то на другую с видом глубокого изумления.

– Я знал, что изменился, – сказал он, – но никогда не думал я…

– Если вы сейчас же не уйдете отсюда, я пошлю за полицией! – кричала м-с Трюфит.

Она сделала уже шаг вперед, чтобы позвать на помощь, как вдруг ужасная мысль осенила ее: Фред умер, и странный посетитель придумал своеобразный способ, чтобы как можно деликатнее сообщить ей это ужасное известие.

– Войдите в гостиную! – сказала она упавшим голосом.

Мистер Кетсби, скрывая свое удивление, последовал за ней в комнату. Пруденс молча встала рядом с матерью, не спуская с него своих больших темных глаз.

– Вы привезли нам дурные известия? – спросила м-с Трюфит.

– Нет, мама! – ответил м-р Кетсби просто, – я привез себя и больше ничего.

М-с Трюфит сделала знак нетерпения, а ее дочь пристально рассматривала его, вспомнив, что она читала где-то, что по глазам всегда можно узнать сумасшедшего. Глаза м-ра Кетсби были темно-голубые и в настоящую минуту не выражали ничего, кроме самого искреннего восхищения ее особой.

– Когда вы последний раз видели Фреда? – спросила м-с Трюфит, делая последнюю попытку.

– Мама! – с пафосом воскликнул м-р Кетсби, – неужели ты не узнаешь меня? Я – Фред! Неужели я так изменился? Вы обе не изменились ни капли, и мне кажется, что я не далее как вчера прощался с вами и целовал перед разлукой Пруденс.

Пруденс ничего не ответила и продолжала пристально смотреть ему в глаза, потом она повернулась к матери.

– Это сумасшедший! – прошептала она. – Надо выпроводить его потихоньку. Не противоречь ему.

– Держись ближе ко мне, – сказала м-с Трюфит, которая страшно боялась сумасшедших. – Если он начнет буйствовать, открой окно и закричи. А я-то думала, что он принес вести о Фреде!.. Но как он узнал про него?

Дочь ее покачала головой и с любопытством разглядывала посетителя. Ему на вид можно было дать лет двадцать пять, и ей от души было жаль, что этот молодой и симпатичный человек страдает такой ужасной болезнью.

– Да, я целовал на прощанье Пруденс, продолжал он задумчиво. – Ты отвела меня подальше, Пруденс, и положила свою головку мне на плечо. Я всегда вспоминал это после.

Мисс Трюфит не отрицала сказанного, но закусила губки и внимательнее взглянула на него; ей пришло в голову, не напрасно ли она пожалела его.

– Расскажите мне все по порядку, что произошло в мое отсутствие, – сказал мистер Кетсби.

Мисс Трюфит обернулась к дочери и шепнула ей что-то. Может быть виной тому была нечистая совесть, но посетителю показалось, что он расслышал слово "полиция".

– Я сейчас вернусь, – сказала м-с Трюфит, вставая и поспешно направляясь к двери.

Молодой человек продолжал сидеть, как бы что-то обдумывая, но когда дверь закрылась за ней, проговорил с тревогой в голосе:

– Куда мать пошла?

– Недалеко, надеюсь! – ответила Пруденс.

– Я думаю, что… – мистер Кетсби встал со своего места: – я думаю, что лучше будет, если я пойду за ней. В ее годы…

Он пошел в переднюю и уже взялся за ручку двери, но Пруденс, вполне уверенная теперь, что он в здравом рассудке, не захотела оставить безнаказной такую дерзость.

– Вы уходите? – спросила она.

– Я думаю лучше пойти, – сказал мистер Кетсби значительно. – Дорогая мама…

– Вы испугались? – проговорила девушка с насмешкой.

Мистер Кетсби покраснел; он чувствовал себя не совсем ловко.

– Вы довольно храбры, когда имеете дело с двумя женщинами, – продолжала она презрительно. – Однако идите лучше, если вы трусите!

Мистер Кетсби взглянул на нее недоверчиво.

– А вы были бы довольны, если бы я остался? – спросил он.

– Я? – мисс Трюфит покачала отрицательно головой. – Нет, вы мне не нужны. Я только говорю вам, что вы трус.

