Текст книги "Трое за те же деньги (сборник)"

Автор книги: Уильям Макгиверн

Соавторы: Уиллис Т. Баллард
сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 32 страниц)

Глава двенадцатая

Только в десятом часу шериф Бернс покинул банк и вернулся в свой кабинет. Повесив мокрый непромокаемый плащ, он приказал Моргану отправиться к банку, чтобы проследить за уличным движением. На главной улице уже образовался затор из–за зевак, вовсю делившихся самыми невероятными версиями случившегося; съехавшиеся отовсюду автомашины только усиливали суматоху.

– Заставь их всех разъехаться, – сказал шериф Моргану, – я хочу, чтобы улица очистилась. Если прибавятся ещё грузовики, затор протянется до самого Мидлборо.

Когда Морган ушел, шериф принялся изучать большую карту округа, висевшую позади его стола. Он сделал все, что положено, успокоил людей в банке и записал их показания. Раненый зарегистрировался в отеле как Фрэнк Смит. Шериф обыскал его номер и не нашел ничего, кроме смятого плаща и мягкой фетровой шляпы. Судя по всему, они принадлежали чернокожему. Труп поместили в морг похоронного бюро Макферсона. Крепкий мужчина лет пятидесяти, может чуть меньше. Это и все. Ни одежда, ни содержимое бумажника не помогли установить его личность. Все оказалось совершенно обычным. Теперь началась самая трудная часть работы – охота за негром и человеком, назвавшимся Фрэнком Смитом.

Шериф понимал, что сегодня вечером он наполовину упустил удачу; ограбление банка удалось предотвратить, но двое грабителей скрылись. Это была его ошибка. Он принял неудачу без ощущения вины и сожалений; это был просто неприятный факт, от которого он не стремился укрыться или истолковать каким–то образом в свою пользу.

В приемной раздались чьи–то шаги. Он повернулся и увидел, как к стойке подошел высокий молодой человек в темном габардиновом плаще.

– Шериф Бернс?

– Да.

– Меня зовут Келли, сэр. – Молодой человек достал из кожаного бумажника визитную карточку и положил её на барьер. – ФБР.

– Так–так. – Шериф внимательно изучил фотографию, затем посмотрел на агента, отметив его рыжевато–каштановые волосы, внимательные голубые глаза и широкое улыбчивое лицо. Ему не приходилось смотреть сверху вниз, что довольно непривычно для человека его роста; в Келли было примерно шесть футов и два дюйма, или даже немного больше, причем мышц тоже хватало. Быстро вы прибыли, – Бернс подтолкнул бумажник с удостоверением обратно.

– Наше отделение в Филадельфии приняло сигнал тревоги от полиции штата в восемь пятнадцать, – сказал Келли. – Первым Эс–Эй Си отправил меня. Скоро прибудут еще. Из Филадельфии и Гаррисберга. Примерно через час доставят все необходимое оборудование, и если понадобится, то на рассвете в нашем распоряжении будут два самолета.

– В связи с обычным ограблением? – удивился шериф. – Кстати, а что такое Эс–Эй–Си?

– Специальный агент по надзору (Sрecial agent for control (англ) прим пер.), – ответил Келли.

– Так что теперь дело ваше?

– Практически каждое ограбление банка относится к компетенции федеральных властей, шериф. Вклады страхуются федеральным агентством, и потому такие дела передаются нам. Но мы намерены работать в тесном контакте с вами. Вы знаете район. Мы будем сотрудничать с вами во всем. Такой ответ вас устраивает?

– Звучит неплохо, – не сильно, но заметно подчеркнул шериф первое слово. Он имел свое представление о том, что означает такое сотрудничество – это был вежливый способ забрать у него все бразды правления. – Заходите. Есть у вас мысли о том, что сейчас следует делать?

– Личность убитого установить не удалось?

– Пока ещё нет.

– Я сниму отпечатки пальцев, и Филадельфия сможет отправить информацию в Вашингтон. Если мы установим, кто он такой, это может вывести нас на второго.

– Там было ещё двое, – сказал шериф.

– В сообщении полиции штата говорилось об одном. В чем дело?