Мистер Кетсби повернулся и решительно направился в гостиную. Пруденс взяла стул и села у двери, насмешливо оглядывая своего пленника.

– Я бы не хотела быть теперь на вашем месте, – сказала она, улыбаясь: – Мама пошла за полисменом.

– Вот как! – воскликнул мистер Кетсби. – А что же мы ему скажем, когда он придет?

– Скажем, чтобы вас засадили на несколько дней, – сказала Пруденс. – Вы это заслужили своей дерзостью.

Мистер Кетсби вздохнул.

– Это все сердце виновато! – сказал он серьезно, – меня не за что винить. Я видел вас у окна, видел, что вы хороши собою и добры…

– Никогда на свете на встречала я такой наглости! – воскликнула мисс Трюфит.

– Да я и сам удивляюсь себе, – заметил мистер Кетсби: – обыкновенно я даже скорее застенчив.

Мисс Трюфит взглянула на него укоризненно.

– Уж лучше замолчите и уходите скорее, – сказала она.

– Но ведь вы хотели, чтобы я был наказан?

– Я думаю теперь, что лучше вам уйти, пока еще не поздно, – сказала девушка.

В эту минуту раздался стук в двери. Мистер Кетсби, несмотря на свою самоуверенность, заметно изменился в лице; девушка с минуту колебалась, потом открыла соседнюю дверь в какой-то темный чулан.

– Вы попросту – глупы, – прошептала она. – скорее! Входите сюда. Я скажу, что вы ушли. Сидите тихо, я потом вас выпущу отсюда.

Она втолкнула его в чулан и закрыла дверь. Из своего убежища он слышал оживленный разговор у входа, слышал подробные описания, когда и куда он пошел.

– Никогда не встречала я еще такой дерзости, – говорила м-с Трюфит, усаживаясь в изнеможении в кресло, как только полисмен удалился. – Я не думаю, чтобы он был сумасшедший!

– Вероятно только слегка придурковатый, – громко заметила Пруденс, – он очень испугался, когда вы ушли. Я не думаю, чтобы он вернулся опять.

– Не посоветовала бы ему этого! – резко проговорила м-с Трюфит. – Этакая дерзость!

Она продолжала ворчать, между тем как Пруденс шепотом уговаривала ее. Очевидно усилия ее увенчались успехом, так как мать, к удивлению пленника, засмеялась сначала тихо, а потом так громко, что дочери пришлось ее останавливать. Он сидел и ждал, пока вечер наконец не сменился ночью. Под щелью в двери он заметил свет: очевидно зажгли лампу в столовой. Мать и дочь сели ужинать; он слышал, как Пруденс громко проговорила:

– Если он придет завтра, когда вас не будет дома, я не отворю ему. Ведь вы вернетесь к девяти?

– Да, конечно.

– И вы не уйдете раньше семи? – продолжала Пруденс.

Лицо мистера Кетсби радостно вспыхнуло и глаза засветились нежностью. Пруденс была очевидно так же умна, как и хороша собой. Как тонко она дала ему понять, что м-с Трюфит не будет завтра вечером дома!

Он сидел в темноте так долго, что в конце-концов даже предстоящее на завтра свидание перестало казаться ему заманчивым, и только когда часы пробили десять, дверь в чулан отворилась, и на пороге показалась Пруденс со свечой.

– Скорее! – прошептала она.

Мистер Кетсби вышел из чулана в освещенную комнату.

– Наружная дверь открыта, – шептала Пруденс, – спешите! Я закрою за вами.

Она проводила его до дверей; на пороге он попытался взять ее за руку, но безуспешно: мягко, но решительно она указала ему на дверь. Он вышел и быстрыми шагами направился к доку.

– Завтра, в семь часов! – сказал он сам себе улыбаясь.

Он спал прекрасно в эту ночь, хотя другой на его месте с более чуткой совестью наверное не заснул бы после тех жалких слов, которые наговорил ему второй механик по поводу испорченного вечера. Единственное, что смущало его слегка, это обещание товарища не дать ему улизнуть без себя на другой день вечером. Он отговаривался всячески – ничего не помогало. Тогда он решился на последнее средство и заявил, что ему назначено свидание женщиной.

– Прекрасно, и я пойду, – сказал механик, – очень возможно, что она приведет с собой подругу. Они обыкновенно это делают.

– Так я предупрежу ее, – предложил Кетсби. – Я бы раньше это устроил, да думал, что вы не интересуетесь подобного рода вещами.

– Женское общество облагораживает человека, – ответил механик. – Я пойду одену чистый воротничок.

Кетсби подождал, пока он скрылся в своей каюте и, несмотря на то, что было только шесть часов вечера, быстро сошел с судна и направился в "Улей", где и решил подождать до семи.

Он сидел там до четверти восьмого и затем, поправив свой галстук перед зеркалом по крайней мере в десятый раз за этот день, отправился на улицу Бешфорд в дом № 5.

Он постучал тихонько и ждал. Ответа не было; он постучал второй раз. Когда и на четвертый раз не последовало ответа, он уже начал терять надежду и на всякий случай постучал в последний раз. Дверь внезапно отворилась, и на пороге показалась Пруденс. Увидя его, она вскрикнула от удивления.

– Это вы? – воскликнула она, глядя на него изумленными глазами.

Мистер Кетсби вежливо раскланялся и вошел в переднюю, затворив за собою дверь.

– Я хотел поблагодарить вас за вашу доброту ко мне вчера, – проговорил он со смиренным видом.

– Хорошо, – сказал Пруденс, а теперь прощайте!

Мистер Кетсби улыбнулся.

– Мне понадобится много времени, чтобы поблагодарить вас как следует, – проговорил он. – А затем я хочу еще извиниться перед вами, это тоже займет время.

– Лучше уходите, – строго сказала Пруденс. – Я очень жалею, что спасла вас вчера от наказания.

– Вы слишком добры для этого, – проговорил мистер Кетсби, стараясь проникнуть в гостиную.

Мисс Трюфит ничего не ответила, прошла за ним в комнату, села в качалку и сказала холодно:

– Почем вы знаете, что я добра?

– Я вижу по вашему лицу. Я надеюсь, вы простите меня за вчерашнее мое поведение. Я действовал так под впечатлением минуты.

– Я рада, что вы раскаиваетесь, – проговорила девушка, видимо смягчаясь.

– Но ведь если бы я не сделал этого, – продолжал мистер Кетсби, – я бы не сидел тут и не беседовал с вами.

Мисс Трюфит вскинула на него глаза и затем опустила их вниз.

– Это верно, – заметила она.

– А мне приятнее сидеть здесь, чем где бы то ни было в другом месте, – продолжал он, – и именно здесь, – добавил он, близко придвигаясь к ее стулу.

Мисс Трюфит, казалось смутилась и сделала попытку встать с места. Но тем не менее она осталась сидеть, и из-под длинных ресниц бросила, по-видимому, благосклонный взгляд на своего соседа.

– Я надеюсь, вы не огорчены тем, что я здесь? – промолвил мистер Кетсби.

Мисс Трюфит колебалась.

– Нет, – сказала она наконец.

– Может быть вы даже рады? – спросил скромно Ричард.

Мисс Трюфит сконфуженно опустила глазки.

– Я… я едва могу поверить своему счастью, – прошептал он.

– Какому счастью? – спросила Пруденс наивно.

– Разве это не счастье узнать, что вы рады моему присутствию? – сказал он.

– Конечно, вам лучше судить об этом, – проговорила девушка. – Я со своей стороны не вижу в этом ничего особенного.

Мистер Кетсби только-что собирался ответить ей новой любезностью, как вдруг на нее напал припадок кашля. В ту же минуту он услышал чьи-то тяжелые шаги и кто-то постучался в дверь.

– Войдите, – сказала Пруденс.

– Не могу найти порошка для ножей, – проговорил чей-то грубый голос. Дверь отворилась, и на пороге показалась высокая, костлявая женщина лет сорока. Ее красные руки были обнажены до локтя, растрепанные волосы и грязный передник свидетельствовали о том, что она исполняла самые грязные работы в доме.