– Второго никто не заметил, – шериф объяснил Келли, что он узнал относительно Джона Ингрэма и человека, назвавшегося Фрэнком Смитом. – Я позвонил в полицию штата, как только прекратилась перестрелка, – продолжал он. – И рассказал о том, что я видел – ещё не зная, что и негр был соучастником ограбления. Все сотрудники банка приняли его за обычного посыльного. Но сложив все кусочки этой истории вместе, я решил некоторое время не вносить поправок в сообщение.

Келли поднял брови.

– Ну, вы можете не согласиться с моими действиями, – сухо сказал шериф. – Но представим себе, что эти два парня услышат сообщение по радио. Негр может решить, что он волен поступать по собственному усмотрению. А второй грабитель – он ранен, помните – может попытаться его остановить. Это создаст для них дополнительные трудности и заставит совершить ошибку.

– И долго мы сможем сохранять это в тайне?

– Думаю, до завтрашнего утра. В городке уже пошли разговоры о том, что случилось, и репортеры будут преследовать нас по пятам.

– Вы говорите, они могут совершить ошибку. Полагаете, сейчас они забились в какую–то дыру?

– Подойдите сюда на минутку. – Шериф достал карандаш из нагрудного кармана и подошел к карте округа, висевшей за его столом. – Ингрэм и раненый мужчина выехали из города по Черри–стрит. В результате они попали в сельскую местность, простирающуюся на четыре–пять миль. – Он очертил неровный круг вокруг района к юго–западу от Кроссроуда. – Полиция штата блокировала всю эту территорию. Но существуют проселочные дороги, по которым можно проскользнуть мимо наших блокпостов. Все, что мы можем сделать – это перекрыть все наиболее вероятные дыры – главные автострады, подъезды к мостам и тому подобное. И вести наблюдение за автобусами и поездами. Они в петле, но петля ужасно большая и ужасно свободная.

– Какого типа здесь местность?

– Фермы и леса, двадцать пять квадратных миль. Множество домов, сараев, надворных построек, старых мельниц и так далее. Мы знаем их машину, так что её придется бросить. И в такую погоду они не смогут оставаться под открытым небом. Наверняка к кому–нибудь заехали. Вот почему мне бы хотелось заставить их двигаться. Выманить на открытое пространство, где нет риска, что погибнут невинные люди.

– Район слишком велик, чтобы организовать проверку каждого дома?

– Можно попробовать, но это займет массу времени.

– Вы предупредили местных врачей, чтобы те были настороже?

– В первую очередь.

– Обращение к врачу может выглядеть вполне невинно, – заметил Келли. Скажем, знакомый пациент обратится с жалобой на боли в желудке. Но говорить он будет под дулом пистолета.

– Мы об этом напомнили, – кивнул шериф. – Сегодня ночью они будут докладывать перед выездом о каждом вызове.

– Хорошо. – Келли подтянул пояс плаща. – Я запущу в работу отпечатки пальцев. Вы все сделали совершенно правильно.

– Ну, спасибо, – с невозмутимым видом кивнул шериф. Он не мог не испытать удовлетворения от этой небольшой победы; не ФБР подсказывать ему, как вести дела в его собственном доме.

Уже у двери Келли остановился и обернулся.

– Мне кажется, у вас тут популярна охота на лис. Верно?

– С гончими. А почему вы спрашиваете?

– Ну, мне просто пришла в голову неожиданная мысль. Неплохо будет попросить охотников смотреть в оба. Вдруг наткнутся на что–нибудь интересное. Автомашина, спрятанная в лесу, или дымок из заброшенного дома. – Келли пожал широкими плечами. – Во всяком случае, это не повредит. Счастливо. – Он помахал рукой и вышел.

Шериф посмотрел ему вслед, почесывая подбородок. Потом задумчиво улыбнулся. Он должен был подумать об охотниках на лис; те прочесывали округу при любой погоде, замкнутые в своем тесном мирке лошадей, собак и лисиц. Утром он позвонит хозяину собак; не повредит, если те для разнообразия займутся не только лисами.

" – Келли прав," – подумал он, все ещё улыбаясь.