– Порошок в буфете, – сказал Пруденс. – Что с вами, м-с Портер? – прибавила она с удивлением.

М-с Портер не отвечала. Рот ее был широко раскрыт и она вытаращив глаза смотрела на мистера Кетсби.

– Джо! – сказала она хриплым шепотом.

Мистер Кетсби смотрел на нее с холодным вниманием. Мисс Трюфит с недоумением переводила глаза с оной на другого.

– Джо! – воскликнула м-с Портер. – Где ты пропадал все это время?

– Вы… вы ошибаетесь, – проговорил пораженный Ричард.

– Ошибаюсь? Я? – взвизгнула м-с Портер.

И раньше чем он успел опомниться, она обвила шею разъяренного Ричарда своими костлявыми руками и расцеловала его в обе щеки.

– М-с Портер! – воскликнула Пруденс.

– Это мой муж, мисс! – сказала воинственная матрона, неохотно выпуская из своих объятий несчастного молодого человека, – он бросил меня с пятью детьми полтора года назад. Вот уже восемнадцать месяцев, как я его не видела.

Она подняла кончик передника к глазам и залилась слезами.

– Не плачьте! – тихо проговорила Пруденс, – я уверена, что он не стоит того.

Мистер Кетсби стоял бледный и неподвижный. Казалось, ничто больше не могло удивить его, и когда м-с Трюфит вошла внезапно в комнату и постаралась изобразить на своем лице недоумение при виде его, он даже не заметил ее.

– Это мой Джо! – сказала м-с Портер просто.

– Боже мой! – воскликнула м-с Трюфит, – наконец-то он вернулся к вам. Смотрите, чтобы он опять не убежал от вас.

– Я уж позабочусь об этом, – ответила м-с Портер, многозначительно глядя на несчастного Ричарда.

– У нее доброе сердце, она простила его, – проговорила Пруденс, – она даже поцеловала его.

Мистер Кетсби молча смотрел на своих мучителей. Лица Пруденс и ее матери выражали невинное злорадство, но лицо м-с Портер оставалось по-прежнему серьезным.

– Что прошло, то прошло! – сказала м-с Трюфит, он сам будет сожалеть впоследствии о своем легкомыслии.

– Конечно, – только дайте ему время опомниться, – прибавила Пруденс.

Мистер Кетсби решил положить конец издевательствам; он взял шляпу и направился к двери.

– Смотрите, чтобы он опять не убежал от вас! – воскликнула м-с Трюфит.

– Нет, теперь я стала умнее, – возразила м-с Портер, хватая его за руку, – пойдем Джо!

Мистер Кетсби попробовал стряхнуть ее, но тщетно. Он заскрежетал зубами, чувствую свое глупое положение. С мужчиной он бы уже давно справился, но что он мог сделать с м-с Портер? Он вырвался от нее и отошел в самый дальний угол гостиной.

М-с Трюфит надоела наконец эта комедия. Пора было ужинать, она сделала знак дочери и выпроводила из комнаты грозную м-с Портер. Мистер Кетсби слышал, как за ними захлопнулась дверь, но стоял неподвижно, потупив глаза.

Пруденс смотрела не него молча.

– Если вы хотите идти, – идите! – сказала она наконец.

Кетсби последовал за ней в переднюю не говоря ни слова и спокойно ждал, пока она отворяла дверь. Так же молча он одел шляпу и вышел на улицу. Он обернулся еще раз, чтобы посмотреть, не глядит ли она вслед. Она стояла на пороге. Он колебался с минуту, потом вернулся назад.

– В чем дело? – спросила Пруденс.

– Мне бы хотелось извиниться перед вашей матерью, – сказал он робко.

– Теперь уже поздно, – ответила девушка ласково, но если вы действительно раскаиваетесь и хотите сказать ей это, то м-с Портер уже не будет больше в комнате.

Она кивнула головой и закрыла дверь.

Establishing Relations

Перевод В. А. Магской

Дух алчности

М-р Джон Блоус выслушал с нескрываемым презрением подрядчика. Он был свободным англичанином, которому утром выплатили его жалованье и заявили, что не нуждаются в его ценных услугах. Кроме этого подрядчик сделал несколько замечаний относительно физиономии м-ра Блоуса, которые, как бы они не были справедливы, не относились к тому факту, что тот спал в тачке, вместо того, чтобы возить в ней кирпич.