Пятнадцать минут спустя прибыли ещё трое агентов, спокойных людей профессиональной наружности, которые представились шерифу и направились в офис коронера, чтобы встретиться с Келли. Через полчаса Келли вернулся, чтобы позвонить в министерство юстиции в Вашингтоне.

– Я отправил одного парня обратно в Филадельфию с отпечатками пальцев, – сказал он, ожидая, пока соединят. – Их передадут по телеграфу в Вашингтон. И через несколько часов мы что–нибудь получим.

– Почему вы считаете, что его отпечатки есть в картотеке?

– Неплохой вопрос. У человека его возраста обычно так бывает. Служба в армии, работа на оборонных предприятиях, гражданская служба, аресты любого сорта и приговоры суда – отпечатки снимают во всех этих случаях. – Он закурил и присел на угол стола шерифа, заполнив кабинет ощущением живой здоровой энергии. Потом, дождавшись соединения, стал докладывать.

– Это Келли. Да, правильно, Кроссроуд, Пенсильвания, дело об ограблении банка. Речь идет об отпечатках пальцев левой и правой руки неопознанного мужчины в возрасте сорока пяти – пятидесяти лет. Отпечатки сейчас на пути в Филадельфию и вы их получите по телеграфу примерно через час. Все понятно?

Келли достал из кармана блокнот и зачитал в трубку список каких–то номеров. Потом продолжил:

– Мне кажется, они должны быть в картотеке. Это может помочь… Да. Пока.

Шериф не понял, о чем говорил Келли, и был слишком упрям, чтобы просить объяснений. Но все же злость на самого себя возобладала над гордостью.

– Как, черт возьми, могут они начать работать в Вашингтоне, пока туда не поступили отпечатки из Филадельфии?

– Ну, они знают, как начать, – пожал плечами Келли. – Выберут из нужной картотеки все карточки одной категории и отбросят неподходящие умершие, женщины, дети. Когда отпечатки прибудут, проверят только оставшиеся – и это позволит сузить поле поиска до нескольких сотен человек. Это не моя специальность, но эксперты в Вашингтоне читают отпечатки пальцев так же легко, как мы с вами читаем газеты.

Немного погодя пришел Морган и доложил, что толпа практически разошлась и движение по главной улице наладилось.

Шериф развернулся в кресле и взглянул на круг, который нарисовал юго–западнее Кроссроуда. Им оставалось только ждать. Дождь сделал преследование невозможным. Но теперь время было на их стороне. Они могли сидеть спокойно: первый ход оставался за беглецами.

Несколько минут спустя он взглянул на Келли.

– Вы ужинали?

– Я как раз собирался вас спросить, открыто ли ещё хоть что–нибудь?

– Как насчет того, чтобы отправиться ко мне домой? Там на плите нас ждет ростбиф. Со всеми нужными приправами.

– Мне не хотелось причинять вам неудобства.

– Никаких неудобств. Вы мне весьма существенно поможете. Морган, слушайте сообщения по радио. Мы вернемся примерно через полчаса.

Глава тринадцатая

Когда Ингрэм вернулся в гостиную, дрожал он так, что не мог говорить, а ноги до колен были покрыты грязью. Он торопливо натянул свою одежду и скорчился поближе к жалкой кучке обуглившихся дров в камине.

– Нормально отогнал? – спросил Эрл, не глядя на него.

Ингрэм кивнул, слишком измученный, чтобы говорить; его голое тело было исхлестано ветром, холод колол его ледяными иглами.

– Никто не найдет, – наконец выговорил он. Слова с трудом срывались с онемевших губ. – А если и найдут, понадобится кран, чтобы вытащить её оттуда.

– Значит, мы здесь застряли, – буркнул Эрл, прекрасно понимая, что злится зря; машина не могла им принести никакой пользы. Но теперь они были совершенно беспомощны. – Не мог оставить её возле рудника?

– Меня машина совершенно не волнует, – отрезал Ингрэм. – Я просто старался не замерзнуть.

Старик захихикал.

– Я же сказал вам, что ночь не для прогулок. Разве я не говорил?

– Вы прямо как метеоролог, – сказал Ингрэм. – Слышите, как капли стучат по крыше, и знаете, что идет дождь. Вам бы работать на радио.

– Не разговаривай со мной таким тоном, – рассердился старик. Слышишь?

– Конечно слышу, – саркастически буркнул Ингрэм. – вам радио не нужно. Можете просто открыть окно и выкрикивать новости. Прямо с вашей мерзкой постели.

– Не разговаривай со мной таким тоном.

– Заткнитесь вы оба, ради Бога, – сказал Эрл.

– Скажи ему, чтобы он разговаривал со мной уважительно. Я не желаю, чтобы ниггер так разговаривал со мной в моем собственном доме. – Руки старика дрожали от бессильной ярости. – Скажи ему, ты слышишь?

В комнату торопливо вошла Крейзибоун с выражением тайной тревоги на худом морщинистом лице.

– Что вы кричите? Ужин скоро будет готов. Овсяная каша, слышишь? Этого тебе хватит на всю ночь.

Старик снова откинулся на подушки и отвернулся от Эрла.

– А что–нибудь ещё ты приготовила?

– Конечно, – гордо заявила она. – Целый кувшин домашнего абрикосового варенья.

Эрл почувствовал, что его сейчас вырвет; к горлу подступила тошнота; боль в плече стала пульсировать с новой силой.

– Мы должны что–то предпринять, – сказал он Ингрэму. – Нужно составить какой–то план.

Ингрэм пожал плечами.

– Давай, составляй…

Крейзибоун взглянула на них с удивленной улыбкой, словно никогда прежде не видела, затем неловко выскользнула из комнаты, напевая что–то без слов высоким приятным голосом.

– Нам нужны деньги и другая машина, – сказал Эрл, прижимая руки к бунтующему животу.

Ингрэм горько улыбнулся.

– Мы сегодня вечером уже пытались достать денег, помнишь?

– У тебя есть друзья, Самбо?

– Конечно есть. Им нравится, когда я к ним заскакиваю. Ты просто представить не можешь, как они будут счастливы! А ещё у меня есть три брата. Думаешь, стоит попытаться и у них?

– Нужно же что–то делать. Слушай меня. – Эрл почувствовал, как его охватила волна возбуждения: Лорен поможет. Она их спрячет. – У меня в Филадельфии есть приятельница. У неё машина, и она сможет достать денег. Он взглянул на часы. Начало десятого. Лорен должна ещё быть на работе. Она нам поможет, Самбо.

– Это все разговоры, – медленно покачал головой Ингрэм. Ты не можешь двигаться. И даже если бы мог, полицейские нас сграбастают, только высунем нос. Мы слишком крепко засели.

– Да, меня сцапают, но не тебя, – закричал Эрл; слова вырвались у него в порыве отчаянного возбуждения, но в конце концов черт с ним. – Пока ты отгонял машину, я слышал сообщение по радио. Они ищут только меня. Тебя никто не заметил. Ты меня слышишь? Ты свободен, как ветер.

Ингрэм задумчиво посмотрел на него.

– И ты не хотел говорить мне об этом, верно?

– А кто же только что рассказал?

– Да, конечно. Когда ты подумал про машину в Филадельфии и о том, как бы здорово её достать.

– Это не слова, – Эрл с трудом поднялся и неуверенной походкой подошел к кровати старика. – Скажи ему, что ты слышал. Подтверди, что полиция ищет только меня. Скажи ему правду.

Глаза старика светились злорадством.

– Я для вас ничего не собираюсь делать. Он надо мной куражился, а ты равнодушно стоял рядом. Очень здорово – так обращаться со стариком!

– Скажи ему, что ты слышал, – заорал Эрл. – Скажи, черт бы тебя побрал.

– Это правда. – Голос старика дрожал от страха и возмущения. Он взглянул на Ингрэма. – По радио про тебя ничего не сказали. Ищут только его.

– Теперь, я надеюсь, ты поверил, – Эрл ковылял взад–вперед по холодному полу, стараясь справиться с возбуждением и привести мысли в порядок. – Кольцевое шоссе пересекает главную дорогу и идет на Филадельфию. Я его сегодня утром видел. – Он подошел к кровати и потряс старика за плечо. – Я прав, папаша? Как оно называется?

– Юнионвиль–Пайк. Это две мили отсюда.

– И по нему идут автобусы, верно?