– Уберите отсюда вашу безобразную физиономию, – сказал подрядчик; – уберите ее куда-нибудь подальше или лучше заройте где-нибудь на заднем дворе. Любой вам одолжит для этого лопату.

М-р Блоус в нескольких красноречивых выражениях очень строго отозвался о родителях подрядчика за их безусловно недобросовестное отношение к обществу, что он видел в том факте, что они дали вырасти своему детищу.

– Уберите вашу физиономию отсюда и заройте, – повторил подрядчик, – и не под всяким деревом. Некоторые могут от этого испортиться.

М-р Блоус на это продолжал высказывать свои мнения о родителях своего врага. Теперь он как бы извинял их.

– Я думаю, – сказал он, – они были при вашем рождении так обрадованы и удивлены, что вы в конце концов все-таки человеческое существо, что до остального им не было никакого дела.

Он ушел с работы с высоко поднятой головой, и остальные рабочие снова принялись за работу, брошенную во время этого диалога. Скромная пинта пива в "Восходящем Солнце" вновь поправила его настроение и он пошел домой, размышляя о том, что он мог еще сказать подрядчику, если бы имел время обдумать свой ответ.

Он остановился в дверях квартиры. В ней пахло мылом и грязной водой. Лестница была еще мокрая, и в проходе стояла лоханка. Из кухни раздавались крики детей и выговоры их матери. Мистер Джозеф Генри Блоус трех лет сдерживал дыхание, и вся семья была заинтересована продолжительностью операции. Когда вошел его отец, он перевел дух и с гордостью посмотрел на остальных, не сумевших его превзойти. Мистрис Блоус с большим любопытством уставилась на мужа.

– Меня вышибли с места, – сказал он глухо.

– Опять? – спросила жена.

– Опять, – ответил муж.

Мистрис Блоус отвернулась от него и, закрыв лицо передником, разразилась рыданием. Два маленьких Блоуса, исключительно из чувства симпатии последовали ее примеру.

– Замолчите, – закричал возмущенный м-р Блоус, – слышите ли, замолчите немедленно!

– Как бы я хотела тебя никогда не видеть! – всхлипывала под передником его супруга, – из всех лентяев, пьяниц, негодяев…

– Что дальше? – мрачно заметил м-р Блоус.

– Ты приносишь беспокойства больше всех, – объявила мистрис Блоус. – Посмотрите, дети, на вашего отца! – продолжала она, отнимая передник от лица, – глядите на него хорошенько и старайтесь не подражать ему, когда вырастете.

М-р Блоус выдержал взгляд своих отпрысков и с ругательством стал ходить по комнате. В проходе он натолкнулся на лоханку и стал швырять ее ногой из стороны в сторону, пока не устал.

– Довольно всего этого, – крикнул он.

Он бросил на пол горсть мелочи и выскочил из дома. Еще одна пинта совершенно утвердила его в новом решении – уйти далеко и начать новую жизнь. День был прекрасный и особенное приятное чувство свободы охватило его, когда он вышел из города. Скоро он оставил за собой Гравельтон и, дойдя до реки, присел на бережку выкурить прощальную трубку, прежде чем окончательно покинуть родину, так плохо оценившую его.

Приятное журчание воды и легкий ветерок быстро убаюкали м-ра Блоуса, который обладал способностью засыпать моментально. Трубка выпала у него изо рта, и он мирно захрапел.

Его разбудил отчаянный крик. Вскочив на ноги, он увидел на середине реки испуганное бледное лицо маленького Билли Клементса. Блоус вошел по пояс в воду и, схватив мальчишку за волосы, вытащил его на берег. Плача от страха и отплевываясь от воды, которой он наглотался, Билли не оглядываясь побежал к городу, призывая свою мать.

М-р Блоус посмотрел ему вслед и, обратив внимание на то, что на голове у него не было его шапки, посмотрел ка реку и увидел, как она медленно погружалась в воду.