– Вечером автобусы проходят каждые полчаса. Они везут рабочих с фабрик.

– Самбо, мы можем выбраться отсюда. – возбужденно твердил Эрл. – Мы сможем выбраться, ты слышишь? Я напишу записку. Если её не будет в аптеке, найдешь её дома. Она даст тебе свою машину. И денег. Где бумага и карандаш? – Он проковылял к каминной доске и нашел старую пожелтевшую газету. Теперь карандаш.

На глаза ему попалась коробка для открыток, полная пуговиц, тесемочек, шнурков и запылившихся катушек ниток. Высыпав содержимое, Эрл торжествующе рассмеялся: на дне коробки оказался огрызок карандаша. Эрл развернул газету и нашел страницу с объявлениями, вокруг которых были широкие поля.

– Великолепно, – сказал он, аккуратно вырывая кусок газеты. Послюнявил карандаш, уселся и начал медленно, с трудом писать, шевеля губами в такт движению карандаша.

– Так вот как обстоят дела, Самбо. – Эрл нахмурился, разглядывая свое послание. – Юнионвиль Пайк проходит к северо–западу отсюда. Я расскажу тебе про каждый поворот, который будет по дороге. Ты поймаешь десятичасовой автобус и попадешь в Филадельфию в десять двадцать – десять двадцать пять. Внизу я написал адрес аптеки и адрес квартиры. Сначала отправляйся в аптеку. – Он сделал паузу, чтобы подчеркнуть в записке слово. – У неё длинные черные волосы. Не беспокойся, ты её узнаешь. Передашь записку. Понял? Она знает, что к чему, и сразу возьмется за дело.

Ингрэм наблюдал за ним с кислой ухмылкой.

– Ты уже все спланировал?

– Это наш единственный шанс, Самбо.

– Тогда наше дело дрянь, – сказал Ингрэм. – Я никуда не пойду.

Он знал, каково сейчас снаружи; пока Эрл составлял свои планы, его воображение работало вовсю. Дождь, ветер, может быть ещё и молнии, полыхающие во тьме и заливающие убийственным светом все вокруг…И люди, глядящие в упор, и полицейские, разыскивающие его с дубинками в руках…

– Ты мне не доверяешь, верно? – спросил Эрл.

– Ты думаешь только о себе. А я – о себе.

– Послушай, Самбо, пошевели мозгами. Зачем мне нужно, чтобы тебя поймали?

– Не знаю.

– Не знаешь! Ты не знаешь! – с горечью передразнил его Эрл. – Ну ладно, я кое–что тебе скажу, раз ты так чертовски глуп. Без машины тебе тоже придет конец. Вбей это в свою курчавую башку. Барк мертв. Мы замешаны в ограблении со смертельным исходом. Или ты об этом не знал?

– Я не имею с этим ничего общего. Меня заставили…

– Ты хочешь умереть? Да, Самбо?

– Я не убивал Барка, – отрезал Ингрэм. – Меня не смогут осудить за это.

– Господи Боже! – с усталым отвращением воскликнул Эрл. Потом вздохнул и покачал головой. – Можешь ты мне сделать одолжение, Самбо? Пожалуйста, будь серьезен! Забудь про машину. Сиди и дожидайся полицейских. Но будь серьезен! – В голосе Эрла неожиданно зазвучала ярость. – Ты – убийца. Так же, как и я. Закон гласит, что мы несем ответственность за смерть Барка. Не веди себя, как дурак. Неужели я прошу слишком много?

– Я понятия не имею, что с ним случилось, – упрямо буркнул Ингрэм. – У меня даже нет пистолета.

Эрл осторожно оперся о спинку дивана и закурил, пытаясь казаться беззаботным и небрежным. Он долго молча наблюдал за Ингрэмом, с холодной точностью оценивая глубину его испуга. Затем, как бы между прочим, спросил:

– Тебе случалось попадать в тюрьму?

– Нет, – поспешно покачал головой Ингрэм.

– Я был в тюрьме в ту ночь, когда казнили человека. Ты должен это знать. И должен быть готов к такому.

Ингрэм отвернулся от изучающего взгляда Эрла.

– Я не нуждаюсь в поучениях. Могу себе представить, на что это похоже.

Эрл рассмеялся.

– Так всегда говорят люди, которые живут на свободе. Но они ошибаются. Как мне кажется, все их глупые представления просто взяты из фильмов. Ты знаешь, как это выглядит. Заключенные стучат палками в оловянные миски, цветные поют псалмы, все очень торжественно и немного пугающе. – Эрл покачал головой. – Все совершенно не так, Самбо. Знаешь, на что это похоже? Это как праздничный вечер. Событие. Все уже немножко обалдели и возбуждены. Складываются в общий котел и делают ставки на то, что сейчас произойдет. Ты можешь поставить полдоллара и выиграть целую кучу. Мой сосед по камере как–то выиграл восемнадцать долларов. Он отбывал пожизненное, большой везунчик.

Эрл медленно выпрямился и передвинулся к краю дивана, хладнокровно фиксируя страх, появившийся в глазах Ингрэма.

– Но для парня, которого собрались казнить, все обстоит совершенно иначе, – мягко продолжил он. – Тот уверен, что ничего не случится. Убежден в этом до самого последнего момента. Когда ему начинают брить голову, спрашивает, нет ли каких–нибудь слухов из кабинета директора. Потом приходит священник. Тут становится совсем здорово. – Эрл улыбнулся, глядя на дрожащие губы Ингрэма. – Священник объясняет, что все беды останутся позади, когда повернут рубильник. Говорит, что Бог ждет тебя, ждет с улыбкой на губах. Ты присоединишься к большой компании под его опекой, Господь покажет тебе все свои штучки и ты будешь чувствовать себя, как дома. Ты, конечно, веришь. Ты даже не особо беспокоишься о том, что произойдет, так ты стремишься попасть в эту большую компанию и стать лучшим другом Господа Бога. И священник становится твоим лучшим другом, Самбо. Он идет с тобой прямо к стулу и все твердит, как чудесно будет там, наверху. Он почти садится на стул, чтобы показать тебе, насколько все это легко почти, но не совсем.

Эрл швырнул сигарету в камин, заставив Ингрэма нервно дернуться.

– Тебя привязывают к стулу и надевают на голову металлический колпак, – спокойно продолжал Эрл. – Ты подпрыгиваешь, потому что череп у тебя голый, как яйцо. Потом все на тебя смотрят – охранники, священник, директор, парни из газет, всем интересно, как ты себя поведешь. Они тоже заключают пари. Один парень пытался порвать веревки, которыми был привязан, другие начинают плакать.

– Заткнись, – закричал Ингрэм; слова Эрла разбудили в нем старые жуткие страхи, что его могут избить и изувечить, что безжалостные люди станут над ним смеяться.

– Потом тебе остается только ждать, – не унимался Эрл. – Ждать, привязанным к стулу. Ты не знаешь, когда это произойдет. Смотришь на охранников и священника, наблюдаешь за их глазами, готовый закричать, если кто–то подаст сигнал. Но никакого сигнала не видишь. Тебя никто не спрашивает, готов ли ты, не пора ли включать рубильник. Если ты не нравишься директору, он даст тебе возможность немного попотеть – заставит рыдать и плакать в ожидании того момента, когда вспышка молнии расколет твою голову пополам. – Эрл снова сел на диван. – Вот как все произойдет, Самбо. Вот как все обстоит на самом деле.

– Откуда я знаю, что тебе можно доверять? – не выдержал Ингрэм. Тому, что ты говорил про радио?

– Я уже говорил: какой смысл мне тебя обманывать? Для чего посылать тебя, чтобы поймали?

Ингрэм не ответил. Эрл тяжело поднялся на ноги и достал пистолет. Проверил предохранитель, проковылял к камину и протянул пистолет Ингрэму рукояткой вперед.

– Забирай эту штуку, – сказал он спокойно. – Я тебе доверяю, Самбо. Вынужден доверять. Если мы будем держаться вместе, остается какой–то шанс. Ну, что скажешь? Хочешь попробовать? Или предпочитаешь поджариться?

Ингрэм колебался, вглядываясь в глаза Эрла. Потом вытер дрожащие губы и протянул руку за пистолетом.