Он выжал свои мокрые брюки, перешел через мост и зашагал по лугам.

* * *

Это добровольно наложенное безбрачие продолжалось ровно три месяца, после чего м-р Блоус решил разыграть роль благородного мужа и простить все своей жене. Он не будет входить в подробности, а лишь объявит ей прощение.

Полный этих добрых мыслей он подходил к родному городу. Оставалось ему всего мили три до дому. Было поздно и Блоус сел покурить на краю дороги, освещаемый полной луной.

К нему приближался скрипя и потрескивая воз соломы. На нем сидел в полусне один из друзей Блоуса. Он не мог не улыбнуться при виде друга, которого не видел три месяца, и, спрятав трубку в карман, зашел сзади воза, быстро взобрался на него и очутился сзади Джо Картера.

– Я сделаю сюрприз старому Джо, – подумал он. – Пусть он будет первым, кто будет приветствовать меня при моем возвращении.

– Джо, – сказал он нежно, – как поживаешь, дружище?

Мистер Картер полуоткрыл сонные глаза и, посмотрев бессмысленно вокруг, решил, что он спит и снова закрыл их.

– Джо, посмотри-ка на меня, – продолжал м-р Блоус, – я хорошо вижу тебя.

М-р Картер на этот раз широко раскрыл глаза и, рассмотрев улыбающееся лицо своего друга, выглядывавшего из-за соломы, заорал во всю глотку и кубарем скатился с воза. М-р Блоус, удивленный донельзя, приподнялся на руках и увидел, как м-р Картер поспешно убегал от него в противоположную сторону.

– Джо! – крикнул м-р Блоус. – Джо-о-о!

М-р Картер закрыл уши и еще прибавил ходу, между тем как его друг, сидя на возу, смотрел на него с чувством изумления и негодования.

– В чем дело? – думал он. – Это не может быть из-за тех двух пенсов, которые он мне должен.

Он продолжал строить догадки, а старая лошадь, нисколько не сожалея о потере хозяина, тихо продолжала свой путь. Проехав таким образом с милю, он слез с воза, чтобы пойти по самой короткой дороге мимо нового кладбища.

По этой тропинке мало кто ходил ночью и единственный человек, которого встретил м-р Блоус, отскочил от него с ловкостью акробата и подрал от него с криком прямо по полю, к великому негодованию м-ра Блоуса.

– Если бы попался мне кто-нибудь из вас, – подумал обиженный м-р Блоус, – я бы ему показал.

Он продолжал далее свой путь и незаметно уменьшал шаги, приближаясь к дому. Остаток совести, который, несмотря на полное отсутствие поощрения в продолжение 35-летней его жизни, держался в нем весьма упорно, подсказывал ему, что он поступил нехорошо. Предположения, как могла просуществовать в эти три месяца его жена с семьей, лишь более убеждали его в этом. Он постоял у дверей и, тихо толкнув их, вошел в дом.

Дверь в кухню была открыта: жена его в черном платье сидела за столом и что-то шила при свете лампы. Услышав его шаги, она посмотрела на него и сразу соскользнула со стула на пол.

– Это еще что? – грустно спросил м-р Блоус, – вставай. Не обращай на меня внимания.

Мистрис Блоус была бледна как смерть и сидела на полу с закрытыми глазами. Ее муж понял в чем дело, взял из ведра воды и вылил ей на голову. Она открыла глаза, слабо вскрикнула, и, качаясь на ногах, добралась до него и упала рыдая в его объятия.

– Хорошо, хорошо, – сказал м-р Блоус, – я не сержусь больше, я прощаю все.

– О, Джон, – сказала его жена, порывисто всхлипывая. – Я думала, что ты умер. Мы только две недели назад похоронили тебя.

– Похоронили? – сказал совершенно ошеломленный м-р Блоус. – Как похоронили?

М-р Блоус хотел далее продолжать расспросы, как вдруг его взгляд упал на стоявшую в углу бочку пива.

– Бочка пива? – воскликнул он, взяв стакан со стола и направляясь к ней. – Вам очевидно не так плохо жилось во время моего отсутствия.

– Она нам понадобилась для твоих похорон, Джон, – отвечала его жена. – У нас их было две, – это вторая.

М-р Блоус, уже наливший себе стакан, поставил его на стол, не попробовав.

– Пей, Джон! – продолжала мистрис Блоус, – ты имеешь на него право больше, чем кто-либо другой. Это пиво для твоих похорон.

– Я ничего не понимаю, – заметил м-р Блоус, выпивая стакан, – как могли быть мои похороны без меня?

– Это очевидно ошибка, – отвечала мистрис Блоус, – мы похоронили кого-нибудь другого. Но что это были за похороны, Джон; ты был бы горд, если бы мог их видеть. Весь Гравельтон шел за твоим гробом.

М-р Блоус почувствовал умиление; он не представлял себе, что его так ценят сограждане.

– Четыре кареты, – продолжала его жена, – следовали сзади, и весь гроб был покрыт цветами, так что его не было видно. Одно убранство гроба стоило два фунта.

М-р Блоус скрыл свою признательность под маской равнодушия.

– Напрасная трата денег, – пробурчал он, наливая новый стакан пива.

– Некоторые джентльмены прислали свои кареты, – не останавливаясь продолжала мистрис Блоус.

– Я знал двух-трех, которым я был симпатичен, – отвечал, краснея, м-р Блоус.

– И подумай, что это была ошибка! Но я была уверена, что это был ты: он также был одет и возле него нашли твою шапку. Маленький Билли Клементс прибежал домой в тот день, когда ты ушел из дома, и сказал, что он упал в воду и что ты его вытащил. Он говорил, что ты утонул и, так как ты не возвращался, я разумеется поверила. Что другое могла я подумать?

М-р Блоус кашлянул и с любопытством стал рассматривать на свет стакан.

– Они стали искать на дне, – продолжала мистрис Блоус, – и нашли только шапку, а тело нашлось лишь две недели тому назад. Я признала в нем тебя и эти торжественные похороны состоялись потому, что все думали, что ты утонул, спасая маленького Билли. Все утверждали, что ты герой.

– Ну и наделали все вы шуму, – сказал м-р Блоус.

– Сам ректор читал проповедь, – продолжала его жена, – умная была проповедь! Я желала бы, чтобы ты был в церкви, чтобы ее послушать. Он сказал, что никто так не удивлен твоим геройским поступком, как он, и что это показывает лишь, как мы мало знаем друг друга.

М-р Блоус подозрительно посмотрел на нее, но она сидела, не отрывая глаз от пола.

– Я думаю, что теперь деньги придется отдать назад? – сказала она.

– Деньги, – переспросил ее муж, – какие деньги?

– Деньги, которые были собраны для нас. Сто восемьдесят три фунта семь шиллингов и три пенса.

М-р Блоус чуть не вскрикнул.

– Сколько? – сказал он умирающим голосом, – повтори-ка.

Жена повиновалась.

– Покажи-ка мне их, – продолжал он дрожащим голосом, – дай мне на них посмотреть и подержать в руках.

– Я не могу, – отвечала она, – тут образовали комитет, который заведует деньгами и выдает мне по десять шиллингов в неделю. Теперь придется все это возвратить.

– Не говори глупостей, – строго сказал м-р Блоус, – завтра сходи в этот комитет и скажи им, что тебе нужны все твои деньги. Скажи, что ты уезжаешь в Австралию. Скажи, что это была моя последняя воля.

Мистрис Блоус посмотрела на него с удивлением.

– Я посижу тихо, пока ты будешь ходить туда, – быстро сказал ей супруг. – Пока только двое видели меня, и я теперь уверен, что они думали, что видят мою тень. Детей на несколько дней отправь к своей матери.

Жена его на другой день отправила детей, как он хотел, к матери и вскоре подтвердила его догадки. Весь Гравельтон был взволнован тем, что духовная половина м-ра Джона Блоуса разгуливает по земле, и все делали самые различные догадки о причине этого факта.

– Это такая нехорошая шутка с его стороны, – говорил м-р Картер в "Восходящем Солнце". – Я как будто и теперь вижу, Джо, – сказал он, качая головой, как будто она была резиновая.